***
Дома её встретила Килла, которая суетилась на кухне, но стоило Лили переступить порог, эльф вылетела в прихожую, забирая у неё пальто и убирая его в шкаф. Лили всё ещё чувствовала себя страшно неловко перед ней. Когда старших Поттеров положили под круглосуточный контроль в больницу, Джеймс и она остались в доме за хозяев. И если Джеймс себя отлично чувствовал, когда к нему обращались «Господин», «Мистер Поттер» или «Хозяин», то Лили всё это было чуждо. Она просила называть её просто Лили, но Килла всегда чего-то пугалась и начинала лепетать, что ей не положено. В итоге они остановились на «миссис Лили». Джеймс на это всегда ворчал, что эльфу только в радость прислуживать и что Лили лишает её всего удовольствия, ради которого она живет. А ещё Лили поначалу было неудобно, что ей и завтраки готовят, и одежду стирают, и в доме прибирают, и даже постель заправляют. Как молодой хозяйке и заботливой супруге ей хотелось всё это делать самой, но Джеймс убеждал её, что он найдет для неё дело куда интереснее, чем готовка и уборка, и потому Лили довольно быстро привыкла к подобной помощи. И уже не так удивлялась, когда она утром вставала и шла умываться, а по возвращению замечала, что кровать заправлена и на ней лежит чистая и выглаженная мантия. — Для миссис Лили подать ужин, или она подождет хозяина? — спросила Килла, мелкими шажками торопясь за ней. — Я подожду хозяина, — ответила Лили, — то есть… Джеймса. Я подожду Джеймса. — Как будет угодно миссис Лили, — пролепетала эльф. — Килла может подать зеленый чай, сок или белое вино для миссис Лили, пока она ожидает хозяина. — Нет, спасибо, — улыбнулась ей Лили и, задумавшись на мгновение, поспешно добавила: — Хотя, вино лишним не будет. — Килла сейчас же всё принесет! — радостно протараторила эльф. Пока Килла готовила для неё аперитив, Лили поднялась наверх, чтобы переодеться. Когда она только переехала к Джеймсу, старшие Поттеры предлагали им перебраться в просторную гостевую спальню, но Джеймс сразу отказался — он не желал покидать свою комнату, да и Лили, в целом, безразлично, её более чем устраивала его спальня. В доме Поттеров ей вообще всё нравилось. На первом этаже, сразу на входе шел широкий коридор, с правой стороны которого располагалась большая, уютная гостиная с высоким камином, а с левой стороны кухня со столовой и гостевая спальня. Под лестницей, ведущей на второй этаж, находился проход в кабинет и небольшую библиотеку мистера Поттера. Вокруг лестницы на втором этаже размещался небольшой холл и три двери, ведущие в спальни. Интерьер всего дома был выдержан в одном стиле, в теплых тонах, с мягкой мебелью и из благородных пород дерева. Только комната Джеймса выбивалась из общего антуража. Стены, судя по всему собственноручно и без магии, выкрашены в темно-бордовый, вдоль всей стены идет узкая горизонтальная золотая полоска. Возле окна стоит пара глубоких красных кресел. Вся мебель — массивный комод с позолоченными ручками, высокий шкаф и письменный стол, сделаны из дерева вишневого цвета. Как и широкая кровать на толстых ножках и с высокой резной спинкой. В спальне Лили насчитала три гриффиндорских знамени. Одно застилало кровать, второе размещалось за полкой со спортивными наградами, а третье накинуто на одно из кресел — его Джеймс иногда набрасывал себе на плечи. Очевидно, Поттер боялся забыть о том, что он — гриффиндорец. Вся стена над кроватью была заклеена плакатами квиддичных команд, игроки которых всегда радостно махали и приветствовали Лили, стоило ей войти в спальню. Их же взгляды она чувствовала на себе, когда они с Джеймсом ложились спать или когда ей надо было переодеться. Поэтому уже через пару дней все плакаты под молчаливое недовольство Джеймса переехали в его шалаш. У Лили в принципе набирался целый список, от чего бы она хотела избавиться. В нём были и три метлы, которые для чего-то стояли в комнате Джеймса; подшивка спортивных журналов за последние лет десять; старая квиддичная форма, которую он носил еще на первых курсах; неизвестно откуда взявшийся квоффл (и, славу Богу, к компании квоффла и снитча не было бладжеров); с дюжину галстуков с гриффиндорской расцветкой и один галстук — со слизеринской; магловский магнитофон, который здесь не работал из-за переизбытка магии, и целая коробка кассет к