Танец Хаоса. Поступь бури

Осеняя ночь пахла водой и напоенной солнцем степью. Прохлада лежала в черных тенях под стенами домов, спала в скатках парусов на мачтах, пропитавшихся ароматом дождя и свободных ветров, оседала мелкими капельками росы на застывших в безветрии флюгерах в виде диковинных зверей и птиц над черепичными крышами. Тишина укрыла покрывалом улицы и была такой полной, что даже легкий шаг мягких кошачьих лап по усталым от пыли и лета мостовым можно было расслышать еще издали. Желтые конусы света от масляных фонарей расчертили улицы на ровные сектора, сделав их похожими на диковинные узоры змеиной чешуи. Озерстраж спал, укрытый долгой ночью на изломе лета, одной из последних ночей, что все еще была короче дня, но время перелома неудержимо приближалось. Милана всем нутром чуяла, как убегают прочь мгновения, как отгорают последние секунды до того момента, как тьма начнет побеждать. Так немного их осталось, этих секунд. Так ничтожно мало. Лед поселился внутри нее, твердый колкий кусок на месте горячего живого сердца, что раньше невозмутимо билось, не тревожимое невзгодами и страхами, бестрепетное и бесстрашное. Эти времена остались в далеком прошлом, и теперь она по-настоящему познала страх, вошедший в ее жизнь вместе с полными бури степными ветрами и орлиными глазами Гаярвион. Где-то там, на востоке сейчас стояла она под громадой Черной Стены, готовясь встретить и принять первый удар бессчетных войск Сета, и Миланы не было рядом, чтобы защитить ее. Но и здесь тоже толку от нее пока было мало. Потому что второй удар, направленный в спину Гаярвион отсюда, из самого сердца ее страны, она пока тоже еще отразить не сумела. На фоне более светлого неба черной громадой, подмигивающей огоньками свечей и масляных ламп, высилась на острове посреди озера крепость Озерстраж. Обвисли на высоких башнях знамена, среди которых больше не было орла Дома Эрахир, которого сменила белая звезда дома Антир на зеленом поле. Ведущие к замку мосты перекрыла стража, не позволяя никому приблизиться к трону Бреготта, на который пытался наложить свои лапы наглый мальчишка Эльгар. Он тоже был в крепости, хоть и не имел никакого права находиться там до официальной коронации. Согнав туда клятвенников дома Антир, отгородившись от всего мира частоколом копий и лезвий, он плодил ложь и клевету о Гаярвион, и она, будто зловонные миазмы, расползалась по городу, с каждым днем все сильнее отравляя головы бернардинцев. Как просто было бы раскрыть крылья да полететь туда под покровом темноты! Взять выше облаков, где ее точно никто не углядел бы, а потом упасть вниз камнем так, что и наблюдатели со стен ничего не успеют понять. С помощью силы сальвага взобраться аккурат в его покои, выломать окно и вырвать мальчишке его лживый язык, посмевший оклеветать Хаянэ. А то, что от него останется, сбросить вниз, прямо на камни крепостного мощения, которое на протяжении тысяч лет защищало весь мир от предательства, трусости и смерти, которую несло с собой прикосновение Сета. Чтобы камень, видевший его великих предков, стойкость и храбрость его народа, покарал его тело за глупость и дерзость, за алчность и попытку уничтожить собственный народ. Она сказала, что казнит его сама. Ты дала ей слово. Милана скрипнула зубами, силой заставляя себя отвернуться от темнеющей посреди озера крепости. Она поклялась Гаярвион и не могла нарушить ее волю. И потому, что ее учили не молоть языком попусту и отвечать за свои слова, и потому, что убийство наследника трона Спутницей Аватар могло быть расценено как вмешательство во внутренние дела страны и лишь осложнило бы и без того трудную ситуацию. Но прежде всего потому, что уважала право Гаярвион разорвать своего врага собственными клыками. У этой женщины была собственная война, священная война, и Милана вынуждена была отойти на шаг назад и занять место за ее спиной – только так она могла по-настоящему помочь ей делать свое дело. И это было сложно, сложнее всего, на самом деле. Их с Крол растили для того, чтобы стоять впереди и подставляться под удары, их учили этому едва ли не с первого слова и первого осознанного движения, и отойти, отступить назад, позволив тому, кого должна была защищать, биться самому, для Миланы было точно так же тяжко, как переступить через собственную гордость. Уважай ее. Она достойна куда большего, чем твое уважение, так что дай ей хотя бы это. Мысленно взмолившись Роксане и испросив у Огненной защиты и охраны для своей Орлицы, Милана ускорила шаг. Рудо Ферунг не отставал от нее, шагая легко и почти бесшумно, как и должно было хорошо обученному воину. Сказать по правде, этот вельд нравился ей – надежный, смекалистый, совершенно бесстрашный Рудо оказался отличным напарником, и толку от него было куда больше, чем от молодой ведьмы и лорда Айрена вместе взятых. Днем он шатался по городу, болтал с местными, распускал и собирал слухи, принося ценную информацию, в которой они так нуждались, а по ночам сопровождал Милану в вылазках на городские улицы. Для того, чтобы совершить переворот в стране, нужно было четыре условия – это Милана хорошо уяснила по происходящему с ними на юге. Претендента должны были поддержать народ, государства-союзники, большая часть его же дворян и армия. Создать подобную поддержку за неделю казалось, на первый взгляд, непосильной задачей, но не стоило забывать про любовь и беззаветную преданность, которую питали бернардинцы к наследнице Трона Коня и ее отцу, Степному Орлу Бреготта. На нее Милана и собиралась опереться, с ее помощью убедить окружающих в несостоятельности притязаний Антира. Вроде бы, задача несложная, однако подступиться к ней оказалось куда труднее, чем казалось со стороны. Начать решено было с союзников, их слово и международное признание Гаярвион в качестве законной наследницы могло побудить ее поданных задуматься о правдоподобности