Сложные дети

      Снизу справа раздался фырк. Прилизанный и слащавого вида знакомый парень, чьего имени Джокер не помнил и не считал нужным помнить, с ленцой протянул: — Поверь, мы все задаёмся этим же самым вопросом, но ответа пока что не получили. И не получим, пока не соберутся все десять приглашённых.       Расположившийся прямо напротив пустующего дивана Серый, которого он знал куда как ближе в силу долгой борьбы за кусок побольше, презрительно бросил с высоты своих знаний: — Расслабься, Джокер, и сядь уже. Вон там с краю подушка свободная осталась, как раз для тебя, — указал он массивным подбородком на одно из свободных мест. — Или ты думал, что Гретхен сюда ради тебя из Нового Мира прибыла?       Гретхен?       Так значит, вот кто…       Сказать, что имя гостьи было знакомо каждому в Преступном Подполье, — ничего не сказать. Морская королева Гретхен — единственная в мире фрахтовщица, что уже больше десяти лет перевозила контрабанду в особо крупном размере через Калм Белт, ничуть не страшась кишащих в нём морских королей, и через остров Рыболюдей, тем самым перемещаясь по миру абсолютно без ограничений и имея, пожалуй, обширнейшую сеть связей и знакомств. Дозор давал за неё баснословные восемьсот миллионов.       Несмотря на то, что фрахтование считалось «грязной» профессией Подполья, по сравнению с тем же брокерством, эта женщина доказывала, что даже так можно являться хозяином положения. Сотрудничаешь с ней — считай, вышел на мировую подпольную арену. Поссорился — сам запер себя чахнуть и считать медяки в пределах одного моря. Конечно, были и другие фрахтовщики через Калм Белт, но с ними никто не давал даже минимальной гарантии на успешную переправку сквозь обитель морских королей. У Гретхен же за десятилетие работы ещё ни разу не было осечек.       Сзади раздались шаги: прибыли новые приглашённые, явно удивлённые открывшимся видом. Плевать на них…       Не обращая внимания на открыто насмехающегося над ним Серого, Джокер и вправду опустился на крайнюю подушку, ближе к Сказочнику: отсюда открывался вид сразу на всех остальных присутствующих и даже на стонущее море наркоманов у подножия возведённой платформы. Разве что лестница плохо просматривалась, а так удобная позиция, уж при необходимости привлечь к себе внимание он откуда угодно сумеет.       Между тем, часы пробили три часа дня.       Потом десять минут четвёртого. Полчетвёртого. Пять.       Гретхен всё не было.       Джокер, не обращая ни малейшего внимания на возмущение иных присутствующих, уже давно улёгся животом на подушку и пощипывал виноград, с раздражением наблюдая за танцами бабочек, и порой из чистой скуки начинал управлять их движениями, отчего в глазах кукол-марионеток вспыхивал ужас и непонимание происходящего.       И вот, когда среди присутствующих приглашённых фрахтовщиков начался тихий ропот, Сказочник хлопнул в ладоши и раскинул полные руки в приглашающем жесте: — Ну наконец-то! Неужели морские короли задержали на границе свою королеву?       Со стороны скрытого от его взора угла лестницы расслабленно и напевно прозвучал грудной, вибрирующий голос: — Нет, я просто не торопилась.       У кого-то от злости треснул бокал.       Джокер был полностью согласен: потрясающая искренность.       Нужно обладать действительно значительным статусом и крепкими нервами, чтобы настолько флегматично сообщить о том, что он опоздал, потому что просто не торопился.       Он даже не услышал шагов, когда из-за спины Серого вышла пышнотелая женщина в самом соку. При первом же взгляде на неё Джокер усмехнулся, но сесть не захотел и лишь подпёр подбородок рукой.       Да уж.       Кто-то из парней тихо присвистнул, кто-то пошёл красными пятнами, явно осознав, за что некоторые мужчины, истекая кровью из носа, прозвали Гретхен суккубой.       