Танец Хаоса. Поступь бури

Устало вздохнув, Авьен натянула поводья серой в яблоки кобылки возле светящихся в темноте окон постоялого двора. Больше всего на свете ей хотелось просто лечь, вытянувшись всем телом, закрыть глаза и погрузиться в сон без сновидений. После целого дня в седле спина разламывалась, все тело ныло, и от этого даже голод отступил прочь, перестав грызть нутро. И несмотря на все это, она бы выбрала продолжить путь. До самого рассвета скакала бы, если бы могла, и еще дальше, чтобы как можно скорее оказаться рядом с Мефнут. Сердце в груди ныло и грызло неясной тревогой, избавиться от которой никак не получалось, как бы она ни гнала прочь мысли, как ни сосредотачивалась бы на связи с Аватарой, как ни успокаивала себя. Что-то должно было случиться, что-то нехорошее ждало их впереди, и Авьен ощущала собственную беспомощность и невозможность отвратить это. Убереги ее, Великая Мать! Сохрани ее в своих ладонях, укрой от дурного! Бери все мое сердце, все силы мои, все, что есть у меня, только сбереги ее там, куда она пойдет, пока я не смогу встать за ее плечом и беречь от всего сама. - Вам нужна помощь, Авьен? Она вздрогнула, вырываясь из своих мыслей. Задумчивые глаза Рольха наполняла тьма, он стоял возле нее и глядел на нее снизу вверх, свежий, собранный и спокойный, будто совсем не устал. Впрочем, что ее удивляло? В работе с одним Источником требовалась концентрация и постоянная собранность, полная самоотдача и при этом жесткий контроль каждого движения собственного существа, каждой мысли и эмоции, чтобы не допустить спонтанного выброса силы, способного погубить не только самого ведуна, но и всех окружающих его людей. А в работе с двумя Источниками нужно было в разы больше – теперь она знала это на собственной шкуре. Балансировать между сдачей и контролем, между статикой и динамикой, тянуть на себя, одновременно при этом открываясь, можно было лишь в том случае, когда ведун полностью отстранялся от всего, что делало его человеком. Или просто переставал им быть, как случилось с самой Авьен после того, как в груди ее распустило золотые лепестки зажженное глазами Мефнут солнце нового мира. Как еще можно было иначе воспринимать этот водораздел того, что было до Великой Матери и что стало после нее? От этих мыслей стало чуточку теплее на душе, и Авьен через силу улыбнулась Рольху, качнув головой: - Благодарю вас, Рольх, я справлюсь сама. Просто задумалась. - Как скажете, - кивнул он, наградив ее долгим взглядом и отступая прочь к Истель. Приказав себе сосредоточиться на происходящем, Авьен и сама спешилась, а затем принялась отстегивать от седла седельные сумы. Вещей у нее с собой было не так уж и много, они не планировали долгого путешествия. А завтра к вечеру, максимум послезавтра к утру я уже окажусь в твоих руках, мое сердце, и мне уже ничего не будет нужно, кроме того. Долгий переезд тяжко дался не ей одной: трое мелонцев, присоединившихся к Аватаре в последние недели, тяжело кряхтя и морщась от боли, с трудом слезали со своих лошадей. Худенькой кареглазой Кайвен из них троих было хуже всего. Она кусала бескровные тонкие губы и стояла так прямо, словно вместо хребта у нее был железный штырь. Мален и Ридан, неуклюжие, по аистиному длинные и тощие, хорохорились друг перед другом, изо всех сил делая вид, что все в порядке, но лица у обоих были бледными, а в глазах стояла боль. Что ж, никому из них долгие переезды верхом привычны не были, Аватара пока не брала их с собой в дальние поездки. А вот княжич Ханаван мячиком скатился со спины своего скакуна, едва ли не такой же свежий и энергичный, как Рольх, и почти что вприпрыжку подбежал к Авьен. - Мы сегодня ночуем в гостинице, да, Авьен? – на нее поднялись два зеленых с золотом глаза, словно провалы в теплое, густое, дурманящее лето. - Да, Ханаван, - устало кивнула ему Авьен, подтверждая очевидное и не сдержав улыбки, уж больно восторженно мальчишка улыбался. Поразительно, он совсем не походил на эльфа, даже не смотря на тонкие черты лица, пепельные волосы и глаза, в которых время должно было однажды застыть стрекозой, схваченной солнечным лучом в вечной красоте мгновения. А еще эта смешная короткая стрижка с одной единственной длинной прядью на затылке, собранной в хвост. У Мефнут была такая же и выглядела она волнующе и сильно, так подходя ее упрямой широкой челюсти и прямому взгляду бесстрашных глаз. Старательно подражающий ей во всем Ханаван, как бы ни храбрился и ни пытался выглядеть взрослым, в противовес ей ужасно смешил Авьен. - Это хорошо, - серьезно кивнул паренек. – Я давно хотел посмотреть на провинциальные гостиницы и рад, что не пришлось ночевать вместе с Ланаэром и остальными. Авьен не стала напоминать ему, что эта идея далеко не всем им пришлась по душе. Аватара рассчитывала, что они прибудут в Деран быстро и незаметно для окружающих, а потому эльфов Таахаладана, пришедших с Ханаваном, решено было оставить ночевать в придорожной роще. Анкана сразу же изъявили желание остановиться под крышей, чтобы порасспросить местных о слухах, которыми всегда полнились придорожные гостиницы. Троим мелонцам было неуютно оставаться наедине с бессмертными, и они тоже попросились с Авьен. И Ханаван заголосил, причем куда громче всех остальных, буквально требуя взять его с собой, и висел на шее Авьен ровно до тех пор, пока она не дала ему на это согласия. С одним условием: сидеть тихо и капюшона не снимать. - Ты помнишь, о чем мы с тобой