Трудности перевода

      Второе организационное с выпускающими менеджерами закончилось небольшим спором на предмет, с какого города или страны начать большой тур «The Eighth Big Super Show».       Немного побузив и попрепираясь с коллегами, мы, наконец, пришли к единому мнению. Тур СуДжу начнется с Сеула. Выдохнув и закрыв записи в блокноте, прихлопнув обложку ежедневника рукой, Лидер отпустил нас.       Дони и я радостно выскочили за дверь еще до того, как прозвучало сакраментальное: «Все свободны».       Пару дней назад я отправил ролик с участием Лис Донхэ, и с того момента Дони молчал. Нет, мы не ссорились, общались, как и прежде, но о том, что видел, братишка упорно не говорил и на мою сторону вставать не спешил. Это сбивало с настроя, заставляло сомневаться.       Поняв, что еще немного «молчания Дони», и я начну кусаться, ухватился за звездный рукав и потянул Донхэ к уютным диванчикам чилаут зоны. Дони понял меня без слов.       Усевшись на диванчик с высокой спинкой, что не позволила бы видеть нас со стороны коридора, я вопросительно уставился на братишку. Дони вздохнул:       — Видел, проникся.       И это все?! Вся «бурная реакция» на доказательство древнейшей профессии Горошки? Где хоть толика эмоций? Хотя, зная Донхэ, подобное говорит о том, что СуДжу долго и серьезно размышлял, скорее всего, собирал информацию, проверяя.       — Что думаешь?       Дони закинул руки за голову и вытянул вперед ноги, всем видом демонстрируя расслабон и спокойствие буддийского монаха.       — Назначай цену, это палево — проиграть проститутке…       «Бинго!» Дони и в этот раз остался собой, то есть моим другом. Ли Донхэ как всегда трезво смотрел на жизнь.       Я ощутил, что камень сомнений, что лежал на моих плечах, пока я сам проверял информацию о ролике и его происхождении и получал подтверждение за подтверждением, рухнул. Дони тоже проверил информацию и пришел к тому же выводу.       И вместе с тем во мне поселилась обида на Горошку. Обиделся за поруганную веру в ее своеобразное видение мира, чистоту помыслов. Ведь действительно, в какой-то момент я захотел попробовать посмотреть на мир ее глазами — глазами девочки с чистой душой. Я стал интересоваться русской, с каждым разом, с каждой встречей увязая в этом интересе все сильнее… Она притягивала необычностью, мягкостью, теплотой и сердечностью, которые я наблюдал, работая с ней. Она магнитила к себе желанием касаться, смотреть в глаза. Стараясь заловить девчонку, чуть не попался сам!       И-ди-от!       Открыл было рот, чтобы обсудить дальнейшую тактику поведения с Горошкой, как сбоку появилось раскрасневшееся лицо выпускающего менеджера. Волосы на голове коллеги торчали дыбом, что должно было нам сообщить о крайней запаре.       — Ли Донхэ! — выдохнул вновь прибывший коллега и плюхнулся на диван рядом со мной, заставив потесниться. — Ты смерти моей хочешь! Мимо, Дони! У меня даже апат в собственности нет, чтобы писать на тебя завещание!       Менеджер в крайнем возбуждении обмахивал красное лицо кипой бумаг. Переведя взгляд на Дони, я узрел, что братишка недовольно выровнялся на сидении и упрямо поджал губы.       — Какое «чем глубже, тем крышесноснее»?! — коллега хлопнул кипу бумажек на сидение. Я с интересом переводил взгляд с одной стороны на другую, начиная догадываться, что речь пойдет об очередном шедевре, вышедшем из-под пера СуДжу.       В этом мире, все-таки, ничего не меняется! Каждый раз мы — мемберы СуДжу, наблюдаем одну и ту же картину: война не на жизнь, а на смерть. Выпускающий отдел против Ли Донхэ.       — Как чувствовал, так и написал, — выражение лица и поза Донхэ не изменились.       — Блять, Ли Донхэ, ты ебнулся в край? — взвыл коллега. — Ты это где исполнять собрался? В публичном доме для жриц любви, как руководство к работе?!       Менеджер стал подпрыгивать, стараясь через меня дотянуться до «занозы в заднице цензурного отдела», Дони методично отклонялся с каждой попыткой достать кипой бумаг до его бедовой головушки.       — Вас, СуДжу, слушают девочки-школьницы! Дебила кусок! — продолжал выходить из себя коллега.       — Чем резче, тем крышесноснее, пойдет? — братишка перевел младенчески чистый взгляд на разъяренного коллегу.       Длинно выдохнув, плачущим голосом менеджер обратился ко мне:       — Ынхека, можно я его убью? Всем станет легче, мой начальник перестанет дергать глазом и пинать меня в сторону этого гавнюка.       Донхэ хмыкнул и снова растянулся на сидении, вытянув вперед ноги. О независимом нраве Ли Донхэ по СМ ходили легенды.       — Хен, — я, улыбаясь, обнял коллегу за напряженные плечи, — если ты исполнишь свой план, то гарантированно твой шеф перестанет дергать глазом. Но! — я остановил воспарившего коллегу на взлете: — Твой шеф и ты останетесь без работы. Потому что больше вас загрузить будет некому. Насколько я знаю, остальные таких текстов, как наш гениальный автор, не пишут.       Менеджер, услышав меня, пригладил вздыбленные волосы.       — Как всегда прав. — Вздохнув, он снова обратился к Донхэ, уже без прежнего накала: — Донхэ, твоя аудитория начинается от десяти — двенадцати лет, учти это, сердечно тебя прошу. Цензура в таком виде это никогда не выпустит. Ты же умеешь красиво заплетать слова без этой пошлятины, Дони!       Еще раз вздохнув, коллега поднялся с дивана, оставив бумаги на сидении:       — Поправь текстовку, Ли Донхэ, иначе все вымарают, и твоя песня будет состоять только из припева в стиле «ла-ла-ла».       Донхе тоже заметно смягчился:       — Я поправлю, хен-сонбэним. Извини, настроение было такое, вот и написал.       Острая фаза столкновения миновала, коллеги по лейблу снова общались как хорошие приятели. Фирменная фишка СМ — дружелюбные отношения между людьми внутри компании, о чем, не уставая, каждый день говорил Ли Суман-нимм.       Уже третий час мы потели в репетиционной с нашим хореографом и подтанцовкой, пытаясь придумать концепт хореографии к не основным композициям восьмого альбома. Попутно пытаясь вспомнить хореографию к старым трекам, которые было решено включить в программу.       Вытирая пот, что градом катился по лицу, норовя попасть в глаза, я устало хлебал воду из бутылки. Мы сегодня хорошо продвинулись, на завтра назначена общая репетиция, где наши сегодняшние наработки, рожденные в муках и спорах, мы с хореографом донесем до остальных СуДжу.       Телефон зажужжал, извещая о входящем звонке. Через пару минут, переговорив с Кан Хену, я узнал, что Горошка направляется есть мясо со своими стажерами. Видимо, с теми самыми, что недавно получили высокие оценки на отчете. Хену практически ежедневно выдавал на-гора информацию о русской. В последнее время я пропускал эту информацию мимо, с Горошкой все было ясно. Нужно только выбрать свободную минутку и назначить встречу. Договориться с проституткой, продающей секс за деньги, проще, чем с непонятной во многом учительницей СМ. После эмоционального шторма, что мотал меня, я успокоился и прикидывал, во сколько мне обойдется переспать с Лис, и какие доказательства «ночи» запросить… Как ее зовут в «Эйфории»? Малышка? Конфетка? Бр-р-р…       Подъехав к указанному Хену мясному ресторанчику на Мендоне (1), я приготовился терпеливо ждать. План был такой: когда Горошка выйдет, перехватить девчонку для разговора. Оператор под благовидным предлогом должен был вывести ее на улицу. Заходить в ресторанчик я не планировал.       