Трудности перевода

      Утро добрым не бывает!       Выдайте кто-нибудь премию автору этого высказывания.       Голова гудела как медный колокол, по которому шарахнули со всей дури. Один вопрос сидел в голове въедливым сверлом: «Лиза, нахрена?»       «Нахрена» играло красками и при ближайшем рассмотрении переливалось всеми оттенками того алкоголя, который я вчера в себя вливала уже после того, как вернулась в номер.       Ведомая какой-то глухой пустотой внутри, обзывая себя последними словами, я открыла дверцу маленького бара. Холодильничек обрадовал запотевшими баночками пива.       Набрав в руки столько баночек, сколько могла унести, я направилась в душ. Включив воду, нисколько не заботясь о температуре, прямо в одежде шагнула под струи. Открыв одну из алкогольного ряда, что с какой-то мазохистской аккуратностью выстроила на кафельном полу, глотнула горькую жидкость. Ноги совсем не держали, опустившись на пол, я отрешенно смотрела на маленькое окошко почти под потолком. Серп луны на фоне черного неба резал глаза острым краем.       — Вот этим бы серпом, да вам по яйцам!       Уже под утро, тщательно умывшись, выкинув «компромат» из душа, отжав и развесив одежду, переодевшись в пижаму, я упала на кровать.       Застонав, я с трудом скосила глаза на соседнюю кровать: свой номер я делила с Хеджон. Моей соседки не наблюдалось. Приподняв тяжелый затылок от покрывала (как я умудрилась заснуть без подушки?), я попыталась найти Хеджон в пределах номера, но он пустовал. Похоже, девушка не возвращалась.       Кряхтя как столетняя старуха, я ссыпалась с кровати и на полусогнутых ногах поползла в ванную.       — Спасите, я клянусь, что больше никогда…       Спустившись, а точнее сползши к завтраку в гостиничный ресторан, я, чувствуя постоянные приступы тошноты и желание вырвать, мрачно восседала за столиком. Передо мной стоял единственный стакан с холодной водой. Попивая воду, я рассматривала зал ресторана из-за завесы волос, которые расчесала, но не стала убирать в косу. Нужно сказать, картина радовала, точнее «злорадовала». У большей части съемочной группы видок был еще тот. Набралась вчера не я одна — этот вывод несколько утешал. Особенно утешал разбитый в никакую видок Ынхека. Если я еще старалась сидеть ровно, то вселенская звезда вообще лежал на столе головой, а какая-то девушка из стаффа, по-моему, его визажист, пыталась напоить его горячим кофе. Безуспешно призывая парня сделать хоть глоток. На что Ынхек морщился, как от зубной боли.       — Пф-ф, алкаш, — с «достоинством» я откинула мешающие пряди за спину и тут же почувствовала новый приступ тошноты.       Я все отлично помнила: вчера выдузив пиво, которое благополучно булькнулось в предыдущий стакан виски, я расклеилась. Ветошь начала совершать глупость за глупостью, «наматывая сопли на кулак».       «Ветошь из Вас, Елизавета, как из коровы балерина. Стоило выпить, ты все выложила».       Я ясно осознала катастрофу, которая произошла вчера персонально для меня. Я полностью утратила инициативу и контроль над ситуацией, своими «кривыми» выступлениями и «залетом» с Кан Сонхо (сердечко больно стукнулось в ребра) дав понять, что мне известно о лотерее! И что теперь? Не поверю, что Сонхо будет молчать.       «Прадедушка Сережа, прости, твоя правнучка, ослабла, у нее практически не осталось сил жить в этом филиале ада».       Я отрешенно собирала пальцами влажную дорожку со стола.       Что ж, сама все усложнила, контракт на съемки заканчивался, можно было протянуть, но не сдержалась. Каковы будут последствия? Я впервые в своей жизни пила виски и сейчас пришла к однозначному выводу — крепкий алкоголь не для меня. Оставалось только замереть и ждать ответного удара. А вот рассчитает он его силу или нет?       «Уй, что ж так голова-то болит!»       Я уставилась немигающей совой на страдающего танцора СуДжу. Внимательно вглядевшись в нежно-зеленый цвет лица звезды, утвердительно кивнула сама себе: «Возможно из вчерашнего он ничего не помнит».       — Лиза, доброе утро! — скосив глаза на бодрый раздражающий голос, увидела свежую как морозное утро в Новосибе Хеджон.       «Она киборг что ли?»       Мыкнув и вяло кивнув в ответ, я махнула рукой, приглашая актрису присесть, на что коллега, бодро кивнув, опустилась на стул напротив.       — Плохо тебе? Может, что-то принести из еды, — улыбающаяся физиономия девушки бесила сказочно.       — Как ты можешь быть в порядке, ты же тоже вчера пила не меньше моего, — застонала я умирающей коровой.       Хеджон рассмеялась:       — Дорогая, у меня отличная переносимость алкоголя. Передалось от отца. Ни у него, ни у меня никогда не бывает похмелья.       Болтая, вернее болтала Хеджон, а я лишь мрачно кивала и мычала в нужных местах, примерно минут через двадцать я заметила, что мне стало легче. Желание вырвать ушло.       — Агаши, доброе утро, — подняв глаза от поверхности стола, увидела серые джинсы. Поднимая взгляд и фокусируя его на Ынхеке, криво улыбнулась и махнула рукой, заставляя себя успокоиться и сделать вид, что со мной все в порядке. И единственное, что меня сейчас тревожило, это собственное похмелье.       — Доброе утро, Ынхек-ши.       Нужно отдать должное девушке-стилисту, ей таки удалось напоить Хекдже крепким кофе. Цвет лица был почти нормальным. Не спрашивая разрешения, Ынхек плюхнулся на соседний со мной стул и, сунув нос в мой стакан, задал потрясающий вопрос:       — Жива?       Сделать вид, что ничего не помню, было самым верным сейчас. А что оставалось? Судя по его безмятежной улыбке, я зря трясусь, он мало что понял и того меньше помнил.       Понурившись, утвердительно кивнула головой, и тут же снова зажмурилась: ресторан моментально поплыл перед глазами.       — Ц-ц-ц, оно и видно. Хеджон, нужно срочно накормить эту зомби, иначе она работать сегодня не сможет. Это мы с тобой люди тренированные, а Лис — существо тонкое, ранимое.       «А ехидство обязательно? Да, Лиза. Если бы сейчас тебя видели мама или отец, представляю выражение их лиц… Скорее всего, для них ты навсегда бы осталась молодой алкоголичкой без права реабилитации, девушкой, которая кинула тень на безупречную семью микробиологов Зотовых».       — Хеджон, давай за горячим супом, я в аптеку, куплю пьяни лекарство.       Застонав, я окончательно сдалась и уложила голову на столешницу. «Просто дайте мне умереть…»       Но Корея решила, что «умереть» для меня — слишком гуманно. Нас ожидали тяжелые съемки в паре. В больную голову сценаристов пришла идея конкурса, которую они «слизали» с какого-то китайского шоу. Нам с Ли Хекдже предстояло посетить один из самых крупных торговых центров. Когда до меня дошел смысл задания, у меня заболели все зубы разом, включая восьмерки, с которыми давно простилась в кабинете хирурга-стоматолога.       Мне необходимо будет подобрать Ынхеку два комплекта одежды на свой вкус, летний и зимний варианты. Тоже сделает для меня СуДжу. А затем нас ждет фотосессия. Послушав стафф, пришла к выводу, что у предыдущих пар было все тоже самое, кроме фотосессии. Корейцы решили «вытрясти мошну» до донышка, по полной используя популярность наших пар.       После завтрака все расползлись готовиться к съемке. Я отправилась в номер, где жили стилисты. Увидев меня, стилистка чуть сморщила милый носик, в глазах читалось: «не умеешь, не берись пить… петь… нужное подчеркнуть».       Выдав мне классические джинсы и свитер с глазастым оленем, пришпандорив на волосы вязаную заколку в виде снежинки, оштукатурив лицо чудовищным количеством тоналки и контуринга, девушка удовлетворенно выдохнула. Я тоже была относительно довольна, из зеркала на меня глядела все та же девочка-мультяшка. Старый добрый образ, хоть что-то в этом мире мне подходит.       Возле выхода из гостиницы нас ждал микроавтобус. Загрузившись в черный исполин, я сразу забилась на заднее сидение и, прислонив голову к стеклу, прикрыла глаза. Спать хотелось неимоверно. Ынхек, Хеджон и Курт опаздывали. Наслаждаясь тишиной, я задремала.       Мне снился снег… Белоснежные сугробы. Я была дома в Новосибирске. Машка махала мне рукой в пушистой варежке и смеялась: «Систер, ну сколько можно ждать!» Я смеялась в ответ: «Манюня, а кто Моника в переноску заталкивал? Ты, как самая хитрая, смылась!» Моник смотрел на меня сквозь сетку переноски своими желтыми глазами и истошно орал. Я наклонилась, чтобы успокоить Машкиного кота-троглодита: «Монифик, чего ты истеришь как уличный кошак. Ты же гордо-породный мейнкун, стыдно, Моня, стыдно…»       Я проснулась так же резко, как и уснула. Открыв глаза, увидела совсем рядом Ынхека. Танцор СуДжу улыбался тихой теплой улыбкой.       — С добрым утром, — Хекдже протянул мне маленькую зеленую бутылочку. — Ваше лекарство, агаши.       ХеДжон и Курт, разместившиеся точно перед нами с Ынхеком, захихикали. Планета снова начала вращение, игра продолжалась. Ничего нового.       Универмаг Синсэге Сентум Сити встретил нас предрождественским убранством и суетой. Все девять этажей, все девять кругов моего персонального ада.       Быстренько продув в «камень, ножницы, бумага» очередность съемок, мы оказались первыми. Радостно взвизгнув, Хеджон тут же скрылась с глаз в лабиринтах торгового монстра, Курт рванул наверх пить кофе. А мы с Хекдже отправились на «мужской этаж».       По сценарию, я должна была одеть Хекдже на свой вкус. Ух! Я бы его одела! Так одела, потом догнала бы и еще раз одела! Но работа есть работа, нужно оставаться людьми в любой ситуации. Испоганить имидж СуДжу я не хотела.       — Какой стиль одежды ты предпочитаешь, сонбе? — пальцы перебирали плечики с водолазками и трикотажными кофтами. Ынхек вот уже минут десять послушно таскался за мной, с опаской наблюдая.       «Не бойся, Хекки, тетя добрая, не обидит». Тревожное ожидание в глазах сонбе улыбнуло. СуДжу было очень некомфортно отдавать инициативу в чьи-то руки, ведь он по своей природе лидер.       — Мне понравится все, что ты выберешь, — Ынхек с «интересом» вытянул со стойки водолазку, которую я только что вернула на место. Наши операторы обежали стойку вокруг, делая картинку объемной.       Я спокойно пожала плечами, режим «Лиза — ветошь активирован». Водолазка так водолазка…       — Боже! Это же СуДжу! — негромкие охи донеслись от соседней стойки. Я оглянулась. Две молодые кореянки выбирали рубашку, видимо в подарок, но бросили это занятие, как только поняли, что прямо перед ними идет съемка. Девушки тут же вытащили телефоны и направили их на нашу группку.       К нам уже спешил координатор съемки вместе с охранником магазина. А кореянки, решившись попросить автограф Ынхека, привлекли к нам еще больше внимания. Полупустой магазин начал наполняться народом.       Я стремительно рванула по магазину, выхватывая со стеллажей и полок то, что считала нужным, уже не интересуясь мнением Хекдже. Народ почтительной вереницей, тихо переговариваясь, тянулся за нами. На выходе из магазина небольшая автограф-сессия все же нас «догнала». Нам совали ручки и блокноты, маркеры и салфетки, одна аджума попросила меня расписаться на рулоне туалетной бумаги. Во-о-от! А-а-атлично! Самое место для моего автографа.       Я бесконечно что-то роняла: то ручку, то бумагу. Ынхек делал все ловко и быстро, ни разу ничего не уронив, сказывался многолетний опыт. В конце концов, он устал нагибаться и поднимать с пола мелочи, что сыпались из моих рук, и стал терпеливо придерживать для меня бумагу, блокноты, рекламные проспекты и так до бесконечности. Жест был вне сомнения благородный, толпа одобрительно вздыхала.       «Химия такая, какая она есть. Наивные корейцы!»       Для фотосессии нам был выделен закрытый для посещений на сегодня бутик.       Фотограф — молодой восторженный СМовец, отказывался смотреть куда-то еще, кроме как на меня. Такое впечатление, что увидел инопланетянку в реале. Чуть приоткрыв рот, широко открыв глаза, мальчишка укладывал мои волосы на одно плечо так старательно и скрупулёзно, что, в конце концов, получил щелчок по рукам от Хекдже.       — Хубэ (1), может, ты, наконец, займешься делом, — тон Хекдже удивлял. Что за агрессия на ровном месте? Парнишка просто выполняет свою работу! Но я промолчала, спать по-прежнему хотелось очень, был шанс закончить все еще до бранча и отоспаться в гостинице перед поездом в Сеул.       Снимали летний вариант. На мне было кремового цвета приталенное кружевное платье, с широкой юбкой, длиной до середины икры. Широкая резинка на горловине позволяла опустить вырез чуть ли не до груди, но Ынхек лишь слегка приоткрыл линию плеч и был доволен. На голове у меня красовалась белая бейсболка, на ногах белые кроссы. Такое сочетания спорта и классики мне неожиданно понравилось. У СуДжу был хороший вкус и чувство стиля. Хекдже я предложила легкие голубые джинсы, которые отлично сидели по фигуре, белую базовую футболку и сверху попросила накинуть темно-синюю льняную рубашку на кнопках, фишка рубашки была в том, что по одной из полочек вертикально была отпечатана белоснежная надпись: «Don't bother!». Я оставила Суджу без головного убора, а на ноги выбрала белоснежные кроссовки.       — Лис-ши, — фотограф отбежал от нас к противоположной стене, — улыбайтесь, двигайтесь. Активнее! Активнее! — замахал руками экзальтированный деятель искусств.       Хрюкнув, я вяло растянула губы в подобие улыбки и тут же почувствовала, как руки Ынхека, подхватив меня за талию, подбросили вверх. Взвизгнув я сразу проснулась…       «У нас тут что? Филиал "Большого"?»       Приземлившись на ноги, застрахованная от падения горячими ладонями, я в полном изумлении уставилась на озорную улыбку Хекдже.       Не дав мне понять, где собственно «пол», где «потолок», Суджу крутанул меня на месте и снова ловко подхватил.       — Да! Да! Именно так! — заходился в восторге фотограф.       Не успела я сказать «вя», а меня уже снова обхватили за талию и, приподняв в воздух, закружили. И лицо при этом такое счастливое! Вот он, бабник с десятилетним опытом!       Потом мы сидели на белой резной лавочке голова к голове и «читали» одну книгу, потом меня заставили разбежаться и запрыгнуть Хекдже на спину. Потом…       Потом я уже еле уползла в уголок, чтобы передохнуть и перекусить кофе с круассаном. Нас ждала вторая часть съемок, а затем мы были свободны. Хекдже примостился рядышком.       — Сейчас еще часок я тебя поподкидываю, и game over.       Французская выпечка встала поперек горла, я страшно закашляла, из глаз полились слезы. «Хорошо, что тушь водостойкая. Что значит — конец игры? Он знает, что я в курсе их выходки? Сонхо уже поделился?»       Паранойя снова оскалилась, продолжая потирать потные ручонки.       Ынхек хлопал мне по спине, кто-то из стаффа уже подавал стакан с водой. Отпив пару больших глотков теплой воды из кулера, я почувствовала, что мне стало легче, горло перестал раздирать спазм. Ынхек с тревогой заглядывал в глаза:       — Как? Нормально?       Я кивнула, отвлекаясь на рингтон телефона. Звонили с незнакомого номера. Нажав на зеленую трубку, я прохрипела:       — Слушаю.       — Ну, привет, Дюймовочка.       Сохранить лицо было сложно, но я, постаравшись быстренько подобрать отпавшую челюсть, проскрипела:       — Кто это?       Ынхек, похоже, сегодня какими-то сенсорами улавливал малейшие изменения во мне. Он заметно напрягся.       — Я твой ночной кошмар, я жвачка, прилипшая к твоей подошве, я тот, кого ты будешь вздрагивая вспоминать, если не поговоришь с Сонхо.       «Джеун?!»       В трубке зашуршало:       — Мисс Лис…       Я, запаниковав, еще не успев понять, что конкретно делала, сбросила звонок. Сердце скакало где-то в горле, ладони вспотели. Мне было отвратительно за саму себя, за свою наивность и слабость.       ХекДже внимательно следивший за мной нахмурил брови:       — Кто это?       «Как вы меня достали! Ну что, теперь играем в «тройничок»? Я, ты, и твой коллега по лейблу? Как делить будете? По дням недели? Выигрыш тоже пополам?»       Я неотрывно смотрела в глаза напротив, СуДжу неотрывно смотрел в мои.       Телефон снова зазвонил.       — Да, — я уже понимала, что прятаться глупо.       — Лис, я буду тебе названивать, пока ты не поговоришь с Сонхо! — Джун не шутил.       — Я не хочу с ним говорить.       Хекдже откинулся спиной на стену, скрестил на груди руки. Поза — никого не трогаю, примус починяю.       — Не хочешь с ним, послушай, что скажу я. Мы знали, что у тебя съемка в этом отеле. Сонхо — невменяемый, мы тебя там почти два часа караулили. А ты что удумала, Дюймовочка, бросить нашего Сохи?!       — Я не пойму, ты пьян? — я заметила, что выражение лица СуДжу меняется на саркастическое, тонкая улыбка скривила губы, пальцы забарабанили по коленке.       — Пьян не я, нажрался Сонхо. Как пришел вчера ко мне домой, так и пьет. Слово «мама» уже не выговаривает.       — Чьи проблемы?       Хекдже вскинул брови, улыбка стала еще ехиднее и тоньше.       — Общие. Корейцы вообще народ-коллективист.       Джеун непрошибаем, я кинула взгляд в сторону еще одного такого же.       — Мне параллельно, какой там корейский народ.       Хекдже кивнул сам себе и подпер щеку рукой, весь во внимании.       — Он нажрался на твоей территории, ты и разбирайся, — и я сбросила звонок.       Хекдже молча меня разглядывал, карие глаза скользили от лица к открытым плечам и ниже. Лиза-ветошь спокойно разглядывала СуДжу в ответ. Что-то вчера умерло во мне, что-то надломилось. Я перестала бояться прямого взгляда Ынхека.       — Поклонники в рабочее время? — тонкая улыбка, ироничный тон…       «Конечно, милый, это тебе не в одного телкам хвосты крутить. Хвостокрут, всегда знай, что где-то рядом есть другие хвостокруты!»       Я хмыкнула и расправила складки юбки:       — У меня обед.       Такое впечатление, что он сейчас врежет мне…       Хлопок, раздавшийся в комнате, вернул меня в реальность.       — Заканчиваем! — вопил координатор. — У нас еще до хрена работы! Ынхек-ши, Лис-ши, переодеваемся, на все про все у нас полтора часа.       Ынхек поднялся.       — Будешь продолжать хамить? Без шансов, Лис, просто без шансов, — оглянувшись и убедившись, что все заняты делом, и никто не смотрит в нашу сторону, молодой человек вдруг сделал резкий шаг вперед, прижимая меня к стене. — Милая, тебе напомнить кое о чем? — СуДжу аккуратно поправил задравшийся рукавчик на мое платье. — Начинай уже понимать, что я не мальчик из твоего университета, не стажер, не твой ученик. Я ясно выражаюсь? Вникла? Или повторить?       Что-то новое появилось в его глазах… Он никогда так не вел себя со мной. Я, наверное, сегодня слишком расслабилась. Хекдже не будет искать момент моей слабости, не будет давить на мою незащищенность. Не воспользуется моей заторможенностью и удивлением. Не… Да! Да! Воспользуется, поймает момент, надавит так, что спина почувствует каждую выбоину в стене.       «Ты сам создал себе соперника, Хекдже. Теперь это только твои проблемы».       Как ни странно, настроение не испортилось. Не будет же портиться у вас настроение из-за того, что море соленое, а вода мокрая. Это данность. Просто живите с ней. А если вам это не понравилось, перестаньте ездить к морю.       С этими мыслями, все еще сонная, хоть мне и удалось немного поспать в гостинице, я загрузилась в вагон поезда «Пусан-Сеул». Мне повезло, я должна была ехать в вагоне с координатором и рассчитывала позалипать в телефон, а потом поспать.       Но лишь глупо хлопала глазами, когда увидела, что Ынхек продвигался в мою сторону, небрежно закинув рюкзак к себе на плечо.       — Я с тобой, — лаконично известив меня и посчитав это исчерпывающей информацией, Хекдже закинул свой рюкзак на верхнюю полку.       «Что тебя так коротит сегодня?»       Во второй части съемки все было уже не так радужно и игриво. Ынхек смотрел на меня серьезно, почти не улыбался. Он смотрел на меня как энтомолог на таракашку. Решал, какую лапку мне удобнее оторвать?        Мы уезжали на ночном поезде, вагон был тих и погружен в сон, на Ынхека никто не обратил внимание. Его попросту не узнали из-за надвинутого низко козырька кепки. Зрителей у нас не было, камер тоже. Хотелось одного — спать, а не выяснять причины резких перемен в партнёре. Посему я молча убрала с ближнего сидения свой рюкзак, позволяя танцору СуДжу сесть рядышком.       — Ынхек-сонбе, хорошо поработал сегодня, — посчитав, что на этом политес соблюден и можно успокоиться, я вытащила свой телефон из кармана пальто, намереваясь посмотреть новости из дома.       Ловко выхватив гаджет из моих рук, он наклонился ко мне:       — Не-не…       Наша песня хороша — начинай сначала?       — Ынхек-сонбе! Ли Хекдже! — я попыталась отобрать у парня гаджет и потерпела поражение, он поднял его на вытянутой руке вверх. Сил у меня совсем не осталось. Недосып и неважное самочувствие веселья не добавляли.       — Да делай ты, что хочешь! — в сердцах я оттолкнула нависшего надо мной молодого человека, резко отвернулась к окну, за которым уже проносился пейзаж ЮК.       «Ветошь, махнув листиками, растворилась в пыльной буре». Я устала от СуДжу, от его сегодняшних закидонов и претензий в стиле: «ты меня уважаешь?».       — Лис, ты хорошо подумала? Я ведь могу принять это, как руководство к действию, — в отражении в стекле он улыбнулся во все тридцать два и подмигнул.       «Выпил что ли?» Такого Ынхека — опасно игривого, я не знала, и спасаясь, упрямо смотрела в окно, кусала губы.       — Горошка, игнор — плохая практика, — Ынхек несильно подергал меня за рукав пальто, призывая повернуться. И продолжал упорно дергать: то за рукав, то за воротник, то за хвостик. Наконец, стянул с меня шапочку. Я не выдержала, и уже закипая, повернулась к мужчине. Узрев чересчур довольного СуДжу в пушистой шапочке с помпоном.       — Да забирай, только отстань, сонбе!       — Я еще и не приставал, — продолжил улыбаться танцор СуДжу, но взгляд стал тяжелее и пристальнее.       Нужно было это прекращать.       — Отдай телефон, сонбе, — я протянула руку, намереваясь получить аппарат назад.       — Неа, отдам, когда буду сходить, — по безмятежной улыбке хотелось чем-нибудь заехать.       На все мои доводы, у него находились отговорки. Инициатива в руках Ли Хекдже. Это очень, очень опасно…       — Чем ты занималась этот месяц? — неожиданно прозвучал вопрос. И на меня уставились карие глаза.       — Тебе какая разница, работала! — с нервов прозвучало не очень вежливо, но он ведь заслужил?       — По моим данным, не только работала, но и ходила на групповое свидание. Зачем? — Ынхек крутил в руках мой телефон, казалось ему пофигу, что я отвечу. Только посвистывать не начал!       «За мной шпионят? А-а-атлично! И кто этот герой-разведчик?»       Я внимательно вглядывалась в СуДжу. Но попытка гипноза провалилась. Ничего нового в глазах Ынхека я не увидела, он снова был безмятежен и весел, впрочем, как всегда.       — Замуж хочу выйти! — брякнула я.       «Молодец, Лиза, это пять. Ты тупа, как пробка, поздравляю! Сейчас он прицепится к твоим словам, жди».       — Замуж? А кто разрешал? М? — Хекдже продолжал смотреть перед собой и крутить в руках мой телефон. Ловко проворачивая блестящую коробочку пальцами.       В голове образовался вакуум.       «Ынхек, да ради Бога!»       Выдохнув и закусив губу, забарабанила пальцами по подлокотнику, треснуть бы ему.       — Мама моя, — зло выдала я в эфир, — волнуется, знаешь, хочет пристроить побыстрее, — и испугавшись собственной резкости, снова отвернулась к окну.       Я велась на него! Я велась на провокации. В этом Ынхек был хорош.       — Мама, значит, разрешила, — было слышно, как Ынхек за спиной глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — А в СМ одобрили?       Я с трудом заставила себя молчать. Вместо вопля в стиле: «Охренел?!», лишь пожала плечами. Кто бы знал, каких усилий мне стоило сохранять видимость спокойствия. С каждой минутой Ынхек становился опаснее.       — Не чужие же, разве нет?       Резко обернувшись, я снова увидела ту же картину, что и пару минут ранее. Мой телефон в ловких пальцах и безмятежное выражение лица.        «Да уж… Елизавета».       — Прими как данность, — и снова индифферентная моська на мой красноречивый взгляд.       — Ну да, ну да. Совсем уже? — прозвучало как-то по-детски и беспомощно.       Я стремительно теряла преимущество, отступая и показывая слабость. Все катилось куда-то в тартарары, я практически не контролировала ситуацию.       — Ключевое слово «уже», — Ынхек довольно растянул губы в улыбке. А я напряглась. Протянув руку, он ловко дернул меня за хвостик. — Но еще не совсем!       И затрясся в тихом хохоте.       Видимо, я являла собой очень веселую картину, потому как захлопала глазами, силясь разгадать шараду СуДжу. Его невозможно было задеть! Не-воз-мож-но!       — Да иди ты! — емко и по делу каркнув, снова резко отвернулась к окну, окончательно теряя волю к сопротивлению, стала водить пальцем по пыльному стеклу, разглядывая чистые дорожки, которые тянулись за моими пальцами.       За спиной стало подозрительно тихо.       — Горошка-а-а, — заставив меня вздрогнуть, Хекдже ухватил за плечи и с силой оттягивал от окна, раскачивая при этом из стороны в сторону. — Ну повернись, будь хорошей девочкой.       «Ветошь в последний раз печально махнула листиками и окончательно скрылась в пыльной буре эмоций».       Усталость и стресс взяли верх. Я развернулась с намерением убивать:       — Как же ты меня бесишь! — от всей души я треснула достояние ЮК выше локтя.       Он сначала прибалдел, круглыми глазами глядя на меня. Но быстро сориентировался, ловко поймал мои запястья и сильно сжал.       — А если я?       Стало неуютно. То, с каким настроем СуДжу начал на меня надвигаться, всерьез напугало, сердце подскочило и забилось в горле. Действуя на инстинкте, спасаясь от того, что было в глазах ХекДже, зажмурилась, стараясь выкрутить запястья из захвата. Ничего не видела и вдруг почувствовала резкую боль. Эта находка для шоу цапнула меня за нос зубами!       