договорились, Ханаван? – строго взглянула на него Авьен, и все самодовольство как-то разом слетело с молодого эльфа. Съежившись и подрастеряв большую часть своего гонора, он натянул на голову капюшон и буркнул: - Помню. - Вот и хорошо, - удовлетворенно кивнула она, коснувшись ладонью его спины. В свои четырнадцать он был уже одного с ней роста и, казалось, тянулся вверх прямо на глазах. Правда, пока еще вся его взрослость ушла в рост, а вел он себя, будто дите малое, любопытное, совершенно бестолковое и относительно безвредное. Легонько подтолкнув его к гостинице, она добавила: - Держись возле меня и говори потише. Нас не должны опознать. - Я это понимаю, Спутница Авьен, - почти обиженно поглядел на нее паренек. Впрочем, рядом с ними сейчас никого не было, и услышать его обращение к ней никто не мог. Двое заспанных конюхов все-таки вывернули откуда-то из-за угла здания следом за Рольхом, не поленившимся их разыскать, и, позевывая, приняли у них поводья лошадей. Постоялый двор «Старая слива» был совсем небольшим, двухэтажным и погруженным в темноту – лишь окошки первого этажа еще теплились светом, хоть в общей зале в такой поздний час никого из постояльцев не оказалось. Только хозяин заведения в ночном колпаке и теплом халате вышел к ним навстречу, зевая через слово и прикрывая рот кулаком. Он был настолько сонным, что даже не стал выпытывать у них, кто они такие и откуда явились. Только пробормотал, что разбудит обслугу, сунул Рольху в руку ключи от комнат и, позевывая, удалился прочь. Места в пустой зале было предостаточно, и гости, не торопясь, разместились за большим столом на восемь человек, стоящим неподалеку от камина. Он все еще теплился раскатившимися горкой алыми кругляшами углей, и служанка, позевывая, подкинула в него еще несколько поленьев, чтобы пламя разгорелось поярче. Впрочем, в помещении и без того было достаточно тепло. Авьен клевала носом, с трудом держа открытыми тяжелые веки, пока заспанные поварихи собирали на стол. Из еды осталось лишь холодное мясо с горошком, несколько буханок хлеба, да остывшее и затянувшееся жирной пленкой переперченное рагу, от которого рот горел будто печка. Но никто не жаловался. Усталые Спутники уткнулись в свои тарелки, один только Ханаван без конца крутил головой по сторонам и тараторил, спрашивая, зачем нужны чучела животных на стенах, песок на полу или большие бочки у стены. Отвечал ему Рольх, да и то неохотно, почти сквозь зубы, и скоро княжич расстроено примолк, посвятив все свое внимание тарелке. Разговор не клеился, заснуть с недонесенной до рта ложкой не позволило Авьен разве что переперченное рагу. Так что как только голод немного унялся, она засобиралась спать, а вместе с ней поднялись и две другие женщины. Истель была холодна и сдержана, словно льдинка, Кайвен от усталости шаталась, будто молодое деревце в грозу. Комнату им выделили маленькую, и свою узкую койку Авьен пришлось делить с Дочерью Ночи – мелонская девушка слишком боялась их обеих, глядя на них огромными глазами и обращаясь к ним полушепотом. Прогреться к их приходу комната не успела, от матрасов тянуло сыростью, и сколько бы Авьен ни натягивала повыше оказавшееся коротким одеяло, а кончик носа все равно так и остался ледяным. Истель рядом лежала на спине ровно, сложив руки вдоль тела и почти не дыша, - с помощью транса уйти в сны всегда было легче, чем просто засыпать. Да уж, скорее всего не о такой первой ночи на постоялом дворе мечтал Ханаван, - подумалось Авьен. Сама она была слишком усталой и слишком сильно волновалась за Мефнут, чтобы удивляться чему-то. Засыпая, она думала об их первом поцелуе, солнце сквозь витражи ее комнаты, наполненных светом глазах Мефнут, пытаясь найти покой в этом воспоминании. Но даже и там отчего-то именно сейчас его не было. Сны ее были темными, полными размытых теней, ощущения угрозы, взгляда кого-то чужого, пристально следящего за ней. То и дело просыпаясь, она кое-как домучилась до утра и была только рада подошедшему времени вставать. Подожди меня еще совсем немного, мое сердце! Я уже спешу к тебе со всех ног! – думала она, торопливо одеваясь и чувствуя, как от усталости и недосыпа стучит в правом виске. Это ведь была первая ночь с тех самых пор, как они покинули Дворец Правителей в Луасе, которую она провела вдали от Мефнут, и Авьен хотела, чтобы она стала последней. Никто из Спутниц не разговаривал. Истель держалась замкнуто и нарочито игнорировала остальных женщин. Кайвен же только таращила на них карие глаза-вишни, наполненные то ли благоговением, то ли испугом, и делала все, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания. Что ж, это было и неудивительно в ее случае. Вся ее семья погибла, отравленная марью Рабов, и ее саму Мефнут успела спасти только каким-то чудом, изгнав из ее тела заразу Песней. Идти ей было некуда, и Аватаре она присягнула, похоже, просто от безнадежности, а не потому, что так уж сильно хотела становиться Спутницей. И с тех пор едва ли пару слов произнесла, плотно сжимая тонкие губы и глядя на всех пронзительным взглядом, в котором мешалось столько всего, что и не разберешь. Авьен как могла старалась быть к ней теплее, чтобы девочка не чувствовала себя одинокой, но Кайвен шла на контакт только с Аватарой, пригреваясь возле нее, будто диковатый котенок за пазухой. Вот и сейчас она замешкалась, не спеша выходить из комнаты следом за без слова покинувшей ее Истель, искоса поглядывая на Авьен, будто