***
Она снова и снова пыталась вызвать Патронус, но ничего кроме слабой серебристой дымки не выходило. Либо она израсходовала весь свой ресурс за день, либо отсутствие вблизи Регулуса и его поддержки слишком заметно ощущалось. Впрочем, его присутствие всегда ощутимо влияло на неё. Одиночество она уже не могла переносить ни физически, ни тем более морально. В такие моменты она не только начинала ощущать чувство подавленности и легкой тревоги, она начинала постоянно думать о Сириусе. Уже на протяжении пары недель она практически каждый день посылает Патронус Сириусу. По крайней мере, пытается это сделать. Заклинание она произносит по памяти и не знает, удается ли отправить сообщение. Но пару раз, стоило ей произнести заклинание, Патронус мгновенно исчезал. Не так, как обычно растворялся, а по-иному. И она рассчитывала, что Сириус получает её сообщение. Она не сообщала ему свой адрес, но говорила, что он может использовать уроборос для поиска, говорила, что ждет его. Время шло, а он так и не появился. Как и не появился хоть какой-то ответ от него. Ведь Сириусу ничто не мешало хотя бы просто направить свой Патронус в ответ. София держалась за хрупкую надежду, что Патронус до него попросту не дошел. Потому что иначе выходило так, что он окончательно забыл о ней. Будто ему настолько плевать, что он даже не утруждает себя ответом, забывшись в объятиях очередной девицы. От этой мысли она приходила в полное отчаяние — она ему оставила столько возможностей встретиться с ней. Но это отчаяние всегда сменялось злостью — ему даже смелости не хватает, чтобы сказать ей в лицо о том, что он прекрасно живет дальше без неё. Хотелось поколотить его или сразу придушить голыми руками, или проклятье наслать — она как раз изучила парочку. Лишь бы он ощутил все те муки, что доставляет ей. После очередной неудачной попытки вызвать Патронус, она решительно направилась наверх. Она больше не могла терпеть, она не протянет очередного дня в неизвестности. София давно вынашивала эту идею, но обратиться с просьбой не хватало духу, мешала гордость и некоторое чувство вины. Остановившись перед дверью в комнату Регулуса, она замерла, вновь начиная сомневаться. Ей не хотелось просить Регулуса об одолжении. Он и так делает для неё столько, кто никто и никогда не делал. И в глубине души, не признавая этого и тщательно заглушая эти мысли, но она понимала, что ему не понравится эта просьба. Но желание увидеть Сириуса всё же перевешивало. Пока её вновь не охватили сомнения, она громко постучала в комнату и открыла дверь. — Регулус, — неловко начала она, заходя в его спальню. Он сидел за столом, склонившись над медальоном Слизерина с палочкой в руке. В комнате стояла полная темнота, если не считать единственной свечи за столом. Да и атмосфера была явно напряженной, либо же она сама перенервничала и ей это мерещилось. — Я помешала? — спросила она, понимая, что явно не вовремя. — Да… нет, — сдержанно улыбнулся он, — ты не помешала. — Я попозже могу зайти, — сказала София, решив, что ей всё же не стоит просить его о таком. Она уже развернулась, но он тут же окликнул её, поднимаясь на ноги. — София, говори, что хотела. Остановившись, она еще секунду помялась в сомнениях, а потом повернулась, посмотрев на него. — Я… я хотела бы снова побывать в Блэкпуле, — сказала она на один дух. — Мне нужно увидеть Сириуса… Я иначе уже не могу. В полумраке она не могла понять по его лицу, что он думает, но его красноречивая долгая пауза говорила всё сама за себя. — Ты хочешь, чтобы я тебя туда отвел? — спросил он вдруг. София ненавидела всю эту ситуацию. Ненавидела унизительное положение и то, что приходится просить о помощи. И не просто о помощи. Приходится просить Регулуса помочь ей встретиться с Сириусом. Она ни за что бы не стала обращаться с такой просьбой к нему, но она уже несколько раз пыталась сама отправиться в Блэкпул. И каждый раз, стоило подойти к ограде дома, она шаг наружу сделать не могла. Все время одно и то же: удушающее чувство опасности, дрожь во всем теле и головокружение до тошноты. — Да. Если тебе не трудно. — Хорошо, — без особого энтузиазма согласился он, и София тут же подняла на него взгляд, полный надежды. — Когда ты хочешь?.. — Сегодня. Сейчас. Они стояли перед воротами её дома, пока Регулус перепроверял все защитные чары, наложенные на них. — София, — позвал он, едва заметно нервничая, — если ты хочешь, я могу тебя подождать… там. — Нет, — она помотала головой, — это не обязательно. Конечно, она надеялась, что Сириус дома и тогда они сразу смогут поговорить, но может вновь получиться так, что ей придется ждать его. — В любом случае, — вздохнул Регулус, — ты всегда сможешь связаться со мной по зеркалу, и я за тобой приду. Она подняла на него благодарный взгляд, чуть приподнимая уголки губ в полуулыбке. — Спасибо, Регси. — Не стоит, — без всяких эмоций ответил он. — Ты готова? — Готова, — кивнула она. Как и всегда, чувство необоснованной тревоги отходило на второй план рядом с ним. И стоило ему взять её за руку перед трансгрессией, она почувствовала, как ускоряется пульс в предвкушении долгожданной встречи. Они вновь оказались на уже знакомом месте посреди леса. Здесь было значительно прохладнее, чем в Лондоне, от чего у Софии морозная дрожь по телу прошла. Между деревьев, в нескольких сантиметрах над землей стелился густой туман, такой, что даже собственных ног было не видно. Она оглядывалась по сторонам, вглядываясь в неясные тени и очертания темных деревьев в полумраке, прислушиваясь к посторонним звуками и сжимая палочку в руке. — Всё хорошо, здесь никого нет, — раздалось над ухом. Здесь и правда никого не было. Подозрительная тишина, которая навевала страх, заставляя все внутренности напрягаться. Не слышно даже было птиц и животных. Ни единого звука. И ни единого дуновения ветра. Всё словно замерло в одном мгновении. — Идем, — сказала она, выдохнув небольшое облачко пара, которое тут же растворилось, и потянула Регулуса за руку по направлению в сторону дома. Но он остановился уже через десяток метров. — Ты уверена, что мне тебя ждать не надо? — спросил он. — Нет, не надо — ответила она, снова потянув его за собой. — Дальше я не могу, София, — сказал он, не сдвинувшись с места. — Мы ещё не пришли, — произнесла она, поворачиваясь в его сторону. Она его не видела под дезиллюминационными чарами, но по едва заметно-рябящему воздуху, понимала, что он смотрит по сторонам. — Мы пришли, — уверенно сказал он. София тоже осмотрелась. В округе стояли лишь высокие редкие деревья. Она не так много раз была здесь, чтобы прекрасно ориентироваться, да и в сумерках трудно было сказать насколько далеко они от дома. Но София даже не видела высокого кованого забора. — Наверное, немного в другой стороне, — предположила она, понимая, что Регулус мог их на пару десятков метров дальше перенести. Она снова потянула его за руку. Она шла метр за метром, вглядываясь в темноту впереди и выискивая взглядом ограду поместья, и чувствуя, как сердце всё сильнее начинает биться, как к горлу подступает тошнота. — София, — позвал Регулус, притормаживая её. — Он где-то здесь, — внутри начинала подниматься паника, — дом должен