Танец Хаоса. Поступь бури

Крол украдкой подтянула край перчатки повыше, упрятала его под рукав так, чтобы ткань белой форменной куртки Спутницы лежала внахлест. Она терпеть не могла перчатки, сковывающие ее движения, не дающие ей полной свободы и ощущения окружающего пространства подушечками пальцев, а теперь вынуждена была носить их едва ли не постоянно. И пусть перчатки эти были эльфийскими, из тончайшей кожи почти что неощутимо лежащей на пальцах, все равно их наличие раздражало ее, будто камешек, попавший глубоко в сапог и такой маленький, что сразу не вытряхнешь. Но лучше уж было так, чем когда все вокруг пялились на ее руки, не отводя глаз. Так, будто в этих самых руках было что-то необычное и потрясающее. Да, несомненно, они светились мягким золотым светом, недостаточно ярким, чтобы использовать их как светоч во тьме, но вполне видимым обычным взглядом даже днем. Но и только – во всем остальном никаких изменений Крол не чувствовала, ощущала их ровно так же, как и до Белого Источника, и по большому счету не понимала столь огромного ажиотажа вокруг собственных ладоней. Хорошо хоть, что ты их под перчатки спрятать можешь. У ману вон крылья из-за спины торчат, и их уж точно ничем и никак не прикроешь. Другое дело – почему они вообще начали светиться. Вот этот вопрос занимал Крол куда сильнее на самом деле, и ответа на него она все никак найти не могла. Вольторэ в Асфее осматривала ее руки сразу после случившегося и только плечами пожала, не найдя в них ничего необычного. Смотрела и Найрин, долго, скрупулезно и внимательно прощупывая ее ладони при помощи энергии Источников. Ее вердикт был чуть интереснее, чем в случае с Вольторэ. Руки Крол теперь чем-то отдаленно походили на крылья анай за их спинами - вот, что она сказала, не объяснив, почему так произошло и в чем состояло сходство. Просто теперь их природа была схожа, но это все еще ровным счетом ничего не давало Крол. Только еще больше вопросов порождало. Еще больше ее запутала Заина Росянка, тоже пожелавшая осмотреть ее руки пару дней тому назад. Они как раз гуляли по Дворцу Печали вместе с Китари, осматривали его северную часть, ту, что была направлена в сторону Мелонии. В последние дни что-то начало тянуть Крол туда, будто к сердцу веревку примотали и без конца дергали за нее, понукая ее двигаться. Что-то происходило с Аватарой Ниерой, это Крол поняла очень ясно, ей нужна была помощь, а это означало, что им пора покидать Лесной Дом. В конце концов, не просто же так Вольторэ послала их на подмогу ей, Данка действительно нуждалась в их поддержке. А вместо того, чтобы спешить к ней, они торчали в Ваэнохане, разглядывая сверкающие дворцы и ожидая свадьбы проклятого Ренона, который куда-то запропастился и ни единого раза за все эти дни даже записки им не прислал. Как в воду канул после их попойки в первую ночь, но в общем-то Крол была даже рада тому. Все это время она провела с Китари, наслаждаясь тем, как ложатся косые осенние лучи солнца в мягкий ил на дне ее зеленых, будто нефрит, радужек. Что могло быть нужно человечьему сердцу больше того? И пока они бродили среди тонущего в голубой листве и золоте солнца салемата, Заина уговорила-таки рассеянно глядящую на север Крол дать осмотреть свои ладони, и та подчинилась – больше просящему взгляду жены, чем словам Росянки. - Как это необычно, - пробормотала ведьма, жадно вглядываясь в линии на ее светящейся золотом руке. Они как раз уселись на изящно изогнутую ветвь Аматайэлэфиан, образующую некое подобие лавки для сидения среди белоснежных лоз орхидей, свисающих с других ветвей над их головами – так назывались эти белые, душно пахнущие цветки, которыми так нравилось украшать волосы местным женщинам. Тонкие пальцы Заины ощупывали запястье Крол, проводили подушечками по ладони, едва касаясь, и Крол принюхивалась к ней, пытаясь определить, что чувствует ведьма. Желания в ее запахе сейчас не было, как и намерения обмануть, затянуть в свои сети, только жгучий интерес на грани с ликованием и сосредоточенность, и Крол не слишком это нравилось. От Росянки постоянно тянуло тонким флером фальши, вплетенной в каждое ее движение так туго, что и не отделишь одно от другого, и к этому она успела уже попривыкнуть. Но вот это жгучее желание осмотреть ладони Крол напрягало ее куда сильнее. В том, что у нее здесь свой интерес, Крол не сомневалась ни мгновения. Глаза ведьмы вдруг полыхнули полированным золотом, зрачок вытянулся, обратившись ромбом, и на миг Крол показалось, что ее рыжие густые локоны шевельнулись ожившими змеями, а между пухлых губ стегнул тонкий раздвоенный язык. Чтобы согнать наваждение, она мотнула головой и несколько раз моргнула, проверяя собственные глаза. И почему только ей мерещился истинный облик ведьмы, который ей описывала Вольторэ? Обычные люди видели только изменение формы зрачков и цвета глаз, лишь способные контактировать с энергиями ведуны были способны рассмотреть, как Великая Змея прорастает сквозь тех, кто обращается к ней. Скорее всего, Крол надумала себе того, чего здесь