Я хотел бы поцеловать тебя. А цена этого поцелуя — моя жизнь. И теперь моя любовь бежит к моей жизни С криком: «Как дешево, давай купим!» Джалаледдин Руми
Что теперь делать? Этот вопрос беспокоил Марию с самого утра. Хотя, кого она обманывает? Он беспокоил с того самого момента, как дампир появился в ее гостиной в облике зверя. Теперь Алукард был все так же вежлив и обходителен, но в каждом его слове, взгляде читалась холодная отстраненность. Словно он был не совсем здесь. Мария не понимала причины. Даже пыталась заглянуть вглубь его эмоций, но обнаружила там лишь бесстрастную решимость. Как же помириться по-настоящему? Что сказать, чтобы он вновь доверился ей? Устроив лабораторию в подвале, дампир целыми днями там пропадал, изучая доставленные Рихтером освященные орудия и Убийцу вампиров, и выходил лишь, чтобы взять какие-то вещи из своей комнаты или направиться на охоту в лес. Пальцы охотницы зависли над ручкой двери, но так и не коснулись. Суп на подносе в другой руке исходил ароматным паром, гренки еще чуть шкворчали, только снятые со сковороды. Мария глубоко вздохнула и решительно постучала. — Что такое? — прозвучал вопрос. — Я принесла вам обед, — начала Мария. — Поешьте без меня. Я пока не голоден. Она опустила голову и медленно вернулась на кухню. Поднос с утварью звякнул о стол. «Сколько можно? Это просто ужасно! Я извинилась перед ним! Сказала, что готова помочь со всем, чем только могу, но он продолжает всячески избегать меня, — она сунула ложку супа в рот и скривилась. — Все-таки хорошо, что не поел. Опять пересолила… — хрустнула гренкой и чуть не расплакалась. — Ну что это такое?! Даже хлеб не могу просто поджарить». Она раздраженно бросила ложку обратно в тарелку и надула губы. «Что ж, раз он сам не хочет меня видеть, принуждать не имеет смысла. Пусть сам со всем справляется. Я не стану перед ним унижаться…» Доев невкусный суп, Мария вымыла тарелку и вернулась в гостиную. Там стопками лежали записи и черновики дампира, а также странная книга, исписанная множеством цифр, знаков и рисунков. «Почему сразу не взял с собой в лабораторию? — Охотница раскрыла ее и с любопытством полистала. — И как только он разбирается в этой нелепице?» Мария скептически скривила губы и отложила книгу, оглядев комнату скучающим взглядом. Внимание привлек знакомый сундук. Охотница подошла ближе, щелкнула замочком и, осторожно откинув крышку, любовно провела пальцами по замысловатой перламутровой инкрустации на деке цимбалы. Легонько зацепила струны, инструмент ласково зажурчал в ответ. Она улыбнулась и взялась за молоточки, неторопливо наигрывая мелодию инкантации. Слова песни сами сорвались с губ, сплетаясь в музыкальные переливы и наполняя воздух магией. Мария остановилась, не решаясь завершить инкантацию. По крайней мере, занятия пением с Пери не прошли даром. Только крылатая теперь будто позабыла о ней, сосредоточив все свое внимание на помощи первому покровителю. Не то, чтобы это обижало охотницу: она понимала, что та Алукарду сейчас нужнее, но чувство покинутости все равно проклевывалось в груди. Марии впервые было одиноко среди тех, кто ей дорог. Она отложила молоточки и обняла руками колени, мысленно убеждая себя, что все будет хорошо. Из подвала послышалось странное гудение. Алукард громко ругнулся, и вдруг раздался взрыв, от которого тряхнуло пол, а из-под двери в подвал повалил серый дым. Мария вскочила на ноги и бросилась вниз, врываясь в лабораторию. Все покрывала серая копоть, на полу чернел след от взрыва, вокруг валялись обломки серебристого металла