Танец Хаоса. Поступь бури

Их появление из спирали перехода посреди большого холла имения Дома Гведар вызвало настоящий переполох. До того Айрен не афишировал при своих слугах, кем именно являлись гости, что приехали вместе с ним с востока, назвал их людьми Хаянэ да тем и ограничился, чтобы болтливые слуги не разнесли слухи по всему городу. Но теперь уже что-либо скрывать было поздно. В тот момент, когда Милана выступила с телом пленника на плече из дыры в воздухе на укрывающие пол циновки, в коридоре как раз находилась одна из молоденьких служанок, тащившая в руке швабру и ведро с водой. Глаза ее вылезли из орбит, рот открылся и исторг душераздирающий вопль, а тяжелое ведро выскользнуло из пальцев, расплескивая грязную мыльную воду и громыхая колокольным звоном по каменным полам. И остаться незамеченными у них не получилось. Впрочем, оно не получилось бы в любом случае с учетом того, кого именно они привели с собой. Поддерживая бездыханного посла гномов под руки, Рудо и Улыбашка потащили его на второй этаж, куда за ними следом устремилась и Хэлла Натиф, энергично закатывающая рукава и требующая, чтобы ее оставили наедине с Нифоном и не мешали ей вести исцеление. На ступенях лестницы им встретился всклокоченный и взволнованный Айрен Гведар, только что вернувшийся с очередного званого вечера. Он выпучил глаза, когда Рудо и Улыбашка проволокли мимо него бездыханного гнома, когда без единого слова пролетела стрелой с решительным видом Хэлла Натиф, и едва челюсть на пол не уронил, завидев на плече остановившейся перед ним Миланы бездыханного оборванца в белом плаще с эмблемой Аватар на спине. - Что с вами случилось? – выдохнул Айрен, глядя на нее во все глаза с таким беспомощным видом, что ей стало смешно. – Я ждал вас куда позже… - Насколько я могу судить, нас подставили, первый. Обряженные Спутниками оборванцы явились к гостинице и взорвали ее. Мы успели уйти до прихода стражи и увести оттуда посла гномов, - скупо ответила Милана. – Сейчас Хэлла Натиф подлечит его, и мы поговорим. Несколько мгновений Айрен растеряно моргал, пока смысл ее слов доходил до него, а потом свел к переносице пушистые брови и указал на тело на ее плече: - А это кто? - Доказательство вины Антира, - отозвалась Милана и поторопила: - Пойдем, пока он не очнулся. Покажешь мне комнату, где я смогу с ним потолковать с глазу на глаз. - Ты будешь его пытать? – напряженно поглядел он на нее, но смирно пошел следом по ступеням. - Вряд ли это понадобится. Припугну, сам все расскажет. - Подумав, она добавила: - И вот еще что, первый. Прикажи-ка своим слугам не покидать поместье вплоть до коронации. Никто не должен знать, что нас посетили гномы. - Конечно! – торопливо закивал Айрен. – Сейчас, Спутница, все сделаю! Для допроса пленника он выделил Милане небольшую гостевую комнату, которая сейчас пустовала. Из мебели здесь присутствовала широкая кровать, накрытая серебристо-голубым покрывалом, строгий секретер из дуба и тяжелые добротные кресла, к ручкам которых оказалось удивительно удобно прикручивать руки ряженного Спутника. Пока Милана крутила узлы, он как раз начал приходить в себя, тихонько постанывая под нос и мотая тяжелой головой. На челюсти его расплывался огромный, уже начавший темнеть синяк, левая сторона лица наливалась отеком. Подвинув и себе стул, Милана уселась напротив паренька и неторопливо уложила пламя Роксаны на столешницу слева от него. Огонек завис в воздухе, танцуя над лакированным деревом, бросая рваные тени на украшенные картинами стены, заливая смоляной чернотой углы. Это должно было произвести впечатление на пленника и перепугать его еще больше, что играло на руку Милане. Все низинники до одури боялись ведьм и совершенно не понимали разницы между ведовством и силой крови. Откинувшись на спинку кресла, она сложила руки в замок, наблюдая за тем, как паренек приходит в себя. Он и впрямь был очень молод, лет двадцати с небольшим, с невыразительным простоватым лицом, выгоревшими на солнце волосами и темным загаром на щеках, плавно переходящим в грязную шею. Значит, много времени проводил на улице. Длинные сухие руки с разбитыми ладонями говорили о том, что он привык к тяжелому труду, а застарелая грязь под ногтями – что, скорее всего, пахал землю. Оставалось только понять, какой