не могло быть. Китари с любопытством склонялась над ладонью Крол вместе с ведьмой, тоже вглядываясь в ее линии. Волосы у нее отросли уже довольно сильно и доходили до плеч, один локон мазнул Крол по щеке золотой куделью. Китари очень шли длинные волосы, куда больше, чем стриженные виски, которые полагалось носить Воинам. - Что ты видишь, зрячая? – спросила жена, с любопытством поглядывая то на ладонь Крол, то на склонившуюся над ней Заину. Помедлив еще несколько секунд, та задумчиво ответила: - Если бы такое вообще было возможно в природе, я бы сказала, что твои руки, Волчица, ощущаются точно так же, как твой малхейн. Что они из одной материи. - И что это значит? – приподняла одну бровь Крол. Прозвучавшие слова поставили ее в тупик, заставив вглядеться в собственную ладонь, сжать ее несколько раз в кулак и расслабить обратно, чтобы удостовериться. Нет, ощущение было совершенно привычным, точно таким же, как и раньше, будто и руки тоже были такими же. - Это сложно объяснить. - Заина выпрямилась, глядя на нее с легкой улыбкой на губах. Глаза ее вновь были обычными, человеческими, а взгляд – заинтересованным, будто что-то в Крол постоянно было источником ее размышлений и внимания. С самого первого мига их знакомства Заина смотрела так, и если поначалу Крол думала, что причиной тому было желание переспать с ней, чтобы набраться витальной энергии, то теперь уже подозревала что-то более серьезное. Ведьма изо всех сил пыталась сделать взгляд равнодушным и едва ли не скучающим, но жадные искры то и дело поблескивали в нем. Да и то, с какой поспешностью сейчас она почти что вцепилась в ладонь Крол, выдавало ее истинные намерения. – У меня есть ощущение некоего… родства между материей твоих рук и твоим малхейном. Будто у них одна природа. - Но разве так может быть? – потрясенно спросила у нее Китари. – Я слышала, что малхейн – это энергетический орган, а руки-то вполне физические. - Если бы они были из энергии, я не могла бы ими ничего удержать, - кивнула Крол, дополняя слова жены и в качестве примера поднимая с лавки возле себя маленький сухой голубок листок лавиана, опавший на белый салемат. Свечение проходило сквозь него, просвечивало его так, будто по другую его стороны расположилась свеча, прокрашивая каждую жилку и клеточку. - Это и верно, и неверно одновременно, - энергично тряхнула своими густыми рыжими кудрями Заина. – Потому что те же крылья за вашими спинами состоят из той же субстанции и при этом прекрасно удерживают в воздухе ваш собственный вес. Поэтому я бы не стала говорить, что малхейн – сугубо энергетический орган. - А что же он тогда? – с интересом взглянула на нее Китари. - Нечто третье, - отозвалась Заина, и Крол вскинула на нее еще более подозрительный взгляд, жалея, что не может вынюхать ее мысли так же, как эмоции. Будто эхом прозвучали в ее голове те же слова, сказанные когда-то Держащей Щит под сводами задумчивой Рощи криптомерий. О том, что жизнь и смерть существуют как противоположности ровно до того мгновения, когда люди позволяют им существовать так. О том, что придет день, когда они сольются, образовав нечто третье, и тогда бытие приобретет совершенно иные черты, иное качество. Заина сейчас говорила не о том, однако слишком уж похоже на то звучали ее слова. – Малхейн, как и остальные шесть узлов, образуют тонкое тело любого сознательного существа, благодаря которому его дух и его материя связываются и могут взаимодействовать напрямую. Они – причина и следствие нашей свободы воли, нашего права выбирать, строить собственную судьбу и мыслить собственную жизнь, чего лишены все остальные животные. Можно сказать даже, что узлы – это новые органы, возникшие у сознательных существ в процессе их приспособления к окружающему миру, как густой мех и острые когти у хищников, что живут в горах, например. И они являются непосредственной частью наших тел, без них невозможно функционирование всего нашего организма. Если бы их не было, вы не смогли бы думать, чувствовать, переживать и осознавать вещи так ярко и четко, как вы это делаете. Поэтому вряд ли их можно назвать сугубо энергетическими органами, раз уж без них ваше тело не смогло бы существовать, и вы сами стали бы зверьми, слепо подчиняющимися лишь воле Великой Матери и закону собственного существования. - Но при чем здесь мои руки? – нахмурилась Крол. Заина кокетливо улыбнулась ей из-под плавного изгиба рыжей пряди. И вновь в ее запахе зазвучали нотки жадного интереса, который Крол совсем не понравился. - Пока не знаю, Волчица. Но мы можем выяснить это вместе, если ты расскажешь мне больше о том, как вы получаете крылья. - Я уже говорила, я не жрица и не ведьма, я не больно-то много знаю о том, - уклончиво отозвалась Крол, и взгляд Заины стал еще более внимательным. – Все, что я могла о том рассказать, я тебе уже рассказала, зрячая. - Что ж, рассказанного тобой слишком мало, чтобы я могла сделать какие-то выводы, - очаровательно улыбнулась ей Заина, и раздражение поднялось в ее запахе вперемешку с досадой. - Может, когда