Танец Хаоса. Поступь бури

Живот резало ножами, и Идиль морщилась, устало поднимаясь по ступеням лестницы, ведущей на второй этаж особняка, который занимала Вольторэ. Теперь ее комната располагалась рядом с комнатой Аватары, и это можно было считать большой победой. Если бы у нее еще оставались время и силы на то, чтобы хоть чему-то радоваться. Мир, конечно, был местом весьма странным и не уставал демонстрировать свои странности Идиль, разворачивая их во всей красе. Потому что, как и всегда, по закону подлости вещи, к которым она всем своим существом рвалась, которых так страстно желала, приходили к ней, конечно же, именно тогда, когда у нее просто не было сил на то, чтобы оценить их и порадоваться от всей души заслуженной победе. Если бы Вольторэ так, как сегодня вечером, смотрела ей в глаза месяц тому назад, Идиль купалась бы в опьяняющем ощущении триумфа от заслуженного доверия Аватары. Но после того, что с ней сделал за эти недели Марл Кот, сил радоваться у нее просто не осталось. Идиль чувствовала себя выжатой до самой последней капелюшки силы, а потом дожатой еще раз, уже досуха, и эмоции теперь казались ее существу чем-то инородным, чужим и совершенно не перевариваемым. Как и еда впрочем. Морщась, она прижала руку к животу, который болел с такой силой, будто прямо в середину воткнули нож и теперь крутили его по кругу без остановки. Но в том она сама, дура, была виновата. Марл Кот предупреждал ее, что пост нужно будет продержать трое суток, пить не чаще раза в день и только воду, есть не чаще двух раз и только сухари. Но матушка Вольторэ и не спрашивала ничего, почти что силой втолкнув Идиль в рот свой пирожок. Та сжевала половинку из вежливости, а затем еще поклевала немного вишневого варенья, рассудив, что от двух ложек дурно не будет. И вот теперь расплачивалась, когда живот едва пополам не лопался от боли после непривычной за долгое время воздержания пищи. Ох, Вседержитель, и почему путь к тебе такой тяжкий? Ты именно так все это обставил, чтобы отбить охоту у желающих это делать? Да еще и Лучик крутился вокруг нее, и от него исходили частые-частые вибрации озабоченности. Ополоумевшей мухой он метался вокруг ее живота, лез под руку, будто как-то мог ей помочь, беспокоился, и это раздражало. В конце концов, Идиль просто шикнула на него, и он, разочарованно пульсируя, повис в воздухе на уровне ее пояса, прямо напротив третьего узла, медленно плывя по воздуху в такт с ее движением. Вот его еще успокаивать у Идиль уже сил не было, так что она, корчась от боли, доковыляла до своей комнаты, распахнула дверь и… - Добрый вечер, Идиль-ши, - ровный голос Дигнадара-джу заставил ее вздрогнуть, а Лучика – метнуться прочь, прямо ей за ухо, и спрятаться там, за мочкой, как он всегда делал в присутствии чужих. Кроме Ниеры разве что, к ней Лучик ластился, будто кот. Кречет поднялся навстречу ей из ее любимого кресла, повернутого к пустому и холодному камину, на полке которого горело несколько свечей. Невысокий, сухой, будто мяса на его костях отродясь не водилось, одетый в черный узкий кафтан, облегающий его тело и расширяющийся клиньями от бедер вниз поверх мешковатых штанов. Черные цепкие глаза смотрели на Идиль ровным взглядом без какого-либо выражения, черные волосы с проседью, узкая борода клинышком и крючковатый нос и впрямь делали его похожим на безжалостную хищную птицу. Вот уж кого Идиль не ожидала встретить в своих покоях этим вечером, так это Дигнадара, и внутри пронеслась шальная мысль, заставившая ее поморщиться. Сколько раз тебе говорили: пока копишь силу, не думай ни о ком, потому что мысль – это зов, если ты достаточно силен. А ты его еще и вслух помянула сегодня, вот он и явился. Впрочем, укол досады был едва ощутимым – сил на эмоции у нее уже почти не осталось. Так что она низко склонила голову перед главой своего Круга, а затем плотно прикрыла за собой дверь. - Приветствую тебя, Дигнадар-джу. Чем обязана? Наверное, получилось жестче, чем следовало бы говорить с человеком статуса Кречета или его заслугами, но слишком многое в последние дни перестало иметь для нее значение. Вместе с аскезой приходило странное оцепенение – отсутствие желаний, полная физическая истощенность и ощущение, что и руки поднять не можешь. А одновременно с этим энергетические узлы буквально разрывались от переполнявшей их мощи. Словно в теле Идиль было семь огненных шаров, которые все раздувались, раздувались, грозя взорваться в любой миг. Она едва двигала руками и ногами, нося тяжелое как тюфяк тело с большим трудом. Она едва не подпрыгивала на месте от распирающей ее силы, от которой по энергетическим каналам вдоль позвоночника вверх-вниз бежали тугие волны сладкой, пьянящей, неудержимой дрожи. Марл Навин называл это первым блоком двойственности, и Идиль этот термин казался наиболее подходящим. Наставник говорил, что выброс от пробитой в блоке дыры будем таким сильным, что удар насквозь пробьет все узлы, распахнув их разом. Но для этого требовалась нужда, невыносимость, тот уровень приближения к блоку, при котором у Идиль просто не останется иного выхода – или быть раздавленной об него и умереть, или пробить его насквозь и обрести власть. Для того и нужен был пост, для того Кот целыми днями и испытывал ее, раздражал, нервировал, выводил из себя, заставляя энергию внутри нее