нему; и многое-многое другое, что давно не использовалось, но занимало немало места. Джеймс, конечно же, запрещал всё это «прибирать». Однако за этот месяц Лили уже половину стаскала в чулан, понемногу расчищая пространство, а Поттер так ничего и не заметил. Но в его комнате Лили обнаружила и много интересного. Если спортивные награды Джеймса размещались в самом заметном углу, возвышаясь на полках, то остальные он почему-то убирал в самый дальний ящик. Лили была поражена до глубины души, узнав, что Джеймс два раза участвовал в международных соревнованиях по трансфигурации. Поттер на это только отмахивался и говорил, что его МакГонагалл заставляла, а он, из-за слабости характера перед одной из любимых женщин, поддавался на её уговоры. Но Лили всё равно поставила два сертификата, выданных за первое место, в рамку и в один ряд со спортивными наградами. Больше всего в его комнате Лили нравилось то, что два широких окна выходили на восток, она всегда любила встречать рассвет. И в один из дней, когда у Лили появилась возможность подольше полежать в постели, она заметила, как восходящее солнце заливает комнату светом, превращая темно-бордовые стены в пылающе-красные; лучики света скользили по золотой полоске, ярко сверкая и создавая настоящую магию. — Миссис Лили желает, чтобы Килла принесла вино в её спальню или в гостиную? –спросила эльф, появившись из воздуха. — В гостиную, я сейчас спущусь, — ответила Лили, снимая с себя рабочую одежду и потянувшись за домашним платьем. Она бы сейчас всё отдала, чтобы полежать в теплой ванне с пушистой пеной, со свечами и с большим, просто огромным бокалом вина. Но с минуты на минуту должен вернуться Джеймс, а она хотела его встретить. Им так редко удается вместе провести вечер. Ей безумно нравилась их совместная жизнь. Поначалу она думала, что будет трудно, но то ли помощь домовика, то ли тот факт, что они очень редко видятся, а потому успевают страшно соскучиться, но каждую совместную минуту они проводили не отрываясь друг от друга. А ещё она узнала много нового о любимом супруге, поражаясь, как это прошло мимо неё за первые семь лет их знакомства. Оказывается, Джеймс совсем не любит сладкое, и из десертов ест только яблочный пирог. Лили, у которой в запасе всегда был припрятан белый шоколад, этому искренне поразилась. Она-то раньше думала, что он от конфет отказывается исключительно ради неё, всегда отдавая их все ей. Зато он так перчит еду, что потом сутки изо рта полыхает. У Лили слезы из глаз бежали, когда она однажды попробовала собственноручно приготовленный им ужин, когда он хотел её порадовать и щедро посыпал блюдо смесью перцев. Еще он очень щепетильно относился к своим метлам, самая новая из которых стояла в красном углу их комнаты. По выходным он её полировал и вычищал каждый прутик, даже несмотря на то, что практически не летал на ней. Лили всегда немного шокировало то, с какой любовью Джеймс относится к своей метле. И в то же время это было весьма грустно, он явно скучал по полетам. Джеймс также по утрам всегда делал зарядку и принимал холодный душ, в то время как Лили предпочитала лишние минуты полежать в постели. Он не давал себе лениться, даже если полночи провел на дежурстве, и Лили этому всегда поражалась. А еще её приятно удивило, что Джеймс оказался большим поклонником магловского писателя Чарльза Диккенса. И по вечерам он изредка читал ей «Посмертные записки Пиквикского клуба», постоянно прерываясь и снабжая историю своими остроумными комментариями, развлекая Лили. Но были и менее приятные моменты. Джеймс оказался жутким неряхой. Он мог прийти с дежурства и скинуть свои вещи прямо на пороге комнаты, попить чай и оставить грязную кружку на столе, сделать домашнее задание и не закрыть чернила, которые неизменно высыхали. Лили с досадой думала, кто же тогда среди Мародеров такой чистюля, что всегда поддерживал в мальчишеской гриффиндорской спальне примерный порядок (она-то надеялась, что это был Джеймс!). Но с этой небольшой проблемой всегда отлично справлялась Килла, которая старалась прибрать за своим хозяином раньше, чем это увидит Лили. И она справедливо замечала, что Джеймсу приходится мириться с куда большим количеством её «недостатков». Он не ругался, когда Лили по вечерам прямо в кровати пила обжигающе горячий