бес занес его на ночную улицу возле засады Миланы да еще и в плаще, смахивающем на форму Спутника. Наконец, паренек приоткрыл глаза, заморгал, часто и тяжело, уставившись на свои колени, а затем медленно поднял голову и вздрогнул, увидев Милану. Глаза его расширились, он с присвистом задышал и вжался в спинку кресла, на котором сидел, инстинктивно дернувшись в путах и, похоже, перепугавшись от их наличия еще сильнее. - Ну, давай познакомимся, что ли, - начала она, склонив голову набок и укладывая руки на подлокотники кресла. – Тебя как звать? - Г-гаван, - стуча зубами и заикаясь, отозвался тот, глядя на нее. Зрачки у него были совсем крохотные, сжавшиеся едва ли не в маковую росинку. - Гаван, - повторила Милана, кивая и разглядывая его. – А ты знаешь, как меня зовут, Гаван? - З-знаю, - с трудом протолкнул сквозь стучащие зубы бернардинец, а когда она вопросительно приподняла брови, продолжил: - М-милана из анай. Глаза разные и шрам через все лицо. Ты служишь Врагу. - Нет, парень, - покачала она головой. – Из нас двоих Врагу тут служишь ты, а не я. И мне бы очень хотелось услышать, как ты, бернардинец, рожденный для того, чтобы сражаться с ним, докатился до этого. - Что?.. – вытаращился на нее Гаван, изламывая брови в неподдельном потрясении. Милана втянула носом его запах – он боялся ее до щенячьего визга, но удивление его было искренним. - Ты глухой, парень? – вкрадчиво спросила его Милана, и он замотал головой, часто-часто дыша. – Нет? Хорошо. Тогда отвечай на мои вопросы, и выйдешь отсюда живым. Несколько мгновений он затравленно дышал, глядя на нее во все глаза, и крохотные бисеринки пота выступили на его верхней губе. Голос его дрогнул, но он все же отчаянно выпалил: - Я тебе ничего не скажу! Я не предам свою страну и Аватар! В замешательстве Милана разглядывала его, пытаясь понять, что происходит. Звучал он искренно, боялся ее до полусмерти – тоже, и эта жалкая попытка сохранить честь, стоившая ему последних крупиц внутренней силы, была истинным порывом его существа, а не искусной игрой. Но что-то не так было с его глазами. Что-то чуялось Милане в нем – странное, непонятное, неправильное. Тонкое-тонкое ощущение возникло внутри; она когда-то испытывала подобное, только пока не могла вспомнить, с чем это было связано. - Ты Спутник? – спросила его Милана, прислушиваясь к дару Роксаны, в котором покоилась связь с Аватарами, и Гаван закивал в ответ, настороженно глядя на нее. Ничто не отозвалось внутри Миланы, ничто не дрогнуло, не ответило, когда она попыталась потянуться к нему. У этого человека не было связи с Аватарами, но его запах говорил, что он считал себя Спутником и верил в это. – Что ты делал возле «Руки дружбы»? - Я тебе ничего не скажу, - хрипло отозвался парень. Милана не стала орать на него, бить или угрожать. Она просто позволила зверю в ее крови выйти вперед настолько, чтобы форма черепа слегка изменилась, а из-под верхней губы показались тонкие кончики клыков. - Скажешь, - утвердительно сообщила ему она, слегка прикрывая глаза, и раздувшееся горло наполнило ее голос звериным рыком. Глаза бернардинца напротив побелели от ужаса. - Мы хотели убить посла гномов! - фальцетом зачастил он, обливаясь потом и дрожа в своих путах. – Он поддержал Антира, который выступил против законной наследницы Хаянэ! Он предатель и работает на Сета! - Почему ты так думаешь? – спросила Милана. - Так говорят Спутники, я сам слышал! – Гаван тяжело дышал, его грудная клетка ходила ходуном под перетягивающей ее веревкой. – Они говорят, Хаянэ вернулась из-за Черной Стены, но Антир хочет захватить власть, и ему в этом помогают слуги Врага! - Как зовут человека, который сказал тебе это? – Милана подалась вперед, складывая пальцы в замок. Знакомое чувство искажения, неправильности, тонкой-тонкой лжи присутствовало вокруг паренька. Где она до того чуяла подобное? - Его зовут Адарн Махир, он капитан замковой стражи и Спутник, что остался в Озерстраже после ухода Хаянэ! - Вот как, - протянула Милана, разглядывая паренька. Кузнец Морвин утверждал, что среди стражи не то, что Спутников, но просто сочувствующих Аватарам не осталось. Тех, кто открыто их поддерживал, арестовали за содействие Врагу, остальные сами под покровом ночи покинули казармы, отправившись на