Ложь подобна тяжкому удару: если рана и заживет, рубец останется. Саади
Едва ступив на лужайку, Мария обернулась, чтобы помочь Алукарду пройти сквозь зеркало. Сердце екнуло, когда она встретилась с его разочарованным взглядом по ту сторону портала. Рот непроизвольно открылся, чтобы произнести оправдания, но с губ сорвался лишь испуганный возглас, когда проход резко захлопнулся, оставляя охотницу одну. «Он все понял, — Мария содрогнулась от этой мысли. — У меня даже не было времени объясниться…» Сердце отбивало тревожный ритм, разум панически искал способы попасть обратно в крепость. «Все ведь еще можно исправить, — охотница заметалась по лугу. — Я ведь не причинила никакого вреда. Даже Тревор Бельмонт писал о том, что кормил его своей кровью, но…» Замерев, Мария резко выдохнула. «Пери… Она осталась с ним. Да… Может, она убедит его вернуться?» Вдруг портал снова разрезал пространство на другом конце лужайки, являя колеблющийся образ подземной крепости. «Вон!» — раздался яростный крик дампира. Мария метнулась к нему; проход начал медленно закрываться. «Постой, пожалуйста…» — всхлипнула она, понимая, что не успеет. Темная пасть портала выплюнула крохотное тельце, которое хаотично кувыркалось в полете, будто его швырнули со всей силы. Мария успела подхватить фею, не дав ей врезаться в землю на полной скорости. Образ подземной крепости и ее хмурого обитателя полностью растаял, лишая надежды на примирение. Из ладоней послышался сдавленный всхлип. — Он от меня откажется! Я вновь стану беспомощной! — простонала Пери и разрыдалась. Кончик ее крылышка погнулся, платье и волосы растрепались, и вся кроха выглядела столь несчастной, что у Марии заныло сердце, и в горле застрял жгучий комок вины. Охотница бережно поправила крыло феи, залечив его, и аккуратно вытерла подушечкой пальца слезинки с маленького личика. — Мне очень жаль… — хотелось прижать горько плачущую Пери к груди. — Он никогда меня не простит, — слова феи прерывались судорожными всхлипами. — Я умру без покровителя… Мария нахмурилась и поднесла ее к лицу. — Пери, прошу, успокойся и выслушай меня. Сейчас слезами делу не поможешь. Я тебя не брошу, даже если Алукард от тебя откажется, и ты вновь станешь неразумным творением Хаоса. Но у меня есть предложение… Фея затихла и подняла на нее мокрое от слез лицо.***
Холодный черный мрамор подземной крепости переливался отблесками электрических светильников. Посреди зала стояла высокая фигура в длинном плаще, отбрасывая зловещие тени на некогда бывший алым, но теперь покрытый темными пятнами, ковер. Ярость билась где-то в груди рядом с сердцем, клокотала в животе и рвалась наружу звериным рыком, но дампир держался. Сам не зная для кого, он пытался сохранить внешнее безразличие. Чем холоднее и спокойнее он казался снаружи, тем больше распалялось пламя гнева внутри. Хотелось метаться по залу, круша все на своем пути: разносить каменные колонны в щепки, вырывать шестерни их пазов, разбивать светильники. Дампир крепче сжал кулаки, вытянувшиеся когти впились в ладонь, и кровь закапала на пол. Боль на секунду вырвала из оцепенения. Адриан поднял руки и посмотрел на окровавленные пальцы. Знакомый вид… Сколько можно было обманываться?.. Лгать себе? Он чудовище, неспособное существовать без жертв. Он приносит лишь разрушение… Жажда шевельнулась в груди, влекомая гневом. Что ж, раз нет иного пути, да будет так! Зеркало сложилось по воле хозяина, являя множественные силуэты деревьев. Адриан прыгнул и в полете сменил форму. В лесу приземлился белый волк, рванулся с места и помчался прочь. Ветер свистел в ушах, ветки кустов цеплялись за белый мех, вырывая клочья шерсти, но остановиться казалось невозможным. Вдруг нос уловил тонкий запах крови; волк на лету повернулся и побежал по следу. Посреди деревьев стояла молодая олениха и, заслышав хищника, отчаянно дернулась: ее нога застряла в металлическом капкане. Запах крови соблазнительно щекотал ноздри; волк облизнулся и, не скрываясь, вышел навстречу добыче. Та жалобно заблеяла и