***
Сердце приехало не одно. Сквало думал, что увидит судорожно переваливающийся в прозрачном контейнере орган, а увидел человека, неподвижно лежащего в криокамере — тоже прозрачной. Видимо, чтобы можно было получше рассмотреть совсем молодого ещё парня, дни или скорее часы жизни которого были сочтены. Сквало никогда не запаривался всякой сентиментальной хернёй, не та порода и образ жизни неподходящий для рефлексий, но сейчас, глядя на бледное лицо и плотно закрытые неподвижные синеватые веки, не мог отделаться от мысли, что совершает убийство. Убийство в самом грязном и неприглядном смысле этого слова. Убийство не ради защиты, не в бою, не равного или выглядящего таким противника, а убийство ради выгоды — обычного человека, который не сделал ему ничего плохого. Глядя на сердца, которые привозили для пересадки отдельно от тел, он такого не испытывал. Может быть, всё дело было в том, что сейчас перед ним был вроде как свой — тоже Дождь, почти одного с ним возраста. Сквало вдруг вспомнился Ямамото. Ведь когда-то он почти всерьёз рассматривал пацана как кандидата в свои принудительные доноры. До тех пор, пока не начал его тренировать и не решил, что живой Ямамото гораздо лучше мёртвого. — Он всё равно уже не жилец, — негромко сказал Занзас. — Эскулап говорит, если бы не криокамера и какие-то их специальные примочки, мозг бы уже умер. — Хорошо, что мы не в средневековье, — отозвался Сквало и оглянулся на него. — Я пойду, надо подготовиться, так куча ебучих процедур. Занзас удержал его взгляд и чуть прищурился. Повисло интригующее молчание. — Если в этот раз опять не получится… — начал было Сквало. — … будем искать ещё, — закончил за него Занзас — совсем не теми словами, которые хотел сказать Сквало. Но именно теми, которые хотел услышать. — Я упёртый, а ты вообще пиздец. Когда-нибудь всё равно получится. Сквало усмехнулся и пожал плечами, не зная, что на это ответить. Развернулся и пошёл к палате, чувствуя спиной тяжёлый пристальный взгляд. С их отношениями определённо что-то происходило. Одно из двух: всё либо налаживалось в том самом смысле, в каком Сквало хотел бы, либо окончательно летело к чертям. Занзас показывал ему слишком много из того, чего никогда и никому не показывал. Он вообще изменился, особенно в том, что касалось работы: стал более расчетливым, спокойным, даже хладнокровным, перестал рубить с плеча и нарываться на неприятности, не швырялся стаканами, пил только после успешного окончания дела, а не просто так, как раньше. Это произошло не враз и не вдруг, конечно, но осознание почему-то догнало Сквало именно сейчас. Такой Занзас — повзрослевший, возмужавший и, конечно, совершенно точно ещё более красивый, чем раньше, заставлял Сквало думать о том, о чём он запрещал себе думать годами. Они вновь были на своих местах, оба: босс и его правая рука, и это тоже произошло само собой. Но Сквало знал, что этого ему никогда не будет достаточно. И какое-то шестое или, мать его, шестнадцатое чувство подсказывало, что лёд всё-таки начал таять. Сквало не решился бы выяснять отношения вслух, по крайней мере, сейчас, но его чёртово терпение тоже имело предел. Занзас опять вёл свою, одному ему понятную игру — как и всегда в последние годы, не раскрывая карт до конца. Но в этой партии на двоих не могло быть безоговорочного победителя. Либо выигрывают оба, либо главный приз не достаётся никому. Третьего не дано. На протяжении всех этих лет, которые они шли по жизни рука об руку, незыблемым — помимо бесконечной преданности и верности Сквало — всегда оставалось одно: больше всего на свете они оба любили побеждать. И откуда-то Сквало знал, что эту партию Занзас, как и он сам, тоже не намеревался проигрывать.***
Сквало открыл глаза и... — С рождеством, блядь, — усмехнулся Занзас, нависнув над ним и загораживая лампу под высоким белым потолком. Ореол света вокруг его головы неизбежно навевал ассоциации с ангелами. Одно только наличие подобных идиотских мыслей говорило о явном передозе наркоза. Сквало заржал — вернее, попытался, сразу же обнаружив, что ржать, как человек, пока не способен: в глотке было сухо, как в аду, язык не шевелится, а от резких движений моментально заломило виски. — Очухался? Молодец. Выглядишь так, будто сейчас развалишься, — порадовался Занзас и убрался из поля зрения. В глаза тут же хлынул беспощадно-яркий больничный свет. Сквало зажмурился, хрипло выругался, повернул голову и прищурился, наблюдая за Занзасом. Тот прогромыхал сапогами к двери, распахнул её и рявкнул так, что уши заложило: — Есть кто-нибудь в этой богадельне? Воды, живо! Мигом нарисовалась молоденькая медсестра с графином и стаканом в руках. Глянула на Занзаса со смесью страха и восхищения и проскользнула мимо него к кровати Сквало. Сунулась было помочь, но тот зыркнул в ответ так, что она тут же свалила восвояси, оставив на тумбочке стакан с водой и напоследок немного притушив свет. Сквало, стиснув зубы, кое-как сел в кровати и опёрся о подушки. Занзас наблюдал за его поползновениями от двери, не шелохнувшись и скрестив руки на груди, и его пристальный взгляд будил в Сквало единственное желание: не облажаться. Хотя, как тут не облажаться, когда сидишь, как инвалид. Сквало взял стакан — руки тряслись так, что едва не расплескал всё на себя, — и в несколько глотков осушил. Со стуком поставил его обратно на тумбочку и дёрнул присосавшиеся к телу под тонкой больничной рубашкой провода. — Не трогай, идиот, — негромко, но твёрдо сказал Занзас. Сквало независимо уставился на него. — С чего вдруг? Думаешь, буду тут валяться? Не сдох и ладно, похуй, пляшем дальше. Занзас отлепился от стены, подошёл к его кровати и верхом уселся на стоявший рядом стул. — Не дёргайся, — веско посоветовал он. — То, что ты не сдох во время операции и сейчас шевелишься, ещё нихрена не значит. Надо подождать. И ты, блядь, будешь ждать, иначе я привяжу тебя к кровати и рот заткну, чтобы не орал. Сквало проглотил неуместную шутку на тему БДСМ-отношений и криво ухмыльнулся. — Ты теперь мне в сиделки нанялся, что ли? — Мечтай, — в тон ему ответил Занзас. — Посоветоваться пришёл, ждал, пока оживёшь. Сквало заинтересованно уставился на него. — Босс, я не в лучшей форме сейчас, мозги плывут так, что не соображаю нихрена, — честно признался он. — Вряд ли что-то дельное скажу. — Да я в курсе, — отмахнулся Занзас. — Мне не столько посоветоваться, сколько мысли озвучить, чтобы послушать, насколько дерьмово это выглядит со стороны. А кого-то ещё пока не хочу в курс дела вводить. Рано. — Ладно, выкладывай. — Сквало устроился на подушке поудобнее и размял затёкшую шею. Занзас встал, открыл дверь и, убедившись, что никто не подслушивает, закрыл её на ключ изнутри. Вернулся на свой стул и посмотрел на Сквало, но одновременно как будто сквозь него. — Роберто Савиано*, — сказал он. — Знаешь, кто это? — Журналист? Который про каморру писал? — Сквало удивился. — Знаю, конечно, сериал крутой по его роману сняли, я тебе советовал, помнишь? — Ага, он самый. — Занзас победоносно улыбнулся. — Я собираюсь помочь ему издать книгу. У Сквало отвалилась челюсть. — Ты — что? — Тебе что, пока с сердцем ковырялись, слух повредили? — отозвался Занзас недовольно. — Что слышал. Я дам ему информацию для новой книги. Много горячей сенсационной информации. И денег. — Какой, блядь, книги? — Сквало помотал головой и скривился, когда виски отозвались резкой болью. — Занзас, завязывай говорить загадками, я нихрена не понимаю. Занзас закатил глаза и ответил: — Я подумал, что он уже довольно крут, чтобы писать не только про каморру. У Сквало в голове щёлкнуло. — Ты хочешь сдать ему Вонголу? — дошло до него. — Но зачем? — Затем, что пора всем узнать, кто настоящий мафиозный король этой грёбаной страны, — резко ответил Занзас. — Твою мать. — Сквало ошарашенно смотрел на него. — Так это и есть твоя страховка? — В том числе. — Занзас встал и подошёл к окну. Сунул руки в карманы и сказал: — Я хочу, чтобы ты съездил к этому Савиано, когда оклемаешься, и всё уладил. — Какого хрена я? — ещё сильнее удивился Сквало, хотя казалось, сильнее уже некуда. Просто, ну, не то чтобы переговоры были его сильным местом. — Не Луса же с Белом к нему посылать, — насмешливо отозвался Занзас. — Сгоняешь, покажешь документы, цену назовёшь. Мои условия: конфиденциальность и еженедельные отчёты о том, как идут дела. Книга должна быть написана максимум за полгода. Хотя думаю, с таким-то материалом он и за три месяца справится. — И ты думаешь, он согласится? — с сомнением спросил Сквало. — Почему бы и нет? Дела у него сейчас идут откровенно хреново. Без охраны носа из дома не высовывает, а все правозащитники уже настолько правительство заебали, что им проще его пристрелить, чтобы не мучился. Намекни, что можем поправить его дела с каморрой. Одно моё слово — и они от него отстанут, если не хотят потерять отряд наших бойцов, а они, поверь мне, не хотят. Вообще не вижу смысла во всём этом геморрое с преследованием, когда его книги уже весь мир прочитал. Но это, видимо, для обеих сторон уже дело принципа. — Занзас с усмешкой покачал головой. — Один хрен, ни они, ни он не остановятся. — То есть, — медленно проговорил Сквало, отчаянно нуждаясь в том, чтобы расставить точки над «i», — ты в самом деле задумал издать книгу о Вонголе? — Не просто книгу, а документальный репортаж. Практически с места событий, — Занзас злорадно усмехнулся. — И не только о Вонголе, но и обо всех, кто причастен к её грязным делишкам. Это будет хайп международного масштаба, я бы не отказался посмотреть, как головы полетят. — Можно было не париться и просто выложить всё в интернет, — проворчал Сквало. Занзас на это только скривился, и Сквало догадался, что о таком варианте он просто не подумал. Ну конечно, с его-то нелюбовью к «грёбаному киберпанку». — Интернет — это для долбоёбов, — сказал Занзас безапелляционно. — Мы сделаем всё красиво, как в старые добрые времена. Книга, интервью, телевидение, все дела. Ну это, конечно, в том случае, если Тимотео не согласится на мои условия, в чём я лично сомневаюсь. — А если согласится? — Значит, Савиано просто получит свой гонорар и будет молчать в тряпочку где-нибудь на Канарах. Денег при грамотных вложениях ему хватит на всю оставшуюся жизнь, даже если он больше ни одной книги никогда не напишет.***
В больнице Сквало провалялся ещё полторы недели. Вообще-то, нужно было валяться месяц, но от бездействия он начал потихоньку сходить с ума. Его новое сердце билось ровно, перекачивая кровь и Пламя, и уже понятно было, что всё получилось. Но список препаратов, которыми ему нужно, по мнению докторов, теперь травиться всю жизнь, и ограничений — тоже на всю жизнь — поверг его в шок. — Избегать стрессовых физических нагрузок, Занзас! — возмущённо орал он в телефонную трубку по дороге в аэропорт — так громко, будто хотел без помощи технических средств докричаться до Мадрида, где Занзас застрял из-за нелётной погоды. — И массовых скоплений людей! Может мне ещё из Варии уволиться?! Дашь мне отпуск года на три, чёртов босс? Да мне проще пристрелить любого гондона, который притащит сопли! Занзас ржал в ответ и предлагал ему просто пореже открывать рот, чтобы ничего не подхватить. Сквало злился, выкручивал руль, объезжая зазевавшихся водителей и почему-то так отчаянно скучал, как будто ему пересадили сердце, которое любило Занзаса в три раза сильнее прежнего. Роберто Савиано жил в пригороде Милана, и сказать, что Сквало чувствовал себя странно, назначая ему встречу в кафе в центре города среди бела дня, значит ничего не сказать. Просто грёбаное преуменьшение века. Впрочем, Сквало очень сильно сомневался, что сможет попасть к Савиано домой через входную дверь и не оставить при этом за собой ни одного трупа. Савиано жил затворником, под бдительной охраной полиции, и прорываться к нему с боем значило загубить дело на корню. Как и пытаться забраться в квартиру тайком — наверняка у Савиано имеется дома оружие, и начинать разговор о долгосрочном сотрудничестве под дулом пистолета Сквало не улыбалось. Поэтому оставался единственный вариант — цивилизованный. С ума сойти. Сквало уселся за столик на просторной террасе, побарабанил пальцами по белоснежной скатерти и посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось пятнадцать минут, так что он заказал капучино и сунул официанту двести евро, грозно заявив, что бронирует террасу на час. Савиано появился ровно в три — в сопровождении трёх крепких парней в гражданском. Уселся за столик напротив Сквало и выжидательно уставился на него. Совсем ещё не старый, с бритой головой и цепким, пронзительным взглядом он сам напоминал скорее человека, вхожего в мир мафии, чем пытающегося бороться с ней. — Синьор Савиано? — уточнил Сквало, держа руки в зоне видимости. Кофе кончился, поэтому Сквало демонстративно сложил их на столе. — Именно. — Савиано смотрел на него настороженно и напряжённо, но без страха. — Вы сказали, что у вас есть для меня какая-то информация. Я слушаю. — Начнём с того, что эта информация предназначена только для вас. — Сквало красноречиво покосился на полицейских, занявших места за спиной Савиано. Савиано, помедлив, обернулся и что-то тихо сказал одному из сопровождающих. Тот уточнил, уверен ли он, смерил Сквало профессиональным взглядом, который должен был заставить любого человека почувствовать себя как минимум подозреваемым, но в конце концов кивнул. Поманил за собой остальных, и вся троица рассредоточилась по террасе на достаточном от них расстоянии, впрочем, не переставая угрожающе пялиться. Сквало перевёл взгляд на Савиано. — И жучок, пожалуйста, заглушите, — сказал он сухо. — Полиции незачем знать, о чём мы будем говорить. — Я заглушил его, как только вошёл сюда и увидел вас. Я знаю, кто вы, синьор Сквало, — спокойно ответил Савиано, чем немало удивил — своей фамилии Сквало ему, естественно, не называл, представившись левым именем. — Вряд ли вы назначили встречу в таком месте, как это, чтобы попытаться убить меня. К тому же, насколько я знаю, Вария на каморру не работает. Сквало потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Он и подумать не мог, что даже за пределами Палермо настолько знаменит. А ведь он даже не Занзас и, уж тем более, не какой-нибудь мафиозный босс. Ну охренеть теперь. — Откуда вам известно, кто я? — спросил он прямо. Савиано откинулся на спинку стула и криво усмехнулся. Сквало уже понял, что он, очевидно, был не из пугливых. — Вы ведь не думаете, что всю свою жизнь я собирал информацию только о каморре? Есть множество других вещей, которые меня интересуют. — Я надеюсь, то, что я хочу сказать, вас тоже заинтересует, — серьёзно сказал Сквало. Он терпеть не мог откладывать неприятную работу в долгий ящик. — Мой босс хочет предложить вам сделку. — Предложение, от которого невозможно отказаться, ну конечно, — кивнул Савиано с откровенным сарказмом. — В лучших традициях мафии. И какое же? — Почему же, вы можете отказаться, и даже останетесь после этого в живых. — Сквало с нарочитым безразличием пожал плечами. — Но не думаю, что это в ваших интересах. — Хорошо, допустим, вы меня заинтриговали. — Савиано отзеркалил его позу, сцепив руки в замок на столе и, понизив голос, спросил: — Я ведь не ошибусь, если предположу, что дело касается Вонголы? В этот момент официант принёс ещё кофе, и на пару минут им пришлось прерваться. Но возвращаться к разговору Сквало было уже легче — мост был переброшен, и в глазах Савиано горел самый живой интерес. Он необъяснимо понравился Сквало — стойкость и нежелание сворачивать с избранного однажды пути, как бы ни била жизнь, ему самому были знакомы не понаслышке. В сочетании с умом и проницательностью Савиано представлял собой тот редкий тип людей, которых, по мнению Сквало, было, за что уважать. Он, как мог подробно, изложил условия сделки. К слову, гонорар действительно был огромным — десять миллионов евро. Сквало в очередной раз испытал чувство невероятной гордости за Варию, которая теперь могла позволить себе заплатить такие деньги за что-нибудь, возможно, ненужное. Когда-то они начинали с миллиона, и то чужого. Савиано молчал довольно долго. Сквало его не торопил — потому что отлично видел, что сейчас в его голове и сердце происходит нешуточная внутренняя борьба. — Вы ведь понимаете, что ставите меня перед неразрешимой моральной дилеммой? — наконец спросил Савиано и поднял на Сквало хмурый, озадаченный взгляд. — Заключить соглашение с одной мафиозной организацией, чтобы потопить другую. К тому же, — он качнул головой, словно споря сам с собой, — если дон Тимотео примет ваши условия, книга, даже в том случае, если я её напишу, никогда не будет опубликована, а значит, мой труд пропадёт зря. — Вам не надоело бегать и бояться, Савиано? — прямо спросил Сквало. — Сколько лет вы уже живёте взаперти? Восемь, десять? Больше? И сколько ещё будете так жить? — Я не