Танец Хаоса. Поступь бури

Восточный ветер был отвратительно холодным, промозглым, капризным, будто размалеванная шлюха в дурном настроении. То он резкими порывами наотмашь бил по парусам, заставляя снасти трещать, а нос корабля зарываться глубоко в воду, из-за чего палуба ходила ходуном. То спадал вовсе, укладываясь в овраги за серой дождевой пеленой, что накрыла полупрозрачным платком окрестные поля. В итоге корабль двигался неровными рывками, матросы орали друг на друга, скаля зубы, будто цепные псы, а Гайда в который раз уже сглотнула набежавшую в глотку слюну, отхлебнув из фляги обжигающего горького самогона, которым вчера вечером поделился с ней Керни Лопата. Он-то отказался лезть на проклятую палубу, отговорившись тем, что его ребята без него разленятся и скорость держать не будут. «Окунь», как называлось всеми богами проклятое корыто, был длинным узким речным суденышком и на волнах переваливался, будто пробка, пересчитывая каждую из них. Его капитан, остроглазый небритый ишмаилец по имени Адан Маален, был контрабандистом, умудряясь каким-то чудом на этой махине ускользать из-под взглядов бдительной таможни и даже непримиримых Карателей, тщательно следящих за взиманием податей с каждого суденышка, что проходило по контролируемым Лонтроном рекам. А еще он явно умел сражаться. Морда у него под пегой щетиной была вся в старых шрамах, на боку он носил кривой короткий клинок, больше похожий на крюк, и смотрел пристально и оценивающе, не так, как остальные запуганные церковью до полусмерти смирные и привыкшие ни во что не вникать южане. Гайда сразу его приметила во время смотра кораблей, что должны были выходить навстречу ладьям Великого Жреца, набитым Усмирителями взамен перебитых Вольторэ Карателей, и решила, что уж коли доверять кому-то начинать речное сражение, то лучше уж ушлому контрабандисту, привыкшему вскрывать глотки, чем какому-нибудь честному дурачку с флагом в руках, который при первой же опасности бросится в реку и удерет подальше. Вот так и получилось, что длинная вереница разномастных суденышек, везущих провиант и фураж для войска, протянулась по всей длинной вздувшейся от осенних дождей ленте Тонила, стремясь двигаться вровень с войском, из-за чего порой даже приходилось притормаживать движение по воде. Потому что конные части Джен Итур Вануэль, марширующие параллельно им по берегу, увязали в осенней грязи по самое не могу, и Гайда даже думать не хотела о том, что было бы, коли им пришлось бы тянуть за собой еще и повозки. Конные-то с трудом могли проехать, не то, что тяжеленные неповоротливые телеги. Лучше всех, конечно же, было анай, которые медленно парили на воздушных потоках над головами обеих частей армии. Вот они-то не страдали ни от грязи, ни от качки, разве что мерзли там, как проклятые, но это даже доставляло Гайде мстительное удовольствие. Была хоть какая-то справедливость в этом мире, не им одним приходилось страдать. Горделивые, самонадеянные и вечно задирающие нос дочери гор, без конца заедающие ее раздраженными попытками подогнать войско, вполне заслуживали хотя бы таких мелких неудобств. И хуже всех из них была их предводительница, громадная златовласая женщина по имени Аруэ, царица клана Нуэргос. Несмотря на свою удивительно мягкую для анай внешность – тонкие черты лица, большие выразительные глаза с густыми ресницами, капризные губы и весьма аппетитную фигуру, - Аруэ была на редкость мрачной, раздражительной и несговорчивой женщиной, гнущей свою линию с упорством мула. Договариваться с ней было так же трудно, как пытаться переорать стадо баранов, и порой Гайде казалось, что упертую царицу придется убеждать даже в том, что небо синее. Она предпочла бы, чтобы Аватара отправила во главе анай кого-то иного – молчаливую царицу Лэйк дель Каэрос или целыми днями проводящую в посте и молитвах Руфь дель Раэрн, с ними хотя бы договориться можно было без крика. Но Вольторэ выбрала Аруэ, и Гайде оставалось только смириться с этим. Возможно, некоторый толк в подобном выборе все же был. Большинство отправившихся с Аруэ дель Нуэргос анай составляли Дочери Воздуха, а они не в пример своей царице были самым сговорчивым и легким в общении с чужаками кланом, что несколько смягчало общую напряженность в разношерстном войске. Они хотя бы без конца не дрались с Наемниками Запада, как делали те же Раэрн, почти в полном составе оставшиеся в Асфее. Этого всего Гайда сполна насмотрелась и наразгребалась там, чтобы еще и в походе на Васхиль терпеть подобное поведение. Разноцветные огоньки отражались в стальной воде вокруг них, пусть и куда слабее, чем в темное время суток, и Гайда