Танец Хаоса. Поступь бури

Крылья выталкивали Леду все выше и выше, и шум сражения оставался далеко внизу, отступая от нее прочь. Разгоряченное, мокрое от пота тело обхватил холодный ветер высоты, заставив кожу покрыться мелкими мурашками, а сверху на них оседали мельчайшие капельки воды, пока она поднималась к самым облакам. Взрыв должен был разметать их без следа, но лишь размазал по небу над ущельем, будто маленький кусок масла по большому ломтю хлеба. Из-за миллиардов капелек воды воздух вокруг нее казался окровавленным. Зато видно было хорошо. Поднимаясь к уступу, на котором оставила Фаззу Беспалого, Леда смотрела только себе под ноги, не в силах оторвать глаз от того, что там творилось. Разноцветные крылья анай устремились вниз и гасли, как только их обладательницы касались земли, а вместо них вспыхивали другие огоньки – пламя, бегущее по лезвиям мечей, катан и копий, острый морозный лед, покрывающий стрелы и ножи, невидимые чехлы из воздуха, позволяющие острию разить без сопротивления, проникая даже в самый неподатливый материал. Вытянувшись по диагонали между небом и землей, щит из ожившей ночи, вышитый золотой нитью, прикрывал их от вражеских ударов и стрел – это Дочери Земли и Рощи построились в воздухе, уплотнив кожу и закрывая собой перестраивающиеся части. За их спинами садились и макто, опускаясь по спирали, наездники спрыгивали с их спин, выхватывали оружие и бежали вперед, встраиваясь в линии анай. И над всем этим громыхал хриплый, полный голода голос Магары: - СТРОИМСЯ, ДЕВОЧКИ! В ПЕРВЫЙ РЯД КЛИНКИ И КОШКИ, ТАНЦОРЫ ИМ ЗА СПИНУ! ОРЛИНЫЕ ДОЧЕРИ НА ФЛАНГИ, ЛЕЗВИЯ, ЖДЕМ! Взгляд Леды тревожно переполз выше, туда, где ущелье преграждали огромные длинноногие пауки, способные метать камни в высоту с огромной силой. Что ж, не только Магара подготовилась к грядущей битве, Сет тоже времени даром не терял эти тридцать лет. Пауков во время сражений в Роуре не было, и сейчас Леда могла лишь благодарить Роксану за это. Сила удара у них была просто невероятная; на ее глазах одной из сестер Нуэргос оторвало руку метко пущенным камнем, и это при том, что она держалась не менее чем в полусотне метров над землей, куда вражьи стрелы если и доставали, то уже не излете, не представляя особой опасности. Откуда они взялись, Леда до сих пор не понимала. Впрочем, она и не особенно-то смотрела на землю, не ожидая удара оттуда, пока Магара швыряла их на стахов. Они уже начали теснить их к тому моменту, как ударили вельды, и неожиданное появление тяжелых макто из облаков смяло ряды противника и вселило панику в сердца. Стахи позорно бежали, бросая оружие и унося ноги в попытке спасти свою жизнь, и Леда уже почти ликовала, решив, что инициатива в сражении теперь целиком и полностью на стороне Магары. И вот тогда-то небо и пропороли первые брошенные пауками камни. Сейчас этих тварей было примерно семь-восемь десятков, и они, похоже, смекнули, что щит Раэрн и Рощи непробиваем. В бордовых отблесках колышущейся Мембраны было видно не очень хорошо, но она приметила какое-то движение у них на спинах. Кто-то управлял ими, кто-то вроде погонщиков, но более точно Леда не могла разглядеть с такого расстояния. Потому что град камней прекратил обстреливать щит Раэрн, а пауки задвигались, расступаясь в стороны и пропуская вперед по ущелью быстро движущуюся колонну дермаков, с высоты больше похожую на извивающуюся стальную змею. Бхары закрывались со всех сторон щитами, в просветы между которыми щетинились копья. Леда только хмыкнула, качнув головой. Вряд ли это станет особой сложностью для способных уплотнять кожу сестер. - ЩИТ СНИЖАЕТСЯ! РОЩА НА ПЕРЕДНИЙ КРАЙ АТАКИ ПО ВОИНСКИМ СООБЩЕСТВАМ, РАЭРН ЗАКРЫВАЮТ ИХ ОТ ОБСТРЕЛА! Леда невольно кивнула, одобряя план своей царицы. При такой расстановке сил обстрелять их будет невозможно, как и остановить. А там останется только прорваться вплотную к паукам и перебить им сухожилия, выбив из строя. Слой разреженных, размазанных облаков заволок происходящее внизу туманным покрывалом. Теперь это выглядело и впрямь жутко: в бордовых отсветах двигалось море сражающихся, колыхалось, будто волны в шторм, то и дело разражаясь карканьем рогов и криками Магары. Леда с трудом заставила себя оторвать глаза от битвы и оглядеться. Ей нужно было как можно скорее найти разлом, в котором они оставили Фаззу и Наин, что должна была спустить его вниз, как только он зажжет фитиль. Леда смутно помнила, где именно он располагался – они ведь летели днем и со стороны Хмурых Земель, а потом еще долго двигались по тоннелю сквозь скалу. Сейчас все выглядело совершенно иначе, ночь и раскалившаяся докрасна Мембрана сделали свое дело, и пока найти нужное место она не могла. Она взлетела еще выше, стремясь подняться над облаками, и алое зарево осталось внизу, густея и набираясь цвета. Воздух был полон водяных капель, от которых волосы и одежда моментально промокли, а ветер обхватил тело, обратив его в лед. Повернувшись спиной к востоку и бессчетной армии врага, Леда спешно направилась в сторону Хмурых Земель, скользя глазами по каменистому склону и пытаясь отыскать знакомое каменное плато, по которому они карабкались сюда. Оно было где-то в самом начале ущелья, почти что у самой Мембраны, что пылала перед ней алой каплей крови, подсвеченной изнутри пламенем Роксаны. Расстояние и водяная подушка смягчили долетающий снизу звук. Теперь Леда с трудом разбирала слова командующей Магары, цепляясь за отдельные выкрики «В атаку» и «За Натэль!». Все остальные звуки превращались в однотонный мерный гул, будто шум далекой снежной бури где-то за окнами дома. Наверное, она очень долго бесцельно болталась между небом и землей, если бы справа в отдалении вдруг не мелькнул огонек. Он коротко вспыхнул среди угрюмых, укутанных в ночь скал и сразу же погас, но Леде и того было довольно. Изменив траекторию движения, она ушла вправо, держа в поле зрения примерное место, где загорелся огонек. Еще несколько минут полета, и из темноты впереди появился едва заметный силуэт какой-то анай. - Сюда! – издали окликнул Леду знакомый голос, и она почти выдохнула от облегчения, узнав в прячущейся среди теней фигуре Наин. Ноги коснулись холодного камня, и Леда убрала крылья, протягивая встревоженной Наин ладонь. И сухо проговорила: - Меня Магара прислала. Все пошло не так, как мы планировали. Взрывать будем, как только начнется отступление. - Отступление? – нахмурилась Наин. – Какое еще отступление? Вдвоем они зашагали к пещере, чернеющей каменным зевом во тьме впереди. Кряхтя, Леда с трудом протиснулась внутрь и принялась карабкаться следом за Наин по завалившим пол камням, при