быть где-то здесь… — Ты его не видишь? Вопрос Регулуса заставил её остановиться и в очередной раз прокрутиться вокруг себя, выискивая взглядом знакомые очертания. — Может, ты нас не туда перенес? Сердце уже задыхалось в груди, отдаваясь болью в висках. — София, видимо Сириус… — Нет, — громко воскликнула она, даже не желая слышать то, что уже сотни раз пронеслось в её голове. — Он не мог… Горло будто сильная рука сдавила, не пуская воздух. Она уже не ощущала ни морозящий холод леса, ни теплую руку Регулуса, держащую её. — Мы всего лишь не туда трансгрессировали, — сказала она, представляя в голове место, куда ей надо переместиться и отпуская руку Регулуса. — Стой, София, — громко прошептал он, пытаясь ухватиться за рукав её мантии. В ушах оглушительно стучал пульс, перед глазами начали мерцать желтые вспышки. В горле встал ком, не давая вдохнуть или выдохнуть. Руки сводило до дрожи. Она трансгрессировала туда же, куда и несколько месяцев ранее. На то же самое место. Только дома по-прежнему не видно. А страх от того, что она вдруг осталась одна, что сейчас её схватят, мгновенно накрыл с головой. Учащенное дыхание, без конца вырывающиеся рваные облачка пара изо рта, боль в висках такая, что кричать хотелось. И смазанные тени, в которых она видела десяток Пожирателей Смерти, которые подступали со всех сторон. В гробовой тишине леса казалось, что её кто-то зовет. Своё имя она слышала отовсюду. То тихий, встревоженный голос Регулуса, то змеиное шипение Темного Лорда, то резкий и звонкий голос Беллатрисы, а следом её громкий, оглушающий хохот. — Ты здесь, птичка? Она узнавала глубокий баритон Долохова, который доносился из-за темных деревьев. В ней поднялась очередная волна непередаваемого ужаса, окончательно сбивая сердце с ритма. — София… И снова множество голосов. Она окружена со всех сторон. И бежать ей некуда. — Хватит, — прошептала она, закрывая уши ладонями и прикрывая глаза, убеждая себя, что всё это происходит не с ней. И с трудом делая очередной вдох, чувствуя, как грудную клетку с силой сжимает. Перед глазами всё плыло, темные деревья смазывались в одно сплошное пятно. Она то крутилась на одном месте, то шла вперед, запинаясь о невидимые сквозь туман корни деревьев. — Сириус, — едва слышно произнесла она, хватаясь руками за шею, чувствуя, как её всё сильнее стягивает. Она остановилась, хрипло вдыхая воздух и ничего не видя перед собой. Перед глазами окончательно потемнело, и только яркая вспышка становилась всё ближе. Она и с места сдвинуться не могла, ожидая удара, как вдруг её схватили чьи-то руки, оттаскивая в сторону и прижимая к широкому стволу дерева. Желтая вспышка ударилась в соседнее дерево, оставляя на нем обугленное пятно с мерцающими краями. А София будто в себя пришла, начиная упираться и отбиваться от рук, которые всё ещё держали её за плечи. — Это я. Она замерла, узнавая голос Регулуса. — Мы возвращаемся, — произнес он, давая ей мгновение приготовиться к трансгрессии.***
— Никогда так больше не делай! — не сдержался он, повысив голос на неё. В Регулусе всё ещё бурлил страх за неё и злость на неё же за её неосмотрительность. Его всё ещё не отпускала та секунда ужаса и отчаяния, когда её рука окончательно выскользнула из его ладони и он её потерял. Сердце в груди по-прежнему колотилось от волнения и пережитого. В лесу были Пожиратели, Регулус их видел. И больше всего он надеялся, что хотя бы он остался незамеченным. — Ты не должна была меня отпускать, — добавил он уже спокойным голосом. Но София даже не взглянула на него. Сидя практически вплотную к камину, она пустым взглядом смотрела на огонь. В её неестественно расширенных зрачках отражалось пламя, и в купе с неподвижной застывшей маской на лице картина была пугающей. Он опустился в кресло, даже на шаг не рискуя отходить от неё. Ему ещё не приходилось наблюдать у неё приступы. То, что произошло в пещере, он плохо помнил, но сегодня смог в полной мере ощутить её страх. Он словно кожей чувствовал её тревогу и необъятный ужас, который передавался и ему. После того, как она ему рассказала о панических атаках, Регулус занялся изучением этого вопроса. Ни в домашней библиотеке, ни в какой-либо другой, он никогда не встречал подобного определения, поэтому в очередной вылазке за едой он заглянул в магловскую библиотеку, где прихватил несколько книг по психологии и психотерапии. После поверхностного изучения, он понял, что у Софии развилось посттравматическое стрессовое расстройство, которое сопровождается, в том числе, паническими атаками. Этому расстройству были посвящены целые книги, описывая и откуда оно может взяться, и как с ним бороться, и какие последствия могут быть. Вполне очевидно, что спровоцировало всё это её заточение у Лестрейнджей и пытки Беллатрисы. Регулус в этот момент лишь пожалел, что не доставил своей кузине ещё больших страданий, но утешил себя тем, что он ещё восполнит всё то, что не успел. Но в магловской литературе Регулус не нашел никакого действующего метода, чтобы избавиться хотя бы от панических атак. И тогда пришлось обратиться к литературе магической. Как он понял, у волшебников подобное явление характеризовалось одним из видов психоза, которое вполне успешно лечится настойками и зельями. В домашней библиотеке имелся увесистый том по всем заболеваниям, связанным с психикой. Составил его личный лекарь рода еще полвека назад. Ликорис Блэк — сестра дедушки Регулуса по линии отца, всю жизнь мучилась от различных недугов, а психические отклонения собрала все, какие только имелись в природе. Для целителей в Мунго она была настоящей находкой, некоторые из них даже писали научные работы по её болезням. Попросив Кикимера принести ему данный справочник, Регулус нашёл и необходимое зелье, которое, судя по описанию, должно помочь. К сожалению, окончательно избавиться от приступов и вылечить их полностью невозможно, но регулярный приём лекарства должен значительно снизить силу приступов, а при спокойной и размеренной жизни, без провокаторов и тревог, они и вовсе могут исчезнуть. Основной массы ингредиентов у него не было. Рискуя в очередной раз, в одну из ночей он наведался в лавку в Лютном переулке. Кажется, маскировочные чары сработали должным образом, поскольку продавец и бровью не повел, когда он зашел внутрь. Качество ингредиентов оставляло желать лучшего, но выхода нет — посещать аптеку в Косом переулке средь бела дня слишком рискованно. Зелье готовилось практически три недели, и уже через несколько дней его можно будет опробовать. Регулус от всей души надеялся, что хотя бы частично он сможет избавить её от этих мук. Потому что её состояние передавалось и ему, и он и представить не мог, что чувствует она, если он, получая отголоски её боли, начинал с ума сходить. — Ты не пойдешь за ужином? — отстраненно спросила София, продолжая смотреть на огонь. — Ты хочешь есть? — с подозрением спросил Регулус. Она раньше никогда не задавала подобных вопросов, чаще всего ему чуть ли не силой приходилось заставлять её хоть что-то съесть. Она в ответ только безразлично плечами пожала. — Я могу сходить, — он поднялся с кресла, не спуская с нее настороженного взгляда. — Только пообещай мне, что