и обуглившегося дерева. Охотница закашлялась от запаха гари и осмотрелась. Из-за спины послышался стон, Мария резко обернулась и вскрикнула. Похоже, взрыв отбросил Алукарда к стене, из его плеча торчал заостренный кусок металла. Покрытый гарью и царапинами от осколков дампир отлепился от стены и, пошатнувшись, схватился за железку в плече. — Стойте! — воскликнула она, но тот, даже не изменившись в лице, вынул ее из тела. — Вам же больно. Я сейчас залечу! — Не стоит беспокойства. Само заживет, — холодно ответил он, зажимая рану. — Позвольте хотя бы остановить кровотечение, — скорее потребовала, чем попросила охотница, прижимая светящиеся ладони к его окровавленному плечу. Дампир лишь сжал губы и чуть поморщился от усилившейся боли. — Что случилось? — Неудачный алхимический эксперимент. Но я близок к разгадке. Продолжать придется в моей крепости… — Нет! — возмутилась Мария, непроизвольно усилив поток магии, чем вызвала болезненное шипение дампира. — Я не могу вас отпустить! — Не доверяете? — он поднял бровь. — Именно. Что, если от еще одного такого эксперимента осколок вонзится вам в сердце? Вас нельзя ни на минуту оставить одного, — отчитала охотница. Тот чуть усмехнулся уголком губ. — Эти эксперименты опасны, но необходимы. Если буду проводить их здесь, то рискую взорвать весь дом. — Можно установить сдерживающие заклинания. Или построить небольшой сарай неподалеку от дома и проводить эксперименты там. — Пустая трата времени, — хмуро ответил он и снял ее руки со своего плеча. — Благодарю. Мне нужно поохотиться, чтобы восстановить силы. — Адриан прошел мимо нее и мелькнул прочь из дома, оставив после себя красноватое послесвечение. «Опять сбежал, — она раздраженно скрестила руки на груди. — И оставил меня все разгребать…»***
Ветки деревьев мелькали мимо зелеными пятнами, клочки света сквозь листву на мгновение ослепляли, но волк продолжал мчаться, петляя меж деревьев, отталкиваясь мощными лапами от земли при каждом прыжке. Легкие горели, едва зажившая рана на плече вновь начала ныть: зверь замедлился и вскоре остановился, высунув язык и тяжело дыша. Хотелось лечь на землю и долгое время не шевелиться. Волк прикрыл глаза и сел, прислушиваясь. Кто-то вдалеке хрустел молодым отростком дерева. Хищник бесшумно двинулся в сторону звука, желтые глаза сфокусировались на добыче. В один прыжок он настиг крупного серого зайца, что истошно завопил, оказавшись пойманным. Волк понял, что промахнулся: он метил в шею, чтобы сделать смерть быстрой и менее мучительной, но длинные клыки впились в задние лапки и спину. Заяц дрыгал передними, тщетно пытаясь вырваться и продолжая громко верещать. Захотелось отпустить, но инстинкты и голод пересилили жалость: безмерно влекущий вкус крови и плоти, хруст косточек на зубах оказались сильнее, да и зверек не выжил бы с переломленным хребтом. Волк разорвал добычу и принялся жадно слизывать кровь. Мелкая тушка едва утолила голод и жажду, а на продолжение охоты не осталось ни сил, ни желания. Адриан скинул звериную форму, вытянулся в полный рост и побрел прочь от останков. В сердце и разуме царила пустота. Слабый росток надежды опять обратился в пепел. Ему не удастся выжить… Дампир не заметил, как оказался в самой чаще леса. Вековые сосны наполняли воздух душным запахом хвои, оставляя землю под собой в глубокой тени. Адриан уперся лбом в ближайший ствол и тяжело вздохнул. — Опять собираешься мрачно размышлять в одиночестве? Может, помрачнюешь вместе со мной? — сказала Пери. — Я… имею повод в этот раз, — усмехнулся дампир. — У тебя все