Танец Хаоса. Поступь бури

- А вот тот дворец впереди – тот, венчанный куполом с двумя маленькими башенками по краям, видите? – это творение другого Садовника, чуть более позднее, относящееся к концу Второй Эпохи и заключительным дням Танца Хаоса. Его имя Саратам Мельган, он до сих пор живет и здравствует, кстати, если вас настолько заинтересует его творчество, что вы захотите познакомиться с ним лично. Между прочим, он вдохновлялся в том числе и культурой Первопришедших. Если вы внимательно присмотритесь к башенкам, то заметите, что их навершия выполнены в виде ладей, да и купол выбран неслучайно – он олицетворяет Мембрану, которую с двух сторон охраняют корабли Первопришедших. А построен этот дворец был в связи с битвой Песчаных Слез, помните такую? Грустное, грустное событие! Сколько бессмертной крови тогда пролили лонтронцы у стен Ивиса! Какая невосполнимая потеря для всего Эллагаина! Правый глаз ощутимо дернулся, и Крол потерла его кончиком пальца, пытаясь остановить спазм. Эльф трещал без умолку уже третий час, ноги под ней болели и ныли от стояния на одном месте, спина разламывалась из-за того, что постоянно приходилось задирать голову, чтобы разглядеть очередную закорючку на какой-нибудь стене или особо примечательный мостик, о котором Ренон обязательно должен был им рассказать что-то очень и очень важное. Впрочем, от его болтовни ей было в разы, в тысячи раз хуже, чем от стояния на одном месте в неудобной позе. Роксана, хвала Тебе, конечно, что уберегла меня от этого всего в первые дни здесь. Но и сегодня можно как-нибудь побыстрее все это закончить? Китари устало моргала рядом, ссутулив плечи и глядя больше перед собой, чем по сторонам. Судя по доходящему от нее ощущению, до всего происходящего спустя несколько часов ей уже не было ровным счетом никакого дела. Хотя поначалу она и прислушивалась к рассказам эльфа с огромным любопытством, то и дело улыбалась Крол с неподдельными интересом и радостью. Но всему, как водится, был предел. Наемники за ее спиной дышали, пыхтели, зевали от скуки и шаркали, тащась следом за бессмертными с такой искренней невыносимой мукой на лицах, с выражением столь глубокого смирения и беспросветного отчаянья, что заставило бы смилостивиться даже камень. Заина одеревенела всем телом, выпрямившись будто палка и следуя за эльфами с непроницаемым лицом, неся себя с видом скорбного достоинства, обреченной на страдание безвинной жертвы, с честью принимающей свою участь. Джонай то и дело подставлял ей руку, и она опиралась на нее, слегка опуская ресницы, будто едва могла идти, покачиваясь от усталости. Но Ренон и это тоже игнорировал ровно так же, как и все остальное. - Дворец Саратама Мельгана примечателен не только шпилями. Обратите внимание на стелу перед ним, вон ту, венчанную белыми орхидеями. Она выращена примерно на тысячу лет позже самого дворца, аккурат после Триумфа Уго Божьего Угодника, когда объединенное войско лонтронцев и Усмирителей в очередной раз отбили у вас Ивис. Не знаю, как называют этот день в ваших землях, у нас его зовут Днем Унижения и вспоминают, как дату сокрушительного поражения войск Владыки Себана. Насколько я знаю, ты, мой дорогой брат, тогда получил страшную рану от арбалетного болта и едва не погиб? - Да, - поджал тонкие губы Эдавар, ограничившись одним этим словом. Ренон положил руку на его плечо и изобразил на лице глубокую скорбь: - Ты даже не представляешь, сколько дней и ночей провел я в молитвах за твое выздоровление и тяжелых думах о том, почему меня не было с тобой в тот злополучный час. Но на то было решение Владыки Себана. Он отказался принимать помощь Лесного Дома в борьбе за Ивис, и многолетняя холодность меж нами разделила наши сердца, не позволив нам вместе одолеть лонтронцев. Что ж, я уверен, ты чувствовал в тот момент мою поддержку и горячее желание участвовать в твоей судьбе. Если в момент их прибытия сюда лица Эдавара и Ахель напоминали лед на вершинах Данарских гор, то теперь они больше походили на промерзший до самого основания камень посреди вековечной зимы и беспросветной ночи, которая никогда не кончится. Потому что Ренон показывал им исключительно те здания и строения, которые имели отношение к поражениям и проигрышам Речного Дома в войнах с Лонтроном, к трагедиям Первопришедших, ошибкам Владыки Себана, унизительным и печальным страницам их истории. И строений таких во Дворце Печали оказалось подозрительно много. Настолько много, что в голову Крол начали закрадываться сомнения, не придумывал ли все эти истории эльф прямо на ходу, чтобы разозлить наследников Эллагаина еще сильнее? Смысла его действий она не понимала: Илион сказал, что договор с Речным Домом уже заключен, а значит, возможности избежать будущей свадьбы у Ренона не было. Так зачем тогда нужно было настраивать против себя свою будущую родню аккурат накануне этого радостного события? Чтобы еще больше отравить себе самому жизнь? Или чтобы испортить ее им? И усилия его давали плоды. Потому что наследники Эллагина с каждой минутой мрачнели все больше, и находиться в их присутствии становилось все тяжелее. С тоской оттянув пальцем ворот своей белой формы Спутницы, Крол взмолилась Роксане всем сердцем, чтобы Та наконец уже закончила эту муку. Вряд ли происходящее прямо сейчас нравилось хоть кому-нибудь из его вынужденных участников. - А теперь поглядите туда, мои дорогие брат и сестра. Видите вот ту небольшую беседку? Да, ту самую, что выполнена в виде бутона цветущей вишни и как будто срывается с ветвей Аматайэлэфиан, чтобы отдать себя на волю ветров? Она была создана как символ нашей печали и сострадания жертве вашего народа. Над ней работал Садовник Игадал Валор и назвал ее «Вечная весна». В ней он попытался отразить всю ту боль и красоту, которую переживают сердца женщин Эллагаина, не способных зачать, выносить и родить детей четвертого поколения в пределах Мембраны. Ведь что может быть страшнее горя женщины, не способной стать матерью, потому что закон запрещает ей это, становясь преградой для выражения ее естественной природы? - Закон не запрещает нашим женщинам рожать детей четвертого поколения, - замогильным голосом проговорил Эдавар, не отрывая змеиного взгляда от лица Ренона. – Они вольны сделать это за пределами хранящей Эллагаин Мембраны, если хотят этого. Никто не отнимает у них это право. - Да, но тогда они вынуждены разлучиться со своими детьми навсегда, потому что пройти сквозь Мембрану те никогда не смогут, а без санкции Владыки