восток, чтобы поддержать Хаянэ, и за ними даже погоню послали, которая, впрочем, вернулась ни с чем. Это куда больше походило на правду, чем рассказ Гавана, да и Морвин не похож был на человека, который попусту болтал языком. Его слову Милана верила куда больше. А вот паренек, что сидел перед ней, пах неправильно и выглядел недалеким – такого вокруг пальца обвести легче легкого. - И что же этот капитан Махир, это он тебе приказал атаковать гостиницу сегодня? – продолжила допрос Милана, и мальчишка в ответ отрывисто закивал головой. - Да. Он сказал, там будет посол гномов вместе с гномьей женщиной, чья дочь служит среди Копателей. Что они передадут пособникам Врага карты рва, чтобы дермаки смогли обойти защитников! Мы не могли этого допустить, - голос его совсем осип, в глазах разлилось угрюмое отчаянье. Похоже, паренек и впрямь хотел хорошего, только мозги ему знатно промыли да так, что своими лучшими порывами он в итоге предал дело, которому служил. Эта мысль зацепила что-то внутри Миланы, и это что-то затрепетало на самом дне, беспокоя готовящимся подняться и раскрыться в ней ответом. Слишком много предательства было вокруг Гаярвион, слишком часто это слово повторялось и повторялось на городских улицах. Так часто, что… Осознание сверкнуло ослепительной вспышкой, и вместе с ним она вспомнила, где чуяла подобный запах. В Луасе так пахло, пока Ровинда Эвилид промывала мозги всему городу, держа его под контролем своей воли. От андозабарцев, утверждающих, что присягнули Аватарам, так пахло ровно до тех пор, пока они не убили Ровинду и не сняли принуждение, пока присяга не была принесена повторно и не устоялась по-настоящему. Выходит, и здесь было что-то похожее. Кто-то из Эвилид пробрался в Озерстраж и правил там, влияя на мозги всех окружающих, и возможно, мальчишка Антир тоже находился под его контролем. А раз они так часто поминали предательство, с ним мог находиться и один из Гротан Кравор. Это все объясняло, и с каждым мгновением картина становилась все яснее, раскрываясь перед внутренним взором Миланы. Бернардинцы были слишком искренны и честны для того, чтобы обмануть их одной лишь грязной ложью и наветами, а своего погибшего короля и его дочь просто обожали – это Милана не раз видела собственными глазами. И сейчас они пошли за Антиром не потому, что верили в него и ему, но потому, что он обещал им отомстить Сету за смерть Гаярвион и ее подмену. Они никогда не предали бы ее намеренно, по собственной воле, они предавали ее только потому сейчас, что хотели отомстить за нее. Потому что кто-то сыграл на их чувствах, заставив их ее предать. И значит, скорее всего, во дворце находился один из хасатр – Предательство, служащий захватившему власть Эвилид. Догоняю я тебя, сестра. У тебя было Отчаянье, у меня – Предательство, мрачновато подумала Милана. Впрочем, это ничего не меняло по сути. Кто бы ни угрожал Гаярвион, ей было все равно. Этот кто-то должен был умереть и как можно скорее. Она подняла глаза, взглянув на сидящего напротив нее мальчишку бернардинца, еще раз прокручивая в голове его слова. Даже сейчас он пытался пыжиться, глядя на нее исподлобья и тщетно делая вид, что не боится. Сколько коварства в тебе, Первый Сын! Когда ты не можешь отравить сердца людей своей ложью и заставить их подчиниться тебе силой, ты вынуждаешь их делать угодное тебе по собственному желанию, играя на самых их лучших чувствах! И ты поплатишься за это, клянусь тебе! - Тебе не пришло в голову, что посол гномов и так работает на Антира? – с усталым вздохом спросила Милана, глядя на Гавана, и тот в ответ бестолково заморгал. – О мире с гномами трубили на каждом углу добрую неделю назад. Неужели ты думаешь, что Нифон только сейчас собрался передать Антиру планы? При том, что уже трижды за эту неделю посещал Озерстраж? И зачем ему вообще было делать это в какой-то заплеванной гостинице, где полно свидетелей, когда можно было сделать в личных покоях Антира в любой момент? – Милана хмыкнула, ощутив густой запах тревоги от сидящего перед ней паренька, что заерзал в своем кресле, сокрушенно покачала головой и взглянула ему в глаза. – Тебя обманули, парень. Тебя использовали. - Использовали? – растеряно повторил он. – Но кто? И для чего? - Чтобы подставить меня, - она откинулась на спинку