Сложные дети

      Над Маринфордом, как и над любым осенним островом, висели низкие дождевые облака, полностью затянув небо бесцветной завесой. Издалека раздавались зычные команды, которым вторил чёткий хор ответов матросов. На седьмом полигоне пахло озоном, дымом и потом. Удар, блок, удар! Бельмере краем глаза следила за спаррингом друзей, которые уже почти час пытались уложить друг друга на лопатки. Бугристые мышцы под кожей парней перекатывались при каждом движении, резкие атаки сменяли друг друга калейдоскопом. Быстро, чётко. Ничего лишнего.       Нехотя оторвав взгляд, Бельмере перевела его на стоящие в двухстах метрах мишени. Приклад мушкета лёг на плечо, щека слегка прижалась к магазину. Привычным жестом обняв цевьё, лейтенант спокойно прицелилась. Палец ласково огладил светлый спусковой крючок, чей блестящий металл был истёрт от ежедневного использования.       Выстрел!       В яблочко.       Кивнув самой себе, дозорная опустила ружьё и, решив, что на сегодня хватит, встряхнула гудящие руки. Три часа на стрельбище — смерть для плечей. Пусть с опытом отдача ощущается в разы слабее, но до конца никуда не исчезает. Поэтому пе-ре-рыв! Она его заслужила! — Роси! — окликнула она давнего друга. — Кончайте лупить друг друга! — Не сейчас! — бросил приятель и, впечатав кулак охнувшему Смокеру прямо в солнечное сплетение, приказал тому. — Не зевай! — К чёрту иди! — разозлившийся курсант пошёл в контратаку.       Бельмере закатила глаза и, махнув рукой на выпускающих пар ребят, предпочла больше не мешать: пусть себе кулаки чешут. Рухнув на стоящую у края полигона скамейку, она потянулась к рюкзаку и, недолго порывшись в нём, вытащила смазку для ружей. Потренировался — приведи оружие порядок. Это несложное правило курсантам вбивали в головы, начиная с первого курса, так что к шестому оно становилось частью жизни.       Поэтому что говорить о самой Бельмере, которая училась уже девять лет?       Три года назад узнав, что экзаменационные нормативы она скорее выстрадала, чем выполнила, Росинант, блестяще окончивший Академию на год раньше срока, по своим каналам добился для неё продления обучения под прикрытием повышения квалификации. Причём у самой Бельмере мнения не спрашивали.       Когда возмутившаяся курсантка попыталась предъявить претензии, ей максимально ёмко объяснили, что получить известие о том, что энсин Бельмере погибла под первым же вражеским снарядом, никому не хочется, так что молчи, учись и радуйся.       Сначала было до жути обидно.       Она не для того сбегала из Кокояши, чтобы застрять в Академии Морского Дозора на лишних три года! Бельмере хотела приключений. Храбрых сражений, блистательных побед и боевых наград! Какого чёрта Росинант её всего этого лишает?! Он ей кто вообще?! Муж-брат-сват? Более того, то, что её просто поставили перед фактом, бесило до дрожи в руках.       В итоге Бельмере перессорилась с лучшим другом, напрочь перестав с ним общаться, а на курсы ходила как на каторгу. Так продолжалось до тех пор, пока через месяц не узнала, что пятеро ребят, которые в своё время тоже, мягко говоря, пренебрегали тренировками, уже лежат на морском дне, кормя рыб.       Через полгода число мёртвых товарищей достигло двух десятков из трёх сотен выпускников. Смертность в Морском Дозоре среди новичков была повальной.       Смотря регулярно приходящие в Маринфорд списки погибших при исполнении, Бельмере всегда со страхом искала там знакомые имена. В. Ви. Неужели Вилена?! Едва что видящие от страха глаза впиваются в чужое имя! Из груди вырывается вздох облегчения… Витал. Она не знает такого… Не знает.       Его оплачет кто-нибудь другой.       