Апрель, 1979 год
Просыпаться было мучительно больно. Все тело ломило, не слушалось его. Руки и ноги словно свинцом налились и казались неподъемными. Внутри царила невероятная тяжесть. Голова раскалывалась от боли, и едва слышный шорох и чьи-то шаги отдавались резью в висках. Ему было очень душно. Спертый воздух не давал вздохнуть полной грудью. Пахло полевыми травами и лекарствами, и так хотелось распахнуть окно, впустить свежий воздух. Регулус с трудом разлепил веки. В помещении царил полумрак. Тяжелые шторы плотно задернуты и не пропускают свет с улицы. И лишь слабое свечение исходило от свечи, стоящей на столе и освещающей небольшое пространство. Взглянув на нее, глаза резануло от боли. Он вновь опустил веки. Память с трудом восстанавливалась. Где он? Что произошло? Последнее воспоминание — их окружили дементоры; тонкая, склизкая рука тянется к нему; лицо обдувает морозный холод. И все хорошее куда-то исчезает. То хорошее, чего у него было так мало. Вначале исчезали последние рождественские воспоминания. Вечер, когда они втроем украшали гостиную к празднику. Непринужденность, тепло и уют испарялись мгновенно. Мягкий свет и жар от камина, голос Софии и смех Сириуса, все улетучивалось, словно и не случалось с ним никогда. После — детские воспоминания. Одно за другим — первый полет на метле, первая тренировочная дуэль с братом, бесконечные проделки Сириуса, в которые он его втягивал, а Регулус с таким предвкушением и восторгом всегда за ним следовал. Уже почти ничего не осталось, но он так отчетливо слышит ее голос, зовущий его по имени. Он держится за нее из последних сил, не позволяя забрать у него последнее. Держится за воспоминания, которые не позволяли окончательно потухнуть слабому огоньку внутри. Вспоминая тепло от ее присутствия рядом. Дрожь от прикосновений. Волнение от взглядов. Из последних сил держал в памяти горящий камин в прохладной гостиной, пытаясь согреться возле него и не дать ему потухнуть. Но все ускользало. Растворялось во мраке. Пока он окончательно не погрузился в полную темноту. Они все были в опасности. Так почему он сейчас здесь совсем один? Регулус вновь приоткрывает глаза, часто моргая, пытаясь привыкнуть к слабому свету, и замечает человека. Кажется, к нему спиной стоит Поттер и что-то рассматривает на высоком стеллаже с книгами. Неужели и правда Поттер? Регулус меньше всего хотел видеть именно его сейчас. Но, судя по лохматой шевелюре, это действительно Поттер. Может быть, он попал в ад? Регулус попытался раскрыть рот и позвать его, но вырвался лишь слабый хрип. Пересохшее горло резало от боли при попытке говорить. Зато Поттер тут же обернулся к нему. — Регулус? — удивленно спросил Поттер, приблизившись к кровати. — Ты меня слышишь? — А..га... д-да. — Проснулась, спящая красавица? — мгновенно расслабившись, усмехнулся Поттер. С трудом разлепив пересохшие губы, Регулус спросил сиплым голосом: — Надеюсь, тебе не пришлось меня целовать? — А ты думал, как ты очнулся? — наиграно удивился Поттер. — Благодаря моему целительному поцелую. Заметив шокированный взгляд Регулуса, Поттер усмехнулся и добавил: — Расслабься, ты не в моем вкусе, Блэк. — Где… У него столько вопросов в голове крутилось. Где София, где Сириус. И почему они не дежурят возле его постели. Где крестраж и удалось ли его достать. Что вообще происходило в лачуге Гонтов. И какого черта Поттер делает в его спальне. — Ты в отрубе почти месяц пролежал, — произнес Поттер, сложив руки на груди. — Месяц?.. По ощущениям — он пролежал без движения целую вечность. — Ага, напугал всех. Как себя чувствуешь? — спросил он, оглядев критическим взглядом. — Хуже некуда… У него все еще в голове крутилась информация, что он потерял целый месяц своей жизни. И что случилось за этот месяц? Как много он пропустил? Может, уже и война закончилась? Или, напротив, Темный Лорд захватил власть. И где София и Сириус. — Поверь, — весело улыбнулся Поттер, — хуже есть куда! Мы думали, ты еще в хижине концы отдашь! Выглядел откровенно паршиво. Глаза закатывал, стонал. Но Лили что-то сделала… Мерлин, как же много он говорит. Каждое слово Поттера, произнесенное звучным и громким голосом, отдавалось болью в голове, словно залп оглушительных выстрелов фейерверка. От боли Регулус даже смысл уловить не может. А он все говорит и говорит. Регулус морщится и закрывает лицо ладонями, всем видом умоляя Поттера помолчать. — Регулус?! Услышав родной голос, он вначале замер на секунду, а потом резко сел в кровати, устремляя взгляд на вход. От столь крутого рывка все тело пронзила мучительная боль, мышцы заныли, голова пошла кругом. Но он от боли отойти не успел, как София, подлетев к нему, заключила в крепкие объятия. — Я так волновалась… — шепотом произнесла она где-то над его ухом. Регулус, наткнувшись на недовольный взгляд Поттера, наблюдающего за ними, отстранился от Софии. — Как ты себя чувствуешь? — с беспокойством протараторила София. — Все хорошо? — Ладно, я… не буду вам мешать, — проговорил Поттер, бросив на них еще один взгляд, и вышел из спальни. — Что-нибудь болит? — спрашивала София, не обратив на Поттера никакого внимания. — Ты что-нибудь хочешь? Воды или… — Тишины, — произнес Регулус, болезненно поморщившись. — И воды. И свежего воздуха. — Сейчас все будет, — София достала палочку и одним движением наполнила водой стакан. Вскочила на ноги, подошла к окну и, не раздвигая шторы, полностью распахнула раму, впуская утреннюю прохладу. Холодная вода казалась настолько вкусной, что он в несколько больших глотков осушил стакан. — Лучше? — спросила она, усаживаясь возле него на кровати и заботливо подкладывая ему большие подушки под голову и спину. — Лучше, — улыбнулся Регулус, откидываясь на подушки. Когда в комнату впустили свежий воздух, у него и в голове прояснилось. — А где Сириус? — Готовит завтрак. — Что-что делает? — недоуменно переспросил Регулус. София ему мельком улыбнулась. — У него проснулся кулинарный талант. Еще немного практики и будет готовить не хуже домовиков. — Он и правда сам готовит? — все с тем же удивлением на лице спросил он. — Говорит, его это успокаивает и помогает отвлечься. Она старалась выглядеть беззаботной и говорить будничным тоном, но глаза полностью ее выдавали. Регулус еще никогда не видел в них столько обеспокоенности и тревоги. Возможно, то была игра света, но из ее глаз будто пропал вечный огонь и искры, которые всегда там были. — Что с тобой, София? Опустив взгляд, она мотнула головой. Чем больше он вглядывался в ее лицо, тем больше замечал уставший и измученный вид. Протянув руку, он несмело прикоснулся к ее ладони, привлекая ее внимание. Подняв на него взгляд, она прошептала: — Ты меня в могилу сведешь со своими крестражами, Регулус. — Извини… — выдавил он, не зная, что сказать. Он не хотел заставлять ее волноваться, переживать за него или еще хуже — рисковать своей жизнью. Но он был рад, действительно рад, что она была рядом. — Уже второй раз, Регулус. Вначале тебя спас Кикимер, сейчас Лили… — Нет, — перебил он. — Меня спасла ты. Она прикрыла