Натуральная грива волос — длинных, объёмных, жёстких даже на вид, ломано-вьющихся — окружала скульптурное лицо южанки чёрным ореолом и достигала широких и аппетитных бёдер.       И странно: на Гранд Лайн была совсем иная мода, нежели в морях, — судить об этом можно было по наградным листовкам, — но Гретхен та мода явно не касалась, и она выглядела так, точно только-только приплыла из Саут Блю.       Южанки отличались от северянок, как отличались друг от друга их земли. Женщины юга любили золото, шелка и самоцветы: так и гостью украшали рисунки-татуировки хной, бесчисленные золотые кольца и браслеты, длинные серьги до ключиц и шаровары из воздушной, полупрозрачной ткани. На севере носили меха, белый свинец и жемчуг. Предпочитали облегающую все изгибы, но наглухо закрытую одежду с воротниками под горло и рукавами до косточек кистей.       Пользуясь случаем, Джокер, равно как и многие другие «кандидаты», с интересом и немалой долей сексуального интереса открыто разглядывал сочное тело самой Гретхен, в котором не было и капли столь воспеваемой в северном море хрупкой женственности: широкие и аппетитные бёдра, крепкие плечи и грудная клетка, заметные, хоть и не рельефные, мышцы на руках и животе, смуглая кожа — всё в ней говорило о родном море, полном жара, ярких эмоций и плотской любви. О том, что жизнь — это бой, где в ход нередко идёт физическая сила.       Тем временем Гретхен окинула присутствующих долгим и не менее пристальным взглядом и своим глубоким голосом уточнила, глядя на пустующее место: — Где ещё один молокосос?       Сказочник равнодушно ответил: — Без понятия. Всех приглашал Двуликий, но кто-то, видимо, не дошёл.       Фрахтовщица кивнула. — Ясно. Значит, будет девять кандидатов.       Старающийся не слишком откровенно заглядываться на обнажённые участки женского тела, которое уже собиралось сесть на диван, Сказочник махнул ей и буркнул: — Пока не успели начать. Шепну два слова на ушко.       Нахмурившись, Гретхен подошла и наклонилась к собеседнику, что, с учётом её роста, заставило выгнуться в пояснице просто до неприличного. Сосед Джокера стыдливо заёрзал.       Сказочник, снизив тон до едва различимого шёпота, так что Джокеру, сидящему к нему ближе всех, пришлось всему обратиться в слух, недовольно спросил: — Почему на самом деле опоздала?       В ответ раздалось подслащённое шипение: — А какого чёрта твои люди от меня вместо коносамента ждут товарной накладной по договору контрактации? — и, нагнувшись прямо к столу, так что аппетитные изгибы тела стали ещё откровенней, ядовито пропела: — Я тебе что, сельхозпродукцию с Гранд Лайн везу? Пшеницу и укроп?       Сказочник, прикинувшись весёлым простачком, явно потерял глаза в вырезе жилета Гретхен и, часто сглатывая, жарким шёпотом ответил: — Не вижу никакой проблемы! Разве «Уж» — не травка? — Тебе напомнить, как ты в прошлом году на марихуане залетел, а, садовод-любитель? По маковке потом и мне прилетело, потому что на каждый договор свой вид ответственности сторон. Решил снова меня под удар поставить? — Но-но-но! — грозно пробурчал Сказочник, безуспешно стараясь поднять свой взгляд к глазам собеседницы, но тот упрямо опускался ниже. — Ты стрелки-то не переводи. Где сам коносамент? — А я ещё не отгрузила товар. Да-да, представляешь? — удивлённым голоском произнесла Гретхен, дуя губки и приподнимая бровки. — Полтора часа потратила на твоих остолопов — и всё без толку. И прекрати говорить с моей грудью, помимо неё здесь ещё есть я сама.       Кашлянувший наркобарон оттянул ворот халата, помотав головой. — Прости. Я никогда к твоей одежде не привыкну.       Гретхен же, не отрывая взгляда от Сказочника, повысила голос и зычно приказала: — Номер два и номер пять, на выход! — Почему?! — возмутился прогоняемый сосед Джокера, но Гретхен продолжала предыдущий диалог: — Поэтому после возни со всей этой малышнёй ты пойдёшь вместе со мной, — и, не дав вставить слово, придавила: — Пойдёшь, я сказала, со мной, сам примешь товар и получишь свой коносамент со всеми правами, а то претензии ещё предъявишь, что груз в пути попортился.       — Да почему, что не так?! — кукарекал петух прямо в ухо Джокеру. — Вы только пришли и!..       Но так и не посмотревшая в его сторону Гретхен лишь рыкнула точно между делом: — Потому что единственное, о чём ты сейчас думаешь, это о том, как насадить меня на свой член и хорошенько отодрать!       Воу.       Откровенно. Весьма.       И, судя по реакции задетого словами ничтожества, в точку.       Собравшаяся молодёжь Подполья, не привыкшая к подобным разговорам вне личных спален и борделей, поглядывала на реакцию друг друга, а заодно на причину конфуза одного из соперников и смущения Сказочника. А причина была проста.       Жилет Гретхен.       Расшитый золотом и жемчугом, он был бы просто красивым дополнением, если бы не пикантная деталь: он начинался под грудью.       Да, детка.       Шикарный вид.       Улёгшись на бок, Джокер подвинул ближе блюдо с виноградом и, внутренне радуясь занятому стратегическому положению, которое открывало панораму на аппетитный стан противника сполна, продолжил наслаждаться шоу.       Взяв подбородок наркобарона пальчиками и насильно приподнимая его лицо к своим вишнёвым глазам, Гретхен промурлыкала: — И попробуешь после всего этого, как в прошлый раз, впихнуть мне вексель без аваля, и на продление договора фрахтования даже не рассчитывай. Хоть подыхай в своём Норд Блю. Понял, а, пухляш? — Да брось, Гретхен, мы же три года вместе работаем, считай, старые добрые друзья! — Ты мне тут на философские категории не переходи и ищи того, кто… — Эй! — Заткнись! — прикрикнула она на перебившего её юнца. — Того, кто сможет за тебя поручиться, причём, чтобы я его знала, учти! Я честному-пречестному слову лет с тринадцати не верю и без оплаты работать не собираюсь. — Раньше так и без гарантии платежа работала. — Дурочкой была. С годами прошло. — Вы меня слышите вообще?! — Да твою ж! — выкрикнула фрахтовщица и нехотя повернулась лицом и прочими комплектующими к багровому от публичного унижения перевозбудившемуся ничтожеству, а заодно и к улыбающемуся во весь рот Джокеру. — Тебя не учили, что перебивать взрослых, когда они разговаривают, — плохо?! — Тварь, я здесь два часа торчу и трачу время, а мог бы!.. — вклинился второй изгой, чуть ли не бья копытом, но его бычий бас перебил срывающийся козлиный тенор: — А вы бы ещё!.. Ещё больше разделись! Голой бы пришли вообще, что уж мелочиться! Да! — Контракт останется!.. — А ты груди женской никогда не видел? Девственник, что ли? — почти сочувственно бросила Гретхен в ответ, уже не слыша Сказочника.       Народ вокруг сидел прибитый, но явно жаждущий узнать развязку драмы. — Что за вопрос?! — А ты чего хотел? Нет, мне, конечно, лестно быть главной героиней сексуальных юношеских фантазий, но!.. — Слышь, женщина! — проревел дошедший до кипения бычара, вставая с места. — Вести себя с мужчинами не умеешь?! Сейчас я научу! — Давайте успокоимся и выпьем чаю…       Джокер расхохотался в голос!       Да, на таких переговорах он ещё не был!       Крик, гам, истерика! И бык напал на Гретхен. Веселье кончилось в следующий миг.       Даже Дофламинго не смог уследить за происходящим. Просто через миг раздался смачный хруст, пол громко треснул, и хрипнувший амбал сложился пополам.       Пополам спиной назад, так что обломок сломавшегося позвоночника проткнул живот.       На мрамор, разломанный от дикой силы удара, который остался незаметен для присутствующих, полилась мутная кровь, желудочный сок и полупереваренная пища. Все молчали.       