Себана Первопришедшим запрещено жить во внешнем мире. – Ренон приложил ладони к груди и поглядел на Эдавара с глубоким сожалением. – Если бы ты знал, КАК мне грустно даже думать об этом. Мое сердце разбивается вместе с дочерьми Эллагаина, но, разумеется, я понимаю, почему Владыка Себан принял столь взвешенное, пусть и суровое решение, как было тяжело ему пойти на такое насилие над своим собственным народом. Чистая кровь куда дороже будущего, это и слепец понял бы. Ахель и Эдавар воззрились на него с совершенно одинаковым выражением на лицах, и от пронизавшей воздух ненависти у Крол глаза заслезились. Она взялась пальцами за переносицу, пытаясь хоть немного сбить неприятные ощущения, и Ренон картинно повел рукой в ее сторону: - Вот! Даже у Даганалин сердце разрывается от этой бесчеловечной тоски! И это при том, что она нашла в себе силу пойти против Марн и сокрушить волю Столпов Мира, не дрогнув ни на миг. – Проигнорировав ее убийственный взгляд, эльф тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой: - А что будет с ней, когда наше с тобой дитя, моя дорогая сестра, навсегда останется во внешнем мире без права ступить под материнский чертог, я и вовсе думать не хочу. Наверное, утонет в слезах. Крол глубоко втянула носом воздух, приказывая себе успокоиться и ни на что не реагировать. Щека Ахель конвульсивно дернулась в ответ на эти слова, хоть запаха ее эмоций в этом самом воздухе Крол до сих пор не ощущала. Разомкнув губы, она монотонно проговорила: - Материнским чертогом для него станет дворец Думан’Кевир, во всяком случае, до его совершеннолетия. Позже я покину его, чтобы занять место подле моего отца. - Это будет поистине трагический день для всего Лесного Дома, - сообщил ей Ренон. – Но не тревожься, сестра. Я не позволю плоду нашей бесконечной любви изорвать себе сердце унынием и обязательно объясню ему, почему его кровь грязной считаться не будет в отличие от всех остальных метисов Эллагаина – или какое слово вы используете для того, чтобы описать детей четвертого поколения? - Их называют Высокими, как и должно, - отозвалась Ахель, глядя ему в глаза. - О, разумеется, и как я мог забыть об этом? – хлопнул себя по лбу Ренон, принужденно засмеявшись. – Я же и сам Высокий! Какая оплошность с моей стороны! Атмосфера вымерзла до того предела, когда казалось, сам воздух сейчас осыплется им под ноги шуршащим дождем из кристалликов льда. Эдавар развернулся к Ренону, одеревенев всем телом, и рука его застыла в каких-то сантиметрах от висящего на поясе в ножнах тонкого длинного клинка. Ахель сжала зубы – Крол отчетливо видела, как проступили на ее щеках сквозь тонкую, будто у спелого персика, кожу желваки. Мгновения падали в вечность звонкими острыми льдинками, и она невольно затаила дыхание, подбираясь всем телом для броска. Вот теперь Ренон действительно довел Первопришедших, и они колебались на самой грани, готовые наброситься на него с оружием в руках. Ну или не с оружием, а с силой крови Первопришедших, о которой Крол была достаточно наслышана, чтобы не питать иллюзий касательно масштабов возможной битвы. И судя по всему, в этой самой битве ей придется встать на сторону Ренона, пусть даже он сам нарвался на взбучку в этот раз, - но другого выхода у нее не было, их ведь ждал Годваг Гивир. Вольторэ, и почему ты именно в его отряд меня отправила? Почему нельзя было послать меня в Бреготт с Миланой или сразу в Мелонию с Данкой? – тоскливо подумала она, собирая всю свою силу для удара. Но его не последовало. Еще мгновение воздух трещал от ярости Первопришедших, а затем Заина двинулась вперед, вклиниваясь между ними и Реноном. Ее ладони легли на предплечье Ренона мягко и почти робко, она оперлась на него с какой-то ранимой беззащитностью, усталой нежностью женщины, нуждающейся в опоре. Каждое движение ее было просчитано до волоска и ровно настолько демонстративно, чтобы ни у кого из присутствующих не осталось сомнений – ее с Реноном связывали отношения куда более близкие, чем простое знакомство. И свое право на него она демонстрировала ладонью, совершенно собственнически устроившейся поверх его запястья. - Светлейший, быть может, пришло время передохнуть и насладиться яствами, которые приготовили для нас твои поданные? Этот дворец настолько прекрасен, что пресытиться его сиянием невозможно, а вот забыть о времени, вглядываясь в его красоты, - очень легко. Не снимая ладони с его руки, Заина улыбнулась Первопришедшим – учтиво и гостеприимно, как хозяйка, уговаривающая своего не в меру разговорчивого мужа оставить гостей в покое и пригласить их наконец к столу. И это не укрылось от взгляда детей Себана. Ресницы Ахель на одно мгновение дрогнули, выдавая ее раздражение, Эдавар слегка приподнял подбородок, глядя на человеческую ведьму свысока. А вот Ренон только подыграл ей, лучезарно улыбнувшись и легонько хлопнув себя по лбу ладонью. - Я такой рассеянный сегодня! Должно быть, все это от красоты твоей, сестра моя, и ожидания нашей свадьбы, что переполняет мое сердце восторгом. Вы и впрямь устали, должно быть, дорогие мои! Так пойдемте же во дворец, преломим вместе хлеб, как одна счастливая семья! Чтобы потом вспоминать каждое мгновение этого незабываемого дня, как начало долгой и счастливой жизни! - В таком случае, передаю вам вашего будущего мужа, княжна. Должно быть, вам уже не терпится побыть вдвоем в этот прекрасный день, и лишние люди здесь ни к чему, - с непринужденным смехом взглянула Росянка на Ахель, всем своим видом демонстрируя снисхождение, а затем обернулась к Эдавару – и впрямь хозяйка дома, умеющая уделить внимание каждому своему гостю, чтобы он не чувствовал себя брошенным. - Вы позволите, светлейший? Этот дворец столь огромен, что впору с ног сбиться, пытаясь обойти его весь. Заина слегка приподняла брови, глядя на Эдавара с ожиданием и легким интересом, выпутывая свою руку из руки Ренона и двигаясь ему навстречу. Эльф не изменился в лице, но деревянно протянул ей руку, и она легко оперлась на нее, как-то так непринужденно выпрямляясь, что ее белое платье вдруг облепило тело теснее некуда, натянулось на высокой груди, маня темной ложбинкой выреза, будто в любой миг могло треснуть по швам и стечь с ее тела волной мягкого шелка. Крол невольно хмыкнула, качая головой. Вот уж что Заина умела делать – так это подавать себя, играя на чувствах окружающих ее людей, будто на струнах музыкального инструмента. И кажется, Эдавара все-таки проняло. Во всяком случае, взгляд его слегка