этом приглушенно пересказывая ей происходящее внизу. Идти в темноте было еще хуже, чем днем, а открывать крылья, чтобы подсветить себе, они не рискнули – отсветы могли заметить со стороны. Так что, еще не дойдя до середины, Леда уже успела отбить себе все пальцы на ногах о проклятые валуны. - Еще и пауки, бхара!.. – в сердцах выдохнула Наин откуда-то спереди. В такой темнотище разглядеть ее не было никакой возможности, так что Леда следовала за приглушенным шорохом ее шагов и поминутно вырывающимися ругательствами. – Что это вообще такое? Откуда они взялись? - Понятия не имею, - пожала плечами Леда. – Но они исключительно эффективны, и нам придется что-то придумывать, чтобы остановить их. Если эти твари все-таки пролезут сквозь ущелье, мы теряем преимущество воздуха. - Вот только этого нам не хватало! – пробурчала Наин. – Будто стахов и гринальд было мало, теперь еще и пауки! Роксана, сколько же еще у него тварей в запасе? - Наин, это ты? – раздался из темноты впереди хриплый голос Фаззы Беспалого. Леда вскинула голову больше по привычке, чем в надежде хоть что-то разглядеть в этом мраке, и вздрогнула, наткнувшись на взгляд двух приглушенно мерцающих глаз. У гномов они, видать, тоже светились, как и у сальвагов. Фазза стоял на фоне пролома в противоположном конце тоннеля, за которым было самую чуточку светлее, и бледно-алые отсветы обрисовывали во тьме его фигуру. - Это я, Беспалый, - отозвалась в ответ Наин, громыхая скальными обломками метрах в пяти от него. – Леда принесла вести. Там внизу какие-то твари, больно смахивающие на огромных пауков. Ты знаешь, что это такое? - Пауков?! Охрани, Каменоступый!.. – потрясенно выдохнул гном, переступая с ноги на ногу. Его тон совершенно не понравился Леде. - Выходит, знаешь, - мрачно констатировала она, останавливаясь и кое-как балансируя на обломках под ногами. - Знаю, - признал гном, зло сплюнув во тьме на землю. – Только понятия не имею, откуда он их взял здесь и сейчас. Эту дрянь последний раз видели во время Второго Восстания три тысячи лет назад. Считалось, что тогда их всех и перебили. - За три тысячи лет можно кого угодно заново вывести, - заметила Леда, и гном во тьме помотал косматой головой. - Ты не понимаешь. Это очень древняя и очень злая сила. Она растет из нор и глубин, из темноты, не знающей солнца, из голода вековечной тьмы. – Голос гнома дрогнул, он сотворил поперек груди охранный символ, и Леде стало не по себе. Но она все равно принужденно усмехнулась, стараясь разрядить обстановку. - Ты сейчас прямо Магару описываешь, когда она не в духе. Я такое порой наблюдаю по утрам, когда она не с той ноги встает. Вряд ли пауки страшнее. Наин напряженно хмыкнула в ответ из темноты, видать ей тоже не по себе было от сгущающего краски гнома. А тот в ответ только еще сильнее насупился, переводя взгляд светящихся глаз с одной из них на другую, помялся еще немного, а затем мрачно процедил сквозь зубы: - Это мы их вывели. - Кто «мы»? – не поняла Леда, моргнув. - Гномы, - отрывисто буркнул Фазза Беспалый. И пока они с Наин пытались переварить полученную информацию, нехотя добавил: - С помощью силы крови. - Зачем вы это сделали? – с трудом находя слова, спросила Леда. – И как они к Сету попали-то? - Мы называли их бдаяг-гуур, руки-кирки. – Слово, которое произнес гном, больше походило на рокот, с которым глубоко в земле трескалась порода. В первый момент Леда и вовсе подумала, что это не он произнес слово, а звук пришел сам, откуда-то из глубин камня под их ногами. – Сделали их, чтобы тоннели рыть. С помощью Энергии Источников и силы крови. - Из чего сделали? – бестолково повторила Наин, кажется, не до конца понимая, о чем вообще говорит гном. - Из камня, - буркнул он, переводя мрачный взгляд на Леду. – Из камня, Теней и железа, как повествуют старые песни. Но когда Врагу обманом удалось заполучить несколько Мастерских, где делали бдаяг-гуур, мы осознали свою ошибку и уничтожили оставшихся. Как и тех, кто знал, как их создать. Это знание запретно и утеряно, а все разработки в этой области запрещены под страхом смерти. - Значит, не все, - мрачно проговорила Наин из темноты. – Я слыхала, бернардинцы говорят о какой-то войне на юге. Мол, гномы непонятно почему с ильтонцами сцепились, а ильтонцы – союзники эльфов. Может, это как-то связано? - Фазза, может быть такое? – взглянула на него Леда. – Гномы могли перейти на сторону Врага? - Нет, - без раздумий твердо отозвался Беспалый. – Фризз Гранитный Кулак упертый старый плут, но он верен своим принципам. Он никогда не стал бы работать с Врагом. Его деда сожрали дермаки во рве, он бы этим не поступился. - Ну так бернардинцы тоже верят, что избирая Антира, мстят за Хаянэ, разве нет? – пожала плечами Наин. – Его могли обмануть. - Чтобы обмануть Гранитного Кулака надо быть самим Господином Лжи! – расхохотался Беспалый, махнув рукой. – А ему путь в наши горы заказан. - Тогда откуда они взялись здесь? – спросила Наин. - Может, какую-то из старых Мастерских запечатали, но не уничтожили, - без особой уверенности предположил гном. - Или способ изготовления воссоздали, - кивнула Леда. – В любом случае, Магара должна об этом узнать. Как и Хаянэ. Какой-то тихий, едва слышный звук привлек ее внимание, заставив насторожиться. Она бы и не услышала ничего вовсе, не побратайся много лет назад с Сейтаром, вождем сальвагов, из-за чего и в ее жилах тоже имелась капля волчьей крови. Шелест воздуха, едва слышный, как бывает, когда большая птица пролетает над уснувшим полуночным лесом, шурша длинными маховыми перьями, чтобы усесться на более удобную ветку. Он долетел с той стороны, откуда они вошли с Наин. - Раз вы сумели их когда-то уничтожить, значит, это возможно сделать, - Наин с ожиданием взглянула на гнома. – Это знание сейчас здорово пригодилось бы Магаре дель Лаэрт. - Это было три тысячи лет назад, женщина! – ощетинился Фазза, глядя на нее так, будто она чем-то его оскорбила. – Ты серьезно думаешь, что я в курсе, как это сделать? Скажи спасибо, я в детстве слушал сказки бабки своей и сейчас вспомнил эту напасть! - Тихо! – шикнула на них Леда, вскидывая руку и прислушиваясь изо всех сил. Ей показалось, или едва слышно прокатился камешек под чьей-то ногой позади них? С другой стороны, войти в расщелину бесшумно было просто невозможно, обломки скал так завалили пол, что сдвигались от каждого шага с тихим скрежетом и стуком. Если бы кто-то полез за ними, это услышали бы все и сразу же. Она обернулась в сторону выхода из пещеры, напряженно вглядываясь во тьму. Глаза не видели ничего, кроме пыльной темноты, кроме затянутого багровой дымкой неба по ту сторону