думаю, что… — начал было Савиано, но Сквало не дал ему договорить. — Вы ведь понимаете, — продолжил он, — что наше грёбаное правительство пальцем не пошевелит, чтобы вас защитить, если каморра решит взяться за вас всерьёз? Мы можем это предотвратить, более того — можем сделать так, что они отстанут от вас навсегда, и вы вновь станете свободным человеком. А книга, — Сквало пожал плечами, — если захотите, опубликуете её, когда старый пердун двинет кони. Естественно, с предварительного одобрения моего босса. Правда, после этого вас точно в покое не оставят, учитывая, каких людей вы заденете, так что я вам всё-таки рекомендую хорошенько подумать. У вас есть шанс прожить жизнь нормального человека, а не узника в собственной квартире. Поверьте, Савиано. — Сквало наклонился вперёд и чётко, уверенно произнёс: — Я знаю, что такое принципы и идеалы. Я знаю, что такое бороться за свою жизнь и идею. Но иногда эта борьба обречена на провал. Мне повезло, а вот вам может и не повезти. Савиано молчал, сжав губы в нитку и сверля его мрачным взглядом. Но ничего не говорил. Сквало чувствовал, что его слова попали в точку. — Бывает такое, что у человека просто заканчиваются силы, — сказал он чуть мягче. — Савиано, я вижу, что вы устали и просто хотите покоя. Мы предлагаем вам шанс покончить с этим раз и навсегда. И уже одно то, что вы об этом задумались, говорит само за себя. — Он отстранился, откинулся на спинку стула и, выдержав небольшую паузу, закончил: — Я не хочу на вас давить, я не для того приехал и сижу здесь треплюсь, в то время как мог бы просто вас заставить. Я взываю к вашему благоразумию. Вы умный человек, синьор Савиано. Уверен, вы сделаете правильный выбор. Савиано смотрел будто сквозь него, хмурясь и кусая губы. Сквало мысленно перевёл дух. Эта проникновенная тирада отняла у него больше душевных сил, чем он планировал — потому что за каждым словом стояли тяжёлые, порой невыносимые воспоминания о собственной жизни. О том, как ему повезло и не повезло. Грёбаная русская рулетка. Сквало очень хорошо понимал человека, сидящего перед ним — уставшего, измученного, затравленного, вынужденного ежедневно бороться за жизнь, пусть эта борьба и была совсем иного толка, нежели у него самого. И столь же безоговорочно он понимал, что для таких, как он, нет ничего важнее свободы. Именно той, которую Сквало сейчас предлагал. Савиано молчал так долго, что его провожатые заметно забеспокоились — начали бросать на Сквало угрожающие взгляды, а один даже потянулся к кобуре. Как будто это бы помогло, начнись потасовка. — Я могу подумать? — глухо спросил Савиано, наконец. — Как вы понимаете, не слишком долго, потому что время — то, что играет против нас всех, — безапелляционно ответил Сквало. — Сколько его вам нужно, чтобы принять решение? — Полагаю, синьор Сквало, вы — тот человек, который предпочитает управлять ситуацией, — сказал Савиано. — Поэтому не буду вам обещать, что позвоню. Свяжитесь со мной завтра вечером. К этому времени я буду готов дать ответ. Сквало молча кивнул. Савиано тут же поднялся из-за стола и, не прощаясь, направился к выходу с террасы. Копы, всё так же подозрительно сверкая на Сквало глазами, последовали за ним. Стоило только двери закрыться за их спинами, как Сквало позволил себе выдохнуть . Разговор оставил неприятный осадок — и он знал, почему. Сейчас он фактически вынуждал хорошего человека изменить самому себе. Но, в конечном итоге… Люди живут, чтобы спасти себя. И спасать себя в одиночку Савиано, очевидно, уже задолбался. Сквало вытащил из кармана телефон и, отбив пару смс людям, приставленным к Савиано для слежки — в превентивных целях, — набрал Занзаса. Тот ответил сразу. — Как прошло? — Я почти уломал его. — Почти? — в голосе Занзаса проскользнуло недовольство. — Не все готовы даже ради охуенного гонорара поступаться своими принципами, босс, — ответил Сквало, возможно, излишне резко. — Да уж, конечно. Тебе ли не знать, — последовало после паузы. — Ты ещё там? — Да, он обещал дать мне ответ завтра. Не вижу смысла куда-то дёргаться, это явно будет не по телефону. — Отлично. Тогда вылетаю к тебе первым же рейсом, небо открыли, наконец-то, блядь. — Нахрена? До него донёсся загадочный смешок — и последовавший ответ Занзаса потряс Сквало настолько, что он не нашёлся, что ему возразить. — Слышал, что в Ла Скала ставят «Сельскую честь». Не знаю, как ты, а вот я сто лет не был в опере.***
— Босс, может, хватит дрыхнуть? Сам же говорил, что в опере не был сто лет! — В самолёте какой-то гондон храпел на весь бизнес-класс, и я нихрена не выспался. Но это не значит, что мне не интересно. — Ну конечно! — Ладно, вообще-то, я просто жду, когда всех убьют. Сквало любил оперу — несмотря на то, что сказать это по нему можно было в самую последнюю очередь. Обычно если речь заходила о пристрастии к высокому искусству, все почему-то сразу думали на Бельфегора. Хотя в чём, в чём, а в музыке у него вкус был просто пиздец — сплошной рёв и жёсткие гитарные рифы. Бельфегор любил тяжёлый рок, а Сквало любил оперу. А Занзас любил спать, и конкретно сейчас, в этот самый момент Сквало его терпеть не мог. Спустя час с лишним убийство, которого так ждал Занзас, наконец-то состоялось, и они вывалились из театра: Сквало — окультуренный на ближайшие хрен его знает сколько времени, а Занзас — слегка взъерошенный, но заметно отдохнувший. — Жрать хочу, — заявил он, со смаком потянувшись. — Не люблю слушать сопрано на голодный желудок, у меня от них изжога. Сквало закатил глаза, вытащил из кармана телефон и открыл карту. Порылся в ней, убрал телефон и решительно пошёл по виа Санта Маргарита в направлении ресторана, название которого не запомнил, только адрес. Кажется, это был MiB Milano. Он очень надеялся, что там подавали стейки. Стейки там действительно подавали, и довольно неплохие. Паста тоже оказалась выше всяких похвал. Вопреки ожиданиям Сквало, виски Занзас заказывать не стал, ограничившись крепким кофе. — О чём думаешь? — спросил он, дымя сигарой, когда они на пару расправились с едой. Сквало неопределённо пожал плечами. — Да так, ни о чём. — Сквало. — Занзас стряхнул пепел с сигары в массивную стеклянную пепельницу. — Говори уже. Я же вижу, хочешь. — Да я не знаю, Занзас. — Сквало, подперев щёку рукой, покрутил на скатерти вилку. — Меня с души воротит ото всей этой истории с Савиано. — Совесть мучает? — Занзас внимательно смотрел на него сквозь клубы сизого дыма. — Да не знаю я, — повторил Сквало раздражённо. — Какая у меня совесть, сам посуди. Но что-то мучает. — Она и есть, — усмехнулся Занзас и положил сигару на край пепельницы. — Только ты настолько привык иметь дело с одними ублюдками, что забыл, как это чувствуется, когда она мучает. А тут встретил нормального человека и теперь себя жрёшь за то, что предлагаешь ему сделку, которая претендует порушить к хуям все его принципы. Сквало уставился на него с недоумением. Нет, он, конечно, знал, что Занзас с годами стал довольно проницательным, но что он читает его как открытую книгу, всё ещё удивляло — хоть и происходило не впервые. — Я идиот, да, Занзас? — безнадёжно спросил он. Но Занзас покачал головой, серьёзно глядя на него. — Ты — упёртый баран, который, вопреки всему тому дерьму, которое с тобой происходит, всё ещё цепляется за собственные идеалы. Но, знаешь, — Занзас усмехнулся и склонил голову к плечу, — я не хочу, чтобы это менялось. Мне так проще. — Что — проще? — Проще понимать, когда я иду не туда. Сквало окончательно обалдел. Он сидел, пялился на Занзаса, как на господа бога, и пытался осознать, что сейчас услышал. Занзас и правда только что сказал, что Сквало для него — моральный ориентир? Он вообще когда-нибудь перестанет охреневать от жизни? Сквало кашлянул и смущённо схватился за кофе. — Ну ты и ляпнешь иногда херню, чёртов босс, — пробурчал он в чашку. — Хоть стой, хоть падай. — То есть, нельзя вот просто так взять и промолчать, да? — Занзас вскинул бровь. — Ну или хотя бы порадоваться, когда я признаю, что мне важно твоё мнение? — Может, если бы ты делал это чаще, я бы привык, — отбил Сквало. — А так дай мне хотя бы в себя прийти для начала. — Как придёшь в себя, позвони Савиано. — Занзас красноречиво постучал по циферблату часов. — Время не ждёт. Сквало кивнул и, радуясь возможности чем-то занять руки и голову, схватил со стола телефон. Савиано ответил после третьего гудка. — Добрый вечер, — поздоровался Сквало, глядя при этом в глаза Занзасу. — Как мы и договаривались, я звоню сам. — Да, я ждал вашего звонка. — Голос Савиано был абсолютно нейтрален, но Сквало всё равно слегка волновался, что само по себе было довольно странно. Возможно, дело в том, что ему редко приходилось кого-то убеждать, а не заставлять. Да никогда, если быть совсем откровенным. — Вы приняли решение? — спросил он, когда Савиано не продолжил. — Да. Я хотел бы озвучить его вам лично. — Мне бы тоже этого хотелось. — Сквало сделал страшные глаза в ответ маячившему ему Занзасу. — Приезжайте в ресторан MiB на Гаэтано Негри. Мы ждём. Он намеренно подчеркнул это многозначительное «мы», не сомневаясь, что его поняли правильно. — Я буду через полчаса, — сказал Савиано и повесил трубку. — Он будет через полчаса, — объявил Сквало, положив телефон рядом с собой на стол. — И нехуй было тут руками махать, я и сам знаю, что надо сказать. — Да хрен тебя знает, может, ты совсем раскис из-за своих пиздостраданий. — Занзас подозвал официанта и заказал бутылку «Шато Петрюс» девяносто шестого года. — Рано радуешься, — мрачно сказал Сквало. — Он ещё не согласился. — Если бы он хотел отказаться, то не стал бы церемониться и сказал бы это по телефону, — резонно возразил Занзас, и Сквало только пожал плечами в ответ — интуиция Занзаса осечек не давала давно. Савиано появился ровно через полчаса, минута в минуту. Один. Прошёл через пустой зал, кивком поздоровался, пожал им руки и сел на свободный стул. Сквало молча придвинул ему бокал с вином. — Я много слышал о вас, синьор Занзас, — сказал Савиано, взяв бокал. — Я о вас тоже, синьор Савиано, — ровно отозвался тот. — И подозреваю, это были слухи примерно из одних и тех же источников. — Похоже на то. — Савиано покрутил в руках бокал. — Я обдумал ваше предложение. — И что вы решили? Сквало с удивлением обнаружил, что почти ёрзает от нетерпения. — Я согласен, — ответил Савиано, прямо глядя на Занзаса. — Но с одним условием. Занзас вскинул бровь, давая понять, что ждёт продолжения. — Я сам решу, какую информацию из предоставленной вами взять для книги, и в какой форме это изложить. В конце концов, — он пожал плечами, — несмотря на то, что это заказ, я писатель, а не копировальная машина. — Хорошо, — подумав секунду, согласился Занзас. — Но я настаиваю на еженедельных отчётах о работе. — Без проблем, — кивнул Савиано. — И вы обеспечите мою безопасность. — Это было одним из изначальных условий нашей сделки, — подтвердил Занзас. — Я слов на ветер не бросаю, синьор Савиано. — Да, об этом я тоже наслышан, — усмехнулся тот. — Как и о том, что в составе вашей организации есть человек, который может найти кого угодно и когда угодно. Я бы не хотел быть тем, кого она ищет. Сквало бросил быстрый взгляд на Занзаса — его лицо было непроницаемо, но Сквало не сомневался, что и от его внимания не укрылось то, с какой уверенностью Савиано произнёс «она». Это наталкивало на мысль, что он, возможно, осведомлён и о куда более интересных вещах. Например, о Пламени. Занзас прищурился. — Спрашивайте, о чём хотите спросить, Савиано. Хватит уже ходить вокруг да около. Тот пару секунд разглядывал его, а потом неожиданно улыбнулся и махнул рукой. — Да, вы правы. Я действительно кое о чём хотел спросить. Скажите, — он помялся, кусая губы, — то, что говорят о Пламени… Это правда? Занзас смотрел на него так, будто решал, укокошить прямо сейчас или немного подождать, но в конце концов спросил: — Откуда вы знаете? — Ну, — Савиано откинулся на спинку стула, — когда всю жизнь собираешь компромат на мафию и вращаешься в таких кругах, волей-неволей слышишь то, чего слышать не должен. И, конечно, начинаешь копать. Я ведь журналист, — он усмехнулся. — Признаться, до того момента, пока не увидел своими глазами, не верил. Да и сейчас не верю. Мне всё кажется, что у меня тогда просто крыша съехала. Никогда в жизни я больше не сталкивался ни с чем сверхъестественным. Теперь уже Занзас смотрел на Сквало, как будто говоря этим — ну, решай сам, показать нашему приятелю шоу, или обойдётся. — Думаю, это вполне нормальная реакция для обычного человека, — сказал Сквало. — Да, это правда. Пламя существует. И много чего ещё, но вряд ли вы сможете написать об этом хоть в какой-то из своих книг. — Ну, если когда-нибудь переквалифицируюсь в фантаста, то, пожалуй, смогу, — пожал плечами Савиано, который, на взгляд Сквало, заметно расслабился. — Это скорее больше для каких-нибудь грёбаных аниме подходит, — скривился Занзас. — Они там, в Японии, любят подобную хренотень. — Боюсь показаться бестактным, — Савиано замялся, — но могу ли я попросить вас показать? — Мы, конечно, не клоуны, и не в цирке, но… Думаю, можете. Безусловно, не здесь, — ответил Занзас, поднимая свой бокал. — И только после того, как мы выпьем. Я настаиваю. Спустя пятнадцать минут они втроём вышли из дверей ресторана и направились к стоянке, где оставили арендованный кадиллак. Но уже взявшись за дверь со стороны водителя, Занзас внезапно сказал: — Сквало, садись ты за руль. Сквало удивлённо вскинул бровь, но ничего спрашивать не стал — если у босса внезапно включилась интуиция, с этим следовало считаться. Он уселся на водительское, Занзас устроился на пассажирском сиденье, Савиано — на заднем. Сквало завёл мотор, вывел машину со стоянки и неторопливо поехал по ровной полупустой дороге. — Куда? — спросил он Занзаса. — Давай за город, — решил тот. — Чем дальше, тем лучше. Что-то в его тоне привлекло внимание Сквало. Он покосился на Занзаса — тот хмурился, поглядывая по боковым зеркалам. Что-то было не так. Сквало включил радио — какая-то девка с прокуренным голосом истошно заорала про любовь, — и бросил взгляд на Савиано: тот дремал на заднем сиденье, расслабленно откинувшись на спинку и спрятав лицо в воротнике поношенной куртки. — Что не так? — спросил Сквало, понизив голос, чтобы его мог слышать только Занзас. — За нами хвост, — ответил тот. — От самого ресторана ведут. Сквало машинально посмотрел на Савиано через зеркало, но тот ничем не выказывал беспокойства. Если он вздумал их подставить, то Сквало мог бы стоя ему поаплодировать. Ему и копам, потому что варийская разведка, несмотря на постоянное наблюдение и установленные вчера в квартире жучки ничего не обнаружила. Савиано вёл себя как обычно, никуда не дёргался, ни с кем не встречался и со своей охраной по поводу разговора со Сквало не общался тоже. — Ты думаешь, что он... — Вряд ли, — покачал головой Занзас. — Разведка бы доложила о странных телодвижениях. Я тоже позаботился об этом, причём, задолго до тебя. Ничего подозрительного ни вчера, ни сегодня. Думаю, это каморра. — Каморра? — Теперь и Сквало видел маячившие в паре сотен метров позади внедорожники без номеров. — Они совсем охуели? У нас же сделка! — Может, молодняк какой, которому дали задание пасти, а они решили отличиться. — Занзас вытащил пистолеты и проверил обоймы. — Давай шевелись, лучше обойтись без фейерверков над Ла Скала. — В честь успешной премьеры было бы кстати, — фыркнул Сквало и свернул на автостраду. — Что происходит? — встрепенулся Савиано, похоже, почувствовав, что автомобиль ускорился. — Ваши старые друзья хотят поздороваться, — оскалился Занзас, махнув пистолетом себе за спину. Савиано машинально обернулся и сжал спинку кресла Сквало. Не похоже, что он ожидал чего-то подобного — ну или просто он оказался настолько хорошим актёром, что даже Сквало с Занзасом, несмотря на весь свой жизненный опыт, его не раскусили. — Почему вы сегодня пришли без сопровождения? — спросил его Занзас, и ничем иным, как началом короткого, но пристрастного допроса, это быть не могло. — Вы предпочли бы вести разговор о сотрудничестве в окружении толпы полицейских? — вопросом на вопрос ответил Савиано. — Они не узнали синьора Сквало, но вас бы точно узнали. Вы не менее известны, чем Тимотео Вонгола. — Занзас. — Сквало бросил взгляд по зеркалам — преследователи пока держались на приличном расстоянии, но по мере приближения к окраине оно начало сокращаться. — Они на подходе. — Вижу, — отозвался тот и передёрнул затворы пистолетов. — Сильно не гони, подпусти их поближе. Савиано, вы ведь понимаете, что мне плевать на полицию? — Не думаю, что в ваших интересах устраивать побоище в центре Милана, — резонно парировал тот. — Иначе вы бы уже его устроили. И заодно прикончили меня — если бы действительно считали, что я вас подставил. Сквало на это только хмыкнул — похоже, Савиано был гораздо