мрачно подняла глаза, глядя в затянутое серыми осенними тучами небо, с которого беспрестанно моросил мелкий дождь. Оно было буквально усеяно светящимися точками крыльев, большинство из которых было белым, но присутствовали здесь и красные, и синие, и золотые, и даже немного черных, как ночь. Анай в два счета могли бы преодолеть отделявшее их от Васхиля расстояние и наброситься на спускавшихся по реке Усмирителей, о чем едва ли не ежедневно бубнила ей раздраженная, будто перебуженный барсук, Аруэ дель Нуэргос. Но Гайда не любила спешить, считая поспешность признаком легкомыслия. Сколько раз уже поспешные решения губили самые удачные военные кампании, сколько раз непродуманные решения стоили жизни сотням, а то и тысячам людей. Понятное дело, засидевшиеся в своих горах анай рвались в бой, что на их взгляд никакого отношения к форменному безумию не имело, но ради этого безумия подвергать опасности все дело Гайда уж точно не собиралась, и Аруэ приходилось подчиняться ей. Она была Первой Спутницей. Странно, но для анай этот факт оказался куда важнее того, что Вольторэ назначила именно Гайду ответственной за оборону нижнего течения Тонила. Они строго чтили иерархию, и казалось бы прямой приказ женщины, за которой следовали их царицы, должен был для них перевешивать все остальное, но на поверку все оказалось иначе. На совете, на котором решалась судьба столкновения с Усмирителями и Великим Жрецом Васхиля, именно этот факт, вскользь упомянутый Вольторэ, заставил присутствующих анай с безмолвным уважением склонять перед Гайдой головы и касаться костяшками пальцев лба. Почему именно это было так важно, она понятия не имела, но возможности спросить у них о том ей пока не представилось. Она вообще, кажется, разучилась дивиться происходящим с ней событиям. Еще месяцев восемь тому назад Гайда считала своим потолком зарубежный контракт, что привел ее в Васхиль, откуда и начался ее путь к Аватарам. Теперь она возвращалась туда с армией этих самых Аватар за спиной, и у любого другого на ее месте голова бы кружилась от подобной перемены. И наверное, многие из Наемников Запада завидовали ей – она постоянно ловила на себе долгие оценивающие взгляды равно как молодых, так и зрелых наемников, - но сама Гайда никому не пожелала бы подобного счастья. Хотя бы потому, что в речных сражениях она ровным счетом ничего не смыслила, а именно этим ей и предстояло заниматься в грядущие месяцы. Об обороне крепостей ты тоже никакого понятия не имела. Как и о том, как организовать, одеть, обуть и прокормить тысячи людей. И как заселить вымерший город и наладить в нем жизнь для выходцев из всех уголков мира, чтобы они друг друга при этом не перерезали. Всему приходилось учиться рано или поздно, и Гайда только криво ухмылялась и пожимала плечами каждый раз, когда Вольторэ призывала ее к себе и требовала от нее невозможного. А это в последние недели стало частым явлением. Так случилось и на последнем совете, что имел место десять дней назад аккурат после неудачной атаки на гринальд и прихода вестей об атаке Усмирителей на города нижнего течения Тонила. Аватара собрала всех, кто присоединился к ней, включая и ведунов, и людей, и выходцев из-за гор. Была там и Гайда, и проговорили они почти что день, решая, что делать дальше. Вольторэ была бледна и стискивала зубы, держа спину так прямо, будто плечи ее свело судорогой, и Гайда испытала в очередной раз тихую жалость к ней и сострадание. Мир буквально кипел вокруг нее, рассыпался на части, набрасывался на нее стаей разъяренных псов, и ей приходилось одновременно решать сразу столько дел, что любой другой на ее месте махнул бы рукой на все да ушел бы прочь. Впрочем, она была Аватарой, на ней лежало благословение Богов. С каждым днем это становилось все заметнее со стороны, не говоря уже о том, что Гайда ощущала это и внутри себя – по связи с Вольторэ. Неуловимые изменения уже коснулись ее, начав отдалять от всех, кто окружал ее. Появилась уверенность, с которой она указывала другим, что делать, властность, коей раньше в ней Гайда не видела. Появилась странная глубина в ее темном взгляде, отстраненная, недвижимая, удивительно полная, и порой Гайде было сложно смотреть ей в глаза. Странно было видеть такой взгляд у девятнадцатилетней девочки, обычно так глядели старики или истинные жрецы. Окружающие тоже чувствовали это – расходящуюся от нее силу и уверенность, - и исподволь подчинялись ей, не смея сопротивляться или прекословить. Теперь все стало не так, как в самом начале, когда Аватара спорила с окружающими до хрипоты, вынужденная упрямо отстаивать свое право на принятие решений. Теперь