выхода. - Что такое? – едва слышно спросила ее Наин, берясь за рукоять клинка на поясе. Гном рядом тоже подобрался, с тихим шелестом вытягивая из поясной петли короткий метательный топор. - Мне кажется, я слышала шелест крыльев, - одними губами отозвалась Леда, продолжая напряженно вглядываться во тьму за их спинами. Что-то едва заметно шевельнулось по ту сторону провала, а затем раздался громкий свист и резкий вскрик гнома. Скорее по наитию Леда рухнула плашмя на пол, подбираясь так, чтобы не удариться о скалы, и над ее головой свистнуло еще раз, и еще где-то возле Наин. Звякнул металл о камень, выбивая искры во все стороны, тяжело рухнул будто подкошенный Фазза, покатился по камням, съезжая вниз в груде каменных обломков. Леда вжалась в пол, а над головой продолжало свистеть и вжикать раз за разом, да вспыхивать, когда снопы искр вылетали из-под каленых наконечников, бьющих в камни. Она не могла даже головы поднять, чтобы посмотреть, что с Фаззой. Их обстреливали так плотно, словно у входа в пещеру стояло десять человек, меняясь местами, и каждый при этом обладал чудовищной силой рук. Еще несколько мгновений, полнящихся свистом стрел, миновало, и на пещеру пала тишина. Леда даже дышать старалась как можно тише, чтобы ее не заметили среди обломков. Не слышалось и дыхания ее спутников, и оставалось только гадать, прятались они так же, как и она, или уже погибли. Тишину неожиданно разорвал громкий мужской голос, усиленный гулким эхом меж стен: - Видишь кого-нибудь? - Вроде нет, - после паузы ответил второй. – Перезаряди-ка на всякий случай. Мало ли. - Им некуда деться, кроме как в эту щель, остальные склоны без трещин, - проговорил первый голос, а затем послышался громкий мерный треск, что-то щелкало через равные промежутки времени. Голос продолжил: - И вряд ли они пережили бы такой залп. - Если бы у нас до сих пор было единение, все было бы куда проще, - ответили ему из темноты, и в голосе говорящего Леде послышалась горечь. - У нас не было выбора, ты это прекрасно знаешь, - глухо отозвался первый голос через несколько мгновений. – Крол лишила нас этого выбора две с половиной тысячи лет назад, удави ее Змей Цепью Эпох. Леда вздрогнула, услышав знакомое имя, так странно и зло слетевшее с чужих уст. Гринальд стреляли по ним, они как-то выследили их, наверное, по светящимся во тьме крыльям, но тут уж Леда вряд ли что могла поделать. И они говорили о каком-то единении. Что имелось в виду? Единство их народа, уничтоженное когда-то экспериментами Крол, или что-то иное? Механизм в последний раз глухо щелкнул, и голос одного из гринальд удовлетворенно сообщил: - Готово. - Иди, погляди, что там, - приказал второй. - А я тебе посвечу. Мало ли, вдруг, промахнулся. Свет вспыхнул без предупреждения, даже без звука, с каким выбивает искру огниво. Леда зажмурила глаза, гадая, как они сделали это. Мог ли один из них быть ведуном? И если да, то почему они использовали для атаки механизм, а не энергию Источников? Ведь куда проще было просто садануть по ним троим молнией, а не обстреливать темноту, не будучи уверенными в результате. А еще нужно было срочно понять, что делать дальше. Добежать до врагов по этой куче обломанных скал она не могла, как и раскрывать крылья – это было слишком рискованно, горючая смесь могла взорваться от любой искры. Не могла она и позволить им сорвать эту операцию, слишком многое от нее зависело, слишком высока была цена. Подпущу поближе и брошусь на них, - решила Леда, стараясь незаметно подготовиться к броску. Она лежала неудобно – плашмя на животе меж скал, закрывая голову руками. Из такой позы не больно-то быстро подскочишь, чтобы кого-то атаковать. Но если не шевелиться, они могут подойти вплотную, и тогда можно попробовать подсечь им ноги. Алые отсветы пламени приближались, неровно перепрыгивая с одной скалы на другую вокруг них. - Я вижу их! – глухо сообщил один из голосов, и пламя мазнуло, поднимаясь выше. – Вон, смотри! Две отступницы, а с ними… гном, кажется? - Похоже на гнома, - подтвердил второй. Несколько мгновений было тихо, а затем этот же голос проговорил: - Знаешь что, дай-ка по ним второй залп просто на всякий случай. Я не вижу… Громкий вскрик и оглушительный хлопок раздались одновременно, и Леда подорвалась с места, решив больше не ждать. В одно мгновение она охватила взглядом всю картину. Фазза, лежащий между камней со стрелой в правом плече, в левой руке сжимал штуку, которую Ниити Бахтум по прозвищу Моль, называла пугачом. Это была металлическая трубка с ручкой, за которую и держался гном, над трубкой вился едкий синий дым, и это значило, что она уже выстрелила. Леде хватило мгновения на то, чтобы повернуть голову – на противоположном конце тоннеля на пол оседал один из гринальд, держащий в руках какой-то здоровенный тяжелый механизм, из которого торчали по кругу наконечники стрел. Второй с факелом в одной руке и копьем в другой инстинктивно пригнулся от выстрела, присев на полусогнутых ногах. У Леды был один удар сердца на то, чтобы сорваться с места и броситься на оставшегося гринальд, пока тот еще не пришел в себя от неожиданности и не успел выхватить из рук своего поверженного приятеля стреляющую штуку. Она оттолкнулась от пола руками и ногами и бросилась вперед, оскальзываясь на камнях, почти падая, стремительно преодолевая разделяющее их с гринальд расстояние и краем глаза видя, как срывается с места за ее спиной Наин. Гринальд выругался, роняя копье и факел, нагибаясь, чтобы выхватить из рук мертвого собрата оружие. За спиной ее заорал что-то на незнакомом языке Фазза Беспалый, а затем над самым плечом Леды, едва не срезав прядь с виска, свистнул метательный топор. Он не попал в гринальд у входа в пещеру, чиркнул только по скале, возле которой тот согнулся, но это купило Леде еще несколько мгновений, когда крылатый враг отшатнулся от самострела, закрывая голову. Впрочем, они все равно не успели. Бежать по обломкам не получалось, лететь она здесь не смогла бы – слишком узко было. Им с Наин оставалось еще метров десять до входа в пещеру, когда гринальд с натужным вздохом вскинул тяжелую штуку со стрелами и направил ее на них. - В сторону! – рявкнула Леда, бросаясь за ближайший крупный осколок скалы, вжимаясь в него всем телом, когда град из стрел обрушился на них с Наин. Наконечники с грохотом били в потолок и стены, высекая искры, выбивая каменное крошево во все стороны. Пещера наполнилась грохотом, эхо отдавалось от каменных стен. Она вжалась в скалу всем телом, укрываясь от града стрел и молясь Роксане, чтобы Наин осталась жива. До этого бхарского выродка осталось всего-то десять