Трудности перевода

Я полон весь то болью, То счастьем, то борьбой… Что делать мне с тобою? Что делать мне с собой?! Евгений Евтушенко «К добру ты или к худу…»       Наш общий чат взорвался истерикой.       Лис ударила… Ударила тонко, умно, жестко.       Расслабленные и разнеженные айдолы и сотрудники компании сначала замерли. А потом, как растревоженный рой пчел, обрушились беспомощными ругательствами в чат, выдвигая версии, каким образом русская узнала об игре. И задаваясь вопросами: кто сдал, кто проговорился?       «Охоту на ведьм» закончил Йесон с железной поддержкой в лице хенов TVXQ: «Вы не потому поводу истерите, граждане корейцы. Задумайтесь о том, что русская предпримет дальше?»       Чат «заглох» на целых три минуты. А затем истерика покатилась с новой силой. СМ паниковал. Так прошел первый день.       Во второй и третий день стали появляться осторожные предположения, что русская сама испугалась того, что натворила.       Участники игры так и не поняли, что Горошка молчала не из-за того, что испугалась или взяла тайм-аут для разработки очередного «бадабума». Девчушке просто поебать на меня, СуДжу и на весь СМ вместе взятый. «Игроки» упорно не желали признавать, что «жертва» поставила точку по своему усмотрению. И не просто «точку», «жертва» швырнула в «игроков» их же грязь, больно наступив на самолюбие. Согласен — о-о-очень неприятное ощущение.       Были среди СМ и те, кто восхищался русской. В самом начале Лидер «Generation» Тэен пыталась остановить нас от авантюры, предупреждая, что все может закончиться плохо для СуДжу, недооцененный «противник» — это всегда риск. А шаблонное мышление и развешивания ярлыков — глупость. Но, кто ж ее слушал! Под влиянием Тэен изменил свое мнение только Реук. В итоге девчонки из «Girls’ Generation» рыдали от смеха, когда узнали, что моя партнерша «обвела вокруг пальца» кучу мужиков, мнивших себя стратегами. А Тэен захотела познакомиться с русской лично. Наш генеральный менеджер был очарован стойкостью, силой ума и дальновидностью Лис. Ли Чонхи-хен заделался ее рьяным почитателем.       Девочки «Red Velvet» сочувственно похлопывали Хичоля-хена по плечу, встречая его у автоматов с кофе. И живо интересовались, куда оппа инвестирует полученные от русской 200 долларов? В общем, измывались, как могли, прыгая на раздутом самолюбии СуДжу всем составом.       В какой-то момент нервы Принцессы всея Суджу не выдержали. «Бомбочка» ворвалась в репетиционную, хлобыстнув дверью так, что со стойки аппаратуры слетела вся документация, до этого мирно пылившаяся ровной кучкой.       — Дайте мне придушить эту русскую!       Шиндон, растягиваясь перед дэнс практикой, отвлекшись на грохот, снова наклонился, пытаясь достать ладонями пол.       — Хочешь похоронить Ынхека и Чонсу — вперед, Хичоля!       Мой рассказ о том, что у русской есть неслабый компромат не только на меня, но и на Лидера, заставил задуматься о возможных последствиях. Степень пиздеца, а по-простому: «сели-заткнулись», мы с Дони донесли до EXO. Умняшки «Шайнята» только загадочно улыбались. Конечно! Осторожный Онью запретил команде участвовать в игрушке. Эта хитромудрая задница носом чуяла риски в отличие от безбашенных СуДжу.       Хичолю-хену ничего не осталось, кроме как смириться. Хен бесился, матерился, пытался отшучиваться от девчонок, и наконец перестал выходить в общие зоны, таская кофе из кабинета наших менеджеров, который находился с нашей репетиционной на одном этаже.       Лис молчала. Все выглядело так, что Горошка закончила с СуДжу.       Маленькая хрупкая девочка связала «игроков» по рукам и ногам. Выбор выплюнуть или оставить кляп, русская оставила за каждым из нас. Без обещаний… без гарантий… Что не ударит в ответ на наши попытки открыть рот или сделать в сторону русской хоть какое-то движение. Все сидели молча и «скрипели зубами», СМ трясло в бессильной злобе.       В ту ночь мы с Дони упились в хлам, и я проснулся в одной постели с девчонкой из начинающей айдол-группы. Я не помнил, ни как мы оказались в одной постели, ни как ее зовут, ни что я творил с ней ночью. Девочка на мое счастье оказалась умненькой, скоренько собралась и покинула квартиру Дони, куда мы переместились с Мендона. Позднее я получил от нее сообщение в Какао, где она просила меня замолвить словечко за их группу перед редактором одного из рейтинговых шоу на TV. Я это сделал, в обмен на ее лояльность. Все плавно возвращалось на круги своя, я получал выгоду, плотские удовольствия, расплачиваясь собственными широкими связями в шоу-бизнесе. Жизнь затягивала меня в привычный круговорот.       Подготовка к «Шоу» шла полным ходом, мы с танцорами и хореографом забыли, что такое небо и облака, что такое солнце и звезды. Всем составом мы переселились в основное здание СМ. Все, что имели возможность видеть, холодный свет ламп. Вчерашняя репетиция закончилась тем, что выключив освещение, попадали прямо там, где стояли. Растянувшись на полу, не заботясь об удобствах, дУше или роскоши перекуса СуДжу отключились.       Если остальные ныли и стенали, я был счастлив. Работа занимала все мысли и время, усталость и недосып выматывали физически. Десятки раз повторяя движения хорео все, что держалось в голове — это счет. Ана-дуль-сет… Ана-дуль-сет… Только так можно было не сойти с ума.       Последний эпизод «Путешествия» догнал меня на последней стадии истощения. Тукки, клюя носом в сценарий, вот уже в третий раз просил остановить запись. Хену покорно нажимал кнопку и замирал в ожидании.       Оператору я рассказал обо всем только в общих чертах. Я не стал шокировать парнишку и вешать на него «чувство вины» из-за Горошки. Хену был в курсе того, что Лис знает о его продажности. Парень явно расстроился, похоже, что русская отсекла его от «ближнего круга».       — Так, Хекки, давай, блять, соберемся! — матерился как докер в порту Инчхона Лидер.       Я кивал обкуренной совой, хлопая глазами. А совы курят? Но додумать эту важную мысль мне не дали.       — Та-а-ак, — раздраженно зашуршал страницами над моим ухом Итук, — блять! Кто это написал? — Тупо сморгнув пару раз, братишка обратил ко мне красные от хронического недосыпа глаза: — Короче, поздоровались. А дальше ты расскажешь, какая она, блять, охуенная!       — Она охуенная, не блядь, — на меня в прямом смысле свалился Донхэ. — Не трогай младшенькую, хен!       — Дони! Свали, а?! — не сговариваясь, заорали мы в два голоса на вокалиста. Хену отъехал по полу на заднице подальше от нашей троицы.       Донхэ поджал губы:       — Беситесь, потому что моя младшенькая вас уделала, — разглядывал наши лица СМ-овский упырь.       — Еще одно слово, и я тебя прямо здесь уделаю! — сходу завелся Лидер, хлопнув сценарием по полу.       — Не трепи бумаги, хен, люди старались, ваяли, — закончить фразу о «людях, которые ваяли» Донхэ не дал тот самый сценарий, запущенный меткой рукой Лидера в голову СуДжу.       Но наш Ли Донхэ был гением, то есть абсолютным гением. Ловко словив кипу бумаг, скрепленную железными скобками, братишка вчитался в текст и завел:       — Партнер вспомина-а-ает веселые моменты съемок с патрне-е-ершей, делая акцент на ка-а-ачествах партне-е-ерши, — гундосил Донхэ на манер церковного пастора.       — Убью! — Зашипел Тукки.       Дони не зря считался сообразительным. Братишка, быстро схватив, что шутки кончились, рванул в сторону. И только ветерок гулял на том месте, где пару секунд назад сидел Ли Донхэ. Выдохнув, Итук потянулся и поднял с пола сиротливо брошенный сценарий:       — Та-а-ак, Хек! Собрались! «Подводку» я потом запишу. Погнали с тобой! Давай, рожай уже веселый случай, делай акцент на ее глазах и аут!       — Под водку? Ну, ты силен, хен. Мы еле живые, ноги руками переставляем, а у тебя еще силы на «под водку» есть.       Итук посмотрел на меня и затрясся в смехе:       — Бля-я-ять, Хекдже! Не время с катушек съезжать. Нам еще на благо страны родной работать. Мы должны быть бодры, свежи, затейливы и зажигательны.       После патетической речи я обнял плечи братишки и стремительно выкинул одну руку вперед:       — Хен! Давай мы всё запишем «под водку», «под соджу», «под виски» и закончим «под саке»!       Окинув меня взглядом воспаленных глаз, Лидер тяжело выдохнул:       — Я передумал убивать Дони, — ловкие, сильные пальцы вцепились в мое ухо, — я тебя убью, Хекки, если мы сейчас не закончим с этой поебенью!       Сонливость наваливалась тяжелым душным мороком, но спать пока было нельзя. Сегодня необходимо сверить тайминг. Я числился в команде, выпускающей шоу. Последние полтора часа мы сидели с ребятами в «продюсерской» выверяя на флип-чате все до секунды.       — А я говорю лестницу надо убирать, ставить пандус, — горячился Ким Кидук (старший группы обеспечения шоу). — В прошлый раз Шивон навернулся с нее. Ни хрена же не видно, они со сцены как слепые котята выходят.       — Подстрахуем! — басил пухленький Гамчан (старший технической группы). — Пандус широкий. Я куда, мать его, буду стилистов засовывать с их скарбом? На голову к тебе, хен, посажу?! Предупреждаю, если Лисом-нуна опять будет грозить выдавить все тоналки нам на макушку, я скажу ей, что это ты поставил пандус, и это из-за тебя девчонкам негде встать!       — Хорош препираться, что будем решать с микшером? Я ездил, измерял, наш микшер в эту малюсенькую коморку не влезет, — перебил «птичий базар» старший группы обеспечения звука Ли Донгиль.       — Хочу напомнить, что у нас на техническом прогоне заедал лифт. Если не починим, СуДжу будут петь из подполья, — снова встрял басом Гамчан…       Когда генеральный продюсер объявил перерыв, я по темным безлюдным коридорам поплелся к автомату с кофе. И сейчас сидел на диване в чилаут зоне, сонно дуя на коричневую ненавистную жижу, которой питался последние пару дней.       Телефон пиликнул, извещая о сообщении. Прочитав прыгающие перед глазами строчки, понял, что на почту упало письмо. Открыв почту, увидел синенький конвертик. Выпускающая команда MBC Entertainment Awards извещала меня, что церемония состоится третьего декабря в публичном здании MBC в Самган-доне. Наша пара представлена в номинации «За популярность». Все расходы по луку компания берет на себя…       Я знал о церемонии уже пару дней. Хичоль-хен — травмированный, недосыпающий, выбран ведущим церемонии. Одним из ведущих. Расспросив у хена про «внутрянку» движухи, я пришел к выводу, что вся история с вручением премий займет не так много времени. И хотя Хичоля-хен предлагал мне записаться для ролика с посланием, справедливо напирая на нашу занятость, я решил лично присутствовать на съемках. Сбегав к менеджерам, согласовал свой график на следующие пару дней, куда втиснули «вручение».       Я хотел увидеть ее, и делал все, чтобы эта встреча состоялась.       Утром третьего декабря, с трудом разлепив веки, я с третьего раза понял, что нахожусь дома. Учитывая, во сколько я вчера пиликнул отпирающим механизмом замка, не удивительно.       Сев в кровати, потряс головой, прогоняя пелену сна. Зевая и почесываясь, отправился в ванную, справедливо полагая, что прохладный душ «вдохнет в меня жизнь». Выйдя из душа, я в зеркале с сочувствием и жалостью разглядывал собственную физию. Физия говорила о том, что визажистам придется потратить немало средств, чтобы замазать эти синяки. Вспомнилось, что в холодильнике в прошлый раз нуна оставила охлаждающие маски для лица. Что ж, очень кстати.       Через пять минут я был больше похож на персонажа моего любимого аниме Хаяо Миядзаки «Ходячий замок», чем на маминого сына — Ли Хекдже. Был в этом мульте белолицый персонаж… Он еще, кажется, катался на одном колесике, потому что на самом деле был вешалкой… Или это не он? Или он не был вешалкой? Рука потянулась к пульту, плазма ожила.       