припомнишь что-то еще, я тоже сумею сказать больше. - Но это и правда все, что мы знаем, зрячая, – совершенно не заметив притворства в ее словах, честно ответила Китари. – Неужели у тебя нет никаких предположений о том, как все это может быть связано друг с другом? Скажи хотя бы то, в чем не уверена до конца – этого уже будет очень много. Иногда, сама того не понимая, жена попадала аккурат в ту слабую точку, куда действительно стоило бить. Потому что сейчас она загнала Заину в угол, и теперь та вынуждена была прямо ответить на вопрос. Не кривлялась бы и не изображала приязнь к ним, может, и смогла бы развернуться и уйти, но слишком уж долго она притворялась, чтобы потерять все завоеванные позиции. И запах недовольства в купе с поджатыми губами ведьмы показали Крол, что в своих предположениях она была права. - Ваши крылья – это самая любопытная вещь, которую мне доводилось наблюдать, - заговорила она, бросив на Крол колючий взгляд. – Фактически, это энергия, которую вы тянете через ваш малхейн и используете для того, чтобы держаться в воздухе. Энергия, не имеющая ничего общего с витальными или ментальными силами, которые пьем мы, или энергией Источников, которую используют Жрецы и Анакана. – Помолчав, она добавила так, будто через силу заставляла себя разжимать челюсти: - И я не считаю, что это расовая особенность, как песнь камня у гномов, например, пусть многие из нас в этом уверены. - А что же это тогда? – затаив дыхание, спросила Китари. На этот раз Заина молчала еще дольше, взвешивая следует ли отвечать или нет, но в конце концов все-таки проговорила: - Я могу ошибаться, но мне кажется, что эта сила идет напрямую от Великой Матери. Это всегда считалось невозможным, потому что обычно Столпы Мира и его Создатели не вмешиваются в события, что разворачиваются в нем, ибо это нарушает ими же прописанный закон. Но слишком многое указывает на то, что в этой ситуации именно так дело и обстоит. И, судя по всему, сила эта не может считаться расовой особенностью анай. Потому что я уже не единожды слышала от других и собственными глазами видела ее проявления, с анай не связанные. Ею владеют Аватары, одна из которых человек, Светозарная Лиара – Первопришедшая эльфийка. Значит, эта сила доступна тем, кто зовет ее, а не тем, кто рожден с ней в крови. И что до нее может дотянуться каждый, если захочет того. Что-то алчное прозвучало в ее голосе, глаза неуловимо блеснули, и Крол вновь напряглась, присматриваясь к Росянке. Судя по всему, она очень жаждала этой самой силы, но пока еще дотянуться до нее не смогла, наверное оттого и проявляла повышенный интерес к ним с Китари. И Крол встревожила мысль о том, что она сотворила бы, достанься в ее руки сила Великой Мани. В Вольторэ она была уверена, как и в Светозарной, как и в Черном Ветре – в их помыслах не было дурного, и силу они не стали бы использовать в своих корыстных интересах, - а вот в сидящей перед ними ведьме – нет. Да и вообще могла ли эта сила прийти к таким, как она? Ведь Великая Мани не терпела притворства и фальши, не выносила лжи. И Крол очень сильно сомневалась в том, что человек с эгоистичными намерениями смог бы ее получить. С тех пор Крол нет-нет да и возвращалась мыслями к тому разговору, пытаясь понять, что имела в виду Заина насчет ее рук, о чем она не говорила. Если малхейн, крылья и ее ладони имели одну и ту же природу, что это значило? Что Великая Мани теперь стала частью тела Крол, непосредственной и неотъемлемой частью? И если да, что ей было с этим делать? Как это могло помочь им всем? Пока что это только создавало трудности, заставляя ее постоянно ощущать напряжение. Другие люди узнавали ее издали по этим самым рукам, таращились на них и обращались с ней, будто с живым божеством, разговаривая приглушенными голосами в ее присутствии и без конца кланяясь. И каждый раз она ощущала себя не в своей тарелке - потому что они видели в ней что-то куда большее, чем она являлась, и ждали от нее тоже гораздо больше, чем она могла бы дать им. Так ты себя чувствуешь, Вольторэ, когда они пялятся на тебя со всех сторон? – с внезапной горечью подумала Крол, прекращая наконец теребить перчатки усилием воли. Должно быть, так оно и обстояло на самом деле. И вряд ли Аватаре легко давалось все это выдерживать изо дня в день. Теперь Крол внезапно поняла ее как-то глубже, как-то четче, чем раньше. Потому что смогла разделить с ней один опыт. - Все в порядке? – приглушенно спросила ее Китари, с тревогой заглядывая в ее лицо. Крол поняла, что хмурится, и силой согнала с лица это выражение, тепло улыбаясь ей в ответ. Не стоило пугать ее и заставлять думать о плохом. Тем более, что толку от таких размышлений и вовсе не было. - Конечно, котенок, - отозвалась она, мечтая покрыть поцелуями ее бездонные небесные глаза. – Не тревожься. - Как приятно знать, что этим утром вы, мои дорогие Спутники, беспечны и счастливы, как котятки! - едко проговорил стоящий перед ними Ренон, и Крол мрачно вскинула голову, глядя в его тощую спину, покрытую черной курткой. – Именно