метров, перезарядиться он за это время не успеет. Надо только дождаться, когда он отстреляет все стрелы, а затем броситься вперед и свернуть ему шею, пока своими воплями и грохотом он не привлек внимание всех оставшихся в этом ущелье гринальд. Еще несколько мгновений выстрелы продолжались, а затем послышалось тяжелое дыхание и грохот съезжающих в стороны камней. Леда высунулась из-за скалы, за которой пряталась, как раз вовремя, чтобы увидеть, как гринальд со всех ног несется к выходу из пещеры. - Он уходит, Наин! – заорала она не своим голосом, бросаясь следом за ним. Но расстояние до него было слишком большим, Леда не успевала его догнать. Камни под ногами выворачивались из-под каблуков, ее швыряло из стороны в сторону. Отчаянно зарычав, Леда выхватила из ножен меч, размахнулась и швырнула его вперед, надеясь хотя бы по спине ему попасть тяжелым лезвием, хоть с ног свалить. Гринальд бросился в сторону, роняя тяжеленный самострел и успевая вывернуться из-под ее клинка, громко звякнувшего о скалу возле его головы, а затем выскользнул из пещеры и исчез за поворотом. К тому моменту, как Леда выбежала следом за ним, ей оставалось только оскалиться ему вслед – гринальд был уже метрах в трехстах впереди, мощными рывками крыльев выталкивая себя вперед. Догонять его смысла не было – по опыту она знала, что орлиные крылья куда мощнее крыльев анай, недаром же несколько раз пробовала гоняться с Лэйк наперегонки после окончания Великой Войны. В диковинной штуке, брошенной им в спешке у входа в пещеру, не осталось стрел, чтобы выстрелить ему вслед, а лука у них с собой не было. Так что оставалось только смотреть, как он уходит, скрываясь в бордовых облаках внизу. Тяжело дышащая Наин возникла за ее плечом, глядя туда же, куда и Леда. - Ты цела? – спросила ее Леда, внутренне закаляя себя. Что ж, они с самого начала знали, что битва за Кьяр Гивир будет тяжелой - так и оказалось. Так что рвать себе сердце и стенать от несправедливости собственной судьбы смысла точно не имело. - Цела, - мрачновато кивнула Наин, и Леда обернулась, окинув ее быстрым взглядом. Дочь Огня сжимала правой рукой предплечье левой и скривилась в ответ на ее взгляд. – Так, чиркнуло по руке, только шкуру содрало, не страшно. А вот Фаззе посильнее досталось. - Пойдем, подсобим ему. Еще раз взглянув вслед почти скрывшемуся среди облаков гринальд, Леда отвернулась от выхода из пещеры. Что ж, Милосердной было угодно, чтобы они помучились перед тем, как выиграть эту битву. Как настоящая женщина, Она вообще любила заставлять окружающих мучиться перед тем, как получить заслуженную награду. Магара обожала этот процесс, уверяя, что именно благодаря ему победа приносила столь много сладости, и что не будь препятствий, не было бы и результата, но Леде такой подход был не слишком-то по душе. Она предпочла бы вообще без препятствий, была б ее воля. Для кого-то, может, жизнь и становилась острой лишь в те моменты, когда колебалась на опасной грани, в любой миг грозя опрокинуться в смерть, но Леде и без того было хорошо. Теплый дом, улыбка Фатих, кучерявые макушки детей для нее были куда дороже всех заслуженных и незаслуженных побед, какие только знал этот мир. Впрочем, сейчас до победы было еще очень далеко. Таиться больше смысла не имело – уж наверное этот гринальд быстро растрезвонит по округе, что они втроем засели в расщелине на склоне, и с минуты на минуту к ним пожалуют его приятели. Так что Леда зажгла на ладони огонек Роксаны и присела над брошенным на полу механизмом, рассматривая его со всех сторон. Круглый барабан имел отверстия для толстых коротких стрел, его приводили в движение какие-то хитрые шестеренки и рычаги, со всех сторон накрученные на широкую рукоять, которую нужно было держать двумя руками. Весил он тоже прилично – поднять его одной рукой было проблематично. - Это нужно будет отнести Магаре, - заметила она, не став добавлять «если выживем». Это Наин и без нее прекрасно понимала. - Леда, подойди сюда, - позвала ее Клинок Рассвета откуда-то справа. Опустив на землю тяжеленный самострел, Леда повернулась к ней и нахмурилась. На камнях перед Наин распластался на спине гринальд, широко разбросав руки и подломанные крылья. В груди его виднелось большое обожженное отверстие от снаряда, каким стреляли пугачи, из него на одежду текла алая густая кровь. Но Наин указывала ей не на это, а на его лицо. Полуоткрытые глаза гринальд глубоко запали, их окружали почти черные синяки, как бывает от удара по затылку, белки испещряла кровавая сеточка вен. Лицо его осунулось, высохло, будто он не ел и не пил неделями, губы потрескались и обнажали розоватые от крови зубы в кровоточащих деснах. - Может, цинга? – неуверенно предположила Наин, разглядывая его. - Не похоже на цингу, - отозвалась Леда. Окинув долгим взглядом искаженное лицо своего пращура, она только поморщилась: - Небось, дрянь какую-нибудь с собой сделали, не просто же так Сету служат. Это не так важно сейчас. Нам с тобой надо успеть подготовиться к встрече гостей. - Да уж, - тяжело вздохнула Наин, и они вдвоем принялись карабкаться по обломкам скал в сторону раненого Фаззы. Гном растянулся на камнях на спине, дыша тяжело и часто, держась за пронзенную стрелой грудь. Оперенное древко стрелы торчало опасно близко к ключице, и Леда помянула про себя недобрым словом невезение, обрушившееся на них сегодня. Наконечник, скорее всего, зацепится за кость, если его тащить на себя, вряд ли он вышел с той стороны – тогда Фазза не валялся бы навзничь, будто прилег отдохнуть. - Дай погляжу, - попросила Леда, аккуратно обходя гнома и склоняясь над его раной. Вся куртка у него была в крови, испарина выступила на лбу. - Нечего там смотреть, - прокряхтел он, поморщившись. – Я тебе и так скажу: ничего ты без жреца не сделаешь. Это гномий самострел, у него стрелы зазубренные. Руками не вытащишь. - Откуда у гринальд гномьи самострелы? – нахмурилась Наин, глядя на него. - Видимо, оттуда же, откуда и пауки, - мрачно отозвалась Леда, разглядывая торчащее из плеча гнома древко. Похоже, он был прав, стрела засела очень глубоко, и трогать ее не стоило. Поглядев Фаззе в глаза, Леда честно проговорила: - Тебе придется ждать, пока Магара не протрубит отступление. Только тогда мы сможем тебя отсюда спустить вниз. - Я вообще очень сомневаюсь, что мы уже куда-то спустимся, - криво ухмыльнулся гном, оглядывая их обеих. - Как знать. Я вот умирать не собираюсь, - дернула плечом Леда. Она предпочитала сражаться до конца, ровно до тех пор, пока еще оставались силы. Роксана любила дерзких и безумных, не опускающих рук там, где все остальные давным-давно сдались. Авось