Рандомный шум привычно заполнил пространство. А вслед за шумом в голову полезли непрошенные мысли о Лис. Это банальщина, розовосопельная девчачья романтика, но факт остается фактом: кудряшка мне приснилась. В этом сне она сидела на высоком обрыве, а внизу бушевало и волновалось море. Горошка смеялась и болтала ногами. А я волновался, страшился, что она может упасть, пытался ей об этом сказать, но не слышал собственного голоса. И когда я уже отчаялся, девочка вдруг посмотрела прямо на меня, и я услышал: «Это не страшно, Хекдже. Я умею летать…»       Сон прервался, дальше я ничего не помнил. Но, вот этот момент: море и Горошка на обрыве — засел в памяти намертво. Может, я уже тронулся от переутомления? Телефон пиликнул, в Какао пришло сообщение. Донхэ: Хек, кроме шуток, обидишь ее, я тебя закопаю.       Улет! До церемонии еще почти целый день, а угрозы от «доброжелателей» уже посыпались. Как будто только этого и ждало, в Какао «брякнулось» сообщение от Плаксы. Плакса: Хекки, надеюсь, ты хорошо подумаешь, прежде чем дергаться в ее сторону.       Нарисовались охранники! Кто их вообще звал! Мы сами разберемся. И тут же меня окатило волной реальности. «Нет никаких «мы», Ынхек, нет, и не было никогда».       — Супер Джуниор начинают свой мировой тур с Сеула. В столице СуДжу проведет два концерта. Билеты были распроданы за первые девять минут с момента старта продаж. Это впечатляющий результат…       Молоденькая диктор улыбалась с экрана.       Да. Мы начинаем четвертый мировой тур в поддержку восьмого альбома: начнем с Сеула шестнадцатого декабря, дома дадим два концерта, затем улетим в Сингапур, Бангкок. А дальше Латинская Америка.       Налив в любимую кружку зеленого чая, хрустел любимыми немецкими галетами. Подтянув одно колено к груди, разглядывал пейзаж за окном. Лишенный информатора, я «ослеп» и понятия не имел, как сейчас живет русская. Мог только догадываться по обрывочным сведениям, что долетали до СуДжу: Лис здорова, по-прежнему работает в учебке. У нее все в порядке.       У нее все в порядке… Не в порядке был я.       Я осознал, что скучал. Дико, бешено: по ее улыбке, по манере чуть растягивать гласные в словах и не четко выговаривать согласные, когда Горошек волновалась. По ее теплой маленькой ладошке в моей руке. По тихому, неяркому смеху, по внимательному взгляду в мою сторону. По золотистым искоркам в ее кудряшках. Я тосковал по русской девушке Лис. Все это время «бешеной мясорубки» подготовки к туру и концертам, я маялся этой дурью. Прекрасно понимая, что Лис по мне совсем не скучает. Ли Хекдже заинтересован в девушке легкого поведения и готов идти дальше. Тихий трындец!       Мы столько текстов написали вместе с Дони как раз про это. Через строчку вписывая слова: «Я не готов. Я не могу тебя отпустить. Готовься к этому, милая». Так вот. Я не готов отпустить тебя, Горошек, пока не разберусь, что за хуйня со мной происходит. Давай, попробуй сбежать от меня.       Кому расскажи — не поверят.

***

Лиза       Знакомый, уже практически родной салон красоты на Каннаме выпустил меня из своих цепких «объятий» только через четыре часа после моего прихода. Ли Сюли (та самая стилистка), которой я теперь уже всецело доверяла, обронив в воздух фразу о «мальчиках, которые должны попадать в обморок», взялась за меня всерьез.       Сюли лично укладывала мои волосы, вымыв их каким-то волшебно пахнущим шампунем. Волосы приобрели шелковистость, стали послушными и мягкими. Мои кудри Сюли собрала в хвостик на затылке, а затем, используя шпильки, быстро соорудила элегантный пучок, выпустив несколько прядок на шею, создавая эффект легкой небрежности. Мою отросшую челку стилист закрутила в одну спиральку, затем чуть вытянула пряди формируя объем и аккуратно закрепила спиральку невидимками на один бок, так что лицо с одной стороны обрамляли тщательно уложенные кудри.       Дальше в дело вступили девушки-визажистки. Макияж был нежным, невесомым, мне выровняли тон кожи каким-то полупрозрачным средством, через которое немедленно проступили конопушки, и когда я указала на это, стилистки заулыбались и ответили, успокаивая, что так и задумано. Глаза подвели светло зеленым карандашом, растушевав линию. Губы покрыли стойким темно-бежевым блеском матовой текстуры.       Я выглядела как фарфоровая кукла, кожа как будто светилась изнутри. Корейская косметика как всегда творила чудеса.       Надев на меня легкий чуть ниже колена сарафан светло серого оттенка с множеством юбок, нижние — более жесткие, поддерживали форму верхних юбок из легкой органзы. Стилист предложила надеть сверху кружевное белоснежное болеро, расшитое искусственными жемчужинами. Приговаривая, что мне необходимо взять с собой что-то теплое и объемное, чтобы не примять платье и не замерзнуть в ожидании съемок.       Когда я увидела, на какую чудовищной высоты шпильку вознамерились меня поставить, запротестовала, выдвигая аргументы из серии: поползу на четвереньках на радость Диспатч. И у меня получилось! Девушки смягчились и принесли классические темно-серые лодочки на каблучке приемлемой высоты. Выйдя в «образе» к большому зеркалу я очень понравилась сама себе. Никаких излишеств, перьев, рюш и ярких тонов. Все сдержанно, элегантно и в тоже время торжественно. А главное, мне шел мой образ: и наряд, и макияж, и прическа. От души обняв растерявшуюся от моего порыва Ли Сюли, я искренне поблагодарила всех за работу.       