умнее, чем они предполагали. Или это тоже просто жизненный опыт. — Справедливо, — фыркнул Занзас и оглянулся, оценивая обстановку. К этому моменту они уже достигли городской черты. Дорога была пуста, и преследователи начали стремительно сокращать расстояние. — Сквало, люк открой, — бросил Занзас за секунду до того, как на них обрушились выстрелы. — Не могу, — крикнул Сквало, потыкав кнопки. — Заело, блядь! Заднее стекло разнесло вдребезги. — Савиано, пригнитесь! — рявкнул Сквало, и сам упал на руль. — Эй, Савиано! — весело рявкнул Занзас и выбил пистолетом заклинивший люк. — Вы хотели посмотреть на Пламя? Ну так смотрите! Он по пояс высунулся из люка и вскинул пистолеты. Пламя вырвалось из стволов, в мгновение ока поджарив едущую первой машину. Сквало даже к рулю пригнулся — таким жаром опалило сверху. Занзас, не прекращая стрелять, упёрся ногой в дорогом кожаном ботинке в подголовник его кресла, едва не прищемив волосы. — Не вихляй! — рыкнул он. — И давай ближе, пусть догоняют. Сквало, проклиная день, когда научился водить машину, сбросил скорость. Занзас выпустил ещё один залп из пистолетов, и стрелять в них, наконец, перестали. Едущий позади и единственный оставшийся на ходу джип со всего маху врезался в бампер их кадиллака. Не давай противникам опомниться, Сквало сдал назад. — Держи его! — Занзас резво, как мальчишка, выбрался на крышу и, перепрыгнув на джип, вынес прикладом лобовое стекло. — Тормозите, идиоты! — рявкнул он, и, похоже, это относилось ко всем. Сквало вдарил по тормозам, одновременно разворачивая тачку поперёк дороги. Джип, растеряв маневренность, протаранил ему крыло, и застыл, наконец-то остановившись. Занзас спрыгнул на землю и встал перед ним, широко расставив ноги и целясь из пистолетов в зияющие оконные проёмы. — Выходите! — прорычал он. Из машины медленно, ошеломлённо хлопая глазами, выбрались четверо. Занзаса, безусловно, моментально узнали, и все, как один, отшатнулись, разинув рты. — Каморра? — прорычал Занзас. Идиоты закивали. — Передавайте привет Дженнаро Савастано. И заодно передайте, что я очень хочу знать, какого хрена, блядь, это было? Ближайший к ним парень, похоже, командир отряда, побледнел и отступил на пару шагов, опустив пистолет. — Синьор Занзас… Простите…. Мы не знали, что в машине вы... — невразумительно забормотал он. Занзас поднял пистолет и выстрелил два раза. Тело грузно осело на землю. Занзас медленно оглядел остальных. — Так будет с каждым, кто попытается убить этого человека, — кивок на Савиано. — Теперь он под защитой Варии. Всем ясно? Раздался нестройных хор утвердительных ответов. — Пошли нахуй отсюда! — прорычал Занзас и для убедительности ещё два раза выстрелил в воздух. Придурков как ветром сдуло. Спустя несколько секунд на пустыре остались только они втроём, не считая трупов и искорёженных тачек. Занзас обернулся к Савиано и опасно улыбнулся. — Вот так это и работает, синьор Савиано. И Пламя, и репутация, и мы. — Да, я вижу, — отозвался Савиано, напряжённо вглядываясь в окружающую темноту, как будто оттуда могли выпрыгнуть полчища врагов. — И, поверьте, я впечатлён. — Но не напуганы, верно? — Занзас сунул пистолеты в кобуры и, скрестив руки на груди, присел на капот машины. — Я уже давно ничего не боюсь, синьор Занзас. Практически ничего. — Вы смелый человек, Савиано, — сказал Занзас. — Но на вашем месте я бы всё-таки радовался возможности себя обезопасить. — Скорее, я просто смирился с тем, что однажды меня убьют. — Савиано обернулся к Сквало. — А какое Пламя у вас? Сквало ухмыльнулся и зажёг кольцо. — Дождь. Глаза Савиано заблестели. Он наклонился вперёд, жадно рассматривая пляшущие над рукой Сквало голубые холодные всполохи. — Это прекрасно, — восхищённо сказал он и посмотрел Сквало в глаза. — Лучшее зрелище, что я видел. — Даже лучше, чем боссы каморры за решёткой? Савиано думал ровно секунду, а потом ухмыльнулся: — Пожалуй, вы правы. Тогда Пламя будет самым прекрасным зрелищем.***
Больше всего на свете Сквало любил, когда весь старший офицерский состав Варии собирался вместе, чтобы обсудить дела. — Двадцать тысяч евро на запонки? — рявкнула Маммон. — Лус, ты охренел?! — Это для босса! — воскликнул Луссурия с возмущением. — Мы теперь приличные бизнесмены, и наш босс должен выглядеть соответственно своему статусу! — О, Мадонна, ты серьёзно? — Маммон повернулась к Занзасу, тыча в Луссурию пальцем. — Он говорит правду? — Понятия не имею, — устало отозвался Занзас, который сидел, подперев щёку рукой и безучастно глядя в пространство. Сквало от души ему посочувствовал и малодушно порадовался, что гнев Маммон обращён не на него самого. — Но подозреваю, что да. — Ладно, хорошо, но, Бел! — Она резко развернулась на каблуках и помахала перед носом Бельфегора какими-то бумагами. — Зачем тебе коллекционный Бехштейн?! — Я принц, — обиделся Бельфегор. — И считаю необходимым для себя овладеть хотя бы одним музыкальным инструментом, раз уж этим в мои детские годы никто не озаботился. Я купил его на собственные комиссионные с последней нашей с тобой совместной миссии и совершенно не понимаю претензий. — Господи, — прошипела Маммон и схватилась за голову. — Да вы просто какие-то невероятные, невыносимые, бессовестные транжиры! Вам нужно брать пример с Леви, — тычок пальцем в сторону Леви. — Он вообще не тратит деньги! — Не всех устраивает жить в казарменных условиях и ходить пять лет в одном и том же, — высокомерно фыркнул Бельфегор. Лучше бы молчал, блядь. — Тогда, может быть, купишь себе дворец и съедешь отсюда? — прорычала Маммон, вновь обращая на него своё грозное внимание. Теперь её было не остановить. — Только в прошлом месяце ты умудрился потратить пятьдесят тысяч на... Занзас безнадёжно посмотрел на Сквало. Тот в ответ только пожал плечами. Маммон продолжала распекать Бела, периодически поминая Луссурию и нахваливая экономного Леви, и проще было дать ей выговориться, чем пытаться остановить. Сквало имел возможность убедиться в этом не единожды. Хотя, может быть, это просто стремительное взросление давало о себе знать — какой бы взрослой мозгами Маммон ни была, она всё ещё оставалась в теле подростка, даже несмотря на то, что бывшие аркобалено взрослели быстрее обычных людей. «А ведь ей скоро восемнадцать», — вдруг подумал Сквало. Время пролетело так незаметно, что оставалось только удивляться. Наконец — спустя примерно полчаса — Маммон выдохлась и в бессилии обрушилась в кресло, закрыв лоб рукой. К этому моменту все уже заткнулись, видимо, осознав бесполезность любых доказательств и оправданий. Вот и правильно. — Ты закончила? — сухо поинтересовался Занзас. Порой Сквало просто поражался его терпению. Хотя, скорее всего, это было просто нежелание связываться — в вопросах денег Маммон по-прежнему была тверда и несгибаема, как скала. — Да, — буркнула она. — Извините, босс, но я не могу спокойно смотреть на то, как нас разоряют. — Для этого им придётся очень постараться, — ледяным тоном прокомментировал Занзас и поднялся, уперев кулаки в столешницу. — А сейчас у нас есть дела поважнее запонок и роялей. — Новое задание? — деловито поинтересовался Луссурия, заметно приободрившись. — Можно сказать и так, — усмехнулся Занзас. — Хотя новым я бы его не назвал. Наше задание — это Вонгола. Воцарилась гробовая тишина. Все, кроме Сквало, молча пялились на Занзаса, разинув рты. И это было объяснимо — до сегодняшнего момента никто из них не был в курсе того, что задумал Занзас. И вот сейчас он решил посвятить их в свой план. Сквало закинул ногу на ногу, размышляя, кто же первым решится высказаться. Он ставил на Луссурию. И, конечно, не ошибся. — Босс, — осторожно позвал Лус, когда молчание стало откровенно гнетущим. — Вы серьёзно? — Я что, похож на долбаного клоуна? — абсолютно спокойно поинтересовался Занзас. — Нет, не похож, — так же спокойно отозвался Луссурия. Снял очки, положил их на журнальный столик и посмотрел на Занзаса прямо. — Я понимаю, что, скорее всего, навлеку на себя чёртову бурю, но всё же рискну спросить: Занзас, ты точно отдаёшь себе отчёт в том, чем всё это снова может закончиться? Сквало мог вспомнить всего несколько случаев, когда Луссурия обратился к Занзасу на «ты» и по имени, да ещё и при всех. Он был старше, но всегда, несмотря на кривляния и небезупречный имидж, безоговорочно соблюдал субординацию. И никогда не позволял себе высказываться о планах Занзаса с таким откровенным скепсисом. Всё это, вкупе с его моментально проявившейся серьёзностью само по себе говорило о многом. Подобное Лус позволял себе крайне редко, никогда не ставя авторитет Занзаса и адекватность принимаемых им решений под сомнение. Да, в общем, и повода не было. До этого момента. В их многолетнем тандеме под названием «Вария» у каждого были свои роли. Так, блядь, исторически сложилось. И если Сквало мог беситься и говорить Занзасу всё, что думает о нём и его долбаных идеях, но в конечном итоге всегда неотступно следовал за ним в любую жопу и на любую гильотину, Леви бесхитростно боготворил Занзаса, никогда ему не перечил и без колебаний отдал бы любую часть тела на отсечение по одному движению его бровей, а Маммон и Бельфегор просто безупречно делали свою работу, всегда оставаясь чуть в стороне, то Луссурия, как бы абсурдно для любого стороннего человека это ни звучало, все эти годы оставался их гласом разума — на случай самых патовых ситуаций. Таких, как сейчас. И всегда был готов подать этот глас, если сочтёт нужным. Так, как сейчас. Сквало побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, рассматривая поочерёдно то Занзаса, то Луссурию. Они всё ещё пялились друг на друга — без уступок, но и без враждебности. Потому что даже последнему идиоту было понятно — вопрос Луса был резонным, правильным и закономерным. Единственно резонным, правильным и закономерным, который следовало задать Занзасу перед тем, как он вновь бросит их на амбразуру. С собой во главе. Луссурия волновался за всех них, волновался за Занзаса — и не боялся это показать. И за это Сквало был ему благодарен — потому что в большинстве случаев сам он тоже боялся, но предпочитал маскировать страх злостью и бравадой. — Что ты хочешь от меня услышать? — наконец сдался Занзас и уселся обратно в кресло. — Я хочу услышать, что у тебя есть план, — ответил Луссурия. Потёр переносицу пальцами и развёл руками: — И сам план тоже было бы неплохо знать. Во всех подробностях, а не как в прошлый раз. Мы все помним, чем это закончилось. За умение называть вещи своими именами Сквало его тоже любил. Охренеть как. Особенно в этот момент. — У меня есть план, — сказал Занзас, помолчав. — И как раз его я и хотел с вами обсудить перед тем, как ты спросил, не выжил ли я из своего чёртова ума. — Извините, босс. — Луссурия надел очки и ослепительно улыбнулся, вновь возвращаясь в свой привычный модус. — Я уже заткнулся и весь внимание. Занзас криво улыбнулся и кивнул Сквало. Тот подошёл к нему и занял своё привычное место — рядом с креслом, по правую руку. Они не единожды обсуждали и сам план, и то, как лучше посвятить в него остальных — но на деле всё, конечно, оказалось немного иначе. После показательного выступления Луссурии вопросы больше не стеснялся задавать никто. Занзас рассказал обо всём, что уже сделано, и о том, что ещё предстоит сделать, и Сквало в очередной раз убедился в том, что в стратегии Занзас определённо за эти годы поднаторел. Даже он, как ни старался, так и не смог найти ни одного серьёзного проёба в выстроенной им сейчас многоходовке. — Что же. Лично мне всё ясно, — задумчиво сказал Маммон, когда поток вопросов и ответов, наконец, иссяк. Она сидела в кресле, закинув ногу на ногу и сдвинув шапку на лоб. — Насколько я понимаю, первоочередная задача — это перекрыть Вонголе кислород. — Именно. — Занзас обвёл всех жёстким взглядом. — Мне нужен список всех контрагентов и партнёров Вонголы — легальных и нет. — В Италии? — уточнил Бельфегор. — Везде. Ройте носом землю, подключите всех, кого возможно. Я знаю, что у каждого из вас свои источники, так что пусть они работают на полную катушку. У нас не так много времени до того, как Тимотео поймёт, что к чему. — Мне сейчас пришла в голову одна идея, — протянула Маммон, потирая подбородок. — Но понятия не имею, насколько выгорит. — Что за идея? — нахмурился Занзас. Маммон, сидя в кресле, соединила кончики пальцев и уставилась на них. — Есть один человек… Программист, один из лучших в Европе, а на мой взгляд — совершенно гениальный. Семь лет назад его фирма выполняла для Вонголы очень важный заказ. — Что за заказ? — Разработка программного обеспечения для банка. Да ладно? — У Вонголы есть свой банк? — уточнил Сквало, уже понимая, куда она клонит. — Да. И находится он в Вануату, там довольно выгодные условия регистрации и лицензирования офшорных компаний. Как я понимаю, через этот банк они проводят большинство своих финансовых операций. Занзас посмотрел на Сквало. Сквало посмотрел на Занзаса. Если в чём за эти годы они оба и поднаторели, так это в финансовых вопросах — не без помощи Маммон, которая буквально задолбала их еженедельными отчётами о том, как идут дела на бирже, так что волей-неволей пришлось вникать в тонкости. Но сейчас Сквало в полной мере осознал все плюсы подобных знаний. — Откуда тебе это известно? Про банк и остальное? — Он даже не пытался скрыть удивления. — Оттуда, что я тоже немного занималась этим делом, пока босс… пока босса не было. — Маммон разгладила складку на брюках. — Тимотео очень хотел, чтобы я на него работала, но не учёл того, что совершенно меня не знает. Информация, к которой он давал мне доступ, была поверхностной и весьма скудной, но я и из неё выжала максимум. На будущее. Босс. Она посмотрела на Занзаса. Тот тоже смотрел на неё в упор. Сквало присел на подлокотник его кресла. Бесполезно было спрашивать Маммон, почему она не сказала об этом сразу, но зато теперь хотя бы прояснилось, каким образом она получила доступ к деньгам Вонголы и спиздила для Варии тот самый миллион. Они все виртуозно умели работать в условиях дефицита информации. — Что ты предлагаешь? — спросил её Занзас. — Я не уверена, но... — Маммон пожала плечами, рассматривая что-то над его плечом. — Если нам удастся взять финансовые потоки этого банка под контроль хотя бы на какое-то время, я смогу перекинуть все имеющиеся средства на счета Варии. Возможно, и часа хватит, всё зависит от сложности системы защиты. И как раз в этом Паркер мне может помочь. — Как, ты говоришь, его зовут? — Тедж Паркер. — Американец, что ли? — Да, он долгое время работал в Кремниевой долине, потом перебрался в Европу, уж не знаю, почему. Подозреваю, что в Штатах его за что-то прижали, с его-то тягой к работе на мафию — неудивительно. — Тимотео не дурак, — веско сказал Занзас. — Он наверняка уже десять раз перелопатил всё программное обеспечение с тех пор. — Да зачем ему это? — удивилась Маммон. — Тедж себя зарекомендовал хорошо, информацию о клиентах на сторону он не сливает, репутация у его конторы безупречная. — Тогда почему ты думаешь, что он вообще сможет нам помочь? — Во-первых, потому что он обычный человек и очень дорожит своей жизнью. А во-вторых, я не знаю ни одного программиста, который, работая над чем угодно, не оставил бы для себя бэкдор. На всякий случай. — Короче. — Занзас хлопнул ладонью по столу. — Найди этого Паркера как можно скорее, а уж как взять его за яйца — вопрос десятый. — Да, босс. Сквало открыл было рот, собираясь спросить, как много о своих шашнях с Вонголой она ещё им не рассказала, — но в этот момент дверь кабинета распахнулась, со стуком ударившись о стену. — Добрый вечер. Я подумал, что в такое время суток вы все должны либо выпивать, либо готовиться к этому. И потому пришёл сюда. Вижу, что не ошибся. Сквало поднялся с подлокотника, не веря своим глазам. Медленно оглядел их неожиданного гостя с головы до ног, понял, что стоит, как идиот, с открытым ртом и закрыл его. Все остальные тоже повскакивали с мест, в немом изумлении глядя на то, как, переступив порог, дверь за собой закрывает... — Фран? — ошарашенно проговорил Сквало. — О, вы меня помните! — Фран улыбнулся во весь рот, продемонстрировав типичные для ребёнка кривые зубы. — Это так приятно, капитан Сквало. С тех пор, как вы оставили меня на попечение этих, с позволения сказать, кретинов, вы ни разу не приехали меня навестить. Но я всегда списывал это на то, что у вас слишком много работы. Сквало медленно перевёл взгляд на Занзаса. Тот сидел в кресле с таким видом, словно Второе пришествие уже началось. — Ты как здесь оказался, малыш? Сквало раздосадованно скрипнул зубами. Единственно верный в данной ситуации вопрос исходил почему-то от Луссурии, а не от него самого. Разве что малышом этого мелкого засранца он называть не стал бы. — Видимо, вошёл через дверь? — Фран обернулся и посмотрел на дверь так, будто понятия не имел, как та вообще здесь