ты никуда не уйдешь. — Обещаю, — бросила она. Впрочем, ей действительно не помешает нормально поужинать. Как и ему. Уговаривая себя тем, что София без него и шаг за ворота ступить не сможет, а в доме она в безопасности, он направился на выход из гостиной. — Регулус, — София обернулась, впервые на него посмотрев, — купи ещё выпить что-нибудь. — Выпить? — с непониманием спросил он. — Да. Вина, — сказала она, — или шампанского. Шампанского даже лучше. Розового, французского. Секунду в нерешительности на неё посмотрев, раздумывая, Регулус кивнул — спорить с ней он точно не собирался. — Бутылку, — сказала она вдогонку, — нет, две. — Хорошо. — Три, — произнесла она чуть громче, — купи три. Ускорив шаг, пока его не попросили купить ящик, он вышел в коридор. Пить ей вряд ли стоит. В книгах, которые он успел изучить, говорилось, что алкоголь в её состоянии действует исключительно губительно. С другой стороны, его зелье ещё не готово, а ей определенно надо хоть немного расслабиться и отпустить произошедшее. Возможно, совсем немного ей не повредит. Тётя Друэлла всегда говорила, что пара бокалов хорошего французского вина — самое лучшее лекарство от душевных ран. Регулуса не было меньше получаса. Он на пару минут заглянул в винный магазин, взяв то, о чем его попросили, зашел в одно из кафе, чтобы купить еду и скурил пару сигарет напоследок — ему и самому хотелось успокоиться. — София? Зайдя в гостиную, он обнаружил её всё там же возле камина. Только она уже сидела на невысокой подставке для ног, а рядом с ней стояла наполовину пустая пыльная бутылка темно-зеленого цвета. — Почему так долго?! Тебя целую вечность не было! — воскликнула она. Показательно посмотрев на часы, висящие на стене, он произнес: — Меня не было пятнадцать минут. — Говорю же, целую вечность… — сказала она, отворачиваясь от него и поднимая бутылку, болезненно дернувшись, стоило ладонью взять за горлышко. — Что там у тебя? — спросил он, оставив бумажные пакеты на диване и подходя к ней. — Ничего. — Покажи, — строго произнес он, замечая капли крови на бутылке. — Нечего показывать! — огрызнулась она. Опустившись возле неё, он взял её за запястье, переворачивая ладонью вверх и замечая тонкий разрез, из которого мелко сочилась кровь. — Сейф папаши по-другому не открывается, — недовольно произнесла она. Без лишних слов Регулус достал палочку и приставил её к ране, произнося заклинание и наблюдая, как кожа стягивается. Он уже хотел её отчитать, но, подняв глаза, столкнулся с её пристальным и таким пронзительным взглядом. Сидя на подставке она была чуть выше, и сейчас смотрела с небывалой смесью нежности и тоски. Он так и держал её за руку, не желая отпускать. Казалось, этот момент длился бесконечно долго, пока она вдруг не отвела взгляд и приподняла другую ладонь, вглядываясь в неё. Скосив на неё глаза, Регулус увидел едва заметный тонкий шрам, который в полумраке практически не виден. — Почему он закрыл от меня дом? — тихо спросила она, глядя на свою ладонь. — Я… не думаю, что он сделал это по собственной воле, — честно признался Регулус. Она взметнула на него взгляд, в котором вдруг вспыхнуло гневное пламя. — Он ненавидит меня, — резко произнесла она, выдергивая руку из его ладони. — Или думает что-то вроде… опять эта тупица писать будет… или свой гребаный Патронус посылать… или в мой дом припрётся! Как же достала! — кривлялась она, в красках разыгрывая Сириуса. — Что ты пила? — с подозрением спросил Регулус, взяв в руки мутную бутылку и замечая этикетку с витиеватыми характерными записями. — Эльфийское вино? — не скрывая осуждения, поинтересовался он, взглянув на неё. Эльфийское вино являлось большой редкостью, стоило оно сотни галлеонов, а уж эффект был самым непредсказуемым. — Да! Говорю же, тебя долго не было! — мгновенно вспылила она и забрала бутылку из его рук, расплескав пару капель. Регулус с напряжением смотрел, как она делает большой глоток прямо из горлышка и морщится — эльфийское вино всегда отличалось крепостью. Он уже подумывал забрать у неё бутылку, но она, устремив на него взгляд, полный ярости, прошипела: — Ненавижу его. Решив, что пусть она лучше допьет и уснет, но он не будет еще и на себя ее гнев вызывать, Регулус поднялся на ноги. — Будешь ужинать? — будничным тоном поинтересовался он. — В Бирмингеме открылся новый китайский ресторан. Я никогда их кухню не пробовал, а ты? — спросил он, доставая коробки. — Он вечно таким был, — процедила она со злостью, не обращая внимания на его вопросы. — Он же мне еще тогда, в Мунго сказал, чтобы я не вздумала возвращаться. Что он не собирается меня ждать! — Вряд ли он вообще об этом помнит, — вполголоса произнес Регулус, взяв для себя китайскую лапшу с курицей и устроившись в кресле. — Как всегда в порыве злости выкинул что-то, о чем жалеть будет. — Вот он и не ждет! — продолжала она, полностью игнорируя его реплики. — Развлекается сейчас с той девкой! Регулус молча ел и слушал её. — Он же и в вашем гребаном Хогвартсе столько раз говорил, что… — она прервалась, в очередной раз делая большой глоток, — … что он весь из себя такой… независимый… и никто ему не нужен… Идиот несчастный. Спустя практически целый час в расход уже пошло шампанское, которое Регулус безнадежно пытался спрятать, надеясь, что она о нем забыла. Её бессвязный поток мыслей превратился уже в одни нелестные прилагательные и существительные, которыми она называла Сириуса, временами вспоминая всё самое плохое, что он успел выкинуть в Хогвартсе. — А сейчас развлекается с той…! — в который раз выпалила она, скривившись. — А меня будто и не было никогда! — Он искал тебя, София, — в который раз произнес Регулус, устав слушать одно и то же. — И он очень страдает без тебя. Но она словно сквозь него смотрела, кривя губы от злости. Пламя в камине полыхало с небывалой силой, уходя в дымоход и колышась так, словно они на сильном ветру. — Сириус сам не свой был, когда встретил Долохова и решил, что тот… добрался до тебя. Но София его совсем не слышала. Он пытался её убедить, что Сириус всё ещё ждет её, что если бы он знал, как пользоваться уроборосом, он давно бы пришёл к ней, но она каждый раз перебивала его, задаваясь одними и теми же вопросами по десятому кругу. Что мешало ему воспользоваться уроборосом? Почему он не ждал её в поместье? Кто та девушка и что у Сириуса с ней? Дошли ли ему письма? И главное почему, почему он закрыл от неё дом? Регулус ко всем вопросам подходил ответственно и поначалу даже пытался найти логическое оправдание для Сириуса, отвечая на её бессвязный поток ругани, но быстро понял, что бесполезно. Она не желала ничего слушать, убеждая себя, что Сириусу нет до нее никакого дела. Он всё больше склонялся к тому, чтобы всё-таки устроить им встречу. Правда, единственный способ, который он знал, — это ритуал поиска. Конечно, он не гарантировал, что Сириус «даст» себя обнаружить, его врожденная сила однозначно не слабее силы Регулуса, и она самостоятельно может сопротивляться подобным методам. Да и это не единственная причина, которая его удерживала. Даже если обнаружить Сириуса удастся, никто не знает, куда его, Регулуса, перенесет. Брат в этот момент может находиться на