Роси к тому моменту уплыл на свою первую миссию, даже не сказав ничего бывшей подруге, а Бельмере составляла список погибших и повышенных однокурсников. Анализировала. Первыми умирали самые неподготовленные или отправленные в горячие точки. Выживали же и получали повышение сильные, умные и хитрые. Или те, кто имел возможность не участвовать в бессмысленных бойнях. Деньги и связи даже в их деле решали многое: в случае Бельмере решающую роль сыграло второе.       Учитывая её уровень подготовки после завершения Академии, она осталась жива только благодаря протекции Росинанта, у которого были огромные связи в верхушке Дозора. Чёткое осознание этого накрыло боковой волной, сбив с ног.       Много ли ребят из их группы осталось «повышать квалификацию»?       Нет. Только она одна.       Только с ней Росинант близко общался в Академии и считал своим лучшим другом.       Все претензии к нему лопнули, как воздушный шарик, оставив сумасшедшее желание рухнуть своему спасителю в ноги и разреветься от страха и благодарности.       Спустя полгода Роси вернулся в Маринфорд, опустошённый и словно бы выжатый чем-то произошедшим. Он никого видеть тогда не хотел. Вообще никого. Бельмере ждала, пока он не придёт в себя, надеясь спокойно поговорить и помириться, но, когда поползли слухи о том, что лейтенант Росинант запил, плюнула на всё и вломилась к нему в дом без приглашения.       Всегда светлая многокомнатная квартира встретила её полумраком и диким запахом перегара. Брови Бельмере полезли на лоб: Роси курил?!       Он же сигареты терпеть не может!       Тихо закрыв взломанную дверь, девушка робко прошла по коридору, встав у входа в гостиную, и, одним глазом заглянув внутрь, вздрогнула. Адмирал Сенгоку сидел на светлом стуле, смотря в сторону дивана, на видимом огрызке которого угадывались только голые пятки. В тишине раздавался неузнаваемый от хрипоты голос: — …а они ведь считали меня другом. У Фила дочка была годовалая, в Вест Блю с матерью росла. Он фотографии показывал, говорил, что деньги им присылает. Он думал, что я свой! — Росинант! — А я не свой!!! — заорал тот так, что перепугавшаяся Бельмере отскочила от двери. — Фил сгниёт в Импел Дауне из-за меня! Они все сгниют!!! — голос утих почти до привычного полушёпота: — Я же до гроба их глаза не забуду. Как ребята смотрели на меня, когда их вязали… — Я предупреждал тебя, Росинант, — со вздохом перебил его адмирал Сенгоку. — Предупреждал, что это грязная работа, где моральные принципы нужно душить на корню, иначе перегоришь. Но ты и слушать не хотел. — Вы не понимаете… — обиженно прохрипел Роси, который впервые на памяти Бельмере был пьян и, кажется, насквозь прокурен, но его резко перебил адмирал: — Я понимаю, что ты себе на спину невыполнимую цель взвалил! И это вдобавок к своему прошлому, которое ты никак отпустить не можешь и тянешь на шее как камень!.. — Предлагаете бросить? — заплетающимся языком поинтересовался Роси, а затем с каким-то больным смешком пошутил. — Знаете, Сенгоку-сан, а я, когда этот камень с шеи сброшу, тут же на небеса отправлюсь. Убью Дофламинго, лягу рядом и сдохну. — Рановато как-то в восемнадцать в гроб ложиться, — попытался отшутиться адмирал Сенгоку. — Да и брат твой того не!.. — У меня нет брата, — отчеканил холодный голос. — Он мёртв.       Повисла мрачная липкая тишина. Бельмере непонимающе моргнула. О чём?..       