оказалась. — Разве сюда можно попасть как-то ещё? Я бы, конечно, мог попробовать через окно, но в этом не было необходимости, к тому же, я не очень спортивный, и, опять же, шапка... — Твою мать, хватит! — рявкнул Занзас и грохнул кулаком по столу. Все, кроме Сквало и Франа, подпрыгнули. Сквало не подпрыгнул, потому что ожидал чего-то такого с самого начала, а вот почему не подпрыгнул Фран, осталось загадкой. Возможно, у него просто были крепкие нервы. Слишком крепкие для десятилетнего ребёнка. А вот для офицера Варии — в самый раз. — Как ты прошёл через иллюзии и охрану? — прорычал Занзас, сверкая глазами. Его руки были охвачены Пламенем до локтей. — А, вы об этом. — Фран задумчиво прижал палец к нижней губе и возвёл глаза к потолку почему-то с опаской, как будто оттуда на него мог свалиться правильный ответ. Или кусок штукатурки. Сквало бы предпочёл второе. — Ну, с иллюзиями пришлось повозиться, я едва справился, это правда. А вот ваша охрана — просто кучка тупоголовых кретинов, которым ничего не стоит запудрить мозги. Извините, босс. Сквало просто лишился грёбаного дара речи. То, с какой лёгкостью Фран назвал Занзаса боссом, прозвучало как откровенное издевательство. Впрочем, почти все его слова звучали как издевательство — за исключением разве что предлогов и междометий. Хотя, последние тоже лучше посчитать. Занзас зыркнул на Маммон так, что ей впору было сделать себе сеппуку — но она лишь невозмутимо поправила шляпу и закинула ногу на ногу. — Я же вам говорила, что со временем из него получится гениальный иллюзионист, — сказала она и поджала губы. — И, если вы помните, я была против того, чтобы упечь его в школу. Кстати, Фран, — она тонко улыбнулась пацану, — спасибо, что протестировал защиту, я так и знала, что пора бы её поменять. — Это вышло случайно, сударыня. — Фран, засранец, галантно поклонился. — Обещаю больше не врываться без приглашения. — Никогда не обещай того, чего не сможешь выполнить, зайчик, — пропела Маммон, и Сквало окончательно убедился в том, что они сработаются. — Ты. — Занзас взял со стола пистолет и направил его на Франа. Тот заметно напрягся, но всё равно держался молодцом, несмотря на то, что практически любой взрослый на его месте уже наложил бы в штаны от страха. — Прекращаешь выёбываться, садишься и рассказываешь всё, блядь, по порядку. А ты, — он посмотрел на Маммон, на этот раз обойдясь без подкрепления своих слов в виде пистолета, — сидишь рядом, и к концу нашей долбаной беседы выкладываешь мне всё, что думаешь по части его способностей и того, как их можно использовать. Все остальные — вон! Маммон, закатив глаза, принялась разглядывать свои ногти. Фран скромно примостился в кресле для посетителей рядом с ней. Остальных как ветром сдуло. Сквало тоже направился было к дверям, но Занзас остановил его: — Ты останься, Сквало. С гораздо большим удовольствием Сквало прыгнул бы в жерло вулкана, но приказы босса, сказанные таким тоном, в этом доме никогда не обсуждались. После крайне увлекательной полуторачасовой беседы, включавшей в себя бесчисленное множество охуительных историй из жизни обычного итальянского школьника — вроде истории с угнанной тачкой, круассанами и быком, — а также не менее охуительных комментариев Занзаса по этому поводу, Сквало был вынужден признать, что ошибался во Фране. Очень сильно ошибался. Он не просто мелкий засранец, а чрезвычайно умный, хитрый и талантливый мелкий засранец. Под конец допроса — это был именно допрос, причём, с пристрастием, — кажется, вспотела даже Маммон. Фран же, говнюк, расслабленно сидел в кресле, болтал ногой и хлебал уже третью чашку чая, заботливо подсунутого Луссурией. — Вы удовлетворили своё любопытство, босс? — спросил он, со стуком поставив чашку на блюдце. — Пошёл вон, — флегматично отозвался Занзас, по виду которого можно было сказать, что сейчас он начнёт стрелять. Фран мигом подскочил, практически добежал до двери и, пискнув: «до свидания!», вывалился в коридор — Сквало очень надеялся, что по пути ему попадётся Бельфегор. Он редко чувствовал в себе такую жажду крови. — Я тоже, пожалуй, пойду. — Маммон встала и одёрнула жакет. — Нужно помочь ему устроиться и проследить, чтобы ничего не натворил. На остальных надежды мало, за ними самими нужен глаз да глаз. Она направилась к дверям и уже взялась за ручку, когда Занзас окликнул её: — Маммон? Она остановилась и обернулась, вопросительно вскинув бровь. Сквало заинтересованно молчал. — Почему ты отказалась работать на Тимотео? — спросил Занзас после паузы. Маммон несколько секунд смотрела на него так, будто внезапно узнала, что её единственный босс — полный идиот, а потом, легко улыбнувшись, ответила: — Потому что мы не выбираем себе Небо. Это Небо выбирает нас. И моё Небо меня уже выбрало.***
Полгода спустя. — Есть дело для тебя. — Занзас порылся в кипе бумаг на письменном столе, выудил тонкую папку и перебросил её Сквало. — Проработай и доложи. Надеюсь, мы не зря потратили столько денег на слежку за Тимотео и его Хранителями. — Сальваторе Гаскони? — Сквало пролистал папку. — И что конкретно искать? — У него контракт с Вонголой на поставку оружия. Долгосрочный и на серьёзную сумму. Скорее всего, формируют новый арсенал, но для чего — непонятно. Поставка планируется в начале следующего месяца, то есть, через три недели. По предварительным данным там всё, вплоть до зенитных установок. Я хочу, чтобы этого контракта не было. Но пока мне нужно знать, насколько инфа правдива. — Понял, босс. — Сквало захлопнул папку и положил на стол рядом с собой. — Я разберусь. — Не сомневаюсь. — Ещё что-то нужно? — Пока нет. — Я тогда пойду? — Сквало уже дёрнулся, порываясь встать, но Занзас остановил его: — Посиди пока, не суетись. Занзас задумчиво переставил с места на место органайзер с письменными принадлежностями и поднялся из-за стола. Подошёл к окну, с преувеличенным интересом разглядывая что-то за ним, а потом обернулся к Сквало. Выражение его лица иначе как загадочным было не назвать. Сквало непонимающе вздёрнул бровь: — Что? — Да вот хожу сегодня весь день и думаю. — Занзас прошёлся по кабинету с таким видом, как будто был здесь впервые в жизни, и в конце концов уселся на подлокотник кресла, в котором сидел Сквало, закинув руку на спинку. — Неужели мы опять это делаем? Сквало фыркнул, скорее от неожиданности — Занзаса в последнее время всё чаще тянуло на какие-то ебучие философские рассуждения. — Ты же сам заварил эту кашу, — напомнил он, ухмыльнувшись. — Так какого хрена сейчас удивляешься? — Да я не то чтобы удивляюсь… Я скорее другому удивляюсь. — Занзас посмотрел на него сверху вниз, и лицо его было, мать твою, почти одухотворённым. — Почему ты меня по башке не ёбнул вовремя и не сказал завязывать со всей этой хернёй, пока целы. — А надо было? — слыша себя как будто со стороны, спросил Сквало. Занзас пожал плечами, не сводя с него глаз. — Да хрен его знает, — рассеянно сказал он и, потянувшись, отбросил с лица Сквало прядь волос. — Сейчас уже точно поздно давать заднюю. — У нас всё получится, Занзас, — твёрдо сказал Сквало. — Я это чувствую. Сам посмотри, сколько мы уже всего сделали. — Да, это точно. — Занзас, наморщив лоб, уставился в стену. А Сквало завис, разглядывая его. Месяц назад Занзасу исполнилось двадцать девять, но он всё равно выглядел намного моложе своих лет, даже несмотря на неизменную вертикальную складку между бровей. Он всегда был чертовски красивым сукиным сыном, и с возрастом это только проявилось сильнее. А ведь Сквало, вашу мать, не железный. Порой ему было очень трудно сдерживать себя, чтобы не распускать руки. Занзас перевёл на него взгляд. Вот, сейчас, например — очень трудно было сдерживать. Сквало уставился на Занзаса снизу, не в силах отвести взгляд. Медленно протянул руку и провёл кончиками пальцев по шраму на щеке — заметному, хоть и неглубокому, но почему-то удивительным образом не портящему Занзаса. казалось, шрамы только придавали ему больше шарма. Занзас смотрел на него, не мигая. Сквало, двигаясь, будто во сне, потянулся вверх, чувствуя внезапно усилившийся жар его тела, переместил ладонь на шею, зарылся пальцами в волосы. Но, когда их губы уже почти соприкоснулись, с замиранием сердца услышал короткое и непреклонное: — Нет. Сквало замер и открыл глаза. Лицо Занзаса было так близко, что он видел пляшущий на самом дне его глаз багровый огонь. Он выругался и встал. Внутри вскипали, сплетаясь воедино, острая, какая-то почти детская обида и такая же острая злость. — Скажи, что тебе похер на меня, — потребовал он. — Давай, Занзас, скажи это, и я отвалю. Совсем. Перестану тебя доёбывать. Могу вообще уехать, не услышишь больше обо мне. Занзас поднялся, и они оказались лицом к лицу — почти, потому что Занзас был, хоть ненамного, но выше. На его руках полыхало Пламя. Похер ему точно не было. Сквало сглотнул. В горле пересохло. — Если я ещё раз услышу от тебя что-то подобное, я тебя убью, — тихо сказал Занзас и положил окутанную Пламенем ладонь ему на шею. — Не вынуждай меня говорить то, что я не хочу говорить. — Что? — хрипло спросил Сквало, глядя ему в глаза. — То, что я тебе нужен? То, что тебе не плевать? Неужели это так, мать твою, сложно? — Я не могу. — Занзас покачал головой. В его глазах Сквало наблюдал бешеную гамму чувств и почти задыхался от того, что все они были направлены на него одного. — Ещё не время. — Да почему, блядь, Занзас? — голос Сквал упал до шепота. — Какое дерьмо ты вбил себе в голову? — Ты не поймешь. Наверное, не поймешь. Я не хочу рисковать. — Занзас подался вперед и прижался лбом к его лбу. Он весь был, как натянутая струна, и Сквало тоже. Одно неверное движение — и сорвет нахрен. У него не было интуиции Вонголы, но он откуда-то знал, что здесь и сейчас срываться было нельзя. — Как я могу, блядь, что-то понять, если ты нихрена не объясняешь. — Сквало сглотнул и закрыл глаза. — Подожди немного. — Занзас отстранился и заглянул ему в глаза, не убирая руки. Сквало чувствовал жар его ладони, всего его тела, притягательный, почти забытый, но желанный, твою ж мать, как он по этому скучал. — Я всё объясню позже. Недолго уже осталось. Мы покончим с этим к Новому году. И тогда… — Занзас на мгновение отвёл взгляд, а когда вновь посмотрел на Сквало, в его глазах была одна лишь решимость. — Я всё тебе объясню. Два месяца. Два чёртовых месяца. Что это такое на фоне тринадцати лет? Практически ничего. Но Сквало знал, что это будут самые долгие два месяца в его жизни.***
Дино позвонил спустя две недели — как раз в тот момент, когда Сквало закончил разбираться с очередным вагоном данных по сделкам Вонголы с китайцами. Триадам было похуй, с кем работать, а благодаря сорванной Лусом поставке в Гуанчжоу крупной партии кокаина, который был далеко не таким чистым, как тот, что шёл Варии из Неаполя через новый порт, репутация Вонголы оказалась серьёзно подмочена. На этой почве перехватить крупный контракт для Варии ничего не стоило. Пока они действовали без ошибок, и если бы Сквало действительно верил в бога, то сказал бы, что с его помощью. — Каваллоне, — поприветствовал его Сквало, ответив на звонок. — Как сам? — Надеюсь, скоро буду хорошо, — рассмеялся Дино в трубку. — Нужно встретиться. Срочно. — Ты редко мне звонишь с чем-то несрочным. — Сквало встал, подхватил куртку и вышел из кабинета. — Где? — Давай на нашем месте, в порту. — Уже еду, — ответил Сквало, садясь в машину. Дино, как и всегда, приехал первым. Ждал его, опершись руками о высокое ограждение и глядя на море, весь в чёрном, светлые волосы спускались уже ниже плеч. Стричься он, похоже, совсем перестал. — Привет, Пони, — ухмыльнулся Сквало, подходя к нему. Кивнул стоявшему в отдалении Ромарио — тот кивнул в ответ — и спросил: — Ну и что там у тебя за спешка? — Знаешь, Сквало, — Дино наконец-то оторвался от моря и сподобился посмотреть ему в глаза, — я никогда не забуду то, что ты для меня сделал. И никогда не перестану чувствовать себя должником. — Меня заебала эта песня, Каваллоне, — поморщился Сквало. — Смени пластинку уже, а? Сегодня ты мне должен, завтра я тебе — это наша ёбаная жизнь, а не мы. Когда-нибудь расплатишься, если я тебя прежде не прибью, чтоб не мучился. Дино улыбнулся — как-то слишком уж загадочно — и развернулся к нему лицом. — Может, я смогу вернуть этот долг прямо сейчас, — внезапно сказал он. — А может, это ты мне ещё должен останешься. Сквало нахмурился. — Ну говори уже, Каваллоне, достал. — У меня есть кое-какая информация насчёт Тимотео. Сомнительная информация, — сказал Дино, и Сквало немедленно встал в стойку. Вперился в Дино взглядом, едва за грудки не схватил, но сдержался. — Для кого сомнительная? — Для него. — Дино снял перчатку и заправил за ухо прядь непривычно отросших волос. — Я уверен в том, что он запустил руку в общий фонд Альянса. Причём, конкретно запустил. Процентов восемьдесят выгреб точно. Буквально вчера. Сквало молча рассматривал Дино. Тот пялился на него в ответ, и думали они, по ходу, об одном и том же. «Общий фонд» Альянса формировался из взносов всех его членов — вступительных и ежегодных. Деньги шли на вполне конкретные цели, но эти цели всегда определялись общим собранием Альянса и никак иначе. Тимотео на правах самого авторитетного и богатого босса следил за тем, чтобы деньги использовались по назначению, и никогда, ни единого раза за всю историю существования Альянса не возникло ни единого повода усомниться в их нецелевом использовании. Тем более — по вине босса Вонголы. Тимотео просто не мог сам себе подложить такую свинью. Либо — у него должен был быть очень веский повод так рискнуть. Или его вынудили это сделать. Твою мать, Занзас, ты просто чёртов гений. — Нахрена? — спросил Сквало, тщательно следя за голосом, чтобы не выдать обуревавших его эмоций. — Понятия не имею. — Дино пожал плечами и придвинулся к нему ближе. — Но точно знаю, что в последние несколько месяцев из-за чьего-то вмешательства извне и постоянного внимания полиции у Вонголы сорвалось несколько крупных сделок. — Почему ты так уверен в том, что Тимотео залез в общак? — Вся бухгалтерия Альянса проходит через три сильнейшие семьи. То есть, через Вонголу, Шимон и Каваллоне. И как ни изворачивайся, движение такого количества денег по счетам не скрыть. Мой бухгалтер засёк странные операции по офшорам Альянса в Вануату, заточенным под разного рода сомнительные крупные сделки. Кто-то перевёл через несколько подставных фирм пятьсот миллионов евро с одного из счетов, на который капают вступительные и ежемесячные взносы, причём в назначении платежа значилась благотворительность. Мои программисты отследили перевод по цепочке и вышли на мелкую фирму, которая официально принадлежит семье Бовино, но неофициально — и об этом знает буквально пара человек — уже несколько лет используется Тимотео для отмывания денег со своих сделок. — То есть, он вывел бабло через левую фирму и в случае чего сможет свалить всё на Бовино? — Не всё так просто, — покачал головой Дино. — Если про эти махинации станет известно, то обязательно всплывёт принадлежность этой конторы Вонголе. К тому же, у Бовино просто нет доступа к общаку Альянса. Короче, если начнут копать, на Тимотео выйдут, и вот тогда ему не поздоровится. — Не думаю, что он боится гнева Альянса, — с сомнением сказал Сквало. — Не скажи. — Дино задумчиво нахмурился. — Я слышал, недавно его бойцы едва не провалили операцию в Ботсване из-за того, что у него проблемы с Пламенем. Сквало цепко глянул на него. — Тимотео стареет, — ответил Дино на его невысказанный вопрос. — А наши способности напрямую зависят от нашего физического самочувствия. Как и способности нашей команды — от нас, если речь идёт об элементниках. Вспомни сам, что творилось с вашим Пламенем во время Конфликта Колец, когда Занзас был не в кондиции. — Единственное, что мне неясно во всей этой ситуации — нахрена Тимотео столько бабла? — поразмыслив над его словами, сказал Сквало. — Этого я не знаю. — Дино пожал плечами, глядя на беспокойное море. — Но если он пошёл на столь крайние меры, значит, он либо вообще ничего не боится, либо… — Либо у него нет выхода, — закончил за него Сквало. И усмехнулся. — А люди, у которых нет выхода, совершают ошибки. Кто ещё в курсе? — Думаю, пока никто, иначе уже пыль стояла бы до потолка. Я, само собой, это предавать огласке не собираюсь. Остаются только Шимон, но те у Вонголы под колпаком, никуда не дёрнутся. — Да уж. Это точно, — отстранённо сказал Сквало, лихорадочно соображая. Это была не просто бомба — это было именно то, чего они ждали. То, к чему они столько времени шли, к чему готовились, что создавали своими собственными руками долбаных пять лет, пока Вария, как птица феникс, медленно, но неуклонно возрождалась из пепла. Для того, чтобы стать ещё сильнее. Непобедимой. — Сквало? — Что? — Сквало не без труда вынырнул из своих мыслей и поймал на себе пристальный взгляд. — Мы так и не поговорили нормально, — вдруг сказал Дино. — Как люди. Мне кажется, сейчас самое время. — Хочешь начистоту? — Сквало усмехнулся. — Ну давай. Правда, понятия не имею, что добавить, я тебе ещё пять лет назад всё сказал. — Ведя себя, как конченый мудак? — Дино тоже улыбнулся и покачал головой. — Возможно, и это даже сработало. На какое-то время. Я бы даже сказал, такое твоё поведение было вполне оправдано. Но потом я успокоился и кое-что для себя решил. Раз и навсегда. — И что же это? — К своему удивлению, Сквало действительно хотел услышать ответ. — То, что мы друзья, — просто ответил Дино. — И останемся ими. Что бы между нами ни происходило, в какую бы задницу мы ни попадали, как бы по-мудацки ты себя ни вёл, и как бы я тебя ни любил, мы всё равно останемся друзьями. И пусть я сейчас помогаю в первую очередь Занзасу, меня успокаивает то, что тебе я помогаю тоже. Он тебя не оставит. — Когда-то, помнится, ты другое говорил, — спокойно сказал Сквало и сунул руки в карманы — на пронизывающем ветру пальцы мёрзли адски, а перчатки он забыл в машине. Не рассчитывал на долгий разговор по душам, но, как оказалось, именно он сейчас пришёлся к месту. Дино усмехнулся и посмотрел на море. — Я ошибался, — легко ответил он. — Теперь я вижу это. И знаешь, я рад, что ошибался. Я люблю тебя, но это ничего не изменит, так что я уже вполне научился с этим жить. И даже быть счастливым. — Да, я слышал о твоей помолвке. — Сквало поднял ворот пальто, защищая лицо от ветра. — Даже не в ней дело. Помолвка, свадьба — это политика, а не чувства. Сам знаешь, как это бывает. Мне нужно заботиться о Семье, укреплять позиции, чтобы стать сильнее. И я рад тому, что у меня есть отличный пример, как можно этого добиться. — Ты и сам неплохо справляешься. — Сквало улыбнулся ему, чувствуя, как с его души наконец-то падает и рассыпается в пыль камень, всё это время возлежавший на месте, которое всегда принадлежало Дино Каваллоне. — Выпьем как-нибудь? — Конечно, дружище, — ответил Дино и тоже улыбнулся — открыто и дерзко, как всегда. Сквало откинул за спину волосы и протянул ему руку, которую Дино с удовольствием пожал. — Отлично. И жду приглашения на помолвку.***