заметалась на месте, еще больше раня себя об острые зубья ловушки. Хищник ощерился и собрался, готовясь к прыжку, но замер, увидев, что олениха нервно поглядывает куда-то в кусты. Проследив за его взглядом, она еще больше задергалась и отчаянно закричала. Жутко, почти как человеческая женщина. Посреди кустов, сжавшись и дрожа, прятался маленький пятнистый олененок. В его огромных глазах плескался ужас. Волк перевел взгляд на мать: полное вымя не оставляло вопросов. Ее взгляд тоже был полон ужаса и боли; она вновь жалобно, но очень тихо заблеяла, словно моля о пощаде. Звериная форма спала, словно отмершая шелуха, и Адриан рухнул на колени. Отчаяние сжало грудь. «Я даже настоящим хищником быть не могу», — горько усмехнулся дампир, поднялся на ноги и медленно приблизился к дрожащей оленихе. Он осторожно взял ее за раненую ногу и, не выпуская, быстро разжал зубья ловушки. Почувствовав свободу, олениха заблеяла и рванулась, но Адриан удержал ее на месте. Он сосредоточенно прощупал каналы жизни в теле животного и пустил по ним целительную энергию. Рана заживала на глазах: кость восстановилась, обрастая сухожилиями и кожей. Закончив лечение, дампир выпустил олениху. Несколько мгновений она, не мигая, смотрела ему в глаза; Адриан нежно коснулся ее морды. Мать очнулась, отпрыгнула от него, подозвав олененка, и оба, мелькая белыми хвостиками, убежали прочь. Странно… Хоть голод утолить не удалось, пришло какое-то облегчение. Адриан поднялся на ноги, кратко улыбнулся сам себе и пошел обратно по волчьим следам. Портал все еще висел в воздухе. Дампир прошел сквозь него и закрыл за собой, роняя осколки зеркала на пол катакомб. Мрачно… Как же не хочется здесь оставаться… Но возвращаться больше некуда. Даже если он не был бы так зол на Пери и Марию, то вернувшись, не смог посмотреть им в глаза. Гнев вновь скопился в сердце, сжал горло и просочился наружу едкими слезами. Усталость разом накрыла все тело, не оставляя сил держаться на ногах. Адриан понуро побрел к гробу, забрался внутрь и закрыл крышку, погружаясь во тьму. Закрыв глаза, дампир замедлил дыхание и сосредоточился на эмоции. Гнев казался на первый взгляд всеобъемлющим, но что-то скрывалось за ним. Адриан хотел добраться до корня. «Почему я так зол? Мария жертвовала для меня всем: семьей, безопасностью, здоровьем. Но я не просил этих жертв. Мне это не нужно. Я предпочел бы умереть, чем причинить кому-то вред… но она не могла знать об этом. Или думала так же, как и я, — Адриан горько усмехнулся. — Как же мы похожи… Нет, на нее я не злюсь, по крайней мере, не так сильно. Я зол на Пери… Она во всем виновата. Эта мелкая мерзавка играла с моим разумом. То, что она делала со мной, хуже обмана. Она знала, что будет с Марией от такой потери крови, и продолжала это поощрять. Она знала, что от человеческой крови моя жажда может усилиться. А если именно этого Пери и хотела?..» Мягкая выстилка гроба вдруг показалась ложем из гвоздей, дампир заворочался. «Я ненавижу ее… Нет. Она не могла. Пери прошла со мной через огонь и воду в замке. Там я был наиболее уязвим, но она только помогала мне. Почему же мне сейчас так больно?» Адриан заглянул глубже внутрь себя, отодвигая завесу гнева. За ней скрывалась печаль, глубокая, бездонная. Слезы тонкими ручейками потекли по щекам, губы дрогнули, с них сорвался рваный всхлип. Дампир понимал, что для него нет места ни в мире людей, ни в мире тьмы. Он был частью и того, и другого, и поэтому не принадлежал никому. Он осужден на вечное скитание по тонкому лезвию между этими мирами до тех пор, пока не сойдет с ума, пока небо не рухнет на землю, оглашаемое трубами судного дня. «За что? Какие грехи я совершил в прошлом, что наказан так жестоко?» Крышка громыхнула и открылась, Адриан вынырнул из тьмы, выбираясь из гроба. Дампир принял решение, которое казалось самым разумным. Сейчас не время для самобичевания. Он слишком долго отвлекался на дела, несвязанные с его прямыми обязанностями: спасение жизней. «Раз я существую на границе между тьмой и