Сложные дети

      Бельмере мчалась в больницу, не видя ничего перед собой. В горле стояли рыдания. Придурок! Идиот!!! Чем тебе на этом свете плохо?! Чем ты опять на своих миссиях занимался?! Чем?! Расскажи! Хватит молчать!!!       Нога поехала вперёд! Голова со всей дури приложилась о камни! — Девушка!       Мир звенел, раскалываясь на куски.       Она ревела на мокрой, грязной после дождя мостовой, перед глазами всё плыло от слёз, от боли в затылке, от ужаса произошедшего! Чем?! Тело трясло, Бельмере зажимала кривящийся рот ладонями и не могла найти в себе силы встать!.. Сил никаких не было… Не после произошедшего.       Этой же ночью Росинанту в отделении экстренной хирургии оперировали верхний отдел позвоночника. К счастью для большинства, всё прошло успешно. И к горькому разочарованию для неудавшегося самоубийцы, который на рассвете пришёл в сознание. Итог — в мясо разодранные иглой от капельницы вены. И снова операция. — Лейтенант, вам нужно в больницу, — посоветовал внимательный прохожий, желая помочь рыдающей Бельмере встать.       Кое-как поднявшаяся на ноги девушка растерла по лицу слёзы, напополам с осенней грязью, и едва ли не проревела: — Я и так туда…       Через час она, хлюпая носом, вместе с Хиной и Смокером ждала вестей в пустынном коридоре для посетителей. Напротив них сидел сгорбленный адмирал Сенгоку, который, не отрывая покрасневших глаз от пола, едва слышно проклинал самого себя. Ден-ден муши на его руке чуть не разрывался от звонков, но адмирал всех, не глядя, сбрасывал: в это злополучное утро его волновало только состояние приёмного сына.       Смокер сидел мрачнее тучи. Спонтанно пробудившаяся ночью Воля Наблюдения больше не откликалась, но парень был только рад. По его словам, нет ничего приятного, когда тебе спросонья по мозгам шибает коктейль из ненависти к самому себе, отчаяния и вины, подогретый на диком желании сдохнуть. Ты не понимаешь, откуда эта дичь, что вообще происходит, голова раскалывается, тебя тошнит, изнутри всё ломается, рвётся, и тянет сбежать как можно дальше от источника этого кошмара!       Где-то вдалеке хлопнула дверь, и вскоре в коридоре показался военный медик. Подойдя к адмиралу, он механически отдал честь и, кивнув офицерам, будничным тоном вынес вердикт: — Жить будет.       Горько усмехнувшийся адмирал отметил: — Боюсь, его это не обрадует. — Что уж поделать, — развёл руками врач и уточнил: — Спецподразделение? — Как вы догадались? — не выдержала Хина, а медик, посмотрев сначала на молча кивнувшего адмирала, как ни в чём не бывало ответил: — У них это распространённая практика. Можно сказать профессиональное заболевание. Большинство начинает искать встречи с Богом года через два-три после начала службы, поэтому их почти всегда в этот период переводят в стандартное подразделение. — Вот как…       Бельмере помнила, что для Росинанта это время совпало с беспорядками в Новом Мире, куда он был направлен. Дозор в той битве сражался против почти всех бывших членов команд Золотого Роджера, Льва Шики и Рокса Д. Шебека и одержал победу. Были, конечно, и единицы пиратов, которым удалось сбежать, как, например, Тёмному Королю Рейли, или спрятаться в самой глуби Нового Мира, что сделали Большая Мамочка, Кайдо и Белоус.       Однако большая часть пиратов старого поколения отправилась гнить в Импел Даун.       Там им самое место.       Заслужили. Твари. — Можете пока проведать его, девятая палата, — обратился к ним троим медик. — Будет странно себя вести, не обращайте внимания – последствия лекарств, — повернувшись к ожидающему адмиралу, он продолжил. — Позвольте доложить сложившуюся ситуацию и прогноз. — Докладывай.       Бельмере уже умчалась впереди всех. Одинаковые двери слились в размытую ленту! Первым, что она услышала, ворвавшись в палату, было: — Ненавижу хирургов.       