она говорила, а они слушали, пребывая в глубоком недоумении от этого факта, но не имея возможности его изменить. И насколько могла судить Гайда, говорила Вольторэ дело. Ситуация на юге и впрямь складывалась не слишком удачно. До начала зимы оставался всего-то месяц, погода портилась день ото дня, и затяжные дожди уже начали уничтожать дороги, по которым осуществлялась переброска войск. В Эрванском кряже под самым боком засели гринальд, уже доказавшие, что с ними придется считаться, и что так просто раздавить их одним ударом у Вольторэ не получится. С севера атаковали Усмирители, пока еще по воде, а не посуху, но с учетом разорения, учиненного Яраданом в Ишмаиле, продвижение их вверх по реке было стремительным. Великий Жрец Васхиля провозгласил освободительный поход против узурпаторов церковных доминионов, и до сих пор позиция Лонтронского правителя на этот счет была неясна. Оставалось загадкой, присоединится ли он к атаке на Ишмаил или настолько завяз в Ивисе, что уже не двинется с места. Как и то, окажут ли какую-то поддержку речные эльфы – Вольторэ сразу же отправила гонцов в Илледар, но к тому моменту, как Гайда покидала Асфей, ответа от них еще не было. А для того, чтобы драться с Усмирителями, нужны были не только способные сражаться на воде речные суда, но и конница – силой лонтронцев всегда были верховые налеты. Однако корты, способные сражаться даже в зимнее время года в отличие от тех же лонтронцев, до сих пор не прошли через Эрванский кряж все из-за тех же гринальд, и их перемещение в Ишмаил становилось первоочередной задачей. Потому Вольторэ приняла решение разделить свои силы, и каждый раз, когда Гайда вспоминала об этом, у нее начинало тревожно скрестись в груди. Царица Лэйк и царь Небо Тьярд брали на себя оборону тоннеля через Эрванский кряж, вместе с ними отправлялась часть человеческих ведунов под предводительством Дигнадара-джу Кречета. Гайда была поражена до глубины души, когда он на следующий день после поражения у становища гринальд публично принес Аватарам присягу верности, а следом за ним это сделали и все подчиненные ему ведуны. Уж от кого она ничего подобного не ожидала, так это от него, и не единожды слышала, как Вольторэ ворчала на эту тему, сожалея, что не может целиком и полностью довериться человеческим ведунам. Теперь это не было проблемой, хоть Гайда и не понимала, отчего он в итоге изменил решение. В свою очередь сама Гайда уводила наемников, Спутников, анай и ведунов в нижнее течение Тонила, чтобы остановить продвижение Усмирителей на юг и держать оборону до тех пор, пока не прибудут конные войска кортов, с которых можно будет начать отвоевание уже захваченных территорий Ишмаила и наступление на Васхиль. Вместе с Вольторэ оставалась третья и последняя часть ведунов и анай, достаточно внушительная, чтобы сберечь ей жизнь, но Гайда все равно ощущала тревогу. Что-то было недосказано Аватарой на том совете, что-то слишком важное, чтобы доверять это всем. Слишком большое число жрецов оставалось в Асфее с учетом двух кампаний, где они пригодились бы куда больше, чем под стенами города. Зачем-то она их оставляла, как и часть ведунов под предводительством Марла Кота, и Гайда чуяла угрозу за всем этим. Или Аватара вздумала начать еще одну кампанию, о которой никому не говорила, или боялась чего-то, о чем не знали даже ближайшие ее Спутницы, и это очень сильно не нравилось ей. Вот так и получалось, что они плыли на север, собрав в Беренвисте и Бруенине все суденышки, что только были на ходу, застрявшие из-за войны между Аватарой и Эвилид в портах. Теперь вся эта орава загрузилась под завязку всем необходимым для марширующей по берегу конницы, а также взяла на борт и часть наемников, которые должны были сражаться с Усмирителями на воде. Капитанам этих самых суденышек это не слишком-то нравилось, да оно и понятно. Кому захочется отдавать свое судно чужому войску, собирающемуся на нем в самое пекло битвы? Но Вольторэ предложила большой барыш, да и в отсутствие парализованной войной торговли выбора у них особого не было – или так, или вовсе сидеть без дела в портах и наблюдать, как гниют их лодчонки. Так что капитаны поворчали, поторговались, хорошенько помотали Гайде нервы, а затем все-таки согласились оказать помощь. И это уже радовало ее. Армия Спутников осталась далеко позади, медленно извиваясь по разбитым вдрызг осенним дорогам Ишмаила. Как бы Салдан Ваар ни гнал своих людей, а за конными они не поспевали, не говоря уже о речных судах. Гайда вынуждена была обогнать их еще на подступах к Беренвисту. Усмирители продвигались на юг слишком быстро, и у нее не было времени