глаза, тяжело вздохнув. А Регулус был в этом без сомнений уверен. Каждый раз его спасала именно она. По крайней мере, она однозначно являлась его единственной защитой от дементоров, воплощая в себе самые счастливые воспоминания. — Что происходило, пока я… спал? — Ты не спал, — измученно произнесла она. — Ты находился в постоянном бреду. Временами кричал, бился в лихорадке… Ты дольше часа не находился в спокойном состоянии. Рядом с тобой постоянно кто-то дежурил. Казалось, это никогда не закончится. София прервалась на мгновение и взглянула на Като, который все это время лежал на кровати Регулуса. — Като себе места не находил от волнения, — добавила она. Регулус провел ладонью по пушистой шерсти низзла в знак благодарности. — Даже Снейп заходил несколько раз, предлагал свою помощь. И Лили каждое утро и вечер приходит. Дает какие-то лекарства, колдует над тобой… все эти травы, особые свечи, — София махнула рукой на единственную свечу и пучки трав, развешанные вдоль стены в изголовье его кровати, там же было нарисовано несколько рунных значений. Это что же получается, он теперь обязан какой-то маглорожденной? Их семья никогда даже в Мунго не обращалась. У них был личный целитель — с наилучшим европейским образованием, многолетней практикой на Востоке, и принадлежащий чистокровному, уважаемому роду. А теперь его лечит маглорожденная, которая даже курсы целителя в местном госпитале не окончила. Если бы мать узнала, упала бы в обморок. Впрочем, выбора у него нет. Да и грех жаловаться — чувствует он себя с каждой минутой все лучше и лучше. — А Поттер что здесь делает? — недовольно поинтересовался Регулус. — Чтобы Джеймс Лили одну к тебе подпустил? — усмехнулась София, устремив на него красноречивый взгляд, который Регулус предпочел проигнорировать. — А крестраж… получилось достать? — задал он давно интересующий вопрос, а усмешка с ее лица тут же исчезла. — Да, Джеймс достал… — Поттер? — перебил Регулус, вновь приподнимаясь на кровати. — Почему он?! — Мы были несколько заняты, — грубо ответила София. — Сириус дементоров сдерживал, а мы с Лили тебя пытались спасти. Недовольно выдохнув, он спросил: — Надеюсь, вы ему не сказали, что это крестраж? — Нет, не сказали. — Слава Мерлину. — Он сам догадался. — Что? — ошарашенно переспросил Регулус. — В смысле, догадался? — Регулус, — устало произнесла София, — Поттер не тупой. Он только прикидывается. — И что… и что он… как он отреагировал? — Ну, он вначале его уничтожить хотел… — Надеюсь, вы не дали ему этого сделать? — перебил Регулус, взметнув встревоженный взгляд на нее. — Нет. Но потом он предложил рассказать обо всем Дамблдору… — Идиот несчастный, — гневно прошипел Регулус. — Не переживай, мы его и от этого отговорили. — Где он сейчас? София безразлично пожала плечами: — Наверное, отправился к Сириусу, сообщить, что ты очнулся. — Да плевать мне на Поттера! Где крестраж? — В твоем крестражехранилище, — ответила София и встала с кровати. Остановившись возле небольшого сейфа, она достала палочку и прошептала пароль, открывая тяжелую дверцу. Регулус, потеряв всякое терпение, тоже сделал попытку подняться, но мышцы чудовищно заныли, сопротивляясь. — Поттер злился, что мы ему ничего не позволяем делать, и ничего не говорим при этом, — произнесла София, доставая из сейфа крестраж. — Так что, у него будут к тебе… вопросы, — добавила она, улыбнувшись. Он слышал ее через слово. В данный момент Регулусу был совершенно безразличен Поттер. Волновало его сейчас одно. — Вот, — София, усевшись обратно на кровать, раскрыла ладонь перед ним. Регулус завороженно смотрел на кольцо. Идеально. Восхитительно. Но не успел он руку к нему протянуть, в комнату ворвался Сириус. Он стремительно подошел к кровати, но вдруг замер, продолжая смотреть на Регулуса во все глаза. — Мы так волновались! — воскликнул наконец он. Надо же, как Сириус переживает. Даже не пытается скрыть свое волнение. Для Регулуса это неожиданно. И приятно, он не может это отрицать. — Да ладно, Сириус, — с трудом скрывая издевку в голосе, произнесла София, — обними брата. Хочется же. Сириус бросил на нее возмущенный и одновременно смущенный взгляд, и сел на кровать, потеснив Софию. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он у Регулуса. — Ничего не болит? Хочешь что-нибудь? Я там завтрак приготовил. Бекон, омлет с жареными грибами и помидорами, и тосты. — После такого завтрака три дня можно не есть, — вставила София. — Будешь? — спросил Сириус у него, не обращая на Софию внимания. Но Регулус ответить не успел, он повернулся к Поттеру: — Когда Лили придет? Рега, наверное, осмотреть надо. Глянув на часы, Поттер ответил: — Скоро у нее дежурство закончится, и она сразу сюда. — Хорошо, — кивнул Сириус и снова посмотрел на Регулуса. — Ну так что? Есть какие-то пожелания? — Да. Я хочу посмотреть крестраж. Регулус держал в руках кольцо, не веря, что им все-таки удалось его раздобыть. Он чувствовал невероятную мощь от него. Энергия от кольца исходила значительно сильнее, чем от медальона Слизерина. Наверное, убийство было особенным для Реддла. Возможно, именно после убийства семьи он и создал этот крестраж. С виду обыкновенный черный камень был вставлен в золотую оправу, с высеченным на ней знаком: вертикальной линией, обведенной в круг и заключенной в треугольник. — Кольцо Певереллов, — восторженно прошептал Регулус, узнавая знак самой древней волшебной семьи. — Это их герб. — Не совсем так, — громко произнес Поттер. Регулус поднял на него мрачный взгляд. — Фактически, этот знак никогда не являлся гербом Певереллов, — с важным видом сказал Поттер. — И как отличительную черту они его тоже никогда не использовали. Ни они, ни их потомки. — Это знак Даров Смерти, — перебила его София. Закатив глаза, она вполголоса добавила, склонившись к Регулусу. — Мы эту лекцию уже пять раз послушали. — Тебе же было интересно! — притворно обиделся Поттер. — Да, в первый раз, — согласилась София. — Даров Смерти? — усмехнулся Регулус. — Сказка о Трех Братьях? — насмешливо спросил он, переводя взгляд с Поттера на Софию. Кажется, будто его разговор с Софией о Дарах Смерти произошел в прошлой жизни, так давно это было. Он тогда и сказку особо тщательно изучил, и дома нашел один из первых экземпляров сказок Барда Бидля. На нем действительно стоял точно такой же знак. Но никаких подтверждений, что Дары существуют, Регулус не обнаружил. — Может, сказка, а может, и нет, — загадочно протянул Поттер. — Ты что-то знаешь об этом? — не сдержав любопытства, поинтересовался Регулус. — А ты хочешь, чтобы я тебе рассказал? — с самодовольством спросил Поттер. — Нет, — ледяным тоном ответил Регулус. Узнает потом все через Софию. Она, верующая в эту сказку, наверняка вытянула из Поттера всю информацию. — А мне вот интересно, — произнес Поттер, — что ты собираешься делать с крестражем? — Еще я перед тобой не отчитывался, — с презрением ответил Регулус. — Ну, отчитываться придется, — с жесткостью в голосе сказал Поттер без тени привычного веселья. — Мне было довольно непросто достать это