Сидящий на единственной больничной койке Росинант водил тёмными подушечками пальцев по корсету вокруг шеи, полуприкрытыми глазами смотря на перевязанные руки. Не отрывая взгляд от бинтов, он произнёс: — Всё норовят, скотины, на этот свет вернуть, будто на том плохо живётся. — Идиот! — не выдержав, заорала Бельмере. Хотелось кинуть в него чем-нибудь тяжёлым! — И это не лечится, — подтвердил Роси. — Даже хирургическим путём.       Не успев прикусить язык, она на эмоциях выкрикнула: — Прибила бы!       Этот кретин усмехнулся и слегка раскинул руки в приглашающем жесте, произнося: — Прошу! — Придурок долбанный, суицидник недоделанный!!! — вопила Бельмере, чувствуя, что если снизит голос – разревётся. — Да как!.. Как так можно было?!       Роси пожал плечами и попросил у вошедшего Смокера: — Дай сигареты.       Тот закрыл за тихо проскользнувшей в палату Хиной дверь и, вымученно усмехнувшись, ответил: — Тебе нельзя. — Тьфу ты! — разочарованно фыркнул Роси. — Теперь даже от рака лёгких не умереть. Вы меня прямо в угол загоняете.       Бельмере шмыгнула носом и встала у стены. Разговаривать с Роси не хотелось: он точно специально всех отталкивал. Смокер же церемониться не стал. С грохотом поставил напротив больничной койки стул и, оседлав его, безапелляционно заявил: — Значит так. Почётную смерть от рака лёгких оставь мне, а сам позорно и счастливо сдохни от старости на собственной кровати в окружении детей, внуков и правнуков. И пусть те с нетерпением ожидают мига, когда ты старый хрен, наконец, перестанешь коптить небо и они смогут начать делить наследство. — Звучит невоодушевляюще, — криво улыбнувшись, ответил Росинант, но атмосфера стала заметно легче.       Смокер только развёл руками и констатировал факт: — А ты как хотел? Одна неудачная попытка суицида продлевает жизнь на три года.       В палату вошёл адмирал Сенгоку. Умолкнувший Смокер встал со стула и отошёл к стене, встав между Хиной и Бельмере. Подняв тусклый взгляд на приёмного отца, коммодор равнодушно доложил: — Миссия выполнена. Доклад вам должны были проложить на стол сегодня утром. — Не волнуйся, положили, — скрестив руки на груди, хмуро произнёс адмирал Сенгоку и дополнил, — вместе с новостями о твоём новом увлечении.       Мельком взглянув на затихарившихся офицеров, он дал понять, чтобы они покинули палату. Ребята, не произнося ни слова, вышли. Из-за двери раздавались только крики и споры: — Я тебя в другое подразделение переведу! Сразу же после выписки! — Только через мой труп!       Не пустая угроза — констатация факта. Если не разведка, то ничто.       Через неделю троим вчерашним курсантам было необходимо уезжать на свои места по распределению. Поэтому, попрощавшись с постепенно идущим на поправку Роси, Бельмере попросила одну из знакомых медсестёр написать ей, когда коммодор выздоровеет.       Письмо пришло почти сразу — их линкор только пару дней назад вошёл в Калм Белт.       Оказалось, что в военной больнице Роси лечился до тех пор, пока в одной из свежих газет не мелькнула довольно крупная заметка о какой-то трагедии в Норд Блю: её до этого почти два месяца пытались замять из-за громкого поражения Дозора и в частности коммодора Момонги. На следующее утро разведчик самостоятельно выписался, уверив дежурную медсестру, что пришёл в норму и умирать в ближайшее время больше не планирует. Ещё остались неоконченные дела.       Несмотря на то что, согласно строгому приказу адмирала Сенгоку, коммодор должен был пройти полный курс реабилитации, того выписали по собственному желанию, в связи с отсутствием необходимости в дальнейшем лечении. Росинант умел убеждать: Бельмере это знала на собственном опыте. Для этого у разведчика был целый арсенал оружия: мягкий, шепчущий голос, удивительно вкрадчивый. Выразительный взгляд чистых и честных глаз, что умел говорить вместо слов. Послушная его воле мимика и жесты.       Росинант всем своим телом, всей своей сутью умел заставлять окружающих верить и доверять ему без сомнений. Не любил это делать, но прекрасно умел. Его этому учили.