Раздался тяжёлый вздох. Адмирал глухо приказал: — Я даю вам неделю на восстановление, лейтенант Росинант. Если к тому моменту вы не возьмёте себя в руки, можете забыть о Джокере. Что же касается нашего разговора, — посмотрев на стоящую за дверью Бельмере, у которой от этого сердце заколотилось как бешенное, — протрезвеешь — закончим его, а сейчас к тебе пришли гости. — Так точно…       Выйдя из полутёмной комнаты, адмирал молча прошёл мимо перепуганной, застывшей истуканом курсантки, точно её здесь не было. И хорошо, что так.       Когда хлопнула входная дверь, девушка ломанулась в комнату к другу.       Тот лежал на диване с пустой бутылкой в висящей плетью руке, утонувший в сигаретных окурках. Бельмере стало дурно… Роси ведь в жизни не!.. Бессмысленный взгляд, которым он тогда слепо посмотрел сквозь неё, Бельмере помнила и сейчас, равно как и его слова: — У одной из них тоже были малиновые волосы.       Уставившись на застывшую девушку блестящими от алкоголя глазами, Росинант лихорадочно произнёс: — Бельмере, я такая мразь! — и истерически расхохотался.       Больше он не произнёс ни слова.       В ту ночь она просидела с ним до самого утра, без остановки рассказывая молчащему Росинанту о чём-то и не позволяя ему и дальше напиваться в хлам. Бельмере понимала, что её никто не слушает. Она говорила для себя. Для того чтобы не сойти с ума от той чудовищной глухой тишины, которой Росинант окружил себя.       В установленный адмиралом срок лейтенант внешне пришёл в себя и вскоре отправился на следующую миссию. Вернулся через три месяца подавленным, но спокойным. Весь день весело провёл с приятелями, отмечая очередное повышение, а в середине ночи приплёлся домой к Бельмере, и они промолчали до самого рассвета, сидя на крыше.       Этот кошмар продолжался три года, пока после одной из его миссий, которые Бельмере ненавидела всей душой, она не решилась познакомить Роси с ребятами из Академии. К моменту официального знакомства и Смокера, и Хину Роси уже знал и прекрасно помнил. Ещё бы! Такое не забывается!..       Всё началось с того, что, тратя почти все силы на полигоне за отработкой ударов, Смокер имел реальные проблемы с сухой теорией. Имея скорее практически направленный ум, он был неплохим аналитиком и тактиком, но вот забивать голову «бесполезным мусором» упрямо не желал.       Однако неумолимо близилась сессия, живые завидовали мёртвым, а горе-студент, в голове которого был, по его собственным словам, вакуум, предпочёл решать проблему кардинально. Хотя правильней было бы сказать — радикально. Так, чтобы наверняка!       Решив идти на дело в составе вооружённой банды, Смокер подбил главную аферистку Академии в лице Бельмере на тёмное дельце. Та всегда была всеми конечностями за любой кипиш, так что в ночь перед экзаменом они втихаря натирали подсолнечным маслом кафельный пол перед нужной аудиторией, надеясь на перенос даты казни. Успех это предприятие имело, и профессор Гуппи, не переступив порог класса, отправился на больничную койку. Смокер вздохнул спокойно и, как истинный студент, продрых весь незапланированный выходной день.       Кара настигла юных диверсантов следующим утром.       Так, не успело солнце взойти, когда капитан Росинант уже был вынужден клясться перед орущим на разные голоса ректоратом в том, что берёт младшего лейтенанта Бельмере и её деятельность под свою ответственность. Справа от него Хина — староста группы Смокера — твердила, что лично займётся учёбой одногруппника.       По итогу горе-вредители отделались тремя месяцами кукования в гауптвахте, вместо мгновенного вылета из Маринфорда. Как будто этого было мало, Бельмере была вынуждена в качестве платы за глупость бежать марафон, а Смокер пересдавал теорию за все пять лет учёбы, в конце внеочередной сессии чуть не испустив дух. Подруга по несчастью была готова к нему присоединиться уже на втором километре из сорока двух.       