Выйдя из салона с объёмным пакетом с туфлями и сумочкой, нетерпеливо топталась на месте в ожидании машины координатора. Вчера на репетиции мне было сказано, что от салона «звязду» заберет машина MBC. Хорошо, что Лиен, перед тем как отбыть в командировку в Японию, заставила взять ее громадный черных пуховик, в который при желании могло поместиться две меня. Укутанная в него, я не ощущала холодного порывистого ветра, что сшибал с ног пробегающих мимо корейцев. Телефон пиликнул, извещая о смс.       «Младшенькая, файтин! Будет обижать, звони на этот номер. Я с Хеком разберусь сам, ты не лезь».       Ли Донхэ… Я узнала номер, с этого номера Дони звонил мне тогда на Мендоне, угрожая.       «Ну вот и СуДжу, давно их не было видно. Оклемались, закудахтали».       А если всерьез, у меня ушли последние силы на «спектакль одного актера» для «благодарных зрителей» в том кафе. Я была счастлива все закончить, забыть, вернуться к прежней жизни. Конечно, первые дни жила в ожидании «ответки», но время шло, все оставалось по-прежнему. Ролик так больше нигде и не всплыл. Я вернулась к обычной жизни. Жизни, в которой нет СуДжу. Есть только Лиени и теперь — Сонхо.       Ни Лиен, ни Сонхо не знали, что на самом деле произошло между мной и Хекдже после интервью. Лиен уехала в Японию в командировку и не узнала о том, что я, разослав СМ-овцам деньги, тем самым дала понять, что знаю о факте игры и заканчиваю ее. До Сонхо дошли слухи, что в основном здании СМ тихая истерика, и там хотят меня самое малое закопать. В то же время в учебке стояла благостная тишина. Основной СМ не спешил делиться информацией об исходе игры. Прожженные айдолы не хотели проигрывать. Сохи на полном серьезе собрался отправлять меня в Пусан к своим родителям и старшей сестре. Честно… Я тогда еле сдержала слезы.       «Можно все так и останется? Господи, я многого прошу?»       Из мыслей меня выдернул звук клаксона. Оглянувшись, я увидела припаркованный у обочины небольшой седан с аббревиатурой канала на дверце.       Подъехав к заднему подъезду здания телестанции вопрос: как выходить из машины, когда мои объемы в платье и пуховике гораздо больше проема дверцы, встал в полный рост.       Координатор, существенно старше меня молчаливый кореец, пару минут понаблюдав за моей бестолковой возней, дал ценный совет. Выходить задом наперед, что я и сделала, ежеминутно ожидая смеха, но его не последовало. Видимо, этот суровый мужчина повидал всякое, и мой неуклюжий выход его не удивлял и не смешил.       Из подъезда мне навстречу выскочила молоденькая девушка:       — Мисс Лис, сюда.       И она приглашающе указала рукой. Идя за моей провожатой по бесконечным коридорам MBC, я в полуха слушала вводный инструктаж. Вот так повезло, у меня будет гримерка на двоих с Хан Хеджин — ведущей церемонии. С Хан Хеджин-ши я была знакома, вернее, пару часов на вчерашней репетиции мы просидели рядышком. Девушка мне понравилась: веселая и заводная. Гримерку по соседству займут: Хичоль и Ян Сехен. Большие гримерки раздали командам — номинантам шоу.       Я помнила по вчерашней репетиции, что сегодня здесь будет куча знаменитостей и знаковых личностей таких как, Ю Джесок — МС нации. Вчера его не было, оно и не удивительно, учитывая его сумасшедшую занятость. Будет Боа, я специально посмотрела несколько ее клипов и пришла в восторг от ее голоса. Будет Чон Хенму, мы познакомились вчера. Хенму-ши упорно напоминал мне Винни Пуха, такой же уютный, позитивный с неуемной фантазией.       А между тем, мы дошли до «моей» гримерки. Девушка-координатор (нужно было спросить, как ее звать), быстро объяснила мне, что через час нас начнут приглашать на «красную дорожку». Выглядеть это будет так: от подъезда (того самого, куда я подъехала) участников шоу на двух машинах представительского класса Nissan будут обвозить вокруг здания до основного проезда возле главного подъезда CBM, где и будет красная дорожка. Необходимо по ней пройти, непрерывно улыбаясь, стараясь не щуриться и не забывать махать «фанатам» ручкой. «Ходить и махать ручкой» меня вчера минут двадцать учила Хан Хеджин, оказывается, это целое искусство — красная дорожка. Если честно, я с радостью бы обошлась без нее. Но присутствие на красной дорожке вместе с партнером четко значилось в договоре на съемки. А значит, нам с Хекдже придется дефилировать, держась за руки! Утешало то, что в конце нас вкусно покормят. Заказан кейтеринг из лучшего ресторана Сеула.       Удобно устроившись на мягком диванчике в гримерке, я, со всеми предосторожностями расправив многочисленные юбки, спокойно копалась в телефоне. Отвечая на смс Сонхо и параллельно переписываясь с Лиен в смс и Машкой в WhatsApp, перескакивая с русского на корейский язык и обратно, услышала голоса в коридоре.       — Хек, давай шустрее, что волочешься как подстреленный.       Голос Хичоля я узнала сразу. Против воли замерла и напряглась. Дверь широко распахнулась, и в комнату ввалились сразу трое: Хеджин, Хичоль и Хекдже. Хеджин выглядела как фарфоровая статуэтка, ей очень шло платье в пол бледно-розового цвета, неброский макияж и элегантные классические лодочки на стройных ножках. СуДжу облачились в деловые костюмы, смотрелись они дорого и весомо. Хекдже нарядили в светло серый костюм тройку и белую рубашку, видимо, наряд согласовывали с моим луком. По цветовой гамме мы подходили друг другу идеально. Хичоль был одет в белый костюм с набивным черным рисунком, наряд украшала классическая черная бабочка — такой образ светского модника Хичолю удивительно шел.       Хеджин не высказала никакого удивления появлению СуДжу. Увидев меня, девушка улыбнулась:       — Ты уже здесь, Лис.       Я кивнула, аккуратно поднимаясь с дивана. На работе в Корее старших приветствовали стоя, это правило въелось в меня с первого дня работы в СМ. Вспоминая, что Хеджин вчера разрешила мне звать ее онни, я улыбнулась в ответ:       — Совсем недавно приехала, онни.       