слов Антира. Он считал своей дипломатической победой согласие гномов выделить для борьбы с Сетом две роты Копателей, значит, в задачу Миланы входило эту победу у него каким-то образом отобрать. Фриззу Гранитному Кулаку требовались доказательства того, что Эльгар Антир перешел на сторону Сета, и все последние дни они только тем и занимались, что пытались их добыть, перепробовав все возможные варианты, до каких только могли додуматься. И кое-что медленно, но верно начало получаться. В городе Псарей никто не видел, и это как раз Милану не шибко удивило. С учетом того, сколько лет Бреготт сражался с Сетом, само подозрение, что где-то по городу бродит безглазый, могло спровоцировать людей на бунт, и Эльгар Антир не стал бы так рисковать, не позволяя им появляться на городских улицах. Тем более в первый раз Милана столкнулась с ними в квартале посольств, куда обычные горожане не так уж и часто забредали, где и в самые оживленные дневные часы народу почти не было, что уж говорить про ночь. По поводу самого разгрома посольства Спутников взгляды у горожан разнились, причем к большой радости Миланы бернардинцы не боялись высказывать свое мнение в полный голос в отличие от тех же забитых южан, предпочитающих помалкивать при чужих. Одинаково громко светловолосые обитатели пограничных земель как хвалили, так и ругали Спутников, равно обвиняли их в смерти короля Бернарда и, наоборот, резко отрицали их возможную причастность к этому. Количество верящих лжи Антира с каждым днем, к сожалению, потихоньку росло, но Милана упорно продолжала надеяться. Из всех встреченных ею народов по эту сторону гор бернардинцы пока еще в массе своей были самыми достойными людьми, и ей хотелось верить в то, что их искренности окажется достаточно для того, чтобы в нужный момент отличить правду от лжи и принять правильное решение. Пока, правда, ослиное упрямство и глупость одерживали верх. А может, не они, а яд и посулы, что лились и лились из льстивых ртов представителей дома Антир. Потому что большинство горожан, с которыми говорила Милана, были искренны в своем отношении к Хаянэ. Они хмурили брови и хватались за ножи на поясах, клялись, что отомстят Сету за уничтожение Дома Эрахир и подмену наследницы, а когда Милана пыталась настаивать на том, что из-за Черной Стены вернулась именно Гаяврион, а не одна из Эвилид, смотрели на нее с мрачным подозрением в холодных глазах и гнали от своих порогов, грозя стражей. В том-то и заключалась проблема – эти люди предавали Хаянэ, выбирая Антира, не потому, что не любили ее, а потому как раз, что обожали. И это нужно было использовать, как и любую другую возможность, открывающуюся перед ними. Идею, сам того не ведая, подсказал ей кузнец Морвин – человек, к которому им посоветовал обратиться хозяин гостиницы, приютивший их. Неразговорчивый мрачноватый мужчина долго слушал ее и раздумывал о своем, а в конце вздохнул и устало покачал головой: - Сейчас никто не выйдет с оружием против Антира, слишком мало нас здесь, Спутница Милана. Все, кто не поверил в его ложь и поддержал Хаянэ, уже ушли на восток сражаться у Вернон Валитэ. Остались только я да еще горстка человек, а мы - ремесленники, мы не выстоим против городской стражи с голыми руками – нас всех перебьют. - Но вы можете говорить, - настойчиво поглядела на него Милана, и Морвин склонил голову набок, прислушиваясь к ее словам. – Я недавно в Бреготте, - продолжила Милана, - но того времени мне достаточно, чтобы увидеть искренность и доблесть ваших сердец. Вы не будете терпеть ложь, не будете кривить душой и позволять врагу манипулировать собой. Это ниже вас. - Не будем, - кивнул Морвин, глядя на нее уже иначе, пристально, с ожиданием. Милана знала этот огонек, что разгорался сейчас в его глазах, видела его не единожды. Он означал надежду, пусть и маленький, пусть и совсем слабый, едва заметный, но он был. Как у Роксаны была Реагрес, способная распалить жар Ее сердца Своей нежностью и смехом, как у маленькой искорки был ветер, что раздувал ее, обращая в лесной пожар. И коли этот огонек горел, значит, не все еще было потеряно. - Так говорите, - заглянула ему в глаза Милана. – Не позволяйте лжи и предательству прорастать в ваших сердцах. Говорите правду о том, что сделала Хаянэ у Черной Стены, рассказывайте о том, как она победила смерть, как вернулась оттуда, откуда нет возврата. Рассказывайте, как Степная Орлица вырвалась из когтей врага и вышла против него, чтобы спасти свой народ. – Морвин моргнул, и Милана ощутила, как что-то между ними меняется, как образуются невидимые мосты, протягиваются нити между их сердцами, объединяя их, укрепляя их души. Подавшись вперед, она продолжила, и слова лились из ее горла наружу, полные силы и звона, будто раскаты первого грома после невыносимо долгой засухи. - Если у вас нет меча, это еще не значит, что вы безоружны. Огонь в сердце и правда на устах разят куда глубже и острее любого клинка. Бейтесь за свою Хаянэ, как она бьется сейчас за вас. Бейтесь так, как можете, тем оружием, что есть у вас, и вы победите. Грозная благоволит храбрости и чести, и Она не оставит Бреготт, как не оставила его ваша Хаянэ. - Я услышал тебя, Спутница Милана, - тихо проговорил Морвин после паузы, пронзительно глядя ей в глаза. – И я сделаю все, что в моих силах. Мы не оставим Хаянэ одну, клянусь тебе. А еще Морвин подтвердил слухи о том, что Спутников во главе с Давьеном Санти держали где-то в темницах крепости Озерстраж, и Эльгар Антир не имел права казнить их до собственной коронации, потому что часть из них являлась представителями иностранных государств, а судьбу таких преступников имел право решать лишь король. Это несколько обнадежило Милану; значит, у них имелось еще в запасе время, чтобы выручить своих. Она смутно чувствовала их тихий бессловесный призыв о помощи, тянущий где-то у сердца, и рассчитывала, что