какао. Он расширил магией шкаф для её многочисленных платьев. И прямо из воздуха создал изящную полочку в ванной комнате для её бесконечных баночек. Впрочем, Джеймс и сам ими частенько пользовался, Лили уже несколько раз заставала его за тем, как он мазался её кремами. Он никогда не был против, когда Лили звала его вместе с собой принять ванну. Хотя и недовольно говорил, что в цветной пене он смотрится по-дурацки. А еще он потеснил свою коллекцию книг Диккенса, чтобы Лили поставила рядом свои особо любимые романы у Джейн Остин. Спустившись в гостиную, Лили с удовольствием опустилась в кресло возле камина, в котором уже ярко горел огонь. Вытянув ноги на небольшую подставку, она поставила себе на колени тарелку с нарезанными ломтиками сыра, груши и яблок, и взяла бокал охлажденного вина. Сделав пару небольших глотков, она с наслаждением закрыла глаза и подумала о том, что без домовика она больше жить не сможет. Огонь грел, вино приятно расслабляло, кресло, казалось, становилось всё мягче, а веки тяжелее. Ей снилось, будто они с Джеймсом вновь на Багамах. Теплый ветер ласкает кожу, а нагретый за день белый песок приятно обжигает голые ступни. Она подставляет лицо под заходящее солнце и чувствует, как на душе становится всё спокойнее, стоит рядом встать Джеймсу и взять её за руку. Но она вздрогнула и резко распахнула глаза, стоило ощутить, как бокал выскальзывает из рук. — Джеймс, — слабо улыбнулась она, замечая любимого супруга, который уже накрыл её пледом и хотел забрать бокал с вином. — Извини, не хотел тебя будить, — почему-то шепотом произнес он. — Ничего, — она помотала головой, поднимаясь на ноги, — я тебя жду. Осень в этом году явно затянулась. Уже приближался к концу октябрь, а погода стояла относительно теплая. Даже дождей практически не было, только сегодня, впервые за пару недель, шумел гром и поливал ливень, барабаня по окнам. И, конечно же, Джеймс, который наложил на свою мантию непромокаемое заклинание, проделать то же самое с ботинками не догадался. И теперь из коридора за ним тянулись грязные следы. Но не успела Лили вызвать Киллу, эльф уже сама, щелчком пальцев, очистила светлый ковер. А Джеймс, успев заметить, как между её бровями пролегла хмурая складка, потянулся к Лили за поцелуем. — Я страшно голодный, — сказал он, оторвавшись от неё. — Чем нас сегодня Килла радует? — Запеченная свинина и тушеные овощи, хозяин! — тут же тонко воскликнула Килла. Лили в очередной раз порадовалась наличию эльфа. Она в своем состоянии могла бы порадовать Джеймса максимум омлетом. Обеденный стол уже был сервирован. Под круглой крышкой на серебряном блюде лежала свинина в окружении тушеных овощей. По бокалам разлито вино и уютно горели огоньки на длинных тонких свечах. Килла всегда заботилась не только о вкусном ужине, но и об атмосфере, заранее выведав у Лили все её предпочтения. Только они сели за стол, Джеймс залпом осушил целый бокал и произнес: — Сумасшедший денёк выдался. — Что-то случилось? — тут же с тревогой спросила она. — Да, вроде… ничего, — туманно ответил он, накладывая вначале Лили, а потом и себе еду, — но Грюм психует весь день. Орёт на всех. — Тебе тоже досталось? — с жалостью спросила Лили. — Кстати, нет, — обрадованно сообщил он. — И по поводу чего он психует? Джеймс пожал плечами, о чем-то задумавшись на мгновение. — К нему утром Бенджи подходил, — с легкими нотками недовольства сказал он, — что-то сообщил. И после этого… всё… мы все неучи! Бездари! Слабаки! — спародировал он Грюма. — Думаешь, что-то в Ордене произошло? — обеспокоилась Лили. — Ну, новости он явно не радостные принес, — заключил Джеймс. — Но если бы была нужна наша помощь, уже бы позвали, — с непривычной серьезностью сказал он, посмотрев на неё. Лили знала как ему тяжело сидеть на месте, особенно, когда «что-то где-то происходит», но она каждый раз просила его быть осторожнее, просила никуда не лезть без острой необходимости, потому что она всегда беспокоится за него и ждет дома. И, кажется, небольшой эффект её регулярных просьб всё же имелся. По крайней мере, он пытался сдерживать свои порывы при ней. Правда, ей и самой было непросто усидеть на месте. Представляя, что кто-то из её друзей может нуждаться в помощи, она теряла всякий покой. — Ты не заходила к моим родителям? — спросил