Сегодня все благоволило встрече. Неожиданно освободился вечер: мы вымотались в репетиционной с хореографом и подтанцовкой, поэтому было решено отдыхать до завтрашнего вечера. Включив обогрев, я откинулся на сидении, в полудреме наблюдал за входом в ресторан.       Я настолько уверился в скорой победе, что даже ощущал запах новеньких вон, что «наликом» мне понесут СМ-овцы. Еще пару недель назад я вдруг серьезно засомневался в правильности нашей затеи, стал колебаться в отношении собственных чувств и ощущений. Йесону почти удалось убедить меня в том, что веду себя неправильно. Что на самом деле я хочу Горошку себе, что она мне… И не только мне. Меня рвало на части!       Кулаки сжались на руле. То чувство, когда тебе дали пустой фантик вместо вкусной конфеты!       Я заставил себя успокоился, загнав иррациональную злость внутрь себя. Нет! Все, что мне нужно от русской — это секс и победа в лотерее. Я даже готов был предложить ей некий процент. Главное, чтобы сильно цену не задрала. Хотя, Лис вроде не стяжательница…       Можно предложить собственные связи в шоу бизнесе. Можно предложить личную протекцию. Можно стать ее постоянным клиентом, наконец. Хотя, если подумать, последнее меня не привлекает. Одна ночь, еще туда-сюда, с учетом того, что она меня с ума сводит, но постоянным клиентом — вряд ли.       От размышлений отвлек удар двери. Обратив внимание на вход в ресторан, тут же увидел русскую, и она была не одна. Вот только рядом с Горошкой стоял не Хену, а какой-то хмырь. Хмырь этот уверенно держал девчонку за локоть, и Лис была не против фамильярности.       — Это еще что за хрен с горы? Клиент что ли?       На клиента хмырь не тянул, эту версию я отмел сразу, как только пригляделся к одежде «кавалера». Одет он был достаточно просто, ничего супердорогого и супермодного. Если это чеболь, то я король Седжон.       А тем временем ресторанная дверь снова клацнула, выпуская еще одного парня, что тоже подвалил к Горошке, беря ее за другой локоть. Этого я смутно узнавал. Высокий и чернявый — тот самый стажер, что подавал Лис гитару на отчете.       Нужно это прекращать. Натянув маску на нос, я открыл дверь.       Сквозь гул улицы до меня донеслись обрывки разговора «сладкой троицы».       — Нафига столько пить… — Горошка недовольно выговаривала своему ученику, на что тот только улыбался и, вдруг обойдя девчонку со спины, облапил и повис на русской.       Я так и замер, наблюдая предложенную картину в боковое окно пассажирского сидения.       Лис недовольно задергалась, пытаясь стряхнуть с себя нахала, но у нее ничего не получалось. Я снова захлопнул дверь, потянувшись к соседнему сидению, чуть приоткрыл тонированное стекло, стало лучше слышно.       — Сонхо! — долетел до моих ушей голосок Лис. — Ты тяжелый же!       Ни хуя себе! Просто «ты тяжелый» и ничего больше?!       Дальше было еще интереснее: перехватив одну руку Сонхо, Горошка обратилась ко второму «кавалеру»:       — Джеун, держи.       Поерзав, эти двое пристроили Сонхо между собой, закинув руки последнего себе на плечи. От вида пальцев русской, обхвативших широкую ладонь стажера, руки непроизвольно дернулись на руле.       А «говнюк» явно не ощущал никакого дискомфорта, повиснув на Горошке. В первое мгновение я готов был выскочить из машины и рассказать, что я об этом всем думаю. Но в следующую минуту понимание патовой ситуации заставило остаться на месте.       