коли дойдет до драки, Давьен Санти и его люди будут в состоянии выступить на стороне Гаярвион и выйти против клятвенников Антира. Но для этого их нужно было сначала освободить. К этому тоже пока подступиться никак не получилось. Дворяне, что съехались в Озерстраж по приглашению на коронацию, или осторожничали, или вовсе хранили молчание. Ими занялся молодой лорд Айрен, когда стало ясно, что поднять бунт на улицах, оперевшись на ушедших в подполье Спутников, не получится. Тогда решено было изменить план. Раздобыв лошадей, они под чужими личинами покинули город, а затем вновь въехали в него по дороге на Вернон Валитэ, и на этот раз маскирующей черты лица Тени на Айрене, в отличие от его спутников, больше не было. На въезде в город его узнали, как и на улицах, через которые они беспрепятственно проехали аж до самого поместья Дома Гведар, что располагалось еще дальше посольских кварталов на западном берегу озера в тени старого леса. И слухи о прибытии в город Айрена уже к вечеру разлетелись по всей округе. Пользуясь своим положением, молодой лорд Гведар начал наносить визиты другим представителям знатных Домов Бреготта в сопровождении стражи, с утра до вечера разъезжая по округе. Он говорил и убеждал, увещевал и клялся, уезжая из поместья едва ли не вместе с рассветным солнцем и возвращаясь обратно далеко за полночь, и за эти несколько дней объехал уже почти все знатные Дома, представители которых собрались в Озерстраже. До хрипоты Айрен рассказывал и пересказывал историю возвращения Хаянэ из-за Черной Стены, историю спасения собственного отца, историю прихода на подмогу анай и вельдов, присланных Аватарой Создателя. И по вечерам горячился, сверкал глазами, тряс кудрями и без конца повторял, что дело идет, что к нему прислушиваются, что слухи уже поползли среди представителей Бреготтской верхушки, и что отношение к Гаярвион начало меняться. Да только нос Миланы чуял обратное даже в запахе самого мальчишки. Понятное дело, ему изо всех сил хотелось верить в то, что все получится, что усилия его дадут плоды. Только если бы так дело и обстояло, приготовления к коронации Эльгара Антира не шли бы полным ходом, а знатные бернардинцы не собирались бы по вечерам в крепости Озерстраж на званых ужинах, что следовали один за другим. Ужинах, на которые самого Айрена пока еще никто не приглашал, несмотря на его старую дружбу с Эльгаром, и выбить туда столь необходимое им приглашение он все еще никак не мог. А оно сгодилось бы. Это тоже был неплохой вариант – проникнуть в Озерстраж под видом почетной стражи Дома Гведар и постараться разузнать, где именно держат Спутников, насколько надежно их стерегут, и по возможности сразу же освободить их, подняв бунт. Может быть, даже выкрасть Эльгара Антира – такой вариант Милана тоже рассматривала, хоть и оставила напоследок, если других у них уже не останется. Гаярвион хотела прилюдно казнить его и сделать это собственными руками, но она ничего не говорила о том, каким именно способом он должен быть захвачен. Понятное дело, что идеальным вариантом было бы раскрыть его намерения и покровителей перед всей страной, чтобы сомнений в личности Хаянэ ни у кого не осталось. Но ситуация с каждым днем становилась все сложнее, и само время отнимало у них один вариант за другим. Равноденствие неумолимо приближалось, от его кануна их отделяли всего лишь две ночи и один чересчур короткий день. Они попытались и с наемниками, хоть в этом вопросе осторожности требовалось куда больше, чем во всех остальных. Охочие до звонкой монеты, наемники торговали информацией так же легко, как и собственными клинками, так что расспрашивать их, вызнавая настроения, нужно было предельно осторожно, чтобы не вызвать повышенного интереса к собственной персоне. Этим занялся Рудо, и Милана должна была признать, что справился он лучше, чем можно было бы ожидать в такой ситуации. Молодой вельд умел располагать к себе людей и внушать им уважение, к тому же, язык у него был без костей. За пять проведенных в Бреготте дней он обошел представительства всех крупных наемнических сообществ и переговорил с их лидерами, не называя имен и сумм, и кое-кого заинтересовать сумел. Настоящей победой можно было считать согласие Брайгеля Трехпалого, главы бреготтских Джен Итур Вануэль, выступить в поддержку Гаярвион. С самого начала кампании он выжидал, заняв нейтральную позицию, и на все уговоры и посулы Антира отвечал уклончиво, тянул время, пытаясь выяснить, насколько правдивы слухи о возвращении Гаярвион из-за Черной Стены. И когда Рудо подтвердил их, а следом за ним это сделала и Милана, посетив его пару часов назад без скрывающей лицо Тени, они наконец ударили по рукам. - Джен Итур Вануэль поддерживают Аватар Создателя, - прямо поглядев ей в глаза, проговорил Брайгель, тряхнув рыжей головой. – Мы много слышали о тебе, Спутница Милана. Хаднан Заир писал о тебе и твоей сестре как о людях достойных, и мы пойдем за тобой и Хаянэ. Но одни мы не справимся и уж тем более не сможем взять Озерстраж. Сама знаешь, замок неприступен. - Ты сможешь снестись с другими главами сообществ и перетянуть их на нашу сторону? – спросила его Милана. - Смогу, - кивнул Брайгель. – Во всяком случае, с теми, кому доверяю, и теми, кто не продаст нас Антиру. Но вряд ли мы сможем собрать больше пяти-шести сотен человек. Большинство уже на восточных рубежах и во рве. И это не решает проблему крепости. - Я что-нибудь придумаю, - пообещала ему Милана. – И сразу дам тебе знать. Вот так и получалось, что решение повисло в воздухе, и тревога только росла с каждым прожитым, исчезающим во тьме за спиной мгновением. В ее распоряжении остались сутки, и за это время Милана должна была перевязать в одну все ниточки, которые так тщательно плела все это время, чтобы они гармонично сложились в один рисунок, пророчащий победу ее королевны, и чтобы для нее самой