в таком состоянии и стоит заключать союз со злейшими коварными врагами, которые только и ждут того мгновения, когда мы расслабимся, чтобы вытрясти из нас все потроха. – Обернувшись через плечо, он одарил Крол своей ослепительной белозубой улыбкой. – Особенно в этой ситуации я рад за тебя, моя фиалка. Ты же так долго к этому шла! Крол заскрежетала зубами, с трудом удержав проклятия при себе. Сегодня утром эльф был куда поганее обычного, буквально исходил ядом в каждой произнесенной фразе и пах такой яростью, что у Крол оттого в носу кололо. Он ворвался в их комнату на рассвете, переполошил их обеих, заставив одеваться в спешке, не позволил даже перекусить и сделать глоток воды. А затем, едва не пиная в спину, пригнал их сюда – на широкую площадку перед Дворцом Печали, в которую упиралась винтовая лестница из салемата, вьющаяся вокруг его ствола. Здесь их уже ждали разодетые в белоснежные одежды бессмертные, что держали в руках личный стяг самого Ренона – Золотого орла на синем фоне, а также изображение Огнегривого льва, вставшего на задние лапы и оскалившегося в рычании на белоснежном фоне. Судя по всему, это был флаг Речного Дома. Миновало уже несколько часов, как они топтались перед дворцом из салемата без дела и ждали прибытия Первопришедших, которые все не спешили с визитом. Ренон становился все злее и мерзее с каждым часом, Крол все сильнее хотела есть, наемники ворчали все громче и громче, что толку им здесь находиться и вовсе нет никакого. Вдобавок Заина выглядела разъяренной и обиженной, поджав губы и постукивая ногой по полу из салемата у них под ногами, на расспросы отвечала сквозь зубы и в спину Ренона таращилась так, будто надеялась дыру в ней просверлить. Одним словом, утро у них у всех не особенно задалось. Вряд ли такое настроение подходило для свадьбы или уж тем более для равноденствия. Крол прикрыла глаза, вспоминая, как дома, в Сол, праздновали это праздник. Огромные бочки с пивом выкатывали на Плац, выносили и расставляли на нем тяжелые дубовые столы и лавки. Запах жарящегося на углях мяса наполнял осенний воздух, столы ломились от овощей свежего урожая, румяных караваев хлеба, засоленной с лета рыбы. Ремесленницы в эту ночь плясали до самого рассвета, славя Хлебородную, и дурным считалось перечить им или не выполнить их просьбы, о чем бы они не попросили. А еще вспомнилась Саин, которая любила этот праздник превыше других, считая его своим собственным. И то, как она развлекалась в тот день, пользуясь полной своей безнаказанностью. Как заявляла Крол, что ныне лишь Артрена владеет ей, а значит, она вольна сама выбирать, с кем разделит сладость длинной осенней ночи. Как танцевала у костров, порхая из одних рук в другие и смеясь, глядела на Крол насмешливыми черными глазами. И как до самого рассвета давилась Крол яростными слезами под стенами ее дома, за которыми кто-то другой ласкал ее тело и пил ее сладость, и уйти было нельзя прочь, и ворваться в дом тоже – потому что Саин приказала ей ждать под окнами, как в броню завернувшись в силу своего права Ремесленницы. Будь ты проклята за все, что сделала со мной. И будь проклята я, позволившая тебе сотворить все это. Крол изо всех сил сжала зубы, заставляя картины прошлого уйти прочь, отпихивая от себя стыд, и боль, и вину, и еще тысячи чувств, что черным вихрем поднялись внутри при воспоминании об этой женщине. Китари вновь с тревогой взглянула на нее, и Крол смягчилась, улыбнувшись ей со всей нежностью, что сейчас наполняла ее сердце. Не имело никакого значения прошлое, оно не могло пятнать своими грязными пальцами ее настоящее, полное света глаз этой неземной девочки. Крол не должна была позволять ему портить это. Я никогда не отдам тебя всему этому. Я не позволю этому коснуться тебя, моя рассветная. Клянусь. - Милый, я бесконечно рада за твое счастье и готова с тобой его разделить, но быть может, мы встретим твою суженную внутри дворца? – натянуто спросила Заина, разглядывая Ренона, что будто бы врос в землю перед ними черной скалой, не шевелясь и не оборачиваясь. Вот уже два часа стоял он, не шелохнувшись, на одном месте и не сводил глаз с запада, будто вбитый в землю кол. И пусть все они уже разбрелись по площадке в разные стороны, - наемники сидели на земле, Заина как кошка растянулась на лавке неподалеку от подъемника, а они с Китари отошли к парапету и прислонились к нему, - сам эльф не сходил с одной точки и за два часа даже не переменил позу, глядя лишь вперед. В ответ на ее слова он шумно втянул носом воздух и выдохнул, расслабляя плечи. А затем вновь обернулся, поглядев на нее через плечо и улыбаясь. И улыбка эта куда больше походила на оскал, чем на проявление приязни. - Дражайшая моя подруга, видишь ли, я просто не могу встречать свою суженную здесь в одиночестве. Прежде всего, потому, что не хочу оскорблять нашу с тобой многолетнюю и преданную дружбу. Ведь кто, как не ты, должна передать меня ей из рук в руки как переходящий приз. Мне казалось, ты будешь взволнована и обрадована подобной возможностью. - Мне это