ожидая, когда и она тоже выйдет наружу, чтобы остаться наконец одной. И при этом держалась как-то слишком прямо, слишком скованно, одеревенев, будто палка. Видимо, давали о себе знать стертые седлом бедра. Решив, что немного заботы и участия еще никому не мешало, Авьен тепло улыбнулась ей и предложила: - Давай, я исцелю твои раны, Кайвен. Нас сегодня ждет еще один день в седле, и вряд ли ты захочешь до вечера ехать с разламывающейся спиной и стершейся кожей. Девушка перевела на нее взгляд широко распахнутых карих глаз и почти сразу же потупилась, а затем как-то нервно, отрывисто кивнула. Авьен только вздохнула: с ней будет тяжело. Аватара каким-то образом умудрилась согревать теплом своего сердца всех, кто окружал ее, и они верили ей, тянулись к ней, как скованные ледяным дыханием ночи соцветия к поднимающемуся в небо солнцу. Авьен таким умением не обладала, да и вообще с людьми не слишком ладно контактировала, чересчур много лет проведя под опекой Маньяры. Но после того, как пали все ее блоки, отчаянно к тому стремилась – узнать мир, которого она никогда до этого не знала, распахнуть ему створки своей груди и встретить его с доверчивым сердцем, как встречала рассветную улыбку Мефнут. Когда-то эта улыбка смела железные цепи принуждения, которыми был скован разум Авьен, ее оказалось достаточно, чтобы разрушить влияние одной из Эвилид. И теперь ей хотелось поделиться этим светом с окружающими, потому что удерживать его в клети собственных ребер, чтобы он принадлежал лишь ей одной и лишь для нее светил, было кощунством. Она расслабилась, растекаясь маслом по сковороде, солнечным светом по податливо изгибающимся ему навстречу морским волнам. Черный Источник был тут как тут, и стоило лишь позволить ему залить ее до самого донышка, стоило лишь открыться, как энергия хлынула внутрь, густая, кипящая, сладкая, будто мед. Авьен до кончиков ногтей прошило золотой иглой наслаждения, острым ощущением жизни, вкуса, полноты. Никаких железных нитей контроля, лишь перекаты волн мощи, на которых она качалась листком, сорвавшимся с ветви и устремившимся в бесконечное путешествие в никуда. Позволив себе несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы свыкнуться с новыми ощущениями, Авьен подступила к Кайвен и мягко дотронулась пальцами до ее плеча. Черные жилы энергии устремились в хрупкое тело девушки, соединив его с сознанием Авьен. Теперь она видела внутренним зрением все: усталость, скопившуюся в костях, сжатые, каменные от долгого дня в седле канаты мышц вдоль позвоночника, стертую почти до крови кожу на внутренней поверхности бедер. Целительные потоки формировались под ее пальцами, пуская энергию в те участки тела девушки, что отвечали за восстановление тканей, увеличивая скорость регенерации, помогая телу восстановиться самому за секунды, когда в обычном состоянии оно сумело бы проделать то же самое за долгие часы и даже дни. Кайвен судорожно задышала, напрягшись всем телом. Процесс исцеления не был делом приятным, скорее наоборот, пусть Авьен и старалась воздействовать энергией настолько деликатно, насколько могла. У всех ведунов в этой области был талант разного уровня, и она не входила в число самых одаренных целителей. Но кое-что все-таки умела. Совсем скоро царапины затянулись, мышцы Кайвен помягчели, возвращаясь в обычное состояние. Авьен снизила интенсивность потоков и на всякий случай начала повторный поиск, призванный убедиться в том, что ран на теле девушки больше не осталось. И нахмурилась, чувствуя какое-то слабое, едва заметное сопротивление. Щуп двигался вдоль ее костей, вдоль сухожилий и кровеносных сосудов, медленно обрисовывая контур всего тела. И пусть на первый взгляд все выглядело целым и невредимым, что-то все равно было. Как ощущение песка, что оседает на небе, когда пьешь недостаточно чистую воду. Настолько мелкое и незаметное прикосновение, что сколько ни трогай языком кожу – ничего не почувствуешь, но одновременно с этим совершенно четко присутствующее. Что-то было в ней не так, хоть Авьен все никак не могла найти источник неправильности, раз за разом прочесывая ее тело. Где-то была проблема, которая ускользала от ее поискового щупа, будто мелкий речной песок, который не в силах удержать сито. Глаза Кайвен смотрели на нее с испугом, остро поблескивая двумя темными камешками, будто у забившегося в угол перепуганного насмерть зверька. Процесс исцеления затягивался, и Авьен ощущала ее страх, растущий с каждым мгновением темной мутной волной, что только осложняла процесс поиска, заставив девушку напрягаться и деревенеть. Чтобы хоть как-то сгладить напряжение и успокоить ее, Авьен негромко заговорила: - Ты держишься очень хорошо, Кайвен. Вокруг тебя незнакомые люди, ты далеко от дома, в чужой обстановке, и я представляю себе, насколько тебе тяжело. Но ты при этом не показываешь страха и трудности, не бежишь прочь и не жалуешься ни на что. У тебя очень храброе сердце, Кайвен. Поверь, я знаю, о чем говорю. Моя история немного похожа на твою, пусть и иная. Мне тоже было тяжело в первые дни в обществе Аватары, можно сказать, что с ее приходом моя жизнь по-настоящему началась. Поэтому если тебе захочется поговорить об этом, что-то спросить, что-то рассказать мне, я буду рада тебя выслушать и помочь всем, чем только смогу. Мышцы Кайвен самую чуточку расслабились, страх одеревенел, перестав расти и леденея, будто схваченная морозом каплющая с крыши вода. Щуп Авьен медленно продвигался