не стали стальной удавкой. Народ, который баламутили оставшиеся Спутники, убеждая в лжи Антира, дворяне, которых лорд Айрен Гведар до хрипоты уговаривал поддержать притязания Гаярвион, армия наемников, готовая выступить на ее стороне в решающий момент. Оставался только посол гномов, которого нужно было как-то переубедить сотрудничать с Домом Антир, и именно навестить его они с Рудо сейчас и направлялись. Справа от них дышало прохладой, тихонько перешептывалось с берегами ночное озеро. Даже в такой безветренный тихий час по его поверхности бежали рябые волны, накатывая на галечный берег, выглаживая и выглаживая камешки, любовно украшая их длинными нитями донных водорослей, пересыпая крошевом песка. Редкие огоньки на темной глади отмечали рыбацкие лодки, вышедшие в такой поздний час на промысел. Поскрипывали на ветру снасти дремлющих в гавани кораблей, над водой далеко разносились звуки человеческих голосов, неумолчный шум порта, работа в котором не прекращалась даже в столь поздний час. Они с Ферунгом шагали по кольцевой дороге, огибающей озеро по самому краю, направляясь от представительства Джен Итур Вануэль к посольскому кварталу, где их дожидалась Хэлла Натиф, чтобы использовать еще одну возможность надавить на Антира. Если сегодня ничего не получится, если за завтрашний день я не подготовлю срыв коронации, то завтра ночью просто выкраду его, решила она, бросив еще один короткий взгляд на крепость в отдалении. Погоди, щенок, ты еще не победил. Ты думаешь, что все просчитал, но ты ошибаешься. Я не позволю тебе обойти ее. Она первая в этой земле и останется первой во всем. Этот план принадлежал Рудо, и в отличие от остальных вариантов успех предприятия Милана считала весьма сомнительным, но попробовать все равно стоило. На протяжении последних двух дней они только и делали, что бродили по городу и распускали слухи, что ночью накануне начинающегося равноденствия в старом здании Торговой гильдии состоится собрание оставшихся в Бреготте Спутников. Морвин знал правду и через верных ему людей предупредил всех, кто открыто поддерживал Гаярвион, что это ловушка, но Милана надеялась, что до городской стражи эта информация не дойдет. Ради такого дела она даже согласилась огласить свое имя, которое должно было подействовать на Антира и его мани Дэлайю как красная тряпка на быка и заставить их отправить за Миланой отряд стражников. Заброшенное здание Торговой гильдии, годное лишь под снос и ныне пустующее, было выбрано в качестве засады не случайно. Через дорогу от него располагалась гостиница «Рука дружбы», предназначенная для неформальных встреч послов союзных государств, где те могли обсудить вопросы сотрудничества без необходимости соблюдения положенного официальным визитам церемониала. И сегодня вечером в эту гостиницу должен был прибыть Шираз Нифон, посол Рудного Стяга в Бреготте, которого всеми правдами и неправдами уговорила это сделать Вирра Улыбашка. А в здании самой Торговой гильдии с самого утра находилась Хэлла Натиф, в чью задачу входило не пропустить внутрь сочувствующих Спутникам бернардинцев, коли такие все-таки найдутся среди прочитавших послания или услышавших слухи. Проклятый бхарой гном хотел доказательств? Что ж, Рудо намеревался устроить для него представление, чтобы он собственными глазами посмотрел на то, кто помогает городской страже Бреготта поддерживать покой в столице. Для этого нужно было лишь завязать потасовку в заброшенном здании гильдии, причем достаточно серьезную, чтобы выманить туда одного из Псарей, а затем каким-то образом выволочь его из здания на улицу под взгляды собравшихся в гостинице послов. В этом плане все было шито белыми нитками, и Милана очень сомневалась, что им удастся осуществить задуманное, но попробовать стоило. Ману всегда говорила, что удача благоволила тем, кто не опускал рук и ничего не страшился, и она была права. Миновав еще несколько кварталов, они молчаливо свернули влево, двинулись среди переулков прочь от воды по ярко освещенным улицам, на которых в такой час почти никого не было. Так только издали порой виднелся бредущий куда-то нетвердой походкой человек, да пара котов, сверкая во тьме глазами, перебежали им дорогу. Не доходя квартала до «Руки дружбы», они вновь свернули, обходя заброшенное здание Торговой гильдии с тыльной стороны фасада, выходящего на другую улицу. Невысокая решетка забора с навершиями в виде монеток скрывала за собой маленький внутренний двор, засаженный кустами и старыми деревьями, нависающими над улицей. Темные окна трехэтажного здания покрывала пыль, видимая в отсветах от фонарных столбов. За одним из них мелькнуло какое-то движение, а потом резко мигнула вспышка. Хэлла Натиф подавала знак, что все чисто, и в здании пока никого нет. - Ты первый, - негромко приказала Милана, оглядываясь по сторонам, и Рудо кивнул, легко ухватившись руками за забор и подтянувшись. Вдвоем они бесшумно перемахнули на другую сторону и двинулись по дорожке через темный сад. Под ногами шелестели опавшие листья – их давным-давно уже никто не сметал отсюда. Входная дверь была закрыта, но не заперта, и через мгновение их приняла в себя густая затхлая тишина наполненного пылью покинутого дома. Ее волчьим глазам вполне довольно было того света, что лился сквозь высокие окна, и Милана быстрым взглядом обежала помещение. Толстый слой пыли на полу пятнал единственный прерывистый след маленьких ножек Хэллы Натиф, пустые комнаты выглядели покинутыми и обветшалыми, будто из них разом ушла вся жизнь. Полы под ногами истерлись от долгого использования, половицы тихо поскрипывали под их шагами, как бы мягко они ни пытались ставить ноги. Несколько дверей выходило в холл по обе стороны от входа, часть из них была полуоткрыта, другая стояла нараспашку. Широкая лестница в дальнем конце помещения уводила вверх, изгибаясь вдоль стены. - Не зги не