кольцо. Внутри все больше разрасталось недовольство. Регулус понимал, что Поттер, рискуя своей жизнью, доставая крестраж, имеет право знать правду. Но ему так не хотелось посвящать его. — Или придется поделиться информацией с Дамблдором, — добавил Поттер, заметив, что Регулус не спешит отвечать. Именно этого Регулус и опасался больше всего. Если Поттеру хватит ума все рассказать Дамблдору, он, в лучшем случае, с их помощью достанет все крестражи, потом избавится от них всех, а славу себе присвоит. Регулус же планировал не только самостоятельно уничтожить Темного Лорда, но и более детально изучить крестраж. Он всерьез подумывал, чтобы оставить один. Исключительно в научных целях. Как бы там ни было, а Темный Лорд являлся одним из сильнейших волшебников, обладающий редкими знаниями, и Регулусу хотелось оставить «канал» к его знаниями и умениям. Правда, он пока что не придумал как отрезать любую возможность для Темного Лорда вернуться через оставшийся крестраж. И как, собственно, наладить канал связи. — Может быть, он тоже об этом что-то знает, — продолжал говорить Поттер. — И поможет нам. — Не вздумай ничего говорить, — прошипел Регулус и метнул злой взгляд на Сириуса. Это ведь брат всегда говорил, что Поттерам можно доверять. А Регулус знал, что все так и обернется. Что Поттер при первой же возможности понесется к Дамблдору и весь отлаженный план Регулуса разрушит. — Это шутка, Рег, — примирительно произнес Сириус, — никто никому не будет ничего рассказывать. — А может и не шутка, — с вызовом сказал Поттер, заслужив предупреждающий взгляд Сириуса, который он пропустил мимо, решительно глядя на Регулуса. — Я тебе не враг, Регулус. Мы боремся за одно… — Мы боремся за разное, — перебил Регулус. — Ладно, — тяжело выдохнул Поттер. — Но мы боремся против одного врага. Мы можем помочь друг другу, и вместе мы сильнее. Регулусу ответить на это было нечего, кроме как согласиться. Но он не спешил озвучивать это или показывать. — Я не меньше тебя заинтересован в том, чтобы уничтожить Волан-де-Морта, — говорил Поттер. — И я сделаю это с тобой или без тебя. И если ты отказываешься делиться информацией, то да, я расскажу обо всем Дамблдору. Потому что с ним куда больше шансов закончить это как можно быстрее. И почему Поттер такой несносный? За что он свалился на его голову? — А я хочу закончить это как можно быстрее. Понимаешь? — спросил Поттер и тут же продолжил: — Я хочу, чтобы все это прекратилось. Я не хочу, чтобы Лили сражалась и рисковала собой каждый день. Это неправильно и так не должно быть. Я не хочу, чтобы Рем жил среди оборотней и терял свою человечность. Не хочу, чтобы Северус каждую секунду рисковал попасть под Круцио или Аваду только потому, что Волан-де-Морт не с той ноги утром встал. Регулус смотрел на Поттера, не находя слов, сказать что-то против. Разумеется, в его словах была доля здравого смысла. — За периметром этого дома настоящая война, — Поттер махнул рукой в сторону окна, — там убивают и пытают каждый день. Невозможно ходить, не оглядываясь. Там небезопасно и тысячи людей под постоянной угрозой. Ты сидишь здесь и можешь себе позволить без спешки изучать… что бы ты там ни изучал. Но каждый день промедления — это чья-то потерянная жизнь. Ты здесь в полной безопасности, пока остальные каждую минуту рискуют!.. — В безопасности? — возмутилась София. — А он, по-твоему, не рискует?! Он два раза чуть не умер! — Два раза? — удивился Поттер. София бросила виноватый взгляд на Регулуса, явно запоздало сообразив, что сболтнула лишнее. Но Регулус на нее не сердился. Как бы его не раздражал Поттер, а в чем-то он был прав. Регулусу тоже есть за кого переживать. За Софией идет охота. Сириус точно также рискует своей жизнью каждый день. И их родители находятся под невидимой угрозой, которая обрушится на них сразу, как только Темный Лорд заподозрит что-то неладное. Он точно также хочет, чтобы все закончилось как можно быстрее. И Поттер прав в том, что вместе они сильнее. Без них Регулус не добрался бы до кольца Певереллов. А если бы и добрался, то однозначно не смог бы выбраться живым. Возможно, есть смысл рассказать все Поттеру. В любом случае, выхода у него нет — этот недоумок, иначе, сразу пойдет к Дамблдору. — А первый раз когда? — поинтересовался Поттер. Можно было бы и соврать, но Регулус решил сразу ему все рассказать. Ну, может быть, не совсем все, но часть информации, чтобы он отвязался, Регулус расскажет. К тому же, он не вынесет еще одной бравой речи Поттера. — Когда мы доставали первый крестраж, — ровным голосом ответил Регулус, поднимая на Поттера глаза. И, предвидя его вопрос, добавил: — Крестражей пять. Мы нашли два. Где могут быть еще три, я не знаю. Что они собой представляют — тоже. Но есть предположения. Секунду поколебавшись в сомнениях, Регулус взял свою палочку и взмахнул ею, открывая стенд, на котором он размещал некоторую информацию и строил догадки. — Ого, — протянул Поттер, останавливаясь возле стенда. Он смотрел на список фамилий, которые могут быть доверенными лицами Темного Лорда, как вдруг произнес: — Малфой умер. — Что? Как, умер? — ошарашенно переспросил Регулус, в очередной раз приподнимаясь. — Люциус?! Но вместо Поттера ответил Сириус: — Абраксас. Драконья оспа. На прошлой неделе состоялись похороны. Регулус пытался осмыслить сказанное. Старшего Малфоя он в последний раз видел на своем дне рождения, и выглядел тот вполне отлично. Мама, наверное, в большом трауре. Они с Абраксасом всегда были хорошими друзьями друг другу. Но он быстро взял себя в руки. — Темный Лорд доверяет Люциусу не меньше. Так что их исключать все равно нельзя. — Как хранителей крестража, я бы скорее предположил Лестрейнджей и Мальсиберов, — задумчиво произнес Поттер, все еще разглядывая список. Регулус не стал озвучивать, что и у него эти фамилии в первых подозреваемых. — Но, если крестража осталось три, то и Малфои подойдут, — подключился Сириус. — А ваш дядя не мог его у себя держать? — поинтересовался Поттер. — Если он… так много знал о Волан-де-Морте. — У дяди его точно не было, — уверенно ответил Регулус. — Он бы сообщил. — А Эйвери? — спросила София. — Они с Альфардом были очень близки. Поттер широко усмехнулся и ответил: — Эйвери? Никто в здравом уме ему никогда ничего не доверит. С недовольством, но Регулус в очередной раз вынужден был согласиться. Старшего Эйвери он даже не стал добавлять в список возможных хранителей крестража. — Ну не знаю, — протянул Сириус, — Северус говорит, что он вполне… нормальный. Регулус устремил снисходительный взгляд на него — ведь Сириус прекрасно знает Адриана Эйвери, а сейчас попросту хочет поддержать Софию. — Для Снейпа он может и нормальный, — произнес Регулус, — но не для Темного Лорда. — Откуда Сев его вообще знает? — поинтересовался Поттер у Сириуса. — Эйвери постоянно зазывает его на свои тусовки, на вечера званые. — Серьезно? — удивился Регулус. Это весьма странно. И Регулуса это очень заинтересовало. Адриан, как близкий друг Альфарда, вполне мог знать его секреты. И мог знать один большой