еще увидимся с тобой, родная моя! – подумала она, вспомнив небесные глаза Фатих. И повернулась к Наин: – Давай-ка перевяжи руку и собери стрелы из этой штуковины, попробуем перезарядить ее. Наин кивнула ей и неуклюже побрела по камням в сторону выхода, а Леда взглянула на гнома: - Если я дам тебе факел, тебе хватит сил подпалить заряд? - На это у меня сил всегда хватит, - невесело усмехнулся гном. - Ну вот и славно, - подытожила Леда. – А там поглядим, как дело пойдет. Может, и выберемся еще отсюда. Милосердная любит шутить. *** Руки налились свинцовой огненной усталостью, будто в венах у него плескался расплавленный металл, а не кровь. Сердце стучало в висках так громко, что он почти и не слышал тяжелого дыхания, криков, грохота сшибающегося металла вокруг, рева разъяренных макто. Он бил и бил, замахиваясь цепом и со всей силы обрушивая его на головы и плечи врагов, отшвыривая их от себя с сокрушительной силой, ломая их щиты и доспехи. Железная змея из закрывающихся щитами дермаков развернулась в ущелье, перекрыв его для анай и вельдов, встав сплошной стеной на их пути к паукам. С востока к ним бежали и бежали все новые твари, укрепляя строй, углубляя его, и сколько бы анай ни рубили, сколько бы ни рвали макто, сколько ни кололи бы вельды, а только меньше нападавших не становилось. На место одного убитого вставали двое свежих, и даже натиск уплотнивших кожу Раэрн, которых не брали ни стрелы, ни мечи, застопорился, завязнув среди тяжеловооруженных рядов вражьей пехоты. Одно было хорошо: щит в небе держался, и стрелы им на головы падать перестали. Но точно также не могли стрелять и Орлиные Дочери, боясь попасть по своим. Толку не было и от Ночных Лезвий, с их короткими клинками сейчас оставшихся в тылу сражения. В первом ряду стояли Лунные Танцоры, укрепленные через одну Клинками Рассвета и Двурукими Кошками. Между ними мелькали влажными багровыми отсветами кожаные лётные куртки вельдов, впервые в истории этого мира сражающихся плечом к плечу вместе с отступницами. Макто укрепили первый ряд, расположившись через каждые десять метров, выстреливая своими тонкими шеями вперед, хватая врагов, разрывая их на части и отбрасывая их исковерканные тела в стороны. Ульрик нависал над головой Бьерна, шипя и яростно клекоча мокрым от крови клювом. Когда Бьерн не успевал сразить бегущего на него дермака, макто стремительно бросался вперед и пронзал его насквозь. Уже не единожды за последний час он спасал жизнь Бьерну, и тот почти чувствовал затылком озорную улыбку Лейва, передавшего ему своего макто в этот поход. Как хорошо, что тебя здесь нет сейчас, тихо подумал он, на одно мгновение погружаясь в прохладное утро над Роуром, в свежесть весеннего ветра, врывающегося через распахнутые окна в их дом, в шелк простыней, обнимающих их обнаженные тела, в вязкий мед бездонных глаз мужа. А затем очередной удар, едва не отрубивший ему руку, заставил его вернуться в здесь и сейчас. Пока ничего у них не получалось, сколько бы ни орала до хрипоты Магара, как бы ни призывала своих дочерей идти вперед. Дермаки стояли стеной, и добраться до пауков не было никакой возможности. Но и пауки тоже завязли, будучи не в силах что-то сделать с анай, которых прикрывал сплошной щит из Дочерей Земли, зависших в воздухе аккурат над первым рядом атакующих. Атака захлебывалась, превращаясь в кровопролитную и бессмысленную резню. Ему требовалось место, чтобы размахнуться цепом, потому вокруг него и Ульрика образовался небольшой просвет свободного пространства, в который дермаки перли и перли, будто безумные. За его спиной тренькали тетивы Орлиных Дочерей – пользуясь тем же просветом, они обстреливали врага в упор, и Бьерн старался не думать, что будет, если одна из них случайно промахнется. Да и времени у него на это не было. То один, то другой дермак вылетали на него, замахиваясь кривым мечом или длинным зазубренным копьем, и только его собственная сноровка и быстрота Ульрика пока еще позволяли ему остаться в живых. Битва вокруг закручивалась водоворотами, дермаки теснились, наступая на тела поверженных товарищей, кое-как перебираясь через раненых, упрямо наступая и наступая. Хрипло надрывно трубили рога с их стороны, и они будто звери рычали и выли в ответ из-под черных шлемов, закрывающих головы. В очередной раз три коротких и два длинных сигнала прозвучали в узком ущелье, едва не разорвав эхом ушные перепонки Бьерна, а затем строй дермаков разразился ревом и ринулся в наступление, давя и давя, будто сзади что-то выталкивало их вперед, наступало на пятки, кололо в спины. Трое пошли на Бьерна, и он с трудом успел отмахнуться от двоих цепом, пока третьего рванул за шею и отбросил в сторону Ульрик. Но за этими троими сразу же двинулся плотный ощетинившийся копьями строй, и лезвия метили прямо в грудь макто. Да, она была закрыта твердыми чешуйчатыми пластинами, но вряд ли могла выдержать такой натиск. Да и со своим цепом в руках он был эффективен против отдельных врагов, а для всего строя создавал уязвимость и возможность прорваться сквозь линии анай, обойти их с флангов. Облизнув губы, Бьерн свистнул и проревел так громко, как только мог: - Наездники, отступаем! Отводим макто назад! Тронув градину дара Иртана в груди, Бьерн первым попятился, мысленно приказывая Ульрику сделать то же самое. Ящер гортанно закричал, сдал назад, скребя брюхом по земле и яростно рыча на дермаков. Бьерн с трудом удерживал его оттого, чтобы взлететь – в небе ящеры были настолько же эффективны, насколько бесполезны в строю на земле, но сейчас небо было закрыто для них. - НОЧНЫЕ ЛЕЗВИЯ РАЭРН! ЗАМКНУТЬ БРЕШИ ОТ ВЕЛЬДОВ! – проревела Магара, услышавшая его голос. Мимо него вперед сразу же бросились анай, вставая стеной и преграждая дорогу напирающим частям дермаков. Свистнув еще раз, чтобы Ульрик следовал за ним, Бьерн вприпрыжку побежал в тыл, выискивая глазами Магару. Она висела в воздухе в центре строя, разглядывая поле боя, рядом с ней держались ее жена и Боевая Целительница Фатих. Остальных глав сообществ Бьерн разглядеть не смог. Со всех сторон в тыл отступали вельды, таща за собой разъяренных, желающих битвы макто. Бьерн привстал на цыпочки, оглядывая строй поверх голов анай. Несколько уцелевших ведунов все еще сражались, те из них, что были послабее. Стоя между анай, они держали щиты, не позволяя вражеским стрелам и копьям добраться до них. - Магара! – прокричал Бьерн во всю силу своих легких, перекрикивая грохот в ущелье. – Нужно взрывать, Магара! Слышишь? Пора! - МЕМБРАНА ЕЩЕ СТОИТ, - прогремел над строем ответ, и Бьерн выругался сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как