Джокер, продолжая лежать, поверх очков наблюдал, как по смуглой коже груди разъярившейся хищницы стекают густые капли крови: происходящее безумство начинало ему всё больше и больше нравиться. Преступница с Гранд Лайн, держащая массивный труп за волосы, небрежно отбросила его в натёкшую лужу, точно раздавленного таракана. Мертвец задел чашу со сладостями, та со звоном перевернулась, медленно закружилась вокруг одного и того же места…       Движенье ускорялось, звук становился всё выше, чаша, что приковала все взоры, кружилась на месте быстрее-быстрее!.. Быстрее! Звонче!       И остановилась.       Один из приглашённых, глядя на разодранный пополам труп, валяющийся в ногах бизнес-партнёрши, оправил душащий его галстук, но лицо сохранил, в отличие от единственной девушки среди претендентов, резко побледневшей и громко всхлипнувшей. Гретхен перевела на неё равнодушный взгляд и произнесла: — Восьмая, я даю тебе выбор. Либо присоединяешься к пятому в крематории, либо вместе со вторым уходишь на улицу. Причину, надеюсь, объяснять не нужно?       Слабые нервы. — Мне всё ясно, — без лишних споров согласилась претендентка, чуть прикрывая рот рукой и наблюдая за тем, как слуги убирают тело и спешно вытирают разломанный пол.       Поднявшись со своего места и чуть кивнув каждому из собравшихся, девушка коротко произнесла: — Благодарю за приглашение. Для меня это был новый и неоценимый в своей значимости опыт.       Сказочник был единственным отреагировавшим и слабо кивнувшим в ответ. Наверняка он ещё присмотрится к неопытной фрахтовщице в будущем: её исполнительность, вежливость и доля покорности вышестоящему были способны подкупить. Некоторым такой типаж нравился. — Все бы так, — отметила Гретхен и, хладнокровно переступив через труп, как через порожек, направилась-таки к своему месту, обращаясь к сглотнувшему петуху: — А теперь разберёмся с тобой.       Опустившись на диван и провокационно разведя стройные руки в стороны, так что соблазнительные изгибы женского тела, покрытые каплями крови, стали ещё откровенней, она в упор посмотрела на сидящее прямо, как штык, ничтожество, наклонив голову к плечу. Серьги скользнули к ключицам, старое золото на загорелой коже блеснуло в свете огней. Не женщина, а живое вожделение.       Смертельно опасное вожделение.       Джокер сделал глоток из бокала, глядя, как полные вишнёвые губы Гретхен растянулись в развратной улыбке. В такой бы ротик да по самые яйца…       Свысока глядя на пыхтящего петуха, она продолжила: — Пойми, мальчик. Всё очень просто. Если причиндалы работать не дают, если штаны жмут, если тебе для того, чтобы начать мычать, краснеть, беднеть и потерять контроль над ситуацией, достаточно увидеть полуголую женщину, то научись для начала держать себя в руках и контролировать животные позывы, а потом уже берись за дело. И да — не заводи слишком умную любовницу. Останешься без денег уже через месяц.       Со стороны иных собравшихся, уже пришедших в себя после внезапного убийства, раздались сдавленные смешки. Кто-то начал шептаться.       Едва справившийся со своим голосом спорщик, у которого лицо от публичного унижения полыхало не хуже флага революционной армии, подскочил на ноги и проблеял: — Со своими любовницами я сам разбе-бе-берусь! А вам, вам! Тебе я советую одеться нормально и прекратить завлекать самцов для спаривания настолько… откровенно, — буквально выплюнул он в итоге. — Иначе с настоящими мужчинами работать не сможешь.       И горделиво задрал подбородок.       Гретхен чуть приподняла уголки полных губ. Сказочник коротко хохотнул. — Мальчик, я в бизнесе уже шестнадцать лет, считай, полжизни, и все эти годы я стабильно работаю с настоящими мужчинами, не изменяя себе. И никто из них не учил меня, как правильно себя с ними, великими, вести. С кем-то из своих партнёров по работе я флиртую, с кем-то сплю в свободное от работы время, в свободное, повторю я для тех наивных, кто до сих пор считает, что личную жизнь и бизнес можно совмещать. И все взрослые люди, которые не хотят для себя, в первую очередь, проблем и неприятностей, умеют держать ширинку застёгнутой, а язык за зубами.       