людьми, значит, я создан защищать последних. Natúra nihil sine causa gignit». Он подошел к зеркалу и пожелал увидеть Марию. Она сидела на кухне и что-то тихо шептала неутешной фее. Сердце екнуло при виде их опечаленных лиц. Захотелось появиться там и потребовать объяснений, утешить и убедить их, что он простил, хоть это и не было правдой. Адриан не смог простить, не сейчас, уж слишком его обожгло прошлое предательство и заговоры за спиной. «Я пообещал Аннет беречь ее. Лучший способ защитить Марию — это держаться подальше и наблюдать. Она справится сама, а мне надо сосредоточиться на поисках вампиров». Адриан с сожалением отозвал образ ее уютного дома и обернулся к мрачным сводам крепости. Пора действовать. Уныние сейчас смерти подобно.***
Мария накрыла плечи дрожащей феи маленьким платком и протянула ей воды в наперстке. Та закуталась, обхватив его ручками, и пустым взглядом посмотрела перед собой. Они долгое время молча сидели, не решаясь продолжить разговор. — И что ты скажешь? — охотница первой нарушила тишину. — Думаешь, ритуал позволит сохранить мое сознание и разум в целостности? А если Адриан это почувствует? Если оборвет связь и ничего не получится? Тогда ты навсегда будешь привязана к безмозглому исчадию Хаоса… тебе проще будет избавиться от меня. — Не говори так, — Мария наклонилась к фее, осторожно окружая ее ладонями. — Алукард не такой жестокий. Он не причинит тебе вреда, даже если почувствует нашу с тобой связь. — Он закрылся от меня… Но перед этим я почувствовала его гнев, — в зеленых глазах феи мелькнул ужас. — Я никогда так его не боялась. Он уже был суров ко мне в замке, потому что подозревал, но никогда… никогда не ненавидел меня. Я… — Пери вновь всхлипнула. — Я не хочу исчезнуть, раствориться. Не хочу! — Ох… Пожалуйста, не плачь. Что он делал с тобой? Неужели Алукард посмел тебя обижать? — Нет, но… Я не хочу об этом говорить, — фея обняла себя за плечи. — Я разочарована в нем, — Мария нахмурилась. — Понимаю, он зол, но нельзя бросать так тех, кто был на его стороне с самого начала. Да, мы лгали ему, но был ли у нас выбор? Ведь прежде он пытался сбежать из-за любой неприятности. Порой Алукард ведет себя, как маленький ребенок, а не древний дампир. — Он почти не злится на тебя. Он в ярости из-за меня, ведь именно я затмевала его сознание. Иначе Алукард догадался бы с самого начала, заметив у тебя малокровие. Я виновата во всем… — Нет, — твердо сказала Мария. — Никто не виноват по отдельности, мы все виноваты вместе, потому что не смогли договориться. Уверена, это еще можно исправить. Как нам найти Алукарда? — Я не знаю. Он считает меня предательницей, поэтому прячется за ментальной стеной. Скрыл от меня память о крепости. — Может, в библиотеке Бельмонтов указано ее местонахождение? — Даже если мы найдем его, он не станет нас слушать и прогонит. Я так чувствую. — Понятно, — Мария нахмурилась. — В таком случае говорить и извиняться перед ним мы будем только тогда, когда он сам захочет нас выслушать. Я маг и охотница клана Ренар и не буду стелиться перед своенравным дампиром. Не хочет мириться, так пусть выбирается из переделки сам. Тяжело вздохнув, фея взлетела, но крылья с трудом держали, словно сил стало в разы меньше. Мария подставила ладонь, помогая крохе на нее присесть. — Доверься мне, — прошептала охотница, поднеся Пери к лицу. — Я смогу тебя защитить. Даже если потеряешь разум, я уберегу тебя. — Хорошо… Но я все еще не понимаю, как работает ритуал… — Когда-то давно Юст Бельмонт исследовал магические связи между людьми и их фамильярами. Ему удалось вывести формулы и заклинания, которые повторяют этот эффект. Таким образом он подчинял себе ночных тварей, и они выполняли его приказы. Таких фамильяров называют невинными демонами. Если я заключу с тобой подобный союз по взаимному желанию, то есть немалый шанс, что твое сознание сохранится, даже после разрыва связи с первым покровителем. Юст подчинял себе ночных тварей некромантов, и они оставались ему верны даже после смерти призвавшего их дьявольского