подниматься волнами до неба и не позволяя ей выходить наружу. Ухищрения, на которые он для того шел, варьировались от самых нежных и мягких, до самых болезненных и отвратительных, и чаще всего по вечерам Идиль засыпала в слезах, если ей вообще позволялось уснуть. Но она сама того хотела, сама о том просила. Это было нужно ей, а не ему, и оба они это прекрасно понимали. - Идиль-ши? Она поняла, что стоит у двери, так и не сняв ладонь с дверной ручки, и тупо смотрит в доски перед собой. Кажется, Дигнадар что-то сказал ей, но припомнить, что именно, она сейчас была не в состоянии. Ты становишься рассеянной, а это может плохо закончиться, заметил внутренний голос, и Идиль не сдержала кривой усмешки. Поразительно, что она вообще до сих пор была жива при всем, что с ней творилось в последние дни. Вздохнув, она повернулась к Кречету и натолкнулась на его внимательный, пристальный взгляд. - Извини, Дигнадар-джу. Ты не мог бы повторить то, что сказал? Я не до конца расслышала твои слова, - не чувствуя неловкости или чего-то подобного, поглядела ему в глаза Идиль. Когда ежесекундно приходилось бороться за собственную жизнь не только с обитателями миров по ту сторону Грани, но и со своим собственным телом, такие вещи, как дистанция, уважение и благоговение перед старшими стремительно улетучивались прочь, оставляя вместо себя лишь пустоту. - Я спросил, все ли у тебя в порядке. Не требуется ли тебе моя помощь, Оса? – черные глаза Кречета слегка сощурились, оглядывая ее с головы до ног. Вот он-то владел своим садах ясности достаточно хорошо, чтобы увидеть ее насквозь, будто из стекла отлитую. И распухшие энергетические узлы, и каналы, полные дрожащей мощи, и совершенно опустошенную физическую оболочку, в которой жизнь держалась только за счет костей, что не позволяли ее телу осыпаться грудой мяса и шкуры на пол. О, он прекрасно знал, что она делает и почему, и он тревожился за нее, что, впрочем, нисколько ее саму не задевало сейчас. Может, раньше она порадовалась бы тому… Да какая разница, что было раньше? - Со мной все в полном порядке, старший, - ровно ответила Идиль, складывая руки на животе и стараясь не морщиться от режущей его боли. Взгляд ее рассеяно мазнул по краешку кровати, и Дигнадар чуть быстрее, чем следовало бы, проговорил: - Присаживайся, Идиль-ши. Нет надобности стоять в моем присутствии. Она ничего не ответила, доковыляв до своей кровати и почти упав на нее. День был долгим, полным очень опасного балансирования на краю, когда от разодранных в клочья узлов и жадных Теней, пожравших ее энергетические оболочки, будто стая падальщиков, ее отделяло пространство куда тоньше волоса. Она открывала для Вольторэ переходы сначала в родную деревеньку, потом обратно во дворец, а дальше, после совещания с одноглазой царицей анай возле Ока Мегары, где никто не мог их подслушать и высмотреть точку открывшегося перехода, – куда-то на другую сторону мира в крохотную деревушку, зажатую между двух высоких гор. Именно туда в строжайшей секретности Вольторэ отправила свою мать, а вместе с ней пошла одна из охранниц царицы Лэйк – здоровенная и почти квадратная женщина по имени Рен. Почему нельзя было использовать для построения перехода ведьм анай, Идиль было невдомек, но спорить с Вольторэ у нее тоже сил не нашлось. И от смерти, если уж по чести, ее спасло лишь то, что для создания перехода кровь Теням она предлагала не свою, а Аватары – иначе они и впрямь порвали бы ее на куски. И теперь в голове мерно тикало от усталости, будто прямо между глаз у нее разместились тяжелые напольные часы, отбивающие время каждый час мигренью, что стреляла в правый висок. Она потерла его кончиками пальцев, чувствуя прямой взгляд Дигнадара, не сводящего с нее глаз. Просто посидеть на краешке кровати было хорошо, хоть живот перестал так сильно и протестующе ныть. - Я пришел поговорить с тобой о твоем прогрессе, - начал Кречет, и Идиль с трудом сдержалась оттого, чтобы поморщиться. Вот уж, о чем ей говорить не хотелось вообще ни с кем, а особенно – с ним. Черные глаза, казалось, проникали прямо сквозь ее голову, но на этот раз Идиль не имела ничего против того, чтобы он краем глаза подглядел ее мысли. Быть может, в таком случае она быстрее бы избавилась от его общества и улеглась наконец уже спать. – Я знаю, что это не мое дело, Идиль-ши, и что только ты сама определяешь, когда пришло время для дальнейшего развития, но твоя работа с наставником вызывает беспокойство. - Честно говоря, не вижу для этого беспокойства ни единой причины, - отозвалась Идиль, прикрыв глаза и потирая висок. У нее не было сил сейчас на то, чтобы пререкаться с Кречетом, а его слова не имели для нее никакого значения. Процесс был запущен, и пути назад у нее уже не было. Они вдвоем в связке с Марлом ползли по отвесной скале над пропастью с острыми скалами на самом дне, и возможности передумать в такой ситуации предусмотрено не было. Открыв глаза, она устало взглянула на главу своего Круга. – Закон вообще никак не регламентирует отношения между наставником и учеником, так что я не понимаю, почему ко мне могут возникнуть какие-то вопросы. - Потому что ты начала процесс обучения именно сейчас, в разгар Танца Хаоса, - проговорил Кречет. - Да, потому что я хочу стать сильнее и помочь Вольторэ, - кивнула Идиль. - Являясь Спутницей при