Кто-то из приглашённых несмело возразил: — Это неприлично… Вот так ходить. Есть же элементарные правила приличия, мы же к вам не в трусах пришли.       С толикой уважения взглянув на говорящего, Гретхен кивнула и, чуть приподняв бёдра, отвязала от пояса воздушную шаль, чтобы набросить её на грудь и плечи. Петуха, подхватив под локотки, почти насильно увели прочь, и, когда дверь за ним закрылась, женщина произнесла: — Согласна. Правила есть и, по идее, их стоит соблюдать, — запахнув шаль на груди поплотнее, добавила она, — но в мире полно народов и просто ярких индивидуальностей, у каждой из которых свой взгляд на понятие нормы и приличия. Порой они кардинально различны. И далеко не каждый, а на Гранд Лайн особенно, будет готов менять что-то в себе из-за разнящихся взглядов. Нужно искать компромисс или искать другого бизнес-партнёра. Поняли?       Оставшаяся аудитория несмело закивала и лишь один вякнул: — И вам не стыдно? Взрослая женщина, а ведёте себя как…       Подняв руку, Гретхен спокойно произнесла: — Я не желаю выслушивать морали от того, кто за месяц сменил в постели семь любовниц, — и, поймав на себе удивлённые взгляды, уточнила: — Вы же не думали, что ваша биография и личная жизнь — тайна за семью замками?       Видимо, кто-то именно так и думал.       Приподняв бровь и обведя присутствующих слегка удивлённым взглядом, в котором примешалось разочарование, Гретхен изрекла: — Открою вам стра-а-ашную тайну: ваша личная жизнь, которую вы пока что в силу глупости не считаете нужным скрывать, на самом деле является публичной. Вся ваша постельная возня — повод для сплетен и пересудов и, более того, точек давления, так что не надо возмущений. И три.       Подняв палец, сверхопасная подпольщица с Гранд Лайн помрачнела. — Вы все, каждый из вас, уже давно под бдительным присмотром сверху.       Она рассказывала очевидные вещи, которые продолжающий пощипывать виноград Джокер слушал вполуха: — Кто-то из вас умрёт, кто-то останется в Норд Блю, но обязательно найдутся те, кто выйдет на Гранд Лайн. И там каждый из вас захочет работать с Императорами подполья, с йонко или просто с крупными местными авторитетами. Большинство из вас будут ходить под ними, так вы что, думаете, придёте такие красивые, поговорите и всё? Нет. — А как тогда? — осмелели молодые фрахтовщики и, что удивительно, Гретхен им отвечала, тратя не просто своё время, но время Дофламинго: — На каждого из вас уже собрано досье: кто вы, кто ваши родители, ваши супруги и любовницы, дети, команды. Все ваши сделки, все долги и обязательства, ваше отношение к алкоголю и наркоте, ваше отношение к подчинённым и к вышестоящим, увлечения. Ваши привычки, ваши слабости и ваши больные места.       В полнейшей тишине закончив пересказывать букварь жизни и выживания в Преступном подполье, Гретхен добавила: — Поэтому мой вам совет: реже зависайте в злачных местах, реже трепите языком, особенно с женщинами на одну ночь и собутыльниками. Не устраивайте громких скандалов, побоищ и шоу, не привлекайте к себе внимание общественности и журналистов. Следите за тем, чтобы ваша награда была как можно ниже, чтобы Дозор реже интересовался вами. — А Сайфер Пол? — Что Сайфер Пол? — В компетенцию дозорных, если не считать высшего офицерского состава, входят только гражданские суда в легальных водах и пираты. Всё. Преступное и революционное подполье не их территория, а Сайфер Пола, — решил выпендриться Серый, на что Гретхен одобрительно кивнула. — Молодец, азы правоохранительного законодательства знаешь. Но я тебя разочарую: Сайфер Пол вами займётся лишь тогда, когда вы начнетё представлять из себя хоть какую-то реальную угрозу, а не продолжите быть надоедливыми блошками на покрытом грязью теле мира. По статистике, так как практически каждый подпольщик в легальных водах известен как пират, каждый второй из вас попадётся именно Дозору, и уже на закрытом судебном заседании вам вменят подпольную деятельность. Так что не обольщайтесь, — хлопнув руками по подлокотникам, она переключилась: — Так, всё остальное на самостоятельное изучение, больше читать лекции на тему законодательства я не буду.       