на то, чтобы поджидать отстающую пехоту, тем более, что от этой самой пехоты пока толку было маловато. Она должна была пригодиться позже – когда они начнут отбивать крепости и городишки по обеим сторонам реки, и когда понадобится эти самые городишки отстраивать и укреплять гарнизоном. Спутники в итоге должны были занять оборону по всему течению Тонила, чтобы прикрыть возможный удар с севера по завоеванным Аватарой церковным доминионам, располагавшимся на восточном и западном берегах реки. Это не говоря уже о том, что Вольторэ беспокоилась о Рабах и уже не единожды говорила, что в идеале следовало отправить по отряду Спутников в каждый населенный пункт юга, чтобы предотвратить возможное заражение в случае атаки Аватара Хаоса. Другое дело, что людей у нее на это пока не было, во всяком случае, в условиях атаки Великого Жреца с севера и гринальд с запада. Но после перегруппировки войск кортов на север для сдерживания лонтронцев она намеревалась именно так и поступить, и здесь Гайда была с ней совершенно согласна. Собственные воспоминания о Рабах заставляли ее вздрагивать всем телом каждый раз, потому она старалась пореже думать в эту сторону, в отличие от Вольторэ, которая наоборот в последние недели все больше и больше тревожилась из-за того, что на юге царило затишье, и о Рабах не появлялось ни единого слуха. Гайда считала, что это и хорошо – им в это время только Рабов и не хватало, но Вольторэ это очень нервировало ощущением нависшей призрачной угрозы, и Гайда чувствовала это внутри себя постоянно. Может, потому она и оставила при себе такое количество жрецов? Гайде хотелось верить, что так оно и есть. Белых жрецов Аватара и вовсе ей с собой не дала, сославшись на последствия удара гринальд по Источнику и неуверенность в том, что дальнейшее использование Белой энергии вообще безопасно. От Черных пошли ильтонцы – группа всего лишь из пяти десятков жрецов под предводительством жреца Вильяди, и когда Гайда спросила у него, почему их было так мало, жрец только поморщился и недобрым словом помянул войну на юго-востоке. Дескать впервые за долгое время Ильтония была втянута в пограничный конфликт с гномами, и помощь Черных жрецов там оказалась первоочередной задачей для правителя страны. Что ж, удивляться тут было нечему. Как они уже не единожды убеждались, свою собственную безопасность страны ставили куда выше, чем безопасность всего мира под пятой Аватар. И еще год назад Гайда поддержала бы подобную позицию, но не сейчас, когда сама оказалась в самом центре заварухи. Вот так и получилось, что вместо жрецов пошли Говорящие с Тенями, подчиняющиеся Дигнадару-джу Кречету, вела которых сердитая и замкнутая ведьма Идиль, а также те, кого привел с собой из Латайи Нгуен Шанит. Итого общим счетом две сотни людей, и Гайда до сих пор не определилась с тем, много это было или мало. С одной стороны им противостояла вся мощь Великого Жреца, подкрепленная всеми теми, кто сбежал из Андозабара, не приняв власть Аватар, и эта сила явно была куда значительнее двух сотен ведунов и половины сотни жрецов. С другой стороны, выглядели они настолько полоумными, что Гайда за собственную-то жизнь беспокоилась в их обществе, не то, что за церковников, которых они ненавидели лютой ненавистью и только и жаждали уничтожить. Странные люди, одетые еще более пестро, чем наемники, говорящие едва ли не на десятке разных акцентов, бродили теперь по палубам кораблей, пугая команду и пассажиров. Они бормотали себе под нос, тихонько хихикали или молча сидели, глядя в одну точку. Они жгли какие-то вонючие палочки и масла, шептали над склянками, пили один Грозар знает что из бутылочек или курили какие-то дикие смеси, от которых сознание туманилось и голова кружилась у всех, кто вдыхал этот запах. Гайда подозревала, что они постоянно окружены своими Тенями, иногда ей даже казалось, что она почти видит их – темные сгустки в воздухе, похожие то ли на клоки тумана, то ли на облака дыма, только исчезающие и появляющиеся над палубой без какой-либо видимой причины. Должно быть, она тоже слегка тронулась умом от всего происходящего, ведь уж точно всей этой жути видеть не могла – ведовского дара у нее не было. Но порой перед глазами все плыло, и на короткое мгновение после жжения во лбу она замечала что-то в воздухе, о природе которого думать ей совершенно не хотелось. Как вся эта ополоумевшая братия еще не спалила корабли, она представления не имела, но молилась, чтобы они дотерпели хотя бы до Барталама – городка в нижнем течении Тонила, куда они изо всех сил спешили. В отличие от всех остальных береговых городков за исключением Беренвиста, Барталам