очень льстит, разумеется, но я предпочла бы потратить это утро иначе, милый, - ледяным голосом отозвалась Заина. – В вашей библиотеке отыскались кое-какие любопытные книги, и… Она осеклась на полуслове, потому что именно в этот момент до них дошла волна чего-то, напоминающего ветер, пробежавший беспокойными пальцами по замершим от долгого предгрозового томления листьям. Невидимая волна заставила Крол встрепенуться, волоски на ее загривке поднялись дыбом от незнакомого ощущения. Китари рядом тоже замерла, прислушиваясь к иному, глядя в пространство перед собой. - А вот и наши дорогие гости! – оскалился Ренон еще шире. – Идите ко мне, друзья мои, пришло время поприветствовать тех, кого мы все так долго и так горячо ждали! Вздохнув, Крол отлепилась от парапета и нехотя подошла к эльфу, становясь за его плечом. Возле нее недовольно ворча, столпились и наемники. Заина, цыкнув и картинно закатив глаза, встала по другую сторону. А Китари вплела свои пальцы в ее, заглядывая ей в глаза и улыбаясь с любовью и поддержкой во взгляде, и Крол в который раз уже ощутила стыд оттого, что вечно становилась для нее обузой. Тебе приходится копаться со мной, как с каким-то больным щенком, нуждающимся в ласке. Как я устала от этого! - А теперь слушайте, - тихо заговорил Ренон, и его сосредоточенный тон так сильно отличался от едких комментариев, звучащих на протяжении всего утра, что Крол невольно подалась вперед. – Одна сюда прибудет Ахель или в сопровождении брата Эдавара, это неважно, они оба одинаково опасны. Вот они-то не только услышат в ваших словах в десять раз больше того, что вы в них закладывали, они даже по движению ресниц смогут узнать о вас все, о чем вы даже подумать-то боялись. Больше того. Их дорогой батюшка славится тем, что воздействует на своих поданных ментальной волей, заставляя их думать и делать то, что ему угодно. Полагаю, отпрыски в этом плане не сильно далеко ушли от него, так что не попадайтесь им под ноги и вообще старайтесь держаться от них подальше, иначе рискуете уже никогда не выбраться из сетей Речного Дома. - Вот ведь бхара!.. – проворчал под нос Кадиль Медведь, сморщившись и мотнув головой, и Ренон тихо кивнул ему: - Она самая, мой дорогой друг. Однако и их можно обыграть. Раз уж мой дражайший дядюшка сделал меня разменной монетой, давайте же продадим меня подороже в таком случае. И торговаться тоже будем все вместе прямо за праздничным столом, чтобы у них не было возможности выловить вас поодиночке и вытрясти все бесплатно. Поэтому не разлучайтесь весь вечер, держитесь вместе и не отходите друг от друга ни на шаг. Я ясно выразился? - Как скажете, милорд, - недовольно буркнул в ответ Медведь, выражая общее мнение. Вторая энергетическая волна пришла со стороны, вновь заставив их всех передернуться. На этот раз едва не подбросив над площадкой из салемата. Джонай тихо выругался сквозь зубы, недобрым словом помянув бессмертных. - Теперь об условиях торга, - еще быстрее заговорил Ренон так, будто боялся, что не успеет выговорить все. Крол только поморщилась. Два часа топтались тут без дела, за это время он мог бы им без спешки дать все необходимые инструкции, а не вываливать все в последние несколько секунд как ведро с холодной водой на голову. Но разве же Ренон когда-нибудь действовал иначе? – Наше условие – совместный удар по Лонтрону, это то, что мы должны выбить из них любой ценой. Каждый из вас в этой сделке будет представлять одну из заинтересованных сторон. Ты, Заина, будешь настаивать на ударе по Великому Жрецу от имени ведунов юга. Давно уже пора уничтожить Церковь, Вольторэ только о том и говорит. Вот и передашь ее позицию эльфам. - С удовольствием, мой дорогой, - прищурилась Росянка, и от нее резко запахло злорадным удовлетворением. - Вы, мои соратники по ремеслу, напомните им о том, что Джен Итур Вануэль – это наемное сообщество Лонтрона, и что даже его представители желают крушения Великого Жреца, - Ренон оглядел всех троих мужчин, и те в ответ ему согласно кивнули. – Хотят его и вольные земли юга, находящиеся под рукой Аватар. И южане готовы оказать эльфам поддержку в штурме Ивиса и Васхиля, забыв старую рознь и былое недоверие. Мы не единожды сражались вместе против общего врага, пришло время вспомнить те дни. - Мы только за, милорд, - согласно покивал Гелен Длиннорукий, возвышаясь над головами двух других мужчин. Ренон повернулся к ним с Китари и оскалился очень и очень недобро. И Крол совершенно не понравился запах предвкушения, окруживший его. - А пока ведунья предлагает им помощь, а наемники взывают к их гордости, вы, мои небесные, будете угрожать. – Крол моргнула от удивления, а Китари вытаращилась на него во все глаза, и Ренон с усмешкой пояснил: - Пряник никогда не работает без кнута, можете мне поверить. Отпрыски Себана будут пытаться получить все и бесплатно, вы должны показать им, что у Аватар достаточно сил, чтобы диктовать свои условия, а не просить о союзе. Вы убили Отчаянье, вы превозмогли Мировых Столпов, по мощи в глазах эльфов вы сровнялись с