И бросив на пол развернувшуюся карту Норд Блю со всеми базами Дозора, проливами, раскидала фишки, весело спрашивая: — Ну что, детишки, поиграем во взрослые игры? — Последний вопрос, — решил продолжить тянуть время Серый.       Гретхен махнула рукой: — Валяй. Но последний и по делу.       Слушавший их диалог краем уха Джокер сосредоточился лишь на фразе Гретхен: — Прилив новых кадров нужен постоянно. И не просто мелких сошек, не исполнителей, нет, разумеется.       Обведя притихших присутствующих глазами, она не остановила взгляд ни на ком. — Вы все хороши. Действительно хороши по меркам Норд Блю, иначе бы не были здесь. Но хороших много. Требуются уникальные. — Тогда зачем здесь все эти люди?       Впервые за всё время взглянув на задавшего сей вопрос Джокера, Гретхен взяла поднесённый прислужницей на серебряном блюде бокал вина и ожидаемо спросила: — Мы с вами не знакомы?       Джокер обезоруживающе улыбнулся. — Поверьте, знай вы меня раньше, вы бы не спрашивали подобного.       Босая ступня упёрлась ему в грудь, звякнули золотые браслеты вокруг смуглых щиколоток. — И почему же?       Перехватив стройную ножку, Джокер с ослепительной улыбкой пропустил свои пальцы между пальчиками женщины, как ни в чём не бывало, отвечая: — Я неповторим.       Нити поползли вдоль женской икры наверх, одна бровь Гретхен приподнялась. — Птенчик…       Птенчик? — Подкат засчитан, это да. Но учти, ты либо сейчас прекращаешь свои поползновения…       Как завуалированно — ему нравится. — Либо? — Либо тебя унесут отсюда вперёд ногами. Или без ног — их отдельно. — Боюсь-боюсь, — посмеиваясь, прошептал он.       И резко сдавил нити. — Гретхен, стой!!!       Лезвие сжатого воздуха врезалось в грудь, брызнула кровь, тело отлетело спиной в пол, хрустнули кости, грохот!       Камни — в щебень!!!       Лёжа в образовавшемся кратере, он с переменным успехом пытался вернуть зрение. Из глубокой раны на груди лилась кровь.       Да. Так женщины его ещё никогда не отшивали. — Мы под землёй!!! Какое ранкяку?!       Ранкяку?.. Что это?       Стоя всё на том же месте на одной ноге, вторую — которую Джокер из чистого любопытства чуть не отрезал — помрачневшая Гретхен держала на весу. Угольно-чёрная кожа отливала глянцем.       Поднявшись на ноги, он уже не сдерживал весёлую улыбку.       А если так? Пальцы шевельнулись, подчиняя себе нити и резко направляя их в неподвижное женское тело.       Силуэт смазался.       М-м? — Стой, прикончишь же!!! Два трупа за одни переговоры — это уже даже не смешно!       В бок влетел удар, отправляя его в новый полёт! Наркоманы, точно сбытые шаром кегли, разлетелись в разные стороны! Тело со всего разгону вмазалось спиной в стену, хруст!       Это явно был позвоночник.       Его позвоночник.       Ледяные глаза впились прямо ему в лицо. Джокер задумчиво смотрел, как тонкие женские пальцы, без труда раздробившие рёбра, вгрызлись в тело. Смуглая кожа окрасилась алым. По запястью потёк ручеёк крови, капая на пол. — Кх! — полившаяся изо рта кровь была лишь малым дополнением к резанным ранам на груди и разбитому затылку.       Взяв его за подбородок, женщина процедила: — А теперь послушай меня!.. — Джокер.       Губы искривились в презрительной улыбке. Рука оправила его перьевую шубу. — Не важно. Ты — самодовольный и самоуверенный, едва оперившийся птенчик, и пока ты не научишься летать самостоятельно, а не на тяговой силе пинка под зад или в лицо, близко подходить не смей ни ко мне, ни к моей территории, ты понял?       