кузнеца. После твоих слов об Алукарде я много прочитала об этом. Не хотела рисковать твоим благополучием. Немного подумав, фея робко улыбнулась и сказала: — Хорошо, я согласна. Кивнув, Мария улыбнулась в ответ и, посадив Пери обратно на стол, принялась за работу. Чертить магический круг союза оказалось нелегкой задачей, уж слишком много мелких, но важных символов. Гримуары Юста отличались некоторой сумбурностью и иносказательностью, словно он скрывал истинные смыслы своих действий; многое приходилось додумывать самой. Охотница вывела последний символ и, встав в центре круга, протянула фее руку. Та неуверенно взлетела и села на ладонь. Мария вынула из-за пазухи маленький кинжал, покрытый магическими символами, и проколола свой большой палец. Она осторожно протянула острие фее, и та оцарапала ладонь о кончик. Они соединили кровоточащие ранки, охотница начала произносить инкантацию: — О хранители стихий и порядка, О девять чинов светлейших, Услышьте нас! Архангел Михаил на Юге. Архангел Рафаил на Востоке. ⠀ Архангел Уриил на Севере. ⠀ Архангел Гавриил на Западе. ⠀ Архангел Сандалфон под нами. ⠀ Архангел Метатрон над нами Дух Божий в нас и среди нас, Призываю вас в свидетели Моей клятвы перед этим даймоном. Клянусь на крови защищать, Хранить и беречь ее, пока есть во мне силы… Пери продолжила следом: — Клянусь на крови хранить верность, помогать и защищать этого мага пока есть во мне силы… — Да будет связь наша крепка и нерушима. Аминь! — завершили они ритуал в унисон. Печать под ними вспыхнула разноцветным огнем, обдавая обеих мощным магическим потоком, пламенная энергия на секунду обожгла кожу. Мария выдохнула и открыла глаза. Фея сидела на ладони, все еще держась ручкой за ее кровоточащий большой палец. Выглядела кроха гораздо лучше: прозрачные крылья переливались всеми цветами радуги, а глазки живо засияли. — Как ты? — тревожно спросила охотница. — Что чувствуешь? — Хорошо, очень хорошо. Я слышу тебя внутри. Чувствую твою энергию. Ее гораздо больше, чем мне казалось раньше. Если у Алукарда был ручеек, то у тебя полноводная река. Мария счастливо улыбнулась. Пери залечила ранки на их руках и наклонила голову на бок; ее глазки хитро заблестели. — Зато в голове Алукарда всегда много умных мыслей. А у тебя шаром покати. — Ах ты нахалка! — вспыхнула охотница. — Да я тебе… Фея вспорхнула с руки, увернулась от попытки охотницы поймать ее и, быстро шныряя в воздухе, весело кувыркалась через голову. — Догоняй! — она захохотала и вылетела из окна. Мария помчалась за своим новоиспеченным фамильяром и нагнала ее только на лугу рядом с домом. Охотница, смеясь, играючи хватала руками и подпрыгивала, но каждый раз фея умудрялась увернуться в последнюю секунду, то ныряя под руку, то взлетая выше и едва не задевая крылышками щеки покровительницы. От одного из таких маневров Мария не удержала равновесия и плюхнулась на попу, захохотав еще громче. Фея присела на ее голову, переводя дыхание и тоже задорно посмеиваясь. — Ну что, нравится быть моим фамильяром? — голос охотницы чуть дрожал от смеха. — В общем и целом… терпимо, — Пери усмехнулась и начала заплетать в косичку маленькую прядку на лбу покровительницы. — Почему ты так одержима чужими волосами? — Мария откинулась назад, опираясь на локти, и скосила глаза, смотря на фею. — Не знаю, они довольно забавные. Для меня волосы людей — тоненькие веревочки, с которыми весело играть. И можно хорошо насолить человеку, но не причинить при этом вреда. — Ах вот как! Тебе нравится безобидно проказничать. Я знала, что ты невинная милашка. — Вот еще! Если захочу, таких дел наворочу — мало не покажется, — возмутилась фея. — Ладно, верю, — Мария осторожно легла на землю и посмотрела на небо, наблюдая за легкими пушистыми облачками. — Может, ты еще о чем-то хотела меня попросить? — Да… Твоя сова… — Пери напряглась, произнося эти слова, а охотнице передавались ее эмоции. — Ты боишься Оски? — Угу… Она так на меня зыркает своими огромными глазищами, будто хочет сожрать. — Ну, это же сова, у