секрет. Или как минимум мог догадываться. — А чему ты удивляешься? — с неожиданной агрессией в голосе спросил Поттер. Наверняка решил, что Регулус удивляется тому, что Снейпа зовут на званые ужины, несмотря на его происхождение. — Пусть Снейп будет аккуратнее, — ответил Регулус, — а то глазом моргнуть не успеет, как Эйвери превратит его в одну из своих любовниц. Поттер с отвращением скривился, зато София повеселилась. — Может, Снейп и не против? — Это вряд ли, он все еще по Белби с ума сходит, — улыбнулся ей Сириус. — Это ты сам решил? — усмехнулся Поттер. — Он говорит, что буквально готов ее голыми руками придушить. — Что это, если не крепкая любовь? — мудро заметил Сириус. — Странное у тебя представление о любви, — ответил ему Поттер. — Да ладно, — хмыкнул Регулус, — уверен, Эванс тоже тебя порой придушить мечтает. — Это да, — мечтательно протянул Поттер, — но когда доходит до дела, я только возбуждаюсь. Сириус и Поттер громко засмеялись над глупой шуткой, пока Регулус пытался избавиться от назойливых картин, заполняющих его мысли, и которые он совершенно не желал видеть. — Вы что шумите?! — шикнула на них Эванс, заходя в спальню. Но стоило ее взгляду остановиться на Регулусе, она вдруг на короткое мгновение просияла радостной улыбкой. — Регулус, ты очнулся! Но она моментально стала серьезной. Скинув тяжелую сумку на кресло, она подошла к нему и достала палочку. — Как ты себя чувствуешь? Есть какие-нибудь жалобы? Жалобы у него были, но все они — на ее мужа, поэтому озвучивать Регулус их не спешил. — Все нормально. — Это мы сейчас проверим, — сказала она и взмахнула палочкой, прошептав заклинание. Эванс колдовала над ним мучительные двадцать минут. Водила палочкой вдоль его тела, пристально заглядывала в глаза и заставляла смотреть в разные стороны, проверяла его ауру и проводила диагностику всего чего только можно. — В целом, — в заключение произнесла она, — все очень плохо. — В смысле? Я чувствую себя отлично! — солгал Регулус. Конечно, он чувствовал себя уже лучше, чем в момент пробуждения, но у него по-прежнему шла кругом голова, была легкая тошнота, а грудную клетку болезненно сдавливало. А после того, как он произнес простейшее заклинание, открывая стенд, в пальцах с силой покалывало и дрожали руки, что он старательно пытался скрыть. — Почему плохо? — обеспокоился Сириус. — Что не так? Эванс вновь взмахнула палочкой, и над ним появилась едва заметная тень. — Это аура Регулуса, — пояснила Эванс. — У здорового человека… как физически, так и эмоционально, она насыщенного зеленого цвета. Она продолжала что-то говорить, а Регулус смотрел на свою ауру светло салатового, почти белого цвета с огромными черно-бордовыми пятнами. Да, выглядело и правда очень плохо. — А что со мной было? — спросил Регулус. — Чем я… болен? — Разидианская чума, — ответила Эванс. — Болезнь, названная в честь волшебника Разидиана, который… — Знаю, — Регулус недовольно махнул рукой, прерывая ее. Он и сам прекрасно осведомлен, кем был Разидиан. Темный и могущественный маг, живший много веков назад. Ходили легенды, что именно он сотворил первых дементоров. Настоящий безумец, он отличался буйным нравом и жил в изоляции. Но временами, когда на него находили приступы бреда, он нападал на маглов и волшебников. И в одно из таких нападений и появился первый дементор. Темные существа обитали и множились возле его дома много лет. И однажды, в очередной приступ Разидиана, дементоры всей стаей напали на близлежащую деревню. Прошел не один год, когда деревню обнаружили другие маги, и нашли живших там волшебников, зараженных невиданной ранее болезнью. Болезнь отличалась тем, что человек впадал в глубокий сон, снова и снова проживая все самые худшие свои воспоминания. Он медленно и мучительно сходил с ума, не приходя в сознание и умирая. Но все это были лишь легенды, и Регулус не слышал, чтобы современные волшебники страдали подобным недугом. — Болезнь встречается у некоторых заключенных Азкабана, — ответила ему Эванс. — У кого-то она проявляется через десять лет, у кого-то через двадцать-тридцать. Эванс так проникновенно смотрела на него взглядом, полным сочувствия, что ему тошно становилось. — Почему тогда Регу хватило несколько секунд? — спросил Сириус. Бросив осторожный взгляд на Регулуса, она неуверенно ответила: — Дементоры… они провели там не один десяток лет, были очень голодны. Регулус по ее глазам видел, что она врет. Или не договаривает. В целом, в ее словах была доля здравого смысла. Но почему-то всю правду она не говорит. — Но это же лечится? — скорее утвердительно произнес Сириус. — Методов лечения нет, — виновато произнесла Эванс. — Заключенных никогда не забирают в Мунго, чтобы вылечить. Они просто окончательно сходят с ума и… умирают. Но с тобой этого не случится! — уверенно произнесла она, замечая, как меняется лицо Регулуса. — Дементор на тебя больше не воздействует, процесс мы остановили. И ты уже в сознании — это явный признак, что ты идешь на поправку. Просто… на полное выздоровление может уйти не один месяц. — Но как-то можно ускорить этот процесс? — спросил Регулус. У него совершенно нет времени на восстановление. Их ждет слишком много работы. — Да-да, — торопливо проговорила она, — я кое-что почитала, и с Северусом посоветовалась… В общем, мы с ним придумали одно зелье. Оно довольно простое, но должно помочь. Регулуса весьма утешал тот факт, что его лечением будет заниматься еще и Снейп. Ему он доверял куда больше, чем Эванс.***
На следующее утро, провалявшись в постели несколько часов, он позвал Софию. Эванс, конечно, прописала ему постельный режим, но ему очень хотелось выйти на улицу. Да и лежать в кровати без дела становилось невыносимо. К счастью, София восприняла его идею выйти во двор с энтузиазмом. — Чувствую себя столетним стариком, — проворчал Регулус, с трудом поднимаясь с кровати. — Теперь ты знаешь, каково Дамблдору по утрам, — улыбнулась она. — Он выглядит куда бодрее. — Нужна помощь? — обеспокоилась София, замечая, с какими муками он двигается. — Подай, пожалуйста, темно-малахитовую мантию. — Зеленую что ли? — усмехнулась София, распахивая дверцы широкого шкафа. — Темно-малахитовую, — отчетливо повторил Регулус. — Ну, значит, зеленую, — едва слышно, но с явным ехидством произнесла София, доставая нужную мантию. Подойдя к нему со спины, она помогла накинуть мантию на плечи. — Спасибо. — Тебе еще твои кеды нужны? — Какие еще кеды? — оскорбился Регулус. — В жизни не носил ничего подобного. София чему-то улыбнулась, опуская взгляд. — Будь добра, достань из нижнего ящика черные оксфорды. Наблюдая за ней, он не выдержал и спросил: — Чему ты улыбаешься? — Ничему, Регси, — ответила она, по-прежнему с легкой улыбкой на губах. — Просто… я рада, что ты выздоравливаешь. Поставив перед его ногами обувь, она добавила: — Ваши оксфорды, мистер Блэк. Придерживаясь за ее плечо, он всунул ноги в обувь и подошел к зеркалу, поправляя волосы. — Мерлин… — прошептал он. — Почему ты мне не сказала, что я?!.. Регулус слов не находил, чтобы подобрать подходящее