Une gorgе́e

      «Грядёт та, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённая теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённая на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит её как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... та, кто достаточно могущественна, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...»       — Я не понимаю, сэр, — Гарри нервно рассмеялась, глядя на то, как призрачный серый силуэт профессора Трелони рассеивается в воздухе, а её грудной голос затихает. — Почему вы рассказали мне об этом? То есть, это дело минувших дней. Волан-де-Морт погиб давным-давно. Ведь так? Да и по сути… Его убила не я, а жертва мамы. Разве не вы мне так рассказали? Я-то уж точно в год и три никого намеренно не убивала, даже если это и злой волшебник. Никакой силы тоже у меня не было.       Дамблдор накрутил пучок бороды себе на руку, задумчиво обводя глазами свой кабинет, задерживаясь на стойке с книгами. Он усмехнулся чему-то своему и покачал головой, сетуя над чужим неуёмным любопытством, которым наверняка заразились от неожиданно-тесного контакта с гриффиндорцами. Севера чертыхнулась. Ей не следовало переоценивать себя и свои силы: старый паук с лёгкостью мог распознать рябь дезиллюминационных чар.       — Один человек посчитал, что ты готова узнать о Пророчестве, — спокойно ответил Дамблдор. — Даже если и сам не знал его целиком. Видишь ли, Гарри, много лет назад, этот же человек подслушал нас, в «Кабаньей голове», и по молодости и глупости передал часть пророчества, самому лорду Волан-де-Морту. Том Реддл верил в знаки и судьбу, Гарри, возможно, у него были на то свои принципы. И он решил пресечь механизм на корню, из-за чего его и запустил.       «Я запустила, — Севера держалась за грудь, но стойко смотрела, ничем не выдавая своего присутствия. Она услышала вторую половину, спустя столько лет, и молилась, чтобы гнетущее «и ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой» никогда не сбылось. Снейп знала: всё могло сложиться совсем иначе, много лет назад Дамблдор выдвинул гипотезу, что Тёмный Лорд не погиб, а всего лишь развоплотился. Но прошло уже много лет, но он так и не нашел способа вернуться из-за грани, отчего надежда на дальнейшую мирную жизнь горела ясным огнём, указывая пусть в извилистой заросшей толпе необозримого будущего. — Это был не Тёмный Лорд. Это была… я».       — Профессор, — Гарри тряхнула растрёпанными волосами, небрежно собранными в высокий хвост, и сняла за душку очки, принимая протирать их о край плохо заправленной в юбку рубашки. — Что поменялось? То есть… Это не вернет мне моих родителей. И Волан-де-Морта тоже нет, ведь так? Меня никак не отмечали, и я никого не убивала своими руками. Так что это пророчество — не больше чем пустые слова, в которые Волан-де-Морт когда-то поверил по своей глупости. Да даже если бы тот самый, подслушавший вас, Пожиратель проигнорировал бы Трелони… Профессора Трелони, то мои родители всё равно оказались бы в зоне риска. Сириус писал, что они боролись с ним. За моё будущее в том числе. Они были врагами: мои родители и Волан-де-Морт. Так что, есть ли какая-то разница между тем, были ли они убиты из-за некоего пророчества или, как если бы, кто-то убил их в пылу битвы?       «Ты просто не видишь предателя в лицо!» — воскликнула Севера у себя в голове, зажимая рвущийся наружу возглас рукой вместе со своим ртом. Будь она трижды сальноволосой сволочью, эгоисткой, жестокой женщиной и многими другими эпитетами, которые она не раз слышала в свой адрес, это не умаляло её чувство вины за Лили и то, что она оставила ребёнка сиротой. И не важно, что де факто вина лежала на плечах исчезнувшего Питера Петтигрю, занявшего место хранителя тайны.       — Действительно, — Дамблдор вдруг улыбнулся, но его улыбка затерялась в густой серой бороде. — Ты в чем-то права, Гарри. Скажи мне только напоследок, прежде чем я отпущу тебя. Бывает ли, что твой шрам болит?       Гарри ничуть не удивилась подобному вопросу, но машинально коснулась лба, когда надевала очки на переносицу и заправляла пряди волос за уши. Севера впилась в них обоих взглядом, пытаясь понять, к чему был задан последний вопрос.       — Нет, сэр, — девушка зябко повела плечами. — Ни разу не болел, кроме того раза. Ну, с дневником Тома Реддла.       — Хорошо, Гарри. Ты можешь быть свободна. И передай мисс Грейнджер, что в следующий раз ей не нужно ждать тебя в коридоре. Никогда нельзя предугадать, насколько затянется беседа.       Гарри кивнула, проследив за взглядом Дамблдора, направленного на всё тот же книжный стеллаж. «Думаешь, что в нём такого интересного, Поттер? Всего лишь я наблюдаю за тем, чтобы старик не наговорил тебе лишнего», — цокнула Севера, как только тяжелая дверь притворилась за девушкой. Она выждала ещё несколько минут и сбросила с себя маскирующее заклинание.       — Что за странные вопросы? Что за дневник Тома Реддла? — вопросы вырвались сами собой, Севера поставила руки на стол, наклоняясь перед севшим в своё кресло Дамблдором. Её волосы списали по бокам, и в отражении серо-голубых глаз она видела свои: взвинченные и почти чёрные.       — Ну-ну, Севера, успокойтесь, — миролюбиво сказал Дамблдор, выдвигая ящик стола. — Я не хотел вам говорить, чтобы лишний раз не тревожить. В конце концов, тогда всё разрешилось более чем тихо и благополучно…       — Директор Дамблдор… — угрожающе прошипела Севера, под стать королевской кобре.       — Присядьте, — любезно предложил он, выкладывая на стол аккуратную, казалось бы, ничем не примечательную тетрадку. — Эта любопытная история, которая случилась с Гарри, произошла чуть больше трёх лет назад, в начале её второго года обучения. Вы ведь помните, тогда у нас преподавал Гилдерой Локхарт?       — Лучше бы я никогда о нём не вспоминала, — Севера закатила глаза. От упоминания холёного самоуверенного чудовища у неё сбился решительный настрой.       Гилдерой Локхарт пришёл на смену Квиринусу Квиреллу на место преподавателя Защиты от Тёмных искусств, после того как последний попал в пожар в Хогсмиде. Он с тяжелыми ожогами оказался в больнице Святого Мунго и очень скоро отказался от дальнейшего преподавания, вернувшись к своим исследованиям в лесах Албании. Гилдерой Локхарт же был знаменит, его книги раскупались как горячие пирожки, но в то же время на деле же он из себя ничего достойного не представлял. У Совета Попечителей и всего преподавательского состава (объединение во взглядах, между прочим, у них случалось крайне редко, и оно приравнивалось к первому месту в лиге «Пушек Педдл») возникал один и тот же вопрос: какой дементор укусил Дамблдора, раз он принял его на работу? Даже Люпин, который был оборотнем, не вызвал такую негативную бурю, как Локхарт: тот хотя бы действительно хорошо учил.       Севера, как самая молодая из преподавательниц, да и ещё всего на четыре года старшая Локхарта, приглянулась ему сразу, даже несмотря на то, что особой красотой и шармом никогда не обладала. Более того, она даже припоминала те годы, которые застала в его обучение в Хогвартсе. И даже преподавала ему на его седьмом курсе! Чего стоило то, как он устроил совиный переполох в день Святого Валентина, отправив себе восемьсот любовных писем! В общем, Локхарт ни у кого особой любви ни в бытность студентом, ни преподавателем, не вызывал из-за тщеславия и самолюбия, достигающего колоссальных размеров.       