них всегда большие глаза, — Мария задумалась. — Я попробую приучить ее к тебе и показать, что ты друг, а не еда. Я так приучила Оску к голубям, ведь до этого она чуть не съела одну голубку. Фею передернуло, и она, тяжко вздохнув, пробурчала себе под нос: — Да… Из огня да в полымя. — Не волнуйся. Подружитесь и с ней. Может, Оска тебя на спине катать будет. Ты же не можешь летать совсем высоко? — Могу, просто не делаю это без причины. — А я думала, у тебя просто крылья слабые. — Ты много всякого вздора выдумываешь… — съехидничала Пери. — А крылья у меня не слабые, я просто не трачу силы зря. Мария улыбнулась недовольным гримасам феи, ее выпады теперь казались больше умилительными, чем раздражающими. Мысль о том, что эта маленькая заноза в попке вдруг станет пустой оболочкой и навсегда потеряет свой острый язычок, показалась мучительной. Охотница готова была во чтобы то ни стало уберечь своего нового фамильяра от подобной участи. Благо, ритуал прошел удачно. Мария вновь прощупала связь, убеждаясь, что энергия плавно перетекает между ними в обе стороны. Пери закончила плести косичку на лбу и сползла вниз по виску охотницы и устроилась на плече. — А как ты себя чувствуешь в роли моей покровительницы? — прошептала фея вопрос прямо в ухо. Мария чуть дрогнула от щекотного ощущения и хихикнула. — Мне нравится… Необычно. Я хотела бы иметь подобную связь со всеми своими питомцами, чтоб понимать, когда их что-то беспокоит. Но это возможно только с даймонами. — Адриан никогда не называл меня питомцем… — в голосе крылатой мелькнула обида. — Он видел во мне равную. — Пери, я не это имела в виду, — начала оправдываться Мария. — Я тоже вижу в тебе равную, и мне нравится, что я чувствую нашу связь. Вот и все… Фея хмыкнула и по ощущениям все еще немного дулась. И как же Адриан общался с ней, учитывая ее обидчивость? Адриан… Странно и как-то непривычно называть его так. Для Марии он всегда был Алукардом, это скорее титул, звание, вызов воплощенной тьме в лице Дракулы. А его нареченное имя, казалось, предназначалось только для самых близких людей. «Адриан… Забавно, — подумала Мария, — я стала называть его так только тогда, когда мы разлучились». Чем больше она думала о дампире, тем сильнее ощущала какое-то давящее чувство вины и угнетения, уныния и отчаяния. Словно весь мир внезапно обернулся против тебя, жестоким ударом в живот выбив воздух из легких. Странно… Прежде как бы плохо Марии не было, она никогда так себя не ощущала. Эти чувства казались чужими. Охотница вновь прощупала связь с фамильяром и удивленно воскликнула: — Пери! Я его чувствую! Я чувствую эмоции Адриана!***
Дампир сидел на полу посреди залы, обложившись пожелтевшими от времени листами бумаги, на которых только-только высыхали свежие чернила. Восстановив по памяти почти все важные записи расследования, Адриан придирчиво окинул взглядом список улик и неодобрительно усмехнулся. Мало, слишком мало информации. Надо наведаться на место самому. Он встал, потянулся и неторопливо подошел к зеркалу. Меньше всего ему хотелось сейчас быть среди людей. Как дампир не пытался сосредоточиться на важном, мрачные мысли все равно упрямым роем лезли в голову, рисуя сюжеты неудач. Зеркало отобразило тихую улочку в самом сердце Гресита, и Адриан скользнул туда сквозь портал, скрыв нечеловеческие детали внешности гламурным заклинанием. Он вышел на центральную улицу и направился к месту последнего нападения вампиров. Хоть люди и не замечали его, дампир все равно чувствовал себя неуютно. Странно так отчаянно сражаться за тех, кто никогда не сможет принять тебя… Адриан тряхнул головой, отбрасывая бредовые мысли. В переулке, где Мария остановила и попыталась поймать заговорщика-вампира, не осталось никаких следов происшествия. Лишь исчерченная магическими символами старинная плита в стене отличала этот от всех прочих подобных переулков города. Хорошо, что церковники плохо понимали значение этой плиты и письмен на ней, иначе ее давно бы сняли и уничтожили. Церковь не признавала, что