определение своему внешнему виду. Кожа пепельно-серого оттенка. Под глазами темные, сине-зеленые круги, а веки настолько черные, что кажется, будто они подведены тенями. Щеки окончательно ввалились, еще сильнее выделяя скулы. И бесцветные, потрескавшиеся губы дополняли картину. — А что? — спросила София, вставая с ним рядом и через зеркало рассматривая его лицо. — Зато смотри, — она ладонью провела по его плечу, расправляя мантию, и улыбнулась, — как красиво темный малахит подчеркивает твои синяки под глазами. Бросив на нее недовольный взгляд, он отвернулся от зеркала. Знал бы он, что выглядит настолько отвратительно, в жизни бы перед Софией не показался. — Пойдем во двор, — сказал он и первый направился на выход из комнаты. Регулуса хватило только на один круг по просторному заднему двору, и сейчас они сидели на одной из скамеек, окруженной пока еще голыми кустами белых роз. Регулус молча наслаждался теплым апрельским воздухом и, прикрыв глаза, слушал незамысловатую мелодию, которую София играла на укулеле. Когда Регулус пережил нападение инферналов, на утро он себя чувствовал заново родившимся. А сейчас по ощущениям его словно Хогвартс-Экспресс переехал. А ведь и инферналы, и дементоры — темные существа. Возможно, ему бы и в этот раз помогло то чудо-средство, что спасло от увечий инферналов. — София, — позвал Регулус, устремляя на нее внимательный взгляд, — помнишь, после нападения инферналов ты дала мне какое-то зелье? — Да? — она искусственно улыбнулась и отвела взгляд. — Плохо помню, если честно. — Что это было за зелье? — Не знаю, — нервно ответила она, дернув плечами, — это было давно. Я уже не помню. — София, я же вижу, что ты врешь, — недовольно произнес Регулус. — Отстань, Регулус, — не менее недовольно ответила она, прекращая перебирать струны. — У тебя там целый мешок зелий был! Кикимер мне помог! Мы что-то выбрали. Мерлин, у меня такой стресс тогда был, я вообще не понимала что происходит! Уже полгода прошло! Спроси что полегче! — Ладно-ладно, успокойся, — торопливо бросил ей Регулус. Она всегда становится агрессивной, лишь бы правду не говорить. Что ж, тогда Регулус узнает все у Кикимера. Он и забыл, что домовик тоже был с ними, и он наверняка помнит, как именно его вылечила София. — Расскажи тогда, как от дементоров удалось спасти. — Ты считаешь, этот вопрос легче? Спроси у Лили, она занималась спасением твоей души. — Очередная ложь. — Серьезно, Регулус, — София моментально заводилась, отвечая ему злым голосом, — я не помню ничего, что там происходило, после того, как на меня дементор напал. Он смотрел в ее глаза, понимая, что сейчас она говорит правду. У Регулуса только сейчас всплыло в памяти, как они ворвались в лачугу Гонтов, как он устремился в дальнюю комнату и вдруг попал под действие чар. Его парализовало, он и пошевелиться не мог, молча наблюдая, как к нему движется дементор. А потом перед ним вдруг оказалась София, и весь удар на себя приняла. Внутри него все в истерике билось от отчаяния и бессилия. Он наблюдал, как дементор высасывает из нее силы, и помочь никак не мог. — Извини. Выходит, ему придется узнавать все через Эванс. Ну что за наказание. — Вопросы закончились? — уже мягче спросила София. — Еще один есть, — ответил Регулус, не сдержав улыбку, замечая мелькнувшую хмурую тень на ее лице. — Что рассказывал Поттер о Дарах Смерти? — О-о, много чего, — у нее мгновенно взгляд вспыхнул. Отложив укулеле, она придвинулась к нему ближе. — Поттер уверен, что Дары существуют. — Да ну? — скептически усмехнулся Регулус. — Да-да. Ты знал, что у него есть мантия-невидимка?.. — Тоже мне, артефакт, — фыркнул Регулус, перебив ее. — Нет! Она особенная! Передается из поколения в поколение уже не один век! — Это Поттер тебе рассказал? — с подозрением спросил Регулус. Если Поттер владеет древним артефактом, Даром Смерти, и при этом треплет об этом на каждом шагу, он еще больший болван, чем Регулус думал. — Сириус проболтался, — самодовольно усмехнулась София. И на брата это совершенно не походило. Если Поттер доверил ему важный секрет, он бы даже Софии не стал его рассказывать. — С трудом верится, — честно признался Регулус. — Как тебе удалось? — Поверь, ты не хочешь это знать, — улыбнулась она. — Поверю, — вздохнул Регулус, хотя голову стремительно заполняли идеи того, как она это делала: приковала Сириуса цепями к кровати и поцелуями и лаской вытягивала всю нужную ей информацию. Лично Регулус точно бы ей все выложил. — Так что, — произнесла она, вырывая его из грез, — у нас есть Непобедимая палочка, которую Дамблдор отвоевал у Грин-де-Вальда, Мантия-невидимка, принадлежащая Поттеру. И Воскрешающий камень, который Реддл превратил в крестраж. Придурок. — Кольцо — Воскрешающий камень? — шепотом произнес Регулус. — Поттер в этом уверен, — кивнула София. И как он сам до этого не догадался? Наверное, он попросту все еще не может осознать, что Дары Смерти существуют. Что существует непобедимая палочка, камень, воскрешающих мертвых, и мантия, способная спрятать от самой Смерти. Интересно, как бы так сделать, чтобы Поттер дал ему изучить его чудесную мантию? Певереллы считались сильными и могущественными волшебниками, талантливыми артефакторами. И увидеть собственными глазами один из древнейших артефактов — настоящее чудо. Хотя, выходит, что у Регулуса сейчас тоже есть один из Даров. И если камень способен возвращать к жизни мертвых, можно было бы попробовать связаться с Альфардом. Что, если он не всю информацию успел записать в дневники? Что, если ему известно куда большее? — Но Джеймс говорит, что камнем нельзя пользоваться пока внутри осколок души Реддла. — Я и сам это понимаю, — презрительно усмехнулся Регулус, с досадой осознавая, что он уже готов был кинуться обратно в дом, чтобы испытать камень.***
— Здравствуй, Регулус. Кивнув Эванс в знак приветствия, он дождался, когда она прикроет дверь и пройдет в комнату. — Ты сегодня без личной охраны? — Джеймс занят на работе, — улыбнулась она. — И он не личная охрана. Он приходит, потому что тоже переживает за тебя. Ну конечно, так Регулус и поверил. Все эти несколько дней, что Эванс приходит, она всегда была в сопровождении Поттера. Тот будто боялся, что Регулус набросится на нее прямо во время очередного осмотра и приема зелий. А Регулус дождаться не мог, когда они останутся наедине. Его уже не первый день мучают несколько вопросов. — На самом деле, хорошо, что ты одна. — Вот как? — с некоторой опаской спросила она, опуская на стол сумку. — Да, послушай, Эванс, я… — Я уже не Эванс, Регулус, — она на него мельком обернулась, улыбнувшись, продолжая доставать какие-то пузырьки с зельями. — Зови меня Лили, — добавила она, взяв один из пузырьков и подходя к его кровати. — Либо миссис Поттер. Она говорила с серьезным лицом, хотя и виднелась едва заметная улыбка. И Регулус не мог понять — шутит она или говорит всерьез. Но последним вариантом он однозначно не собирается пользоваться. — Кхм… Лили, я хотел спросить, почему дементоры на меня так влияют? — Регулус сразу перешел к