сражении с Пожирателями или на встрече с друзьями, или в компании сомнительной женщины, или просто посреди людной улицы в Косом переулке. И ни в коем случае нельзя допустить того, чтобы Регулуса хоть одна живая душа видела. И уж он точно не станет отпускать Софию неизвестно куда. В конце концов, Сириус также может находиться в плену. — Надо было забрать уроборос, когда в библиотеку ходили, — с ненавистью прошипела она. — Всё равно он ему не нужен. Резко поднявшись, она подошла к небольшой тумбе, на которой стоял красивый, белоснежный граммофон с позолоченным рупором. Не меняя пластинку, она установила иглодержатель и включила его. Плавная и мелодичная соната Бетховена зазвучала с середины, сразу заполняя звуками всю гостиную. София ещё долго стояла возле граммофона, не шевелясь и опустив голову, но потом резко повернулась и посмотрела на Регулуса. Он уже не знал, чего ждать от неё в следующую секунду. Только что на её лице горел непередаваемый гнев и отчаяние, а сейчас она уже совершенно расслабленна, лишь печаль в глазах её выдавала и опущенные уголки губ. Остановившись возле его кресла, она протянула ему руку, с немой надеждой глядя на Регулуса. Не уверенный, что правильно понимает её, он взял её за руку и поднялся. Сделав небольшой шаг, что их разделял, она медленно провела ладонями по его ребрам, обхватывая за талию, и прижимаясь к нему. У него судорога по всему телу прошла от её прикосновения. От самой головы и до ног, дрожью отдаваясь в пальцах. Что-то на грани дискомфорта и желания, чтобы она так делала снова и снова. И дрогнув, он лишь сильнее прижал её к себе, ощущая, как внутри, где-то под кожей, всё свербит, словно острыми когтями ведут по поверхности кожи, едва касаясь, и вызывая дрожь. Но она, ничего не замечая, уткнулась лбом в его плечо и крепко сжала в объятиях, вцепившись в его мантию. И Регулус, чуть осмелев и придя в себя, провел рукой по её спине, немного повернувшись и вдыхая запах её волос. — Спасибо, Регси, — шепотом произнес она, поднимая голову на него. — За что? — За то, что ты… рядом. Регулус неотрывно смотрел на её лицо, не в силах взгляд отвести. Его гипнотизировали глаза, в которых мерцали отблески огня в камине. Казалось, он мог вечность в них смотреть. Тяжело сглотнув, он уже хотел отвести взгляд, как вдруг она резко подалась вперед. У него дыхание перехватило, сердце остановилось на долгое мучительное мгновение. Он даже шевельнуться не успел, как она, запустив пальцы в его волосы, приблизилась к нему и с шумом вдохнула воздух возле его уха, вызывая очередную волну дрожи по всему позвоночнику. — Ты курил? — с подозрением спросила она, снова чуть отстранившись и глядя ему в глаза. — Нет, — хриплым голосом соврал Регулус и тут же прокашлялся. Его сердце рухнуло куда-то вниз, тяжестью отдаваясь в животе. Он пошевелиться не мог, продолжая держать руки на её талии. Ладони, казалось, горели, сквозь тонкую ткань шелковой рубашки ощущая её горячую кожу. — София… Ему хотелось, чтобы это немедленно прекратилось. Внутреннее напряжение достигло пика. Он каждой клеточкой тела ощущал её близость, по нему словно разряд тока пускали снова и снова. И в тоже время он даже на шаг от неё отступить не мог, не мог отвести взгляд или хотя бы убрать с неё руки, всей душой желая перейти за ту черту, о которой и мечтать не смел. Она потянулась к нему навстречу, на мгновение замерев и переводя взгляд с его губ на глаза, приоткрывая рот. Она так близко, что он на своей коже ощущал её теплое дыхание. Всё выше по его шее она поднимала свою ладонь, запуская пальцы в его волосы и вызывая мурашки. А он вдруг вспомнил, как она спрашивала его, верит ли он в вечную любовь. Конечно, он верил. Он видел её в ней самой, чувствовал это в груди, и ощущал всей душой каждый раз, стоило ей мимолетно коснуться его. Но признаться в этом было выше его сил. Как и сейчас, сопротивляться ей просто невозможно. Он прикрыл глаза, в следующую же секунду ощущая на своих губах её. И только мгновение — нежное прикосновение, как она тут же отстранилась, во все глаза глядя на него, тяжело дыша. — София… Наверное, это неправильно, только она ему договорить не дала, вновь прижимаясь к его губам, целуя со всей страстью. Целовала так, как никто до неё. С желанием и полной отдачей, чувствительно целуя его губы, скулы, подбородок и переходя на шею, вновь вызывая в нём судорогу на грани боли и удовольствия. Она прижималась к нему всем телом. Приподнималась на носочках, лишь бы быть ближе. Обхватывала его голову руками, запуская пальцы в волосы и не давая отстраниться. И целовала. Без конца целовала, прикасаясь горячими губами так, словно в последний раз. Потянув его на себя, она отступила назад, падая на диван. Регулус едва удержался, чтобы не рухнуть на неё. И только пришёл в себя, затуманенным взглядом глядя на её лицо, нависая над ней, уперевшись на локти. Но она ему и задуматься не дала о правильности происходящего, вновь за голову притягивая его к себе и целуя. Очередной поцелуй на его шее и волна дрожи по всему телу. Прикосновение к его груди и животу, а у него перед глазами лишь больше мерцать начинает. Он перехватил её руки, заведя себе за шею, и свои опустил на её талию. Мгновение задержавшись, он запустил ладонь под её рубашку, прикасаясь к горячей коже и сжимая её пальцами. Она плавно выгибается от каждого прикосновения, прижимаясь к нему всё теснее. А поцелуи её становятся всё безразборчивее, всё более требовательные. Он остановился, дойдя ладонью до её ребер и границы бюстгальтера, проводя по нему большим пальцем и мечтая сдвинуть руку на несколько сантиметров выше. — Регси… Её выдох возле его уха. Прервавшись, он чуть отстранился от неё, заглядывая в её глаза. Ведь это не она. Это не то, чего хочет она. Она в отчаянии, она в печали. Он чувствует на своих губах сладковато-горький привкус вина и смотрит в её глаза, в которых едва заметно мерцают золотые вспышки. Он — всего лишь способ забыться. Человек, которому отведено вечное второе место. Но почему он не может воспользоваться шансом? Он не настаивал, она первая его поцеловала. И даже сейчас, в его секундное замешательство, а она вновь тянется к нему, и он не может сопротивляться, оставляя невесомый поцелуй на её губах и вновь отстраняясь. Что мешает ему продолжить? Гнев и ненависть Сириуса, который обязательно последует, если он об этом узнает? Определенно нет. Собственная гордость, которая не согласна быть заменой и способом для утешения? Возможно. Но почему бы ему тоже не найти утешение в ней, как и она в нем? Не каждый день выпадает такая возможность. И очередные горячие поцелуи всё больше избавляют его от всяких сомнений. Прямо под его ладонью колотится её сердце. И её руки скользят по его шее, по плечам, вызывая уже исключительно приятные ощущения. И всё же, наверное, больше всего его останавливает то, что она об этом будет жалеть. А этого он хотел меньше всего на свете. Его не так ранят её безответные чувства, как то, что она будет жалеть о том, что целовала и прикасалась к нему. Он знает это чувство. Он испытывал отвращение и злость на себя, когда в порыве эмоций сдался под напором Яксли, он об этом жалел. И он не хотел, чтобы то же самое испытывала София по отношению к нему. Переборов себя, он отстранился от неё. Опустив ноги и сев на диван, он запустил пальцы в волосы, проводя ладонью по лицу и прогоняя дурман, пытаясь убедить себя, что поступает правильно. Но сердце задыхается в груди и рвется к ней. Уходить так не хочется. По всему телу словно импульсы пускали, его всё ещё немного потряхивало. Но в очередной раз пересилив себя, он поднялся, не глядя на неё, и направился на выход. — Регулус… Он остановился и, не поворачиваясь к ней, сказал: — Тебе лучше поспать, София.***