этом, - Дигнадар выразительно поглядел на нее. - Да, являясь Спутницей, - вздохнула Идиль. – Именно поэтому я и пошла на все это. Я не хочу ее подводить. - А что, если ты не справишься? – спросил Дигнадар. - Я справлюсь, - отрезала Идиль. - Вы связали свои малхейн, Оса, - напомнил он ей, и она вновь поморщилась, когда боль стрельнула в виске. – Присягнув, ты связала себя нерушимой клятвой с Аватарой Создателя. И если ты потерпишь неудачу, то пожирающие то, что от тебя останется, паразиты перекинутся и на нее. - Я в курсе, - сухо сообщила ему Идиль. - А она? – вздернул бровь Дигнадар, глядя на нее в упор. В другое время Идиль, возможно, и попыталась бы вывернуться, чтобы выведать, какое ему дело со всего происходящего. Ведь весь этот разговор был бессмысленен от начала и до конца – изменить-то ничего никто уже не смог бы. Но сейчас Идиль чересчур устала для того, чтобы юлить и изворачиваться, потому просто подняла тяжелый взгляд на Дигнадара и спросила в лоб: - Что тебе нужно, старший? На самом деле. Кречет слегка прищурился, чего обычно с ним не случалось – этот человек умел держать лицо как никто. Но сейчас его действительно задела прямота Идиль, и она все никак не могла понять, почему именно. И угораздило же его прийти именно сейчас, в самый разгар работы с Котом! - Я тревожусь за тебя, Идиль, - тихо проговорил он, на этот раз не юля и не пытаясь спрятаться за словами – это Идиль смутно чувствовала внутри самой себя. Поразительно, но вместе с установившейся присягой пришел и садах различения – способность чувствовать, врут ей окружающие или нет. Марл утверждал, что это – первое следствие раскрывающегося сердечного узла, могучее подспорье на пути к полному раскрытию всей цепочки. Может, благодаря этому Идиль и решилась на опасный эксперимент – защиту от негативных последствий, сама того не зная, подарила ей Аватара Создателя, и с ее сердцем под ребрами вероятность пасть жертвой собственной глупости для Идиль становилась куда ниже. Не исчезала полностью, конечно, но уж точно уменьшалась. И вообще-то, обладая одинаковым уровнем могущества с Марлом Котом, Дигнадар-джу Кречет должен был знать об этом. Почему же тогда задавал все эти вопросы про малхейн, про угрозу Аватаре? Идиль моргнула, ожидая его слов. В глаза будто песку набили, и голова была ватной и тяжелой, но хоть живот вроде бы немного унялся. Кречет помолчал еще несколько мгновений, будто ожидая ее реакции, но когда ее не последовало, подался вперед, оперевшись локтями о колени. - Я приношу свои извинения за то, что лезу не в свое дело, но не сказать этого я не могу. Марл-джу Кот гонит тебя очень быстро, безжалостно и грубо. Это может плохо закончиться. Ты и сама прекрасно это знаешь, а уж окружающим и вовсе видно невооруженным глазом. Ты на грани, Оса. Еще немного, и ты не выдержишь. Что-то внутри нее на мгновение предательски дрогнуло – это приподняла голову жалость к себе. Бессонные ночи, голод, кошмары, что терзали ее в те редкие минуты, когда Марл Кот все-таки разрешал ей спать. Боль, которой он изводил ее тело, моральные унижения, ласки, которые ничем не заканчивались, когда он оставлял ее на постели взвинченной до предела, покрытой потом и едва не криком кричащей от голода. Наверное, любой другой на ее месте давно рехнулся бы от всего этого, и внутренний голос украдкой зашептал о том, как хорошо было бы, если бы ее учил Кречет. Он вел бы медленнее, он бы так не истязал ее, так не мучил… И я бы никуда не пришла. Всему есть цена. - Ты забываешься, старший, - без выражения проговорила Идиль, глядя ему в глаза. – Никто не имеет права обесценивать чужой опыт. Это оскорбление. - Я извинился перед тобой за эти слова и извинюсь снова, а если ты и тогда ты не примешь их, то я в ответ приму любую епитимью, которую ты мне назначишь. Но выслушай меня до конца, Идиль-ши, я прошу. – Взгляд Кречета сделался настойчивым, и он сказал то, чего она уж точно никак не ожидала услышать: - Переходи ко мне. Я поведу тебя, а Марл Кот убьет. Я научу тебя всему, что знаю сам, и покажу, как достичь таких высот, какие тебе и не снились. Ты будешь в безопасности со мной, Оса, порукой тому мое слово. В первый момент она настолько изумилась, что даже головная боль слегка отступила прочь, перестав сверлить височную кость. Дигнадар смотрел ей в глаза и не врал, он действительно имел в виду именно то, что прозвучало. Но почему? Зачем ему было переманивать ее к себе? - Это из-за Вольторэ, - прищурилась Идиль, глядя на него в ответ. – Ты просто хочешь добраться до нее через меня, не так ли? - Нет, Идиль-ши, - твердо покачал головой Кречет. - Нет? – удивленно вскинула брови Идиль, глядя на него, и улыбка сама собой растянула ее губы. – А почему же именно сейчас ты пришел ко мне и предложил стать наставником? Сейчас, когда я принесла клятву Спутницы Аватар Создателя? Неужели это совпадение? – что-то промелькнуло на дне глаз Дигнадара, и Идиль даже рассмеялась от подтверждения собственной догадки. – Ну конечно же нет! - Это не совпадение, - сухо поправил ее Кречет, - но не по той причине, которую назвала ты. - Да? И по какой же? – уже откровенно ухмыляясь, склонила голову набок Идиль. – Помнится, когда я двенадцать лет назад пришла к тебе и попросила взять меня в ученицы, ты мне отказал, старший. И так и не объяснил, почему именно. - Отказал, - согласился