Я не был уверен, что это двое корейцев будут молчать обо всем, что увидят и услышат. Стены СМ меня не защищали. К сожалению, квартал Мендон еще не был собственностью компании, и Ли Суман-нимм не рассматривал возможность его приобретения. Все, что мне оставалось, это наблюдать, как русская шлюха удаляется от меня вместе с «кавалерами». Один из них висел на русской пыльным мешком.       Хену позвонил в момент, когда я прикидывал, куда бы закатиться и кого выдернуть для «безудержного веселья». Эмоциональный шторм, улегшись было, шарахнул по мне с новой силой. Хотелось нажраться до поросячьего хрюка, только пусть перестанет висеть перед глазами это красное марево злости.       — Ынхек-сонбе, я нихера не смог сделать, — оправдывался оператор, — Сонхо как приклеился к ней. Не отходил ни на шаг. Потом этот его друг появился и тоже к ней приклеился. Нереально было ее одну застать…       — Что за друг? — по ходу разговора я вводил в компьютер адрес ресторана, куда предполагал поехать.       — Насколько понял, это друг Сонхо. Зовут Джеун, к нашему бизнесу отношения не имеет, в Сеуле не живет, приехал из Пусана, — брякал столовыми приборами в трубке мой «информатор».       — У них отношения? — я поймал себя на ошибке в адресе, и тихо заматерившись, стал снова забивать координаты.       — Насколько я понял, нет. По-моему, он ей параллелен.       — Джеун?       Что-то звякнуло.       — Нет, он точно нет. Показывал фото своей девушки. Хвастался, что играет на скрипке.       — Хену, мне нужен контакт Сонхо, — наконец получилось вбить адрес, и мелодичный голосок «компьютерной девушки» известил меня о маршруте. — В общем, мне нужен телефон, найду его Какао. Давай, жду.

***

Лиза       Я впервые была в этом районе. В принципе, жилой массив являл собой типичную архитектуру «старой» Кореи. Двухэтажные виллы, деревянные столбы освещения и лестницы-лестницы с перилами и без. А если поднять голову, то неба будет не видно за плотной паутиной всевозможных проводов, что сплетаются в причудливый узор и клубки, нависая и грозя коротким замыканием.       Мы тащились, вернее я и Джеун тащили Сонхо от самой остановки, кое-как достав моего ученика из автобуса, где он изволил почивать на моем плече.       — Джеуни, — задыхалась я под тяжестью мужского тела, — далеко еще?       Джеун выглядел значительно бодрее. Удобнее перехватив руку товарища, он неопределенно махнул рукой вперед:       — Эту пару домов пройдем и все, мы на месте.       Сонхо снимал квартирку на втором этаже, думать о том, что нам еще предстоит «подъем» не хотелось.       — Как это прекрасно, — булькала из-под руки ученика.       Завалившись в квартиру, где нас радостно поприветствовала лампочка, зажигаясь в коридоре, мы сгрузили «тело» на порожек и наконец получили возможность отдышаться.       Я огляделась, квартирка была меньше нашей с Лиен, но по-своему уютной. Небольшая гостиная с неуместно новым, по сравнению с остальной мебелью, диваном.       Корейцы реально помешаны на диванах, диван в гостиной должен быть если не новым, то уж точно не десятигодичной давности. То, к чему русские относились с холодным спокойствием в стиле: не проваливается и ладно, всерьез волновало корейцев. Диван должен быть новым или почти новым — точка! Сюда же холодильник и рисоварка. Смешно и мило.       Сонхо был настоящим корейцем, новый холодильник тускло посверкивал своим боком из нержавейки, рисоварки нигде видно не было. Но можно было не сомневаться, «космический объект для варки риса» тоже новый. Жизнь удалась.       Сонхо завозился, лежа спиной на полу:       — Дюмовочка, ты где?       За сегодня я незаметно и необратимо для этих пусанских мальчишек приобрела статус «Дюймовочка».       Присев на корточки, помогая Джеуну стянуть пуховик с друга, выдохнула:       — Завтра дам в глаз, не сомневайся.       