Аллариэль и Налеаном, а потому вам стоит приказывать, и приказ ваш должен быть выполнен. Вы потребуете для Аватары Лепесток Фаишаля в качестве знака доброй воли и дружбы, и они вынуждены будут его отдать. А за это вы пообещаете Себану защиту от Гротан Кравор. - Ты с ума сошел? – Крол взглянула на него, как на одержимого. – Какую еще защиту? У нас другие дела, Ренон! Нам к Данке надо, мы не можем торчать возле Себана и от кого-то там его охранять! Нас ждут в Мелонии. - Ну давай же, фиалка, не разочаровывай меня, ты же вроде поумнела, - раздраженно отозвался эльф, и в этот момент третья волна дрожи сотрясла их всех, напоминая о том, что время вышло. Он заговорил еще быстрее, понизив голос, чтобы другие не слышали, почти что впечатывая слова в память Крол: - Естественно, мы пойдем в Мелонию, а не в Речной Дом! И обещание ты даешь не от своего лица, а от лица Аватары, значит, ей и разбираться с тем, кто в итоге будет защищать их Владыку. Что же до него самого, то Себан обладает властью над ментальными мирами, в которых правят хасатры, но над ними он не властен, а значит, уязвим. И скорее всего, в Васхиле тоже находится кто-то из Ходячих Грехов, раз уж даже в захудалый Асфей послали одного. И он выйдет против Себана в битве, которую ему не выиграть, ставкой в которой станет весь Речной Дом. Значит, Себану понадобятся гарантии, что кто-то защитит его от хастары и не даст лишиться власти. Так что используйте свой шанс, раз уж вы Первые Спутницы! Не просто же так вас Вольторэ на все это подписала. Ярость взметнулась внутри, вызывая дикое желание хорошенько смазать этому нахальному наглецу по роже, и Крол заскрежетала зубами, мрачно глядя на него. Он был прав, сожги его Роксана, во всем, что говорил, и хитер как лис – этого никто не отнял бы. Но то, что он уже двадцать раз заслужил хорошую взбучку за свой длинный ядовитый язык, тоже никто не стал бы оспаривать. И самое поганое – она не могла эту взбучку ему устроить за мгновения до прибытия проклятых бессмертных из Речного Дома, и оставалось только зубами скрежетать от ярости. Проклятый эльф! Ну погоди, вот выедем мы в лес, там уже по-другому поговорим! - А теперь сделайте милые лица, господа, дамы и фиалка, - отворачиваясь от них, посоветовал им Ренон. – Мы же должны показать нашим дорогим гостям, как мы рады их приходу сюда! Крол намертво сжала зубы, заставляя рычание застрять в собственной глотке и не вырываться наружу. Не реагируй на него. Просто не реагируй. Это же бхарский Тваугебир! Он только и делает, что провоцирует и бесит всех, глупо на это вестись. Только рычание буквально раздирало ее изнутри, и вряд ли какие-либо доводы разума смогли бы ее успокоить сейчас. Энергетическая волна поднялась издали, нарастая и нарастая, колебля пространство вокруг них. Что-то приближалось к ним издали, и Крол ощущала, как усиливается присутствие – будто вода, что наливается в ведро, все ниже и ниже отжимая своей тяжестью держащую его руку. А затем вдруг ствол лавиана впереди, у самой арки вьющейся вокруг него лестницы, пузырем вздулся наружу, и из него на тускло светящийся салемат шагнула первая фигура. Потрясенный вздох Китари рядом отразился удивлением в зеркале души самой Крол. Она слышала, что эльфы могут так делать, но еще никогда не видела собственными глазами. Высокий мужчина в длиннополой кольчуге поверх серого кафтана и серых же штанов, тонкой, будто нательная рубаха, шагнул вперед, сжимая в руке длинную нагинату с затейливой резьбой по древку, нагнул перед Реноном голову, увенчанную тонким серебряным обручем с широкой носовой стрелкой. Следом за ним выступил второй, держащий в руке флаг с Огнегривым львом, и третий – с Золотым орлом. Четвертый замкнул ряд, а затем они расступились в стороны, и из-за их спин из ствола вышли двое, синхронно шагнув на площадку из салемата. Они неуловимо походили друг на друга, как могут походить только очень близкие родственники. И не только чертами лиц, но еще и холодностью морозного зимнего утра, навсегда сковавшего их эмоции и безвозвратно раскрошившего их в мелкую ледяную пыль. Зимние ветра дохнули в лицо Крол, когда взгляды наследников Речного Дома поднялись на нее – одинаково стальные, как тяжелое низкое небо, одинаково равнодушные и закрытые. И эмоций в их запахе она вынюхать не смогла. Вообще никаких, отчего впервые в жизни ощутила растерянность – нос никогда не подводил ее в такой ситуации. Неужели наследники Речного Дома и впрямь не испытывали эмоций как таковых? Или так надежно прятали их – и если да, то как? Даже ведьмы не умели делать того, это Крол знала наверняка. Эдавар был высок почти так же, как ману, тонок и строен, а спину держал так прямо, будто в любое мгновение боялся переломаться пополам. Волосы у него были темно-каштановые, скрепленные лентой на затылке, а ниже свободно разливающиеся по плечам, и выглядели так, будто все утро он провел, расчесывая их. На фоне темных прядей ярко выделялся тонкий серебряный обруч, венчающий лоб прозрачным кристаллом между бровей, будто углем намалеванных на