— Я скоро забуду, как ты выглядишь, — сказала Тильда вместо приветствия и чмокнула его в щёку. — Извини, Тил, работа. — Сквало вложил в её руки стакан с кофе и поцеловал в висок. На пустом стадионе дул пронизывающий ветер, но почему-то они оба любили такие места. — Да-да, у тебя всегда работа. — Она кивнула без малейшей укоризны во взгляде и обхватила его за талию. — Что на этот раз? — Да так, партнёры проблемные попались, да босс мозг ебёт, — ответил Сквало и почти даже не соврал. Обнял её за плечи, прижав к себе, и подумал о том, как было бы круто им остаться друзьями после того, как всё закончится — оно ведь когда-нибудь закончится. Занзас сказал, до Нового года. Значит, до Нового года Сквало нужно придумать убедительную причину, почему им с Тильдой нужно остаться друзьями. Он подумал, что, возможно, будет милосерднее обставить всё так, чтобы она сама его бросила — делать ей больно не хотелось, в конце концов, она вполне очевидно любила его и за полтора года ни разу даже мозг не вынесла. В отличие от Занзаса, который делал это с завидной регулярностью, почти даже по расписанию. О, чёрт! — Погоди-ка. — Сквало, не веря своим глазам, сунул в руку Тильды свой стакан с кофе и сбежал по ступенькам вниз, завидев черный кадиллак «эскалэйд» с до боли знакомыми номерами. Кадиллак остановился в нескольких шагах от трибун. Занзас выбрался из-за руля, захлопнул дверь и, обойдя машину, привалился задницей к капоту, сунув руки в карманы. Сквало даже притормозил — Занзас редко надевал что-то повседневное, предпочитая либо строгую классику, либо варийскую форму, но сегодня на нем красовалась вишневая рубашка, расстегнутая чуть ли не до середины, кожаная куртка и тёмные джинсы, в которых его и без того почти бесконечные ноги казались еще длиннее. — Ты какого хрена здесь делаешь? — спросил Сквало, подходя к нему и стараясь не пялиться. — Телефон проверять не пробовал? — вопросом на вопрос ответил Занзас и, не скрываясь, посмотрел вверх — туда, откуда с пустых трибун за ними внимательно наблюдала Тильда. Сквало машинально вытащил телефон — твою мать, точно, шесть пропущенных. Учитывая, что Занзас редко звонил кому-нибудь больше одного раза — да он, блядь, в принципе редко кому-то звонил — Сквало лучше было прямо сейчас застрелиться. — У нас заварушка намечается, а ты по бабам решил пойти, — сказал Занзас, и его тон был откровенно обвиняющим. — Мне как-то не особо улыбается искать тебя по всему Палермо. Сворачивайся, жду в машине. Он говорил отрывисто, почти зло. Бросил напоследок на Тильду взгляд, который Сквало мог бы охарактеризовать как ревнивый, если бы он внезапно сошел с ума, и уселся в машину. Сквало чертыхнулся и вернулся к Тильде. — Сегодня не получится. Извини, — сказал он, почему-то чувствуя себя мудаком. — Раз уж босс за мной по всему городу скачет, значит, что-то серьезное случилось. Он подступил к ней с целью обнять, но Тильда внезапно выпрямилась и мягко отвела его руку в сторону. Посмотрела в глаза внимательно и печально и сказала: — А я всё гадала, о ком ты думаешь, когда мы трахаемся. Планировала убить суку, честно. А оно вон как, оказывается. — Она бросила взгляд на машину Занзаса и покачала головой, растерянно улыбаясь. — Вот я дура! — Тил… — начал было Сквало, но она взмахом руки пресекла его попытки сказать хоть что-то. — Не надо, — она покачала головой и лихо улыбнулась, но за улыбкой, Сквало видел, скрывалась боль. — Знаешь, если бы на его месте был кто-то другой, я бы, наверное, ещё поборолась. Но теперь, зная — не буду. — Да с чего ты взяла… — тихо сказал Сквало, презирая себя за малодушие. Тильда улыбнулась и, сжав его плечо, поцеловала в щеку. А потом пошла вверх по ступенькам, не оборачиваясь и не попрощавшись. Сквало смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась за рекламной тумбой, а потом развернулся и, сунув руки в карманы куртки, пошел вниз. Теперь он чувствовал себя не просто мудаком, а бесчувственным мудаком — но вместе с тем испытывал облегчение от того, что ничего не потребовалось объяснять. Наверное, ему повезло, что в жизни ему попадались исключительно умные бабы, которые понимали всё сами. Твою мать, неужели всё настолько очевидно? Сквало закатил глаза, выругался и сел в машину, назло хлопнув дверью — только назло кому, Занзасу или себе, он так и не понял. Занзас никак не прокомментировал его появление, хотя точно видел, что произошло, и уж точно понял, что всё это значило. Молча завел мотор и, стоило Сквало устроиться на пассажирском сиденье, вдавил газ так, что тачка сорвалась с места, как ужаленная. Сквало обожал ездить с Занзасом, когда тот был за рулем. Занзас водил великолепно, и при этом опасно, агрессивно даже, отвоевывая себе право на дорогу, как на всё прочее, что считал своим. С ним можно было просто расслабиться и наслаждаться дорогой. Даже в таких мелочах Сквало безоговорочно ему доверял. Да что там, он всегда доверял ему гораздо больше, чем даже самому себе. — Каваллоне приглашение на помолвку прислал, — сказал Сквало, когда его заебало это тупое обоюдное молчание, во время которого он только и занимался, что рассматривал то четкий профиль Занзаса, то его руки, уверенно лежащие на руле. . — Сразу после Нового года. Занзас покосился на него. — Смотрю, вы опять не разлей вода. Сквало внезапно разозлился. — А ты предпочёл бы, чтобы мы и дальше вели себя, как идиоты, и делали вид, что мы друг другу никто? Если что, мы с ним были друзьями задолго до того, как я с тобой познакомился. — Не заводись, — процедил Занзас сквозь зубы, но Сквало уже несло. — Что это, блядь, Занзас? — Он развернулся, насколько позволял ремень безопасности, чувствуя острую необходимость выговориться. — Или ты настолько привык, что я всегда только с тобой? Но при этом сам делаешь вид, что тебе на меня плевать. Определись уже, блядь, что тебе нужно, и перестань ебать мне мозги. Я не твоя грёбаная собственность. — Я сказал — не заводись, — повторил Занзас уже спокойнее. — Да блядь, это бесполезно. Сквало выдохнул и посмотрел на него: губы плотно сжаты, между бровей складка, взгляд какой-то нехороший, Сквало назвал бы его угрожающим, но угрожать было некому. Не Каваллоне же из-за того, что они со Сквало снова общаются и дружат. — И что? — подал голос Сквало — исключительно для того, чтобы нарушить вязкую, неприятную тишину, повисшую между ними. — Что у нас стряслось-то? — Наш план близится к ебучему завершению, — бросил Занзас со злой, шальной улыбкой. — То, что ты нарыл по части контракта с Гаскони, на самом деле не липа. Я всё проверил, всё так, как в твоём отчёте. Тимотео готовится провернуть самую крупную махинацию в истории Вонголы. — И видимо, именно из-за этого контракта он запустил руку в общак Альянса, — добавил Сквало. — Наверняка. — Кто тебе сказал? — Савада. — Занзас въехал в ворота Варии, едва те открылись, чуть не снёс нахрен, и с визгом покрышек затормозить перед парадной лестницей. Взлетел по лестнице, стоило только им выйти из машины, бросил через плечо: — Собери всех и ко мне, — и умчался наверх. Сквало по очереди вызвонил остальных, и через десять минут все явились в кабинет Занзаса. — Просочилась инфа, что Вонгола под завязку закупилась оружием и планирует сделку с афганскими боевиками. Возможно, самую крупную за всю историю Альянса. — Занзас сделал эффектную паузу. — Предварительная цена — пятьсот миллионов евро. Луссурия многозначительно присвистнул. — Готовится уйти на покой? — хмыкнул Сквало. — И оставить Саваде наследство, — кивнул Занзас. — Вот только он не учёл, что единственный безопасный коридор для переброски такого количества оружия проходит через подконтрольную нам территорию. Скажем спасибо Эре Висконти. — Да упокоит господь её грешную душу, — эхом отозвался Луссурия, осенив себя крестным знамением. — Насколько можно доверять инфе? — нахмурился Сквало. — Как обычно: доверять, но проверять, — ответил Занзас. — Бел, Леви, организуйте разведку на месте. Если действительно намечается что-то крупное, уже должны быть шевеления и разговоры. Потолкайтесь среди местных, но особо внимания к себе не привлекайте. — Последнее замечание очень к месту, — снова встрял Луссурия. — Да, и именно поэтому я не шлю на разведку тебя, — криво усмехнулся Занзас. Бельфегор и Леви заржали, но Лус только беззлобно отмахнулся. — Пока свободны. — Занзас махнул рукой в сторону двери и зарылся в лежащие на столе бумаги. Все потопали к дверям. Сквало остался. Ему было, что сказать. — Ты знал, — объявил он, когда за шедшим последним Луссурией закрылась дверь. — Ты знал с самого начала, верно? Занзас вздёрнул бровь. — Ты о чём? — Ой, вот давай без этого. — Сквало скрестил руки на груди. — Это и был твой изначальный план, верно? Подвести Тимотео к тому, чтобы ему негде было взять денег на эту сделку. Если он не вернёт всё в общак вовремя, это будет самый эпичный проёб босса за всю ебучую историю Вонголы. Занзас неопределённо пожал плечами и криво усмехнулся. — Я просто ждал, когда он совершит ошибку. Я не знал о его конкретных планах, их мне слил Савада буквально час назад. — Ты сам вынудил его совершить эту ошибку, — рассмеялся Сквало, чувствуя себя таким лёгким, почти воздушным, что даже страшно стало. Когда Занзас почти два года назад посвящал его в свой грандиозный план, об этом конечно пункте не было ни слова — они обсуждали лишь то, как нарыть на Тимотео побольше компромата и обложить его со всех сторон, заручившись поддержкой всех, кого можно было склонить на свою сторону. — Ну, — Занзас побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, а потом медленно, хищно ухмыльнулся, — считай, что да. Но даже я не рассчитывал на такой эффект. Я знал, что рано или поздно он проебётся, но даже не предполагал, что настолько. — Занзас. — Сквало стремительно пересёк в кабинет и, уперев кулаки в стол, навис над ним, всё ещё улыбаясь до ушей. — Ты же понимаешь, что Вонгола практически у нас в кармане? — Рано радоваться, Сквало, — остудил его пыл Занзас. — Нам ещё многое нужно сделать. И теперь главное — не проебаться самим. Надо продумать всё. — Я готов. — Я знаю. — Занзас усмехнулся и поднялся из кресла. Обошёл стол и застыл напротив Сквало, глядя на него странно. Отбросил за спину волосы с плеча — они уже спускались ниже задницы, — задержал прядь в руке и посмотрел Сквало в глаза. — Обрежешь? — спросил он с сомнением. Сквало растерялся. Он ожидал какого угодно вопроса, но только не этого. — А надо? — чувствуя себя совершенно по-дурацки, уточнил он. Занзас пожал плечами, продолжая мять прядь в руках. На фоне смуглых пальцев она казалась ещё более ослепительной. — Я уже привык к твоим блядским патлам, — наконец сказал он. — Хоть они и напоминают мне каждый раз о том, о чём я не хочу вспоминать. — Да ладно тебе. — Сквало рискнул положить руку ему на плечо — то сперва напряглось, но почти сразу расслабилось под его ладонью. — Ты уже большой мальчик и вырос из этих штанишек. — Твоя правда. — Занзас наконец отпустил его волосы и отошёл к бару. — Сегодня как закончишь с делами, собери всех, кого берёшь с собой на задание, и ко мне. Проработаем план вместе, нужно ничего не упустить. — Да, я так и планировал сделать. — Сквало развернулся и направился к двери. Взгляд Занзаса жёг спину под новым форменным кителем. — И, Сквало? — Что? — он обернулся уже открыв дверь. Занзас всё так же стоял около бара, покачивая в руке стакан, и в глубине его глаз разгоралось знакомое багровое пламя — верный признак намечающегося веселья. — Позвони Кикё.***
Они снова шли сражаться все вместе. Они — Вария. Единая, устрашающая, как и прежде, непобедимая, вновь решившаяся на смертельный риск ради того, чтобы доказать всем: они — лучшие. Занзас, Бельфегор, Луссурия, Маммон, Леви-А-Тан. Он сам, Сквало. И, как это ни странно, Кикё, который сдержал своё слово и в нужный момент согласился выступить на их стороне. И Сквало откуда-то знал, что место Облака Варии, все эти годы остававшееся вакантным, скоро перестанет быть таковым. А, ну и, конечно, ещё Фран — по мнению Сквало, самый ненадёжный элемент во всей этой грёбаной комбинации. Но пока он вёл себя смирно, Сквало не наезжал — просто следил, чтобы не вытворил чего. Он нажал кнопку на передатчике и переключился на общий канал. — Всё готово? Ответом стал нестройный хор чертовски знакомых голосов. Это была их первая совместная операция с самого… Похоже, с самого мятежа против Вонголы тринадцать лет назад. Тринадцать лет… Сквало шёл двадцать восьмой год. В четырнадцать он и представить себе не мог, что проживёт так долго. Он мысленно прокрутил план операции от начала до конца. Двадцать шесть бронированных автофургонов, под завязку забитых оружием и боеприпасами. На каждый — трое варийских бойцов, из которых один обязательно Дождь или Облако. На перехват буквально несколько минут, и всё должно быть настолько технично, насколько вообще возможно. На тренировках у них все получалось, но хрен его знает, что ждёт их в поле. Ситуация осложнялась тем, что перехватить груз нужно было без шума — это исключало возможность действовать нахрапом. В противном случае они рисковали устроить такую иллюминацию, которую жители приграничных территорий будут помнить ещё долго. Если выживут, что вряд ли. Для участия в этой миссии они привлекли только лучших: старший офицерский состав и наиболее перспективных младших, выписали из Неаполя Арго и Марселя — кто бы знал, как они были рады наконец-то вернуться к нормальной работе. Все отряды рассредоточились на обширной территории — каждый на своём, условленном месте, каждый со своей задачей. Они были готовы как никогда. Если не случится никакого форс-мажора, здесь всё закончится очень быстро. Сквало нетерпеливо посмотрел на часы — и в этот момент ожила рация. — Босс, капитан, они едут, — сообщил Марсель, отряд которого был замыкающим. — Вижу восемь машин сопровождения. — Я ими займусь, — громыхнул Занзас с нескрываемым азартом. — Маммон, готовьте прикрытие. — Всё давно готово, босс, — отозвался Фран, и Сквало закатил глаза — мелкий засранец всё ещё бесил его, но от него было толку больше, чем от многих взрослых, так что Сквало просто временами отвешивал ему подзатыльники и покупал в два раза больше пирожных: тот любил сладкое ещё больше, чем Маммон. Они вдвоём должны были скрыть всё происходящее под иллюзией, чтобы не привлечь внимание пограничников и жителей близлежащих городов. Маммон утверждала, что Фран с этим справится и в одиночку, но на самом деле ей просто не терпелось испробовать на реальных подопытных новый вид своих грёбаных тентаклей — на этот раз те были настолько реалистичны, что даже Сквало при первом знакомстве стало не по себе. — Пятьдесят