Голова раскалывалась. В горле царила такая сухость, что даже губы слиплись. Всё тело неприятно ломило. Она чуть приоткрыла один глаз, как ее ослепил дневной свет, сразу отдаваясь болью в висках. И для чего только она вчера столько выпила? Застонав, она перевернулась на живот, закрывая голову одеялом. И лишь через мгновение понимая, что она находится не у себя в спальне. Сдвинув одеяло, она приподняла голову и раскрыла глаза, болезненно щурясь. Кажется, она уснула прямо в гостиной. Заметив на полу возле дивана поднос, она сразу села. Взяв кувшин, в котором была вода с дольками лимона и листочками мяты, она в несколько больших глотков осушила сразу половину. Наверное, Регулус позаботился… — Чёрт… Воспоминание одно за другим всплывали в голове. То, как она ругалась на Блэка и как была зла на него. Рот она вчера не закрывала ни на минуту, выплескивая всё то, что накопилось внутри за эти полгода. И то, как она поцеловала Регулуса. Почему она это сделала? Она явно была не в себе, но она точно помнит, что ей этого хотелось. — Боже, — прошептала она, опуская лицо в ладони и снова вспоминая. Вспоминая его горячие губы, свои мокрые поцелуи, которые она оставляла по всему его лицу. И его руки на своей талии, свои пальцы в его волосах. Её не пугало то, что Блэк их всех прикончит, если узнает об этом (если ему не всё равно). Её пугало то, что она может потерять Регулуса. Удушающая вина мгновенно заполнила всю душу. Ведь она не может дать ему большего, она никогда не сможет быть с ним. Она никогда не сможет полюбить его той самой любовью. И он наверняка это понимает. А она в очередной раз надежду ему дала. В очередной раз думала о себе, а не о нем. — Какая же дура, — вполголоса произнесла она. И как только она теперь в глаза ему смотреть будет? Что, если он её возненавидит после этого? Почему ей надо было всё испортить, когда между ними установились такие хорошие отношения? Её не радостные мысли прервал хлопок входной двери. Прислушиваясь к шагам, она узнала Регулуса, который прошел в сторону кухни. Прихватив с собой кувшин с водой, она торопливо, стараясь бесшумно ступать, устремилась наверх. Она однозначно не готова так скоро встречаться с ним. Холодный душ ей нисколько не помог прийти в себя. Правда, она уже не могла сказать, от чего конкретно болит её голова: от выпитого или от стыда. Из головы не желали уходить картинки прошедшей ночи. Она раз за разом переживала это, каждый раз проклиная себя за несдержанность. София была настолько поглощена тем, что Регулус её никогда не простит, что совершенно забыла о Сириусе. Но злость на Блэка, непонимание его поступков и отчаяние всё равно перекрывала вина перед Регулусом. До глубокой ночи она просидела в своей комнате, уговаривая себя, что надо подойти к Регулусу и извиниться за свое непотребное поведение. Но духу ей так и не хватило. Проснувшись следующим утром от тяжести на собственном теле, она переместила Като на подушку рядом с собой и в очередной раз шепотом выругалась, проклиная себя за то, что испортила всё собственными руками. Откинув одеяло, она уже хотела сесть, как вдруг увидела на тумбочке овсянку с черничным джемом и большой заварник. На голову обрушилась очередная волна боли и вины. Регулус всегда о ней заботился. Даже тогда, в Хогвартсе, когда они еще толком и знакомы не были. И это не говоря о том, сколько всего он делает для неё сейчас. И почему только он так добр к ней? Она точно этого не заслужила. София несколько долгих минут стояла перед его дверью, подбирая слова и набираясь смелости. Ровно два дня назад она точно также стояла, чтобы попросить его отвести её в Блэкпул. И что только её дернуло туда отправиться? Если бы Блэк хотел, сам бы уже её нашел. А она только испортила отношения с Регулусом. Точно, это всё вина Блэка. Постучав в его дверь, она дождалась разрешения зайти и прошла внутрь. — Регулус… Он молча сидел в кресле, наблюдая как она проходит в комнату. — Я хотела извиниться, — произнесла она, тщательно подбирая слова. — Ты знаешь… я никогда не хотела обидеть тебя или… причинить тебе боль. София приблизилась ещё на шаг ему навстречу, смотря прямо в глаза. — И я не должна была делать это… — она прервалась на секунду, — это неправильно. И нечестно… по отношению к тебе. Ведь ты мне безумно дорог. Регулус по-прежнему молчал, глядя на неё и никак не выражая свои эмоции, чем только делал ей хуже. Потому что ей нужна хоть какая-то реакция от него. — И меньше всего мне хочется, чтобы ты злился на меня или ненавидел. — Я не злюсь на тебя, — сказал он наконец, — и уж точно не ненавижу. Ей ещё хотелось поблагодарить его за то, что он ушёл от неё, не став пользоваться её разбитым состоянием. Потому что она знала, её вряд ли могло что-то остановить. Если бы случилось что-то большее, после этого она бы уже никогда не смогла быть с Сириусом. Даже если бы он об этом никогда не узнал, даже если бы он смог простить. Она бы не смогла это простить себе, и никогда не забыла бы. — Прости меня, — едва слышно сказал она. Он ей в ответ лишь кивнул, едва заметно улыбнувшись. На негнущихся ногах она развернулась и пошла на выход. Уже протянув руку к дверной ручке, она замерла, услышав голос Регулуса: — Но сделаешь так ещё раз, — тихо, но отчетливо произнес он, — и я уже не буду останавливать себя. Ничего не ответив, она вышла за дверь и прикрыла её. Прижавшись к стене, она медленно сползла на пол, опуская лицо в ладони. Следующие пару суток она провела в спальне, изредка спускаясь вниз и стараясь не пересекаться с Регулусом. Он хоть и сказал, что простил её, а она всё равно ощущала чудовищную неловкость и вину перед ним. Но продолжаться вечность так не могло. Ей не хватало общения, в одиночестве ей снова становилось хуже и тоскливо, а голову начинали наполнять гнетущие мысли. Да и по занятиям с Регулусом она начала скучать. В один из вечеров, пересилив себя, она спустилась в гостиную, зная, что Регулус сейчас там. Выхода не оставалось, именно она должна сделать первый шаг и попытаться снова наладить с ним отношения. — Привет, — негромко произнесла она, заходя в комнату и замечая Регулуса, который что-то складывал в сумку. Он поднял на неё голову и мельком улыбнулся. — Привет. — Ты куда-то собираешься? — спросила она, старательно пряча испуг в голосе и переживая, что Регулус уходит от неё. — Да, сегодня полнолуние, надо провести ритуал. — Почему нельзя провести его здесь? — чуть более резко, чем хотела, спросила она. Возможно, это лишь причина, чтобы «уйти проводить ритуал» и больше к ней не вернуться. Он остановился и выпрямился, устремляя на неё взгляд. — Я буду делать это впервые. Мало ли что может пойти не так. Не хочу подвергать это место лишнему риску. — И где ты будешь проводить ритуал? — уже спокойнее спросила она. — У нас есть дом на севере Англии, — сказал он, снова вернувшись к сборам, укладывая в сумку книгу и свечи. — Там никто не появляется уже несколько лет. Он прекрасно защищен, там безопасно и никто не помешает. — Я с тобой пойду. На секунду замерев, не поднимая на неё взгляд, он кивнул. — Хорошо. Но выдвигаемся прямо сейчас, луна уже через пару часов взойдет.***