ярость начинает закипать внутри. – ВОТ КАК РУХНЕТ МЕМБРАНА, ТАК И ПОГЛЯДИМ, МХАРОН! В голосе Лаэрт клокотало рычание, она явно наслаждалась всем происходящим, обезумевшая от крови и ярости, что наполняла ущелье. Бьерн не раз видел такое, прекрасно знал, как легко можно поддаться безумию мести, каким сладким может быть ее зов, и как слабо человеческое сердце перед ним. И какими слепыми становились одержимые местью люди, Бьерн тоже не единожды в своей жизни лицезрел. А там, за его спиной, сейчас умирали анай и вельды, становясь лишь топливом для ненасытного пламени, что сжигало сердце Магары. Ее нужно было переубедить и заставить отступить, иного выхода в этой ситуации он не видел. Правда, и не до конца был уверен в том, что в мире вообще существует человек, способный переубедить Магару. Но попробовать стоило. Бьерн принялся решительно пробиваться в ее сторону сквозь ряды анай, бегущие на него, чтобы довершить перестроение, стараясь никого не стоптать и не сбить. Как вдруг что-то черное мелькнуло в воздухе справа от него, а затем страшный удар в спину швырнул его на землю. Бьерн ударился грудью и подбородком о камень, успев отвести руку с цепом в сторону и не наколоться на измаранные кровью дермаков шипы. В спине молнией стрельнула боль – его уже били по позвоночнику сегодня, но в горячке боя он не замечал боли, а вот теперь она дала о себе знать. Перед глазами помутилось, и ему потребовалось несколько мгновений напряженной борьбы, чтобы вернуться в сознание и сосредоточиться на происходящем. Вокруг грохотало, исступленно кричали анай, земля подрагивала, будто кто-то огромный бил в нее молотом. Мотнув головой, чтобы согнать последние остатки обморока, Бьерн уперся ладонями в ледяной камень, приподнялся над ним и оглянулся. Внутри что-то оборвалось, будто само сердце перестало биться. Потому что по стенам ущелья вертикально вниз ползли новые пауки, перебирая шишковатыми лапами, торчащими высоко вверх над брюшком. Они же подступали и сзади, со стороны треплющейся будто полотно на ветру Мембраны, окруженные алыми рябящими отсветами. Этот мелькающий свет больно бил по глазам, и смотреть в ту сторону было невмоготу. - РАЭРН! ПЕРЕСТРОИТЬСЯ В ТЫЛОВОЙ ЩИТ! Я ПОВТОРЯЮ: ПЕРЕСТРОИТЬСЯ В ТЫЛОВОЙ ЩИТ! – надрывая глотку, вопила Магара, и анай в небе натужно развернулись в сторону пауков, только те были быстрее. Их было не слишком много, не больше пяти десятков, но двигались они с потрясающей быстротой, стремительные, будто разящие без промаха стрелы. Бьерн услышал глухой звук, больше похожий на тот, какой издает болотный торф иногда, ворочаясь тугими пластами где-то глубоко под толщей черной воды. А затем пауки один за другим начали отталкиваться от стен и прыгать вниз. На мгновение зависали они в воздухе, растопырив четыре пары тонких шишковатых в местах сочленения ног, а затем падали на дно ущелья, выбивая из него каменное крошево. Земля под ним затряслась, и Бьерн с трудом приподнялся выше, заставляя измученное избитое тело принять вертикальное положение. - ОРЛИНЫЕ ДОЧЕРИ! ЗАЛП ПО ПАУКАМ! – кричала Магара, и стрелы со свистом устремились назад, мимо Бьерна, по дуге пролетая над его головой густым облаком, обрушиваясь на пауков. Только им все было ни по чем. Стрелы отлетали от их тел, будто булавки от стены, а сами эти тела, похоже, были каменными, хоть это и казалось вовсе невозможным. Тонкие ноги, как у косиножки возвышающиеся высоко над брюшком, состояли, казалось, из гранитной породы, обросшей кристаллами, заканчивались подгибающимися внутрь острыми железными когтями-косами. Само брюшко больше всего походило на вырубленный из камня кусок скалы без какого-либо намека на голову и с углублением для сидения, в котором устроился наездник. Бьерн сощурился, пытаясь понять, кто были эти самые наездники. Но твари двигались слишком быстро, чтобы он мог это разглядеть. Неуловимое движение справа заставило тело моментально сработать, и Бьерн бросился в сторону, успев отскочить за мгновение до того, как железный коготь вонзился в место, где он только что стоял. Огромный паук навис над ним, его колени торчали на фоне багрового неба на высоте больше трех ростов самого Бьерна, ноги с потрясающей быстротой перебирали по земле, клацая железными когтями. Судя по всему, эта тварь и сбила его с ног несколько мгновений назад. Бьерн вскинул цеп, размахнулся и ударил в ближайшую к нему ногу со всей силой, что еще оставалась в руках. Цеп грохнул в камень, выбив мелкую крошку, в ворохе искр отлетел прочь, едва не вырвавшись из руки Бьерна. Но и паук тоже ощутил удар, слегка просев на переднюю ногу, мазнув брюхом по земле. На одно мгновение он наклонился так, что наездник оказался прямо перед глазами Бьерна, и тот заморгал от удивления. Из каменного массива брюшка торчала только голова в приплюснутом шлеме, заросшая густой черной бородой, все остальное тело скрывалось внутри углубления, под защитой камня, но Бьерну и того было довольно. Гном управлял этой каменной тварью, сомнений быть не могло. Но и долго разглядывать себя он Бьерну не дал. Повинуясь его команде, паук бросился вперед, выставив перед собой железные крюки-когти и выстреливая ими в Бьерна с молниеносной быстротой. Цеп больше не помогал, потому что для удара ему требовалось хотя бы несколько мгновений, чтобы развернуться, а сейчас паук не давал ему даже вздохнуть. Бьерн отпрыгивал и отскакивал, каким-то чудом уворачивался от железных крюков, которые колотили в землю у самых его ног, заставляя ее дрожать и выплевывать во все стороны осколки камня. Атаковать у него никакой возможности не было, только уворачиваться, спасая свою жизнь. Краем глаза он видел, как со спины на паука бросаются две анай, чтобы отвлечь его, но тот с легкостью отшвыривает их прочь своими задними ногами, держась на четырех средних, даже не замедлившись ни на мгновение. Громкий рев послышался над его головой, и откуда-то справа вылетел Ульрик, обрушиваясь на паука всем своим весом. Он ударил как раз в ту часть, которую поддерживали каменные ноги, не имея возможности атаковать, обрушился сверху на каменное брюшко паука, нанося быстрые удары тяжелым клювом в то место, где сидел наездник. Паук подломился под его весом, споткнулся, заваливаясь на один бок, вытягивая вперед передние лапы, и Бьерн понял, что это его шанс. С ревом он бросился вперед, вздымая цеп. Один мощный удар, и ближайшее к нему коленное сочленение паука, обросшее черными кристаллами обсидиана, раскололось, разлетелось на куски, и лапа развалилась пополам, осыпаясь грудой обломков на землю. Паук дернулся, пытаясь подгрести к себе остальные лапы, но Бьерн уже запрыгнул