кресла и провела рукой по лицу, стирая усталость с глаз. – Чтобы подставить всех истинных Спутников, обвинив их в попытке убийства посла гномов и работе на Сета. - Я и есть истинный Спутник! – нахмурил брови Гаван, глядя на нее, и Милана в ответ громко хмыкнула: - Ты – дурак, которого обвели вокруг пальца в два счета. Ты даже не представляешь, насколько навредил своими глупыми действиями Хаянэ, которой намеревался помочь. Впрочем, как и все в этом городе. – Гаван бестолково хлопал ресницами, глядя на нее, и от него пахло обидой вперемешку со страхом, так что Милана устало вздохнула. Не имело никакого смысла сейчас добивать его, срывать на нем свою злость. Не с ним ей нужно было бороться, а с Гротан Кравор и Эвилид, и уж эта битва потребует от нее каждую крупицу сил, которую она только сможет наскрести в себе. Потому она серьезно поглядела на него и спросила: - После нападения на гостиницу вы должны были встретиться с этим вашим капитаном? - Да, - покивал Гаван, с тревогой разглядывая ее. – Он сказал, что будет ждать нас в разгромленном посольстве Спутников. Что там никто не будет нас искать, потому что никому в голову не придет, что туда кто-то вернется. - Ну конечно, - вновь вздохнула Милана, качая головой и просто не понимая, как можно было поверить во всю эту ложь. – А где сам-то он живет, ты не знаешь? Он говорил вам? - Нет, - растеряно покачал головой паренек. – Мы встретились на Рыбной площади у Южного порта. - И много вас было? - Я и еще семеро ребят. Махир сказал, что больше никого привлекать не будем, иначе стража насторожится и начнет нас искать. - А как ты вообще познакомился с ним? – недоуменно вздернула бровь Милана. Все, что рассказывал Гаван, выглядело каким-то бессвязным бредом, на который разумный человек никогда не купился бы. Да и запах принуждения, исходивший от паренька, недвусмысленно намекал на то, что над его мозгами хорошенько поработал какой-то ведун. И он подтвердил ее догадку, нахмурившись и как-то заторможено поглядев перед собой в одну точку. - Я… не очень хорошо помню. Вроде… он подошел ко мне в толпе, заговорил первым. – Глаза его затуманились, взгляд остекленел, с каждым сказанным словом голос становился все более монотонным и глухим, будто он впадал в транс или терял сознание от попытки вспомнить, что с ним сотворили. – Сказал, что Хаянэ нужна моя помощь… Сказал, что я стану Спутником… Спасу ее от Врага… - Когда это было? – настойчиво подалась вперед Милана, спеша успеть вызнать как можно больше, пока паренек не отключился. - Вчера… - Гаван вяло моргнул, глядя на нее мутными глазами. – Или сегодня утром… Я не помню. На этом его силы кончились. Голова его безвольно упала на грудь, он задышал медленно и тяжело, будто засыпал. Милана подцепила его за подбородок двумя пальцами, приподняла голову. Глаза бернардинца закатились, из-под полуоткрытых век виднелись белки и тонкая полоска радужки. Судя по всему, воспоминание о чужом внушении было слишком сильным, и сознание его не выдержало, оставив тело. Впрочем, она и так уже выяснила для себя все, что хотела. Поднявшись из кресла, Милана загасила горящий на столешнице язычок пламени и вышла из помещения, тихонько прикрыв за собой дверь. Мозги этому самому Гавану поломали знатно, и требовалось время на то, чтобы он их восстановил. Так что, может, и неплохо было, что он сейчас потерял сознание. Подремлет немного, наберется сил, это пойдет ему только на пользу. Родовое гнездо Дома Гведар было достаточно большим, чтобы там потеряться без посторонней помощи, к тому же Милана понятия не имела, куда именно унесли для исцеления посла гномов. Но ей повезло: в коридоре попалась пробегающая мимо служанка, которую Милана остановила окриком. Рыжеволосая, конопатая, встревоженная бернардинка спешила с ворохом полотенец в руках аккурат в покои к гномьему послу, и Милана сообщила ей, что пойдет с ней, кажется, перепугав этим ее едва ли не до полусмерти. Слуги и так боялись ее, шарахаясь от ее шрама и разноцветных глаз, а увидев с бездыханным пленником и прослышав про допрос, должно быть, понапридумывали о ней такого, что и она сама бы перепугалась, услышав это. Впрочем, чего тут удивляться? Во Дворце Правителей Луаса о них с Крол тоже говорили Роксана знает что, и Милана уже почти успела к этому