изменился, лишившись бритвенной остроты. Теперь это были просто колкие льдышки, но уже не иглы, впивающиеся в мясо и пронзающие тело насквозь. Ренон галантно склонился перед Ахель, предлагая ей руку, и та, поколебавшись, положила свою тонкую кисть на его предплечье. Тваугебир был тощий, будто заборная жердь, но на ее фоне выглядел здоровым, как дверь. Крол только плечами передернула, подумав о том, как вообще можно обнять эту женщину. Казалось, она могла развалиться на части от одного легкого касания руки. Как только эльфы и ведьма во главе процессии двинулись вперед в сторону дворца, наемники с надеждой вскинули головы, глядя им в спины, и Кадиль Медведь принялся корчить Крол рожи, сопровождая их отрывистыми жестами, подзывая ее подойти ближе. Ренон, кажется, ощутил его гримасничанье лопатками, потому что полуобернулся через плечо и одарил их всех приветливой улыбкой, больше смахивающей на гримасу палача, наслаждающегося отрубанием чьей-то головы: - Дорогие мои! Что же вы ждете, идемте скорее! Так славно, что в этот день все вы вместе со мной! И в тот миг, когда мой дражайший дядюшка соединит наши ладони, вы будете стоять за моей спиной! Именно о такой свадьбе я всегда и мечтал – чтобы моими свидетелями были Джен Итур Вануэль, дети прославленного Лонтронского Ордена! Оживление на лице Кадиля Медведя медленно растаяло, сменившись кислой гримасой покорности. Вдобавок после напоминания Ренона Эдавар обернулся через плечо и впервые с момента прибытия сюда бросил на наемников один взгляд, всего один единственный, но и того было достаточно, чтобы Джонай споткнулся на ровном месте и едва не растянулся на земле. Бритва вновь сверкнула убийственным лезвием, способным рассечь сам воздух. - Светлейший, я предполагал, что церемония пройдет тихо в узком кругу родных и близких. - Конечно, мой дорогой брат, так и будет! – округлил предельно честные глаза Ренон. - Ведь эти люди, анай и Говорящая с Тенями – самые мои близкие люди, дорогие моему сердцу, будто лучи Утренней Звезды. И без них связать свою судьбу с судьбой моей прекрасной сестры я просто не смогу. - Но в сакральных церемониях нашего народа запрещено участвовать кому-либо, кроме его представителей, - бесцветно продолжил Эдавар. - Но как же так, брат мой? – едва ли не вскричал Ренон, глядя на него во все глаза. Он переигрывал, но самую чуточку, самую малость, ровно настолько, что придраться было бы не к чему, и в который раз уже Крол ощутила невольное восхищение его хитростью и коварством. – Ведь это – не просто смертные, не просто какие-то люди, которых я встретил на долгих путях моей жизни. Это особенные для меня люди, понимаешь, мой дорогой брат? Мне очень важно, чтобы ты тоже принял их в свое сердце, поэтому я так и стремлюсь к тому, чтобы вы поговорили, чтобы получше узнали друг друга. Возможно, я недостаточно хорошо представил их тебе, не все про них рассказал. Что ж, это моя грубейшая ошибка, которую я немедленно исправлю, только мы сядем за наш гостеприимный стол. А моя дорогая Заина поможет мне в этом, не правда ли? Там, где оступаюсь я, она всегда подставляет мне плечо и поддерживает меня, ведь затем и нужны друзья. - Для моего старого друга я сделаю все, что только в моих силах, - скромно улыбнулась Заина, и на мгновение Крол показалось, что между ее сочных губ мелькнул тонкий раздвоенный язык. Поглядев на Эдавара снизу вверх сквозь густую тень ресниц, она непринужденно рассмеялась и легко проговорила: - Несомненно, светлейший, что смертные не могут до конца понять и прочувствовать той глубокой важности и сакральности, которую бессмертные вкладывают в свои ритуалы. Их время коротко и стремительно, и за его бурливым течением они не видят того, что доступно взору, не обремененному спешкой и суетой короткой жизни. Но в том и путь мудреца – показывать неведающим истину вещей, чтобы они преодолели собственные ограничения и возвысились над своим невежеством, прикоснувшись к прекрасному. Неужели мы лишим их этой редчайшей возможности – увидеть что-то за пределами своего крохотного мирка и впервые и единожды в жизни ощутить восторг открытия? Крол очень не понравилось, как она все это сказала. Как и Первопришедшим – Эдавар скосил на нее стальные глаза, но ничего не ответил, намертво сжав тонкие губы. Выходило, что Заина и себя тоже причисляла к этим самым бессмертным, а остальных Спутников видела какими-то дурачками, которых боги благословили ее обществом? И если наемникам такое определение вполне подходило, то Крол не собиралась терпеть к себе подобное отношение. Она уже открыла было рот, чтобы высказать им все, что думала по этому поводу, как ощутила рывок за рукав и обернулась к жене, почти что повиснувшей на ее рукаве в попытке остановить ее. Китари взглянула на нее с откровенным отчаяньем и мольбой во взгляде, изломав солнечные пушистые брови, и зубы клацнули, когда рот сам собой закрылся. Крол осталось лишь через силу выдохнуть, заставляя себя проглотить собственное раздражение. Ренон просил их поучаствовать во всем этом спектакле, да и ради Вольторэ они должны были выбить из Первопришедших как можно больше обещаний и клятв. Но главное – Китари физически страдала в те моменты, когда Крол принималась орать и крушить, не единожды просила ее этого не делать. Это не так уж и сложно – закрыть ради нее свой рот и не разгонять конфликт. Ренон и Росянка и без тебя с этим прекрасно справляются. И это было правдой. Заине похоже надоело молчаливо слушать разглагольствования Ренона о трагедиях и ошибках Первопришедших, и она бесцеремонно и совершенно естественно повела беседу сама, перетягивая внимание Первопришедших на себя. Ренон удивительно охотно подключился к тому, и они вдвоем принялись болтать ни о чем, то и дело рассыпаясь легким смехом, подначивая друг друга и отвешивая друг другу комплименты, после которых ни у кого уже не могло остаться сомнений в истинной природе их отношений. Судя по всему, понимали это и Первопришедшие, потому что взгляды их, обращенные к беззаботно тараторящей парочке, с каждым мгновением становились все тяжелее и мрачнее. Что ж, это все нужно было просто перетерпеть. Не такая уж дорогая цена за недели беззаботного золотого времени в объятиях Китари и помощь в войне против Великого Жреца, которую получала Вольторэ. А если удастся заполучить Лепесток Фаишаля, то и тем более оно того стоило. Как только выбить из этих каменнолицых бессмертных, находящихся в крайней степени раздражения из-за выходок Ренона и ведьмы, этот