мог похвастаться укрепленной гаванью и даже тяжеленной цепью, преграждавшей реку, перекинутой с одного берега на другой – на территорию Андозабара. Об этом на совете рассказал Салдан Ваар, присовокупив, что цепь не поднимали минимум лет тридцать – с последнего крупного конфликта у крепости Ивис, когда возникло опасение об ударе эльфов по церковному протекторату, снабжавшему лонтронские войска хлебом. Цепь могла давным-давно проржаветь и рассыпаться, и это не слишком-то обнадеживало, но других вариантов перекрыть реку и не пустить Усмирителей на юг у них не было. Потому Вольторэ приказала спешить изо всех сил, потому на том же настаивала и Аруэ дель Нуэргос, но Гайда все же не торопилась. И на то были объективные причины. Они не могли взять на борт всех Джен Итур Вануэль – для них и их лошадей попросту не хватило бы места на кораблях. Ведуны не могли создать прохода для такого количества войск – они израсходовали бы все силы на это, и для битвы не осталось бы ничего в запасе. Посылать одних анай было делом рискованным – несмотря на силу и умение женщин с гор, ведунов в их рядах не было, значит, идущие с Карателями жрецы запросто могли уничтожить их всех одним ударом. Вот оттого и приходилось сдерживать ход кораблей по реке, чтобы конные войска успевали по берегу, и не пускать рвущихся в битву анай на верную смерть. Не говоря уже о том, что она вынуждена была бросить Салдана Ваара со Спутниками еще по дороге к порту, что ослабляло ее и так не слишком многочисленное войско. И при этом все они все равно были недовольны решениями Гайды, упрекая ее в излишнем промедлении и осмотрительности. Впрочем, на это можно было закрыть глаза. Разведка докладывала, что Барталам еще не занят войсками Усмирителей, громящими городки ниже по реке. В его стены, к тому же, стекались беженцы со всей округи, из которых местный голова умудрился заделать какое-никакое, но ополчение. А цепь, как и предполагала Гайда, за долгие годы бездействия проржавела, и теперь все имеющиеся в распоряжении головы кузнецы трудились над тем, чтобы привести ее в хоть сколько-нибудь сносный вид. Они успевали, пока, по крайней мере, впритык, но успевали. Барталам мог выдержать осаду в случае, если стены его укрепят наемники, умеющие сражаться, а анай, которым принадлежало небо, ударят по кораблям противника сверху. И коли с Усмирителями не было бы жрецов, Гайда ни о чем не тревожилась бы, управились как-нибудь. Но присутствие жрецов осложняло дело в разы. Для них стены не были препятствием, как и цепь, как и небо над головами. На память пришел штурм Асфея, когда небо рвалось на куски от молний и ураганного ветра, а здания, простоявшие сотни лет, рассыпались в пыль и оплавлялись как свечки под действием энергии Источников. Такой силе могли противостоять лишь те, в чьих ладонях лежала равная мощь, а все эти дикие, полубезумного вида люди за ее спиной не больно-то смахивали на тех, кто ею обладал. Даже Идиль. Она плыла вместе с Гайдой на одном корабле, как и Нгуен Шанит, с которым они оказались старыми приятелями и часто общались. Остроглазая ведьма всегда казалась Гайде замкнутой и необщительной, имеющей на все свой собственный взгляд и остро охраняющей границы личного пространства. Общим между ними была разве что связь с Аватарами, перешившая их сердца невидимой золотой нитью, и только благодаря ей Гайда доверяла ведьме, ощущая ее в собственной груди. Не будь этой связи, она вряд ли стала бы сотрудничать с этой женщиной. Потому что у нее были свои собственные цели – Гайда чуяла это нутром. И особенно остро сейчас, когда Идиль перестала без конца интриговать за спиной Аватары, как делала раньше. Что-то изменилось в ней после битвы за Асфей, после того, как ее начал учить Марл Кот. Она стала еще более замкнутой, выглядела усталой и совершенно изможденной, как человек, у которого просто не осталось сил ни на что, кроме как таскать ноги. Вольторэ как-то вскользь обмолвилась, что она постится и истязает себя ради достижения более высокого уровня владения силой, и Гайду это порядком удивило. Она, конечно, слышала о том, что и жрецы, и ведуны проходят тяжелое обучение, да оно и понятно было, все-таки не землю учились копать. Но никогда не думала, что оно окажется настолько тяжелым, чтобы Идиль забыла о своем излюбленном занятии – манипулировании другими людьми. Но плоды это и впрямь дало, хотя бы в общении с Вольторэ. Потому что теперь именно Идиль возглавила всех ведунов Кречета, несмотря на то, что на совете он настаивал на кандидатуре другого ведуна, Кардана Быка, которого видел во главе этой кампании. Вольторэ лишь покачала головой и