привыкнуть. Они миновали несколько пересекающихся под прямыми углами коридоров, скромно украшенных лишь полотнами с эльфийскими письменами на стенах, а затем свернули в небольшую проходную гостиную, за которой находились выделенные Хэлле Натиф покои. Видимо, она не нашла ничего лучше, как потащить Шираза Нифона именно туда. Остальные Спутники уже ждали ее здесь, рассевшись в тяжелых креслах у высоких арочных окон. Как и во дворце Озерстража обстановка в поместье Гведаров была очень простой и сдержанной: ни позолоты, ни лепнины на стенах, только дикий камень, украшенный разве что старинным оружием, охотничьими трофеями или эльфийской живописью. Бернардинцы предпочитали простую добротную мебель, чем-то смахивающую на ту, что делали анай, спокойные цвета в отделке и циновки на полу, так что Милане было уютно в их жилищах. Стоило ей войти следом за служанкой в гостиную, как все присутствующие обернулись к ней. Айрен подорвался на ноги из своего кресла – у бернардинцев было принято вставать, если женщина входила или покидала помещение, - Рудо повернулся к ней от окна, вопросительно вздергивая бровь. Улыбашка отняла широкие руки от лица и угрюмо взглянула на нее, буркнув: - Ну что там? - Все, как я и думала, - сухо отозвалась она, наблюдая за тем, как служанка, вжав голову в плечи, оставляет на свободном кресле у двери стопку полотенец и почти что бегом покидает комнату. Только убедившись, что шаги ее затихли вдали, Милана быстро пересказала собравшимся разговор с Гаваном и свои догадки по этому поводу. Вести о том, что в крепости помимо Эвилид находится, скорее всего, еще и один из хасатр, произвели на собравшихся гнетущее впечатление. Айрен громко сглотнул в тишине, лицо у него побелело, Рудо нахмурился и заскрипел зубами. Улыбашка провела рукой по собранным в тугой пучок на затылке волосам и покачала головой, пробормотав в пространство перед собой: - Во что ты втравила меня, коза мелкая? Это покруче Семи Преград будет. Что-то подобное подумала про себя и Милана, в очередной раз за сегодняшний день вспомнив Гаярвион. Да только стоило ее гордому профилю и острому взгляду орлиных глаз возникнуть на внутренней стороне век, как все прочее отступило, став каким-то мелким и незначительным. Я сказала, что убью любого, кто встанет на твоем пути. Так какая разница тогда, кто это – мальчишка Антир или один из Гротан Кравор? Мысль позабавила ее, наполнив какой-то странной умиротворенной пустотой. Потому что выбора-то у нее и не было – или убить хастару и вернуть Гаярвион ее трон, или умереть, пытаясь это сделать. Глаза цвета стали, цвета зимнего неба, цвета штормового моря слишком глубоко заглянули в ее сердце, и без их взгляда весь мир не значил для нее больше ничего. А раз так, то и сомневаться и страшиться чего-то не имело никакого смысла. - Моя сестра вместе со своей женой убили Отчаянье в Асфее. Это не невозможно, - спокойно напомнила Милана окружающим. Рудо и Айрен вскинули головы, Улыбашка поперхнулась вином, как раз в этот момент делая глоток из своего бокала, и, прокашлявшись, диким взглядом посмотрела на нее: - Это была твоя сестра? До нас доходили слухи, что Аватары победили одного из Гротан Кравор, но я не поверила ни единому слову. Да и кто бы поверил?.. - Крол и Китари одолели его. Это можно сделать, - вновь повторила Милана, глядя ей в глаза. Гаярвион смотрела на нее из глубины ее собственного сердца и придавала сил ее голосу, убедительности ее словам. Не имело никакого смысла что-то доказывать, горячиться, махать руками и убеждать кого-то в чем-то, споря до хрипоты. Нужно было просто говорить правду и жить по чести, и тогда вещи сами занимали свое место. Этому учила ее ману. - Они ведьмы, что ли? – подозрительно прищурилась Улыбашка, разглядывая ее с недоверием. – Может, и ты тоже ведьма? - Нет, - покачала головой Милана, и, когда брови гномихи удивленно взлетели, пояснила: - Но со мной Великая Мани, и Она даст мне силу противостоять хасатрам. - Великая Мани, я уже слышала это имя, - негромко пробормотала Улыбашка, будто бы только для самой себя: - Видать они действительно нашли то, что искали. Вот ведь плетет дороги Царица Судьба!.. Милана не успела спросить, кого именно имела ввиду Улыбашка. Айрен Гведар, до того молчавший, вмешался в диалог, запальчиво