Демоническое Причастие

      Мне не хотелось крушить, мне не хотелось ломать и разрушать. Я был опустошен настолько, что моим единственным желанием было закрыться в своей комнате и нещадно напиться. Напиться так, чтобы завтра не помнить ничего, чтобы все стало не более, чем воспоминанием. Ненавистным и абсолютно ненужным.       Воспоминанием, которое я выкину так же, как Люцифер выкинул Тебя.       Неужели ты, глупая Вики, думала, что он сделает тебя королевой Ада и потому была с ним? Ему ничего не будет, а ты заплатишь за это собственной жизнью.       И мне теперь все равно.       Я ушел.

***

      Я вернулся в свои покои, абсолютно наплевав, что с ней будет дальше. Кровь пульсировала в голове, заглушая мысли. Я был пуст. Я сел в свое кресло за свой стол и абсолютно не понимал, что мне делать.       Почему я вообще думаю об этом?       Кто я ей? Никто. Просто очередной идиот. Она вольна поступать, как хочет сама. Даже, если это Люцифер. Даже, если это грязный чулан. Даже, если это запретный секс. Даже, если ее лишат жизни.       Я сидел и смотрел в никуда, пытаясь опустошить свои мысли, пытаясь избавиться от навязчивого образа, который возникал перед моими глазами вновь и вновь. Ее лицо никак не хотело выходить у меня из головы. Я уже успел даже пожалеть, что решил посмотреть на весь этот цирк. На секунду мне показалось, что я почувствовал ее энергию за собственной дверью, но она тут же исчезла.       Похоже, мне уже чудится.       Меня раздражало, что мысли не дают мне покоя. Я не хочу задаваться этими несчастными «почему» половину своей жизни, пытаясь найти ответы. Картинка вновь предстала перед моими глазами и я осознал, что единственное, что я тогда видел, — это красная дымка и ее отрешенное лицо. Абсолютно безэмоциональное.       Но разве так бывает, когда хорошо?       Неужели сын Сатаны на столько плох? Или ты просто давала ему то, что он хочет ради своей выгоды? От этих мыслей стало противно. Омерзительно. Я не верил, что та Вики, которую я знал способна на подобное. Она говорила мне совсем иначе.       Или, может быть, это я наивный дурак, что верил словам девочки и теперь не хочу верить в ее действия? Не хочу видеть ее такой, думать о ней так. Каким же болваном надо быть, чтобы пытаться оправдать ее перед самим собой даже сейчас? Даже тогда, когда я решил, что мне все равно на ее жизнь.       Но кого я пытаюсь обмануть? Мне не все равно.       Я был бы безгранично рад, если бы все мои эмоции перешли в равнодушие. Был бы рад не чувствовать этой прожигающей ревности, обиды, злости. Эти гребанные «почему» изводят меня, как мне выкинуть тебя из головы, Вики? Ты растоптала меня, а я все еще задаюсь вопросами.       Я должен найти ответы на них, чтобы успокоиться и не мучать себя этим. Чтобы жить дальше. Чтобы переступить через нее.       Я решил проверить ненавистный чулан.       Открыв дверь, я увидел Кроули и Фенцио, бурно обсуждающих произошедшее. Услышал их разговор.       — Вы видели ее крыло, ангел Фенцио? Все еще уверенны в своих мыслях?       — У Уокер дурные гены, ее мать такая же шлюха.       Крыло? Я не видел ее крыльев, Люцифер закрыл все собой.       — А что с крылом? — я обратился к Кроули с явным нетерпением, которое они тут же зметили.       — Вы не видели? Наполовину вырвано. Да и в целом весь ее вид мне показался подозрительным.       Фенцио грубо вставил свои пару слов, как обычно:       — Ости ложится под Люцифера добровольно и тоже приходит с побоями после. Ничего удивительного. Такова страсть сына Сатаны.       Я отвел взгляд, обдумывая слова. Мои глаза заметили ткань, лежащую недалеко от моей двери. Я подошел и поднял ее. Кусок платья Уокер. Грязный, оторванный, уже не блестящий. Со следами крови.       Я бросил ткань в руки Кроули. Свидетельство преступления. Каким бы оно ни было. Нужно сохранить.       — Геральд, с каких пор ты стал таким неопрятным? — Фенцио язвительно хмыкнул, ткнув в мою дверь. Я перевел удивленный взгляд на указанное место. Кровь. Неужели мне не показалось и она правда стояла там? Хотела видеть меня? Зачем?       Я должен во всем разобраться.       — Прошу меня извинить, — слушать старческие бредни о дрянных генах Уокер совсем не хотелось.       Я открыл дверь грязного чулана и зажег огонь в руке. Бегло осмотрел помещение. Первое, что бросилось в глаза — поваленные вещи со шкафа и общий кавардак. Чулан хоть и грязный, но раньше все здесь лежало по полкам.       Я прошел внутрь. Подошел к той самой стене, подавляя отвращение. Мелкие багровые следы. Снова кровь?       Я осмотрел пол, в глаза бросилась ее туфля. Она была босиком? Я поднял туфлю, на каблуке была кровь. Откуда? Неужели оборонялась? Зачем-то решил взять с собой.       В голову закрадывались омерзительные мысли. От излишне грубого секса, что в случае с Люцифером похоже обычное дело, до возможных вариантов насилия. Я должен был убедиться. Нужно найти Уокер, спросить. А лучше просмотреть воспоминания, чтобы закрыть абсолютно все вопросы.       И что именно случилось с ее крылом?       Я покинул чулан, спрашивая себя, где она может быть. Надеясь при этом, что не с Люцифером. Я направился в женское крыло. Знал, где ее комната. Сам неоднократно приходил к ней, когда она убегала от меня. Но никогда не оказывался по ту стороны двери. Она никогда не пускала меня. Все время прогоняла прочь.       По пути, неподалеку от винтовой лестницы увидел такую же туфлю. Поднял. И как я не заметил ее, когда шел к себе проверять печать?       Я постучал. Тишина. Постучал еще раз. И вновь тишина. Начал считывать энергию. Ее там нет.       Где искать — не представляю. В покоях Люцифера? Надоело думать об этом. Тошнит от этих мыслей. Они словно яд.       Решил попытать удачу. Посетить ту поляну, тот обрыв, где мы встречали рассветы. Быстро добрался туда. Но поляна вновь оказалась пуста. Как и каждый день целый год.       На что я надеялся? Что после Люцифера она побежит ко мне? Какой же я болван, раз все еще допускаю подобные мысли. Злость закипала во мне. Неясно даже на кого. Наверное, на себя.       Я бродил по окрестностям, надеясь, что, может, она в какой-нибудь беседке или на скамейке, да даже на траве, но хоть где-нибудь бы была. Но ее нигде не было. Я все еще допускал, что она могла быть в покоях Люцифера сейчас и я зря скитаюсь по темноте ночи. Но внутреннее то ли беспокойство, то ли упертость не давали мне вернуться к себе.       Я подходил к школе, когда услышал отдаленный крик:       — Но мне не нравится, Люцифер!       Ее крик. Я тут же понял, откуда звук. Крыша. Я ожидал увидеть их стычку. Мне понадобилось около пяти минут, чтобы облететь крышу и, наконец, достигнуть нужного места.       Она была одна, сидела ко мне спиной. Я сделал шаг вперед.       — Уокер, вот ты где, — мой голос был привычно равнодушным, я не хотел выдавать ей все мои эмоции.       Я стоял за ее спиной. Она дернулась, но не обернулась. Крыло висело безжизненной ношей. Я начал считывать ее мысли. Сумбур.       «Нетнетнет. Прошу, уходи. Уходи. Уходи.»       Ее мысли метались. Она хотела, чтобы я ушел.       А после я услышал совсем тихое:       «Останься.»       «Прости, я не могу говорить.»       «Не могу даже слова выдавить из себя.»       Тебе и не нужно.       «Я не могу смотреть на тебя.»       «Не теперь. Когда я такая.»       Какая, Уокер? Какая, скажи?       Я тоже на тебя смотреть не могу.       Не хочу.       «Шепфа. За что?»       «Просто оставь меня одну.»       И вновь ты гонишь меня.       — Покажи.       Просто покажи, Уокер. Дай мне убедится в том или ином. Дай мне ответ. Дай мне хоть что-то, кроме той пустоты, которой ты одаривала меня все это время. Я не хочу принуждать. Мое сердце и без того сжимается, смотря на твое израненное крыло и на то, как ты от меня закрываешься целым. Я чувствую, как злость во мне закипает. Теперь уже на Люцифера. Наверняка, он сделал это с ее крылом.       «Он зол. Как же зол.»       «Все они сейчас злятся.»       Неужели ты думаешь, я злюсь на тебя?       «Меня отправят в Небытие за то, чего я не делала.»       Но ты делала.       «Чего не желала.»       Не желала? Я должен узнать.       «Прошу. Не смотри. Не смотри этот ужас.»       Ужас? Просто покажи. Я не хочу принуждать.       «Только не ты.»       «Не ты.»       Но я должен.       — Уокер. Покажи.       Я сделал еще один шаг к ней. Она сильнее накрылась крылом.       «Я пуста.»       «Как ваза, что должна разбиваться вновь и вновь.»       «И я разбита сейчас.»       Я сделал еще шаг.       «Прошу. Уходи. Не смотри.»       Вики, я должен.       «Не втаптывай эти осколки в еще большую крошку.»       «Я ведь пытаюсь себя собрать.»       Он разбил тебя?       — Я устал просить.       Я сделал последний шаг и развернул ее лицо к себе, заглядывая в ее глаза. Слезы заливали ее щеки и я уже догадывался, что я увижу.       И я увидел.       Как он ударил ее. Как тащил за волосы. Как она вцепилась ногтями в мрамор. Как он тянул ее за крыло, вырывая то из плоти. Как он спустил ее по лестнице. Как сломалось ребро и порвалось платье. Как она бежала, а он охотился. Как он смеялся над ней перед моей дверью. Как поставил печать и затащил ее в чулан. Как насиловал ее там.       Гнев застилал мои глаза красным туманом. Я не видел ничего перед собой, кроме желания убить его. Разорвать на мелкие кусочки. Вырвать крылья и уничтожить в пепел.       — Сукин сын!       Я разнес старую каменную стену, что была позади меня. Я должен был стравить этот гнев. Он ответит. Ответит за это, но позже. Мне нужно очистить разум, чтобы помочь ей. Она важнее, чем месть.       Ярость погасла, оставив пустоту в выжженной душе. Я не знал, что сказать. Подбирал слова. Я терялся, глядя ей в спину. А она только сильнее закрывалась крылом от меня.       — Он ответит. Я сам позабочусь об этом. Поверь, он заплатит сполна. Вики, не плачь. Я… я принес твои туфли. Вики?       Я вновь слушал ее мысли, пытаясь понять, что должен сделать, что должен сказать, чтобы она подпустила меня. Я не хотел принуждать.       «Он не ответит. И ты не поможешь.»       «Никто не поможет.»       Он ответит. Я помогу тебе. Обещаю.       «Я одна. Одна. Одна.»       Ты не одна.       «Дура.»       Не вини себя.       «К чему мне эти туфли?»       «Лучше бы ты принес мне свое сердце.»       Я замер.       — Вики. Оно и так у тебя.       Я увидел, как она перестала дрожать. Увидел, как крыло чуть приоткрылось нерешительно. Она начала оборачиваться, убирая перья и я увидел, что все ее руки были в крови. Меня обуял ужас.       — Вики!       Что ты творишь? Неужели так ты решила покончить со всем?       Я моментально оказался возле нее. Я заметил засохшую кровь на ее ногах. Увидел рваное платье. Торчащее ребро.       — Что же ты делаешь, Вики?       Я забрал из ее рук острую черепицу, откинув подальше. Она молчала и просто смотрела на меня. По ее щекам вновь текли слезы. Я взял ее за ладони, рассматривая порезы. Не страшно. Я начал произносить заклинание, держа ее за руки, отдавая небольшую часть своей энергии, чтобы кровь вернулась в тело.       — Прошу тебя, не поступай так больше.       Я смотрел в ее глаза. Впервые так близко. Как жаль, что в такой ситуации. Как жаль, что все не случилось иначе. Я увидел как она сильно нахмурилась. Будто даже разозлилась и сказала мне:       — Смотрите.       Ее стальной тон удивил меня. Я не знал, что еще она хотела мне показать и я посмотрел. Окунулся в ее воспоминания, которые она метала в меня точно ножи. Лезвия, что рассекали мою душу и сердце так, как ничто до этого и никогда.       И я увидел все. С самого начала.       Я видел, как Вики пыталась помочь ангелу, которую насиловал Люцифер и как с тех пор его глаза начали загораться ярким пламенем при виде нее. Как он сломал ей крыло за пощечину.       А я даже не знал.       