делу. — Почему ему хватило несколько секунд, чтобы заразить меня? За эти несколько дней Регулус и сам успел изучить этот вопрос, но ни одного логического объяснения не нашел. — Я же говорила, дементоры были злые и голодные. — Это не вся правда. — Хорошо. Если хочешь знать правду, — решительно начала она, — ты очень ранимый человек, Регулус. И ты оказался слишком уязвим для них. — Это не ответ. И это чушь. Она долго смотрела на него, что-то напряженно обдумывая. — Не знаю. Я не знаю, Регулус, почему они так влияют на тебя. У меня есть только предположения. — Я бы их с радостью выслушал, потому что у меня нет ни одного. Опустившись на кресло возле кровати, она еще мгновение подумала, и произнесла: — Дементоры питаются светлыми эмоциями, счастливыми воспоминаниями. Но если их нет, они готовы питаться и любыми другими. Подойдут любые сильные эмоции. И… — она прервалась на секунду, не решаясь продолжить. — Скажи, Регулус, у тебя много счастливых воспоминаний? — Какая разница? — недовольно поинтересовался он. Еще не хватало, чтобы Эванс в душу его лезла. — Большая… — Важно не количество счастливых воспоминаний, — перебил ее Регулус. — Даже одно воспоминание способно защитить. — Да-да, я знаю, — торопливо согласилась она. — Дело еще в… контрасте. Возможно, у тебя есть особенные, счастливые воспоминания. А также есть особо несчастливые воспоминания. Или какие-то сильные переживания, которые лишают покоя, заставляют тревожиться, заставляют… чувствовать тебя несчастным. — Чушь, — резко перебил ее Регулус. — Ничего подобного нет. Тяжело вздохнув, Эванс ответила, прямо глядя в его глаза: — Как я сказала, это всего лишь мое предположение. Я не специалист по дементорам и их воздействию. Эти существа все еще не до конца изучены. Но мне кажется, дементор «нашел» эти эмоции в тебе, а поскольку они были сильными, гораздо сильнее счастливых воспоминаний, он и стал ими питаться. И дементор… погрузил тебя в некое подобие сна, чтобы ты не испытывал ничего больше, кроме «тех самых» сильных эмоций. А эмоции действительно оказались очень сильными. Мы не могли до тебя достучаться, и жизнь уходила из тебя. — И что ты сделала? — в очередной раз перебил Регулус. Он уже понял, что у Эванс нет того ответа, который его удовлетворит. Она сама ничего не знает. Да и откуда? Был бы у него доступ в семейную библиотеку, он бы сразу нашел логическое объяснение. — Как тебе удалось спасти меня? Она вдруг опустила взгляд, но ответила: — Тебе лучше спросить это у Софии. Регулус так и знал, что спасла его София, что бы она там ни говорила. Выходит, она действительно соврала, сказав, что ничего не помнит. — Она ничего не помнит, — произнес Регулус, вглядываясь в ее глаза и пытаясь выискать в них правду. Поджав губы, Эванс протянула ему пузырек: — Ты должен это выпить. Она явно не хотела отвечать, и Регулуса это приводило в замешательство. — Выпью, как только расскажешь правду, — ответил он, не притрагиваясь к зелью. Опустив руку, прокручивая в пальцах пузырек, она произнесла: — Дементор практически завершил поцелуй. Я его отогнала, но… процесс был запущен. Из тебя словно… словно душа выходила, — у нее нервно дернулись уголки губ, — не знаю как это назвать. Но чтобы остановить это, тебе нужен был… «якорь». — Якорь? — недоуменно спросил Регулус. — Да, что-то, что задержало бы тебя… здесь. — И что? И как?.. — Регулус даже правильно сформулировать вопрос не мог. Он слышал о подобной магии, но никогда не видел, как ее используют. — «Якорем» может быть воспоминание, в редких случаях какой-то определенный предмет или определенный человек. Подобный способ редко применяется. И не только в случаях с нападением дементоров. Но тебя на время привязывают к «якорю», пока процесс не остановится. — Ты использовала Софию? — тихо спросил Регулус. — Да. И как она только додумалась? Регулус с трудом сдерживал те оскорбления, которые хотелось вывалить на Эванс. Магия эта опасная, это должен понимать даже такое несведущий человек, как Эванс. Последствия ее — неизвестны. И всем чудовищно повезло, что в процессе никто не умер. — Я понимаю, о чем ты переживаешь… — Неужели? — грубо поинтересовался Регулус. — Но все обошлось. Все закончилось хорошо. И ты уже идешь на поправку… — А что София? Что с ней будет? Какие для нее последствия? — Никаких. Правда, Регулус, никаких. Кроме… — Кроме чего?! — не вытерпел он. Он так и знал, сердцем чувствовал, что маглорожденная натворила нечто, о чем сама не ведала. — В процессе ей пришлось часть сил тебе отдать. Вроде как… плата. — Мерлин, — прошептал он, прикрывая глаза. Интересно, Эванс вообще в курсе, что запятнала свою светлую душу особо Темной магией? Или она считает, что если делала «во благо», то и последствий не будет? — София восстановилась уже на следующий день. Она удивительно легко это перенесла. Уверена, Регулус, ты бы также поступил на ее месте. Да, на Софию он не мог злиться. И действительно поступил бы точно также. Скорее, он злился на Эванс. Ритуалистика одна из сложнейших наук. Темные ритуалы требуют не только большой силы, но и определенных знаний, понимания процессов. Мало знать одно заклинание. Необходимо учитывать десятки факторов, от положения небесных тел на небосводе, до использования определенных предметов: особые свечи, травы, руны, нумерологические коды. Один неверный штрих, и ритуал может обернуться настоящей катастрофой. Вот к чему приводит бездарное британское образование. Если в школе им преподавали хотя бы основы проведения ритуалов, маглорожденная бы в жизни не взялась проводить нечто подобное. Впрочем, уже поздно переживать. Дело сделано. А Регулусу остается лишь узнать все об этих «якорях», чтобы лично убедиться, что Эванс не напортачила. И у него появился еще один повод встретиться с Кикимером. Регулус уже примерно знает какая литература ему понадобится из домашней библиотеки. Жаль, правда, он сам не может там появиться. — Зелье, — Эванс слабо улыбнулась, снова протягивая ему пузырек. Выпив его, он поставил пустой пузырек на тумбочку. — Почему ты сразу все это не сказала? — спросил Регулус, когда Эванс встала и подошла к своей сумке, доставая еще несколько пузырьков и пергамент. — А ты бы хотел, чтобы я это сказала при Джеймсе и Сириусе? Надо же, какая тактичность. Не дождавшись от него никакого ответа, Эванс оставила пузырьки на столе и расписание, в каком порядке и когда надо принимать лекарство, которое они придумали вместе со Снейпом. Она уже направилась на выход, как Регулус произнес: — Спасибо, Эванс. Замерев на секунду, она с полной серьезностью и строгостью на лице ответила: — Для тебя, Регулус, миссис Поттер.***