воскликнув: - Спутница Милана вывела Хаянэ из-за Черной Стены, вырвав ее из лап Врага. Я там был, я знаю, о чем говорю. За всю историю Бреготта лишь двое до нее смогли это сделать, и мы почитаем их, как величайших героев нашего народа. И если она говорит, что сможет победить хасатру Предательства, то я верю ей! – Он заглянул Милане в глаза и серьезно проговорил: - Боги послали тебя нам на помощь в самый темный час, Спутница Милана, я чувствую это своим сердцем. Ты одолеешь его, а я помогу тебе всем, чем только смогу помочь! - Благодарю тебя, первый, - склонила перед ним голову Милана. Юности свойственны были запальчивость, порывистость, наивность, но разве же эти качества были дурными? Горячие бесстрашные сердца, живущие ради великой цели, в конце концов, добивались куда большего, чем равнодушные и черствые, даже если и ошибались, даже если и теряли, и падали, разбиваясь о землю. Но они хотя бы пытались в отличие от тех, кто заранее обрекал себя на неудачу, не веря в собственные силы, и их попытка обращалась священной жертвой, рано или поздно принося результат. Вельд не был столь порывист и полон энтузиазма, в конце концов, за его плечами было больше зим, чем у Айрена, больше опыта, потерь и разочарований. Однако, смотрел он на Милану внимательно, оценивающе, и говорил так, будто прикидывал их шансы это провернуть. - Все-таки, сдается мне, завалить хасатру потруднее будет, чем удрать от Сета. Отец рассказывал мне, как они бились в прошлый раз. Потребовались усилия очень многих сильных людей, чтобы Крол и Китари дель анай сумели столкнуть Отчаянье в Источник. К тому же, здесь нет жилы. Как ты планируешь справиться с ним, Милана? - Пока не знаю, - спокойно пожала она плечами, и Улыбашка рядом негромко цокнула языком, покачав головой. – Но в любом случае это придется сделать. Иначе Бреготт падет. А вот на Улыбашку их слова не слишком подействовали, она только мрачно махнула рукой с потерянным видом. - Считай, он уже пал, и все мы – мертвецы, раз вышли против Сета. Вряд ли он нас теперь отпустит. - Мы и так мертвецы, госпожа Вирра, - ответила ей Милана, и гномиха вскинула на нее вопросительный взгляд. – Мы все смертны и рано или поздно умрем. Так какой смысл тогда бояться этого? - Это самое глупое заявление из всех, какие я слышала в своей жизни, а с учетом того, что меня окружают одни идиоты, это много значит, - веско сообщила ей Улыбашка, но Милана просто пропустила мимо себя ее выразительный тон. Не имело никакого смысла позволять себе впадать в отчаянье. Это никак не решало проблем, наоборот, лишь усугубляя и без того плохую ситуацию. Прислушавшись к собственному сердцу, утвердившись в тишине принятия собственной судьбы, она прямо взглянула на гномиху и проговорила: - Меня учили, что сдаваться нужно уже после того, как проиграл, а не раньше. Я дала сначала Бернарду, а потом и Гаярвион слово, что она сядет на Трон Коня, и я его сдержу. – Улыбашка как-то странно моргнула, взглянув на нее иначе, и Милана всеми фибрами своей души ощутила, как что-то изменилось в комнате, едва-едва заметно переменилось, будто чаша весов на один волосок перевесила в ее сторону. Роксана слышала ее и одаривала за веру, как и всегда. Роксана благоволила тем, кто никогда не сдавался, и помогала им во всем, облегчая путь и заслоняя Своим сияющим щитом. Эта мысль натолкнула ее на другую, и Милана вдруг улыбнулась, ощутив, как что-то внутри нее расслабляется, расплетается, и ответ приходит сам собой – тот ответ, что был с ней с самого начала, но которого она никак не могла увидеть, пока взгляд ее застилали другие вещи. Запустив руку за пазуху, она вытянула оттуда тканевый мешочек на тесемке, который давеча вернула ей Хэлла Натиф, через голову сняла его с шеи и вытряхнула его содержимое на ладонь, демонстрируя собравшимся. – К тому же, у нас есть вот это. Осколок Фаишаля был небольшим и прохладным, не весил совсем ничего, но его странные грани поймали рассеянный свет свечей в помещении, раздробили его на тысячи солнечных осколков, пустили их гулять по лицам собравшихся, по стенам, по темным окнам. Немая тишина повисла в комнате, и в ней прозвучал потрясенный голос Рудо Ферунга: - Это то, что я думаю? - Да, - ровно кивнула Милана, убирая камень обратно в мешочек, а тот вновь вешая