существуют еще какие-то способы защиты от нечисти, помимо святой воды, молитв или освященного оружия охотников. Адриан коснулся плиты и пропустил по знакам поток магии. Она потекла в неверном направлении, отколотые и измененные кем-то символы искажали изначальный посыл. Дампир внимательно осмотрел их, подмечая, что нужно исправить, и мысленно дорисовал изначальную формулировку. Он читал о подобной магии и в книгах отца, и в гримуарах библиотеки Бельмонтов. Еще древние халдеи защищались подобным образом от многочисленных демонов, что угрожали мирным жителям Междуречья, и строили города согласно указаниям жрецов. Сложив пальцы в магический знак, Адриан спровоцировал печать трансформации на плиту и произнес: «Ин ординэ ляпис трансмутато». Песок, собравшийся в выемках стены, пополз тонкими змейками к камню и начал заполнять выбитые символы, уплотняясь и превращаясь в целостную материю. Дампир сменил печать и заново выбил защитную формулировку, придирчиво оценив работу. Как новенькая. Одна готова, осталось еще девять. Он вздохнул: использовать магию оказалось непривычно утомительным. Обойдя все десять защитных печатей, Адриан порядочно устал, исчерпав почти всю магическую энергию, но так и не нашел новых улик. Он хотел вызвать портал домой, но вдруг живот жалобно заурчал, напоминая о нуждах тела: обычный голод. Дампир усмехнулся. Все-таки наполовину человек. Продуктов в крепости не было, да силы тратить на приготовление еды совсем не хотелось. Город теперь уже не казался таким спокойным, как во время пробуждения Адриана: жители выглядели встревоженными, оглядывались по сторонам, женщины держали детей рядом и не выпускали одних на улицы. Люди чувствовали витавшую в воздухе угрозу. Нахмурившись, дампир бродил по улицам, пытаясь найти более-менее приличную таверну. Вскоре голод победил привередливость, и Адриан открыл тяжелую дверь под выцветшей вывеской «Старая харчевня». Он сел за единственный свободный стол, к нему подошел прыщавый отрок в засаленном фартуке и услужливо смахнул тряпкой крошки со столешницы. Дампир заказал суп, гренки и большую кружку пива. Мальчонка послушно кивнул и побежал на кухню. Еда оказалась вкуснее, а посуда чище, чем ожидал Адриан. Он быстро утолил голод, согреваясь от теплого супа, и выпил приятно-терпкого пива. Благодаря гламурному заклинанию дампир со стороны казался молодым темноволосым мужчиной весьма посредственной внешности, обычная одежда рабочего не выдавала его состоятельности, поэтому мальчик на побегушках очень удивился, когда странный гость расплатился монетой из чистого золота без маркировок. «Надо разменять, раз я собираюсь часто выходить на поверхность», — подумал Адриан, торопливо уходя из таверны во избежание лишних вопросов. Горячая еда придала сил, поэтому он еще некоторое время гулял по городу и случайно набрел на подозрительный квартал. Горожане старательно обходили его стороной, а по тесным улочкам ходили люди в темных одеждах и странных колпаках. Адриан решил узнать больше об этом месте и проследовал за группой мужчин из квартала. Увидев незнакомца, они замолкли и поспешили прочь. Дампир не хотел выдавать свой интерес, изображая, что заблудился, а тем временем внимательно осматривался. Странно, дома здесь построены совсем по-другому, чем в остальных частях города: окна зарешечены, а двери гораздо толще и прочнее. Адриан инстинктивно напрягся: позади кто-то шептался в темном дверном проеме. Дампир прислушался и, узнав язык, моментально расслабился. Здесь ему нечего бояться. Скорее, это местные обитатели не доверяют незнакомцу, поэтому и осторожничают. — Господин, чем обязаны вашему присутствию? — спросил мужчина, вышедший из дверного проема за спиной Адриана. Говорил он на чистом румынском, но с заметным акцентом для его племени. Дампир чуть изменил внешность, отображаемую заклинанием, сменив голубые глаза на черные, и обернулся. — Я тут проездом. Деньги нужно разменять, поэтому и пришел к своим, — на иврите ответил Адриан и улыбнулся. — О, что вы говорите?! — радостно