получится, дай лишь немного времени. — Его у меня не много. И все не так просто, — повернувшись, он оперся спиной о дерево и медленно сполз на землю. — Столь мощный поток энергии способен уничтожить любую темную тварь в радиусе десяти верст. А я должен пропустить его сквозь себя… Ни одно алхимическое оружие не способно надежно выдержать хоть малой толики. Альтернативные схемы заклинания тоже мало помогают. — Ты еще не перепробовал все варианты… — с надеждой начала Пери. — Я не могу сильно менять основу. Риск слишком высок. Если что-то пойдет не так, пострадает бесчисленное множество людей, — бесцветным голосом сказал он. — Не отчаивайся так рано. Плюс, Мария может помочь. Она ведь и так, и так будет участвовать в ритуале. — Главная ее задача — не дать мне умереть до его завершения. — И ты опять не сказал ей об этом, — фея присела на его колено, осуждающе смотря в лицо. — Ты ведь осознаешь, что она испытывает по отношению к тебе? — Да… — прошептал Адриан. — И тем не менее, ты продолжаешь вести себя с ней, как с пустым местом. Да что ты о себе возомнил?! — возмутилась Пери. — Я лишь хочу уберечь ее… — почти бесшумно произнес он. — Уберечь?! От чего?! — вспыхнула фея. — От осознания, что она будет твоим палачом? От разбитого сердца? — Ты не знаешь, что значит навсегда потерять тех, кто дорог. — Адриан поднял на нее глаза. — Ты не знаешь, насколько это больно. Я не хочу, чтобы она жила с этим. Пусть лучше разочаруется и возненавидит меня, чем переживет очередную потерю. — А если ты найдешь способ выжить? Или просто повезет? Там наверху ведь они не такие вредные, как внизу. Может, сжалятся? Что будет тогда? Она тебя ненавидит, а ты ее лю… — Это маловероятно. Скорее невозможно. Они никогда не были снисходительны ко мне, хоть и приходили на помощь. А если каким-то чудом выживу, то… — на губах мелькнула робкая улыбка. — Всегда есть шанс помириться и… — Плохо ты знаешь женщин. Некоторые обиды даже твоя смазливая мордочка простить не поможет, — фыркнула Пери. Адриан усмехнулся, а фея продолжила издеваться: — С первого взгляда видно, что ты неопытен. Сифа сразу почуяла твою дурную голову и сбежала с более вменяемым. Адриан расхохотался. — Только вот самое забавное, что вменяемый ей вскоре надоел, и они оба помчались ко мне, — он лукаво прищурил глаза. — Оба. Сами затянули в постель, я даже пальцем не пошевелил. Пери закатила глаза. — Ты переоцениваешь свои белобрысые локоны и галантнющие манеры. Они очаровательны только первую неделю. А вот от твоего нытья порой хочется повеситься. — Хочется лишь тебе, потому что ты его слышишь. Не припоминаю, чтобы просил лезть мне в голову. Сама говоришь: поделись, откройся, — он игриво скрестил руки на груди. — Да тебя оставь на минуту, такую кашу заваришь, — она округлила глаза и, схватившись ладонями за щеки, покачала головой. — Ой, горе ты мое, горе… — Как хорошо, что у тебя есть запасная покровительница, — Адриан наклонил голову на бок. — Она тоже больная на всю голову. Лезет на рожон, испытывает свою везучесть, а у меня чуть крылышки не отсыхают от страха. — Бедная-бедная феечка, никто тебя не жалеет, — просюсюкал дампир. — Не нужна мне твоя жалость! Мне нужно, чтобы ты был честен с собой! — Пери вскочила и ткнула пальцем ему в лицо. — Неужели ты хочешь прожить свои последние дни, делая все, чтобы тебя возненавидела любимая? Прояви хоть толику сочувствия к себе! — Если я скажу ей правду, она может дрогнуть в самый последний момент. Тогда все будет напрасно. Если скажу, что нет иного выхода, она начнет убеждать, что есть, начнет