себе на шею. - Но откуда? – вельд вдруг легко и удивленно рассмеялся, качнув головой и разводя руки в стороны. – Откуда у тебя взялся кусок Фаишаля, женщина? И нет ли у тебя за пазухой в таком случае целой эльфийской армии в придачу к нему? - Мне его отдал Бернард Эрахир в обмен на то, что я сберегу его дочь и усажу ее на Трон Коня, когда его не станет, - просто ответила Милана, пожимая плечами. – Такова была цена моей помощи. - Нехило берешь за нее! – вновь хмыкнул Рудо, качая головой. А затем посерьезнел и твердо кивнул ей. – И цена, несомненно, заслужена. Я пойду с тобой против хасатры, Спутница Милана. К тому же, у меня есть кое-какие мысли на счет того, как его победить. Отец рассказывал мне кое-что об этом, мы можем попробовать провернуть одну дельную штуку вместе. - Я пойду с вами! – вновь вскочил со своего кресла Айрен, сжимая кулаки и решительно оглядывая их обоих. Сейчас он больше всего походил на волчонка-доростка, что со всех ног ковыляет следом за взрослыми на своей первой охоте, да только даже зубов, чтобы укусить добычу, еще не отрастил. Оглядев их троих долгим взглядом, Улыбашка резюмировала, качая головой: - Вы больные. Такие же полоумные, как проклятый древолюб Ренон, которому вечно в голову приходит Загриен знает что! Но даже ему достало ума не лезть на одного из Гротан Кравор. - Насколько я знаю, он уговорил Вольторэ вдвоем пойти убивать Ярадана Эвилид, не сказав об этом всей остальной армии, и это едва не стоило им обоим жизни. Но в итоге они справились, - посмеиваясь, сообщила ей Милана. С мгновение Улыбашка в немом удивлении подвигала челюстью, а затем вдруг сердито набычилась и замахала на них руками, громко ругаясь: - Да горите вы все в бездне мхира, проклятые подсолнечники со своими проклятыми, козлом нашептанными идеями! Втянули меня в какую-то лютую бхарню, из которой мне теперь до гробовой доски не выбраться, чтоб вас всех говюрки с ног до головы обгадили! Кдахи растреклятые!.. Она горестно закрыла лицо ладонями, качая головой. - Я так понимаю, эта цветистая тирада означает, что ты с нами идешь, госпожа Улыбашка? – ухмыляясь, сложил на груди руки Рудо. Улыбашка отняла ладони от лица и угрожающе взглянула на него. – Сдается мне, это будет все-таки полегче, чем принимать роды посреди степи у подвыпившего медведя, который внезапно оказался медведицей? - Смотри, как бы я у тебя роды не приняла, умник, - мрачно предупредила гномиха. Рудо откинул голову назад и захохотал, улыбнулась и Милана, но продолжить препираться им никто не дал. Дверь в покои Хэллы Натиф приоткрылась, и оттуда почти выбежала усталая всклокоченная ведьма. - Все в порядке, - сообщила она, оглядывая собравшихся и плотно прикрывая за собой дверь. Губы у нее были сжаты в нитку, лицо окаменело. Принюхавшись, Милана поймала исходящий от нее острый запах обиды. – Посол пришел в себя и скоро выйдет сюда. - Что-то случилось? – настороженно уточнила Милана, разглядывая ее. Выглядела ведьма взъерошенной и расстроенной, но вслух этого не признала, покачав головой: - Ничего не случилось, - не сдержавшись, она едко добавила: - но разговаривать с людьми уважительно посла не научили! Хотя это как раз то, что он должен делать лучше всего! - Я говорила, что он тот еще засранец, - напомнила Улыбашка, с сочувствием глядя на Хэллу Натиф. – Про батю твоего напомнил, небось? Вместо ответа маленькая ведьма лишь поморщилась и плюхнулась в кресло, мрачно уставившись на свои ладони. Милана сделала зарубку на память, чтобы потом сказать ей пару ласковых слов. Хоть зрячая и делала вид, что она взрослая и независимая, что нисколько не переживает из-за того, что ее семью не принял ее народ, а все же это грызло ее и глодало, и немного сочувствия и тепла в такой ситуации лишними не были. А потом дверь распахнулась еще раз, и на пороге появился квадратный мрачного вида гном, заросший бородой так, что из-под нее виднелась только красная картофелина носа и маленькие подозрительные глазки, оглядывающие собравшихся с явным предубеждением. Толстый стеганный кафтан из синего бархата едва не трещал на его плечах, широкий пояс с пряжкой, на которой были выгравированы скрещенные молот и топор, поддерживал массивное брюшко, делая гнома похожим на старую покоробленную бочку. Ткань покрывали подпалины и