вниз по ее телу, протискивался вдоль бедренных суставов, вдоль костей к коленям, еще ниже. Здесь ощущение песка и взвеси становилось сильнее, хоть Авьен все еще никак не могла ухватить его природы, отыскать источник. Она замедлила свой поиск настолько, насколько вообще могла, с трудом удерживая скользкие, бурлящие, стремящиеся вырваться из ее хватки потоки Черной энергии. Это было сложно, куда сложнее, чем работать с Белым Источником, подчиняющимся ее воле беспрекословно, стоило только наложить ее на него, сдавив, сжав в не позволяющих вырваться тисках. Этому потоку приходилось подчиняться, позволяя ему проходить сквозь тело, и даже спустя несколько месяцев непрекращающегося контакта с ним, Авьен испытывала большие трудности в работе, постоянно порываясь перейти от сдачи к контролю, чего нельзя было делать ни в коем случае. - Мне не нужна помощь, - вдруг отрывисто проговорила Кайвен, глядя ей в глаза с каким-то странным, затравленным выражением, которое Авьен все никак не могла прочитать под густыми волнами страха, сковавшего все ее существо. – Мне ничего не нужно. Все ее существо вновь сжалось, и щуп застрял среди поднявшейся изнутри взвеси, темной и непонятной, мешающей Авьен. Куда проще было лечить людей, оказавшихся на краю гибели и отчаянно стремящихся жить, желающих получить помощь всем своим существом. Или тех, кто в момент исцеления находился в бессознательном состоянии – они не сопротивлялись, их эмоции и ответная реакция тела не мешали целителю с ними работать. Но исцелять человека, который этого не хотел и противился тому, даже просто отыскивать на его теле проблему, мешающую ему, было крайне сложным делом. Впрочем, в мире не было ничего невозможного – это Авьен знала так же твердо, как то, что солнце встает на востоке. Потому, постаравшись добавить в голос как можно больше тепла, она улыбнулась молодой мелонке: - Я понимаю, почему тебе страшно, почему больно и трудно. Почему тебе кажется, что ты совсем одна на свете, и нет никого на твоей стороне. Каждый из нас хоть раз в жизни оказывался на краю, оставался на самом дне бездны, из которой даже не видно солнца. И ему казалось, что выбраться оттуда невозможно, и что никто не придет на помощь. Но это ведь и впрямь неправда, Кайвен. Потому что мир состоит не из злых бесчувственных врагов, желающих причинить тебе боль. В нем очень много людей, готовых распахнуть тебе свое сердце и поделиться с тобой теплом и светом. Очень много тех, кому ты не безразлична. - Вы лжете. Слово хлестнуло так неожиданно, что Авьен удивленно моргнула. Кайвен смотрела ей в глаза все так же затравленно, сжавшись в один тугой комок, голос ее звучал едва слышно, но твердо, почти безразлично. Страх и недоверие сковали ее тело так плотно, что щуп застрял окончательно, и сколько бы теперь Авьен ни пыталась пропихнуть его дальше, а просто не проходил сквозь ее тело, завязнув в нем, как тележное колесо в густой липкой грязи. - Вы убили всех, кого я любила, - тихо проговорила Кайвен, не мигая и не отводя от нее взора. – Мою мать и отца, моих братьев Айвана и Галена, сестричку Майру и дядю Саласа со всей его семьей. Вы убили всех их одного за другим, и теперь я не поверю ничему из того, что вы говорите. - Нет, Кайвен! – пораженно выдохнула Авьен, и энергия Черного Источника вытекла из нее до капли, будто речная вода из сита. Ощущения вернулись в норму, тело стало невосприимчивым и тупым по сравнению с блаженством соединения, но сейчас она вряд ли это заметила. Удивленная до глубины души и совершенно не понимающая, что и как сказать этой девочке, чтобы переубедить ее, Авьен заговорила: - Мы ведь пытались спасти вас. Мефнут пыталась спасти, помнишь? Она Пела, чтобы выгнать марь из ваших тел, чтобы вы не обратились в Рабов. Просто было слишком поздно для всех, кроме тебя. - С нами было все в порядке, пока вы не явились в нашу страну, - тихо, но твердо проговорила Кайвен, не спуская с Авьен застывшего, немигающего взора. – Мы жили хорошо и ладно, одной семьей. Айван собирался жениться, Майра только-только научилась ходить. Отец только купил еще одну корову. У нас все было хорошо, пока вы не пришли. Авьен смотрела на нее, совершенно не зная, что ей ответить, что сказать. А Кайвен глядела в ответ широко распахнутыми темными глазами, в которых зрачок сжался в маковую росинку. Наверное, она все еще была в шоке после гибели всех своих близких, что, естественно, накладывало свою долю искажения на ее восприятие окружающего. Авьен ведь тоже когда-то не желала верить в то, что Маньяра была одной из Эвилид. Это едва не стоило ей рассудка и жизни, и только участие и нежность Мефнут, только безмерная непоколебимая поддержка Аватары удержали ее от того, чтобы покончить со всем разом. Но даже так, это все равно не объясняло поступков Кайвен. И затмившее все остальные чувства удивление сорвалось с губ Авьен вопросом: - Но почему же тогда ты присягнула Аватаре? Ведь у тебя была возможность этого не делать, никто тебя не неволил. Мы предлагали тебе помощь в обустройстве, в налаживании жизни… Кайвен смотрела так, что даже собственному слуху слова Авьен показались смехотворной глупостью. Она смешалась под этим взглядом, ощущая собственную никчемность и абсурдность своих предположений. О каком обустройстве могла идти речь, когда все близкие этой девочки были мертвы? О каком налаживании жизни, коли у нее этой самой жизни вообще не осталось? - Вы бы убили меня, если бы я не присягнула, - едва