метров, — донёсся до него голос Марселя. — Мы на позиции. — Приготовились, — скомандовал Занзас. — Действуем чётко по плану, без самодеятельности. А Сквало поймал себя на мысли, что так же зло и азартно улыбается. Самая масштабная операция в истории Варии со времён Конфликта Колец началась. Спустя несколько секунд из-за поворота вывернул первый автофургон. Сквало стиснул кулак. То, что за рулём не он сам, слегка нервировало, хотя Адриан, Ураган и по совместительству новый любимчик Луссурии, был одним из лучших водителей в Вариии. Видимо, Сквало сам не заметил, как превратился в долбаного контрол-фрика. — Я подберусь к нему так близко, как только смогу, — бросил Адриан и, стоило только фургону поравняться с их машиной, рванул на перехват. Под капотом феррари ревели сотни лошадиных сил, и было сущей ерундой держать в поле зрения всю процессию. Сквало бросил взгляд в боковое зеркало — все варийцы быстро занимали свои позиции. Водители фургонов уже наверняка почувствовали неладное. В том, что все они были вооружены, Сквало не сомневался. — Действуем по моему сигналу, — рыкнул он. Задача была предельно ясна: догнать — затормозить — перехватить управление. Сквало скомандовал: — Начинаем, — и Адриан в ту же секунду резко подал машину влево, практически врезавшись в автофургон. Сквало только этого и ждал — он схватился за металлическую лестницу, закреплённую на боковой стенке прицепа, перескочил на неё и полез наверх. Роман должен был прикрывать его. Сквало взобрался на крышу, молниеносно оглянулся, оценивая ситуацию, и в этот момент грянул выстрел, а рядом с его виском просвистела первая пуля. Перестрелки нельзя было допустить. Если пуля попадёт в какую-нибудь боеголовку, тут всё взлетит на воздух. — Кто там стреляет? Успокойте их, мать вашу! — рявкнул Сквало и, пригнувшись, зажёг кольцо. Стена Дождя отделила его и автофургон от сыпавшихся со всех сторон пуль. Запретив себе думать об остальных, Сквало пробежал по прицепу, спрыгнул на крышу кабины и сразу же направил в неё слабый поток Пламени. Теперь нужно было успеть попасть в кабину до того момент, когда водитель уснёт, и автомобиль потеряет управление. Сквало перебрался на сторону пассажира и ногой разбил лобовое стекло. Спрыгнул на капот и, не дав водителю опомниться, зарядил ногой в лицо. Тот завалился набок, фургон повело. Сквало скользнул в кабину и схватился за руль. Вести было жутко неудобно, но ощущение рулевого колеса под пальцами вселяло уверенность. Сквало отпихнул тяжёлое тело водителя на пассажирское сиденье, кое-как выровнял фургон, нормально уселся на месте водителя и только сейчас позволил себе вздохнуть с облегчением. Быстро просмотрел зеркала заднего вида — остальные тоже работали в поте лица, при чём, выходило довольно синхронно. К этому моменту все автофургоны уже были захвачены. Они мчались вдоль берега Дуная, практически по пограничной полосе, и, если бы не были прикрыты иллюзией, наверняка представляли бы собой то ещё феерическое зрелище: в ореоле Пламени всех цветов, а кое-кто, не будем показывать пальцем на Кикё, ещё и животных выпустил. Сквало усмехнулся, дав себе обещание переговорить с ним и заодно с Маммон насчёт того, что динозавры и тентакли не только пугают врагов, но и создают ненужную суету. Нажал кнопку на передатчике, и по общему каналу запросил всех по очереди. Проблемы, как выяснилось, возникли только у Франа: тот никак не мог решить, что же делать сначала — то ли прикрывать их горящие задницы, то ли экспериментировать с размерами и кровожадностью сколопендр, которых наплодил вокруг уже целую орду. Всё-таки Маммон не очень хорошо влияет на детей. А может это потому, что все иллюзионисты напрочь отбитые, это факт. Спустя несколько минут всё было кончено: Вария взяла под контроль все фургоны, и те по-прежнему находились на ходу. Без единого взрыва. С ума сойти. — Доложите обстановку, — рявкнул Сквало. В ответ последовательно посыпались чёткие немногословные реплики, повествующие о том, что ситуация под контролем. Теперь дело было за малым — нужно было спрятать груз до поры до времени так надёжно, чтобы ни одна собака не пронюхала. Об этом они позаботились заранее — как оказалось, на территории Европы хватает укромных мест. Сквало откинулся на спинку сиденья и переключился с общего канала на приватный. — Занзас? — Ты там не сдох еще? — Спасибо за заботу, чёртов босс, я жив. Всё в норме? — Если бы было не в норме, ты бы уже знал об этом. Не занимай линию. Сквало усмехнулся и выключил связь. Занзас по-прежнему был в своём репертуаре. Что ж... Хорошо, что на свете есть вещи, которые никогда не изменятся.***
Иногда Сквало действительно любил, когда они собирались вместе, чтобы обсудить дела. Особенно если это были дела, которые вели их к победе. — У нас намечается веселье. — Занзас лихо ухмыльнулся, во все свои тридцать два идеальных белых зуба. — Маммон уже заказала партию охуенных костюмов, а я отдал за них кучу бабла, так что молитесь, чтобы пришлись впору. — Мы выходим в свет? — чопорно осведомился Луссурия, поправив на носу очки. — Именно так. — Занзас закинул ноги на стол. — Пора напомнить о себе всем мудозвонам, поставившим на нас крест.***
Вообще-то, это было рискованно — вот так вот запросто заявиться на ежегодный благотворительный аукцион, спонсорами которого традиционно выступали все видные предприниматели Сицилии. Официально, конечно, всё было прилично и вполне себе благопристойно. Но вот неофициально посредством продажи по заоблачным ценам никому не нужного антикварного барахла и предметов так называемого современного искусства отмывались грязные деньги самых крупных семей Альянса. Ещё на подобного рода мероприятиях заводились нужные знакомства, лизались нужные задницы и заключались очень нужные сделки, откаты от которых кормили мелкие, вынужденные бороться за своё существование семьи весь год. Да, это было рискованно. И безусловно, того стоило — хотя бы для того, чтобы посмотреть на вытянувшиеся морды старых пердунов из Альянса. В окружении отрастившей необъятные животы и задницы сицилийской мафиозной элиты подтянутая, бодрая и смертельно опасная Вария выглядела, как океанский лайнер среди древних проржавевших лоханок. С Занзасом во главе, в тех самых, заказанных Маммон костюмах — белых с красными рубашками, сидевших на всех них как влитые, — они прошествовали через весь зал, вызвав всеобщий приглушённый вздох. Сквало охарактеризовал его как вздох охуения и позволил себе недвусмысленную ухмылку, перехватив взгляд стоявшего чуть в стороне Дино. Тот вскинул бровь и отсалютовал ему бокалом с шампанским. Что-что, а союзников Каваллоне всегда умел выбирать, что немаловажно — вовремя. Толпа расступилась перед ними, или скорее они взрезали её, как спата — живую плоть. Если бы они были лотом, за право обладания им все присутствующие мудозвоны передрались бы не на жизнь, а на смерть. Вновь в ореоле опасности и страха, успешно укрепившая свои позиции, независимая и сильная, Вария в считанные секунды перетянула на себя всё внимание — и Вонгола исключением не была. — В полном составе, — отчего-то удовлетворённо бросил Занзас и кивнул Тимотео, как показалось Сквало — с издёвкой. Тот был слегка бледен и как будто ещё сильнее постарел. Разглядывал их, не скрываясь, стоя около стола с барабаном — гребаная честь руководить представлением по традиции принадлежала именно ему, как организатору и самому щедрому, мать его, меценату. Хранители Тимотео тоже пялились на Варию, как на привидений или ангелов Ада, но никаких телодвижений в их сторону, конечно, не совершали. Вот и правильно. Они, всё-таки, на благотворительном, блядь, аукционе, а не в цирке и не на арене. Хотя, Сквало не отказался бы от хорошей драки, как в старые добрые времена. Но что-то подсказывало, что сейчас все без исключения присутствующие в этом зале десять раз подумали бы прежде, чем на них рыпаться. Вария снова была на коне — и не понять этого мог только клинический идиот. Савада со своими Хранителями болтался тут же. По мнению Сквало, из всех них деловой костюм более-менее прилично сидел только на Хибари Кёе, ну и ещё на Ямамото, может быть. — Ага, — запоздало отреагировал Сквало на слова Занзаса и направился к столику с бокалами — нужно было срочно промочить горло. На выпивку, как всегда, Тимотео не скупился: шампанское, виски, коньяк, коктейли — практически на любой вкус. Сквало взял по стакану с виски для себя и Занзаса и вернулся к своим. — Мы что-нибудь покупаем или так, глаза мозолим? — деловито поинтересовался Бельфегор, разглядывая выставленные в витринах лоты. На взгляд Сквало — хрень какая-то, но он никогда не претендовал на звание знатока искусства. А вот Бел вполне мог. — И то, и другое, — ответил Занзас, зубасто улыбаясь, и принял из рук Сквало бокал. — Если увидишь что-то стоящее, дай отмашку. — Я уже вижу, босс, — отозвался Бельфегор и, вытянув шею, заглянул за низкую ширму, прикрывающую дальнюю витрину. — Обычно всё самое ценное оставляют на десерт, и я думаю, это будет Модильяни. По крайней мере, навскидку ничего дороже пока не наблюдаю. — Это вон та мазня? — Занзас скривился. — Херня какая-то, никогда не пойму, что вы в ней находите. Это как если бы я взял банан, присобачил его скотчем к стене и назвал «Современное искусство». — Но вы же так не сделали, босс, — парировал Бельфегор. — А кто-то, может быть, когда-нибудь и додумается. И не удивлюсь, если это назовут шедевром или откровением. — Главное, чтобы банан раньше времени никто не сожрал, — заметил Луссурия, и все заржали. Занзас только глаза закатил. — Короче, покупай, — распорядился он. — Самая дорогая хуйня должна быть наша. — И куда ты её собрался вешать? — фыркнул Сквало. — В твой кабинет, конечно, — осклабился Занзас. — У тебя там казарма, а с этой мазнёй живенько станет. Сквало на это только фыркнул. — Осмотритесь тут пока. — Занзас разом посерьёзнел и вперил взгляд в Тимотео. — А мне надо кое с кем перекинуться парой слов. Сквало, ты со мной. Как будто кто-то сомневался. Сопровождаемые пристальными взглядами множества пар глаз они вдвоём пересекли зал и остановились в нескольких шагах от стоявшего в окружении Хранителей Тимотео. Большинство присутствующих здесь безмозглых идиотов наверняка восприняли это как жест доброй воли, выказывание почтения, предложение мира и подобного дерьма. И только отдельные личности из числа тех, кто был в курсе реального положения дел, знали, что это на самом деле. Ультиматум. Ни больше, ни меньше. — Занзас, мальчик мой. — Тимотео растянул губы в улыбке и оглядел их обоих с головы до ног. — Вижу, ваши дела наладились. Рад за Варию, мне было очень горестно, когда вы проиграли. Сквало скрипнул зубами. Вот же лживый лицемерный ублюдок. Занзас, к его чести, и бровью не повёл — только улыбнулся слегка саркастично. — Да, у нас всё довольно неплохо. — Он подхватил со стола бокал с шампанским. — Спасибо за поддержку. Отец. Сквало с удовольствием отметил, что Тимотео знатно перекосило. Из противоположного угла зала за сценой напряжённо следили вонголята — вряд ли Тимотео было известно о предпринятых Савадой против него кознях, в противном случае вряд ли бы они сейчас присутствовали здесь. Ну уж точно не в полном составе и не в заводской сборке. — И сколько же бабла вбухано в эту богадельню? — Занзас, со знанием дела качая головой, оглядел роскошный зал, усмехнулся и посмотрел на Тимотео в упор. — Миллионов пятьсот? Если Тимотео в первую секунду и не понял, о чём он, то совершенно точно понял во вторую. Его взгляд потемнел и, метнувшись по залу, остановился на Дино. Сквало тоже посмотрел на Дино, надеясь, что тот прочтёт поддержку в его взгляде. Но Каваллоне недаром был боссом третьей по силе Семьи Альянса. Он ответил Тимотео таким же вызывающим взглядом, ухмыльнулся и поднял бокал. Этого было достаточно, чтобы взгляд Тимотео стал ледяным. Он медленно посмотрел на Занзаса и, усмехнувшись, поставил свой бокал на стол. — Отойдём, — миролюбиво предложил он и, заложив руки за спину, направился в сторону балкона. Занзас кивнул Сквало и пошёл следом за Тимотео. Занзас оставил балконную дверь приоткрытой, так что Сквало без проблем мог слышать, о чём они говорят. Он застыл перед дверями со стороны зала, намереваясь убить каждого, кто помешает этому разговору. Он не видел выражения лиц, мог только догадываться, исходя из своего опыта, но был уверен, что Занзас не сдаст позиций. В этой партии у него на руках был роял флеш. — Ты мне угрожаешь? — прямо спросил Тимотео. — Именно, — ответил Занзас. — Сигару? Сквало проследил, как Маммон вытащила из складок вечернего платья небольшой планшет и уселась за один из столов. Леви и Луссурия как бы невзначай расположились в паре шагов от неё, предвосхищая появление в поле зрения нежелательных персон. Сквало усмехнулся. Началось. — Да, пожалуй. — Сквало услышал, как несколько раз чиркнула зажигалка, и почувствовал аромат сигаретного дыма. — И с какой целью? — Я подумал, что сигара будет уместна. Раздался тихий смешок. — Не прикидывайся идиотом, сынок, ты знаешь, о чём я. Чего ты хочешь? Воцарилось молчание, и Сквало весь обратился в слух. Он слышал стрекотание цикад, шум моря и даже треск сигары, когда кто-то затягивался. — Контрольные пакеты корпорации «Вонгола» и всех дочерних предприятий. Полный доступ к финансовым схемам и офшорным счетам. Сквало услышал смех — неприятный, дребезжащий, старческий. Тимотео смеялся долго, чем взбесил Сквало до глубины души. Ему хотелось подойти к старикашке, встряхнуть его за плечи и заорать в лицо: «и что, блядь, тут смешного?!». Но он, конечно, этого не сделал. — Ты же понимаешь, что это невозможно? — отсмеявшись, спросил Тимотео. — Я понимаю, что ты сделаешь всё, в том числе невозможное, чтобы прикрыть свою задницу и остаться в живых, — парировал Занзас спокойно. Его голос ничем не выдал напряжения или злости, даже если те присутствовали, и Сквало в который раз мысленно восхитился им. — Я могу предъявить Альянсу более чем убедительные доказательства того, куда на самом деле ушли их деньги. Этого тебе не простят. — Он усмехнулся. — Мы оба понимаем, что силы тебя покидают. Я предлагаю разумный и выгодный для всех выход из ситуации: мне — Вонгола, тебе — спокойная старость. Воцарилось молчание. Сквало подобрался. Если сейчас начнётся бойня… — Ты очень вырос, мальчик мой, — раздался наконец холодный голос Тимотео. Он уже не походил ни на снисходительный, ни на насмешливый тон, которым тот разговаривал с Занзасом прежде. — Это точно, — сухо согласился Занзас. — И что же будет в том случае, если я откажусь? Альянс я всё ещё могу задавить. — Возможно. Но дело не только в Альянсе. В том случае, если ты откажешься или попытаешься избавиться от меня и любого из моих людей, тебя ждет небывалая слава главного героя нового документального криминального романа одного всемирно известного писателя. В нём подробно и в красках рассказывается обо всех твоих махинациях, а также о том, кого из политиков и высших чинов полиции Сицилии ты купил, за сколько и каким образом они помогали тебе проворачивать дела. И о том, какие именно дела, там тоже рассказано. Рукопись уже готова и ждёт своего часа в издательстве. Одновременно с этим информация и доказательства будут направлены прокурору Сицилии Пьетро Грассо и Генеральному прокурору в Рим. Я потоплю не только тебя, но и очень многих людей. Хочешь стать мишенью для половины Италии — вперёд. Но я бы не советовал. И к слову. — Занзас выдержал эффектную паузу, а Сквало невольно ухмыльнулся — Занзас собирался выложить главный аргумент. — Прямо сейчас мой человек переводит все деньги со счетов твоего офшорного банка на наши счета. Буквально через пару минут ты останешься с голой задницей — без денег и оружия. Пару секунд было так тихо, что Сквало с трудом подавил порыв обернуться и проверить, всё ли в порядке. — Так значит, эта подстава тоже твоих рук дело… Ну и сукин ты сын, Занзас. — Сквало представил, как Тимотео тянется к телефону, чтобы проверить информацию, и, возможно, уже видит несколько красноречивых смс. — Я вложил в тебя... — Из того, что ты в меня вложил, мне пригодилась только ненависть к тебе. Хотя, даже её я сам в себе взрастил. Вновь воцарилась тишина, но на этот раз она была такой тяжёлой и жуткой, что даже Сквало стало не по себе. — Мне, — голос Тимотео звучал хрипло, — нужно всё обдумать. — Только не слишком долго, — сказал Занзас. — Я и без того заебался ждать. У тебя есть неделя. По её истечении я начну действовать. Последние его слова прозвучали чуть ближе, и Сквало отступил в сторону, позволяя открыться балконной двери. Занзас, не взглянув на него, прошествовал в зал, и Сквало, испытывая мстительное удовлетворение, застыл на пороге, разглядывая дона Тимотео. Сейчас тот выглядел как самый обычный старик, дни которого сочтены. Стоял, ссутулившись и опершись рукой о перила, сжимая пальцами лацкан дорогого смокинга. — Воды? — нацепив на лицо лучшую свою улыбку, предложил Сквало. Тимотео невидящим взглядом посмотрел на него и вдруг усмехнулся. — Больше всего прочего я всегда удивлялся тому, почему ты остался с ним. Что это, Сквало? — Чем бы это ни было, вам не понять, — ответил Сквало и, отступив от двери, закрыл её. Развернулся и, чувствуя спиной пристальный взгляд, направился прямиком к Занзасу, который стоял около стола с напитками с двумя бокалами в руках. — За что пьём? — спросил Сквало, забирая у него бокал. — За тебя, — торжественно сказал Занзас. И улыбнулся — по-настоящему улыбнулся, и от этой улыбки в груди Сквало стало тесно. — Я не против, — он коснулся своим бокалом бокала Занзаса. — Только, с твоего позволения, чёртов босс, я буду пить за Варию.***