Джеймс, сменив тему разговора. — Заходила, — кивнула Лили, поднимая на него взгляд. Кажется, он и без слов всё понимал, по одному её виду и голосу. Все уже знали, что дни старших Поттеров сочтены, только ни Джеймс, ни Лили никогда это вслух не произносили. Лили видела, как он за них переживает. Джеймс становился непривычно тих и печален, стоило подняться больной теме. И всё время винил себя, что редко заходит к ним, чтобы проведать. Орден и учеба в Мракоборческом центре отнимали слишком много времени. Порой он освобождался только поздней ночью, когда посетителей в Мунго уже не пускали. Зато Лили заходила к ним по несколько раз на дню, чтобы принести им очередное лекарство или просто проведать. Миссис Поттер уже совсем не вставала с постели, практически ничего не ела и большую часть времени спала под крепкими усыпляющими настойками, которые ей давали, чтобы она не чувствовала боли. Мистер Поттер чувствовал себя немногим лучше супруги. Ужасно больно было смотреть, как из них медленно утекала жизнь. — Я навещу их завтра, — сказал он, отводя взгляд, — перед дежурством должен успеть. — Я с тобой схожу, — тут же произнесла она и подумала, что сама своих родителей давно не навещала. Они, конечно, регулярно писали друг другу письма, но виделись, в лучшем случае, раз в пару недель. Над столом повисла напряженная тишина, какая всегда бывала при упоминании старших Поттеров. И Лили, чтобы хотя бы немного Джеймса отвлечь, натянуто улыбнулась и спросила: — Как дела у Бродяги? Джеймс рассказал, как прошлым вечером он оставил Джори и Сириуса на Бенджамина и ушел на дежурство. Бенджи после этого сообщил, что эти двое исчезли прямо посреди комнаты. Лили с Джеймсом долго переживали за друга, но тот не замедлил выйти на связь. Прямо посреди ночи их разбудил голос Сириуса, доносящийся из сквозного зеркала. Как они и предполагали, Сириусу удалось наконец-то встретиться с Софией. И когда они... навидались, Сириус незамедлительно связался со своим другом. Лили не уставала удивляться, как много и часто общаются Джеймс и Сириус. Временами ей казалось, что они часами могут вести бессмысленные разговоры. Пару недель назад, когда у Лили и Джеймса был редкий совместный выходной, они провели этот вечер втроем: Лили и Джеймс, которые наслаждались друг другом в ванной, и Сириус, смотрящий на них из зеркала, стоящего на полочке. Не то чтобы Лили была против его общества, но она искренне обрадовалась, что их друг теперь будет занят Софией. — Для тебя есть хорошая новость, — усмехнулся Джеймс, и на вопросительный взгляд Лили добавил: — Сириус сбрил свою бороду. — Значит, он действительно счастлив, — радостно улыбнулась Лили. — Он что-нибудь ещё рассказывал? Как там София? С ней всё хорошо? Они с Джеймсом практически не затрагивали эту тему, поскольку придерживались абсолютно противоположных мнений. Джеймс долго злился на Софию, за то, что она ушла, за то, что заставила Сириуса страдать (за то, что она — слизеринка). Лили же не могла столь категорично к ней относиться. И когда пришел Джори и рассказал о случившемся, она только убедилась в том, что София искренне любит Сириуса, и никогда бы не причинила ему боль. Правда, Джеймсу было абсолютно всё равно на объективную сторону произошедшего, на то, кто виноват и есть ли вообще виноватые. Он просто поддерживал своего друга, а все, кто сделал другу больно или неприятно, автоматически относились к врагам. — Болтать особо некогда было, у меня учеба, Сириус на дежурстве, так что мы всего пару раз связывались. Лили с трудом удержалась, чтобы глаза не закатить. Всего пару раз! Она со своими подругами по несколько дней не видится. — Бланк он помиловал и полностью оправдал. Так что мы снова можем с ней дружить, — с напускной важностью сказал он. — София, наверное, просто счастлива, что Джеймс Поттер снова будет её другом, — с ехидством произнесла Лили. — Разумеется, — усмехнулся Джеймс, но вдруг прервался на полуслове, стоило над столом появиться Патронусу Фрэнка.***