Они перенеслись на широкую поляну, которая со всех сторон окружена густым высоким лесом, а на окраине стоял двухэтажный дом из черного камня. Весь периметр ограждал кованый забор, с острыми пиками и щитами с гербом и девизом Блэков. В середине октября было довольно холодно, и София пожалела, что не надела что-то более теплое. Посильнее запахнув мантию и поплотнее намотав длинный шарф на шею, она спросила, чем может помочь. Регулус сказал, что в дом они заходить не будут, а ритуал он проведет на улице. Но помощь её оказалась не нужна. — Просто стой подальше, — сказал он и, обернувшись к дому, стоящему метрах в тридцати от них, указал на крыльцо. — Вон там. И не подходи, даже если захочется. Когда он отвернулся, София за его спиной состроила недовольное, осуждающее лицо. И с места не сдвинулась. Не обращая на неё больше внимания, он принялся за работу. Регулус долго ходил с одного места на другое, постоянно глядя на небо и взошедшую луну. Наконец, остановившись, он достал палочку и взмахнул ею, выжигая траву и опавшие листья. На земле мгновенно появилось идеально ровное темное, обугленное пятно в метр диаметром. Следующие минут двадцать он чертил руны по кромке круга, выжигая их на твердой, влажной земле и что-то приговаривая вполголоса — усиливая действие рун заговором. Подойдя к нему чуть ближе, София разглядела руну духов, руны жизни и смерти, руну возрождения, руны солнца и луны. Всего шесть рун, которые, повторяясь, непрерывно шли по всей границе круга. И последняя, седьмая руна, обозначающая цикл вечности и бесконечности, которую он нарисовал в самом центре. Закончив их рисовать, он выпрямился и отошел на пару шагов, вновь устремляя взгляд в небо и что-то просчитывая. Кивнув сам себе, он наклонился к сумке и достал толстую черную свечу. Установив её поверх центральной руны, он направил на неё палочку и прошептал заклинание. На фитиле свечи вспыхнул крошечный огонек — единственное освещение в кромешной тьме. Регулус стоял внизу круга, едва заметно взмахивая палочкой и зачитывая заклинание, активируя руны. И при каждой активации от свечи пробегала тонкая яркая полоска огня к определенной руне. София наблюдала за всем этим, затаив дыхание и совершенно забыв о холоде, зачарованно глядя на творящуюся магию. Когда по всему периметру круга горел низкий огонь, он остановился и запустил руку в карман мантии. Достав на длинной цепочке медальон Слизерина, он помедлил, наблюдая за крестражем, который словно чувствовал опасность. От него исходила какая-то злая, нечеловеческая сила. София нутром её чувствовала даже на расстоянии. От силы этой внутри всё трепетать начинало и сковывало, чувствуя угрозу. Регулус опустил медальон на центральную руну, разместив его чуть ниже свечи, и снова посмотрел наверх. София тоже проследила за его взглядом, только сейчас сообразив, что размещать этот «алтарь» необходимо под определенным углом под луной. Её свет идеально ложился на круг, попадая на свечу и оставляя медальон в тени. Опустив голову обратно, она заметила, как Регулус достает из сумки большую клетку, внутри которой сидела белая чайка. Видимо, на сумку было наложено заглушающее заклинание, потому что стоило клетке появиться на поверхности, и по окрестностям эхом разнеслись крики птицы, которая отчаянно билась внутри клетки. У Софии внутри всё сжалось от жалости и мороз по коже пробежал. Она знала, что это необходимо — для любого темного ритуала нужно отдать жертву. Чаще всего необходима собственная кровь, но здесь, очевидно, нужна целая жизнь. Пусть и всего лишь птицы. Регулус, заметив её взгляд, повернулся к ней и усмехнулся. — Твой славный питомец помог, — сказал он, приподнимая клетку с птицей. — Стоило лишь попросить. Да, София и сама видела следы Като на чайке. Рваная рана на груди и сломанное крыло. Птица продолжала биться в клетке, издавая громкие пронзительные крики. Она, кажется, понимала, что жить ей осталось совсем недолго. Только вот Регулус, магией подвесив клетку невысоко над свечей, не торопился убивать её, молча наблюдая, как она бьется в отчаянии и страхе. — Почему ты её не убьешь? — не выдержала София, не в силах смотреть на мучение птицы, от криков которой кровь в жилах стыла. — Посмотри, — Регулус указал на медальон, который, приподнявшись на пару сантиметров от земли, вибрировал и едва заметно светился. — Он питается её страхом. — C'est dégoûtant, (Это отвратительно,) — чуть слышно произнесла она. — Но ты права, — сказал он, поднимая палочку, — пора начинать. Он взмахнул палочкой и крик чайки мгновенно прервался, вновь образуя полную тишину. Она замертво упала на пол клетки, сквозь прутья которой закапала бордовая кровь, стекая на черную свечу и растекаясь под медальоном. София перевела взгляд на Регулуса, который стоял плотно сжав губы и прикрыв глаза. Она не знала, о чем он думает, но догадывалась, с кем это может быть связано. — Регси… — Всё нормально, — резко ответил он и снова взмахнул палочкой, заставляя исчезнуть клетку вместе с чайкой и оставляя вместо них лишь темно-серую дымку. Регулус достал из сумки книгу и магией оставил парить перед собой, открыв на нужной странице. Софии казалось, он целую вечность стоял над книгой, пока она не услышала, как он зачитывает заклинание. Едва слышно, она с трудом разбирала обрывки слов. По характерным, труднопроизносимым словам она поняла, что он говорит на санскрите — тот же самый язык, на котором написаны рунные обозначения. И сразу вспомнила, как Регулус рассказывал ей о том, что первый крестраж был создан в одном из регионов Индии много столетий назад. Чем дольше он зачитывал заклинание, тем сильнее начинал трепетать огонь. Он то поднимался выше, то практически исчезал, колышась возле самой земли; то становился ярко-желтым, то горел синим пламенем. Нервно оглянувшись, София окинула пустынную темную поляну взглядом. Она ощущала чье-то незримое присутствие. Казалось, кто-то говорил вместе с Регулусом. Чьей-то потусторонний шепот она слышала отовсюду. Воздух стал очень тяжелым, в нём будто пепел витал, от которого першило в носу и в горле. Ей вновь стало трудно дышать, отчего мгновенно ускорилось сердцебиение. Она пыталась взять себя в руки, убеждая, что с ней ничего не случится, это всего лишь ритуал, а она в безопасности. Но жуткие картинки уже полезли в голову, наполняя её голосами Пожирателей и Темного Лорда. Она устремила взгляд в небо, пытаясь выискать на нем самую яркую звезду, но внимание привлекла луна, которая приобрела темно-бордовый кровавый оттенок. Не в силах оторвать взгляда от страшного зрелища, она так и продолжала стоять, пока вдруг над кругом не вспыхнуло яркое пламя, поднимаясь ввысь и освящая всю округу. София устремилась к Регулусу, переживая, что его могло задеть, но пламя не выходило за границу круга, даже привычный жар от него не ощущался. Так же резко, как и вспыхнуло, оно упало вниз, разделяя круг светящимися полосками на шесть неравных частей. Она перевела взгляд на Регулуса, который был смертельно бледен и с испариной на лбу. Но который одержимым взглядом смотрел на круг. — Пять… — Что? — переспросила София. Регулус повернулся к ней. В глазах сумасшедший блеск, а на губах ненормальная, пугающая улыбка. — Пять крестражей, София, — громче повторил он, не сдерживая триумф в голосе. — Нам осталось найти четыре.***