прорехи, будто гнома обсыпало углями с ног до головы, в некоторых местах его жесткая черная борода обгорела и топорщилась побелевшими обломанными волосками. Оглядев их всех, он сразу же без предисловий заявил: - Я отказываюсь вести с вами какие-либо дела. Немедленно выпустите меня из этого дома. В комнате на мгновение повисла полная тишина, в которой на посла уставились не ожидавшие такого развития событий Спутники. Милана прервала ее, дернув плечом и спокойно заявив: - Нет. - Нет? – угрожающе повторил гном, и его крохотные глазки сощурились еще больше, превратившись в два махоньких холодных обсидиана. – Да ты понимаешь, что с тобой будет, как только подгорный царь Фризз Гранитный Кулак узнает, что ты, бхара кривая, посмела его посла удерживать в своем поганом клоповнике? - А как он узнает-то это, если ты тут? – Рудо в притворном любопытстве вскинул брови, глядя на посла гномов, и тот в ярости воззрился на него в ответ, сжимая и разжимая огромные кулачищи, которыми запросто можно было бы дикие орехи колоть. – Да и не будет тебя никто здесь удерживать, господин, надо оно нам? Сейчас поговорим с тобой, обсудим важные вещи, да и иди себе с миром. - Ты кто такой, мальчишка, чтобы так со мной разговаривать? – зарычал гном, едва не подпрыгивая на месте от злости. – Тебя отец твой не научил, как надо речь держать со старшими? - Я Рудо Ферунг, наездник на макто из города Эрнальда, - представился тот, чинно поклонившись гному. Глаза его смеялись. – И мой отец учил меня, что хам не достоин иного обращения с собой, кроме ответного хамства, потому что иного языка просто не поймет. - Ах ты щенок!.. – заревел Шираз Нифон, делая шаг в его сторону, но Милана молча заступила ему дорогу, глядя на него сверху вниз. Она не дотрагивалась до пояса с оружием, не делала никаких резких движений, однако гном перед ней остановился и весь подобрался, с ненавистью глядя ей в лицо, а затем выкрикнул из-за ее плеча, обращаясь к Рудо: - За бабой прячешься, слабак? Трусишь вылезти из-под ее юбки и ответить за свои слова? - Я бы посмотрел на нее в юбке! – хмыкнул Рудо, но Милане уже надоело все это представление. Она терпеть не могла вот таких – заносчивых, крикливых, ярящихся по пустякам, легко оскорбляющих и причиняющих боль тем, кто слабее них. Не говоря уже о том, что этот упрямый гном сейчас стоял между Гаярвион и ее троном, по своей глупости и расчетливости присягнув наперснику Врага. И если у него не хватало мудрости и дальновидности, чтобы понимать, какую ошибку он совершил, то следовало ему это продемонстрировать. Дураков надо учить. Ману часто повторяла эту фразу и была совершенно права. Расслабившись, Милана погрузилась в дар Роксаны в собственной груди, в связь, что соединяла ее с Аватарами Создателя. Она делала так уже когда-то, и тогда Хэлла Натиф объясняла ей про садах – способности, что приходили к ведунам, когда те развязывали свои энергетические узлы. Судя по всему, эти самые садах начали открываться и в ней самой по связи с Аватарами, раз уж во лбу чесалось, и она начинала видеть Теней, которых звала к себе Хэлла Натиф. А коли так, то почему тогда не использовать то оружие, которое само шло ей в руки? Тем более, что использовала она его не для самой себя и не в своих собственных целях, а для того, чтобы противостоять Сету. У меня нет ничего, и я ничего не хочу, кроме как спасти этот край для своей Хаянэ. И если я кривлю душой хоть в чем-то, то покарай меня за это, Огненная. На Твой суд и волю отдаю я себя. - Ты послушаешь, что я скажу тебе сейчас, Шираз Нифон, выслушаешь до конца, - заговорила она, чувствуя, как в точке над яремной веной набухает что-то интенсивное, требовательное, настойчивое, как поднимается оно вверх по ее горлу и выливается из ее губ невидимыми глазу золотыми вихрями, и как от звука ее слов что-то в мире медленно и неохотно выпрямляется, становясь на место. – Я расскажу тебе, что на самом деле происходит в этом городе, и потом ты решишь, что тебе делать дальше. Но тебе придется выслушать меня. У них остался всего один день, а в неприступной крепости Озерстраж их ждали Эвилид и Гротан Кравор. Даже если ты не выберешь меня, моя Орлица, я не оставлю тебя одну посреди всего этого. Глубоко вздохнув и мысленно испросив у Грозной силы, она начала говорить.