Раньше он не позволял себе подобных вольностей, но я сама позволила спустить курок… Ли Хекдже, похоже, перестал придерживаться правил и пошел к цели напролом.       — Ай, — взвизгнула и тут же замерла, ощущая губами его чуть шершавую кожу ладони. От ладони пахло мятой.       Мой телефон завибрировал в руке Ынхека. Глянув на дисплей, он свел брови, а затем перевел на меня тяжелый взгляд:       — Опять?       Заерзав под его взглядом, я протянула руку за аппаратом, поколебавшись, Ынхек отдал мне гаджет с выражением «приговорю» на лице.       — Да, — я поймала себя на том, что медленно еду по фазе, услышав знакомые убойно спокойные интонации Джеуна.       — А вот и я, Дюймовочка. Жду твой положительный ответ.       — На каком языке еще сказать, что я не буду с ним разговаривать?       Ынхек медленно стянул с головы мою шапку и перестал улыбаться, из карих глаз на меня как будто сыпануло ледяной крошкой…       — Это ты ему скажи, Дюймовочка, он уже вполне социален и может говорить.       Выдохнув через нос, я зашипела:       — Читай по слогам, если не понимаешь. Я не буду с ним разговаривать!       СуДжу, повторил сегодняшнего себя: опершись локтями о колени, он устроил на ладони подбородок и с преувеличенным вниманием разглядывал меня, раздраженную, с трубкой у уха. Я сильно ткнула пальцем в иконку с красной трубкой, завершая звонок.       «Ну что, пристукнуть хотя бы этого? Раз второго достать не могу?»       — Опять любовники?       «Что?»       В голове зазвенело…       Темная плотная материя упала на глаза, непонятные ощущения, заставившие сжаться кулаки, бились внутри ураганом.       — А не пойти бы тебе на хер, сонбе!       Прошла пара секунд, в ушах стояла звенящая тишина, глазами я выхватывала отдельные фрагменты бытия: по грубому материалу спинки соседнего сидения ползет муха.       Муха, откуда она тут взялась? Вопрос вяло крутился в голове.       Как плохая актриса, подалась назад от Ынхека, что в трансе хлопал глазами. Он старше на шесть лет, недопустимая грубость для Кореи! Испугавшись собственных эмоций, с которыми не справлялась, я отвернулась к спасительному окну, прижимаясь горячечным лбом к холодной поверхности.       И тут же ощутила жар. Ынхек обнял меня сзади и с силой прижал к своему телу, отрывая от окна и чуть заваливая на себя. Я ни на секунду не забывала, в какую игру играет Ли Хекдже. Выносить его настолько близко — это причиняло почти физическую боль, я стала вырываться. На лбу выступила испарина, заболел желудок. Похоже, моя нервная система начала давать серьезные сбои, не выдерживая перегрузок.       «Боже, как же плохо». Я винила себя в несдержанности. Я сорвалась. Второй раз в жизни сорвалась на чистые эмоции, показывая уязвимость, позволяя бить в самое сердце.       — Тише, тише. Так ты ничего не решишь… — его пальцы жестко уцепились за пальто, плотнее прижимая. — Проехали, — Ынхек рвано вздохнул и еще плотнее прижал меня. Он глубоко дышал возле уха, заставляя меня чудовищно напрячься. Ситуация была далека от определения «нормально». В какой-то момент мне показалось, что Хекдже готов меня разорвать на месте, он как будто с трудом держал себя в руках. Почувствовав, что его руки расслабились, я рванулась и вскочила на ноги.       Хекдже не дал мне сделать и шага, цепко ухватив за запястье, понизил голос:       — Села на место!       Передо мной сидел взрослый дядя СуДже. Чего ожидать от такого Ынхека, я не знала. Навлекать на себя неизвестность — страшно. Я подчинилась и под давящим взглядом села обратно. Щеки загорелись.       — Хочешь спать, спи. Но здесь, рядом со мной. Я не намерен бегать по вагону и вытаскивать тебя из неприятностей.       Если после сегодняшнего я не начну заикаться — это будет большой удачей. Ынхек, откинув поручень, разделяющий наши сидения, повалился головой мне на колени. Но этого ему показалось мало, захватив мою ладонь, он устроил ее под свою щеку. Тонкой кожей я ясно ощутила легкую небритость СуДжу.       — Все, отбой.       Я уже совсем ничего не понимала. Ясно было только одно — Ли Хекдже изменился. Что же такого произошло? В игре удвоились ставки? Ему явно было, что терять, иначе бы он уничтожил меня на месте.       Видимо я все-таки задремала. Почувствовала, что мне дуют в лицо. Дежавю.       Я открыла глаза и предсказуемо близко увидела глаза Ынхека. Похоже, начинаю привыкать. Сонно моргая, он улыбался краешком губ.       — Горошка, просыпайся, пойдем, проводишь меня, мне скоро сходить, — и он отвлекся на входящий звонок.       Вот что ему мешало выйти и не будить меня? Я уже открыла рот.       — Не пыхти, одну я тебя в вагоне не оставлю, пойдешь в вагон соседний, к стаффу. Дони, это я не тебе, — и отвернувшись, снова возобновил разговор с вокалистом.       Спорить было невозможно, абсолютно бесперспективно. Поэтому я покорно потащилась к выходу. Навстречу нам уже двигался сотрудник стаффа, видимо СуДжу поднял его, позвонив. Молча кивнув, мужчина проследовал на наши с СуДжу места.       Возле дверей вагона я сонно кивнула Ынхеку и уже намеревалась идти досыпать в указанный мне вагон, но была поймана за ладонь.       — Милая, а телефон ты решила мне подарить со всеми мужиками в контактах, и тетрисом на раздевание? Я пару раз сыграл, увлекательно, — опять засветившись своей фирменной улыбкой, СуДжу вытащил из кармана куртки гаджет и активно помахал им перед моей моськой. Когда он успел его забрать? Как разблокировал?       Хлопнув глазами, я вяло протянула руку:       — Мой телефон, мои контакты и тетрис тоже мой, хочу и играю. Сонбе, Don't worry, be happy!       То, что произошло дальше, сонный мозг осознавал урывками.       — Ты нарываешься? — от его близкого дыхания заколыхались тонкие волоски на висках.       Закушенная губа и прищуренные глаза, в которых бился ураган. Шарах! Меня резко развернули и прижали к стенке вагона, в следующую секунду навалилось тяжелое тело.       Поезд замедлял ход, у меня появилось ощущение прикосновения к губам… А? Он сейчас что? От сюрреалистичной картины захотелось проснуться. Я вяло брыкнулась. СуДжу, оторвавшись от моих губ, пристально смотрел с нечитаемым выражением.       — Ты… — его губы снова мокро прижались, на затылок легла ладонь и слегка потянула волосы. Силой он втягивал в поцелуй. Дернувшись повторно, я протестующе замычала, прикосновение чужого языка было сродни удара хлыстом.       Мне в голову не могло прийти, что танцор СуДжу решится на такой наглый напор!       Я окончательно проснулась и попыталась оттолкнуть сильнее. На попытки вырваться, он, резко надавив, жестче прижал меня к стенке, вклинивая между моими ногами колено. СуДжу отлично знал, как сломить мое сопротивление. Его теплый язык медленно обвел мои сжатые губы еще и еще раз. Я зажмурилась. Ладошкам было больно, в кожу впились железные пуговицы на его пуховике. Ладонь СуДжу скользнула на мою щеку и мягко погладила. Затем я ощутила жар ладони на своей пояснице и в живот, через свитер, впечаталась пряжка мужского ремня. Я поджала колени, перенося весь вес своего тела на руки СуДжу. Несильный рывок, и Хекдже легко приподнял меня в воздух…       Чужая влага на губах и подбородке… Чужие горячие касания. Было бы у него время, он «разложил» бы меня прямо здесь, на грязном полу тамбура. Похоже, кукушку у него сорвало окончательно.       Поезд дернулся, останавливаясь. Я ощутила теплые толчки дыхания СуДжу, меня осторожно поставили на пол, чуть шершавыми подушечками пальцев очертив скулу.       — Следи за словами, девочка.       С этими словами, он вложил в ладонь что-то отдаленно напоминающее телефон, и резко «отлепившись», почти выскочив на перрон в раскрывшиеся двери, оглянулся.       — Не жди, извиняться не буду!       Я ничего не смогла ни сделать, ни сказать, только хлопала сухими глазами на удаляющуюся спину СуДжу. Он уже о чем-то оживленно беседовал с человеком, который встречал его на перроне. Обессиленно опустившись прямо на грязный пол тамбура, я отрешенно смотрела в одну точку.       Я снова оказалась слабой. Вялое серое создание, неспособное постоять за себя, он брал — я подчинялась. Навалились апатия и безразличие ко всему.       «Как там? Нас бьют, мы летаем. От боли все выше? Херня это все, сопливая херня. Потому как после такого унижения у стенки тамбура не взлетишь… Крылья только что оборвали, да что там… Вырвали с мясом. Поцелуй за деньги! О-ху-еть!»        Поезд тронулся, на ватных ногах я прошла в вагон к стаффу. Тихо села на свободное место, сон как рукой сняло. Голова раскалывалась, глаза нестерпимо жгло, у меня, кажется, начала подниматься температура. Привет пусанскому душу.       Телефон завибрировал, извещая о смс.       «Рискни еще раз сходить на свидание».