вижу, - проворчал рядом Рудо, и Милана коротко усмехнулась. - Давай-ка руку, милорд Ферунг. Провожу тебя, чтобы голову не разбил. - А может, на ручки возьмешь? – хмыкнул Рудо из темноты, протягивая ладонь. – А то вдруг я запнусь на лестнице. - Размечтался, - добродушно огрызнулась она. Вдвоем они бесшумно зашагали по лестнице, каждым шагом взметая маленькие облачка пыли. В носу и горле из-за нее засвербило, и Милана, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать кашлять, с тоской вспомнила вахра, которыми бернардинцы укрывали лица. Эта штука сейчас им обоим бы здорово пригодилась. Хэлла Натиф уже ждала их у лестничного марша на третьем этаже, нетерпеливо перетаптываясь и громко пыхтя из темноты. Только белки ее глаз виднелись во мраке, перепугано поблескивая. - Ох, Миланочка, как хорошо, что вы пришли наконец! – громким шепотом зачастила она, подаваясь им с Рудо навстречу и едва не заламывая руки. – Я уж все глаза проглядела, пока вас ждала! Вся издергалась! - Был кто-нибудь? – тихо спросила Милана, оглядываясь вокруг. Лестница привела их в просторное помещение, из которого в обе стороны расходился коридор со множеством распахнутых дверей. Сквозь них на пол под их ногами падали неровные вытянутые прямоугольники света. - Да, пару часов назад трое каких-то молодых ребят пытались перелезть через забор, но я их прогнала Тенями, - сообщила Хэлла Натиф, и когда лицо у Миланы неуловимо изменилось, быстро добавила: - Ты не волнуйся, это не стражники были! И Теней они не заметили, это точно! Просто не смогли дверь в дом открыть ни с той, ни с другой стороны, да и бросили это дело. Милана только кивнула в ответ, принимая слова ведьмы, а Рудо энергично растер ладони и проговорил: - Что ж, думаю, пора начинать. Сколько выходов в этом здании, Спутница Хэлла? - Три, - поспешно сообщила она, глядя на вельда огромными глазами. Ее запах, хлынувший в ноздри Миланы, был наполнен смущением и настойчивым желанием показать себя. Рудо нравился маленькой человеческой ведьме, и она, похоже, еще не поняла до конца, что его интересовали лишь мужчины. Надо бы сказать ей о том при случае, пока девчушка по уши в него не втрескалась, подумалось Милане. А та тем временем принялась перечислять, совсем по-детски загибая пальцы: – Главный со стороны гостиницы, черный, через который вы прошли, и есть еще одна маленькая глухая дверка с торца дома, что ведет в подвалы. Оттуда можно пройти в центральный холл. - Вряд ли они туда полезут, - заметил Рудо, поглядев на Милану. – Но проверить все равно надо. - Ты сможешь отправить Колокольчика стеречь этот вход? – спросила ее Милана. Глаза Хэллы Натиф на миг полыхнули во тьме полированным золотом, в котором черной полосой вытянулся вертикальный зрачок. Милане показалось, что она ощутила что-то – будто пространство вокруг нее пошло рябью, как бывает, когда шлепаешь ладонью по воде, и мимо скользнуло что-то, едва ощутимое. Моргнув, она потерла лоб, в котором возникло странное жгущее ощущение. В последнее время это случалось все чаще, будто она начинала видеть Теней и энергетические потоки, создаваемые ведунами.Чего только не насмотришься с Аватарами. Но что уж теперь поделать? - Все, он там! – довольно сообщила им Хэлла Натиф, и глаза ее потухли, приняв обычный цвет. - Если что заметит, я сразу же узнаю об этом и сообщу вам. - Тогда остаемся здесь и следим за выходами, - удовлетворенно кивнула Милана, поворачиваясь к стоящему рядом вельду. – Рудо, на тебе черный ход, на мне центральный. Увидишь кого – сразу зови. - Я с тобой пойду, - решительно повернулась к ней Хэлла Натиф, сверкая во тьме огромными глазами. – Чтобы ты на рожон не лезла, как обычно любишь делать! - Что бы я без тебя делала, зрячая, - улыбнулась ей Милана, и ведьма с достоинством кивнула в ответ, на полном серьезе принимая ее слова в качестве благодарности. - Будьте осторожны, - пожелал им вельд, напоследок окинув их обеих долгим взглядом. – С ними может быть Псарь, а это не тот соперник, с которым можно управиться в одиночку. Развернувшись, он скользнул в одну из приоткрытых дверей на той стороне коридора, что выходила к черному ходу, и растворился в ночных тенях, как и не было. Ни одна половица не скрипнула под его сапогами, и Милана одобрительно поглядела ему вслед. Работать с Рудо и впрямь было приятно. А они с маленькой ведьмой направились в противоположную дверь, за которой обнаружилась комната, ярко освещенная уличными фонарями и огнями из окон гостиницы напротив. Милана даже поморщилась, привыкая к слишком интенсивному освещению после вполне устраивающих ее сумерек, и бесшумно прошла к окнам, стараясь держаться в узкой полосе тени между ними. Комната была небольшой, и из мебели здесь остался только массивный стол с ящиками, который, судя по всему, было слишком тяжело вытаскивать из помещения, да рассохшийся колченогий стул. Его она подтащила к окну для Хэллы Натиф, усадив маленькую ведьму, а сама встала на противоположной стороне окна от нее, скрываясь в тенях. Ее обзору открывалась пустынная в этот час улица и парадное крыльцо особняка, в котором они находились. В окнах гостиницы напротив мелькали силуэты людей, из-за входной двери слышалась приглушенная музыка. Пьяных воплей, взрывов смеха, пения или грохота танцующих каблуков по полу здесь и в помине не было. «Рука дружбы» принимала лишь высокопоставленных клиентов, предоставляя им для переговоров отдельные кабинеты. Потянулись невыносимо долгие минуты ожидания. Время как будто насмехалось над Миланой в этом краю: неслось вскачь в те моменты, которые она хотела бы проживать вечность, еле ползло тогда, когда нужно было мчаться быстрее ветра. А вместе с ним досаждали и тревожные мысли, что тянули и тянули ее сердце. До коронации оставался всего один день, за который Милана должна была каким-то образом переломить все сопротивление этой страны и заставить