на обрубок разбитой, по верхнему сочленению в два прыжка вбежал на каменное брюшко и изо всех сел вбил цеп в торчащую из углубления в нем голову в шлеме, которая низко пригнулась, чтобы уйти от клюва Ульрика. По телу паука прошла судорога, он рухнул на землю на подломившихся лапах, и Ульрик с ревом оттолкнулся от него, взлетая. Бьерн взглянул в его разъяренные, налитые кровью золотые глаза со сжавшимся в узкую злую полоску зрачком и кивнул, трогая в сердце своем узел связи между ними. Клокочущая ярость доносилась до него со стороны макто, и эта ярость начала заражать и его самого, отчего левую руку ощутимо заколола, задергала по всей длине старая рана. Дикость ворочалась в нем, наполняя вены кровавым безумием битвы. Рывком Бьерн сорвал с пояса кривой рог макто и затрубил в него атаку, повторяя сигнал снова и снова. Его люди должны были видеть его, стоящего на поверженном пауке, должны были видеть Ульрика, висящего в воздухе над ним. Вдвоем с макто наездники могли расправиться с тварью, что для анай была слишком крупной и тяжелой, и Бьерн надеялся, что братья поймут его и его приказ. У него не было ведуна, способного усилить его голос, Ольх погиб еще в начале сражения. Потому он трубил и трубил атаку, обводя глазами поле боя и молясь Орунгу, чтобы вельды поняли его без слов. И они поняли. Пауки метались среди беспорядочно колышущегося моря анай, топча и разрывая их, расшвыривая во все стороны. Отчаянно орала что-то Магара, но из-за грохота собственной крови в ушах и рева боевого рога Бьерн уже не различал ни единого слова. Но он видел, как со всех сторон навстречу паукам устремились макто, переваливаясь по земле, взлетая невысоко, так, чтобы их не достали летящие с востока стрелы, как побежали по земле параллельно им вельды, вздымая копья, ятаганы и цепы. Сжав дар Иртана в груди мертвой хваткой, чтобы Ульрик не взлетел выше необходимого, Бьерн спрыгнул с туши паука и побежал вперед, сквозь колышущееся море анай к ближайшему справа от него. Всю левую руку объяло пламя, она горела, пылала как печка, онемевшая и тяжелая, будто каменная булава. Бьерн позволил себе один взгляд на собственную кисть и убедился в своей догадке – из-под рукава виднелась раскаленная алая кожа на разбухшей руке, и такого цвета она была вовсе не из-за багровых отсветов Мембраны, пульсирующей, будто небо, разрываемое молниями. Ближайший к нему паук крутился на месте, будто волчок, ни на мгновение не останавливаясь. Его две передние и две задние лапы наносили беспорядочные удары во все стороны, с молниеносной быстротой пропарывая воздух, и противостоящие ему анай ничего не могли с ним сделать. Мощь паучьих лап была такой, что просто расшвыривала их в стороны, не позволяя даже парировать удар. А когда одна из них попыталась подкатиться к нему под брюхо, чтобы из безопасной зоны подрубить ноги, паук гвоздем сложился вниз и вбил себя в землю, раздавив тело анай по камням. Красные капли ворохом разлетелись во все стороны, две Раэрн бросились на него сверху с отчаянным криком, пытаясь попасть в наездника. Но длинная тонкая нога паука в воздухе смела их в сторону, отмахиваясь от них, будто от надоедливых мух. - Назад! – не своим голосом проорал Бьерн, бросаясь на паука. За его спиной с шумом взлетел Ульрик, и поднятая его крыльями волна ветра ударила в лопатки Бьерна, швырнула его косу ему на грудь. Анай услышали его крик и едва успели расступиться, когда макто рухнул на паука, терзая его лапами и клювом, широко растопырив крылья и не позволяя боковым ногам ударить Бьерна. Он ощутил толчок в собственной груди и острую вспышку боли макто, когда одна из этих ног пропорола насквозь крыло, завязнув в нем и дергаясь туда-сюда в попытке высвободиться. Ослепленный мукой Ульрика, Бьерн в ярости прыгнул вперед, вздымая цеп двумя руками над головой и обрушивая его на ногу паука. Та треснула, обламываясь ниже коленного сустава, тяжелый железный коготь загремел по камню у него под ногами. Еще одна волна боли прошила Бьерна, и он скорее почувствовал, чем увидел, как Ульрик с трудом отскакивает от паука, волоча левое крыло и яростно клекоча на него. Этот оказался проворнее предыдущего и ждал атаки сбоку, потому умудрился отпихнуть от себя макто острыми ногами. Ящер припал к земле, отползая прочь и шипя, неловко пытаясь сложить раненое крыло, которое ему, похоже, почти не подчинялось теперь. Упираясь поврежденной ногой в землю, паук развернулся к макто, поднимая боковые ноги, чтобы добить его, и Бьерн бросился на него, отвлекая внимание на себя. Дикая рука полыхнула огнем, и он бил, бил и бил, обрушивая цеп на каменные ноги, обламывая их одну за другой. Паук дергался всем телом, кренился, топтался на месте, пытаясь вывернуться так, чтобы достать Бьерна, но тот не дал ему такой возможности. Он бил и бил, пока не переломал три из боковых ног, и когда уже замахивался, чтобы отбить четвертую, паук вывернулся и коленом выбил цеп из его руки. Бьерн закричал от боли, чувствуя, как рвануло плечо в сторону, разворачивая его в инерции. Перед глазами помутилось, и алая пелена дикости застила ему глаза, залила кровью сознание. Он ощутил змею, что поднималась в нем, разгибая одно за другим тугие кольца, готовилась к удару, вжимая голову в тело, чтобы выстрелить в следующее мгновение неотвратимым копьем ярости. И на мгновение стал этой змеей, поддавшись ее злости и власти. Ноги спружинили, выбрасывая его тело вверх, левая рука поднялась для удара. Бьерн ощутил, как полыхает в его груди дар Иртана, как бежит по телу огненная дрожь, собираясь мощью в левом кулаке. На мгновение он замер в воздухе над пытающимся подняться пауком на фоне пульсирующей в десятки раз быстрее ударов сердца Мембраны. И когда он обрушил этот удар на брюшко паука, змея дикости ударила вместе с ним, оскаливая ядовитые клыки. Алая рука врезалась в камень, и тот треснул, будто яичная скорлупа, раскололся, а затем и вовсе рассыпался мелкими осколками, разлетаясь вокруг. Бьерн каким-то чудом приземлился на ноги, умудрившись не поскользнуться на этих осколках, и даже не ощутил боли в своей дикой руке, которая только что одним ударом расколола на мелкие кусочки каменную скалу. Ярость бурлила в нем, затмевая взор, опьяняя, захлестывая его с головой. И гном, упавший на землю вместе с грудой осколков паучьего брюшка, заскулил, завидев его лицо, в панике пополз прочь, пытаясь укрыться от его глаз и его ярости. Бьерн ударил еще раз, ужалил гадюкой дикости, и гном захлебнулся собственной кровью, когда его грудь вдавилась в те же камни, что служили ему укрытием мгновения назад, и сам он застрял меж двух скал, сложенный пополам кулаком