самый Лепесток, Крол пока не очень хорошо себе представляла. За время, которое они провели, разгуливая по ветвям Аматайэлэфиан, слуги успели подготовить дворец к празднованию и теперь встречали нареченную пару с особой пышностью. В коридорах выстроились бессмертные с улыбками на лицах, осыпая плывущих первыми рука об руку Ренона и Ахель белыми лепестками орхидей и поздравлениями с грядущей свадьбой. Нежная музыка флейт, выводящих тонкие затейливые мелодии, подыгрывающих друг другу, доносилась со всех сторон, из коридоров, комнат, беседок и залов на их пути, и Крол была уверена, что наигрывающие ее музыканты сочиняли ее прямо на ходу, подстраиваясь друг под друга и все усложняя получающуюся вязь звуков. Эльфы улыбались и кланялись им, подносили им на вытянутых руках серебряные тяжелые блюда с цветами и кушаньями, с дымящимися благовониями и разноцветными отрезами ткани, и каждого такого подноса Ренон и Ахель касались самыми кончиками пальцев, благодаря в ответ. Выглядело все и впрямь торжественно, красиво и завораживающе, но Крол не оставляло напряжение и гнетущее ощущение нарастающей угрозы. Слишком уж наигранно счастливо улыбался Ренон, слишком охотно перекидывался шуточками и комплиментами с Заиной, слишком доверительно говорил с детьми Себана. Одним словом – нарывался и делал это настолько явно, что только слепой не увидел бы того. Миновав длинную череду переходов и аллей, они пришли в зал куда более торжественный, чем тот, в котором впервые и единожды принимал их Владыка Илион. Тонкие витые колонны из салемата поддерживали куполообразный потолок, по которому бесшумно шлепали, размывая синее небо и лазурную крону Аматайэлэфиан, капли бесконечного дождя. Сотни крохотных фонариков из голубого стекла были подвешены к стенам и потолку, заполняя помещение ровным нежным светом. Все вокруг было убрано живыми лозами орхидей. Они ползли даже по столешнице почти сплошным ковром, окружая посуду и длинные изящные кувшины, они сползали на пол и обвивали странные сидения без спинок, на которых предпочитали размещаться эльфы во время трапезы. В самом зале их поджидали музыканты, и Крол к своему удивлению насчитала их не меньше двух дюжин – столько инструментов сразу в землях низинников она еще никогда не видела. Стоило Ренону и Ахель перешагнуть порог рука об руку, как они заиграли сложную плотную переливчатую мелодию, столь пронзительную и нежную, столь полную торжества и красоты, что у Крол непрошено ёкнуло сердце в груди. Расступились в стороны одетые в белое, украсившие свои волосы венками из цветов и листьев лавианов мужчины и женщины, кланяясь им, приглашая их к столу, во главе которого стояли два стула с резными спинками, а над ними с потолка свешивались на длинных нитях гирлянды крохотных голубых фонариков, перевитых белыми цветками орхидей. А за ними тончайшими, почти прозрачными отрезами шелка стекали два стяга – Огнегривый лев Эллагаина и Небесный орел Ваэнохана. - Прошу тебя, моя прекрасная сестра, - склонил голову Ренон, отодвигая для Ахель высокий стул. Эдавар обошел стол, опускаясь рядом с ней, и возле него почти что вспорхнула на стул Заина, непринужденно о чем-то щебеча. Крол попыталась было сесть еще дальше нее, но Ренон бросил на нее один взгляд – короткий, острый и весьма красноречивый, такой быстрый, что вряд ли кто-то кроме нее вообще его разглядел. Можно было бы конечно начать сопротивляться и спорить, можно было сделать по своему, но Китари вновь умоляюще сжала ее пальцы, и Крол, скрежеща зубами, подчинилась и уселась рядом с ним, прямо напротив Эдавара. Проклятая свадьба! Уж скорее бы она кончилась уже! Оставшиеся места за столом заняли наемники, причем Джонай почти что ужом втек на стул рядом с Заиной, а Кадиль и Гелен оказались напротив него. Еще одно место на противоположном от молодых конце стола оставалось свободным, и предвосхищая вопросы, Ренон пояснил: - Мой дражайший дядюшка обязательно почтит нас своим присутствием уже совсем скоро. К сожалению, сегодня утром случилось одно досадное происшествие, которое потребовало его личного участия, и он занят разрешением проблемы. Но уверяю вас, оно никак не повлияет на ожидающее нас всех веселье! - Что-то серьезное, дорогой? – с неподдельным участием поглядела на него Заина. - Нет, уверяю тебя, сущая безделица! – рассмеялся Ренон. – Там и говорить-то не о чем, право слово! Просто несколько десятков торговых кораблей с юга, везущих зерно, по какой-то досадной случайности именно сегодня прошли по водам Кудрявой аж до самого Кевира. Я не очень ясно понял ситуацию, но там возникла какая-то путаница с оплатой. Якобы кто-то заплатил им половину стоимости их груза за то, что они привезут нам зерно, а вторую половину обещал отдать после разгрузки в Кевире да еще и в равноденствие – какое глупое условие! Особенно с учетом того, что мы не покупаем зерно у людей, у нас своего полным полно. - И пока Первопришедшие мрачно таращились на него одинаково ледяными взглядами, поднес к губам свой кубок и с причмокиванием удовольствия отхлебнул из него. Крол захотелось взвыть. Она ни мгновения не сомневалась, что все это представление с зерном устроил сам Ренон, как не сомневались в этом и дети Себана, пристально его рассматривающие. Но зачем он это делал? Если хотел заключить союз в войне против Лонтрона, если сам же перед встречей с Первопришедшими проконсультировал их всех, что говорить, чтобы получить от этого союза максимальную выгоду? Одно с другим никак не сходилось, и у Крол от этого просто мозги кипели. Одетые в белое эльфы поднесли им еду, наполнили кубки. Музыка окружала их, заполняя зал и мешаясь где-то под его потолком вместе с синим сиянием праздничных фонариков. Все выглядело торжественно, прекрасно и невероятно аппетитно, но Крол кусок не лез в горло, хоть она и вяло ковыряла вилкой лежащие перед ней на тарелке тонко нарезанные ломти рыбы, приправленные травами и специями. Потому что с каждым мгновением атмосфера в помещении все сильнее накалялась, и причиной тому был проклятый Ренон. Он поднимал тосты за свою невесту, расписывая ее красоту и собственное счастье от встречи с ней, не забывая помянуть при каждом удобном случае тот факт, что их общий ребенок никогда не сможет побывать в Эллагаине из-за своей дурной крови. Беззаботно щебетал он о том, как когда-то вместе с армией Лонтрона сражался под стенами какой-то крепости с невыговариваемым названием, превозносил доблесть лонтронских солдат, их верность церкви и умение