правду восторжествовать там, где правила ложь. Почему ты запретила мне просто свернуть ему шею, Орлица моя? Насколько все было бы проще, если бы я могла принести тебе его голову! И почему только в краю низинников возникало так много сложностей с тем, что можно было сделать так легко? - Ты в последнее время много хмуришься, Милана, - приглушенно заговорила сидящая напротив нее Хэлла Натиф, и та перевела на нее взгляд, вопросительно вскинув брови. Вид у ведьмы был решительным и каким-то очень встревоженным при этом, а в голосе так и звенела забота. – Ешь совсем мало, спишь урывками. Вряд ли это идет тебе на пользу, вряд ли как-то улучшает ситуацию, в которой мы оказались. – Она выпрямилась, и голос ее стал до тошноты назидательным. – Тебе нужно поберечь себя. Больше спать, не волноваться ни из-за чего. - Поберегу, сестренка, - пообещала ей Милана ровным голосом, тщательно контролируя заворочавшуюся внутри улыбку. Все женщины в какой-то момент почему-то начинали считать, что она нуждается в их заботе, и что без их вмешательства просто не выживет, скончавшись от голода и усталости. Причем, тут особой роли не играло, спала она с ними или нет, достаточно было того, что они испытывали к ней расположение. Может, все дело просто было в том, что женщины обожали учить окружающих жить? Даже такие маленькие женщины, как Хэлла Натиф. - Мне кажется, ты это говоришь только для того, чтобы я от тебя отстала, - с подозрением прищурилась ведьма, разглядывая ее, и Милана улыбнулась ей в ответ так искренно, как только могла: - Ну что ты, мне бесконечно дорога твоя забота. Я обязательно поступлю так, как ты мне говоришь, зрячая. Несколько мгновений Хэлла Натиф недоверчиво вглядывалась в ее глаза, но потом, поколебавшись, кивнула. Этому Милану тоже научила ману – дай женщине то, чего она от тебя так хочет, хотя бы видимость этого, и она оставит тебя в покое, да еще и довольной останется, что к ее мнению прислушались. Правда, Милана сомневалась, что этот метод срабатывал с мани, больно нрав у нее был крутым, но со всеми остальными работал безошибочно, выручая ее из множества неприятных ситуаций. Сработал он и сейчас, правда, не совсем так, как того хотела Милана. Хэлла Натиф разулыбалась, что к ней прислушались, будто щенок, которого почесали за ухом, и подалась вперед, с искренним участием вглядываясь в лицо Миланы. - Ты всегда можешь поговорить со мной, Миланочка, о том, что тебя беспокоит, чем бы оно ни было. Я с радостью тебя послушаю, помогу тебе, чем смогу. Я знаю, ты сейчас очень беспокоишься из-за всего этого, из-за лорда Эльгара, из-за его матери. Понятное дело, что все это очень неприятно, но со мной ты можешь поговорить об этом, так и знай. Это порой помогает – когда кому-то другому все высказываешь, становится легче. - Я обязательно воспользуюсь твоим предложением, зрячая, когда у меня возникнет такая необходимость, - пообещала ей Милана, надеясь, что на этом их разговор будет исчерпан. Но надеждам ее сбыться было не суждено, по крайней мере, на этот раз. Потому что Хэлла Натиф поерзала на своем скрипучем стуле, покусала губу, изо всех сил пытаясь сдержаться, но ей это не удалось, и она вновь начала, на этот раз подступаясь с другого угла: - Ты такая мрачная потому, что не хочешь причинять ей боль, да? Милана непроизвольно вздрогнула и резко вскинула на нее глаза. Она и не ждала, что Хэлла Натиф попадет так точно, и с губ сорвалось быстрее, чем она смогла остановиться: - Кому? - Дэлайе, конечно. Вы ведь с ней… ну… того… - промямлила ведьма, пряча глаза, и на этот раз Милана, не удержавшись, все-таки хмыкнула и покачала головой: - Дэлая ничего для меня не значит, сестренка. Что было, то было, я ни о чем не жалею и ни о чем не горюю. И совершенно не расстроюсь, даже если мне придется собственноручно ее зарезать. - Вот как? – растеряно захлопала глазами Хэлла Натиф. Помолчав несколько секунд, она все же продолжила свой допрос: - А что же тогда с тобой? Я-то думала, ты переживаешь из-за того, что Гаярвион приказала тебе ее убить. - Я не из-за чего не переживаю, сестренка. Да и никто мне ее убить не приказывал, - покачала головой Милана, мягко улыбаясь ей, но на этот раз взгляд ведьмы был слишком пронзительным и даже немного обиженным, и ее тону она не поверила совсем. - Я же все чувствую, Милана, помнишь? – проникновенно взглянула ведьма ей в глаза, трогая кулачком точку посреди груди. – Вот здесь чувствую, по связи между Спутниками. И очень хочу помочь тебе хоть чем-то. А иногда все-таки женщины оказывались куда настойчивее, чем хотелось бы Милане, и в этот момент приемы ману работать переставали. Хэлла Натиф, распахнув свои глазищи олененка, смотрела на нее с горячим желанием помочь, неподдельным участием и подкупающей искренностью, и соврать ей сейчас у Миланы бы язык не повернулся. Впрочем, правду она тоже говорить не хотела. Да, пусть Гаярвион не делала особой тайны из их с Миланой романа, но точно так же она этот самый роман официально ни перед кем не подтверждала, и плодить слухи за ее спиной было не самым красивым поступком. Не говоря уже о том, что то, что между ними происходило, совершенно никого не касалось. Неизвестно еще, будет ли оно и дальше происходить, мрачновато подумала Милана. В конце концов, Гаярвион ей ничего не обещала перед отъездом из Вернон Валитэ, да и Милана уже успела убедиться, что свои решения королевна меняла с поразительной легкостью. Вчера она отпустила Торвина, позволив ему вернуться в Остол Офаль, но что будет завтра? Не призовет ли она его обратно, узнав о том, что их с Миланой связь Эльгар Антир пытается использовать против нее? Она уже открыла рот, чтобы ответить Хэлле Натиф, но тут внимание ее привлекли какие-то люди, вывернувшие из-за угла «Руки дружбы» и поспешно направившиеся ко входу в нее. Их было с десяток, в темноте бледными пятнами виднелись белые