слышно прошептала Кайвен, потупив, наконец, невыносимый пожар собственных глаз и неловко дернув плечом. – А я очень боюсь умереть. - Ох Грозар, ну что же ты говоришь, девочка? – Авьен ощутила, как от боли сжалось в груди сердце, и потянулась к Кайвен, чтобы обнять ее за плечи, но та отступила на шаг назад, отдернулась от ее рук, как от раскаленной головни. Ладонь Авьен бессильно повисла в воздухе, а потом и вовсе опустилась. – Никто бы не убил тебя! – с жаром продолжила Авьен, заглядывая ей в лицо. – Мы здесь не для того, понимаешь? Мы хотим помочь, и мы не убивали твоих родных! Марь убила их! - Я не знаю, что такое марь, - едва слышно прошептала Кайвен, как-то вся съеживаясь, сжимая плечи. – Можно мне уйти, пожалуйста? - Куда уйти? – заморгала Авьен, совершенно растерявшись. - Вниз, в зал. Я не сбегу. Обещаю. – Кайвен смотрела в пол под своими ногами таким взглядом, будто ждала удара. - Ну конечно иди, - в расстройстве выдохнула Авьен, не зная, что ей делать и говорить. - Спасибо, - выдохнула мелонка и резко подхватила с кровати свой узелок с вещами, почти что бегом бросившись к двери. - Кайвен, мы не хотели зла твоим близким, клянусь тебе именем Грозара! – выпалила ей в спину Авьен, но вряд ли девушка это слышала. Резко захлопнувшаяся за ней дверь оборвала глупую, совершенно бессмысленную фразу Авьен, швырнув ее сквозняком обратно ей в лицо. Авьен поняла, что стоит и смотрит ей вслед, глядит на захлопнувшуюся дверь, до конца не веря всему услышанному. Как можно было сделать из всего произошедшего такие выводы? Ведь Кайвен провела с ними несколько недель и собственными глазами видела, что из себя представляет Аватара Создателя. Данка не врала, всегда была приветлива и мягка, от нее шло такое простое человеческое тепло и поддержка, что невозможно было не поверить ей. А как же Мефнут? Ты помнишь, как долго Мефнут сопротивлялась ей? Она в расстройстве приложила ладонь ко лбу, потирая кожу и размышляя обо всем произошедшем. Наверное, Господин Лжи снова попытался атаковать их, на этот раз не через ближайших Спутников, а через тех, кто присягнул совсем недавно. И установилась ли вообще Связь между Аватарой и Кайвен? Кажется, в момент, когда девочка присягала, Авьен ощущала ответ и связь с ней, но сейчас уже ни в чем не была уверена. Тишина так глубоко пустила корни внутри ее существа, что ей сложно было не чувствовать ответ от других живых существ, были ли они связаны с ней присягой Аватаре или нет. В последние дни это проявлялось все ярче и ярче. Авьен читала эмоциональное состояние своих спутников, ощущала их настрой почти так же ясно, как и эмоции Аватары в собственной груди. Многое открылось ей теперь, когда контакт с идущей через Аватару силой стал постоянным и ясным, причем произошло это так мягко и незаметно для нее самой, что Авьен затруднялась назвать момент, в который начала видеть глубже. Просто вещи вокруг нее наконец-то стали простыми и обыкновенными, совершенно четкими и ясными, а люди – читаемыми, будто книги. Но даже так Кайвен ее по-настоящему удивила. И что же теперь делать с ней? Как ее переубедить? Просто так отпустить ее на четыре стороны было уже нельзя – она слишком много увидела и услышала за последние недели и могла причинить вред Аватаре, даже если бы и не намеревалась сделать это. Значит, нужно было ее как-то переубедить, но как переубедить глухого и слепого душой человека, у которого прямо под носом разворачивается настоящее истинное чудо, а он отказывается видеть его и понимать его суть? И вообще можно ли было это сделать? Ты жила под принуждением Маньяры долгие годы, считая ее собственной матерью, а мир видя исключительно через призму ее взгляда. И Мефнут достаточно было лишь раз улыбнуться тебе, чтобы все иллюзии рухнули и рассыпались прахом. Значит, это возможно – переубедить человека, твердо верящего в свою правоту. Но для этого нужна любовь. Авьен нахмурилась, ощущая глубокую трудность предстоящей задачи. Возможно, если бы Кайвен полюбила кого-то из Спутников, искреннего и всей душой верящего Аватаре, эта вера передалась бы и ей. Или не передалась. Потому что как ни крути, истории у них все-таки были разными. Авьен держали под принуждением, искажающим истинный порыв ее существа, ее подавляли и морально насиловали, заставляя видеть так, как она того не хотела. А Кайвен сама твердо уверилась в том, что глаза ее видят обман, ее никто не заставлял это делать. Разве что, опять-таки, Господин Лжи смутил ее разум. К нему у Авьен уже был собственный счет, и с каждым днем она ощущала растущее внутри желание схватки с ним. Он едва не отнял у нее Мефнут, все же справившуюся со своими бесами, но лишь спустя долгие недели страдания и боли. Он истязал и мучил Аватару Создателя, преследовал ее и всячески вредил, заставляя окружающих ее людей вставлять ей палки в колеса и мешать ее делу. Весь мир он накрыл своей сетью, забавляясь и дергая за ниточки, из-за чего полные боли слепцы-люди набрасывались друг на друга, как штормовые волны на прибрежные скалы, создавая нагромождения все новой и новой боли, тянущейся за ними сквозь века и жизни. Этому нужно было положить конец и как можно скорее. Его нужно было остановить, ведь он только затягивал и усложнял их и без того тяжкую битву против Рабов, создавая все новые и новые трудности. Но могла ли она выйти против него сейчас? Авьен не знала этого. Слишком много лет прожила она в лжи и уверенности в правоте собственных мыслей, чтобы