Бьерна. Откуда во мне такая сила? Грудь его ходила ходуном, качая раскаленный воздух, будто кузнечные меха. Перед глазами стояла кровавая пелена, через которую Бьерн видел происходящее. Дикость билось в его левой руке, горела в его теле неконтролируемой злобой, стремлением убивать и уничтожать, но он при этом не терял разума и прекрасно осознавал происходящее. Выходит, он подчинил ее себе и теперь контролировал, даже будучи целиком и полностью одержим ей? Вокруг царил хаос. Анай метались среди вспышек Мембраны, которые выхватывали из багровой ночи отдельные мгновения, будто само время обратилось чередой застывших картинок, что менялись так быстро, что глаз едва мог уловить их. Строй давно смешался, и Магара кричала что-то неподалеку, Бьерн слышал ее голос, но не мог разобрать слова. Макто застывшими горгульями кидались сверху на пауков, пытаясь разодрать их когтями, а те били в ответ метко и сильно. С другой стороны ущелья, с востока, давили и давили дермаки. А потом вдруг белизна ударила Бьерна по окровавленным глазам, и он прищурился, не в силах выдерживать интенсивности ее свечения. Он еще успел повернуть голову на запад, туда, где висела закрывающая Кьяр Гивир Мембрана, и увидеть, как она вдруг сжалась в крохотную нестерпимо сияющую градину, мгновение провисела так, выжигая своим светом окружающую ночь, а затем взорвалась в ослепительной вспышке. Свет затопил все, и Бьерн пропал в нем, теряя зрение и слух, ощущение собственного тела. Казалось, свет проникал насквозь через все его тело, на одно мгновение заполнив его целиком, выжигая его до самой последней клеточки. А затем точно так же белая пелена интенсивности спала, оставив фиолетовые росчерки в глазах, сквозь которые медленно проступали детали окружающей битвы. Он моргал, стоя над поверженным телом паука посреди ущелья, на которое медленно опускалась черная, беспросветная ночь. Свежий ветер поднялся среди скал, рванул, не сдерживаемый больше преградой, на запад, взлохматил его волосы, наполнил его голову шепотом. Тысячи голосов забормотали под кожей у Бьерна, захихикали, засмеялись, запели, завыли на самой грани слуха, будто тысячи людей вплотную подступили к его ушам, окружили его со всех сторон. Бьерн вскрикнул, с трудом расслышав собственный голос сквозь какофонию чужих голосов. Бьерн взглянул в черную ночь вокруг него широко раскрытыми глазами, совершенно не понимая, что происходит. - ОТСТУПАЕМ! – заорала не своим голосом Магара, и ее рев на мгновение заглушил тысячи шепотов, терзающих Бьерна изнутри. – ОТСТУПАЕМ! ПОДНЯТЬСЯ В ВОЗДУХ! ВСЕМ В ВОЗДУХ! Перед глазами было совсем темно, и Бьерн вслепую поднес к губам рог макто, выдувая из него сигнал к отступлению. Он загремел вместе с голосом Магары, разносясь по всему ущелью, прокатываясь по нему из конца в конец. Теперь у них было несколько минут на то, чтобы покинуть ущелье и позволить темным войскам наполнить его, будто пена брожения узкое горлышко бутылки. Затем Магара должна была дать второй сигнал, после которого грянет взрыв, и скалы перекроют темным войскам путь на запад. Оставалось только надеяться, что мощи заложенных гномами зарядов будет достаточно. Во тьме вокруг него начали вспыхивать один за другим разноцветные огни – это анай раскрывали крылья, отталкивались от земли и взлетали, устремляясь по приказу Магары к выходу из ущелья. Отсветы от их крыльев оттолкнули прочь беспросветный мрак ночи, и в нем Бьерн сумел разглядеть вельдов, бегущих к своим макто и взлетающих следом за анай, дермаков, пока еще деморализованных взрывом, ослепленных и отступающих, в панике мечущихся среди узких стен ущелья. Пауки топтались на месте, опустив смертоносные когти-косы, пока сидящие в них гномы пытались прийти в себя. Бьерн отыскал глазами Ульрика, ощущая в собственной груди, как ноет его крыло. Кое-как ковыляя и стараясь не беспокоить раненую правую руку, подбежал он к макто Лейва, вскарабкался ему на спину, подбирая поводья и пристегиваясь. - Давай, брат, - приглушенно проговорил Бьерн, сосредотачиваясь изо всех сил на точке Иртана в груди, передавая все свои силы макто через связь между ними. Передавая ему мощь дикости, наполнявшую его жилы. – Нам нужно выбраться отсюда, просто долететь до выхода из ущелья, и все, этого будет достаточно. Давай, брат, давай! Ульрик хрипло каркнул, расправляя крылья, боль стрельнула в левой руке Бьерна, отражая боль в левом крыле макто. Неуклюже заковыляв вперед, он оттолкнулся от земли, забил крыльями, обламываясь на одно из них, спотыкаясь в воздухе и едва не падая. - Давай! – шептал Бьерн, концентрируя всю свою силу на его левом крыле, всю свою мощь отдавая Ульрику, чтобы тот сумел дотерпеть до конца ущелья. – Я держу тебя так же, как ты держишь меня! Мы выберемся! Давай! С трудом хлопая крыльями, подламываясь и крича от боли, макто полетел низко-низко, над самой землей, в сторону выхода из ущелья. Вокруг Бьерна разноцветными бабочками взлетали в небо анай, шумели крылья макто, поднимающихся в воздух, грохотали каменные ноги пауков, но он не обращал на это никакого внимания. Как и на грохот и вой шепотов в собственной голове, сводящий с ума и подавляющий его, заставляя желать лишь одного – лечь на землю, сжимая голову руками, вжиматься в нее всем телом, пока не придет смерть… Мелькнули под брюхом Ульрика разваленные остатки стены, преграждающей вход в Кьяр Гивир, кончик хвоста задел какой-то обломок камня, сбросив его вниз. Ледяной ветер подхватил макто под крылья, помогая ему лететь, помогая держаться в воздухе, и шепоты мгновенно отрезало от Бьерна, отсекло невидимой стеной, оставляя позади. Он глубоко и долго вздохнул, ощущая, как спадает с тела нервное напряжение и дрожь, как медленно отступает колющая боль в левой руке вместе с возвращающейся в глубины его существа дикостью. Вокруг него расцветили небо тысячи разноцветных крыльев анай, и рябая тень отсветов легла на Хмурые Земли под ними, делая их похожими на разноцветные камешки на дне лесного ручья. А на западе поднялся густой утробный гул, нарастая и нарастая, заполняя собой все небо из конца в конец, отражаясь от тяжелой пелены черных туч. Этот гул ударил ему в лицо, заставил Ульрика недовольно каркнуть, вновь сбиваясь с воздушных потоков, и Бьерн не сразу понял, что это такое. Зато когда протяжный звук медленно опал, затихая где-то за горизонтом, ему на смену пришел мерно нарастающий грохот, и вот теперь-то он догадался, что происходит. И невольно улыбнулся, глядя на приближающееся море золотых огоньков, что набирало и набирало ход, лавиной катясь в сторону гор. Бреготт протрубил атаку, Хаянэ повела конницу на Кьяр Гивир.