Дигнадар-джу. – Потому что ты сама того не хотела. - Пф! – фыркнула Идиль, уже не стесняясь ничего. – Зачем же я тогда к тебе пришла? - Чтобы отомстить, - проговорил Кречет, и она вновь фыркнула, складывая руки на груди и всем своим видом выражая презрение к его словам, но он не остановился и не прервал речи. – Ты хотела силы для того, чтобы порвать на куски своих мучителей, Оса, чтобы причинить им боль. Ты хотела власти и господства над другими, ты хотела мести. - И что в этом дурного? – холодно вздернула бровь Идиль. – Я готова была за них заплатить. - Но ты не готова была их принять, - отрезал Дигнадар. – И ты погибла бы во время обучения, поэтому я тебе отказал тогда. Наставник сам определяет уровень своих учеников, сам выбирает, кого учить, а кого нет. Тогда ты была не готова. - А сейчас готова? – холодно усмехнулась она. - Нет, - мотнул он головой, и Идиль даже вздрогнула от неожиданности, ощущая начавшую разрастаться внутри злость. Глаза Кречета наполнились грустью, и от этого стало еще гаже. – Но сейчас у меня не осталось выбора. Потому что иначе ты погибнешь. - С чего ты взял? – Идиль вскинула голову, глядя на Дигнадара сверху вниз и ощущая перекатывающуюся внутри ледяную ярость. Впрочем, она все равно была ничем по сравнению с тем состоянием, до которого ее доводил Кот, потому потерять контроль над собой она не боялась. – И вообще – какое тебе дело до меня? - Я нашел тебя тридцать семь лет назад не за тем, чтобы сейчас потерять, - тихо ответил Кречет, и этот его ответ вновь удивил ее, уже во второй раз за этот вечер заставив ощутить себя неловко. Ярость спала прочь, оставив после себя противное липкое послевкусие, и Идиль отвела взгляд, не глядя на Кречета. Все она могла выдержать – и боль, и унижение, и презрение, но вот жалость… Жалость она по-настоящему ненавидела, всем своим существом презирала, и никому никогда не позволяла смотреть на себя с этой жалостью в глазах. Мы еще посмотрим, кто в итоге победит, Кречет. Когда я заберу у тебя всех твоих ведунов, когда поведу их на битву с церковью, на которую ты никогда не отважишься. Когда дам им свободу, которая так пугает тебя. В конце концов, это стоит той цены, которую я сейчас плачу, - только свобода ее и стоит. А ты так и не смог этого понять, опьяненный собственным могуществом так, что унижаешь себя жалостью к другим. - Марл-джу не тот человек, который вообще должен хоть кого-то учить, - продолжил Кречет, хмуря брови. – Он никогда не отличался аккуратностью, никогда не щадил своих учеников. Если они не делали того, чего ему хотелось, он просто ломал их, как инструмент, неудобно лежащий в руке, а потом выпивал, чтобы восстановить силы, которые потратил на них. Он - Падальщик, Идиль-ши, ты знала об этом? Идиль догадывалась о том, и прозвучавшая из уст Дигнадара информация стала для нее неприятным подтверждением собственных домыслов. Падальщиками называли тех ведунов, которые не брезговали, как паразиты, выпивать витальную энергию из только что умершего тела в обмен на быстрый пропуск души через собственное тело в тонкие миры, минуя все уровни, населенные не самыми приятными существами, поджидающими душу по ту сторону могильной черты. Теоретически все ведуны с достаточным уровнем мощи могли это делать – пропускать души людей через собственное тело, как через безопасный канал, на ту сторону, но только Падальщики при этом пожирали оставшуюся энергию, забирая ее в качестве платы за свои услуги. Это считалось грязным и темным умением, и сама Идиль никогда бы не стала опускаться до чего-то подобного. Но точно так же грязно было не ставить ни во что чужой опыт и судить людей за то, за что они сами платили приемлемую для себя цену. Марл Кот покупал свою силу ровно за столько, сколько согласен был заплатить, и не Идиль было лезть в это дело. - Меня это не касается, - пожала она плечами, поднимая взгляд на Дигнадара. – Это его путь, он им и идет. - Но он тащит тебя за собой, Оса, неужели ты этого не понимаешь? – взгляд Кречета стал настойчивее, но усиления садах в нем Идиль не чувствовала. Он не пытался подчинить ее, он и впрямь стремился ее переубедить, он играл честно, и это тревожило. Значит, ситуация была серьезной, раз уж он пришел к ней с чистыми руками и не попытался воспользоваться собственной властью, чтобы получить желаемое. Понизив голос, Дигнадар продолжил: – С ним что-то не так в последнее время. Он и всегда-то не отличался чистоплотностью, но сейчас что-то изменилось. Он опасен для тебя, Идиль. - Все опасно, старший, - она твердо поглядела ему в глаза. – И больше всего опасна жизнь, потому что от нее умирают. Несколько мгновений он смотрел на нее, не разрывая зрительного контакта, и Идиль уже внутренне приготовилась к тому, чтобы отразить удар садах убеждения, коли тот последует. Но ничего не случилось. Кречет только вздохнул и подался назад, и вновь это отвратительное выражение жалости появилось в его глазах. - Мое предложение остается в силе, Идиль-ши. Я буду ждать ровно столько, сколько понадобится. В любой момент, когда ты захочешь уйти от него, я буду здесь, чтобы учить тебя. - Благодарю, старший, но этого не случится, - покачала головой Идиль. - Просто знай, - мотнул головой Кречет, поднялся из кресла, слегка кивнул ей и тихо пожелал: - Доброй ночи, Идиль-ши, прозванная Осой. Когда