плащи на их плечах, и когда один из них повернулся, оглядываясь за угол, зоркие глаза Миланы разглядели на его спине символ Аватар Создателя – два наложенные друг на друга треугольника с поднимающимся из воды цветком о тысяче лепестков. - Ты можешь довериться мне, - тем временем продолжила Хэлла Натиф, вглядываясь в ее лицо в попытке поймать ее взгляд. – Я не расскажу никому о твоих тайнах, Милана, даю тебе слово. Ряженные Спутники остановились посреди улицы, негромко посовещались друг с другом, а потом рассыпались цепью, разбегаясь вдоль всего фасада гостиницы и выхватывая что-то из-под плащей. Милана попыталась было понять, что это было, как вдруг один из них оглушительно свистнул в два пальца, а остальные заулюлюкали и закричали, швыряя что-то в окна здания напротив. Громкий звон разбитого стекла заставил Хэллу Натиф вздрогнуть всем телом и ойкнуть, поворачиваясь к окну как раз в тот момент, когда один из людей внизу во всю глотку закричал: - Во славу Аватар Создателя! Горите в бездне мхира, проклятые торгаши! - Вы продали Бреготт Антиру! – подхватил еще один. – Так умрите же за это! Оглушительный взрыв расцвел огненным цветком на третьем этаже гостиницы напротив, и окна выплюнули наружу ворох битого стекла и огромный алый язык пламени. Милана едва успела отдернуться назад, когда раскаленный ветер высадил окна и в здании Торговой гильдии, и брызги осколков рассыпались по всему темному помещению, взметая с полов осевшую толстым слоем пыль. Она успела только вздохнуть, когда следом за первым взрывом раздался второй, а за ним еще и еще. Сжатые комья раскаленного воздуха били сквозь окна следом за взрывами вместе с грохотом, от которого ощутимая вибрация перетряхивала полы под ногами Миланы. Ослепительные вспышки раз за разом выжигали на ее роговицах фиолетовые полосы. Она инстинктивно закрылась крыльями от жара, погрузив себя в сияющий кокон, отдернулась от окна, чтобы летящие во все стороны осколки и щепа не задели ее, и зажала уши руками в попытке сохранить пульсирующие болью и напрягающиеся до предела вместе с ревом каждого взрыва барабанные перепонки. Еще несколько громогласных ударов разорвало ночь, а следом за ними пала тишина, глухая и полная, буквально забившая всю голову Миланы горячей ватой. Оглушенная и ослепленная, она расплела крылья и с трудом подорвалась с места, неловко шатаясь и направляясь по усыпанному осколками полу в ту сторону, где должна была находиться Хэлла Натиф. Перед глазами все расплывалось, слезы текли по щекам, а каблуки сапог со скрежетом растирали в пыль осколки стекла. Милана вскинула руки, часто моргая ослепшими глазами, и еще через миг пальцы схватили мягкую ткань одежды Хэллы Натиф. - Ты жива, зрячая? Цела? – собственный голос доходил откуда-то издалека, Милана почти ничего не видела, слепо моргая, и даже вздрогнула, когда ведьма в ответ схватила ее за руки, а расплывчатое пятно ее лица замаячило перед взглядом. - Я здесь, Милана! Ты видишь меня? С тобой все хорошо? – раздался ее тревожный голос, такой тихий, будто она стояла за добрую сотню метров от Миланы или говорила сквозь толстое одеяло. - Нормально, - хрипло отозвалась она. – Нужно уходить отсюда! - Но что случилось? – растеряно спросила ее ведьма, и ответа на этот вопрос у Миланы не было. - Что происходит? – послышался из-за спины громкий голос ворвавшегося в комнату Рудо Ферунга. – Вы в порядке? Хэлла Натиф начала что-то объяснять ему, но Милана не могла сосредоточиться на ее словах. Оглушительная тишина контузии в голове медленно отступала прочь, и сквозь нее начали проступать другие звуки, кажущиеся какими-то отдаленными и расплывчатыми – крики и возня на улице внизу, рев пламени, треск и грохот обваливающихся перекрытий. Перед глазами тоже слегка прояснилось, хоть они все еще неимоверно слезились. Держась за стену, Милана рискнула высунуться из-за косяка и выглянуть сквозь выбитое окно, а в соседнее выглянул Рудо Ферунг, потрясенно помянув имя своего бога. И неудивительно - в первый момент Милана даже не поняла, что видят ее глаза. Половины гостиницы «Рука дружбы» по ту сторону окна больше не существовало, вместо нее ревело оглушительное пламя, поднимаясь сквозь разрушенные остовы стен и обвалившиеся вниз стропила. Взрывами снесло весь третий этаж и часть второго, мостовые вокруг усыпали осколки и обломки. Люди с криками выбегали из парадного входа наружу, выпрыгивали из окон первого этажа, бросались врассыпную, стремясь оказаться как можно дальше от полыхающего здания. Но путь им преграждали одетые в белые плащи Спутников ряженные с перекошенными ненавистью лицами и обнаженной сталью в руках. - Там моя тетка! – внезапно выкрикнула Хэлла Натиф, указывая вниз дрожащей рукой. И правда, из распахнутых дверей здания, сгибаясь пополам и кашляя от черных клубов дыма, выскочили две приземистые фигуры, в одной из которых Милана узнала Вирру Улыбашку. Она почти что волоком тащила на себе бородатого черноволосого гнома, ноги под которым подгибались, и он то и дело едва не падал на мостовую. Один из ряженных заметил их, выхватил из-под плаща тонкий клинок и бросился им наперерез. Милана не думала, выпрыгивая в открытый зев окна и распахивая за плечами огненные крылья. Жар от пылающей гостиницы ударил в лицо, моментально высушивая влагу на щеках, но она и не обратила на него внимания. Роксана пылала в ее крови куда жарче, чем все кузнечные топки мира вместе взятые. Каблуки ударили в мостовую как раз в тот миг, как мужчина перед ней замахнулся, бросаясь на растерянных гномов. Милана еще успела увидеть его расширяющиеся от удивления и ужаса глаза, а в следующий миг катана в ее руках крутнулась, ловя на тонкое лезвие отблески пожарища. Рукоять упруго ответила сопротивлением, когда полоса стали снесла руку с занесенным кинжалом. Милана плавно выкрутила запястье, и крик боли потонул в глотке нападавшего