отстаивать свои идеалы. И вроде бы говорилось все это для того, чтобы настроить Первопришедших против Лонтрона и в который раз уже помянуть, как рвется сам Ренон сражаться с лошадниками. Но при этом с его слов все время как-то само собой выходило, что лонтронцы оказывались куда сильнее, доблестнее и хитрее Первопришедших. И это явно их злило, с каждой минутой заставляя деревенеть все больше. Заина пыталась как-то смягчить поведение Ренона, обыграть его заявления таким образом, чтобы они перестали походить на оскорбления, изо всех сил переводила стрелки, и пока еще делала это непринужденно и легко, будто танцевала. Но Крол чувствовала в ее запахе растущие недоумение и озабоченность, вызванные поведением эльфа. Она тоже не понимала, чего он добивался прямо сейчас, но упрямо продолжала спасать положение, всеми мыслимыми и немыслимыми способами выкручивая его в свою пользу. Первопришедшие, разумеется, все это видели. Смотрели они на Ренона мрачно и тяжело, как и на его гостей, почти не разговаривали, отделываясь односложными фразами и ответами. То и дело Ахель бросала быстрые отрывистые взгляды на Эдавара, но их эмоций Крол не могла прочитать, потому что в запахе их не было. Мог ли Ренон довести их до того, чтобы они сами встали и ушли, нарушив таким образом союзный договор? Но он же сам ей говорил, что желает войны с Лонтроном, что согласен на условия Илиона? Мог ли он передумать? И самое главное – что случится в том случае, если заключенный между Ваэноханом и Эллагаином договор будет нарушен почти сразу же после его подписания? Наверное, подобная вещь будет расценена как оскорбление, а коли так, что произойдет дальше? Видимо, подобные размышления мучили не только ее. Наемники притихли, уперевшись взглядами в свои тарелки и не произнося ни слова, стараясь делать вид, что их тут и вовсе нет. Китари тоже молчала, принужденно улыбаясь лишь тогда, когда Заина пыталась вовлечь ее в беседу, чтобы хоть немного разбавить хлещущий из Ренона яд. Но толку от этих попыток особого не было, как и вообще от участия Заины в переговорах, и в какой-то момент она начала свирепеть. Крол чувствовала, как поднимается это в ней – раздражение оттого, что делал эльф, непонимание, зачем это нужно, нежелание участвовать в этом, обида, что все ее усилия проходили прахом. Ведьма затаилась – Крол чувствовала эту едкую ярость обиженной женщины, внезапно осознавшей, что ее использовали. И когда в очередной раз Ренон прервался, чтобы глотнуть вина, вклинилась в его монолог, но теперь уже иначе, чем раньше. Речь как раз в очередной раз коснулась действий Великого Жреца в Васхиле и Церкви Молодых Богов в целом. Ренон долго пространно рассуждал о том, как много власти забрала себе Церковь, как важно объединить усилия и нанести удар по тем, кто так много лет раз за разом унижал славное имя Владыки Себана, и Заина не преминула этим воспользоваться. - Несомненно два эльфийских княжества, объединившись, смогут оказать войскам Лонтрона на воде достойный отпор. И я уверена, что праведный гнев Первопришедших за все нанесенные Лонтроном обиды достаточно силен, чтобы испепелить Великого Жреца на месте. – Эдавар отхлебнул вина, глядя на нее без выражения. Ахель слегка смежила ресницы, наблюдая искоса, холодная и прямая, будто сосулька. – Мы готовы оказать все возможное содействие Владыке Себану в этом благом деле. Вся сила ведунов юга лежит в руках Аватар Создателя, а вместе с ней – мощь той части Церкви, что не приемлет диктатуры Великого Жреца и ратует за будущее. - Какое будущее? – вдруг спросила Ахель, заставив сидящего рядом с Китари Кадиля вздрогнуть от неожиданности и с грохотом уронить свою вилку в тарелку. Впрочем, на это никто не обратил внимания. Едва ли не впервые за все это время дочь Себана разомкнула губы, и слова, слетевшие с них, были совсем не теми, какие ожидала услышать Крол. – Будущее без Церкви? Ни один жрец не будет за это сражаться. - Поддержавший Аватар клир поклялся сражаться с Великим Жрецом наравне с Говорящими с Тенями. Вместе с ними выступят и жрецы Латайи, и ведьмы анай. Это достаточно внушительная сила, чтобы с ней считаться, - рассыпалась беззаботным смехом Заина, пытаясь убедить Ахель в своей правоте. Но на нее это не подействовало. - Они присягнули Аватарам на верность? – Эдавар тоже посмотрел на Заину, и Крол ощутила тонкий-тонкий усик неуверенности, проскользнувший в запахе ее эмоций. - Жрецы присягнули, как и многие Говорящие с Тенями, - кивнула Заина. - Многие, но не все, - заметил Эдавар. - Не все, - не уступала Росянка, - но это лишь вопрос времени. Все мы пониманием, в какое время живем. Наш выбор не так уж велик – встать на сторону Аватар и остаться в живых или умереть, обратившись Рабами. - Это выбор смертных, - подчеркнул Эдавар. – Бессмертные защищены Мембраной от любого негативного влияния. - Даже если и так, - легко пожала плечами Заина, но раздражение ее только продолжало расти. – Однако мы говорим сейчас об ударе по землям Великого Жреца, а не о Рабах и Мембранах. Куда важнее Лонтрон. - Этот удар может быть успешным только в том случае, если наносить его будут анай, - заметила Ахель, и Крол вскинула голову, недоверчиво приглядываясь к ней. Неторопливо сделав глоток вина и отставив в сторону кубок, наследница Себана продолжила: - Говорящие с Тенями одержимы жаждой мести, которая застилает их взор и не дает им мыслить холодно и расчетливо, поэтому рассчитывать на них глупо и опасно. Жрецы не позволят Аватарам уничтожить Церковь, потому что сражаются на их стороне лишь во имя собственного блага. Им невыгодно уничтожать Церковь, им нужно лишь сбросить Великого Жреца, а затем они будут драться между собой до тех пор, пока самый сильный из них не займет его место. И Аватары вынуждены будут признать его, иначе лишатся поддержки ведунов. Что же до анай, - ее взгляд внезапно вцепился в лицо Крол, будто зубы гадюки, прокалывая кожу, мясо, хватая ее за самую ее душу и стискивая в стальных тисках. – Анай бьются за идею, как когда-то сражались их предки во имя нас. Анай знают меру преданности и верности, их слову можно доверять. К тому же, насколько я поняла, некоторые из них способны сражаться в надментальных мирах, в которых ни жрецы, ни шептуны власти не имеют. Я права, Даганалин? Она вцепилась в Крол, буквально в тисках ее сжала. Ощущение было таким, словно раскаленные щипцы ухватили ее за голову и давили, давили, не позволяя вырваться, выдирая из нее ответ. Череп задребезжал изнутри, раскалился, став