В тот год он поставил себе цель заставить мрачную Северу признать его неотразимость и согласиться быть с ним. Должно быть, бедняга тронулся умом и решил, что раз Севера одинока и недостаточно красивая по меркам окружающих — высокий рост, сильное телосложение, наглухо закрытые на все пуговицы одежды, многослойные мантии, бледное, слегка желтоватое от паров лицо, волосы, кажущиеся неухоженными и орлиный профиль, с выдающимся чуть-чуть горбатым носом — то сиюминутно кинется на шею к знаменитости.       Со знаменитостями и охотливыми до славы людьми у Северы не сложилось ещё с детства, да и Гарри на тот момент казалась ей именно такой: заносчивой и высокомерной, пусть и уступающей Локхарту по всем параметрам в этом отношении. А потому потуги сблизиться она стойко игнорировала и периодически снимала баллы со студентов, развлекающихся за их счёт. Так четверокурсники близнецы-Уизли вынудили потерять Гриффиндор около сотни очков из-за кривых карикатур, на которых Севера и Гилдерой страстно обнимаются и пытаются убого поцеловаться с высунутыми языками. Точнее, Севера пытается отдавить ему ногу, а Гилдерой настойчиво держит её за щёки.       Реальность была и лучше, и хуже, чем карикатуры Уизли. Лучше, потому что Локхарт никогда не опускался до грязных домогательств, полагая, что приставать должны к нему. Хуже тем, что он заваливал Северу своими колдографиями, выл ужасные серенады в подземельях и однажды проник в её покои, чтобы «готовым» занять её постель с розой в зубах. Гилдерой даже пролобировал идею дуэльного клуба, чтобы впечатлить даму сердца. Ни один отказ Локхарт не воспринимал всерьёз, считая, что Севера таким образом заигрывает и строит из себя недотрогу. Простая мысль, что он ей противен, его голову не посещала.       Тем сильнее было злорадство Северы и, своего рода, благодарность Уизли, когда на уроке его сломанная палочка (разбил во время пасхальных каникул при попытке прокатиться на отцовском автомобиле и в знак наказания ему отказались покупать новую) дала осечку и шибанула Локхарта прямо в темечко ужасной пародией на заклятие забвения. Великий писатель и борец, орденоносец и член Лиги по борьбе с Тёмными волшебниками отправился туда же, куда и его предшественник: в Мунго. Поговаривают, что он до сих пор не выписался.       — Так причем же здесь мистер Локхарт? — поторопила Дамблдора Севера, всматриваясь в коричневый переплет записной книжки. Она слышала глухой шипящий шепоток, что вклинивался в её сознание. Книжка манила себя открыть, и только её мастерство в окклюменции оградило её от того, чтобы поддаться очевидному соблазну.       Артефакт. Это был могущественный артефакт, наполненный тёмной страшной силой до краёв. «Дневник Тома Реддла», — догадалась женщина, доставая палочку и аккуратно поднимая книжку в воздух, накидывая на неё одни выявляющие чары за другими. По мере появления в воздухе тёмных вспышек и серого свечения, её лицо мрачнело. Дамблдор не спешил отвечать, только молча наблюдал за её махинации, уже без привычного лукавства.       — Что это? — наконец, спросила Севера, опуская книжку обратно на стол. — Это… Это несёт в себе отпечаток Тёмного Лорда. Настолько чёткий, словно он только что, собственноручно, не далее, как минут десять назад, проклял эту вещь.       — Я не знаю, — спокойно ответил Дамблдор. — И уже который год занимаюсь этим вопросом, Севера. К сожалению, я даже затрудняюсь это уничтожить. Зато у меня появилась возможность вести с Томом дискуссии. К моему глубочайшему сожалению, он не отвечает на мои вопросы и не даёт подсказок.       — С Томом? — ошарашенно переспросила Снейп, не поверив своим ушам. Она ошалело моргнула и перевела взгляд обратно на книжку. — Вы о Тёмном Лорде?       — И да, и нет, — Дамблдор погладил книгу по корешку, и Севере остро захотелось ударить его по руке, чтобы тот не смел прикасаться к книге. Во избежание. — Тогда он ещё не был Тёмным Лордом. Ему было шестнадцать, и он только-только стал прощупывать скользкую дорожку, на которую ступил неокрепшими ногами.       Севера с минуту помолчала. Мысли в голове путались. Молодой Лорд Волан-де-Морт? Том Реддл? Его дневник? Что за чёрная, гнилая магия была использована? Как они общаются? Словно тетрадка отвечает Дамблдору. Да даже если и два — то как? Это какие-то «Протеевы чары», и на самом деле Тёмный Лорд давно вернулся и сидит где-то там, по ту сторону пергамента и свежих чернил? От этих дум Севере сделалось дурно, и она вымученно опустилась в кресло напротив. Рядом подкатил поднос с небольшими чашками зеленого чая.       — Расскажите обо всё по порядку, Альбус, — попросила она, делая несколько глотков, чтобы смочить пересохшее горло. — Что произошло три года назад и откуда у вас… это?       Дамблдор благосклонно улыбнулся и убрал тетрадь обратно в выдвижной ящик стола. Что-то щёлкнуло, и по осевшему остатку вибрирующей в воздухе магии Севера поняла, что это было мощное запирающее заклятье, не поддающееся Алохомора.       — Гарри нашла эту книжку в сумке мисс Уизли. Кто-то положил ей его, а Гарри случайно столкнулась с ней и их вещи перемешались. Гарри даже не заметила, как книжка оказалась у неё, а когда обнаружила, то не успела вернуть владелице: Том вышел с ней на контакт. Он предложил ей, скорее, призывал открыть Тайную комнату.       — Это всего лишь миф, — перебила Севера, потирая лоб. — Тайная комната. Это дурацкая сказка, чтобы пугать студентов, дабы те не шатались по ночам где попало, хоть им это и не мешает. Авроры не раз обыскивали замок, директора должны были знать о ней. Информация не смогла бы так просто затеряться, будь она правдой. И чудовище… Какое чудовище способно прожить сотни лет? Даже если погружать его в искусственную комнату, усыплять или вносить в стазис — без поддержки оно не сможет жить вечно.       — Оказалось, что нет, — мягко возразил Дамблдор. — Чуть больше пятидесяти лет назад Тайная комната открывалась. Тогда всю вину за смерть Элизабет Миртл Том свалил на Хагрида, и его исключили. Но на самом деле открыл её действительно Том. Он являлся Наследником Слизерина. Род Мраксов, если тебе это о чём-то говорит. К сожалению, о доподлинном местонахождении комнаты мне до сих пор не известно до сих пор, но, я знаю точно, какое чудовище убило несчастную мисс Миртл. Это был василиск. Бедняга показывала на раковину в своей обители, закрытом туалете на втором этаже, но я так ничего и не нашел. Никакого прохода.       — Василиск, — глухо повторила Севера, огорошенная подобными новостями. Она издала булькающий звук, который можно было бы принять за смех при должной доли фантазии. — Почему я не удивлена.       — В духе Салазара Слизерина, — согласился Дамблдор. Севера покачала головой. Что ж, у неё появилась ещё одна тема для разговора с Поттер. Снейп пообещала себе, что не удивится, если вдруг окажется, что девчонка, в отличие от Дамблдора, умудрилась самым наиневероятнейшим образом наткнуться на Тайную комнату, в существование которой не верили уже со времен Основателей Хогвартса.       — Так значит, как только странная книжка начала отвечать Поттер, она сразу принесла её к вам? — вернувшись к теме разговора, с сомнением поинтересовалась женщина, отставляя чашку и скрещивая руки на груди. Она опустила голову, обращаясь в слух. Метка на левом предплечье вдруг жутко зачесалась. — Серьёзно?       — Конечно, не без здравой логики мисс Грейнджер. Она настояла, а, вернее, сразу сообщила мне, и у нас с Гарри состоялся диалог на эту тему. Дневник я забрал. Гарри почему-то совсем не попала под влияние Тома, и это показалось мне удивительным. Более того, у неё прослеживалась определенная реакция на эмоции… Дневника. Будь то сильная радость или гнев, у неё начинал покалывать шрам. А ведь туда в своё время угодило и отрикошетило смертельное проклятие лорда Волан-де-Морта. Этот феномен заставил меня задуматься, а не образовалось ли между ней и Тёмным Лордом некоторой связи.       — Тёмный Лорд ушёл, — простонала Севера также, как и четырнадцать лет назад.       — Тёмный Лорд может вернуться, Севера, и теперь мои опасения на этот счёт начали подтверждаться. Я буду думать над этим и пытаться разгадать загадку дневника. Нам стоит быть начеку, а вам начать выяснять, нет ли движения со стороны Пожирателей Смерти. Только у вас есть ход к ним, Севера, и вы — наш единственный возможный источник информации. Я прошу вас. Если не для магического мира Британии, не для всех беззащитных против него сторон, то хотя бы ради Харриет. Помогите мне защитить её.       Севера поднялась из кресла, но ощущала, как ноги не держат её. Сколько бы продолжил Дамблдор скрывать от неё это? Рассказал ли бы он ей о дневнике вообще? Почему вдруг он требует от неё что-то сейчас? Неужели настал день, когда она перестанет спать спокойнее? Перед глазами кошмаром замаячил призрак ржавых волос, разбросанных на ковре, а в детской кроватке над ухом надрывно плакал ребёнок.       — Я вас поняла, директор, — сипло пробормотала она. Не прощаясь, женщина, пошатываясь, вышла из дамблдоровского кабинета, держась за стену узкой винтовой лестницы.       Она едва ли помнила, как дошла до своих комнат. В ушах шумело, эхом отдавались слова Дамблдора. А ведь он так и не ответил на вопрос, что же то была за вещица. У него были догадки — определенно были, Дамблдор не мог не добиться зацепок за это время. Наверняка он специально позволил ей подслушать, специально спросил про шрам Гарри, и тогда, тогда…       Беспокойство поселилось в душе, стоило до конца осознать, что ей снова придется взяться за грязную работу. Шпионить, лгать, притворяться той, кем она перестала являться с вечера января тысяча девятьсот восьмидесятого года.       «И ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой», — отдаляясь, звучал голос Трелони. Гарри была отмечена с рождения. Её судьба не свершилась много лет назад, и ей, Севере, предстояло сделать ещё многое, чтобы не повторить предыдущей ошибки.       Гарри поджидала её у входа в личные покои. Наверняка хотела поделиться успехами с девушками, с Лавгуд или с кем там она могла её целоваться, если того хотела. А может спросить совета. Или доросла до того состояния гормонов, когда просыпается либидо и требует внимания: ну же, давай, выдохни жарче, тебе скоро шестнадцать, ты не маленькая девочка.       У неё лихорадочно блестели глаза. Зелёные, по-настоящему ведьмовские, и последние барьеры рухнули. Она в несколько шагов сгребла Гарри в охапку, немного сгибаясь и утыкаясь носом в чужую шею. От неё пахло чаем, мармеладом и какой-то свежестью. На секунду метку укололо, но разве могло быть всё хуже? Её девочка — уже точно, совершенно бесповоротно её, и плевать, что это неправильно, что этого не должно было случиться, что она как дура не устояла перед райским плодом, который не стоило срывать.       — Я защищу тебя, Гарри, — слова вырвались вместе с чужими робкими ответными объятиями.       Севера совершила непростительную глупость, но корить она станет себя гораздо позже, когда неконтролируемые эмоции схлынут, запрутся под мощными ментальными блоками.       Она, совсем не похоже на себя, не думая, поцеловала её.       А та, идиотка, зачем-то ей ответила.