сейчас адекватно оценить уровень своей силы, чтобы адекватно оценить себя. Один голос шептал ей, что истинной веры и силы, идущей сквозь Аватару, будет достаточно, чтобы победить любую тьму. Другой говорил, что она зазналась и чересчур многое на себя взяла, решив, что близость к Аватаре делает ее равной по силе одному из Гротан Кравор, сильнейшему среди хасатр. Ох, Мефнут, без света твоих глазах, без стука твоего сердца рядом я бреду во тьме. Скорей бы уже оказаться рядом с тобой! Скорей бы вновь обрести покой и веру подле тебя! Глубоко вздохнув, Авьен принялась методично и быстро собирать свои вещи. Чем скорее они покинут эту гостиницу, чем скорее приедут в Деран, тем быстрее разрешится вся эта ситуация. Авьен расскажет Аватаре про Кайвен, и вместе они придумают, что сделать, чтобы переубедить ее и отогреть ее сердце. Присутствие Мефнут прояснит мысли и придаст уверенности в себе, а их единство через связь с Аватарой оттолкнет прочь тенета Господина Лжи. И все будет хорошо. Спускаясь по лестнице в общую залу, Авьен пребывала еще очень глубоко в своих мыслях, потому не сразу обратила внимание на гомон голосов внизу. Но что-то внутри нее тревожно ёкнуло, когда слух все-таки уловил громкий и требовательный мужской голос, твердивший кому-то почти в приказном тоне: - Я хочу увидеть ее как можно скорее. Чиня мне препятствия в этом, вы только осложняете без того напряженную ситуацию. Мое дело не терпит отлагательств, и меня удивляет тот факт, что вы этого не понимаете. Голос был незнакомым, и Авьен нахмурилась, прибавив шагу, почти бегом сбегая с лестницы. Слабый свет разгорающегося осеннего утра не был способен разогнать тени в общей зале, потому на столах и большой подвесной люстре под потолком ярко горели свечи. В их свете Авьен разглядела собравшихся в зале Спутников и трех незнакомых мужчин, возле которых топтался хозяин гостиницы с таким перепуганным видом, будто больше всего на свете желал, чтобы они убрались восвояси. Двое незнакомцев были одеты в рыже-черную форму Мелонии, в свете свечей тускло поблескивали стальные кирасы на груди, стертые множеством прикосновений рукояти мечей на поясах. Эти явно были стражей третьего – статного мужчины с темными волосами и прямым носом без переносицы, одетого в зеленый камзол с золотыми шипами на воротнике и рукавах. Он стоял в центре зала, небрежно похлопывая по ладони перчатками из тонкой кожи, и недовольно поджимал губы, глядя сверху вниз на невозмутимую Истель’Кан, сидящую на стуле вполоборота к нему и говорящую равнодушным голосом: - Никто здесь не собирается тянуть время или прятать от вас Аватару Создателя, милорд. В который раз уже повторяю вам: ее здесь нет. Мы ее Спутники, это правда, мы направляемся на север по ее поручению, но ее самой здесь нет, поэтому поговорить с ней лично вы не сможете. - Что здесь происходит? – негромко спросила Авьен, спускаясь с лестницы и вопросительно оглядывая собравшихся. Незнакомый лорд вскинул на нее требовательный взгляд и выгнул бровь, окидывая взором с головы до ног, оценивая ее, словно какую-то куклу на полке магазина игрушек. Раздражение читалось в его взгляде, нетерпение и медленно закипающий гнев. - Меня зовут Расан до’Альдер, я посланник его величества короля Мелонии Мирада Тан’Камардана. И я прибыл сюда, чтобы говорить с Аватарой Создателя. Авьен поймала на себе вопросительные взгляды собравшихся. Анкана смотрели без выражения, только Истель едва заметно изогнула бровь, словно бы ожидая от нее ответа. Ханаван крутился на месте, вытаращивая глаза на пришедших и при этом вжимая голову в плечи, чтобы не привлекать внимания, но капюшона на его пепельных волосах так и не было. Кайвен сидела, забившись в угол, на лавке неподалеку от двух молодых мелонских Спутников, уткнувшись взглядом в тарелку и не поднимая головы. Рольх будто невзначай занял свободное пространство между Расаном до’Альдером и Истель, не позволяя ему приближаться к ней вплотную. А хозяин гостиницы, увидев Авьен, пробормотал что-то под нос и буквально ужом улизнул в сторону, ретируясь прочь между столов. Несколько столиков в зале были заняты постояльцами. Дородные мужчины в добротной одежде, больше всего смахивающие на купцов, забыли про свои тарелки и во все глаза таращились на нетерпеливого лорда и свиту Аватары, и Авьен почти чувствовала, как от любопытства у них уши шевелятся, ловя каждое слово. Вот это было плохо. Чем бы сейчас ни закончился разговор с посланником короля, эти люди мигом разнесут по дорогам его подробности, приукрашивая и меняя его суть. Потому ошибиться и сказать что-то лишнее сейчас Авьен не имела права. Да, первое утро вдали от Мефнут начиналось куда хуже, чем ей того хотелось бы. Но выбора не было, и раз уж Анкана дружно воззрились на нее, ожидая ее слова так же, как все остальные, ответ теперь держать за всех приходилось ей. Потому, выпрямившись и опустив свои вещи на пол у стола, Авьен взглянула в глаза Расану до’Альдеру. - Мое имя – Авьен, я Спутница Аватары Создателя Ниеры и я готова говорить с вами от ее имени. - Авьен, - острый взгляд мужчины впился в нее, глаза сощурились. – Первая Жрица Андозабара, я правильно понимаю? - Бывшая Первая Жрица, - мягко поправила его она. – Я отказалась от титула, передав правление своей землей в руки Аватар Создателя, и последовала за ними, принеся клятву Спутницы. - Я слышал об этом, - кивнул мужчина, но колючего подозрения в его глазах меньше не стало, зато тон стал деловым. – Я