вместе с острием, вышедшим с его противоположной стороны. - Да чтоб тебя, бхара, предупреждать надо! – рявкнула за ее спиной перепуганная насмерть Улыбашка. Она кричала и что-то еще, но Милана уже не слышала ее. Все становилось таким простым в тот момент, когда битва принимала ее в свои объятия, когда сталь в ее руках начинала петь, встречаясь со сталью соперника, когда танец сильного поджарого тела лишал ее мыслей и тревог. Вот для чего она по-настоящему была создана – для битвы и поединка, для борьбы, для честного обмена ударами, в котором только сила тела и воли решала, кто одержит верх. А не для шепотов, интриг и бесконечного плутовства, от которого ее с души воротило. Пришло время сражаться, и каждый нерв в теле Миланы торжествовал, приветствуя такое долгожданное действие. Ноги сами двинулись вперед навстречу следующему нападавшему, который с криком бежал на нее, воздев меч. Милана увидела собственное отражение в его черных зрачках в ореоле разгорающегося ужаса, когда играючи ушла в сторону от его нелепой и предсказуемой лобовой атаки и нанесла резкий диагональный удар справа вниз. Мужчина споткнулся и рухнул на мостовую, выронив меч. Размеренно дыша, она вскинула голову, отыскивая глазами других нападавших, но разгромленная улица в отсветах пожарища была пуста. Разве что взгляд уловил самый краешек движения – чей-то белый плащ мелькнул, исчезая за углом. Не раздумывая, Милана легко сорвалась с места и бросилась следом. В голове все еще шумело, да и видела она не очень четко, но в остальном тело повиновалось беспрекословно. На мгновение она даже ощутила наслаждение – хорошо было не смирять силу зверя в своей крови, хорошо было давать ему волю, позволяя рваться вперед, обгоняя само время, мчаться сквозь осеннюю ночь, прорастать сквозь клетки ее тела, наполняя их силой. Они порой носились наперегонки с Крол просто ради удовольствия, и чаще всего Милана оказывалась быстрее. Мало кто из Каэрос мог обогнать ее, не смог это сделать и ряженный Спутник. Вывернув из-за угла, она вновь увидела его – в нескольких метрах впереди, во все лопатки улепетывающего прочь. В нос ударил резкий запах страха, человек на бегу обернулся, пытаясь понять, гонится она за ним или нет, и в следующий момент запнулся о выбоину в мостовой, с криком покатился кубарем по плавно изгибающейся дороге. В несколько длинных прыжков Милана оказалась рядом с ним, подмяла его под себя, хватая за воротник, и нанесла три быстрых и четких удара в челюсть. Мужчина что-то неразборчиво хрюкнул, голова его откинулась назад, и глаза закатились. Поднявшись на ноги, Милана окинула его быстрым взглядом. На воина он был совершенно не похож, слишком неловко удирал от нее, да и меча в ножнах на поясе у него не было, будто он потерял его где-то по дороге. Худые сутулые плечи не могли принадлежать человеку, привычному орудовать клинком, да и лицо у него было каким-то мягким, больше подходящим землепашцу или ремесленнику. Вдобавок он был очень молод, вряд ли сильно старше Хэллы Натиф. Носком сапога она приподняла край его плаща – из-под белой ткани с меткой Аватар торчали замызганные и залатанные рубаха и штаны, грязные и стоптанные сапоги из растрескавшейся кожи. - Милана! – прозвучал за спиной знакомый голос, и она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за угла здания выбегают ее спутники. Первой, подхватив юбки, со всех ног неслась Хэлла Натиф, а за ней Рудо и Вирра Улыбашка тащили под руки болтающегося между ними будто куль с сеном посла гномов. Ведьма бросилась к ней, хватая ее за руки и с тревогой заглядывая в лицо: - Ты не пострадала, Миланочка? С тобой все хорошо? - Да, зрячая, - твердо кивнула Милана, поднимая взгляд на Рудо. – Нас подставили. - Похоже на то, - кивнул он, морщась от недовольства, и выразительно сообщил: - Надо бы уносить ноги. Там стража сбегается, на этот раз настоящая. - Сможешь открыть переход в имение Гведара? – спросила Милана, и Хэлла Натиф с готовностью закивала, принявшись трясущимися руками выхватывать из-за воротника платья вездесущую булавку: - Сейчас-сейчас! Я все сделаю в один миг! - Вы чуть нас не угробили! – рявкнула Улыбашка, набычившись и угрожающе глядя на Милану с таким видом, будто собиралась ударить ее бесчувственным послом Рудного Стяга. – Кдаха с два теперь Нифон согласится с вами хоть о чем-то договариваться! Нам вообще очень сильно повезет, если он не помрет по дороге до этого вашего имения! А что тогда делать, я вообще не знаю! - Не помрет, - заверил ее Рудо, встряхивая посла гномов, отчего тот тихо застонал, не приходя в себя. – Зрячая его быстро подлечит, а мы растолкуем, что случилось. Вряд ли он откажет в помощи людям, что спасли ему жизнь. - А чем ты докажешь, что не подстроил все это сам, умник? – зло прищурилась Улыбашка, глядя на него. – Я-то тебе, может, и верю, но со стороны все именно так и выглядит! - Вот он нам все объяснит, - удовлетворенно сообщила Милана, нагибаясь и взваливая на плечо щуплое тело ряженного Спутника. Весил он не больше барана, острые кости кололись во все стороны, видать, питался очень плохо. - А меня на руки брать отказалась, ай-яй-яй! – в притворном недовольстве покачал головой улыбающийся Рудо, а затем подмигнул сердитой гномихе: - Не беспокойся, госпожа! Все сложилось не так, как мы планировали, но, на мой взгляд, так даже и лучше. Теперь твой посол здорово задолжал нам. А гномы, насколько я понял, терпеть не могут быть в долгу. - Какой ты понятливый, - ядовито прищурилась в ответ Улыбашка, но в этот момент Хэлла Натиф зашипела рядом от боли, и в темном переулке открылась спираль перехода, вкручиваясь сама в себя. - Скорее! – махнула рукой ведьма. – Уходим! Милана поудобнее пристроила бездыханного паренька на плече и первой шагнула в странно искажающееся пространство перехода. Вельд был прав, все и впрямь сложилось куда лучше, чем она ожидала.