за ним закрылась дверь, Идиль успела разве что устало выдохнуть, погладив ладонью все еще продолжающий постанывать живот. И вздрогнула от неожиданности, когда эта самая дверь вдруг раскрылась, и в комнату без стука ворвался Марл Кот, сощурив свои ледяные глаза и глядя на нее едва ли не острее Дигнадара. Я сегодня отдохну, Вседержитель? Или ты решил окончательно меня добить? - Ты пропустила сегодняшнее занятие, - наставник бесцеремонно повернул стоящее у камина кресло, в котором только что сидел Кречет, и вольготно развалился в нем, далеко вытягивая обутые в высокие сапоги ноги. Идиль только вздохнула, глядя на него. Кот составлял Кречету такой разительный контраст, что вряд ли в мире можно было найти двух столь непохожих людей. Кречет всегда сидел ровно, будто проглотил палку, а Кот разваливался, буквально растекался по тому, чего касалось его тело. Щеки Дигнадара были гладко выбриты, а бородка так идеально подстрижена, что ни один волосок не выбивался из нее наружу. Щеки же Марла покрывала колючая черная щетина, о которой он не особенно заботился. Дигнадар не демонстрировал ни единого своего чувства, пряча их за бесстрастным обсидианом глаз. А вот глаза Кота всегда полыхали опасным огоньком на дне стальной зимней реки, и он почти все время ухмылялся, не спуская с собеседника острого взгляда. Одно в них было похожим – вот этот самый взгляд, пронзающий, будто раскаленная спица. Но на сегодня с Идиль игр в гляделки было уже достаточно. - Аватара призвала меня к себе, я освободилась четверть часа назад, - отозвалась Идиль, не чувствуя ни малейшего желания хоть что-то объяснять. – Потому не пришла. - Ничего, я сам пришел к тебе, как видишь, - развел руками Кот, ухмыляясь. – Занятия нельзя пропускать, иначе не будет результата, Оса. - Я знаю, - сжав зубы, ответила она. Мигрень с каждым мгновением становилась все сильнее, и непонятно, что было хуже – она или ноющий живот. Больше всего на свете ей сейчас хотелось лечь, закрыть глаза и провалиться в благодатную темноту и тишину истощения, где не будет других людей, распухших узлов, дикого бурления внутри, от которого ее тело разрывало на куски. Но Кот смотрел на нее и ухмылялся, он явно чего-то ждал. Видимо, что Идиль первой начнет с ним разговор о визите Кречета. Как же меня тошнит от этих бесконечных игр. - Он предложил мне перейти к нему, - глядя в глаза Коту, сказала Идиль. В любое другое время она бы еще хорошенько поторговалась до того, как выдавать ему столь ценную информацию, но сейчас было не до чего. В ней самой осталось так мало ее, а может – наоборот слишком много, что она уже не могла себе позволить тратить силы на словесные препирания. - Я отказалась. Говорить тут больше было особенно не о чем, потому она просто замолчала. Марл Кот несколько секунд ждал продолжения, а потом скептически вздернул бровь: - Это все? - Все, - кивнула Идиль, устало прикрывая глаза. С уст едва не сорвалась просьба оставить ее сегодня одну и перенести занятие на завтра, но она с огромным трудом сдержалась. Кот предупредил ее, что после такой просьбы с ее стороны, пусть и вырвавшейся в момент слабости, ее обучение закончится, причем даже в том случае, если это будет стоить ей жизни. «Я не учу слабаков и трусов», - вот и все, что он сказал ей, и Идиль знала, что он сдержит слово. А после всего того, через что она прошла за последние недели, начинать весь процесс заново уже с другим наставником было бы просто невыносимо. Кот изучающе смотрел на нее и ухмылялся краешком рта, покачивая ногой в воздухе с таким видом, будто все это его очень забавляло. Но глаза при этом были острыми, как ножи. Идиль равнодушно встретила его взгляд, тупо соглашаясь на все, что дальше будет происходить. Поплакать от усталости она сможет и попозже. А может, даже и настолько устанет, что сил на слезы уже не останется. Это сейчас казалось едва ли не самым желанным вариантом из всех возможных. - Садись на пол, - приказал Кот, и Идиль без колебаний подчинилась, скрестив под собой ноги и неловко расправив вокруг себя юбку. Сил гадать, что случится дальше, у нее уже не было, потому она тупо сидела, глядя в одну точку перед собой и ожидая слов наставника. А он тем временем приказал: - Сосредоточься на вадха. Идиль едва не прикусила губу от расстройства, но сдержалась и упрямо закрыла глаза. Вадха был вторым узлом, тем самым, что отвечал за сексуальную энергию, и работа с ним стала для нее настоящим кошмаром в последние дни. Идиль давно уже развязала его и контролировала свое желание, умела направлять его на окружающих людей, подчиняя их своей воле, поглощать и выделять энергию, в зависимости от необходимости. Но после почти двух месяцев поста и воздержания, с учетом ослабевшего и почти прозрачного тела, а также нагрузок, которым подвергал ее Кот, удерживание контроля даже уже над открытым узлом становилось делом очень сложным. А он еще и специально изматывал ее, каждый раз выводил из равновесия, доводя до той черты, когда неконтролируемая энергия могла вырваться из нее в любой момент. Что могло не привести ни к чему, а могло закончиться тяжелым увечьем или даже смертью. Снизу живота свело, боль прокатилась вдоль позвоночника Идиль, обожгла два энергетических канала в спине, когда витальная энергия из вадха начала подниматься вверх по ее телу. На этот раз ничего