Они трансгрессировали на окраину улицы, где шло сражение. Джеймс ещё никогда не видел, чтобы участвовало столько людей. Кажется, будто присутствовал весь Орден, хотя он заметил и несколько чужаков, сражавшихся против Пожирателей, численность которых явно превосходила. И даже дети. Он успел заметить совсем юных волшебников, которые отчаянно защищались от нападений. Мальчик лет четырнадцати и девочка на пару лет младше, стояли спина к спине, а к ним на помощь спешила… МакКиннон. Джеймс только сейчас вспомнил, что в этом районе живет семья его бывшей сокурсницы. Небольшое магическое поселение находилось на юге Англии. Поэтому здесь столько народу. Очевидно, на кого-то напали и на подмогу вышли соседи. Джеймс с Лили сразу устремились к детям на помощь, попутно защищаясь от летящих в них заклинаний. Но не успели они и с десяток метров пройти, перед ними выросла высокая фигура со змеевидным лицом и багровыми глазами. — Какая приятная встреча, — едва слышно прошипел Волан-де-Морт, поднимая палочку и выпуская в них заклинание. — Вас можно поздравить со свадьбой? — и ещё одно заклинание. Места для маневра совсем немного. Со всех сторон свистели проклятья, отступать некуда, а Волан-де-Морт подступался всё ближе, беспрерывно посылания в них одни чары за другими. Джеймс с Лили поочередно их отбивали, не рискуя нападать в ответ, переживая, как бы не попасть в тех, кто за спинами Волан-де-Морта отбивается от Пожирателей. — Ну что же вы? — издевательски усмехнулся он. — В прошлый раз с вами было куда веселее, — произнес Волан-де-Морт, делая очередной широкий взмах палочкой и выпуская из нее непроглядное темное облако, которое двинулось в их сторону. Одно блокирующее, второе. Рассеивающие чары. Чары воспламенения и заморозки. Джеймс пытался их трансфигурировать, Лили пыталась их растворить. Но ничего не помогало, облако двигалось на них, разрастаясь в размерах и окутывая со всех сторон в плотное кольцо. — Экспекто Патронум! — выкрикнула Лили, вскидывая палочку и выпуская серебристую лань, которая галопом нырнула прямо в облако, рассеивая его. Но стоило облаку начать редеть, из темноты вновь блеснули багровые глаза, прорезь скривилась в усмешке. — Потрясающе, миссис Поттер, — прошипел Волан-де-Морт, направляя на неё палочку и выпуская в неё красный луч, синий, белый. Выпуская ядовитую кобру, стаю летучих мышей. Притягивая с неба молнию и направляя на них, оставляя прожженную дыру в асфальте. Джеймс чувствовал, как выдыхается. У него целый день были учебные сражения и запас сил к концу дня иссякал. И сейчас он с трудом отбивал все летящие в них с Лили чары. А для Волан-де-Морта это было настоящим весельем, он с азартом бросал в них всё новые и новые проклятья, не давая им и секунды стоять без дела. — Это действительно впечатляет, — с легкой отдышкой произнес Волан-де-Морт. Кажется, он тоже начинал уставать. — Вы не думали сменить сторону? Со мной вам будет гораздо лучше… — Да я лучше сдохну, — тяжело произнес Джеймс, выставляя очередной щит, — чем на твою сторону перейду, тварь трусливая. — Это ты у меня запросто, — произнес Волан-де-Морта. — Авада Кедавра! С кончика его палочки уже сорвался зеленый луч, резкий, прямой, пронзительный, летящий прямо на Джеймса, как Лили вновь выкрикнула: — Экспекто Патронум! Яркий белый свет залил всю улицу, ослепляя их и озаряя дома, стоило Патронусу поглотить смертоносный луч. Джеймс называл это «фишкой Лили». Многие из Ордена пытались повторить её трюк, но ни у кого так и не вышло. Патронус невероятно трудно вызвать, когда на тебя идет дементор. Еще труднее вызвать Патронус в условиях боя, когда в тебя без конца летят Непростительные вперемешку с Темными проклятьями. Здесь мало просто сосредоточиться и вспомнить счастливое воспоминание. Для этого надо обладать колоссальной силой, необходимо иметь действительно чистую и светлую душу. И главное, надо иметь искреннее желание защитить и помочь, а не напасть и навредить. И Лили будто без труда призывала своего защитника и управляла им, защищая не только себя, но и других. У Джеймса всегда дух захватывало от вида серебристой лани, которая сбивала злые чары и оставляла за собой светящийся шлейф. Выглядело это поистине великолепно. Лили, с разметавшимися огненно-рыжими волосами и сверкающими зелеными глазами, и её Патронус, скачущий вслед по направлению её палочки. Магия в чистом виде. Дамблдор им говорил, что возможности Патронуса безграничны, но, как он сам признавался, подобного он еще не видел. Джеймс в такие моменты всегда был страшно горд за Лили — вряд ли кто-то из ныне живущих может похвастаться