Джеун захихикал, освобождая руку недоалкоголика из широкого рукава куртки:       — А чего не сегодня?       — Детей бить не педагогично. А пьяных детей — не педагогично вдвойне.       Джеун затрясся в тихом смехе:       — Никак не могу привыкнуть к твоим шуткам, Дюймовочка.       Кое-как дотащив тяжелое тело до кровати, мы с Джеуном выдохнули, когда Сонхо, повозившись, перевернулся со спины на бок и засопел. Но радость быстро померкла от того, что как только я попыталась встать, меня немедленно обхватили сильные руки.       — Не уходи.       Завертевшись гусеницей, Сонхо изловчился и уложил взлохмаченную голову мне на колени:       — Я так посплю.       И снова спокойно засопел.       Над ухом раздался сдавленный смех:       — Вот котяра.       «Лиза, почему корейские мужчины все время пытаются прилечь на тебя? Макушка, плечо, колени? Что дальше? Заберется и уляжется сверху полностью?»       Пошлые просторы, куда меня успешно понесло, рисовали картинки с рейтингом 21+. А дыхание против воли начало сбиваться. Меня волновал Кан Сонхо. Его теплое дыхание мне в живот заставляло мышцы рефлекторно сжиматься. Щеки начали краснеть, хорошо, что в комнате темно.       — Пить хочу, — неожиданно для себя бахнула я. Во рту действительно образовалась пустыня Сахара.       Джеуну не пришлось повторять дважды. Молодой человек вышел из комнаты, и через пару минут я услышала, как он чем-то забрякал на кухне. Аккуратно пригладив черные вихры, я попыталась снять тяжелую голову Сонхо со своих колен:       — Сохи, тебе так будет жарко, ложись на подушку.       Но получила обратный эффект. Парень, подтянувшись повыше, обнял меня за талию, плотнее утыкая нос в живот.       — Нет, не уходи.       Я растеклась розовой лужицей умиления, настолько по-детски и искренне это прозвучало.       — Бесполезно, — раздалось от двери, и Джеун протянул мне стакан воды со льдом, — не отцепится. Подожди, когда глубже уснет.       Это были самые странные часы в моей жизни. Сидя на кровати в квартире моего ученика и машинально периодически запуская пальцы в смоляные мягкие прядки, я болтала обо всем на свете. Джеун прилег со стороны Сонхо, и это не выглядело развязно. Картинка монтировалась на удивление органично и правильно. И когда на середине своего рассказа о школе и их учебных годах с Сонхо Джеун стал задремывать, невоспитанным это тоже не выглядело. Все было правильным и естественным.       Оставив друзей спать, я аккуратно прикрыла дверь спальни и присела на диван в гостиной. Такси уже было вызвано, и ожидая его я получила возможность рассмотреть жилище Кан Сонхо. Небольшая этажерка рядом с окном была завалена нотами. Сонхо давно делал аранжировки для многих групп в СМ. Недавно я случайно услышала разговор, что моему ученику предложили должность тренера по вокалу.       Пел Сохи здорово. Нет, не так, он пел офигенно. Услышав его впервые, я стояла в коридоре, замерев, превратившись в статую. А когда увидела Сонхо в своем классе, обрадовалась, но стала заикаться и чуть не завалила урок. А затем Сонхо устроил мне настоящую проверку на «прочность». Как у меня тогда не повыпадали все зубы от количества шоколада, что он мне таскал? Я ела только его шоколад, хотя сладости мне таскала вся группа, подбитая на шалость одним из учеников…       Телефон пиликнул, извещая, что такси прибыло и ждет. Вздохнув, я встала с дивана. Эта странная и волшебная ночь подошла к концу.       Когда в такси телефон залился бодрой мелодией, я, глянув на контакт, отклонила вызов и выключила телефон. Нырять в грязь из светлой, искренней ночи не хотелось. Ынхек подождет. No, not today… (2)