ответил еврей, распахнув руки. — Пойдем, пойдем. У моего кузена как раз разменная лавка. Он радушно взял дампира под руку и повел за собой, расспрашивая о делах и путешествиях. Адриан старался не врать больше, чем следует, отвечая вопросами на вопросы. Мужчина назвался Йосефом и рассказал, что занимается продажей сукна. Даже до поселения евреев добрались слухи о нападениях вампиров в городе, и все были очень встревожены. В основном тем, что их могут косвенно в этом обвинить. — Шедим мы не боимся. Я сам видел, как наш ребе изгонял темных духов из одержимого, — рассказывал Йосеф по дороге к ростовщику. — Наш цадик дал в каждый дом по амулету и сказал какие молитвы читать. Но вот люди будут искать виновных. Хочу семью вывезти, пока не начались волнения. Знаешь, где сейчас безопаснее? — Я ехал через Бурсу, турки наших не притесняют, — Адриан вспоминал записи отца о политике разных империй и королевств, надеясь, что за века мало что изменилось. — Я тоже думаю, надо ехать к Оттоманам. Только бросать нажитое жена не хочет, — он покачал головой. Дампир кратко улыбнулся и похлопал его по плечу. В лавке их встретил чуть пожилой еврей, который был столь же радушен. Монеты Адриана очень удивили мужчин, но дампир пояснил: — Золото принимают везде. Те одобрительно закивали и разменяли всю сумму, предлагая гостю посидеть за чаем и остановиться у них на ночь, но Адриан деликатно отказался. — Обязательно найди время сходить к нашему Ребе, — посоветовал Йосеф. — Его ученики славятся во всей Священной Римской империи. Ответив, что обязательно найдет время для мудрости их наставника в следующий раз, но сейчас его очень ждут, дампир вежливо попрощался и поскорее покинул квартал, сменив образ внешности и одежд в темном переулке. Евреи не без оснований осторожничали в других частях города. На примере племени сказителей Адриан помнил, что люди всегда искали виновных в бедах среди людей, но чужих, а не самих себя. Казаться чужим сейчас нельзя. Иначе вампиры могут его заметить и изменить свои планы. Солнце скрывалось за высокими домами и нависло где-то над горизонтом. Небо потемнело, воздух заметно похолодал. Адриан решил вернуться в катакомбы пешком, потому что истратил последние магические силы на гламурные заклинания. Он прошел по тропинке к знакомому склепу и вспомнил кое-что. Где-то здесь покоится давняя боль… Дампир развернулся и побрел мимо склепа к белому мраморному кресту, что венчал огороженную могилу. Адриан кратко улыбнулся, увидев, что она не заброшена. Удивительно, что смотрители кладбища уже несколько поколений ухаживают за безымянной могилой. Впрочем, он заплатил за это когда-то хорошую сумму, скорее для успокоения своей совести, чем для того, кому это наверняка было бы безразлично. — Здравствуй, Людмил… — Адриан горько усмехнулся. — Прости, что давно не навещал. Я надеялся тоже мирно спать в гробу, но не судьба. Меня опять потревожили и швырнули в самую гущу событий. Это похоже на какое-то проклятье… Дампир устало сполз на землю в ногах могилы и обнял себя руками. — Я… я не могу ни за что уцепиться. Стоит на что-то понадеяться, во что-то поверить, как это вырывают из моих рук и оборачивают против меня. Моя мама… Я берег ее как мог, но именно в тот день, когда меня не оказалось рядом, ее забрали. Отец всегда восхищал меня своим великолепным умом, но его безумие от горя едва не погубило всех. И теперь я обречен навеки сражаться с тенью того, кого так любил, — в глазах противно защипало, Адриан шумно выдохнул. — Я никогда не сражался один, мне помогали. Первый раз нашлись те, кто спасли мир от гнева Дракулы. А потом они покинули меня… Но разве я мог тогда попросить Сифу и Тревора остаться со мной? Разве мог бросить все и поехать с ними? Я знал, что они дороги друг другу и не хотел мешать. Я не смог им открыться… Они оба привыкли жить в дороге, а не делить дом с унылым вампирским Иисусом, — он усмехнулся сквозь подступающие слезы. — Их не было рядом, когда меня впервые предали, заманили в ловушку. До сих пор не могу