***

      С тихим шелестом землю орошала редкая морось. В запотевшем окне виднелось ровное серое небо, глядя на которое было непонятно, зависло ли оно над головой или простирается где-то высоко-высоко… Открыв окно, сидящий на подоконнике Росинант полной грудью вдохнул влажный воздух, пахнущий сыростью и прелой листвой.       Он всё утро сидел в штаб-квартире адмирала Флота, куда направился сразу же, после того как переоделся дома в форму. Старался не уснуть и безуспешно пытался прийти в себя. От лошадиной дозы успокоительных и антидепрессантов, которую ему ежедневно кололи в больнице чёрт знает сколько дней-часов-лет подряд, было до тошноты хорошо, точно он переел дешёвых базарных сладостей. Помогало только холодное стекло, к которому прижимался висок, и начавшееся действие выпитого сорбента из личных запасов. Ещё бы мир перестал вертеться — вообще прекрасно бы было.       Свинцово-тяжёлые руки не шевелились, но до сих пор пальцы изгибались так, точно продолжали держать перо. Он надеялся, что секретарша Конга не знает о приказе Сенгоку-сана не давать коммодору Росинанту миссий и сразу же передаст его прошение на новое задание своему начальнику.       Звание позволяло сделать так, чтобы поданные им документы рассматривались во внеочередном порядке и заверялись в течение суток. Когда адмирал Флота поставит под прошением свою подпись и издаст на его основе приказ на имя Росинанта, у простого адмирала не хватит полномочий для его отмены. Это было бы просто замечательно…       А ещё замечательней было бы поспать.       Вот только вместо снов к нему приходили лишь кошмары.       Каждую ночь перед его глазами появлялась Гретхен. Морская королева Гретхен, не боящаяся даже морских королей, уже больше десяти бывшая связующим звеном между преступниками всех мировых морей. Режущая людей, как овец на заклание. Но для «своего старпома Рината» она была просто Греттой.       Гретхен заслужила пожизненное заключение в Импел Дауне в Горящем аду. Действительно заслужила, но не получила, потому что Росинант слабак. Мразь, тварь и двенадцать раз предатель, который влюбился в цель для ликвидации.       Нет, он не позволил этой женщине и дальше топтать землю. Не предал Дозор.       Но впервые в жизни просил у недовольного Магеллана за заключённого: чтобы Грейс вместо четвёртого уровня отправили на второй: в ад Зверей.       Милосердней ли?.. Вряд ли. А если и да, то ненамного и ненадолго: в Импел Дауне продолжительность жизни не велика.       Стоило ли? Вряд ли. Гретхен не оценит проявленное к ней снисхождение. Зато однозначно будет проклинать Росинанта до тех пор, пока её не сожрет тюремный василиск или мантикора.       До самой смерти она будет помнить предателя, что втёрся в доверие, добился должности старпома, влюбил в себя и провёл ночь. Невероятно спокойную ночь, в тишине которой слышался лишь скрип кровати, жаркий шёпот и стоны. Если бы Гретхен знала, что, пока она занимается с Росинантом любовью, её людей вяжут дозорные… Если бы слышала их крики, зов, лязг железа!..       Об этом не хотелось думать.       От этого хотелось только повеситься.       Память обратилась худшим врагом, то и дело заставляя перед внутренним взором вспыхивать картины произошедшего:       Ворвавшиеся в каюту дозорные задержали пиратскую капитаншу прямо в постели. Голую, совершенно беззащитную и безоружную, ошалевшую от происходящего. Росинант, несмотря на то что ждал их прихода, был в тот момент едва прикрыт покрывалом. Впрочем, его люди умели держать язык за зубами. — Ринат?..       