приятного в этом не было, и Идиль зажмурилась изо всех сил, стараясь не заскулить или даже не разреветься на глазах у Марла. Унижение тоже было частью ее обучения, как и боль, как и отвращение к самой себе, как и грязь и все те вещи, о которых не писали в книгах и никогда не рассказывали молодым ведунам, чтобы они, в страхе от своей участи, не бросились в объятия Церкви, чтобы просить защиты от самого себя, а получить в итоге потрескивающие головни костра или петлю на шею. Но вещи темные, страшные и болезненные равно как для души, так и для тела, пробивали блоки не хуже, а порой и куда лучше, чем вещи светлые и полные чистоты. В конце концов, Столпы Мира стояли выше двойственностей и ограничений, из которых состоял мир, и принимали поклонение во всех формах, которые готов был предоставить идущий им навстречу ведун. Лишь бы это самое поклонение дало результат. И сама она тоже всегда по глупости и гордыне считала, что способна хладнокровно заплатить любую цену, какую только потребует от нее обещанное могущество, и даже бровью не повести при этом. Пока Марл не взялся ее учить, и все ее глупые иллюзии о самой себе и собственных силах рассыпались в прах. Вот и сейчас она закрыла глаза, ожидая его приказа и внутренне ожесточая себя. В который раз напоминая себе о том, что он делал все эти вещи не потому, что получал от них удовольствие, не потому, что ему нравилось гнуть и ломать ее, будто хворостину, а потому, что она сама его попросила о помощи. Только это никак не могло остановить начавший подниматься внутри страх, и сегодня у нее совершенно не осталось никаких сил, чтобы этот страх сдерживать. Удар пришел неожиданно и сильно, как бы она ни готовилась к нему. Сам воздух, само пространство вокруг нее вдруг окаменело, обратившись гранитными тисками, из которых во все стороны росли тончайшие нити-иглы. Эти нити прошили каждую пору ее кожи такой невыносимой болью, что она закричала, непроизвольно стискивая себя руками. Два энергетических канала в спине превратились в две раскаленные кочерги, на которые ее тело было насажено, словно на вертел, и вращалось, вращалось над источником жара, который только нарастал, вытапливая из нее жизнь. Идиль хватило сил только на то, чтобы сипло закричать, а потом мышцы перестали повиноваться ей, и она опрокинулась на спину, корчась на полу, будто змея с перебитым хребтом. Глаза ничего не видели, а вдохнуть она просто не могла, потому что горло больше не умело это делать. Ослепительно-белая паника полностью пожрала жалкие остатки ее концентрации, и ощущая собственную смерть на расстоянии волоса, Идиль едва успела подумать о том, что Марл не мог создать такую мощь. Он просто не мог, для этого он должен был быть едва ли не одним из Эв… - Оса!! Его голос пробился сквозь белоснежную чистоту боли, а следом за ним что-то втиснулось между Идиль и этой болью, что-то твердое, золотистое и невозмутимое, как уснувший среди обледенелых вершин ветер. В первый момент Идиль даже и не поверила в то, что боль кончилась, словно переломанная кукла валяясь на полу и мелко-мелко дыша, как только позволяла ей заблокированная грудная клетка. Перед глазами медленно прояснилось, белоснежные вспышки отступили прочь, и выплыло встревоженное лицо Кота, который склонялся над ней, и в глазах его была неподдельная тревога. Она ощутила его руки под собственной спиной, его дыхание на своем лице, его голос, что звал ее по имени, и разом очнулась. - Оса, ты слышишь меня? – твердил он напряженным голосом, вглядываясь ей в глаза и оттягивая веки пальцами, хлопая ладонью по щекам. – Ты здесь? Со мной? - Что ты сделал? – едва слышно прошептала она с трудом ворочающимся языком, чувствуя, как по щекам из глаз бежит что-то горячее и жгучее. Как-то оно называлось. Слезы? - Это не я, – тревожно бросил Кот, вскидывая голову и вглядываясь куда-то вверх, прямо сквозь потолок их комнаты. Глаза его при этом вспыхнули золотом, и зрачок стал вертикальным, открывая внутреннее зрение. – Это случилось у Ока Мегары! Кажется, кто-то нанес удар по Источнику. – Он вновь взглянул на нее, моргая почти растеряно, почти испуганно. – Но я не понимаю, почему ты в таком состоянии. Если только не… - Вольторэ! – выдохнула Идиль, всей собой погружаясь в связь. Твердокаменный золотой покой докатывался до нее по связи, но под ним звенела натянутой тетивой сосредоточенность. Сжав зубы, Идиль выпуталась из его рук. Не время было рассиживаться здесь. Стоило мне только уйти оттуда и оставить ее одну! – Она там. Пошли! *** - Ты можешь не тревожиться ни о чем, Вольторэ. Саира надежно укроет твою мани, никто не узнает о том, что она у нас. Низкий голос Лэйк дель Каэрос звучал уверенно и спокойно, и только глухой слепец не поверил бы ее словам. Эта женщина была создана для того, чтобы повелевать и вести вперед, не потому, что рвалась к этому, не потому, что хотела, а потому, что таковой была ее природа. Даже просто стоя рядом с ней, Вель чувствовала могучее ощущение непоколебимой воли, буквально пронизывающей все существо царицы Дочерей Огня. Все окружающие чувствовали это, и в ее присутствии даже самые яростные спорщики вроде ведунов Андозабара или переполненных вызовом наемников Джен Итур Вануэль смиряли свой нрав и понижали голос, непроизвольно стремясь говорить тише. Идиль без конца с подозрением косилась на царицу