искать способ меня спасти, а это… невозможно. Она не отпустит меня. Лучше пусть ненавидит. — Не делай этого, Адриан, — Пери подлетела и коснулась его руки. — Не делай больно и себе, и ей. Позволь ей самой решать, что чувствовать к тебе. — Я не могу, — его губы задрожали. — Если еще раз увижу ее взгляд, то дрогну сам. Так мама смотрела на отца. Так отец смотрел на маму, — он всхлипнул. — Я люблю ее и не хочу ничего взамен. Лишь хочу, чтобы она была счастлива. — Она не будет счастлива, живя с мыслью, что стала причиной твоей погибели. Лучше приложи все силы, чтобы выжить и не будь придурком по отношению к Марии. Она не заслуживает такого обращения, — фея коснулась руки дампира. — И будь добрее к себе. Я слышу, как ты говоришь в мыслях с собой. Посмей кто-то другой с тобой так говорить, ты давно бы ему кишки выпустил. Адриан усмехнулся, но вновь посерьезнел и сжал губы. — Не могу иначе. Привык быть к себе строг. — Это не строгость, это жестокость, — Пери нахмурилась. — Я… — он опустил голову. — Ты права. — Говори с собой так, как говорил бы с другом, и ты перестанешь чувствовать себя во всем виноватым. — Только вряд ли мне это сейчас поможет, — тихо произнес дампир. — Кто знает, может решение случайно появится, когда перестанешь искать и надеяться. Не мучай себя. Я верю, что все будет хорошо, — Пери улыбнулась, Адриан тоже ответил улыбкой.***
С наступлением темноты вернулся Алукард, неспешным шагом приближаясь к дому. Пери сидела на плече дампира и что-то весело щебетала, а тот мягко улыбался и кивал в ответ на ее высказывания. Мария как раз закончила кормить голубей и Дусю и теперь наблюдала за парочкой из-за угла дома. Адриан всегда был так нежен с Пери, а та не говорила ему стольких едкостей, сколько остальным. В сердце кольнула ревность. Охотница тряхнула головой, отбрасывая негодные мысли. Фея — его фамильяр с самого начала; это Мария третья в их отношениях. Она поджала губы и решила не позволять себе бессмысленных эмоций. — Как прошла охота? — будничным тоном спросила она. — Относительно успешно, — дампир тепло улыбнулся; у Марии перехватило дыхание. Она успела отвыкнуть от его обходительности, но теперь он вновь смотрел на нее ласковым взглядом медовых глаз. Она смутилась и глянула в сторону, горячая кровь прилила к щекам. Опять эти чувства. Хотелось топнуть от злости на себя, но охотница сдержалась. Словно и не заметив ее смятения, Адриан направился к своим записям на столе в гостиной. — Вы ведь читали все? Я хотел бы обсудить некоторые детали ритуала. — Д-да, конечно, — Мария встала рядом, вопрошающе смотря. — Есть какие-то вопросы? — он достал лист с начерченным алхимическим кругом. — По правде говоря, я совсем не понимаю схему, — она почесала лоб. — Да и основной призыв кажется мне чересчур сложным. — Ну, конечно, — фыркнула Пери. — Ты лишь пролистала записи, а разобраться так и не села. Вот не могу понять, тебе мозгами лень пошевелить или шевелить-то нечем? — Ах ты!.. — вспыхнула охотница. — Дамы, не ссорьтесь, — ласково осек дампир. — Мария, вам вовсе не обязательно до конца понимать всю схему, достаточно лишь прочувствовать энергии, что используются в ритуале, а они вам знакомы. Мне нужно, чтобы вы научились тонко управлять потоком, но для этого нужен хороший контроль. Я вас потренирую, если вы не против. — Я… — она порозовела, — буду счастлива учиться у вас. — Что ж, в таком случае предлагаю выпить немного травяного чаю и отправляться спать. Следует хорошо отдохнуть. Я разбужу вас рано утром, и сразу начнем тренировку. Она согласно кивнула