Сквало не верил в счастливые совпадения. Он верил в себя, свой Путь и стратегическое планирование. И в Занзаса. Вне всякого сомнения. Если бы его спросили, во что из всего вышеперечисленного он верит сильнее, на первое место он, не колеблясь, поставил бы Занзаса. Это всегда был Занзас. Был и останется. Сквало подхватил с подноса два бокала шампанского и, передав один Маммон, неторопливо направился через зал. Он шёл, маневрируя между разносящими еду и напитки официантами, огибая стайки людей, кивая подчинённым и офицерам — несмотря на официальное разрешение в честь праздника переодеться в гражданское, большинство всё равно были в варийской форме, как и сам Сквало. Остановившись на третьей ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, он повернулся и медленно оглядел огромный обеденный зал, на сегодня превратившийся в место торжества. Сквало отсалютовал бокалом Бельфегору — тот стоял около ёлки с таким задумчивым видом, будто пытался понять, кому отрезать яйца за то, что так безвкусно её нарядил. Пусть себе и отрежет, наряжали-то они с Лусом. И Лусу заодно, ему только на пользу пойдёт. Сквало ухмыльнулся этой дурацкой мысли и пошёл наверх. Занзас стоял у окна с бокалом в руке. Сквало аккуратно, чтобы не разрушить момент, прикрыл дверь, прошёл в кабинет и уселся на диван. — С Рождеством, что ли, чёртов босс? — буркнул он, помолчав, когда Занзас никак не отреагировал на его появление — так и стоял, покачивая в руке бокал с шампанским и глядя на медленно падающие хлопья снега за окном. — Я в последний раз снег видел года четыре назад, когда в Россию по делам мотался в марте. В марте, прикинь? — Занзас глотнул шампанского и покачал головой, подняв глаза к серому, затянутому тучами небу. — А ведь там есть места, где он вообще не тает. — Тебя на ностальгию потянуло, чёртов босс? — поинтересовался Сквало с улыбкой. — Да хрен его знает, сам не пойму. — Занзас пожал плечами, по-прежнему не глядя на него. — Думаешь, Тимотео позвонит? — спросил Сквало. Сегодня был вечер седьмого дня. — Тимотео тиран, но не идиот. И он знает, что я не блефую. Конечно, он позвонит. Раздался стук в дверь. Занзас посмотрел на неё так, будто обещал испепелить любого, кто когда-нибудь в неё постучит. — Или кого-нибудь пришлёт, — задумчиво сказал он. — Не заперто! — рявкнул Сквало, гадая, кого там принесло. Дино Каваллоне остановился на пороге, оглядев их слегка озадаченно, как будто думал, что чему-то помешал, а потом вошёл в кабинет, притворив за собой дверь. — Привет, Пони, — усмехнулся Сквало. — Только приехал? — Да, дела были. — Дино кивнул и уселся в кресло. — Тимотео готов обговорить условия, — сказал он, посмотрев на Занзаса. — Назначь время и место. Занзас качнул головой и посмотрел в окно через свой бокал. Сердце Сквало стучало где-то в горле — от восторга и почему-то страха. Дино, перегнувшись через подлокотник кресла, коснулся своим бокалом его бокала. — Здесь, — решил Занзас. — Завтра в двенадцать дня.***
Три дня спустя. Сквало бросил взгляд на часы и, посмотревшись в собственное отражение в оконном стекле, поправил воротничок рубашки. С удовлетворением оглядел себя с ног до головы, стряхнул с лацкана пиджака несуществующие пылинки и толкнул дверь. Занзас стоял напротив зеркала спиной к нему и сосредоточенно завязывал галстук. И, в отличие от некоторых, да что там — в отличие от абсолютного большинства людей ему не нужны были дизайнерские шмотки, чтобы выглядеть охуенно. Но в них охуенность Занзаса просто зашкаливала. Сквало так и застыл на пороге, разглядывая его. Занзас с его ростом и комплекцией был рождён для делового стиля, мог бы запросто демонстрировать костюмы, вышагивая по подиуму, если бы ему было хоть малейшее дело до подобной хуйни. Через тонкую ткань белоснежный рубашки на спине и руках при каждом движении проступали чёткие очертания литых мышц, широкий чёрный галстук — достойная альтернатива перьям и енотовому хвосту — был затянут под самое горло, брюки, скроенные по индивидуальному заказу, сидели как влитые. Сквало облизал взглядом длинные ноги, крепкую подтянутую задницу, поднялся выше — и наткнулся на внимательный, чуть насмешливый взгляд в зеркале. Он не смутился и не опустил глаза — смысл? Занзас, как типичный нарцисс, любил, когда им восхищались, к тому же, знал о чувствах Сквало давно, и знал, что с тех пор ничего не изменилось. Сквало ожидал, что со временем эти чувства притупятся, надеялся даже, ну потому что невыносимо же порой. Так и вышло, вот только на место острому, когда-то почти нестерпимому желанию обладать, разочарованию и тоске из-за несбывшегося, медленно, но неуклонно пришло нечто другое — более глубокое, цельное и однозначное, то, что невозможно уместить в рамки обычного понятия физического или платонического. Это было всё вместе — и гораздо больше, гораздо сильнее, гораздо ближе и желаннее. Собственное понимание любви — Сквало просто знал, что обречён всегда любить именно этого человека, следовать за ним всюду, до самой смерти, а может, и после неё, и такая участь его полностью устраивала. — Какие запонки наденешь? — Сквало остановился около стола, разглядывая содержимое чёрного кожаного кейса с аксессуарами. — Не похуй ли? — Занзас надел пиджак и повернулся к нему. Подхватил с секретера стакан с виски и сделал глоток, разглядывая Сквало так внимательно, как будто у него вдруг выросла вторая голова, и Занзас сейчас решал, какая из них всё-таки лишняя. — Нахрена тогда напокупал столько? — Сквало с трудом оторвал взгляд от широкого запястья и длинных цепких пальцев, поддерживающих стакан под широкое донышко, и уставился на поблёскивавшие россыпью мелких бриллиантов на циферблате коллекционные «Картье». — Лус напокупал. Надо у него спросить, и правда, нахрена. Судя по тому, как ты на меня пялишься, меня даже мешок вместо Армани не испортит. Занзас ухмыльнулся, вернул стакан на место и отзеркалил взгляд, которым окинул его Сквало с порога. То есть, облапал его этим самым взглядом с головы до ног, да так откровенно, что в жар бросило, как мальчишку. Сквало удивлённо вскинул брови. Ещё ни разу, несмотря на … всё, Занзас не флиртовал с ним настолько открыто. Держал дистанцию, и Сквало был ему за это благодарен. — И что это значит? — ровно спросил он, не уточняя, что имеет в виду под «этим», но не сомневаясь, что его поняли. Занзас оставался и, похоже, навсегда останется единственным человеком, чьи слова и реакции порой ставили его в тупик. — Ничего. Занзас подошел совсем близко. Положил тяжелую горячую ладонь на шею. Очертил большим пальцем линию челюсти, нижнюю губу, скулу — глядя в глаза. И взгляд у него был… непонятный. — Занзас? — Сквало сглотнул, не понимая ровным счетом ничего, но чувствуя, как внутри будто сжимается пружина, и скручивает внутренности от неясного, будоражащего предвкушения. — Что происходит? — Ничего, — повторил Занзас и поцеловал его. Сквало выдохнул и забыл вдохнуть. Пружина распрямилась, расплескав сдерживамый до поры жидкий огонь, который враз растекся по всему телу, выбивая дух и путая мысли. Сквало замер, на автомате прикрыв глаза и разомкнув губы, но от неожиданности забыв ответить на поцелуй. Занзас отстранился почти сразу, чуть склонил голову к плечу, вглядываясь в его лицо. Наблюдал за реакцией, оценивал, анализировал — всё сразу. Не отстранялся. Ждал. Сквало ошарашенно пялился на него. Губы горели. Мир в последний раз качнулся и встал на место. И куда делась та самая грёбаная дистанция? — Занзас, ты… — Сквало мотнул головой, соображая. На губах терпко горчил вкус виски, а в голове царила пустота. Ни единой связной мысли. Он понятия не имел, что делать и говорить. — Поздно, да? — Занзас усмехнулся — с горечью. Понимающе кивнул и отодвинулся. — Ну скажи это, давай. — Да, блядь! — Сквало отступил на шаг, сверля его взглядом, развернулся, сделал круг по спальне и вновь застыл напротив. — Что ты творишь, мать твою? Зачем? — А разве ты не этого хотел? — Занзас выглядел искренне удивлённым. — А разве то, чего я хочу, когда-то имело значение? — раздражённо огрызнулся Сквало. Он смутно понимал, что, разговаривая одними вопросами, они вряд ли добьются какой-то, мать её, конкретики, но сдержаться не мог. Занзас, видимо, это тоже понял — нахмурился и оглядел Сквало так, будто видел впервые. — Я думал, что ты… — Он неопределенно пожал плечами и обвел рукой его фигуру, как будто это хоть что-то, мать его, объясняло. — Я понимаю, прошло много времени, так что если нет, в смысле, если ты не… — Я — да! — отрезал Сквало, пока они оба не договорились до чего-нибудь херового. — Время, годы — всё херня, ты знаешь, я от своего не отступаюсь. Я о другом спрашиваю. Я не могу понять, какого хрена на тебя вдруг нашло. Ты столько времени держался или просто решил дать мне то, чего я хочу, чтобы отъебался? В первом я сомневаюсь, так что скорее всего второе, но — почему сейчас? Я ведь даже доёбываться перестал, понял, что дохлый номер. — Напомни, с какого хрена ты вообще мой стратегический капитан? — сухо поинтересовался Занзас. Сквало несколько обалдел от внезапной смены темы и открыл было рот, чтобы отбрить, но Занзас заговорил снова: — Идиот ты, вот что, потому я и думаю, как меня вообще угораздило доверять тебе планирование миссий, если ты дальше собственного носа не видишь нихрена. — Он подступил ближе и сжал запястье Сквало, как будто боялся, что тот может сбежать или испариться. — Если я не ору на весь особняк о том, что у меня внутри творится, это не значит, что я ничего не чувствую. Сквало вскинул голову и тоже перехватил его за запястье. Лицо Занзаса было близко, и жар от его тела шёл такой, что Сквало стало душно, а шея под новой рубашкой вспотела. Но он не отстранился. — Обычно ты как раз орёшь на весь особняк, — резонно возразил он. — Про «обычно» речи не шло. У нас вообще хоть что-нибудь хоть когда-нибудь было обычно? Занзас казался необычайно серьёзным. А Сквало вдруг всё понял. Ещё вопрос, кто из них больший идиот. Он вскинул руку, провёл кончиками пальцев по лицу Занзаса, очертил залёгшие под глазами тени, чёткие скулы, упрямо поджатые губы, и неверяще покачал головой. — Столько лет, Занзас… Я даже не надеялся. Но почему именно сейчас? — Если это единственное, что тебя интересует, то я лучше промолчу. — Не единственное, но... — Но это, нахрен, подождет, ладно? Иди сюда уже, придурок. — Занзас притянул его к себе, и Сквало обхватил его за плечи. — Только не стой столбом больше, а то я тоже заебись умею надумывать себе всякую хрень. Занзас обнял его — совсем не так, как раньше, это было не объятие-поддержка, и не объятие-дружба, и даже не объятие-«я с тобой, идиот». Тут были уместны другие слова. Объятие-близость, объятие-собственничество, объятие- «ты мой». Сквало целовал его медленно, почти несмело, одними губами, обхватив ладонями лицо, еще не до конца осознавая, что всё это происходит на самом деле, а Занзас прижимал его к себе до смешного, до невозможного правильно, и Сквало в перерывах между поцелуями хватал ртом воздух, которого было катастрофически, ничтожно мало — или, скорее, это в его груди внезапно стало мало места из-за того, что чувства, атрофировавшиеся, заскорузлые, которые он давил и пытался заглушить годами, наконец вырвались наружу, сметая всё на своем пути. Сквало знал, что теперь никто и ничто не сможет остановить его. Тринадцать лет — долгий срок. Он не хотел терять больше ни секунды. — Знаешь. — Сквало оторвался от Занзаса и уткнулся лбом в его плечо. — Тебе всё-таки придется объясниться. Нет, ты не думай, меня всё устраивает, но я всё ещё нихрена не понимаю, а я терпеть не могу не понимать. — Он вскинул голову и перехватил взгляд Занзаса. — Сам подумай: столько лет прошло, и тут ты вдруг… — Не вдруг, — перебил Занзас. — Нихуя не вдруг. Ты правда идиот или прикидываешься? Сквало смотрел на него и понимал, что да — он идиот. Каждый имеет право на собственное понимание любви. И проявляется оно по-разному. Проще не замечать проявления чужих чувств и отказаться от надежды, чем изводить себя ею изо дня в день. — Блин, мне проще тебя убить, чем объяснить. — Занзас закатил глаза, на мгновение прижал его к себе теснее и отпустил. Отошел на пару шагов, развернулся и, сунув руки в карманы, перекатился с пятки на мысок. Охуенный, какой же ты охуенный, с внезапным восторгом подумал Сквало, разглядывая его. Охуенный и мой, добавил он про себя, теперь никуда от меня не денешься, чёртов босс. — Я же ничего такого не сделал, чтобы, ну, вот это всё... — Занзас обвел рукой Сквало и не договорил. — Что? — Сквало, чувствуя себя одновременно господом богом и редкостной скотиной, скрестил руки на груди. Раз уж на то пошло, он намеревался вытрясти из Занзаса всё. До последнего слова. Занзас посмотрел на него угрюмо и вместе с тем как-то почти просяще. Шрамы на его лице потемнели, но он точно не злился. Похоже, это был такой аналог смущения в исполнении Занзаса. Охуительно. — Блядь. — Занзас возвёл глаза к потолку, а потом безнадёжно посмотрел на Сквало. — Ты не отстанешь, да? Сквало кивнул. — Ладно, хрен с тобой. Попробую объяснить. Только мне надо выпить сперва. Занзас махнул рукой, подошел к бару, вытащил бутылку и два стакана. Поставил всё на стол, уселся на него же и разлил выпивку. Сквало подошел ближе и взял из его рук стакан. Пить он не хотел, но сегодня, похоже, действительно было, за что. А ведь вечер ещё только начинался. Занзас отхлебнул виски, поморщился и уставился в стену, покачивая в руке стакан. Похоже, собирался с мыслями. Сквало, честно говоря, уже не так и нужны были его признания или что он там сказать собирался, он и без того понимал Занзаса с полувзгляда и полувздоха. Но раз такое дело, надо стоять до конца. — Тогда, пять лет назад, ты мне сказал... — Занзас закатил глаза и махнул рукой. — Ты помнишь, что ты сказал, не заставляй меня повторять. — Я сказал, что люблю тебя. Я это и раньше говорил, — холодно уточнил Сквало. — Еще до Колыбели. — Да. Я помню. Мне это, не знаю, льстило, наверное. Но раньше я не задумывался, почему так вышло, просто принимал как должное. — Занзас снова пожал плечами, глядя как будто сквозь него. — Но ты возился со мной после Колыбели, блядь, мне так стрёмно было, что я, как инвалид, нихрена не могу. И ещё хуже было из-за того, что ты всё равно остался со мной. И после Колыбели, и после Конфликта Колец, и потом… Не бросил. Я бы бросил на твоем месте, наверное. — Занзас усмехнулся и уставился в свой стакан. — А ты нет. Я в тот день впервые задумался, а какого вообще хрена, за какие такие заслуги. И всё понять не мог, за что меня можно любить. — Идиот, — тихо сказал Сквало. — Любят не за что-то. Иначе ты еще до Колыбели был бы без памяти от меня. Ты идиот, Занзас. — Да, спасибо, я уже понял. — Занзас криво улыбнулся, и его улыбка, пусть даже кривая, почти вымученная, все равно оставалась и навсегда останется любимым зрелищем Сквало. — Я идиот, но ты и сам не лучше. — Я от себя не бегал, — покачал головой Сквало. — Я всегда знал, что люблю тебя. С первого дня. Я всегда отдавал себе отчет в том, что чувствую. И я всегда знал, что тебе не похуй на меня, что бы ты там себе ни напридумывал. А ты сам хотя бы сейчас понимаешь... — Когда эти грёбаные Вендиче высадили тебе сердце — вот тогда я понял, — резко оборвал его Занзас. — Дохуя чего понял. И раз уж ты так заебись меня знаешь, то должен был догадаться, что я тоже не бесчувственный чурбан. Сквало смотрел на него и молчал. Ему было слишком много чего сказать, и вместе с тем он не мог связать двух слов. — Я не мог просто прийти и выложить это. — Занзас одним глотком допил виски и грохнул стакан о стену. Как в старые добрые времена прям. — Ты бы не поверил. Да и даже не в этом дело. Может, я хотел, не знаю… — Он пожал плечами. — Соответствовать? — Пять лет, — сказал Сквало и со стуком поставил стакан на стол. — Занзас. Пять. Грёбаных. Лет. Ты хочешь сказать, что мы их проебали из-за твоего тупого желания быть достойным моей грёбаной любви? — Да блядь! — Занзас посмотрел на него так, будто был вынужден объяснять очевидные вещи. Взял за запястье и притянул к себе, обхватил за талию, прижал вплотную. — Мы их не проебали, — сказал он в губы Сквало. — Сейчас у нас есть всё. Даже больше. Мы на вершине, Вонгола под нами. Раз уж я не смог оправдать этого, — он дернул Сквало за волосы, больно дёрнул, но плевать, — я должен был превзойти. Себя, блядь, самого и твою грёбаную клятву. Я должен был сделать что-то такое, чтобы ей соответствовать. — Ты и так сделал, тупица, — сказал Сквало, чувствуя себя на грани истерики. — Ты, блядь, родился собой. Это уже достаточный повод. Занзас посмотрел куда-то поверх его плеча, и его лицо вдруг неуловимо изменилось. Сквало не смог бы сказать, что именно изменилось, это было из разряда вещей, недоступных для описания человеческим языком, любым из языков — вроде того самого чувства, которое испытываешь перед шагом в пропасть или перед тем, как уехать навсегда. Хотя, ни того, ни другого Сквало никогда не делал, разве что в любви признавался кучу раз, да на лёд смотрел без малого восемь лет, а это вполне себе можно описать. А возможно, всё дело было в улыбке Занзаса — едва заметной, мимолетной, но от этого не менее потрясающей. Занзас никогда и никому так не улыбался. И никогда прежде так не смотрел на Сквало. — Я всегда думал, что один. — Занзас откинул с его плеча волосы, положил ладонь на затылок. — Но от тебя же хрен отвяжешься. — Я люблю тебя, — твердо сказал Сквало, отстранившись ровно настолько, чтобы видеть его лицо. — И тебе не обязательно так напрягаться, я не жду, что ты мне скажешь то же самое. Занзас усмехнулся. — У меня сейчас прямо гора с плеч упала, — язвительно буркнул он. — Я бы подумал, что ты ебнулся, начни ты вдруг распинаться про любовь, — фыркнул Сквало. — Может, когда-нибудь и начну. Под старость лет. — Надеюсь, я сдохну раньше, чем этот момент наступит. А если нет, значит точно сдохну, когда ты мне будешь в любви признаваться — от смеха. — По-твоему, я на чувства вообще не способен? — Почему, способен, конечно. Но выражать их по-человечески ты не умеешь, правда, я от этого не сильно обломаюсь. Привык уже, знаешь. — Сегодня, — Занзас посмотрел на часы, — я, думаю, смогу выразить ещё парочку простых человеческих чувств. Поможешь? — С удовольствием, босс. — Сквало ухмыльнулся и перехватил его руку. Переплёл пальцы, стиснул сильнее, всё это время неотрывно глядя ему в глаза. — Мы очень долго этого ждали. И очень долго готовились. Погнали, чёртов босс, время пришло.***