и твердила, что подобную власть над людскими сердцами могли обрести лишь ведуны, развязавшие все свои узлы и добившиеся полного контроля над тонкими мирами. Но Лэйк и не ведала о чем-то подобном, будучи от ведовства так же далека, как Вель от Церкви. Еще одно доказательство того, что сила Великой Мани дает тотальную власть над всем мирозданием сразу, а не над его отдельными частями, как в случае ведунов и жрецов. До нее нужно лишь добраться, сделав контакт беспрерывным. Сейчас это казалось особенно невыполнимым: после долгого дня, полного тревог, Вель ощущала себя израненной, усталой и совершенно разбитой. Внутри ныли растревоженные шрамы, оставленные Лайной и отцом, переполненные страхом и слезами глаза матери стояли перед внутренним взором, отпечатавшись на изнаночной стороне век. И вся она была какой-то тонкой-тонкой и будто бы наполненной пеплом после всего произошедшего. Будто дорога за ее спиной внезапно обратилась пламенем, и ничего не осталось позади, кроме персти. Разве же в таком состоянии можно было распахнуть объятия переполняющему восторгу правильности от прикосновения Великой Мани? Без тебя так тяжко, душа моя. Когда ты рядом со мной, когда твои звездные глаза освещают мою дорогу, я будто на крыльях летаю и могу сделать все. А когда тебя нет… - Я от всей души благодарю тебя за помощь, первая, - с трудом отогнав тоску и усталость, Вель взглянула в открытое и надежное лицо царицы Каэрос. – Я не забуду того, что ты сделала для меня. - Это мой долг, - без тени каких-либо чувств отозвалась Лэйк. Так она могла бы говорить о погоде или повседневных делах, о чем угодно, но вовсе не о беспрецедентной помощи и поддержке, которую сейчас оказывали Вель анай. Фактически это они сейчас вели Танец Хаоса, а вовсе не она. Отвесные каменные стены глубокого колодца в толще горы поднимались вокруг них к небу, очерчивая высоко над головой Вель ровный круг золотистого закатного неба. Солнце уже садилось, его лучи не достигали дна колодца, но вокруг них было светло. Радужные сполохи танцевали на стенах, будто причудливо преломляющийся свет в разноцветных стеклышках фонаря, качающегося на ветру. Их источником было озеро раскаленной лавы, густая патока медовой мощи, вся ослепительная чистота мира и вся его суть, заполняющая ровный резервуар в полу под их ногами. Как и Источником всего остального в этом мире. Вель чувствовала это внутри себя – ответное биение, переполняющее ее наслаждением чистоты и свежести, подсознательно тянулась к нему, как и раньше, но теперь не находила ничего внутри себя. Верхний узел ахар, через который она когда-то соединялась с этим могуществом, просто был, перестав служить для нее путеводной нитью к мощи, способной жонглировать мирами. Она не могла сквозь него дотянуться до Белого Источника, не могла приникнуть к нему и жадно пить, всем своим существом поглощая энергию и перенаправляя ее вовне, будто русло – реку. Все стало ровно так же, как полгода назад, когда она и знать не знала, чем является на самом деле. Однако стоило сказать спасибо Ярадану: отрезав ее от обоих Источников энергии до того, как женщина по имени Асхэ осквернила их, он спас ее от безумия, в которое вот-вот должны были впасть все Белые Жрецы, Способные Слышать и Боевые Целительницы, составляющие основной костяк ее войска. В том случае, если не смогут переучиться контролировать только Черный Источник, а это пока удалось одной лишь Спутнице Авьен. Но ведь зачем-то ты позволила Врагу отнять у меня две трети моих ведунов, Великая Мани? Ведь не просто же так ты это сделала. - О чем ты хочешь поговорить со мной, Аватара? – прозвучал за ее спиной голос Лэйк, и Вель моргнула, перестав наблюдать за тем, как танцуют, переливаясь всеми цветами радуги, волны света в каменной чаше у них под ногами. И повернулась к царице Каэрос. Та стояла за ее спиной, высоченная, поджарая, прямая, будто подпирающая небо скала. Одета она была в коричневую куртку с воротником-стоечкой и такого же цвета штаны, кожаный пояс оттягивал кинжал с роговой рукоятью в простых ножнах, над головой виднелось зачехленное копье, укрепленное в кожаных ремнях за спиной. Из-за ее плеч горбились огромные птичьи крылья, почти касаясь кончиками маховых перьев камня под их ногами. Один единственный льдисто-синий глаз Лэйк внимательно изучал лицо Вель, второй перечеркивал вертикальный шрам, будто стежок, пришивший к ее лицу навсегда опустевшее веко. Черные короткие волосы царицы больше походили на жесткую волчью шерсть, и все в ее позе делало ее схожей со зверем: простота и принятие мира таким, какой он есть, спокойная решимость и четкое знание своего собственного места в нем. Как бы я хотела точно так же не колебаться ни в чем. - Когда Держащая Щит намерена объявить народу анай о том, что Белый Источник небезопасен? – спросила Вель, глядя на Лэйк. Такие вещи они могли обсуждать лишь здесь – в месте, где привычные законы бытия переставали действовать, а управление энергией становилось делом крайне опасным. Здесь их не могли подслушать, и когда требовалось говорить о чем-то критически важном, Вель приходилось подниматься вместе со своими собеседниками сюда. Отсюда же сегодня Идиль открывала переход в Данарские горы для матери Вель, и после ее ухода они с Лэйк задержались, чтобы обсудить дальнейшие действия. Какая ирония – таиться