алебастровой, неестественно белой как у мертвеца коже. И рот у Эдавара тоже был неприятным – совсем узкий и безгубый, как у змеи, больше похожий на прорезь на куске белого полотна. Крол весь он с ног до головы напомнил сухой стебель болотной травы, покрытый изморосью, – только коснешься и сразу порежешься, но даже и не заметишь того на лютом холоде, пока кровь не окрасит кожу в алый. Впрочем, сестра-то не сильно отличалась от него. Ахель была ниже и еще тоньше, будто веточка клена, протянутая к ледяному ветру и безжалостной стуже. Прямые золотые локоны лежали на ее плечах, спускаясь до талии, столь тонкой, что ее запросто можно было обхватить двумя руками. Из-под белоснежного одеяния, стекающего с ее плеч шелковой волной, виднелись запястья, белые и худые, отчего-то напомнившие Крол выбеленные временем птичьи кости. На правом посверкивал серебряный браслет с ниткой лабрадоров, казавшийся таким громоздким на фоне ее ладоней, что, казалось, кости ее сейчас не выдержат и с тихим хрупаньем переломятся пополам под его тяжестью. Еще один лабрадор виднелся между ее бровей в серебряном обруче, вертикальный и вытянутый, будто око, какое татуировали себе Способные Слышать. И взгляд у нее был под стать им – тяжелый, совершенно бездушный, холодный и изучающий. Крол непроизвольно вскинула голову, когда он на несколько мгновений задержался на ней, обмеряя с ног до головы, оценивая, взвешивая. На нее смотрели, как на выставленную на торжище лошадь, высматривая все достоинства и недостатки, ее едва ли не насквозь просвечивали в попытке выявить ее слабые места. Да уж, Первопришедшие и впрямь разительно отличались от населяющих Ваэнохан эльфов, далеких и задумчивых, неземных, но все же смешливых, легких и радостных, будто мотыльки. Те же, кто стоял перед ними сейчас, воплощали собой застывшее неумолимое время, острое, будто клинки, тяжелое, как кара. - Под светом Ваэнафилен в нежности объятий Аматайэлэфиан приветствуем мы своих Первопришедших братьев, - заговорил Галаим, тот самый эльф, что встречал и их на пороге Дворца Печали когда-то. Он ступил вперед, церемонно поднося Ахель и Эдавару серебряную чашу с водой на вытянутых руках. Еще двое бессмертных выступили из-за его плеч, протягивая им белые полотнища. - Добро пожаловать в Думан’Кевир, Дворец Печали, и да не познаете вы ее здесь никогда. - Благодарю. – Вот и все, что сказал на это Эдавар, не отводя прямого тяжелого взгляда от Ренона. Тот смотрел в ответ, так же прямо, будто они убить друг друга намеревались, а не породниться. Первопришедшие неторопливо омыли руки и лица в полной тишине, и все это время Ренон ждал, глядя на них и не мигая, будто змея. Воздух едва не трещал от напряжения вокруг них, напитанный неприязнью, и Крол в который раз уже за это утро подумала о том, что пора убираться отсюда. Ей уже до смерти надоели все эти сложности и дрязги, что вечно окружали Тваугебира, все его бесконечные тайны, игры и замыслы, в которые он никого не посвящал. А теперь к этому добавились еще и эти двое, которым Крол должна была от имени Вольторэ наобещать одна Роксана знала чего, а потом уйти, не выполнив свое слово. И все это для того, чтобы Ренон оказал им помощь, которую они и без того могли от него получить. Раздражение внутри заворочалось еще сильнее, потряхивая ее изнутри, и Крол мрачно уставилась в спину Тваугебира. Как жаль, что они не могли уйти отсюда прямо сейчас. Быть может, все-таки существовал какой-то способ найти Фаишаль посреди Годваг Гивир без его помощи и участия? Прямо сейчас Крол была почти готова рискнуть это сделать, несмотря на все, что слышала об этом месте. Галаим отступил назад и в сторону, почтительно склонив голову и освобождая место для Ренона, и теперь Первопришедшие оказались аккурат напротив него. Крол показалось, что сам воздух между ними замерз, обратившись в вековечный ледник, пока они молча буравили друг друга глазами, не произнося ни слова. Эльф кипел от ярости – ее запах буквально душил Крол, заставляя ее нос невыносимо чесаться, а вот Первопришедшие по-прежнему не ощущали ни единой эмоции или тщательно маскировали их каким-то неведомым ей образом. Медленно-медленно, будто все свои силы тратил на то, чтобы это сделать, Ренон раздвинул уголки губ в нечто, что должно было напоминать улыбку, и Крол непроизвольно передернуло. Они с Миланой когда-то рисовали подобные рожи на окнах Дома Дочерей, а потом врали его обитателям, что это неупокоенные души тех детишек, до которых добралась в ночи Седая Вира. - Добро пожаловать в Ваэнохан, мои дорогие брат и сестра, - Крол даже представить себе не могла, что столько яда можно вложить в несколько простых слов. – Поющий Утренней Звезде приветствует вас. - От имени Хранителя Вод Владыки Себана и всего Эллагаина мы приветствуем наших Высоких братьев в их Лесном чертоге. Да будет свет Утренней Звезды вашим путеводным огнем. Голос Эдавара был под стать ему – чистый и холодный, будто горный ручей, и звучал ровно столь же равнодушно, сколь ядовито голос Ренона. И вновь ни единой эмоции не