Хекдже и Хичоль стояли возле двери, явно понимая неловкость ситуации, но уходить не собирались. Хичоль сверлил меня злым взглядом, Ынхек рассматривал гримерку и не смотрел на меня вообще.       «Чего пришли и встали как два тополя на Плющихе?»       Хеджин уселась возле одного из зеркал:       — Хичоль-ши, Ынхек-ши? Уже пора на красную дорожку? — онни наивно предполагала, что два разъяренных быка бьют копытом у двери с целью предупредить трепетных дев о том, что скоро начнется работа. Я тихонько хмыкнула и тут же с опаской оглядела «быков», не услышал ли кто из них.       Хичоль отмер и поскакал к Хеджин:       — Хеджин-а, потрясно выглядишь, — Принцесса СуДжу брякнулся на свободный стул рядом с девушкой. — Помнишь, ты мне говорила про того стилиста на Хонде, кинь мне его телефон.       Хекдже, видимо, решил, что оставаться у двери — это выглядит уже глупо, выходить за дверь — еще глупее. СуДжу направился ко мне.       — Привет, — улыбнулся и почему-то оглянулся на Хичоля. — Могу присесть?       «А те двадцать свободных стульев, что расставлены по всей гримерке — это параллельная реальность, Хекдже?»       Выдохнув, я опять со всеми предосторожностями уселась на диван.       — Садитесь Ынхек-сонбе.       «Ну что! Что я такого сказала?!» Знакомый цепкий взгляд карих глаз заставил сжать телефон. Чинно рассевшись на диване, мы молчали и слушали треп Хеджин-онни и Хичоля.       — Как живешь, Лис? — Ынхек ловко прокручивал в руках свой телефон.       Где-то я уже это видела… Он был такой же, все тот же Хекдже, из-за которого я чуть… Воспоминания, что до сих пор надежно были заперты, вырвались наружу. Перед глазами против воли закрутились картинки и образы. Следующая фраза чуть не заставила меня вскочить и броситься бежать, куда глаза глядят.       — Дай руку, Лис… — Хекдже протянул мне раскрытую ладонь. — Нам нужно вспомнить друг друга, а то начнешь шарахаться на людях. Там будет куча журналистов, могут понять неправильно.       — Он прав, Горошка, за руку его возьми. Опозоритесь на дорожке, — резкая фраза Хичоля заставила Хеджин внимательно на него посмотреть.       «Возьмемся за руки друзья, возьмемся за руки друзья! Чтоб не пропа-а-асть поодиночке!» Я впала в раздрай, в голову полезли обрывки песен. Тем временем Хекдже требовательно сжал и разжал пальцы, приглашая вложить в них ладонь.       Хеджин смотрела на нас, и на ее лице медленно появлялось понимание. Она с еще большим вниманием уставилась на Ынхнека.       Очередная сплетня была гарантирована.       «Лис! Соберись! Ты на работе!»       Вздохнув, я вложила в раскрытую мужскую ладонь свою. Ладонь Хекдже чуть вздрогнула, а дальше Ынхек заставил меня посмотреть на него чуточку внимательнее. По всем канонам, он сейчас должен был намертво сжать мои пальцы. Но! Я почувствовала, как пальцы СуДжу осторожно сжались, чуть надавили и снова ослабили захват. Я с удивлением подняла глаза на партнера, встречая внимательный взгляд мне в глаза. «Смена тактики? Зачем? Выманить компромат? Ну, так и ежу понятно, что я несла тогда, что первое в голову приходило. Найдите мне телефон, согласованный с «облаком», на котором НЕ стоит приложение «электронная почта». И если вы такой найдете, я поздравлю вас с технологическим прорывом!»       — Давайте хорошо поработаем, Ынхек-сомбе! — брякнула и замерла.       «Зачем его злить?! Логика, ау!»       Но нужно было что-то говорить. Картинка Ынхека, что осторожно сжимал и разжимал пальцы, удерживая мою ладонь, выглядела более чем странно и вызывала самый живой интерес у «публики».       А! Ну вот! А я уж волноваться начала. Мои пальцы намертво зажали. Вспомнил наконец-то, можно выдохнуть. О! И знакомая злость в глазах тут как тут, добро пожаловать, Ли Хекдже.       В этот момент дверь открылась и на пороге возникла та самая девушка, что провожала меня до гримерки:       — Номинация «За популярность», готовимся, выходим, машина будет через пять минут.       Хеджин оторвала от нас свой внимательный взгляд:       — Там много журналистов, Енхи?       Значит, эту миловидную девчушку зовут Енхи, нужно запомнить. Я безуспешно попыталась выдернуть пальцы из захвата, рука начала болеть.       — Куча, онни, и Dispatch в первых рядах.       Ынхек поднялся, поднимая меня за собой:       — Идем.       Что оставалось? Только подчиниться, успокаивая себя тем, что все это скоро закончится и можно будет вкусно поесть. А если удастся, захватить с собой для Лиени и Сонхо.       Выходя, я услышала за спиной голос Хеджин:       — Чего ты взъелся на малышку, Хичоля-оппа? Она милашка.       — Эта милашка тебя на завтрак скушает и не подавится…       Я нажила себе врага в лице одного из СуДжу. Хичоль явно мечтал меня тихо прикопать.       Мы относительно удачно прошли по красной дорожке, если не брать в расчет того, что я в самом ее начале запнулась, и Хекдже подхватил меня за талию. Народ, что стоял с двух сторон за ограждением, дружно выдохнул. И объяснять им, что все это моя неуклюжесть и сильное волнение, бесполезно. Завтра вся Корея снова усядется с лупами у монитора.       Остается только надеяться, что какая-нибудь очередная «ручная обезьянка» отвлечет их внимание от меня и Ли Хекдже. Со временем так оно и будет, нужно только набраться терпения и подождать. СуДжу уезжают в тур — к их возвращению в Корею все забудется.       Премию мы не выиграли. И слава Богу! Но вечер был очень интересным, мне удалось пообщаться со многими знаменитостями лично. Меня буквально покорил Ю Джесок — море обаяния, замечательный юмор и предупредительность во всем. Мегазвезда подошел ко мне сам, я от смущения чуть не забыла собственное имя, но сонбеним быстро и легко выправил ситуацию. Я готова была ходить за ним по всему залу, если бы мне позволили. Но это выглядело бы странно, я с сожалением отпустила мужчину, когда его окликнули.       