неприятно горячим, мысли ворочались в нем медленно и неповоротливо, будто заторможенные. Все вокруг Крол как будто отодвинулось прочь от нее – затихла музыка где-то вдали, исчезли запахи еды на столе перед ней, привкус эмоций окружающих ее людей на языке. Остались только стальные глаза Ахель и ее воля, что давила на нее неподъемной тяжестью. Голова Крол начала сама собой клониться к столу, не выдерживая напряжения чужой воли. В присутствии Илиона происходило что-то похожее, но он не нападал на них сам, просто заполняя собственным сознанием пространство, и это не было направлено против них конкретно. А вот Ахель сейчас явно делала что-то, чтобы взять Крол под контроль, вынудить ее сделать угодное ей. Ахель обращалась с ней, как с комнатной собачонкой, которую схватили за шкирку и прижимают к полу, заставляя подчиниться, хотя можно было просто попросить и получить ответ. Никто не смел так обращаться с ней! Никто не смел пытаться ее согнуть! Алое пламя ярости полыхнуло в груди, и Крол мысленно воззвала к Роксане, позволив Ей наполнить свои жилы. Китари могло сколько угодно не нравиться, когда она гневалась, но прямо сейчас ей не оставляли иного выбора. Ее атаковали, с ней обращались высокомерно, равнодушно и агрессивно, и она не намеревалась позволять это делать. Никому больше и никогда! Ярость огнем разлилась по телу, во лбу полыхнуло, и Крол ощутила, как на мгновение раздваивается мир перед глазами. И Ахель тоже раздвоилась, мелькнув перед ее взором иной – сотканной из серебристого света, куда более высокой, чем сейчас, прозрачной и тонкой. Сосредоточившись, всю свою ярость где-то в глубине своих потрохов собрав в одно пылающее копье, Крол швырнула это в нее в ответ, ощущая как трещит и лопается что-то вокруг них. Еще мгновение, и чужое влияние осыпалось с нее пеплом и шлаком, и плечи сами собой развернулись, освобождая вновь способную нормально дышать грудную клетку. Вернулся звук, вкус и запах, и Крол ощутила себя потрясающе наполненной и живой. А еще злой до такой степени, что ее аж на месте подбрасывало, не давая сидеть прямо. Эдавар напротив нее замер, глядя на нее с неприкрытой угрозой, мрачнел с каждой секундой все сильнее, Заина одеревенела, и от нее отчетливо пахло страхом, а Ахель… Ахель улыбнулась, выгнув одну бровь и высокомерно рассматривая Крол с легкой заинтересованностью. - Вот как. Не только в надментальных, я погляжу. О чем она говорила, Крол взять в толк сейчас не могла, как и то, почему Заина вытаращилась на нее с таким откровенным ужасом, а Эдавар замер, будто гадюка перед броском. Но это ее сейчас совершенно не волновало. Ее атаковали, ее пытались вынудить что-то сделать, и любая ее реакция сейчас была вполне оправданной – это Китари не смогла бы отрицать. - Мы чтим Грозную, а Она не терпит лжи, изворотливости и манипулирования, - глядя в глаза Ахель, твердо проговорила Крол. – И дает нам силу, чтобы покарать неверного, кем бы он ни был и какой бы мощью не обладал. - Да-да, мне доводилось слышать о ваших верованиях. Ильвадан что-то рассказывал во время всей этой глупой ситуации с непутевой молодой Элморен, помнишь, Эдавар? – не оборачиваясь, спросила она брата, и тот прорычал в ответ сквозь стиснутые зубы: - Она атаковала тебя, сестра, за столом в присутствии свидетелей. Крол поняла, что зубы ее скрежещут во рту так громко, что это явно услышали все за этим столом. Это она атаковала Ахель?! Не Ахель пыталась взять ее под контроль, а она на нее напала?! Впрочем, сама Ахель фразу брата просто проигнорировала, будто он ничего и не говорил, продолжив с того же места, на котором остановилась. - Кажется, вы обращаетесь к первоосновам мира, я правильно помню? – склонила голову набок Ахель. – К стихиям, на которые распадается энергия Источника, и чтите, фактически, его самого? Крол не стала на это ничего отвечать, мрачно глядя на нее в ответ и ожидая продолжения. Эта женщина была опасна, неконтролируема и высокомерна до такой степени, что вести с ней диалог не имело никакого смысла. И продолжать это делать Крол не собиралась – ни ради Ренона, ни ради Вольторэ, ни даже ради Китари. Ни один нормальный человек не начинал общение с другим человеком с удара по лицу, и от такого человека в дальнейшем ничего хорошего уже ждать не приходилось. Впрочем, ее отказ отвечать Ахель нисколько не смутил. Она продолжила говорить в немом молчании всех окружающих за столом, будто пыталась отыграться за все те часы, в которые тараторил Ренон, а сама она не издавала ни звука. - Также я слышала, что именно с его помощью вы и продолжаете свой род. Что ваши женщины, окунувшись в него, обретают способность зачинать детей друг от друга. – Три наемника одновременно уставились на Крол с Китари, и ярость заворочалась в Крол еще сильнее, заставив ее левый глаз начать мелко ощутимо дергаться. – Я бы хотела увидеть жилу Источника и окунуться в нее. Мы отправимся сразу же после свадьбы, чтобы не тратить время впустую. - Что? – вырвалось у Крол, пока она силилась понять слова женщины напротив нее. Неужели можно было быть настолько беспардонной и наглой? Неужели можно было?.. - Это ответ и на твои незаданные вопросы, Ренон, - Ахель взглянула на сидящего по правую руку от нее эльфа, и тот осклабился в ответ, будто щерящий пасть зверь. – Наш сын будет четвертого поколения, это правда. Но после моего купания в Источнике он получит силы проходить сквозь Мембрану Эллагаина. И да, свое детство он проведет здесь, чтобы узнать своих будущих поданных, но править будет из Илледара, как и должно Владыке Первопришедших. - Ты так уверена, что это осуществимо? – приподнял бровь Ренон. – Что Источник даст ему силу Первопришедшего? - И даже больше, - кивнула Ахель, вновь взглянув на Крол и Китари. – Мы много лет следили за происходящим у анай. Их Держащая Щит третьего поколения Первопришедших, но мощь ее не знает пределов даже несмотря на то, что ее чистая кровь была разбавлена значительным количеством крови смертных анай. И это достаточно яркая демонстрация силы Источников, чтобы с ней считаться. Прикосновение к истоку мироздания дает неограниченные возможности и способно очистить даже грязную кровь. - Вы следили за нами? Каким образом? – рыкнула Крол, не в силах сдерживать ярость. Лицо Ренона после слов о грязной крови тоже конвульсивно дернулось, и от него остро запахло смертью. - Этот вопрос не является предметом обсуждения в рамках сделки, которую мы заключили, Даганалин, - Ахель впервые за все это время улыбнулась