Так их крепкая дружба закалилась обильным женским потом и скупыми мужскими слезами.       Усмехнувшись, девушка посмотрела на наручные часы и крикнула бойцам: — Скоро начало присяги! Заканчивайте! — Сколько сейчас? — выкрикнул Роси, не прерываясь. — Пять! — Закончили! — разорвал коммодор дистанцию, прерывая бой.       Смокер как стоял, так и рухнул на спину. Бельмере невольно сморщилась: вот ведь не жалко ему спину-то!.. И зачем Роси его так гоняет?       Куда менее уставший противник рухнул на скамейку около Бельмере, мирно опустошающей бутылку с водой. В нос ударил резкий запах пота от насквозь промокшей матроски. Молча потянувшийся в карман за сигаретами Росинант уже собирался закурить, когда раздался хрип: — Бельмере, не дай ему это сделать!.. — голосом умирающего протянул Смокер, до сих пор не в силах встать с земли. — Не совершай ошибку.       Поднятый снайпершей с земли камушек чётко выбил сигарету из пальцев возмутившегося коммодора: — Вы смеётесь?! Не поджигаю я больше всё вокруг, как раньше! Всё под контролем. — Кому-нибудь другому это скажи, — отрезал Смокер и хрипло закашлялся. — Только за твой последний отпуск я пять раз сбивал огонь с мебели вокруг, трижды тушил твою задницу и один раз свою собственную. Ещё немного — и я заработаю себе фобию на сигареты.       Бельмере подавилась водой и со смехом закашлялась, вспоминая тот случай: ор Смокера, резво прыгающего в бассейн, чтобы потушить горящие плавки, Академия вспоминала ещё о-очень долго! А ведь курсант всего лишь решил перекурить с заскочившим другом перед началом водной тренировки.       Перекурил. — Подъём, ребята, — взбодрила Бельмере обессилевших после тренировки парней и встала со скамейки. — Служба не ждёт. Надо ещё успеть в порядок себя привести перед церемонией присяги адмиралов.       Кряхтящий, как столетний дед, Смокер кое-как поднялся на ноги и, хромая, доковылял до скамейки. Бельмере только неодобрительно покачала головой: и зачем так убиваться? Молчащий Росинант всё же втихаря закурил, бездумно глядя куда-то в небо. Кажется, он её слов даже не расслышал. — Роси, — окликнула его Бельмере, но, не добившись результата, уже возмутилась: — Коммодор Росинант, подъём! Ты чего с открытыми глазами спишь?! — Что? — парень глянул на неё так, точно впервые видел. Пару раз моргнув, он посмотрел на хмурящуюся подругу более осмысленным взглядом и вполголоса пробормотал: — Да, присяга, точно. Идём. — Роси!.. — Всё в порядке, — твёрдо произнёс он и встал со скамьи. — Правда.       Нет, не в порядке.       Бельмере за эти шесть лет прекрасно научилась распознавать, когда вернувшийся с очередной миссии Росинант был относительно в норме, а когда ему хотелось напиться в хлам и забыться. И сейчас явно второй случай.       Подождав, пока парень не уйдёт вперёд, она тихо спросила у застёгивающего свою сумку Смокера: — Есть планы на вечер? — Ага, — буркнул он. — Не сдохнуть от скуки на присяге.       Толкнув в плечо этого солдафона, она с тонким намёком уточнила: — А потом? — А потом я весь твой. — Отлично, — потёрла Бельмере ручки и, беззастенчиво бросив крякнувшему Смокеру свой рюкзак в довесок к его сумке, пояснила: — Приходи к дому Роси сразу после присяги. И Хину не забудь позвать: она говорила, что после неё сбегает за списками с вашим распределением. — Так и знал, что будет подстава, — разочарованно буркнул парень, но, взглянув на непривычно сутулую спину приятеля, произнёс: — С тебя выпивка, с нас с Хиной — закуски. Только не как в прошлый раз! — сразу же предупредил он разулыбавшуюся Бельмере, напоминая про их последнюю попойку, после которой Смокер клялся ничего крепче кефира не пить. — Замётано.