Повеселил Хичоль с перьями на голове. Увидев его во всей красе, я чуть не заржала в голос. В голову против воли полезли нехорошие строки из русской частушки: «Не поймал я ни хера, а поймал я трипера!» Любимая частушка Даниного соседа по лестничной клетке вспомнилась совсем некстати. Пришлось активно хлебать воду из стакана, ловя на себе подозрительные взгляды Ынхека.       В целом мероприятие мне даже понравилось, было весело, шумно и немного суматошно. А сколько я услышала комплиментов в свой адрес! Со сколькими знаменитостями обменялась телефонами. Дебак! Немного портил настроение Хекдже. Он не висел на мне, нет. Не таскался за мной по залу, но стоило ему подойти и нависнуть черной тучей, как люди через некоторое время, извинившись, отходили от нас. Когда подобное произошло в третий раз, я не выдержала и обратила глаза к Ынхеку с единственным вопросом: «Какого хрена?!»       На что увидела удовлетворенную лыбу, и ответ одними губами:       — Бо? Вэ-э-э?       «Выдайте крылья этому ангелу… апокалипсиса!»       Вычислив, откуда приносят подносы с едой, я, оглядевшись и убедившись, что никто не смотрит в мою сторону, припустила на запах. И не ошиблась, буквально за поворотом развернулся стихийный раздаточный стол.       Пухленькая аджума в перчатках аккуратно выкладывала корзиночки с чем-то зеленым.       — Госпожа, — я вежливо наклонила голову в поклоне, — что это у Вас такое?       В ответ аджума расплылась в благостной улыбке:       — О! Вы мисс Лис! Я смотрю «Путешествие», как жаль, что вы не выиграли. Вы такая красивая пара! — затем аджума заговорщицки понизила голос, наклоняясь ко мне: — Даже моя дочка вас не ревнует, а она фанатка СуДжу. Говорит, что Вас нужно просто принять как данность, что соревноваться с Вами бесполезно. Вы идеальная пара для Донхэ. Моя девочка говорит, что вы родственные души.       Донхэ?!!!       Я в изумлении захлопала глазами, а довольная моей реакцией аджума продолжила:       — Дадите автограф?       Расписавшись на пяти салфетках, я совершила выгодную сделку, получив взамен целый кулек вкусняшек, что мы вместе с аджумой (облачив меня предварительно в перчатки) аккуратно сложили. Можно было отчаливать, тем более, что некоторые артисты и стафф расходиться не спешили и уже намечали «первый раунд» (1), активно выбирая адрес едальни.       Нужно было вернуться в гримерку за пуховиком и переобуться. Туфли, наряд и клатч мне оставили в подарок.       Обувшись в сапоги, накинув на себя сверху пуховик, захватив пакеты в руки, я вышла в коридор. Освещение уже притушили, лампа горела только в конце прохода, где был еще один коридор и выход на улицу. Копаясь в телефоне с намерением вызвать такси, я тихонько «шуршала» к выходу.       — Поговорим? — меня довольно резко развернули и прижали к стене. Разглядев в полумраке знакомые черты, я вздрогнула всем телом. — Невежливо сбегать…       Хекдже отпустил меня и облокотился о стену, загораживая проход.       — О чем ты хочешь поговорить, сонбе? — нужно было понять, пьян Ынхек или нет…       — О тебе, обо мне, о том, как мы будем дальше…       «Если он и пьян, то немного, по крайней мере, слова не проглатывает и не икает».       — Вопрос номер раз. Скажи-ка мне, девочка, что такое ты устроила в кафе, что у Хичоля, Шиндона и Лидера на тебя открылась аллергия?       Мы вернулись к началу. Он снова наезжал, давил и лишал инициативы.       Я выдохнула и попыталась обойти препятствие. Без результата, Хекдже четко встал прямо предо мной, снова загородив дорогу. Меня мелко затрясло. Я боялась его, до прыгающей челюсти боялась. Виски задергало болью. Вечер запросто снова мог закончиться на больничной койке.       — Я думаю, тебе лучше спросить у Хичоля, Итука и Шиндона, сонбе.       «Что делать? Бежать? В длинном пуховике, который моментом запутается в ногах? Какая глупость! У нас у обоих есть «козыри в рукаве»: у меня — запись, у него — ролик «Эйфории», о настоящем происхождении которого он понятия не имеет. Установлен паритет. Так что ему спокойно-то не сидится? Самолюбие настолько раздуто, что Хекдже готов рисковать карьерой? Готов подставить Итука?»       — А кто это с тобой разговаривал, темненький такой в светлом костюме и синей рубашке? — предприняла я попытку отвлечь внимание. Забалтывание — это тоже своего рода тактика, слабенькая, конечно, но попробовать стоило. А там, может, кто и появится в коридоре. При людях Ынхек не рискнет препятствовать моему уходу.       Ынхек хмыкнул и двинулся на меня:       — Не прокатит, Лис. Я тебя слишком хорошо знаю, — он заставлял меня отступать к противоположной стене, и в какой-то момент отступать стало некуда. — А как поживает наш дорогой друг Сонхо?       «А Сохи здесь причем? Нет, Ли Хекдже, это только наши с тобой дела-разборки! Сонхо сюда впутать даже не пытайся!»       — Твоими молитвами, сонбе. Вот недавно отлично, в числе лучших учеников, написал тест, — нужно было чем-то занять руки. Я поставила пакеты на пол и принялась методично одну за другой защелкивать кнопки на пуховике.       — А как он в постели?       Последнее заставило меня замереть и в изумлении поднять глаза на Ынхека. Он не понял! Он ни-че-го не понял! Продолжая купаться в звезданутости и глухом эгоизме!       Знакомая боль пронзила виски. Понимание того, что с дэнс-машиной все просто так не закончится, заставило обреченно опустить руки.       — Лучше всех, сонбе. Благодарю за заботу…       Я уже видела это выражение лица и эту тонкую улыбку. Пальцы Хекдже ухватились за лацканы пиджака, и сжав материал, с силой потянули вниз:       — А со мной когда будет лучше всех? М? Ты уж внеси меня в свой плотный постельный график. Не чужие все-таки!       Выдохнув и проглотив привычный комок в горле, я «спокойно» защелкнула последнюю кнопку на пуховике.       «Он меня намеренно так унижает? Или просто срывает злость за то, что проиграл и сделать ничего не может? Похоже, чувство ущемленного мужского самолюбия отключает ему мозг».       — В постели, Хекдже, я занимаюсь любовью, не сексом. Статус «не чужие все-таки» не впечатляет, Ынхек-сонбе.       Появилось ощущение, что парень схватит меня и начнет трясти как грушу. Или бить о стену.       «Да, Лиза! Ты мазохистка! Congratulations!»       Резко выдохнув, Хекдже сделал стремительный шаг ко мне и плотно прижал к стене, удерживая за плечи:       — Давай попробуем, Лис… — голос Хекдже стал ниже на пару регистров. Глаза скользили по моему лицу и остановились на губах…       Если он это сделает, я его ударю…       Я инстинктивно дернулась, мужские руки моментально усилили нажим, еще плотнее прижимая мое тело к стене. Мои руки почему-то ослабли, я практически их не чувствовала. Голова заболела сильнее. Ощущая чужое дыхание на своем лице, зажмурилась и отвернулась. Теплое касание чужих губ на щеке… Выдох… Еще один мягкий поцелуй ближе к губам… Еще немного…       Звук рингтона разорвал тишину, в которой было слышно только наше с Ынхеком дыхание. Я распахнула глаза. Хек, часто заморгал, он будто успел уйти из реальности и сейчас в нее возвращался. Оставив одну руку на моем плече, прижимая, СуДжу вытащил телефон из кармана. Глянув на номер, удивленно вздернул вверх брови.       — Дони! Ты даже не представляешь, до какой степени ты не вовремя!       Дони? Ли Донхэ!       И тут рот мой сам собой открылся, я еще не успела сообразить, что конкретно делаю:       — Дони-и-и! — взвыла на весь коридор. — Ли Донхэ! Убери его от меня!       Хекдже смотрел на мою раскручивающуюся истерику, сжимая в руках телефон.       — Убери его, Дони-и-и — вопила я, не заботясь, что меня может кто-то услышать кроме Ли Донхэ и Ынхека. — Пожалуйста, Донхэ! — прозвучало совсем беспомощно и по-детски.       Но это возымело действие. Ынхек отпустил мое плечо, отступив. Этого оказалось достаточно, чтобы я, собрав последние силы, оттолкнула от себя СуДжу, и подхватив какой-то из пакетов, бросив второй, припустила по коридору.       Холодный ветер улицы медленно приводил в чувства. Поминутно оглядываясь, ожидая погони, я рванула в сторону от заднего подъезда МВС. Укрывшись в темноте, только сейчас сообразила, что пакет с подаренными туфлями и сумочкой остался в коридоре. В руке я намертво зажала ручки пакета с вкусняшками. Слез не было, тело колотило крупной дрожью.       В машине было душно. Бесконечные юбки норовили задраться до ушей. Я напоминала сама себе некую сферу, состоящую из органзы и кружев. Жесткие нижние юбки категорически не хотели прилегать к бедрам, задорно топорщились и поднимали более легкие верхние. Раздраженно выдохнув, я в сотый раз предприняла попытку прихлопнуть «облако» руками. Таксист только улыбался, наблюдая мою безуспешную борьбу с юбками в зеркало заднего вида. Огромных размеров черный пуховик бесформенной горой лежал рядом на сидении. И я уже в который раз пожалела, что зачем-то сняла его, садясь в машину, по крайней мере, он хотя бы примял «кружевное безобразие», что снова полезло на уши. Но мне вдруг стало жарко, «откат» от пережитого догнал меня в такси. Руки затряслись, дыхание участилось. Чтобы успокоиться, я судорожно выдернула телефон. Три пропущенных смс от Сонхо невероятно грели и дарили веру в то, что «все будет хорошо».       Отлично, что перегорел фонарь у подъезда, на улице темно, и соседи не увидят мой «грандиозный» выход из машины. Пятясь на манер рака отшельника, нащупала сначала одной ногой твердую поверхность асфальта, затем неуверенно поставила вторую ногу, и, отталкиваясь ладонями от сидения, выползла задницей вперед.       «Мама, не смотри! Я умею лучше, но не сейчас!»       Таксист откровенно ржал над предложенной картинкой. Вытянув из теплых недр авто безразмерный пуховик, выдохнула:       — Спасибо, аджосси. Приятного вечера.       Хлопнув дверью машины, тряхнула свободной рукой пуховик. Зачем, спрашивается? До родного подъезда всего пара метров. Но логика со мной попрощалась и вернуться не обещала. С сомнением оглядев черное нечто у себя в руках, я застряла с вопросом: поставить ли тонкий бумажный пакет на асфальт и надеть пуховик. Или взять бумажные ручки пакета в зубы и надеть пуховик. Варианта не надевать пуховик я почему-то не рассматривала.       «Я уже говорила про логику?»       За спиной послышался тихий смех, я напряглась. Я не испугалась за собственную жизнь и сохранность! Что вы! Я испугалась, что у моего позора есть свидетель! Логика — ау!       — Выходить из такси попой вперед — это было нечто, новое веяние в индустрии развлечений! Смело и свежо! — издевался Кан Сонхо, подходя и накидывая мне на плечи несчастный пуховик.       Мир сразу обрел краски. Сонхо здесь, а значит, все будет хорошо.       — Еще одно слово, и я зарою тебя здесь, под кустиками, как свидетеля! — прошамкала занятым ртом. Потому как решила все же взять ручки пакета в зубы, дабы освободить руки.       «Пусанская язва» тихонько захихикала, отбирая у меня пакет.       — Дай, дяде! Кушать бумагу вредно для зубов!       «Кто-нибудь, отсыпьте мне терпения. Мое закончилось еще в МВС».       — Что ты здесь делаешь в час ночи?       «О! Наконец-то нормальный вопрос! Молодец, Лиза!»       — Не мог пропустить «выход звезды». Или выполз? — веселился Сонхо. И ловко увернулся от моей карающей руки.       Я даже пробежала за ним пару метров, вернее это мои пара метров, длинные ноги ученика отмахали за то же время метров пять. И теперь вихрастая язва радостно скалилась с детской площадки. Дойдя до моих любимых качелей, я со всего маха плюхнулась на пластмассовое сидение, юбки тут же полезли на уши.       