За без малого шесть лет в резиденции Вонголы не изменилось ровным счётом ничего. Она как будто застряла во времени, символизируя собой не то незыблемость и стабильность, не то косность и стагнацию. Сквало было плевать на символы. Все уже были в сборе. Ждали их и, наверное, в глубине души надеялись, что знаменитая своими эксцентричными выходками Вария и на этот раз устроит что-нибудь эдакое. Хрен там. Занзас вошёл в кабинет Тимотео первым. Остановился в нескольких шагах от стола, за которым, куря сигару, восседал Тимотео, и с нескрываемым превосходством оглядел всех его Хранителей. Сегодня Занзас имел полное право смотреть на них именно так. Сквало скользнул следом и остановился по правую руку от него, преследуемый острым чувством дежа вю. Точно. Именно так шесть лет назад они принимали поражение от рук того, кого поставили на колени сейчас. По правде выражаясь — уложили на лопатки, но для Тимотео стоять на коленях однозначно было более унизительно. Луссурия, Леви, Бельфегор и Маммон выстроились рядом с ними — тоже как тогда. Похоже, момент почувствовали все. Хорошо, что кабинет был большим — сегодня в него набилось столько народу, будто они тут действительно собрались что-то отпраздновать. Похоже, Тимотео притащил сюда всю свою армию юристов, на всякий случай. И Хранителей конечно. Те, сохраняя невозмутимость, застыли стройной шеренгой за его креслом. Савада тоже припёрся. Стоял со своими чуть в стороне и старательно делал умное лицо. Ему не шло. — Херово выглядишь, — поприветствовал его Занзас и уселся в кресло напротив Тимотео. Сквало всерьез подумал, что он сейчас закинет ноги на стол, но, хвала Мадонне, ошибся — сейчас это было бы неуместно. — Сплю плохо, — отозвался Савада. — Джетлаг, командировки. Никак не привыкну. — Привыкнешь ещё, — пообещал Занзас и посмотрел на Тимотео. — Не будем задерживать друг друга. У меня ещё хренова куча дел. Давай уже покончим с этим дерьмом. Сквало придвинул к столу кресло для Маммон, помог ей усесться и зубасто улыбнулся Койоту. Тот в ответ поджал губы и отвернулся, пробормотав себе под нос что-то явно ругательное. Тимотео затушил сигару в пепельнице и посмотрел на Сквало поверх очков. — К тебе всегда были слишком добры здесь, — заметил он. — Настолько добры, что в мой последний визит сюда моим хребтом пересчитали все углы, — фыркнул Сквало. — Завязывайте с этим балаганом, — спокойно, но непреклонно сказал Занзас. — Тимотео, мы пришли сюда забрать свое. Как бы ты ни пыжился, всё уже решено, и всё, что ты можешь сделать для себя — не потерять своё грёбаное достоинство окончательно. — Надеюсь, ты понимаешь, что это чистой воды рейдерство? — спокойно спросил Тимотео. — Я управлял этой империей много лет, поверь мне, это непросто. Ты уверен, что этот кусок тебе по зубам, сынок? — Пять лет назад ты разговаривал со мной по-другому и в другом кабинете. Отец. — Занзас откинулся на спинку кресла и усмехнулся, в упор глядя на него. — Не беспокойся. Можешь быть уверен: я со всем разберусь. Тимотео одарил его долгим взглядом, но должного эффекта не получил — все присутствующие в этой комнате знали, что происходит. Так что он просто махнул своему юристу, и тот взял со стола бумаги. Приосанился, как будто мог этим скрыть живот или страх, и раскрыл папку. — Согласно документам, вы, Занзас Вонгола, становитесь владельцем контрольного пакета акций корпорации «Вонгола», включая её филиалы и дочерние предприятия... Пока он зачитывал условия соглашения, помощник положил перед Занзасом его экземпляр документов, который тот тут же подвинул Маммон. Ей на удивление шёл деловой костюм. Вся церемония заняла около часа — и то лишь потому, что Маммон читала документы медленно, с карандашом, то и дело задавая каверзные вопросы — несмотря на то, что всё уже было решено и обговорено миллион раз, и документы эти она видела не единожды, принимая в их разработке самое непосредственное участие. К тому моменту, как она перевернула последнюю страницу, все без исключения юристы Тимотео взмокли от пота, расслабили галстуки и то и дело прикладывали ко лбам платки. — Всё чисто, босс, — наконец, кивнула она и придвинула Занзасу контракт. — Поставьте вашу подпись вот здесь. — После тебя, — сказал Занзас, глядя в глаза Тимотео. Тот, помедлив, взял со стола ручку. Покрутил её в пальцах, покосился на Саваду — тот никак не отреагировал, — переглянулся с Койотом и, испустив тяжёлый вздох, поставил свою подпись на двух экземплярах контракта. — Что ж. Моя очередь, — сказал Занзас совершенно нейтральным тоном. Перехватил покатившуюся по столешнице ручку и, не колеблясь, широко, размашисто расписался. А после этого встал и, не оглядываясь, вышел из кабинета. На этот раз всё действительно было кончено.***
Возвращаться — не всегда плохая примета. Сквало медленно шёл по коридорам Вонголы, рассматривая развешанные по стенам картины и гобелены, и воспоминания, наслаиваясь друг на друга, теснились в его голове, мешая дышать. Вот здесь, у этого самого постамента с бюстом Рикардо Вонголы Шниттен первым же ударом ноги в лицо сломал ему нос. Вот здесь он в первый — и последний за восемь лет — раз вскрикнул от боли. По этой лестнице его тащил за волосы Койот — вниз, в подвал, чтобы бросить там на двое суток без одежды, еды и воды. Сквало и сам не знал, как не загнулся тогда от холода. Вывез только благодаря злости — и тому, что поклялся выжить и отомстить. Он никогда не давал никому пустых обещаний. В особенности — себе. — Занзас? Занзас стоял перед дверью своей бывшей комнаты, приложив к ней ладонь и закрыв глаза. Сквало осторожно подошёл к нему и коснулся плеча. — Что ты? — Ничего. Занзас толкнул створку — та со скрипом отворилась. С замиранием сердца Сквало вошёл за ним следом и прикрыл дверь. — Нихрена здесь не изменилось, — заключил Занзас, медленно оглядевшись. Мебель была накрыта тканью от пыли, но та кое-где всё равно лежала толстым слоем. Здесь всё было точно так же, как тринадцать лет назад, когда они уходили отсюда, чтобы вернуться с победой. На обратный путь у них ушло тринадцать лет. На журнальном столике лежал закрытый фотоальбом. Сквало, сам не зная, зачем, взял его в руки и открыл на первой попавшейся странице. Из фотоальбома на пол выпал пухлый конверт, и взглянув на вывалившиеся из него фотографии, Сквало застыл, как громом пораженный. — Занзас, — каким-то не своим голосом сказал он. — Ты, блядь, это видел? — Что? — Занзас подошёл к нему и нахмурился. — Что там ещё? Сквало так и стоял, пялясь на цветные картинки — веселые, что уж там, куда веселее. Смотреть на мелкого себя самого было странно — ни тебе патлов до колен, ни кучи проёбанных лет за спиной. Занзас на фотографиях мало чем отличался от себя нынешнего — разве что сейчас он был выше, шире и плотнее. Вместе они смотрелись охуенно. Так, как надо, идеально просто. Красивые, молодые, безбашенные. Сквало все смотрел и смотрел и никак не мог насмотреться: на смуглые, еще не расчерченные шрамами руки, на губы Занзаса на своей шее, на кожу к коже, на переплетенные пальцы, на свои еще короткие волосы. Смотрел и думал. О всяком: о том, какими же они были молодыми счастливыми дураками, о планах, которым не суждено было сбыться, о мечтах, которые стали иллюзиями прошлого, и о том, что всего несколько часов спустя его будут пытать в подвале Вонголы рядом с огромным куском проклятого льда. — Значит, он знал, — с непонятной интонацией сказал Занзас у него над ухом. — Вот же старый мудак. Сквало поднял голову и посмотрел на него прямо. — Да о чём там знать? — фыркнул он. — Ты же меня отшил на подлёте, как всегда. — Ну, учитывая, что штаны ты с меня всё-таки стащил, не совсем на подлёте, — ухмыльнулся Занзас, перебирая его волосы. — Тогда тебе ещё хватало наглости переть напролом. — Угу, а потом я начал уважать твои грёбаные желания, — усмехнулся Сквало и захлопнул альбом. — Всё, Занзас, меня достало. Поехали домой.***
— Празднуешь победу? В одиночестве? Сквало прикрыл дверь, прошел в кабинет и уселся в кресло напротив Занзаса. Тот неопределенно пожал плечами, глядя куда-то мимо него. — Капитуляция врага — не всегда победа, — рассеянно ответил он, помолчав. — Иногда это просто ожидаемый итог. Сквало удивленно хмыкнул. — Босс, ты «Искусства войны» обчитался, что ли? Занзас моргнул и посмотрел на него. — Забудь. — Он отставил в сторону стакан, встал и, обогнув стол, подошёл к Сквало. Тот машинально поднялся. Они посмотрели друг на друга. — Если не хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, быстро в спальню, — хрипло сказал Занзас и за руку потащил его за собой. Дверь спальни захлопнулась с глухим стуком, и Сквало оказался прижат к ней горячим телом. Занзас всегда был горячим — в всех смыслах, — но сейчас казалось, что об его кожу можно обжечься. И Сквало обжигался, целуя, трогая, обнимая, вжимая в себя, не давая отстраниться даже на секунду. Они и без того потеряли слишком много времени. — Подожди. — Он попытался отстраниться, чтобы снять китель, но Занзас только недовольно рыкнул и, откинув в сторону его волосы, прижался губами к шее. Расстегнул на нем рубашку, развёл полы в стороны. Провел ладонью вверх, по животу, груди, цепляя соски, задержал ее напротив сердца. Сквало откинулся спиной на дверь, глядя ему в глаза. — Оно настоящее, — усмехнулся он, накрыв руку Занзаса своей. — Я знаю, — отозвался тот. — Я его видел, а ты нет. Сквало молча потянулся к нему и прижался лбом к его лбу. Он знал, что это значило. Я видел, как билось твоё сердце на голой земле, когда ты умирал за меня. — Тебе было заебись, — хриплым шепотом сообщил Занзас. — Ты нихрена уже не чувствовал. Я думал, ебнусь, пока сидел в этой грёбаной больнице. Свалил только когда врач вышел и сказал, что ты не сдохнешь. Сквало заткнул его поцелуем. Уронил на пол свою рубашку, стащил с Занзаса пиджак, начал расстегивать пуговицы на его рубашке. Пальцы не слушались, в висках стучала кровь, и единственное, чего он боялся — что кончит, как мальчишка, когда Занзас разденется полностью. Да что это вообще за хрень, они ведь столько раз какими только друг друга ни видели — голыми, пьяными, при смерти, почему сейчас-то всё так… Как в первый раз. Занзас, не переставая целовать его, попятился к кровати, сел и позволил Сквало оседлать себя. Стащил с себя рубашку, положил ладони на поясницу, заставив прогнуться и подставиться под прикосновения. Сквало оторвался от него, откинул за спину мешающие патлы, заглянул в глаза. Теперь взгляд Занзаса был другим: в нем читалось откровенное, почти горячечное желание, как будто он наконец отпустил на волю то, что так долго скрывал. Он никогда так не смотрел на Сквало. Это льстило, смущало и чертовски заводило одновременно. Занзас толкнул его в бок, уронил спиной на кровать, навалился сверху, целуя в шею. Они до сих пор были одеты ниже пояса, даже ремни не расстегнули, Сквало понятия не имел, как так, блядь, вообще могло получиться, но сразу же взялся исправлять это блядское недоразумение. Расстегнул ремень на брюках Занзаса, дернул пуговицу и молнию, потянул их вниз. Штаны сидели на Занзасе, как влитые, Сквало не надоедало пялиться на его задницу, обтянутую черной кожей, но сейчас он хотел видеть эту самую задницу в первозданном виде. И не только её. И не только видеть. — Моя очередь, — ухмыльнулся Занзас ему на ухо, когда они в четыре руки, наконец, разобрались с его шмотьем. Оттолкнулся от кровати, сел на пятки между его разведенных ног, расправил плечи, и Сквало, не скрываясь, оглядел его — красивого, возбужденного, наконец-то обнаженного, на этот раз только для него. Шрамы расползались по телу Занзаса, темнея на глазах, и это само по себе было невероятно красивое зрелище. Занзас не стал церемониться и париться с расстёгиваниями — просто разорвал на Сквало штаны, очевидно, упиваясь собственной силой, отбросил тряпки в стороны и навис над ним, опираясь на вытянутые руки. Смотрел, облизывал, трахал взглядом, откровенно любовался, не скрывая возбуждения — стояло у обоих каменно. Сквало вскинул руку, провел по лицу Занзаса, и тот прихватил губами его запястье, очертил языком выпуклые дорожки синих вен, перецеловал все пальцы и ладонь, едва касаясь, и, твою мать, эта внезапная непрошенная нежность била в самое сердце, и крышу сносило уже не от желания, а от эмоций, от чувств, с безнадежностью которых Сквало настолько смирился, что признал их необходимой частью себя. — Занзас... — Не знаю, как насчет любви и прочего дерьма, — перебил его Занзас, и от его голоса, низкого, хриплого, тормоза у Сквало слетели окончательно. — Но хочу я тебя так, что у меня фейерверки в башке взрываются. Сквало тоже хотел — именно так. И никаких компромиссов, даже когда они оба поняли, что ни смазки, ни ее заменителя в зоне доступа нет, а идти и искать было совершенно абсурдной идеей — какое там идти, когда они оторваться друг от друга не могли. Презервативы были, и пока Занзас медленно и осторожно растягивал его, нависал, опираясь на локоть, целовал в губы, Сквало остатками рассудка цеплялся за реальность, успокаивая себя тем, что в следующий раз они сделают все как надо. — Давай. — Он прихватил губами кожу на шее Занзаса, проследил языком широкий, заходящий на ключицу шрам, и потянул его, укладывая на себя. — Нормально все. — Орать будешь? — Занзас раскатал по члену презерватив и толкнулся внутрь, рыкнул, уперевшись лбом в плечо Сквало, который, не выдержав, застонал, сам толком не понимая от чего — от боли или от охуительного, лучше во всей блядской вселенной ощущения того, что Занзас наконец в нём. С ним — полностью, без остатка. — А хочешь? — Сквало закрыл глаза, расслабляясь. — Конечно. — Занзас облизал ладонь и обхватил его член. — Хочу слышать, как сильно ты меня любишь. — Мудак, — простонал Сквало, выгибаясь и цепляясь руками за кованую спинку кровати. Занзас целовал его в шею, в губы, дрочил, трахал, и Сквало понятия не имел, как до сих пор не кончил от переизбытка ощущений. Секс никогда не был для него чем-то особенным, оставаясь не более чем физиологической необходимостью, но сейчас и здесь, выгибаясь и кончая под Занзасом, он впервые в жизни ощутил на себе, что даже такая простая и понятная вещь, как секс, приобретает совершенно особый смысл, если занимаешься им с тем, кого любишь. И, все эксперты мира, которые точно назвали бы его конченым идиотом, могли идти нахуй, потому что Сквало ни на секунду не усомнился в том, что это стоило того, чтобы ждать тринадцать чёртовых лет.