назвала ее имя, и Дигнадар вынужден был смириться, хоть и смотрел на нее с явным неодобрением. Идиль была Спутницей, и Вольторэ доверяла ей - не единожды она уже демонстрировала это прилюдно. Только вот Гайда не была до конца уверена в правильности этого выбора. Потому что человек, всю свою жизнь плетущий интриги, ищущий скрытые смыслы и мнящий себя знатоком человеческих душ, не мог взять и в один момент перестать все это делать. Да и Гайда сама видела, как Идиль на протяжении долгих месяцев упорно добивалась расположения Аватары, и вряд ли она делала это просто так, ради самой власти. Что-то ей было нужно, и Гайда намеревалась выяснить, что именно. Ей не слишком хотелось оказаться в ситуации, когда в решающий момент ведущая половину ее ведунов Спутница передумает и направит их в другую сторону, поставив собственные интересы выше приказа Аватары. А от нее чего-то подобного можно было ожидать. Тонущие в дождливой дымке берега тянулись мимо, серые, неприютные, и упорные мелкие капли воды смывали и смывали пожелтевшую листву с деревьев, раньше срока – как говорили местные, позже него, как привыкла Гайда. Горизонт терялся в серой дымке неба, низкого, тяжелого, давящего, чье однообразие только подчеркивали разноцветные кроны прибрежных деревьев. Низко склонялись они над водой, полоскали длинные ветви во вздувшихся, недовольных, стальных водах Тонила. Здесь, после соединения с Береном, он становился полноводным и широким, и течение замедлялось, в безветренную погоду едва волоча ленивые волны. Но сегодня ветер хлестал наотмашь, раздавая оплеухи разморенным затяжным летом деревьям, и они недовольно шумели, роняя разноцветные листья в поднявшуюся белогривую зыбь. Деревушки на обоих берегах встречались редко, да и те, что попадались на глаза, по большей части стояли покинутыми. Свободной земли в церковных доминионах всегда было куда больше, чем распаханной, а вся жизнь сосредотачивалась ближе к крупным городам. Асфей и Луас зорко следили за тем, чтобы вся торговля с речными купцами шла по линии Беренвист - Ничья Земля – Бруенин. А может, это Великий Жрец поставил такое условие протекторатам, чтобы не допустить усиления одного из них или конкурентной борьбы. Потому как, насколько Гайда успела заметить, побывав в обоих государствах, Андозабар был более развитым краем, чем Ишмаил, благодаря тому, что на его территории существовало некоторое подобие частной собственности, стимулирующей обрабатывающих землю крестьян на более активную деятельность, да и территории у него было больше. Однако права на самостоятельную торговлю зерном Андозабар, также как и Ишмаил, не имел, ее с другими странами материка вел Васхиль, расположенный в месте слияния Тонила и Асхалата. В Беренвисте и Бруенине зерно лишь грузилось на корабли, а вот сделки по его покупке заключались в Васхиле. Именно благодаря этому в верховьях столь пышным цветом расцвело речное пиратство, благодаря которому Гайда сейчас и получала возможность плыть на север, а не увязать в грязи на берегу. Так что выходило, что жадность Великого Жреца сама ему могилу и выкопала, что Гайда считала весьма справедливым. В любом случае, к северу от впадения Берена в Тонил крупных городов уже не было, а мелкие рыбацкие деревушки в условиях разгоревшейся войны Аватар против Эвилид быстро обезлюдели. Зрелище это было унылым и мрачным – полузатопленные лодки у причалов, наспех заколоченные дома, одинокие дымки из труб в тех дворах, где остались старики да калеки или те, кому некуда было уходить. Брошенные рыболовные сети, буйки на которых уже успели обрасти тиной, бурьян, покрывший берега, и следы разорения, оставленные мародерами. Гайда только мрачно смотрела на все это, качая головой. Хорошо хоть, Аватаре было до того дело. Вольторэ намеревалась оживить этот край, как только хватка Великого Жреца на нем будет разжата. Подумать только, столько богатой жирной земли пропадало впустую! Берега, мимо которых они плыли, были будто созданы для селений, а рыба в воде плескала будто чумная, то и дело меж волн мелькал серебристый бок. Дай этому краю свободу от податей и немного времени, и уже через дюжину лет никто и не узнал бы вовсе тот самый ленивый и забитый юг, на который все лишь пренебрежительно морщились. Гайда поймала себя на мысли, что тоже думает о том. Они с Вольторэ хорошенько обмозговали все и правильно придумали раздавать Спутникам землю. И коли так, надел ждал и Гайду, даже не будь у нее привилегий Первой Спутницы и звания командующей объединенным войском Спутников и наемников. И когда все это закончится, можно было даже и остаться в этом краю, пусть здесь было и слегка