Регулус устроился в полюбившемся кресле и вполуха слушал игру Софии, которая с укулеле сидела возле камина. Мелодичные и медленные звуки помогали ему сосредоточиться, хоть и мелодия была весьма тоскливой. Он изучал свои записи и чертежи, которые он детально перерисовал после ритуала. На выжженном круге появилось множество невиданных им ранее отметок и обозначений, которые он сейчас пытался расшифровать. Отвлекла его тишина, которая вдруг образовалась. Подняв глаза на Софию, он столкнулся с её взглядом. — Ты не против, если я включу? — спросила она, показав на радио. — Не против, — ответил он, подозрительным взглядом наблюдая за тем, как она подходит к радио. Раньше София никогда разрешения не спрашивала. Хотя всему есть объяснение. Ей всё ещё стыдно за тот поцелуй и за свой порыв. Он знал, что её мучает вина. Но он не собирался помогать ей ещё и от этих страданий избавляться. Пусть немного помучается, будет ей уроком. Ему тоже нелегко из-за произошедшего. Только если София мучается из-за того, что этот поцелуй случился, то Регулус мучается из-за того, что это больше никогда не повторится. С другой стороны, он точно также думал после их первого поцелуя. Но быстро заглушив в себе глупую надежду, он прислушался к диктору новостей. София всегда включала радио ровно в шесть вечера, надеясь услышать знакомую фамилию. Точнее, надеясь её не услышать. И сегодня, как и вчера, как и в любой другой день, диктор не говорил ничего важного, рассказывая о новых назначениях в Министерстве, о планируемом чемпионате мира по квиддичу и о важной сделке, заключенной с МАКУСом, и лишь вскользь упомянул, что в одном из поселений на юге страны во время полнолуния пару дней назад было совершенно покушение оборотней на маглов. — Регулус, — София повернулась к нему вполоборота, — ты можешь… взломать радио? — Взломать? — Да, как Темный Лорд зимой. Регулус долго на неё смотрел, прежде чем произнести: — Ты ведь понимаешь, что тебе лучше ничего не говорить во всеуслышание? — Я не собираюсь говорить. Поднявшись, он подошел к радио и взял его в руки. Покрутив и осмотрев его со всех сторон, он достал палочку и сказал: — Я попробую.***
— Так, все успокоились, да? — спросил Джеймс, стоя возле середины стола, по разные концы которого сидели Сириус и француз. Когда он только заявился, от расправы Сириуса его спасал весь Орден. Сириуса переполняла такая ненависть, что казалось, ещё немного и через край польется. Его раздражало, что француз находится в его доме. Раздражало, что он говорит о Бланк и произносит её имя. Раздражал его ярко-выраженный акцент и один только его вид. Его злило, что француз не смог удержать Бланк, когда она его нашла, и не позаботился о её безопасности. Неимоверно бесила его лживая дружелюбность по отношению к другим и фальшивая скромность — уж Сириус-то насквозь видел этого мерзавца. Но больше всего его убивал тот факт, что этот жалкий француз совершенно ничего о нём не знал. Выходит, Бланк даже не сказала своему бывшему парню, что она теперь с ним, с Сириусом. Он вообще был не в курсе, что Бланк нашла ему замену в Англии. Сириуса это непередаваемо злило, и, тем не менее, он не упускал возможности напомнить об этом французу. Конечно, он бы желал в красках рассказать ему, какими именно способами он помогал Бланк отвлечься от такой утраты, но не делал этого исключительно из уважения к ней. Вот и сегодня, он в очередной раз не сдержался, солгав, что он о французе тоже, в общем-то, ничегошеньки не знал до самого последнего момента. Тот вначале пытался игнорировать его, но потом обрушил на него целый шквал обвинений. Будто это Сириус виноват, что она теперь неизвестно где. Что если с ней случится несчастье, это тоже будет вина Сириуса. Что он согласен с тем, что не должен был упускать Софию, но Сириус изначально должен был вместе с ней отправиться во Францию. Говорил так, как будто Сириус без подсказок это не понимал. Поэтому в ход сразу пошла палочка. К счастью для француза, в штабе были Джеймс и Фенвик, которые не дали Сириусу испробовать какое-нибудь особо мерзкое проклятье. — Мне надо идти на дежурство, — произнес Джеймс, взглянув на часы. — А вам надо научиться держать себя в руках, — добавил он, многозначительно посмотрев на Сириуса. — Ой, кто бы говорил, — проворчал он в ответ. Джеймс перевел взгляд на Фенвика и спросил: — Присмотришь за ними? — Что? Нянькой им быть? — притворно возмутился Фенвик. — Конечно, присмотрю! Не каждый день можно такой концерт посмотреть. Стоило Джеймсу уйти, в столовой повисла напряженная тишина. Сириус ненавистным взглядом смотрел на француза, который, нахмурив брови, смотрел в ответ. — Чем планируете заниматься в выходные, парни? — бодро поинтересовался Фенвик. Сириус перевел на него мрачный взгляд, оставляя без ответа и одними глазами давая понять, что он не хочет сейчас видеть никого из них. — Ладно, — протянул Фенвик, бегая взглядом по кухне. — О, давайте радио послушаем! Скоро новости будут… Как будто эти самые новости им не докладывают в более развернутом виде. Сириус и ушел бы из столовой, не желая оставаться в этой компании, но уходить первым не хотелось. Это пусть француз катится отсюда. Сириус практически не слышал диктора, все реплики которого дополнительно комментировал Фенвик, пока не сказали про оборотней. Что ж, будет еще одно нападение, и Дамблдор точно отправит Ремуса к своим сородичам. Сириуса это не радовало. Впрочем, его сейчас вообще ничего не радовало. — Чёрт, да чтож такое! — возмущался Фенвик, стуча палочкой по радио и пытаясь вновь поймать волну, которая вдруг сбилась. Устав от всего и не вытерпев, Сириус произнес: — Пошел я, не могу больше ваши рожи видеть…Imagine there's no heaven, It's easy if you try, No hell below us, Above us only sky, Imagine all the people Living for today...
Он прервался на полуслове, вначале вслушиваясь в каждое слово и не веря своим ушам, и тут же узнавая знакомый голос. Это казалось сном, но француз тоже замер, уставившись на радио. Никаких сомнений. Это она. Её голос резал по сердцу хуже самого острого кинжала. Он и не думал, что ему так невыносимо, до такой боли хочется увидеть её. Слышать её и не иметь возможности к ней прикоснуться было настоящей мукой. — Чёрт… Он поднялся и отвернулся от всех, подходя к окну, чувствуя, как предательски щиплет в глазах. В груди словно тисками всё сжали, не давая вздохнуть.Imagine there's no countries, It isnt hard to do, Nothing to kill or die for, No religion too, Imagine all the people Living life in peace..