Через неделю Регулус чувствовал себя вполне сносно. На его взгляд, здоровье практически восстановилось. Он уже не испытывал тяжести в груди, у него не кружилась голова от чтения, и он не испытывал дискомфорт, когда колдовал. Его аура все еще отливала едва зеленоватым оттенком, но темные пятна заметно поредели и посветлели. Правда, Эванс все еще не рекомендовала использовать сложные заклинания, использовать «особые» виды магии, и советовала больше отдыхать. София и Като за этим добросовестно следили, и шум поднимали сразу, стоило ему взять в руки палочку или книги. А вот Сириус с ним практически не виделся. Регулуса это немного задевало, хотя он старался виду не подавать. Сириус вообще был непривычно тих и серьезен всю неделю. Он даже не ругался на Регулуса, хотя тот постоянного этого ожидал. Ждал, что Сириус будет обвинять его в беспечности, в глупости, в неосмотрительности и Мерлин знает, в чем еще. Ждал, что Сириус запретит ему заниматься поисками крестражей и скажет, что дома, взаперти ему будет безопаснее. Но Сириус демонстрировал поражающее равнодушие. С того момента, как Регулус пришел в себя, они с братом ни разу не оставались наедине и ни разу не разговаривали. Он только постоянно ловил на себе напряженный взгляд Сириуса, который он сразу отводил, стоило Регулусу посмотреть в ответ. — Чем занимаешься? Регулус, последние несколько минут погруженный в свои мысли и бессмысленным взглядом смотрящий в книгу, повернулся на Сириуса, без стука вошедшего в его спальню. — Да так, читаю, — коротко ответил Регулус и захлопнул книгу, убирая ее на тумбочку. — Слушай… Сириус выглядел до ужаса нетипично, с трудом скрывая неуверенность и некое замешательство, подбирая слова. — Я хотел бы тебе кое-что показать. Как думаешь, ты сможешь трансгрессировать? — Смогу, — уверенно кивнул Регулус, поднимаясь с кровати. Он чувствовал, что силы практически восстановились, уж на трансгрессию точно хватит. А что задумал показать Сириус было очень любопытно. Они трансгрессировали в редкий лес. Регулус моментально узнал это место — фамильное кладбище Блэков. Сириус, сняв с себя дезюлиминационные чары, двинулся вперед — какая неосмотрительность, ведь если его выслеживают, за кладбищем могут следить. Регулус снимать с себя чары не собирался, и так и невидимым ступал за братом. Остановились они только выйдя к кромке леса. В глаза сразу бросался он — высокий памятник в виде ангела, устремляющего скорбящее лицо к небу, сложившее руки на груди и с опущенными крыльями. Возле постамента венок из свежих бордовых роз. И его имя, высеченное на сером камне. Ужасно странные ощущения — смотреть на собственную могилу. Будто ты здесь по ошибке, будто ты должен лежать в земле, а не стоять рядом. — Это случилось десятого сентября. Наверное, худший день в моей жизни. Сириус говорил негромко, но в оглушающей тишине леса его было отчетливо слышно. Он отстраненным взглядом смотрел на памятник. На лице застыла неживая маска. В глазах ни одной эмоции, словно он далеко-далеко отсюда. — А что случилось десятого сентября? — спросил Регулус, когда молчание затянулось. — Дамблдор мне сообщил, что ты мертв. Регулус, не моргая, смотрел на брата. Он много думал о родителях, о том, как они воспримут его «смерть»; о том, что они будут переживать. Но он никогда не думал о Сириусе. Не думал о том, как брат воспримет эту новость. Наверное, он предположил бы, что Сириус довольно легко пережил бы такую утрату. Но он и правда ни разу об этом не задумывался. И уж он однозначно не мог бы представить, что для Сириуса это станет худшим днем. — Я… поверить в это не мог, — произнес Сириус, застывшим взглядом глядя перед собой. — Не верил, что тебя могли убить. Но пришел сюда и… Он долго собирается с мыслями. О чем-то напряженно думает. Морщится и поджимает губы. Регулус его так понимает. Он тоже всегда чувствовал так много, а выразить это словами едва ли мог. — Я никогда не жалел, что сбежал из дома, — произносит наконец Сириус. — Никогда не жалел, что оставил родителей — я их ненавидел. Но я всегда… нет, — усмехается он, — вру. Иногда… иногда я жалел, что оставил тебя. Кажется, Регулус уже и не дышит, безмолвно требуя, чтобы он продолжал. Но Сириус вновь надолго замолкает, о чем-то думая. — Я был паршивым братом. И Регулус с ним отчасти согласен. И в тоже время, он сам был ничуть не лучшим братом для Сириуса. — В детстве, конечно, по-другому все было, — говорит Сириус, и тут же морщится, словно сам понимает, что говорит какую-то глупость. Только вот Регулусу так важно это услышать. — А потом… Даже не знаю, когда это произошло… Зато Регулус знает. Это произошло, когда Сириус поступил в Хогвартс и встретил там Поттера. Это — когда он стал окончательно безразличен Сириусу, когда их семья окончательно разрушилась. — Наверное, ты думал, что мне плевать на тебя. Только вот… я всегда переживал о тебе. Это правда. И Регулус ему отчего-то верит. — Переживал, что ты дружишь со всякими упырями… общаешься со всей этой мразью. Практикуешь Темную магию чаще, чем первокусник — Вингардиум Левиосу. Меня это бесило. Раздражало. И тревожило. Но я… я ничего не делал с этим. Думал, что это не мое дело. Что ты пошлешь меня куда подальше. Регулус и представить не мог, что у него были подобные мысли. Для него это стало настоящим открытием. — Я надеялся, правда надеялся, что ты одумаешься. Может быть, закончишь школу и решишь, что… не знаю, да что угодно! Лишь бы не присоединяться к этому ублюдку. И когда мне Белла сказала, что ты получил Метку, я… Я считал себя виноватым. Из-за того, что не помешал, не помог, не оказался рядом. Но я всегда надеялся, что еще есть время. А потом… Дамблдор сказал, что ты мертв, и я… Сириус вновь надолго замолкает, тяжело выдыхает, прикрыв глаза. — Знаешь, когда ты думаешь, что еще можешь что-то исправить, можешь на что-то повлиять. Но ты откладываешь, убеждаешь себя — успеешь еще, напоминаешь себе — да ему все равно. А потом… Оказывается, что уже поздно. Он судорожно выдохнул и тихо добавил: — Самое паршивое чувство. Что уже ничего не поправить. Регулус, честно говоря, даже представить не может, что испытал брат. Он бы, наверное, никогда не оправился от горя, если бы ему сказали, что Сириуса убили. — Да, это самый худший день в моей жизни. И надеюсь, он никогда больше не повторится, — с жесткостью говорит Сириус, повернув голову в его сторону. Регулус и не надеялся услышать от Сириуса нечто подобное. Наверное, он не скоро привыкнет к мысли, что брат всерьез беспокоится о нем, когда последние несколько лет он убеждал себя в обратном. Но ему так важно было это знать. Знать, что он не безразличен и дорог. — Что молчишь? Тебе есть что сказать? — Да, — после долгой паузы отвечает Регулус. — Памятник — отвратительный. Сириус со строгостью и недовольством смотрит в его сторону, но тут же расслабляется, усмехаясь: — Наверняка мамаша выбирала. Регулус не может сдержать мелькнувшую улыбку на губах — хорошо, что Сириус его не видит. И сейчас он, не дожидаясь Сириуса, двинулся вперед, к расположившемуся внизу склона морю. Удивительно, как полегчало на душе. Словно это не Сириус высказался, избавившись от тяжелых мыслей, а он сам. Наверное, ему тоже следовало бы извиниться за свое поведение. Но ему не хотелось сводить эту ночь к слезливой драме, когда они повиснут на плече друг друга, извиняясь и признавая свои ошибки. У него еще будет время, а портить такую прекрасную ночь просто грех. Море сегодня спокойное. Слабые