ей, и лучше бы она этого не делала. Так могла бы улыбаться несущая смерть ледяная пустошь в самый черный час ночи. – Наш совместный удар по Лонтрону будет осуществлен после того, как я окунусь в Око Мегары – оно куда ближе Данарских гор и теперь, после падения власти Церкви над Ишмаилом, доступно для нас. Только это сейчас поистине важно. - Нет, - Крол даже фыркнула от такой наглости, чувствуя, как от ярости ее подбрасывает на месте. – Никуда ты не окунешься, женщина, ни сейчас, ни потом. И никуда я тебя не поведу и просить за тебя ни у кого не буду. Эдавар швырнул вилку на стол и произнес какую-то длинную фразу на эльфийском. Перевода Крол не требовалось, как не требовалось и запах его эмоций, которого она до сих пор не чувствовала, чтобы и без того понять – ее оскорбляли. К тому же, Ренон подлил масла в огонь, выразительно приподняв брови и пробормотав под нос: - Ну, я бы не был столь категоричен так-то… Впрочем, Ахель на это все даже бровью не повела. Она смотрела только на Крол, смотрела пристально, бесстрастно и терпеливо, как смотрят на глупую собачонку, не желающую приносить брошенную игрушку. - Мы уже заключили договор, Даганалин. Вы своими жалкими силами не сможете атаковать Васхиль – Великий Жрец раздавит вас как мух в одно мгновение. Под его началом собралась огромная сила из жрецов со всего юга, не принявших волю Аватар. Под его рукой вся мощь Лонтрона, Усмирители, наемники и другие охотники за звонкой монетой, непробиваемые стены крепостей и бесконечные просторы лонтронской степи, в которой лошадники чувствуют себя как рыбы в воде. Да, у вас преимущество воздуха, но этого будет недостаточно. Потому что есть еще Бреготт, есть Рабы, есть Мелония и Эвилид, и разорваться на части Аватары просто не смогут. Мы нужны вам, чтобы ударить по Васхилю и стереть его в порошок, и мы сделаем это, но только после того, как я окунусь в Источник. Все это звучало, конечно, очень устрашающе, но все это было брехней – Крол чувствовала это каждой фиброй собственной души. Ее трясло от ярости, алые волны которой поднимались снизу вверх по телу и заполняли мясо звенящей силой и каким-то смешливым азартом, будто Сама Огненная за ее плечом сейчас хохотала над чужой глупостью, запрокинув пылающую топку рта в небо. И эта ярость не была разрушительной и деструктивной, переполненной болью, как когда окружающий мир атаковал ее и причинял ей муку, о нет. Она как будто выгорела, перегорела, переплавилась во что-то иное, что-то правильное и мощное, что-то истинное. Между глаз полыхнуло еще сильнее, чем в тот миг, когда Ахель попыталась атаковать ее, и мир и впрямь раздвоился перед Крол. Она видела Ахель одновременно в обоих ее обликах, физическом и нефизическом, тонкую фигуру хрупкой женщины и сотканное из серебра создание, привыкшее повелевать. А еще в себе самой она чувствовала знакомую полноту, твердую непоколебимую мощь, ощущение чужой тяжелой ладони, лежащей на плече, поддерживающей ее. Она чувствовала Вольторэ в себе прямо сейчас, молчаливо глядящую сквозь ее глаза в лицо бессмертной. Ободряющую все, что она делала и говорила. Доверяя этому ощущению всей собой, Крол подалась вперед и проговорила: - Аватары и без вас справятся со всеми, кто пытается им противостоять. Потому что они – Аватары Создателя, и через них в мир льется его воля, которой невозможно сопротивляться. Те, кто посмекалистее, поняли это сразу и сами встали под их знамена, чтобы побеждать вместе с ними. А те, кто подурнее, начали торговаться, и от них ничего не осталось теперь - погляди на Асфей и поймешь сама. Торговаться с этой силой не получится, наследница, как не получится изворачиваться, юлить и пытаться выбить для себя выгоду. Коли ты сразу бы попросила нормально, по-человечески, мы бы заключили договор и ударили по рукам, как союзники и друзья. Но ты атаковала меня своей волей, ты ударила меня, попытавшись заставить делать так, как тебе хочется. И теперь ни о каком союзе речи идти не может. - Возможно, мы тут все немного горячимся… - начала было Заина, но Крол прервала ее, мотнув головой: - Я сказала – нет. Эта бхара ни в какой Источник не войдет, ни в Данарских горах, ни в Асфее. Это мое последнее слово, и Вольторэ тому свидетель. На помещение пала полная звенящая тишина, в которой все собравшиеся пытались осознать, что только что произошло. Лица Первопришедших все сильнее каменели, обращаясь льдом, Заина в расстройстве прицокнула языком и покачала головой. Крол не надо было даже видеть, что происходит, она буквально всем телом чувствовала это. Как ползет под столом рука Кадиля Медведя к поясу, на котором висит нож, как подбирается Джонай, чтобы прыгнуть на Эдавара. Как ликует Ренон, захлебываясь ослепительным восторгом победы, как Китари рядом с ней отчего-то испытывает гордость, лучезарную искристую гордость, хоть и должна была бы сейчас гневаться из-за того, что Крол сорвала сделку. Что Вольторэ где-то там одобряет каждое ее слово и действие, молчаливо стоя за плечом и доверяя ей по-настоящему, всей собой. Откуда она знала все это? Почему она так остро, так полно до последней крохотной ниточки ощущала весь мир вокруг себя прямо сейчас? Почему она знала, что Ахель сейчас отложит прочь столовые приборы, поднимется и уйдет? - Что ж, в таком случае сделка не состоится, - Ахель отложила прочь столовые приборы, взглянула на Эдавара и проговорила: - Пойдем, брат, хватит уже терять время и терпеть оскорбления. - Вы уже уходите? Так скоро? – в насмешливом торжестве приподнял брови Ренон, и Эдавар повернулся к нему в ярости, будто пес, которого цапнули за заднюю ногу. - Я запомнил каждое слово из того, что ты сказал мне, Стальв. И когда придет время, я заставлю тебя заплатить кровью за каждое из них. Клянусь тебе в этом. - Если расчет будет как в случае с Ивисом, то вряд ли мне стоит сильно опасаться, - лучезарно улыбнулся ему в ответ Ренон. Эдавар выкрикнул в ярости что-то на эльфийском и вскочил с места. Поднялась и Ахель, царственно и холодно, полностью потеряв интерес к происходящему и даже не обернувшись на собравшихся за столом. Они просто отступили прочь и втекли в пространство, которое поглотило их без следа, будто воды реки упавший в них камень. Точно так же ступили на шаг назад и четверо сопровождающих их Первопришедших вместе со стягами в руках, растворяясь и исчезая в нигде, и в следующее мгновение атмосфера в помещении разгладилась, потеряв тяжелую осязаемую плотность. Только тогда Крол выдохнула, ощущая тихое