тем, что смог удивить самого Дамблдора. — Джеймс? Он повернулся на голос Лили, часто моргая и пытаясь привыкнуть к ослепительному свету, который постепенно спадал. В очередной раз вскинув палочку, готовый вновь защищаться, он осмотрелся. В округе не было видно ни Волан-де-Морта, ни Пожирателей. — Смотри-ка, — довольно усмехнулся Джеймс, — твой Патронус всю мразь прогнал. — Думаю, дело в Дамблдоре, — заметила Лили, кивнув ему за спину. И правда, позади него возвышался директор. Он редко успевал на место сражения, но если это происходило, Волан-де-Морт со своими псами предпочитали мгновенно ретироваться. — Жалкие трусливые крысы, — презрительно произнес Джеймс, а секундной позднее тоже самое прогрымахал Грюм, который спешил к Дамблдору. Директор тут же подал всем специальный сигнал. С минуты на минуту прибудут мракоборцы, а значит, им надо срочно уходить. Джеймс сразу же обернулся на место бывшего сражения, выискивая взглядом Сириуса. Тот оказался в противоположном конце улицы. Как и всегда, цел и невредим. Послав Джеймсу свою привычную ухмылочку, он ему махнул рукой и тут же трансгрессировал. — Возвращаемся, — Джеймс взял Лили за руку, планируя вместе трансгрессировать к дому, но она его прервала: — Нет, — кивнув в сторону Марлин, она поспешила к подруге. Марлин вместе со своей матерью и братом стояли возле сестры, которая явно была без сознания. — Лили, нам надо уходить. Сейчас прибудут целители, они помогут. — Я тоже будущий целитель, — резко сказала она. Пока Лили помогала подруге, Джеймс огляделся. Из членов Ордена уже никого не осталось, кроме Алисы, которая тоже спешила в их сторону. Местные жители, многие из которых тоже были ранены, помогали друг другу. А высоко над домами парила ядовито-зеленая Черная Метка. Вскоре прибыли мракоборцы и целители. И пока первые проводили следственные мероприятия, Джеймс подошел к своим будущим коллегам, успев услышать, что Пожиратели пришли не за кем-то, а за мистером МакКинноном. Джеймса это искренне поразило — тот не занимал высоких должностей. Когда миссис МакКиннон с младшей дочерью забрали в Мунго, Дамблдор и Грюм вошли с мистером МакКинноном в его дом. Джеймс с Лили и Алисой в это время поднялись в комнату Марлин. — Почему они напали на вас? — спросил Джеймс, как только они закрыли дверь. — Не знаю, — нервно ответила Марлин. На ней всё ещё лица не было, её потряхивало и знобило. Это остальные уже привыкли к сражениям, а Марлин, хоть и была отличной волшебницей, а впервые оказалась перед лицом Пожирателей. — Возможно, из-за работы отца, — предположила она, падая в кресло и опуская лицо в ладони. Все с сомнением переглянулись. Мистер МакКиннон работал в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними, и являлся заместителем руководителя Комиссии по обезвреживанию опасных существ. И вряд ли он знал нечто такое, что сам Волан-де-Морт за ним пожаловал. — У них сейчас решается какой-то важный вопрос… по поводу дементоров, — невнятно произнесла Марлин, всё ещё пряча лицо в ладонях. А вот от этой новости все уже всерьёз обеспокоились. Все знали, что Волан-де-Морт пытается «приручить» дементоров и переманить их на свою сторону. Год назад он даже сумел натравить их на целое поселение. Правда, дальше в этом деле он так и не продвинулся. Но чем ему может помочь отец Марлин всё также оставалось не ясно. — Выходит, он снова за дементоров взялся, — с тревогой произнесла Алиса. Армия дементоров, пожалуй, пугала ничуть не меньше, чем армия Пожирателей Смерти. Особенно в это время. Когда катастрофически не хватало счастья и светлых моментов в жизни, гораздо проще было бороться с Пожирателями, чем с самыми Темными тварями, которые просто вытянут из тебя последние крупицы того хорошего, что ты пытаешься сохранить. Марлин вдруг подняла голову и с подозрением посмотрела на каждого из друзей. — Минуточку… а вы что здесь делали?! — воскликнула она. Все в очередной раз переглянулись. Дамблдор запрещал им говорить об Ордене даже под угрозой смерти. Ни друзьям, ни родным, ни коллегам. Орден Феникса являлся секретной организацией, и в первую очередь он не должен был попасться Министерству. Дамблдор и Грюм не доверяли даже Министру, везде могли быть враги. А их всех за незаконную деятельность, пусть даже они совершают её на благо, запросто