проскользнуло в его запахе, хоть такого просто не могло быть – чтобы кто-то сумел проигнорировать все ехидство, вложенное Тваугебиром в приветственную фразу. - Прошу вас присоединиться к нашей трапезе и песням под сводом наших чертогов, и пусть печаль никогда не коснется ваших сердец в этих стенах, - безукоризненно проговорил Ренон, но слова его звучали так, будто он осыпал самыми черными проклятиями день, в который наследники Речного Дома родились на свет. Слегка отступив в сторону, он медленно повел ладонью на стоящих за его спиной Спутников. – Позвольте представить вам также посольство Аватар Создателя, почтившее своим присутствием этот тихий край. Перед вами Навитайэ и Даганалин, Говорящая с Тенями Заина, прозванная Росянкой, а также доблестные Спутники из числа Джен Итур Вануэль – Кадиль Медведь, Гелен Длинные Руки и Джонай Гернен. Следом за именами, которые произносил Ренон, ползли по их лицам взгляды бессмертных, и Крол вновь ощутила это омерзительное чувство – будто ее рассматривают, как скотину перед продажей. Эдавар разомкнул нитку своих губ и проговорил, глядя на нее: - Победившим Отчаянье вечная слава среди трех миров. Челюсти его схлопнулись, закрывшись в покое, так, будто выговаривание слов для них было чем-то почти невозможным. Наверное, что-то подобное можно было бы испытать, коли камни имели бы голоса. Какая-нибудь гранитная скала могла бы разглагольствовать примерно так же радостно и открыто как Эдавар, и уж точно с ней было бы общаться куда приятнее. - Говорящие с Тенями идут тропами, залитыми звездным светом. Эллагаин чтит старую память. Что ж, Ахель и впрямь не сильно отличалась от своего брата; говорила она с той же интонацией, а точнее – ее отсутствием. И смотрела, не мигая, будто поднявшаяся и раскачивающаяся перед броском змея, наложив будто мешок с камнями свой неподъемный взгляд на стоящую перед ней Заину. Росянка натянуто улыбнулась ей в ответ, горделиво вскинув голову, но Крол чувствовала, как ей тяжело держаться прямо под давлением воли наследницы Речного Дома. Хвала Тебе, Роксана, что не мне эту гадюку под свое одеяло пускать. От одной мысли о такой возможности Крол вновь передернуло. И вновь Первопришедшие повернулись к Ренону, не удостоив наемников даже тенью своих взглядов, будто их тут и не было вовсе. Крол расслышала тихий звук, с которым Джонай Гернен нервно сглотнул у нее за спиной. Может, и неплохо было, что Ахель на них и не смотрела. Судя по всему, они только о том и мечтали. - Прошу вас следовать за мной. Покои, в которых вы можете отдохнуть с дороги, ждут вас под сводами Думан’Кевир, - вновь выдавил из себя гримасу вежливости Ренон. - Я предпочла бы осмотреть дворец, светлейший князь, - неожиданно заявила Ахель, разглядывая его немигающим взором в упор. – Возможно, мой брат согласится присоединиться ко мне? - Разумеется, сестра, - кивнул Эдавар. – Это редкая возможность – увидеть воспетую в тысячах песен красоту Дворца Печали. Я не хотел бы ее упускать. - Как славно! – захлопал ресницами Ренон. Что ж, может они и подходили друг другу на самом-то деле, подумала Крол. Потому что яда наследника Лесного Дома, пожалуй, хватило бы, чтобы утопить в нем обоих детей Себана. И теперь она уже не была до конца уверена в том, что сочувствует именно ему в сложившейся ситуации. А тот тем временем повел рукой в сторону, будто обхватывая ею весь дворец, и вновь оскалился этой жуткой гримасой: - Я буду счастлив показать вам каждый закоулочек этого непревзойденного творения! И я бесконечно рад открывшейся нам возможности немного узнать друг друга перед тем, как наши семьи наконец-то породнятся, слившись в одну, полную любви и согласия! Китари взглянула на Крол полными ужаса глазами. Она и без носа чуяла, какая торжествующая ярость сейчас хлестала из Ренона во все стороны, грозя утопить под собой весь Ваэнохан. Нужно было любой ценой отвертеться от присутствия на этой самой прогулке, и Крол уже начала придумывать способ, как это сделать, как проклятый, всеми бхарами мира обгаженный Ренон посмотрел на нее кристально чистым взглядом и проговорил: - А еще сильнее я рад тому, что все мои Спутники в этот миг будут со мной. – Ей захотелось закричать или ударить его как можно сильнее, и он прекрасно это понял, о да – Крол это по глазам прочитала. Однако все равно договорил, едва ли не воздушный поцелуй ей посылая: - Ведь это такой радостный миг единства, в который все мы можем разделить друг с другом бесконечное торжество моего неописуемого счастья. Правда ведь, друзья мои? Первопришедшие тоже обернулись к ней, глядя такими глазами, что на этот раз никакой нос ей и не требовался, чтобы понять – лучше ей отказаться. Но Ренон смотрел куда настойчивее в этот раз, не сводя с нее широко распахнутых синих глаз, в которых горело само Роксанино пламя. Можно было, конечно, сейчас послать их всех вместе взятых и покинуть Ваэнохан в одиночестве, отправившись на север, куда ее так звало сердце. Но она обещала Вольторэ добыть проклятый лепесток и уничтожить его. Она поклялась это сделать.