умиротворение и спокойствие. Ярость внутри начала остывать, отступая раздраженным штормом обратно в ворчливую морскую даль, а вместе с ней медленно опадало и присутствие Вольторэ, оставшись последним дружеским пожатием где-то в самой глубине ее сердца. Музыка, которую играли эльфы, оборвалась на одном резком сорвавшемся звуке, застыли с чашами и блюдами в руках растерянные подавалы, глядя на то место, где исчезли Первопришедшие. И в полной тишине раздались хлопки в ладоши, такие резкие, что Крол вздрогнула в первый миг, вскидывая глаза на Ренона. Он улыбался во все лицо, скалился как ненормальный, будто одержал самую важную победу в своей жизни. - Браво, моя дорогая! Это было невероятно, даже лучше, чем я планировал! Браво! - Планировал? – Заина вскинула бровь, раздраженно глядя на эльфа. – Так ты что же, знал, что все этим закончится? - Не совсем так, - покачал головой Ренон, и глаза его светились лукавством. – Я надеялся, что вы все доведете Первопришедших. Ты – указав им на то, что без ведунов они не справятся, наемники – в очередной раз напомнив, что им придется работать с людьми, да еще и с Лонтронским наемным сообществом, наши прекрасные анай – начав оскорблять их и угрожать им расправой. А я бы довершил все это завуалированными оскорблениями на каждом шагу, что, собственно все время и делал, но получилось даже лучше, во сто крат лучше! – он повернулся к Крол и со смехом приложил ладони к сердцу. – Я всем вам бесконечно благодарен за ваше вмешательство и неравнодушие, но тебе, фиалка, самая огромная моя благодарность! Вот честно, я не знал, что им понадобится Источник! Но ты так прекрасно сработала, что знай, Тваугебир теперь – твой должник до самой гробовой доски! Клянусь честью! Заина раздраженно закатила глаза и что-то нелицеприятное пробормотала себе под нос, бросая на Ренона яростные взгляды. Вряд ли ей понравилось то, что он изначально планировал использовать их всех для расторжения договора. Наемники тоже потемнели и подобрались, тяжело глядя на Ренона, но никто из них ни слова не произнес. Крол, впрочем, было сейчас совершенно все равно, использовали ее или нет. Все, что происходило, казалось ей по-настоящему истинным, правильным и верным, как и присутствие Вольторэ, вполне физически ощутимое, возле нее. Коли она одобрила решение Крол, то разве могло что-то пойти неверно? - А что теперь будет? – в тревоге вскинула на него глаза Китари. – Ведь, получается, из-за нас сорвался союзный договор между двумя государствами… - Понятия не имею, что будет, - равнодушно пожал плечами Ренон. – Может, война, может, они просто закроются в своем поганом Илледаре и не высунут оттуда носа до самого конца Танца. Да мне и дела до того нет. - Война?.. – растеряно повторила Китари, но Ренон не дал ей договорить, звонко хлопнув в ладоши и энергично растерев их друг о друга: - Так, друзья, раз мы здесь разобрались, давайте-ка поднимайтесь и пойдем со мной. - Куда? – слегка ошарашено спросила у него Заина. - Вниз, к лошадям, которые ждут нас с утра в восточной конюшне, - охотно ответил ей Ренон. – Видишь ли, думаю, дядюшка уже с минуты на минуту тут появится, как только ощутит, что Первопришедшие покинули дворец, и никакие баржи с зерном его уже не удержат. Так что у нас осталось не так уж и много времени, чтобы удрать, не встречаясь с ним. Как-то не больно-то хочется начинать путешествие в Годваг Гивир со скандалов и воплей, не правда ли? - Ты все это с самого начала продумал, да? – прищурилась Заина, глядя на него, будто разъяренная змея. – Ты все это спланировал и разыграл, как проклятое представление! А нас заставил в нем корчиться, будто каких-то скоморохов и балаганных шутов! - Милая моя, и вовсе нет! – прижал Ренон ладони к груди, глядя на нее почти что с нежностью. – Да, несомненно, я все спланировал и продумал, но я никогда не считал вас балаганными шутами. И ты даже представить себе не можешь, насколько я благодарен тебе за твою помощь, твое неравнодушие и участие в моей судьбе! Это бесценно для меня! - Бесценных вещей не бывает, милый, - почти что прошипела в ответ Заина, нехорошо улыбаясь ему в ответ. – Всему есть цена, и подобным играм тоже. - Несомненно, - вернул ей улыбку Ренон. – И я полагаю, мы рассчитались с тобой за первые дни нашего совместного путешествия. Я ведь тоже многого не знал и делал то, что ты заранее продумала и спланировала, к твоей выгоде. Так что сейчас мы с тобой в расчете, не так ли? Крол насторожилась, когда эти двое уставились друг на друга с одинаковыми улыбками на лицах, не отводя взоров, и от них вдруг резко запахло угрозой. О чем говорил Ренон? Что он делал такого для Заины, в чем участвовал, о чем не имел представления? Почему она сейчас пахла досадой и злостью, как человек, которого поймали на его ошибке? - Мне нужно будет забрать кое-какие вещи из моей комнаты, - холодно заметила она, складывая салфетку и откладывая ее на стол. - Я уже обо всем распорядился, - осклабился Ренон, проигнорировав ее ледяной яростный взгляд. – Все ваши вещи уже навьючены на лошадей, и нам пора, дорогие друзья! Иначе покинуть этот дворец мы уже не сможем. Крол чувствовала какую-то ирреальность происходящего, когда они почти что бегом бежали по дворцовым коридорам вниз, в сторону конюшни. Когда поскрипывал ворот подъемника, когда Ренон все время оглядывался на дворец, тревожно хмуря брови. Когда они уже уселись в седла высоких холеных лошадей, навьюченных поклажей, и погнали их в сторону казавшегося стеклянным моста через Кудрявую. Время ускорилось и неслось так быстро теперь, после долгих дней, проведенных в дремотной осенней золотой дымке, в тяжести вечности, разлитой под Мембраной. Как неслись копыта ее коня по влажной от срывающихся с кроны Аматайэлэфиан капель дождя земле. Китари в ее груди ощущалась отчего-то испуганной и замкнутой, очень встревоженной, будто вспугнутая наступающим дыханием осени певчая птичка. - А если будет война? – все-таки задала она вопрос Крол, когда их лошади поравнялись, съезжая с моста из салемата на противоположный берег реки, и Ренону пришлось сбавить скорость, чтобы не переломать себе шею. – Что, если сегодня из-за нас началась война? - Она уже давно началась, котенок, - отозвалась Крол, постаравшись звучать как можно мягче, чтобы не ранить ее бесконечно нежное и ласковое золотое сердце. – И не мы были тому причиной, поверь. Китари взглянула на нее долгим взглядом своих зеленых, не по возрасту глубоких глаз, и что-то внутри Крол болезненно ёкнуло.