жарковато для нее. Зато земля добрая, и приложи к ней силу рук, одарит щедро и богато. Да и больно любопытным было скопление людей, собравшихся вокруг Вольторэ. К ней под крыло шли беженцы из десятка разных земель, отчаявшиеся и потерявшие все крестьяне, проходимцы и бунтари, не согласные жить по чужим законам. Их вела надежда на новую жизнь и новое будущее, которое провозгласила Аватара. На мир без границ и свободу от церкви, и признаться, все это звучало достаточно заманчиво, чтобы тоже сделаться его частью. Погоди радоваться. Еще неизвестно, чем кончится Танец, и переживешь ли ты вообще его, мрачно напомнил внутренний голос, но Гайда легко отмахнулась от этих шепотов. Она присоединилась к Аватарам когда-то, потому что они были ее последней надеждой, ничего иного у нее не осталось. И они сдержали все свои клятвы, данные ей, как и она держала свои. А значит, все еще могло быть, все могло сложиться. Нужно было только пережить шторм и постараться вывести из него свой корабль как можно менее поврежденным. Потому Гайда и не торопилась никуда, в отличие от всех остальных. - Лисица! Чужой голос за спиной прозвучал так неожиданно, что глубоко ушедшая в свои размышления Гайда даже вздрогнула, оборачиваясь через плечо. По узкой палубе «Окуня» за ее спиной шлепали босоногие матросы, перекрикиваясь друг с другом и занимаясь обычной работой. В кормовой части сгрудилось с полдюжины наемников, сидящих кружком и бросающих кости. Шумели они не слишком громко, игра не занимала их как в обычное время, и очень часто то один, то другой оборачивался через плечо, поглядывая на причину свой настороженности. Ею были трое ведунов, рассевшихся в самом центре палубы прямо на настиле и застывших, будто каменные изваяния. Глаза у них светились разными цветами, зрачки стали вертикальными, они смотрели в пространство перед собой и периодически едва слышно шептали или шипели. Еще бы наемникам это нравилось, подумала Гайда, передернув плечами. Амнистия, провозглашенная Аватарой, объявляла Говорящих с Тенями безопасными для окружающих, равными всем остальным, и присяга Спутников, принесенная публично, была залогом этой безопасности. Но церковь гораздо дольше внушала всем этим людям, что ведуны представляют опасность, и так просто и быстро подобные представления не искоренялись. Понятное дело, у Аватар времени не было, и они торопились, но порой Гайде казалось, что они мчатся быстрее самого времени, меняясь, будто поток ветра над горами, каждую крохотную песчинку мгновения. Никто не мог двигаться с такой скоростью, помимо них самих, никто не мог так быстро отбрасывать прочь ненужные старые взгляды и пережитки прошлого. Даже для Гайды это было чересчур. Впрочем, никто не интересовался ее мнением, значит и жаловаться не стоило. Говорящие с Тенями сидели на палубе не просто так, как бы ни косились на них наемники. С помощью Теней они осматривали реку, точно так же, как осматривали ее анай с высоты с помощью своих собственных глаз, чтобы издали углядеть врага. Понятное дело, что разведка анай двигалась куда быстрее неповоротливых речных кораблей или конных разведчиков, но даже она проигрывала в скорости по сравнению с ведунами. Благодаря Теням те могли наблюдать за тем, что происходит на реке прямо сейчас, и передавали сведения в реальном времени, что очень облегчало жизнь Гайде. Возле ведунов, сложив руки за спиной, все утро расхаживал, периодически интересуясь обстановкой, Нгуен Шанит – высокий темнокожий южанин с пронзительно светлыми глазами цвета неба, что сейчас раскинулось над их головами. Он был красив и ладно сложен, одет в чудную долгополую рубаху, поверх которой натянул ярко алую расшитую золотом безрукавку, и черные шаровары. На вид лет ему было вряд ли больше, чем Гайде, но это ровным счетом ничего не значило – ведунов возраст почти не касался, потому с равным успехом Шанит мог ей и в дедушки годиться. Хоть что-то хорошее было в даре обладания Тенями, и даже несмотря на это Гайда не горела особым желанием этому учиться. Сейчас южанин быстрым шагом приближался к Гайде, и вид у него был встревоженный, а глаза отливали полированным змеиным золотом, в котором тонул вертикальный зрачок. Это выглядело не слишком естественно, и Гайда вновь неуютно повела плечами, но заострять на этом свое внимание не стала. - Что-то случилось? – спросила она у приближающегося ведуна, бросив короткий взгляд на небо. Там все так же медленно и спокойно парили разноцветные точки крыльев, и никакого сигнала тревоги они не подавали. Значит, врага в видимости не было. - Мои люди чувствуют что-то странное, - нахмурился Шанит, останавливаясь перед