. Казалось, всё тело болело, кожа пылала, требуя её прикосновений. Хотелось сжать её в объятиях. Сжать до хруста ребер. И больше никогда, никогда не отпускать. Где она может быть? Он уже несколько раз появлялся в Белгравии, но даже не знал с чего начать поиск и какой знак ей оставить, чтобы поняла только она.You may say I'm a dreamer But I'm not the only one I hope someday you'll join us And the world will be as one
Каждое её слово отдавалось невыразимой болью. Это хуже пытки, хуже всех мучительных дней без неё вместе взятых. Он ещё никогда не ощущал себя столь беспомощным. Только и может, что стоять и слушать её голос. Самый любимый голос на свете. Голос, который всегда по-особенному называл его имя. Голос, в который он бесповоротно влюбился. И по которому тосковал каждый божий день.Imagine no possessions, I wonder if you can, No need for greed or hunger, A brotherhood of man, imagine all the people Sharing all the world...
Только вот… Сириус без труда узнает инструмент, на котором она играет. Яркое и глубокое звучание струн издавала укулеле, которую он ей подарил. У её старого инструмента звук был совершенно иным. Но Дамблдор сказал, что все её вещи остались в Хогвартсе. Неожиданная догадка мгновенно озарила голову. Но это не могло быть правдой. Не могло. Возможно, ему лишь хочется верить в это. Но от маленького паршивца можно ожидать чего угодно. И вряд ли она сама смогла взломать радио.You may say Im a dreamer, but I'm not the only one, I hope someday you'll join us, And the world will live as one.*
— У тебя, imbécile, уроборос Луи?! — резкий, неприятный голос француза раздался где-то поблизости. — C'est incroyable! Бросив на него ненавистный взгляд, Сириус спрятал уроборос, который всё это время держал в ладони, под рубашку. — Нет. Это её. — У Софии с красными камнями! — воскликнул француз, глядя на него с неприкрытым презрением и недоумением одновременно. — А у Луи с зелеными, с изумрудами! Сириус смотрел сквозь него, понимая, что этот недоумок прав. Он же столько раз, сотни раз видел уроборос Бланк. Он десятки раз целовал её запястья, обходя узкий кожаный ремешок, на который был продет змей с крошечными рубинами. Но тогда почему он всё это время думал, что это вещь принадлежит ей? Видимо, её ассоциация со змеями и зеленой расцветкой слишком крепко засела в его голове. Но для чего она прислала ему талисман брата? — … по нему можно найти Софию, — торопливо продолжал говорить француз. — Она наверняка говорила тебе как это сделать. — Нет, не говорила, — перебил Сириус. Вместе с надеждой увидеть Бланк, в нём стала подниматься злость на неё. Если уроборос мог привести к ней, почему она не удосужилась просветить его об этом? Он уже давным-давно мог с ней встретиться, а не тратить зря столько времени. — Дай его сюда, — потребовал француз, кивнув на виднеющуюся цепочку. Сириус окинул его насмешливым и презрительным взглядом. — Что ещё тебе дать? Оттолкнув его плечом, Сириус широким шагом направился из столовой и вверх в спальню, куда он успел перетащить все необходимые книги. Если француз говорит правду и уроборосы Софии и Луи связаны, то это может быть тем самым способом «двух маяков». По крайней мере, Сириус в первую очередь использует именно его. Бланк говорила, что с братом у нее прекрасные отношения, значит он вполне мог продумать подобную защиту для нерадивой сестры. — … необходимо использовать руны, — оказывается, француз шёл по пятам, не отставая, — и должно быть заклинание-активация. — Ты ещё здесь? — огрызнулся Сириус. — Проваливай. — Ну уж нет, — усмехнулся он, с холодной решительностью глядя на него. Сириус и мог бы сейчас остановиться и просто оглушить его, но в голове крутились только сложные формулы и значения при использовании маяка. Быстро взлетев по лестнице, он зашел в спальню и остановился возле стола, вытаскивая тяжелую книгу. — Вряд ли заклинание на французском, греческий и латынь тоже отпадают — София плохо эти языки знает, — продолжал рассуждать француз. — Скорее всего, активация на бретонском. Отыскав нужную страницу, Сириус обежал взглядом по строчкам и снял цепочку с уроборосом с шеи. В книге говорилось, что связать маяки можно тремя способами: чарами, руническим кодом или нумерологическим. Способ с чарами был самым ненадежным, а руны, выведенные на внутренней стороне змея, говорили, что француз снова прав. — О! София! Сириуса привлек радостный возглас Фенвика, который поднялся вслед за ними и теперь стоял возле кучи колдофото, подняв одно из них. — О-о, — протянул Фенвик, растягивая улыбку на губах, — голая София. В два шага подлетев к нему и грубо выхватив колдофото, Сириус указал на дверь: — Выметайтесь отсюда. Все! — добавил он, метнув бешеный взгляд на француза. Его начинало колотить от гнева. Сириус чувствовал, всей душой чувствовал, что он близок к тому, о чем мечтает уже полгода. Бланк уже стояла перед его глазами, а в ушах по-прежнему звучал её голос, который он мечтал услышать, наконец, наяву. А эти двое только мешают и отвлекают. — Не кипятись, Блэк, — примирительно усмехнулся Фенвик. — Я и помочь могу. Джори сказал, что надо использовать руны… — Я и сам неплохо разбираюсь в рунах, — произнес француз. — Убирайтесь, — прошипел Сириус. — Ладно-ладно, я ухожу, — произнес Фенвик, бросив еще один взгляд на уроборос, который Сириус держал в руке. — Ты тоже, — сказал Сириус, посмотрев на француза. — Я не уйду, — уверенно произнес тот и для убедительности достал палочку. — Я должен её увидеть. Гневно выдохнув, Сириус приблизился обратно к столу. Спорить сейчас не было никакого смысла. Возможно, когда он активирует уроборос, он сможет в последний момент оглушить француза. А если даже и нет, то завтра он сделает для него портал до Парижа в один конец и навсегда забудет о нем. Все его мысли сейчас занимало исключительно одно. Захлопнув за Фенвиком дверь, Сириус достал плотный лист бумаги и принялся аккуратно чертить руны, которые были и на змее. — Руны надо чертить в зеркальном отражении, — поправил француз, стоя возле него. — И не все, а только вот эти… — он указал на пергамент, — чтобы получился код. Дай мне уроборос, я сам сделаю. — Руки убери, — вспылил Сириус, с громким шлепком отбрасывая руки француза от уробороса, который лежал перед ним. Поколебавшись секунду в сомнениях, Сириус поглубже засунул свою гордость и начал заново чертить руны, как посоветовал француз. Сириус даже успел пожалеть, что на третьем курсе, исключительно на вред родителям, вместо рун и нумерологии, на которые его хотели отправить, он стал изучать прорицания и уход за магическими существами. Но его поверхностных знаний всё же хватило, чтобы верно начертить рунический круг для ритуала. Четыре руны вышли ровно по сторонам конца света. И между ними еще четыре — руна поиска, руна пути, связующая руна и защитная. Итого, восемь — еще один знак бесконечности. Осталось найти заклинание активации. Судя по всему, француз тоже его не знал. И Сириус лихорадочно соображал, где его можно достать и как узнать. Он перебегал взглядом с одного места на другое, ища всевозможные пути, пока не остановился на тумбочке. Ведь именно там он нашел уроборос, и именно там лежала старая потрепанная книга с названием «Справочник заклинаний на иностранных языках». Стараясь не думать о том, что ответ, как найти Бланк, всё это время находился под его носом, Сириус подошел и взял книгу, сразу замечая торчащий в середине уголок и открывая на закладке. В груди в очередной раз всё сдавило, стоило увидеть, как волной распускаются её волосы, как на губах появляется улыбка, а она устремляет на него взгляд. Его любимое колдофото, сделанное в такое счастливое время. А прямо под ним, толстой линией, подчеркнуто заклинание. — Мы совсем скоро увидимся, Софи.