хотел бы поговорить с Аватарой. Всю ночь я провел в пути ради этого, как только услышал, что она покинула Рамон, но эти люди пытаются убедить меня в том, что ее здесь нет. - Это так, милорд, - спокойно кивнула Авьен. – Аватара сейчас там, где ей и положено быть, в очаге заражения. Мы же следуем за ней по ее приказу. - Как же так получилось, что вы разделились? – прищурился Расан до'Альдер, все еще не доверяя ее словам. – Если покинули поместье лорда до’Майена все вместе. Скрывать тут было особенно нечего, да и Авьен претила ложь по своей природе, потому она пожала плечами и просто сообщила: - Аватара и ее Спутницы полетели на крыльях, так как все они принадлежат к народу анай, способному на это. Спутники и Спутницы из числа людей того не могут, поэтому мы перемещаемся обычным способом. - На крыльях? – выгнул бровь Расан до’Альдер, насмешливо изогнув губы. За ее спиной со стороны занятых купцами столов послышался гомон, но Авьен приказала себе не реагировать на него. – Я слышал рассказы об этом, но, признаться, счел эти слухи несколько… преувеличенными. - Это правда, милорд, - твердо ответила Авьен, не оставляя возможности для иных толкований. – Аватара сейчас далеко отсюда, и с ней вы переговорить не сможете. Меня она оставила старшей этого отряда, поэтому я готова выслушать вас и передать ваши слова Аватаре. Расан до’Альдер презрительно хмыкнул. - И как же вы это сделаете, если она далеко отсюда? Не проще ли мне поехать вместе с вами до того места, где у вас намечена встреча? Речь ведь идет о Деране, если я не ошибаюсь, а это не так уж и далеко. Особенно с учетом того, какой путь я уже проделал, добираясь сюда в спешке. О цели их пути он тоже знал, впрочем, вряд ли стоило надеяться, что врагу неизвестны их планы и передвижения. Этот человек был неприятен Авьен, как и все, что прямо сейчас и здесь происходило, но она не могла подвести Аватару, позволив слухам о ней бесконтрольно распространяться по дорогам. Она должна была защитить честь нерожденной, как защищала та весь мир своим бесконечно добрым сердцем. - Как Спутница, я могу в любой момент напрямую связаться с Аватарой Создателя. Это свойство присяги, которую мы приносим ей. - Вот как? – мелонец хмыкнул, но все же легко отодвинул стул возле ближайшего стола и указал ей на него. – Тогда присядем, Спутница Авьен. Она чувствовала на себе всеобщие взгляды, проходя через общую залу в полной тишине и присаживаясь на стул напротив Расана до’Альдера. Его охранники молчаливо встали за его спиной, не сводя с Авьен немигающих взглядов, а сам лорд смотрел со смесью неприязни и насмешки, будто на глупую девчонку, напридумывавшую себе небылиц и пытающуюся убедить в их реальности окружающих. Что ж, все изменилось с тех пор, как она перестала быть Первой Жрицей Андозабара. Но кое-что, все же, осталось неизменным. Уж переговоров в своей жизни она провела достаточно, чтобы не теряться даже в случае самого неприятного и хамского поведения собеседника. - Что вы хотите предложить Аватаре Создателя, милорд? – спросила Авьен, глядя ему в глаза и не намереваясь долго ходить вокруг да около. - Как я уже говорил, я посланник его величества Мирада, и говорю сейчас от его имени, - Расан до’Альдер неосознанно вскинул подбородок, глядя на нее сверху вниз. Взгляд его стал цепким и холодным, но это нисколько не пугало Авьен. – И он видит сложившуюся ситуацию не в самом радужном свете. Аватара Создателя вторглась на территорию Мелонии без какого-либо предупреждения и начала устанавливать здесь свои порядки. Сначала она похитила Провидца и спрятала его за Мембраной в Таахалдане, причем сделала это именно в тот момент, когда король намеревался нанести ему визит и спросить совета касательно ситуации в Северных Провинциях. А там, между прочим, идет война и гибнут ни в чем не повинные мелонские граждане, и с каждым днем ситуация становится только хуже. Затем Аватара напала на королевские войска, присланные в Таахалдан для переговоров… - Это не правда! – выкрикнул княжич Ханаван в праведном возмущении. – Эти люди явились, чтобы разрушить наш дом и похитить Провидца! - Они явились туда, чтобы вернуть Провидца Мелонии и ее гражданам, - жестко поглядел на эльфа Расан до’Альдер, - а когда попытались это сделать, Аватара оказала сопротивление и разрушила эльфийский город. Или я что-то путаю, милорд Ханаван? - Это вышло потому, что вы напали на нас! – выпалил Ханаван с жаром, и Авьен едва не застонала от расстройства. – Аватара защищала нас от вашей агрессии! - И разрушила ваш город? – выгнул бровь мелонский лорд. – Хороша защита. - Все, что вы говорите, это ложь! – почти что выкрикнул эльф, и Авьен, до того молчавшая, вскинула руки: - Ханаван, успокойся! - Но он лжет, Спутница Авьен! Ты же слышишь, как он лжет! – вскричал мальчик. - Вы отрицаете, что Таахалдан был разрушен Аватарой, милорд Ханаван? – резко спросил Расан до’Альдер, и княжич громко задышал: - Нет, но… - Тогда где же я лгу? – ледяной взгляд мелонца вновь переместился на Авьен. - Провидца мы спасти сумели, вернув его мелонскому народу, которому он и служил все эти годы. К сожалению, отвратить угрозу Таахалдану мы не смогли, и на лицо катастрофа. Эльфы лишились своего дома, потеряна колыбель их памяти, которую они берегли последние две с половиной тысячи лет. И все это – дело рук Аватары Создателя, пришедшей в Мелонию незваной. - Это все неправда! – упрямо, но очень тихо повторил Ханаван, и Авьен глухо попросила