там, где меня поджидает самая большая опасность. - Траур еще не закончился, - нахмурилась Лэйк. – Полагаю, должно пройти еще несколько недель. Она не меняла своего решения, Вольторэ. В тоне царицы Каэрос прозвучало легкое недоумение. Вель задавала этот вопрос раз за разом, и ответ Лэйк на него каждый раз оставался неизменным. «Держащая Щит знает, когда придет подходящее время говорить о том», - вот и все, что без тени сомнения заявила ей Лэйк в первый раз, когда Вель спросила, нельзя ли ускорить этот процесс. Все анай доверяли своей Держащей Щит так же полно и беззаветно, как и верили в Небесных Сестер, ее слово для них было законом. Но у Вель не было этой веры, как и не было времени на то, чтобы ждать. Слишком много проблем накопилось, требующих немедленного решения, а она вынуждена была медлить, подстраиваясь под происходящее в Роще. Найрин уже не раз объясняла ей, насколько важно было слово Держащей Щит для ее народа, насколько значимо. Да и вопрос был щекотливым – речь ведь шла в том числе и об опасности Источника Рождения, а значит, и о способности анай зачинать детей. Но оставались андозабарские жрецы, продолжающие использовать мощь Белого Источника, который теперь был небезопасен, а вот время на их переобучение истекало. Как быстро скверна будет распространяться по Источнику? Сколько нужно времени для того, чтобы полностью отравить его, а через него – и пьющих его силу ведунов? Было ли у Вель это время? - Можно ли как-то устроить нашу встречу с вашей Держащей Щит? – Вель не особенно надеялась на положительный ответ, но бездействие уже настолько выкручивало жилы, что впору было удавиться. И Лэйк, видимо, прекрасно это понимала. Потому что долгим взглядом оглядев ее, негромко проговорила. - Личная встреча ничего не изменит. Держащая Щит видит сквозь вечность, Вольторэ, и не ошибается никогда. Доверься ей. Она не подведет тебя. Вель устало поморщилась, отворачиваясь к купели под ногами. Этот разговор они вели не первый раз, пусть и разными словами, но суть от того не менялась. Как не погоняй хромую лошадь, рысаком не станет. Старые поговорки натерли оскомину, но они всегда были правдивы. - Что ты решила насчет гринальд? Вель усмехнулась. Что ж, разговор и впрямь шел ровно так, как и все разы до того: она требовала от Лэйк решения вопроса с ведунами, Лэйк требовала от нее решения вопроса с гринальд. Но проблема состояла в том, что обе эти вещи дополняли друг друга, образуя один единый круг, выхода из которого Вель не видела, как ни крутила его в собственной голове целыми днями. - Мы не можем ударить по гринальд, пока не решится вопрос с ведунами, - устало отозвалась Вель, рассеяно глядя на то, как танцуют энергии в чаше у ее ног. – Я не могу послать только Черных ведунов – это вызовет вопросы. А послать Белых или Серых – значит, рисковать чужими жизнями. - Промедление не даст никакого результата, Аватара, оно губительно для нас. Тьярд предлагает атаковать верхом на макто большими силами, задавить их числом, взяв с собой Черноглазых ведунов кортов. - А если с ними Эвилид? – Вель повернулась к царице анай и взглянула ей в лицо. – Ты сама говорила, что вы видели человека с провалами вместо глаз. Я больше, чем уверена, что это один из Эвилид, и раз так, поблизости может быть и Гротан Кравор. Я не пошлю войска в ловушку. - И на Эвилид управу можно найти, сама знаешь, - глаз Лэйк внимательно наблюдал за Вель. – Навитайэ уничтожила Отчаянье, ведун Марл Навин убил Ярадана. Я не вижу ни одного препятствия для атаки. Вель сжала зубы, хмурясь и отворачиваясь от Лэйк. Она говорила верные вещи, правильные. Им ведь действительно уже не единожды доводилось схлестываться с Эвилид и одерживать победу. Только вот в последний раз эта победа досталась Вель столь дорогой ценой, что ее последствия до сих пор давали о себе знать. Энергии Источников в ее распоряжении больше не было, силы едва-едва успели вернуться, а постоянный контакт с могуществом Великой Мани она пока еще установить не смогла, сколько времени бы не посвящала занятиям. С чем она могла выйти против Эвилид сейчас? С несколькими достаточно сильными ведунами, надеясь на то, что чужих сил хватит для решения поставленной задачи? А если не хватит? Если Эвилид одолеет их всех и выйдет уже против нее? Воспоминание о боли, пережитой ею после удара Ярадана, заставило Вель непроизвольно съежиться и обхватить себя за плечи. Воспоминание о том, как она лежала пластом долгие-долгие дни, не находя в себе сил на то, чтобы встать с постели. Как училась заново ходить. Как простая прогулка вокруг имения, которое она теперь занимала в Верхнем Городе, могла уложить ее в постель на несколько часов. Вздохнув, она полуобернулась к Лэйк и хрипло проговорила: - Я выйду против Эвилид, когда буду полностью уверена в том, что раздавлю его. Не раньше. - Мы не можем выбирать, в каких битвах сражаться, а в каких – нет, - низкий голос Лэйк был спокойным и уверенным, она не сомневалась ни в чем. Вель вообще было очень сложно представить царицу Каэрос сомневающейся. – У нас есть лишь один выбор: сражаться или умереть, другого не дано. - Я понимаю это, но… Она не успела договорить. Потому что радужные воды Источника возле ее ног внезапно вскипели, а следом за этим ослепительная вспышка резанула глаза, и все нутро Вель взорвалось нечеловеческой болью.