Вибрирующий голос точно заставлял раны кровоточить ещё обильней. Сколько ярости… А глаза холодные.       Подавшись вперёд и не обращая внимания на то, как, легко разрывая ткани, женские пальцы коснулись бьющейся в груди мышцы, надавили. Да… Не отрывая взгляда от темневших глаз, Дофламинго тягуче прошептал прямо в женские губы: — Вы близки к тому, чтобы похитить моё сердце, Гр-р-ретхен.       И даже больше.       Ещё миллиметр, миг — и смерть.       Лишь чуть податься вперёд, и пальцы проткнут уже и так сдавленное сердце.       Кровь лилась на пол, текла извилистыми ручейками по смуглому предплечью, окрашивая золото багрянцем и капая с локтя.       Опасно…       Красиво.       Сладострастно.       Кровь хлынула изо рта напополам с кашлем. В ушах стучало… — Гретхен!!! — где-то на периферии надрывался старый Двуликий под довольный хохот Сказочника. — Прекращай, да, идиот попался, бывает! Выпинаем прочь! Остынь!       Раздался фырк и чавканье.       Окровавленные пальцы покинули его грудную клетку. Женщина отступила. Прижав руку к обильно кровоточащей ране, к сердцу, Джокер, уже не сдерживая шальной улыбки, смотрел на свою хмурящуюся визави и разобрал лишь: — Сгинь.       Через полчаса Дофламинго, абсолютно довольный впечатлениями, вышел на другом конце города, по сравнению с тем местом, где его встретила та зубастая рыбоженщина. Несколько безумно скалясь, он двинулся через толпу людей, как вдруг увидел, что жители города вытаскивают из канавы нагой труп. — Что же за напасть-то такая с этими наркотиками! Уже третий мертвец за неделю! Этот аж последние штаны за траву отдал. Куда только смотрит Морской Дозор, неужели так трудно найти тот угол, где всем несчастным толкают эту дрянь?! — возмущались неравнодушные прохожие.       Джокер только покачал головой в лживом сочувствии. Отойдя подальше от возмущённой толпы, он вновь растянул губы в довольном оскале. Интересно, как эти ничтожные людишки заговорили бы, узнай, что место сбыта наркотиков — это не угол, а весь их город целиком!

***

      На море царил штиль. Ни плеска волны, ни крика чайки — лишь серо-голубой Калм Белт, чьи воды даже цветом не походили на кобальтовое Норд Блю. Граница, проходящая между морями, была видна невооружённым глазом.       Поскорее бы они отсюда убрались и вернулись в Рай: ничего, кроме болезненных воспоминаний и череды ночных кошмаров, северное море ему не приносило.       За спиной раздались приветственные крики, переходящие в гвалт ликования. — Капитан! — Капитан вернулась!!! — Гретхен-сама, как всё прошло? — перекрикивал радостную команду боцман, жаждая первым узнать о произошедшей встрече.       Щелчком выбросив недокуренную сигарету в море, он отошёл от борта пиратского корабля и направился в сторону шума. Гретхен стояла около трапа, отдавая короткие приказы экипажу. Заметно уставшая после очередной подпольной сделки, каждая из которых добавляла ей год заключения в Импел Дауне, подпольщица увидела его и растянула губы в искренней улыбке, приветственно махнув. — Ринат! — под звон браслетов подошла она и встала подле, предусмотрительно уточняя: — Не разломал корабль без меня? — Не успел он. Только с лестницы навернулся и рубашку поджёг, — сдал его боцман, заставляя крикнуть в ответ: — Захлопнись! Так и было задумано.       Расхохотавшаяся команда, прекрасно знающая, что их неуклюжий старпом способен запнуться о собственную ногу или промахнуться мимо двери, врезавшись в косяк, постепенно разбрелась по своим делам, оставляя его с капитаном наедине.       Отведя Гретхен к борту, он ненавязчиво приобнял её за талию, готовый в любой момент убрать руку, и как ни в чём не бывало поинтересовался: — Как прошла встреча? Детки Сказочника, которых он тебе так долго и настойчиво расхваливал, не разочаровали? Или очередные однодневки? — Не знаю даже, — задумчиво повела плечами Гретхен.       