его: - Я прошу тебя не вмешиваться, Ханаван. Ты сможешь высказать все, что думаешь, когда мы с милордом до’Альдером закончим беседу, договорились? Пока же доверь мне этот разговор. - Хорошо, Авьен, - обиженно буркнул тот. – Но он все равно лжет, что бы ты ни говорила. - Лгать может человек, но факты не лгут. Они говорят сами за себя. – Взгляд Расана до’Альдера стал еще тяжелее. – Как только Аватара покинула Таахалдан, разразилась эпидемия. В городах и деревнях, через которые она проезжала, начали появляться Рабы. Поймите, я не говорю, что это она виновата в их появлении, - все-таки на дворе Танец Хаоса, и все мы знаем, кто противостоит ей. Но ее присутствие здесь привлекает Аватара Хаоса, а значит, она косвенно вызывает заражения граждан нашей страны. - Да как вы смеете говорить подобное! – вновь взвился Ханаван, вскакивая со своего места, и путь ему был вынужден преградить Рольх, спиной заслоняя его от мелонца. - Ханаван, умерь свой пыл, - терпеливо начал он, положив пареньку ладони на плечи, но княжич вырвался из его хватки, высунулся из-за его плеча, крича: - Вы лжец и манипулятор, лорд до’Альдер! Вы поддались тому, кто стоит за вами и вашим королем! Продались Врагу! - Рольх, уведите его, прошу вас! – Авьен ощутила, что начинает терять контроль над ситуацией. Глаза мелонского лорда, сидящего напротив нее, сузились, в них появилось опасное выражение. Оба его охранника подобрались как один, глядя на собравшихся Спутников угрожающе. - Предатели! Глупцы! – орал Ханаван, пока Рольх почти что выталкивал его прочь из общей залы. – Вы все на стороне Сета! Мелонией правят Эвилид, а вы этого даже не понимаете! Дождавшись, когда крики мальчика стихнут в коридоре, Расан до’Альдер с ледяной улыбкой вкрадчиво спросил: - Это официальная позиция Аватары Создателя? Мелонией правят Эвилид, так он сказал? Авьен ощутила, как мучительно искажается пространство вокруг нее, выгибается, закручиваясь узлами, полное боли и неправильности. Полное искажения. Что бы она сейчас ни ответила, это будет губительно для них всех. Скажет правду – разразится скандал из-за обвинения короля в тяжком преступлении, соврет – будет плодить ложь и неверие в мире, который так отчаянно стремилась избавить от них. Она почти чувствовала, как Господин Лжи сейчас смеется над ней, как хохочет над всеми ее бессмысленными попытками исправить то, что было непоправимо испорчено. Нужно было воззвать к Аватаре, нужно было впустить в себя ее силу, которая все расставляла по своим местам. Авьен сосредоточилась, погружаясь внутрь себя, пытаясь отыскать огненное, рассыпающее во все стороны лучи солнечное зерно их связи. Но оно молчало, тусклое и совершенно равнодушное ко всем ее попыткам призвать в себя Аватару. Она не слышала, не отвечала на зов Авьен. А мелонец смотрел на нее требовательно и зло. - Что вы хотите, милорд Расан? – хрипло спросила Авьен, не оставляя попыток призвать в себя Аватару, бесплодных, бесполезных попыток. - Что хочу? – он криво усмехнулся, отклоняясь назад и глядя на нее сверху вниз. – Что ж, несмотря на весь тот хаос, что принесла Аватара Мелонии и ее гражданам, несмотря на разрушения, мор и прямые оскорбления в адрес короля я обязан предложить вам мир, потому что уполномочен на то. Его Величество Мирад прислал меня, как знак мира и содействия, как протянутую руку поддержки. Мы не будем преследовать Аватару по закону за все разрушения, которые она учинила в нашей стране, и даже позволим ей набирать Спутников из числа мелонских граждан, чтобы они могли защитить страну от Рабов. Но ее саму мы настоятельно просим прибыть в Латр для обеспечения безопасности столицы и предотвращения распространения эпидемии в его стенах. Ведь именно там, в центре нашей страны, находится самое уязвимое ее место. Последний кусочек мозаики встал на место, и Авьен ощутила полную безысходность всех предпринятых усилий. Узор сложился, законченный до последней мелочи, и его неотвратимая жестокость догнала ее. Письмо до’Майена с вызовом в Деран, похоже, было последней попыткой Марн убрать Аватару как можно дальше от королевского эмиссара, их спешный отъезд из поместья – возможностью уклониться от прямого контакта с королем. А может и наоборот – последней каплей его плана, который заключался вот в этом прилюдном унижении и осуждении Аватары на глазах тех, кто уж точно не будет молчать об услышанном, - перелетных птиц-купцов. И что бы сейчас Авьен ни ответила этому человеку, исход их разговора уже был предрешен. А ты еще рассуждала о том, готова ли сражаться с Господином Лжи, глупая женщина! Он обыграл тебя как ребенка, даже пальцем не шевельнув, и ничего-то ты не можешь ему противопоставить, как бы ни старалась. Силенок недостаточно. - Аватара сейчас не может прибыть в Латр, потому что занята заражением в предместьях Дерана, которое представляет большую опасность для страны, - с трудом шевеля языком, ответила ему Авьен. - Тогда, возможно, вы, как ее правая рука и ближайшая из Спутниц, захотите помочь нам оградить наших граждан от опасности в Латре, матушка Авьен? – глаза Расана до’Альдера сверкнули. – Или мне не стоит так называть вас, раз вы перестали быть защитой и опорой своим поданным, передав эту почетную ношу Аватарам? Игра была закончена с разгромным счетом, и Авьен только невесело улыбнулась против своей воли, качнув головой. Выходит, не так уж и много переговоров она провела в своей жизни, чтобы гордиться умением побеждать. Не так уж и много.