понять, как меня так легко смогли обмануть. Я не хотел видеть знаков, потому что надеялся… Он обнял колени и склонил голову, прикрываясь волосами. Солнце скрылось за горизонтом, кладбище накрыла тьма. — Сифа и Тревор вернулись вовремя. Они спасли меня и остались со мной. Но я не смог защитить их от себя, поэтому пришлось их покинуть. А потом я встретил тебя, — Адриан поднял голову и посмотрел на крест. — Так надеялся, что спасу хотя бы одну жизнь и дам надежду, будущее… И погубил тебя сам, — жгучие слезы потекли по щекам, губы дрогнули, произнося слова: — Прости меня… Я не смог защитить тебя. Ты погиб из-за меня. Я боялся, что Сифа и Тревор, дети… тоже пострадают из-за меня и сбежал. Я знал, что не справлюсь. Рыдания рвались из груди, но плакать как дитя в тот момент казалось таким унизительным, что Адриан сжал зубы, глухо прорычав на себя. Крылья прошелестели вверху за спиной, и дампир обернулся на звук. Его голос спугнул горлицу с ветки, и она торопливо улетела. — Мария… — он кратко улыбнулся. — Я тоже надеялся на нее, она казалась такой простой, невинной и честной. Она чем-то напомнила тебя, так же упрямо хотела быть рядом и помогать любой ценой. Но некоторые жертвы для меня хуже предательства. И Пери… она могла бы разделить со мной вечность, но… смогу ли я ей вновь довериться после всего? Еще не решил. Почему это повторяется из раза в раз? За что меня наказывают? Если я виноват, то хочу знать в чем и искупить грехи. Что я делаю не так? Почему вынужден бежать прочь от любой надежды на счастье? Сердце екнуло, отзываясь на эту мысль, и забилось чаще. Адриан посмотрел перед собой, прислушиваясь к ощущениям. Вдруг в разуме мелькнула странная мысль. — А что, если проблема действительно во мне? Что, если я бежал прочь тогда, когда следовало быть рядом? Будь я рядом с матерью, она осталась бы жива. Найди я подходящие слова, отец образумился бы. Втроем с Сифой и Тревором мы победили бы мою жажду… Не отпусти тебя я тогда, ты остался бы в живых. И сейчас… Мария еще ребенок, она осталась одна и все еще больна, а я бросил ее, поддавшись чувствам. Пери тоже напугана, не знает, что с ней случится. Я должен вернуться… Адриан поднялся на ноги и побежал к склепу. Сердце билось в груди быстро-быстро, словно подтверждая верность его слов. Он распахнул двери, и они механически захлопнулись за ним следом. Потянул рычаг, крышка саркофага поднялась, открывая проход в катакомбы. Дампир быстро побежал вниз по лестнице, каким-то чудом не спотыкаясь в кромешной тьме. Электрические светильники разом вспыхнули, когда он ворвался в зал и подбежал к осколкам дистанционного зеркала, вынимая последний кусок из-за пазухи. Зеркало сложилось, потемнело и зарябило, но образ дома охотницы все не появлялся. Адриан тяжело выдохнул, выжимая остатки сил. Похоже, магии не хватает для заклинания перемещения. Нет, ее должно хватить! Ждать нет времени. Вдруг тело перестало подчиняться, и дампир застыл на месте. Зеркало вновь зарябило и отразило его побледневшее лицо и удлинившуюся тень за спиной. Воздух вокруг похолодел, по спине к загривку пробежали мурашки, волосы, казалось, встали дыбом. На плечо легла бледная рука с длинными острыми когтями, сжала, словно собираясь впиться в неподвижное тело. Из-за спины Адриана в зеркале отразился его двойник, полностью обнаженный. Его кожа казалась мертвенно-белой, а лицо, несмотря на неземную красоту, внушало почти животный ужас: янтарная радужка хищно сверкала на фоне затянутых алым белков глаз, длинные золотые пряди извивались в воздухе, словно ядовитые змеи. Двойник смотрел в зеркало прямо Адриану в глаза, его рука сдвинулась с плеча и жестко сжала горло дампира. — Здравствуй, Адриан… — прошипело отражение. — Ты прав. Ты слишком долго от меня бежал. Жажда отозвалась на слова двойника и скрутила внутренности, обдавая парализованное тело невыносимой болью. Мука и ужас на лице Адриана отразились в зеркале. Двойник лишь усмехнулся и сдавил его горло сильнее, впиваясь когтями в кожу. — Теперь тебе некуда бежать…