волны неспешно накатываются на каменистый берег. Вдалеке виднеется неполная луна, бросая желтую, ребристую дорожку на черную воду. Дикий каменистый пляж уходит далеко влево, теряясь в темноте. А справа возвышается крутой утес. На самом его верху находится поместье Блэков, правда, Регулус его сейчас не видит. Но он с детства помнит этот великолепный вид: на вершине опасных скал возвышается старинный дом, с острыми готическими башнями, витражом в окнах, горгульями на стенах и окруженный высоким кованым забором. Блэкпульское поместье было самым старинным из всех, принадлежащих Блэкам. Основное родовое гнездо хранило в себе многовековую историю древнейшего и благородного рода. И их великие предки сейчас, наверное, в гробах переворачиваются, видя, во что Сириус превратил поместье. — Мне здесь нравится, — произнес Сириус, вставая рядом с ним возле кромки каменистого берега. — Неужели? — скептически поинтересовался Регулус. Раньше брат не питал особой любви ко всему, что хоть как-то касалось их семьи, хотя и с радостью ездил к Альфарду на летних каникулах. — Ага. Когда я его только получил, хотел продать по дешевке… или безвозмездно отдать в пользование Министерству. — Мама бы тебя точно убила. — Знаю! — весело воскликнул Сириус. — Но я рад, что не сделал это. Регулус так хорошо помнит, какой грандиозный скандал сотрясал их дом, когда Альфард завещал блэкпульское поместье Сириусу. Мама была в праведном гневе. Поместье в Блэкпуле, принадлежащее Поллуксу и Ирме Блэк, изначально должно было достаться Вальбурге — старшей дочери четы Блэк. Но после ее удачной партии с наследником рода, права на поместье перешли к ее младшим братьям — Альфарду и Сигнусу. Их родители заверили, что поместье получит тот, кто первый обзаведется семьей и наследником. И Регулус все еще пытается выискать в дневниках уловку, какой воспользовался Альфард, чтобы заполучить себе поместье, хотя у него даже невесты никогда не было, тогда как у Сигнуса и достойная супруга и не менее достойные дочери. Вальбурга не уставала повторять, что Альфард завладел поместьем наглостью и чудовищным обманом. Хотя ничего подобного Регулус не слышал от своего деда Поллукса. Тот лишь посмеивался, что Альфард — истинный Блэк. Для Поллукса это было поводом для отличной шутки. Хотя, насколько знал Регулус, сам Поллукс тоже получил поместье «наглостью и чудовищным обманом». Ведь еще несколько десятилетий назад поместье принадлежало Сириусу Блэку II, их прадеду по линии отца. И как именно Поллукс завладел основным родовым гнездом Блэков, идущего от поколения к поколению по основной линии, история умалчивает. — Рег, как думаешь, как сумасшедший дед себе поместье забрал? — спрашивает Сириус, словно мысли его прочитав. Сириус эту характеристику придумал еще в детстве: Поллукс — сумасшедший дед, а Арктурус дед безумный. И как только не путался? К слову, Меланию он называл мегерой, а Ирму — старой каргой. Регулус в ответ пожимает плечами, секундой позднее вспоминая, что Сириус его не видит. — Не знаю, — отвечает Регулус. — Но дядя Альфард вернул поместье его законному наследнику. — Ну да, — фыркнул Сириус. — При мамаше это не озвучивай. — Но это так. Последний законный владелец поместья был Сириус II. От него должно было перейти к Арктурусу. От Арктуруса к Ориону. И от него к тебе. Но Поллукс… наглостью и чудовищным обманом, — спародировал он мать, — завладел поместьем. И вот оно снова вернулось к основной ветви рода. — Меня же изгнали, забыл? — без всякого сожаления усмехается Сириус. — Сейчас ты наследник. Заберешь его себе, когда все закончится. — Ну уж нет, — уверенно и с насмешкой отвечает Регулус. — Когда все закончится, ты вернешься домой и с достоинством примешь свое проклятье. Даже не пытайся свалить это на меня. Я никогда не хотел быть главным наследником, а главой рода, тем более. Почему-то Регулус и минуты не сомневался, что Сириус вернется в семью. Был полностью уверен, что он сможет простить родителей, что они смогут найти общий язык. А Регулус им в этом поможет. И то, что Сириус не спорит с ним, явно хороший знак. — А родовое поместье, — Регулус взглянул на утес, — уже ждет не дождется маленьких Блэков-де Бланк. — Ни за что, — усмехнулся Сириус и бросил взгляд в его сторону. — Поместье быстрее дождется маленьких Блэков-Пазори. Регулус устремил сердитый взгляд на брата, жалея, что он не видит его. И что он к нему привязался с этой Пазори? — Ни за что! — повторил за ним Регулус, повернулся и двинулся вдоль берега, слыша, как Сириус идет за ним. Больше всего, пожалуй, раздражало то, что Сириус отчасти прав. Айви действительно его восхищала. Своей силой, спокойствием и уверенностью в себе. А еще его заинтересовал ее дар, и то, что она посоветовала не практиковать некоторые виды магии. Регулусу хотелось узнать об этом больше. И он жалел, что у него нет возможности встретиться с ней. Они прошли уже не одну сотню метров, в тишине наслаждаясь ночью, когда Сириус вновь подал голос. — Кстати, Рег, знаешь, что я сейчас понял? По его язвительному тону вполне очевидно, что светлую голову брата посетила не самая светлая мысль. — Там, в Литтл Хэнглтоне ты чуть не погиб в борьбе со злом! — с картинным восторгом воскликнул Сириус. — Как истинный гриффиндорец! Пользуясь тем, что он невидим, Регулус скривился, выразив отвращение на своем лице. — Годрик бы тобой гордился, — протянул Сириус. — Если бы он узнал, что ты стащил медальон Слизерина, сразу бы перевел на наш славный факультет! — Я бы сразу из школы сбежал, — бросил ему Регулус через плечо. И, не давая ему продолжить, поспешил перевести тему: — Ты не боишься в открытую здесь ходить? За тобой следят, вдруг нападут. — Не нападут, — уверенно ответил Сириус. — Они все прекрасно осознают, что с ними сделает наша мамаша, если они хотя бы царапину оставят на каком-нибудь памятнике. Она всех Пожирателей порвет, и начнет с Волан-де-Морта. Регулус не сдержал веселой усмешки — действительно, это очень походило на правду, Пожиратели никогда не рискнут устраивать нападение и сражение на фамильном кладбище Блэков, зная суровый нрав Вальбурги. — Я прихожу сюда время от времени, — добавил Сириус. — Чтобы они думали, что я тоже считаю тебя мертвым. Регулус удивленно посмотрел на брата, сбросив скорость и теперь шагая рядом с ним. — Правда, стараюсь приходить после полуночи. Это время мамаша заняла. Она здесь каждую ночь. Пришли бы мы на час раньше, обязательно бы ее застали. Сириус продолжал говорить, а Регулус вдруг осознал, что ужасно соскучился по родителям. Он их уже почти восемь месяцев не видел. А он действительно скучал, по матери, по отцу, по родному дому. Хотелось хотя бы на мгновение очутиться в своей спальне, хотя бы ненадолго взглянуть на родителей. Только убедиться, что с ними все хорошо. И, возможно, дать какой-нибудь знак, чтобы не отчаивались и не сдавались. Но он понимал, что это невозможно. Понимал, что скорбящая мать, которая каждую ночь приходит на его могилу, является одним из доказательств его смерти. И пока что все так и должно оставаться.