и последовала за ним на кухню. Тихо насвистывая, дампир налил воды в котелок, бросил туда пригоршню трав, семян и сушеного крыжовника и повесил над огнем. Если утром он казался угрюмым и отрешенным, то теперь выглядел умиротворенным и даже расслабленным. Столь резкая перемена в настроении не могла не удивлять. Мария приподняла завесу и заглянула в эмоции Алукарда; тот, словно почувствовав, посмотрел ей в лицо. Когда эмоциональная связь между ними вновь открылась, охотница не удержалась на ногах и рухнула на стул. Чувства казались просто оглушительными, а в голове осталась только одна мысль: «Он тоже меня любит». — Вы в порядке? — встревоженно спросил он, бросаясь к ней, опустился на колени рядом и коснулся ее лба. — Он меня любит, — простучало сердце. — Он меня любит, — повторили горящие искорки на щеках и в животе. — Да, все хорошо, — едва прошептала Мария. Эта любовь захлестнула и, казалось, грозила утопить в своих бездонных пучинах. Охотница не могла поверить, что кто-то способен испытывать столь сильные эмоции и так мастерски их скрывать. Ее собственные чувства, какие бы поверхностные ни были, всегда находили выход наружу. Мария с детства знала, что ее читают как открытую книгу, поэтому старалась быть честной и с собой, и с остальными. Радость и горе не оставляли глубоких следов на ее душе, прошлая боль редко мучила по ночам и никогда не напоминала о себе днем. Но Адриан… испытывал все иначе, глубже, острее. Насколько его тело было неуязвимо для смертельных ран и болезней, настолько разум и душа терзались от трагедий и боли прошлого. В его любви Мария могла различить слабые прожилки тревоги, сожаления, вины и отчаяния. Он так хотел быть с ней, так хотел быть счастливым, но что-то мешало, заставляло сомневаться. Хотелось прорвать эту плотину, снести стены, что не позволяли признать правду. Но интуиция подсказывала молча подождать. Мария поймала руку, что скользнула по ее плечу, и нежно сжала тонкие бледные пальцы. — Все будет хорошо, — тихо произнесла охотница. Глаза его влажно блеснули, Адриан поднес ее руку к губам и оставил невесомый поцелуй на запястье. — Все будет хорошо, — ответил он, не прерывая взгляд, потом, помедлив, поднялся на ноги и снял котелок с бурлящим отваром с огня. Мария не могла долго держать связь открытой. Эмоции переполняли, заставляя нервно ерзать на стуле, грозили выплеснуться наружу. Она перекрыла канал и облегченно вздохнула. Адриан деликатно прочистил горло; она отвлеклась от мыслей и наконец заметила чашку отвара перед собой. — О, спасибо, — она вдохнула аромат. — Так приятно пахнет… — Я рад, — та же теплота в глазах. В этом взгляде скрывалось что-то знакомое. Новое сознание еще больше огорошило девушку: точно также родители смотрели друг на друга. Точно также Рихтер и Аннет смотрели друг на друга, произнося священные клятвы в церкви. Адриан любит ее, и ничего больше не имеет значения. Она жаждала подобной любви с того самого момента, как осознала себя женщиной. Наконец, ее мечта сбылась. Она любила и была любима. Разум подсказывал не торопиться. Терять достоинство тоже не хотелось, поэтому Мария не собиралась признаваться первой. Пусть в его словесном признании нет необходимости, но прояснить все должен сам Адриан. Она пригубила чай, не отводя от дампира глаз. Тот отсалютовал ей полупустой чашкой и одним глотком допил остатки. — Я иду к себе. Спокойной ночи, — он чуть поклонился. Мария угукнула, проводив его взглядом, и вновь пригубила чай. «Вкусно. Надеюсь, он будет заваривать мне такое каждый вечер до конца наших дней».