В её взгляде сквозило сомнение. Он не привык, чтобы во взгляде этой твари, которой самое место в Аду, сквозило сомнение. И всё же…       Наклонившись к самому уху, прошептал: — Что же так? — мягче голос.       Следя за тем, как команда готовится к вхождению в Калм Белт, Гретхен молчала. Он сверху наблюдал за тем, как широкие аккуратные брови слегка хмурятся, как насыщенно-вишнёвые глаза следят за чужими движениями. Пышная грудь высоко приподнялась в тяжёлом вздохе, полупрозрачная газовая накидка заколыхалась.       Дьявол.       Он слишком затянул миссию: надо скорее заканчивать, иначе это дело плохо кончится.       Наконец его очередная цель ликвидации произнесла: — Знаешь, — задумчиво подбивая слова, начала Гретхен, задирая голову и переведя хмурый взгляд на его лицо, точно впервые видела. — Бывают такие люди — они точно весенний лёд. Вроде выглядит человек красивым, надёжным, веришь такому безоговорочно, а только оступишься и тут же с головой в ледяной проруби окажешься. И сгинешь.       О-о-о… Он знает — сам такой. — Звучит пугающе, моя королева, — с лёгкой хрипотцой ответил он, глядя преступнице прямо в глаза и весьма недвусмысленно целуя её пальчики.       Руку, шершавую от морского ветра, возмущённо выдернули, но вспыхнувший взгляд говорил иное. Значит, совсем скоро всё закончится. Главное успеть выведать имена всех тех, с кем Черепаха в Норд Блю заключила сделки, и передать данные местным агентам. Пусть разбираются. — Чем же тебя так впечатлил тот загадочный незнакомец?       Взгляд на губы, теперь на шею, ниже, дай ей понять, что это лишь прелюдия, что тебя интересует совершенно иное. Сейчас ты — влюблённый, жаждущий добиться своей королевы, так не дай этой маске упасть. Чуть улыбнись и прижми к себе крепче, ещё…       Попавшаяся на крючок преступница, которой он уже не первый месяц оказывал знаки внимания, впервые не оттолкнула его, дав понять, что в этот раз согласна. Ему большего и не требовалось, он сделал главное.       Заслужил доверие.       Дальнейшее же было лишь делом техники. — Ещё он мастерски умеет менять маски, — игриво добавила Гретхен, но взгляд у неё был слишком собранным. — Я хотела было выгнать его сразу, но после решила дать второй шанс. Он сыграл так, что чуть было не обобрал Сказочника до нитки. Мозг у него просто потрясающий, иначе и не скажешь, а уж как в роли вживается, м-м! Раз доверишься — и, считай, пропал.       Взяв руку Гретхен, он увидел кровь под ногтями. — Ты использовала шиган?       Проследив за его взглядом и поняв причину вопроса, женщина кивнула и чуть повела плечами. — Скажи, Ринат, что должен испытывать человек на волосок от смерти? — Каждый по-разному, — нейтрально ответил он. — Подавляющее большинство испуганы, конечно. Кто-то плачет, кто-то просто в ужасе, кто-то в ярости… — Но согласись, эмоции будут сильными. Яркими. От дикого стресса в кровь такой выброс адреналина будет, что сердце разве что выскакивать из грудной клетки не должно, надрываться и колотиться, как бешеное. А у него сердце колотилось абсолютно спокойно. Тихо, размеренно. Точно ничего не происходит, точно он опасности не чувствует.       Закрыв глаза, она прошептала: — С такими людьми страшно работать.       И, положив руку ему на щёку, посмотрела прямо в глаза, добавляя: — И вы с ним удивительно похожи.       Собственная маска чуть не треснула.       Несколько разочарованно приподняв уголок губ, точно показывая, что последние слова его задели, он излишне раздражённо вбросил: — Может, тогда скажешь, как зовут этого разлучённого со мною в детстве брата-близнеца?       Шутка даже показалась смешной, но ровно до того момента, пока Гретхен не ударила его камнем по голове, коротко произнеся имя: — Джокер.