***

      Вечер Смокера, как он и ожидал, был наполнен болью, тоской и страданиями, благодаря торжественной церемонии принесения присяги новыми адмиралами Морского Дозора. Нахрена он сюда попёрся?.. Лучше бы мёртвым притворился. Тем более, после того как Росинант избил его на тренировке до состояния нестояния, притвориться трупом труда бы не составило. Хотя жаловаться грех — Смокер сам его всегда просил бить в полную силу.       Теперь же, куда бы энсин ни скосил взгляд, всюду виднелись белоснежные матроски и кители с синими строчками и золотыми позументами. Однако красота и торжественность обстановки Смокера не волновали. Мысли возвращались к единственному жуткому факту: он уже полчаса без сигарет. Кто бы знал, как ему хреново…       Мечтая отвлечься от сосущего чувства под ложечкой, он принялся слушать присягу Сакадзуки — теперь уже адмирала Акаину. Мрачный и жестокий до крайности мужчина рычащим голосом клялся нести Правосудие и навсегда очистить морские воды от всякого сброда.       Фанатик.       Смокер таких терпеть не мог, вот только в Дозоре их было навалом.       Тяжёлая атмосфера ещё больше нагнеталась тем, что вплоть до вчерашнего дня все были уверены, что освободившийся пост займёт вице-адмирал Борсалино. Вот только горосеи ни с того ни с сего решили сделать рокировку. Сказать, что это было подло и оскорбительно — ничего не сказать.       Переведя взгляд на униженного вице-адмирала, которого подсидел давний друг, Смокер никак не понимал спокойствия Борсалино, мягко кивающего каждому слову Сакадзуки. Это было за гранью понимания молодого энсина.       В то же время Кудзан начал своё вступление на высокую должность с казуса.       Он уснул.       Незнакомый капитан, судорожно пытавшийся разбудить мерно похрапывающего адмирала Аокидзи, был белее мела. В оглушительной тишине раздавался только храп с тихим присвистом… Закусив губу, отчаявшийся капитан пошёл на крайние меры: заткнул адмиралу нос двумя пальцами.       Смокеру решение безумца показалось не лучшей идеей: с Кудзана станется не проснуться и умереть от асфиксии. Энсин даже успел попрощаться с дрожащим и молящимся всем богам безымянным капитаном, над которым висел реальный срок в Импел Дауне: как-никак, его действия полностью подходили под статью «Убийство адмирала, совершённое с особой жестокостью», а это грозило как минимум пятым уровнем в Великой Тюрьме. Что-то Смокер да запомнил с тех времён, когда был вынужден пересдавать юриспруденцию.       Переведя взгляд на наручные часы, он беззвучно вздохнул. Сорок минут без сигарет.       Сбоку раздался чей-то весёлый шёпот: — Продрыхнуть собственную смерть мог только Кудзан-сан.       Смокер уже хотел было согласиться с шутником, но тут лицо умирающего сморщилось, скривилось!.. — Апч-хи!       Плачущий от счастья капитан глазел на сонно моргающего адмирала Аокидзи, как на родную мать. Не выдержав бушующих эмоций, бедняга хлопнулся в обморок прямо на проходе. Не тратя времени, его тело запинали куда-то в угол: незачем портить эстетику серьёзного мероприятия.       По рядам дозорных вновь прошёлся сдавленный смешок, пока Кудзан расслабленной походочкой дошёл до парапета, но в следующую секунду веселье смолкло.       Разъярённый Акаину смотрел на своего коллегу так, что у того натурально задымилась одежда, однако Аокидзи лишь холодно улыбнулся ему и, демонстративно покрыв китель морозной крошкой, начал давать присягу. В своей речи он сделал особое ударение на то, что своей первостепенной задачей считает охрану покоя и процветания мирного населения. Его программа куда больше крутилась вокруг обеспечения нужд гражданских, которым после недавно закончившейся войны плохо жилось.       Вскоре само принесение присяги закончилось и начались заключительные слова адмирала Флота Конга, а затем Главнокомандующего Паста, которые растянулись ещё на добрый час.       Смокер просто отсчитывал секунды своего никотинового голодания и старался не сдохнуть от острого отравления свежим воздухом.       Когда церемонию объявили закрытой и дозорные начали разбредаться по своим делам, он дрожащими руками сунул в рот сразу две сигары и глубоко затянулся: благословенный яд наполнил лёгкие.       Выпустив дым изо рта, Смокер с облегчением выдохнул и расслабился. Чуть не умер!..       Приведя себя в чувство, он внимательно прислушался: отовсюду звучали ожесточённые дебаты на тему: кто же из двух адмиралов прав? Это плохо. Мягко говоря. Паршиво — звучит куда как лучше.       Смокер осознавал, что в Морском Дозоре с сегодняшнего дня раскол между теми, кто пойдёт за Акаину, и теми, кто поддержит Аокидзи.       И снова: поставь верхи на вакантную должность Борсалино, триада адмиралов стала бы нерушимой силой, глядящей в одну сторону и защищающей идентичные интересы. Теперь же начнётся собачья свара и игра в перетягивание каната, которая не приведёт ни к чему толковому. Хорошо будет, если Аокидзи и Акаину найдут компромисс. Тогда, пока равновесие между этими силами будет соблюдаться, всё будет спокойно, но надолго ли оно сможет сохраниться? Вот в чём вопрос.