ней и скрещивая руки на груди. Голос у него был глубоким, мелодичный акцент делал речь перекатывающейся, будто воды ручейка, спускающегося с каменистого склона. Глаза его смотрели явно не на Гайду, а сквозь нее, или на что-то невидимое перед ней. – В районе Барталама. Река совершенно пуста, ни следа Усмирителей, но ощущение идет какое-то… - Шанит склонил голову набок, подбирая слова, - … неестественное. Будто имеется искажение. - Что за искажение, зрячий? – уточнила Гайда, хмурясь. – Это дело рук Усмирителей? - Не знаю, - через время медленно отозвался Шанит, щурясь еще больше и вглядываясь прямо в воздух перед Гайдой. – Что-то будто отводит прочь мой взор. Защитник не может пройти сквозь него. Это похоже на огромный пузырь посреди реки, и он движется против течения в сторону Барталама. - Пузырь? – повторила сбитая с толку Гайда. Ее раздражала манера ведунов говорить малопонятными путанными фразами, впрочем, со временем и к ней она тоже начала привыкать. – Насколько большой? - Почти что во всю реку шириной, Лисица, - лицо Шанита стало еще более сосредоточенным и тревожным, глаза бегали из стороны в сторону. – Я так полагаю, он невидимый… Солнце отражается от него, и со стен города все должно выглядеть как обычно. Но мне не нравится то, что я вижу. - Это какая-то ворожба жрецов? – спросила Гайда, уже предчувствуя его ответ. - Похоже на то, - без особой радости кивнул Шанит. – Возможно, они отводят взгляд защитников таким образом. Этот пузырь достаточно велик, чтобы прятать под собой лодки. - Долго им еще до города? – Гайда стремительно соображала. Им самим плыть осталось еще пару часов, и если Усмирители нападут на Барталам прямо сейчас, прийти городу на подмогу смогут только анай. А это чревато бессмысленными и чрезмерными потерями в случае присутствия на кораблях Усмирителей жрецов. - Думаю, не больше получаса. – Гайда выругалась, и ведун поспешил добавить: - Но мы можем ударить по ним отсюда. Задержать их. - На расстоянии? – с сомнением взглянула на него Гайда. – Я слышала, ведуны не могут работать с потоками на большом расстоянии. - Жрецы не могут, - поправил ее Шанит. – Они работают в качестве проводников между Источниками и объектом воздействия, поэтому им необходимо иметь этот объект в поле зрения. Мы же направляем Теней, нам куда удобнее драться на расстоянии. - Хорошо, - кивнула Гайда. Особо здесь раздумывать было не о чем, выбора-то у нее не было. Нутро заледенело, противно тяжелое и чувствительное, до предела сосредоточенное. Так всегда бывало с ней, когда начиналась битва, пусть даже сейчас непосредственной нужды ей самой махать мечом и не было. Взглянув на Шанита, она сухо спросила: - Вы можете усилить для нас ветра, чтобы корабли пошли быстрее? И одновременно с этим начать замедлять движение Усмирителей? - Можем, - отозвался Шанит. - Начинай, - приказала она, снимая с пояса витой рог и поднося его к губам. Его дали анай, чтобы держать связь на расстоянии, и Гайда ощутила себя полной идиоткой, выдувая длинную протяжную ноту. Глубокий звук наполнил дождливый воздух, раскатился далеко над стальной водой. Усмирители были достаточно далеко и не должны были услышать его с такого расстояния, но все остальные услышали. Негромко пропели ответные рога с берега, по марширующей мерным шагом колонне лошадей прошла волна, и ветер донес до Гайды едва слышный окрик. Видать, Хаднан Заир приказывал своим людям погонять лошадей. Те перешли на рысь, все набирая и набирая скорость. Рисунок анай в небе изменился, сместился. Три белые точки быстро пошли на снижение по спирали, и Гайде не было нужды видеть лица женщин с такого расстояния, она и без того знала, что это царица Нуэргос спешит узнать, в чем дело, почему объявлена атака, ведь ее разведчицы ничего подозрительного впереди не видели. С окружающих кораблей тоже трубили в ответ, колотили в колокола, просто кричали, вскидывая оружие. Из трюма на борт поднялась всклокоченная, встревоженная Идиль. Шанит что–то сказал ей, а затем они оба двинулись к центру палубы, глядя друг на друга золотыми змеиными глазами. Говорящий с Тенями еще повернулся к Гайде и кивнул ей головой, приглушенно проговорив: - Пойдем, Лисица. Я постараюсь показать тебе, что там происходит. В ответ Гайда кивнула, ожесточая свое сердце и отбрасывая прочь все сомнения. Ни одна битва не шла так, как ее планировали, сетовать тут было не на что. И вот очередная из них начиналась для нее, и нужно было на ходу решать, что делать, как вести ее, как уберечь как можно больше людей… Выручай, Грозар, я без тебя не справлюсь. Осенив себя охранным знамением, она направилась следом за Шанитом.