могли упечь в Азкабан. — Мы… нам Фрэнк сообщил, — не очень убедительно произнес Джеймс, натянув улыбку на лицо. — К мракоборцам сигнал поступил о нападении. Марлин нахмурилась, явно сомневаясь в правдивости слов, но она сказать ничего не успела, как дверь распахнулась и на пороге появился Грюм. — Вот вы где, — прохрипел он. — На выход. Обрадовавшись, что им не придется врать и оправдываться перед Марлин, все тут же подняли и заторопились за Грюмом. — Надеюсь, вы не успели ни о чем растрепать МакКиннон? — сурово спросил Грюм, когда они все вышли на улицу. — Нет, сэр, — тут же ответил Джеймс. — Но, я думаю, Марлин и сама не отказалась бы в Орден вступить. Нам такие люди не помешают. — Тебе, Поттер, думать совсем не обязательно, — жестко усмехнулся Грюм. — Оставь это дело Дамблдору. Джеймс на него нисколько не сердился, подобная манера общения была для Грюма вполне типична. Но не думать он всё-таки не мог. — Профессор Дамблдор, — обратился к нему Джеймс, — что-то серьезное произошло? Если Волан-де-Морт сам пришел за МакКинноном. — Не думаю, Джеймс, что он сам пришел за ним, — задумчиво произнес он. — Скорее всего, Волан-де-Морт пришёл на подмогу своим людям, поскольку никто из них не ожидал такого сопротивления. Джеймс на это недоверчиво хмыкнул. Он никак не мог представить Волан-де-Морта, который стал бы кому-то помогать, пусть даже своим. — В любом случае, — вздохнул Дамблдор, — он не получил, что хотел. А значит, он попытается ещё раз. Только действовать будет уже куда жестче.***
Сегодня у них полностью тренировочный день. Вначале занятия по общей физической подготовке и дуэльному мастерству, а после обеда практика по Темным искусствам. У Джеймса это были любимые дни. Когда им впервые сказали, что им предстоит «детально изучить все существующие и известные Темные искусства» Джеймс немного напрягся, ожидая худшего, но всё оказалось не так плохо, а точнее, всё оказалось куда интереснее, чем он предполагал. Первые два месяца они посвятили теории «Темных Сил». Они изучали обычные Темные проклятья, и чем они отличаются от родовых проклятий. Изучали различные порчи и сглазы. И особо много времени посвятили ритуалистике. Через Темные ритуалы можно было сделать практически всё. Заговорить предмет, поднять мертвого. При определенной силе можно было влиять на судьбы людей и менять ход истории. Джеймс о Темной магии знал чуть больше среднестатистического волшебника благодаря родителям. У отца напрямую с этим была связана работа, а мать довольно лояльно относилась к некоторым видам Темной магии, хотя и никогда не практиковала, насколько знал Джеймс. Но на занятиях даже он был поражен разнообразию Темных сил. Они изучали, как работает Темная магия, на чем она строится и как она действует. Их учили бороться с этой магией, распознавать её и квалифицировать; с первого взгляда понимать, когда перед тобой предмет с проклятьем или человек под Темными чарами; назубок знать основы ритуалистики и способы, как обратить ритуал вспять. И как только они сдали зачет по углубленной теории, их допустили до практики. Джеймс гадал, как они будут её проходить. Ведь более чем очевидно, что никто не станет добровольно использовать родовые проклятья и проводить Темные ритуалы прямо в Министерстве Магии. Поэтому, когда им сказали, что практические занятия будут проходить в Отделе Тайн, Джеймс пришел в неописуемый восторг. Он даже и не мечтал, что сможет там побывать. Подписав целую кипу бумаг и пройдя несколько тестов на вменяемость, их небольшую группу пустили в просторный, темный и абсолютно пустой зал. Голые стены и пол выкрашены в глубокий черный цвет. Потолок теряется где-то вверху. Зал мог бы походить на дуэльный, где у них часто бывали тренировки, но в этом зале холодно, шаги эхом уносились вдаль, и, если присмотреться, можно увидеть, что каменные стены сплошь испещрены рунами. Они находились словно в огромном колодце. А в конце, у противоположной от входа стены, стояла огромная чаша. Омут памяти. Только исполинских размеров. Как оказалось, у Отдела Тайн имелась целая «библиотека» с воспоминаниями. Тысячи пузырьков с парящими внутри серебристыми облачками — воспоминаниями, которые принадлежали волшебникам, жившим много веков назад. Воспоминания принадлежали мракоборцам, работавшим на протяжении