Сонхо стоял рядом, опираясь плечом на стойку:       — Замучалась, Дюймовочка? — интонация сменилась на теплую и участливую. Сохи искренне переживал за мое состояние. Я выдохнула и взялась за цепочки качелей, ощущая ладошками холод металла.       — Он тебе ничего не сделал? — прозвучала над головой.       «Ынхек! Снова он!»       Но Ли Хекдже не мог не всплыть в этом странном ночном разговоре. Сонхо никогда не отличался особой сдержанностью и умением молчать о том, что его волнует. Кан Сонхо прямой, открытый, искренний парень. И вопросы у него такие же прямые и искренние.       — Мы были рядом совсем не долго, Сохи…       Но скольких мириадов нервных клеток мне это стоило. Воображение живо подкинуло самые яркие моменты моих «поскакушек» по зданию MBC.       — Зная Ли Хекдже-сонбе, ему и пары минут хватит…       Я с удивлением подняла глаза на молодого человека. Он обиделся? На что? Вернее, на кого? На меня?       — Какая пара минут, о чем ты, Сонхо?       Оттолкнувшись от стойки, Кан Сонхо подошел и присел на корточки около меня, ладони привычно утонули в его тепле:       — Чтобы вернуть тебя…       Я выдохнула. Он действительно думал о том, что я могла «вернуться» куда-то там? Могла вернуться к СуДжу? Уйти от него… Он больной?! Глаза цепляли знакомые непослушные вихры, четкие линии бровей, маленькую родинку на скуле.       «Сохи, ты чего, как я без тебя?!»       — Я выберу тебя, Сонхо. Пока тебе это будет нужно.       Он так и остался с открытым ртом, собираясь что-то мне сказать, а потом, по мере того, как смысл сказанного доходил до «главного тормоза Пусана», его глаза распахнулись, пушистые ресницы дрогнули.       — Ни у кого из СуДжу нет таких пушистых ресничек, а без пушистых ресничек они мне не…       С нагретого сидения качелей меня дернуло вверх на реактивной тяге. Сонхо обхватил меня за талию, стремительно поднялся с корточек. Все что я успела, это зачем-то ухватить с собой несчастный бумажный пакет, что спокойно себе стоял на земле. Что я так вцепилась в этот пакет? Логика, ау! Второй раз!       Мягкие, чуть шершавые губы захватили мои. Сразу, резко, сходу, без тормозов. Я вздрогнула, разжимая пальцы и на периферии слыша глухой стук несчастного пакета о землю. Сонхо замер и не двигался. И когда я уже решила, что мой ученик испугался того, что сделал, его губы ласково погладили мои. Я зажмурилась.       Он… спрашивал… разрешения…       Я сама прервала касание, заглядывая в лицо парня, читая в его глазах миллион вопросов: «Я поторопился? Не надо было? Я не правильно тебя понял?»       То тепло, что разливалось по всему моему телу, та нежность выплеснулись в касание кончиком носа горячей мужской щеки. Я легко потерлась, ощущая щекотное покалывание. Сохи явно плохо побрился сегодня.       — Колючий…       — Извини…       Дальше мир перевернулся. А губы любимого мальчишки дарили ласку, заставляя сердце замирать. Сотни легких касаний, голова начала кружиться. А когда губ, спрашивая, коснулся язык, руки сдернули с вихрастой головы шапку, уронив ее куда-то вниз. Пальцы запутались в смоляных прядках, ерошили, гладили, лохматили и не хотели отпускать.       — Ты моя девочка…       Надежно прижатая к мужскому телу сильными руками, я тихонько выдыхала теплые облачка. Стоя возле качелей, Сонхо уткнулся в мою макушку и шептал всякие глупости. Но глупости эти останавливали сердце — с каждым теплым выдохом, с каждым новым словом.       — Я тебя не отдам, — я ощутила легкий поцелуй.       — Я не нужна ему, Сонхо, ты ошибаешься. СуДжу просто играли. Немного обиделись за то, что получили в зубы. Ну, кто ж им доктор?       — Не отдам.       «Ох, Сохи. Попробуй наступить на мозоль под названием «самолюбие» мужчине, которого обожает полмира, и ты увидишь «небо в алмазах». Я даже поесть толком не смогла. А там было столько вкус… Пакет! Вкусняшки!»       Очень к месту прострелило меня. Логика, ау! В третий раз. Я резко выпуталась из объятий и рванула куда-то на середину площадки:       — Где пакет! — прозвучало так, как будто у меня в этом пакете, по меньшей мере, бомба с часовым механизмом. И если ее во время не обезвредить, все взлетит на воздух к едрене фене.       Сонхо абсолютно сбитый с толку моими резкими скачками по площадке, только таращил на меня глаза. А я, найдя пакет, присела возле него на корточки и захныкала:       — Ну, вот. Все подавилось…       Сонхо опустился на корточки рядом:       — Лис, ты сейчас издеваешься? — выдохнул удивленно.       Вместо ответа я сунула раскрытый пакет к носу ученика и захныкала с новой силой:       — Я так старалась складывать аккуратно, чтобы ты попробовал. Но все подавилось…       — Блять! — Сонхо резко упал с корточек на задницу. — Девочка моя, я тебе про чувства, а ты мне про вкусняшки?       Наступила моя очередь зависнуть с приоткрытым ртом. А когда «главный тормоз Новосибирска» отвис в обратную сторону, щеки запылали. Он сейчас, что? Признавался?       Сонхо вскочил на ноги и резко вздернул меня вверх:       — Ты моя! Ему не отдам! Это понятно?! — зарычал волчарой парень.       — Хочешь корзиночку с авокадо и полосатой креветкой?       Кто это сказал? Я совсем умом повредилась? Мне о чувствах, а я про авокадо с креветкой?!       Надо мной тяжело задышали. Несмело я подняла глаза на Сонхо и узрела, что он, задрав подбородок, смотрит на звезды. «Считает, наверное», — подумала «тормоз Лиза». Вздохнула и уткнулась носом в куртку Сонхо.       Над головой послышался длинный выдох, волос на макушке коснулось теплое дыхание:       — Лис, что ты обо мне думаешь? — я ощутила, как Сохи замер…       — Ты очень нужен мне, Сохи, — буркнула и поглубже зарылась лицом в куртку, ощущая, как холодные кнопки задевают нос. Отчего-то было невероятно спокойно и хорошо…       — Где там твоя корзиночка с авокадо?       Боже!       «Мне кажется, что начиная с этой ночи, я снова буду летать во сне».