Гретхен смотрела на своего молча закурившего старпома с безумной надеждой, что всё не так, что она всё неправильно поняла!..       Завершивший миссию разведчик не смотрел на свою цель. Просто слушал краткий доклад двух отдавших честь лейтенантов: — Приказ выполнен, коммодор Росинант! Пиратская команда Мморской королевы Гретхен задержана в полном составе! — Вольно, — вполголоса приказал старший офицер, голыми руками туша вспыхнувший от сигареты балдахин. — Арестуйте Гретхен и приготовьте к перенаправлению в Эниес Лобби. — Ринат… — безжизненно прошептала Грейс, до сих пор не в силах поверить. Она опустила взгляд вниз, на собственные руки, где висели тонкие браслеты из кайросеки, незаметно надетые, когда Грейс от происходящего между ними ничего не соображала. Бескровное лицо исказилось, а из горла вырвался вопль: — Мразь! Тварь!!! Да будь ты проклят, предатель!..       Разведчик не смотрел, как извивающуюся, едва прикрытую, потерявшую всякое достоинство пиратку вытащили из полутёмной капитанской каюты. Просто встал и начал одеваться.       Да. Донкихот Росинант — мразь, тварь и двенадцать раз предатель. Он уже давно проклят. Проклят тем, на что положил свою жизнь.       Миссия завершилась успешно — его можно поздравить и подарить намыленную верёвку. Хотя… Пока ещё рано. Необходимо доставить арестованную преступницу в Эниес Лобби. Преступницу, любовницу и девушку, которой Росинант по своей дурости проникся и которую полюбил.       Нет, не полюбил.       Это не была любовь. Привязанность. Вожделение. Глупая сиюминутная страсть. Желание. Желание зачарованно слушать её гортанный голос часами. Видеть улыбку. Неотрывно касаться вьющихся волос, что окружали фигуру южанки, служа прекраснейшим облачением.       Да. Гретхен — не более чем очередная ликвидированная преступница.       Очередное выполненное задание, очередной шаг к желанной цели. Слабость. Печальный итог неспособности Росинанта вырвать из своей груди собственное сердце. Глупое бесполезное сердце, которое из раза в раз обливалось кровью, когда его вчерашних друзей на всю оставшуюся жизнь сажали за решетку по его же вине.       Нет, не по вине. Коммодор Росинант не был виновен в том, что добросовестно исполнял свой служебный долг, выполняя приказы сверху. Это была его работа. Втираться в доверие, добиваться расположения и предавать. Просто работа — ничего личного.       Да. Вот только он из раза в раз пропускал происходящее сквозь себя, зная, что так нельзя, буквально выгорая изнутри. Выгорая и оставляя от себя лишь пустую оболочку с глупым окровавленным сердцем, которое стоило бы вырвать с корнем!       Нет. Гретхен не была причиной этому. Она лишь стала последней каплей, переполнившей душу Росинанта ненавистью к себе и тому, ради чего он жил и ради чего ломал себя.       Донкихот Росинант ненавидел своё сердце, не способное зачерстветь и отмереть, столь же истово, сколь ненавидел хирургов.       Ненавидел это бесконечное «да» и «нет».       Донкихот Росинант ненавидел свою жизнь, где не было ни правды, ни душевного покоя. Ненавидел своё душащее похлеще любой удавки прошлое, столикое настоящее и бессмысленное будущее.       Донкихот Росинант — мразь, тварь и двенадцать раз предатель, что совсем скоро предаст последний — тринадцатый.       И заберёт с собой в могилу всё то, что так ненавидит.