всего существования Министерства; Темным магам и колдуньям, которые были пойманы и заключены под стражу, и воспоминания которых, как подумал Джеймс, были отобраны не совсем законными путями; и случайным свидетелям, которым не посчастливилось оказаться в месте проведения Темных ритуалов. Под строгим контролем их учителя и сотрудника Отдела Тайн, они «открывали» одно из воспоминаний и на живом примере разбирали Темные чары. В тот момент стало понятно, почему стены зала изрисованы рунами. Сам зал и являлся Омутом памяти, а чаша была лишь чем-то, вроде проектора. В неё вливались воспоминания, которые вдруг материализовывались и заполняли собой всё пространство зала, демонстрируя волшебников и происходящее с ними в натуральную величину. Они словно попадали в старый кинофильм, где любой момент можно было приостановить и рассмотреть под разными углами. Джеймс и не думал, что когда-нибудь сможет увидеть нечто столь захватывающее. Они переносились в средневековые битвы, на сражения с гоблинами, им показывали охоту на ведьм, проведение сложнейших Темных ритуалов. Они воочию видели нашествие великанов, многие сражения при Грин-де-Вальде. Они видели сражения с Темными существами и даже магловские войны, во многих из которых участвовали волшебники. Они детально разбирали действия и тактику мракоборцев; проводили полный разбор допущенных ошибок; дотошно изучали создание Темных чар и наложение их на предметы и людей; и заучивали всевозможные способы, как всему этому противостоять. Сегодня они должны были делать разбор знаменитой дуэли Дамблдора и Грин-де-Вальда, но не успели они спуститься до Отдела Тайн, как перед Джеймсом возник Патронус Лили. — Джеймс, тебе лучше срочно прийти в Мунго. Голос её едва заметно дрожал, хотя и чувствовалось, что она старается говорить ровно, но тревога в тоне ощущалась слишком явно. И она тут же передалась Джеймсу, сковывая всё в груди. Необъяснимый страх вдруг поселился внутри. Не разбирая дороги, не видя ничего перед собой, он словно в тумане поднялся до Атриума, и оттуда сразу в больницу Святого Мунго. Вбежав в больницу, он устремился на третий этаж. В голове лишь одна мысль стучала. Только бы успеть. Он стремительно пронесся по коридору и остановился у палаты родителей. Лишь секунду помедлив, он сразу распахнул дверь и вошел внутрь. Здесь тихо, свежо и… пусто. Две кровати аккуратно застелены свежим бельем, шторы раздернуты, тумбочки пусты. У него даже мелькнула отчаянная надежда, что родителей выписали и отпустили домой. — Джеймс… Обернувшись, он наткнулся взглядом на Лили. В покрасневших глазах стоят слезы, делая их пронзительно зелеными. Такими яркими, что он отчаянно пытался зацепиться за них, не пропуская те мысли, что уже крутились в его голове. — Родители?.. — он сам не узнал свой хриплый голос, будто со стороны себя слыша. Она помотала головой, зажимая рот рукой и зажмурившись, не давая волю слезам. Джеймс с места сдвинуться не мог. Так и стоял, замерев, и не спуская взгляда с Лили. — Их больше нет, — прошептала она. Не успел. Он даже не успел с ними попрощаться. Последние несколько дней он был так занят, всё время находились какие-то дела. А пяти минут, чтобы зайти к родителям, выделить не смог. Глаза вдруг обожгло. От горечи, от вины, от упущенного. От боли. Отвернувшись от Лили, он подошел к окну, закрывая глаза и протирая их пальцами. Он не был к этому готов. Не был готов потерять двух самых близких людей. Разом. И как к этому можно приготовиться? А он даже не успел сказать им, как сильно их любит. Как ценит их и гордится ими. Не сказал, что благодарен им за всё. За счастливое детство, за все свои успехи. — Джейми... Руки Лили обвили его за талию. Она прижалась к нему со спины, и он ладонью обхватил её пальцы, сжимая. Целители ему говорили, что родителям осталось недолго. Только он слышать об этом ничего не хотел. У него в голове не укладывалось, что мама и папа могут его покинуть. Что отец, всегда такой сильный и храбрый, вдруг сдастся под напором болезни. Он не верил в это. Не хотел верить. — Всё будет хорошо... Повернувшись к Лили, Джеймс обхватил её за плечи, прижимая к себе. Да, всё будет хорошо, пока она рядом. Пока его Лили здесь, с ним. Кажется, только она способна заполнить ту пустоту, что вдруг образовалась в груди. — Лили...