Видел, как после он начал отрезать ее от друзей. По одному. Как она осталась одна. Как он заставил даже Мими съехать из их комнаты. Я видел, как каждый день она стремилась ко мне и как он не пускал ее. Как он наложил на ее комнату печать, что не позволяла ей выходить вплоть до самого начала занятий. Как он лично вел ее после уроков в ее же комнату и запирал там.       Вики, я не знал. Теперь я понял, почему ты не могла меня впустить.       Я увидел, как он не давал ей проходу. Как таскал везде за собой, лишь бы не дать ей и шанса даже подумать в мою сторону. Как лапал. Как она сопротивлялась. Первое время особенно сильно. И он наказывал ее за это. Бил так, чтобы никто ни о чем не заподозрил.       И я не подозревал.       Я видел, как она хотела рассказать мне все. Как плакала каждый день до самого утра. И как он угрожал ей. Этот малец угрожал ей, что убьет меня, если она хоть попытается заговорить со мной. А она поверила ему и не смела пытаться из страха за мою жизнь.       Чертов ублюдок!       Я увидел, как он скинул ее с башни, заранее вывихнув крылья лишь за то, что она отказала ему в чувствах. За то, что любила другого. Любила меня. Видел, как он сидел с ней в лазарете и шептал о любви. Как целовал и просил прощения. И как она думала, что я забыл о ней.       Но я не забыл. Я приходил к тебе, Вики. Каждую ночь приходил. Не смел будить. А должен был.       Увидел и все остальные его издевательства. Как ночами он звучал в ее голове, что она принадлежит лишь ему. И как тут же после он тащил Ости в койку, вымещая на ней все свои чувства. Видел, как Вики сидела у окна и встречала рассвет. Каждый день. Даже тогда она была там мысленно.       Вики, я был так слеп.       Я видел, как на чертовом балу она шла ко мне, как хотела, наконец, все сказать, имея такую возможность. И как я собственноручно ее уничтожил и растоптал. Втоптал в грязь, вывалив свою никчемную обиду. Как она поверила мне и как даже после взглядом молила меня о помощи. И я увидел, что даже тогда, в грязном чулане, она бежала ко мне. Мыслями была со мной.       Почему же я был так слеп?       Воспоминания перестали мелькать. Я вновь был опустошен. Я смотрел в ее глаза, полные печали, боли и сожаления. Я допустил ошибку. Самую главную ошибку в своей жизни. Я поверил ему и не увидел ее немых жестов. Не допустил в своем разуме даже малейшего подозрения, скрываясь за собственной болью от ее потери.       — Вики…       Мой некогда громогласный голос, что так часто пугал юных бессмертных, теперь же был не более, чем его бледная тень. Шепот.       — Вики, я так виноват…       Она отрицательно замотала головой, пытаясь что-то сказать, но тоже не могла. Ей было тяжело даже дышать. Ей было больно видеть все это вновь. Я крепко обнял ее, накрыв сверху крыльями. Я не знал, что мне сделать еще.       — Вики, прости меня. Я был так слеп.       Я почувствовал как ее трясущиеся руки крепко обняли меня в ответ. Как она вжалась в меня всем телом, будто боялась, что отпусти она и все распадется в пыль. Но я не уйду. Я не брошу тебя. Больше не брошу.       — Прости меня…       Я прижимал ее к себе, стараясь не задеть крыло. Чувствовал, как кровь пульсирует под кожей, поднимая во мне волны вины, гнева и сожаления. Я был разбит так же, как разбита она. Мне было плевать на себя. Я хотел ее собрать.       — Он больше не тронет тебя. Никогда не коснется.       Она разрыдалась. Громко. Горько. Истерично. Рыдала так, что я понял, она ждала этих слов. Ждала, чтобы кто-то защитил ее. Спас от этого пугающего одиночества. Почему я был так слеп? Я гладил ее по волосам, сильнее закрывая крыльями от всего мира. Чувствовал через рубашку, как она впивалась ногтями в мою спину, боясь отпустить хоть на секунду.       — Я люблю тебя, Вики. Я буду рядом.       Она замерла на секунду от моих слов и после вжалась сильнее, уткнувшись в плечо. Я должен был сказать. Чтобы она знала. Чтобы никогда не забывала об этом. Я повторял ей эти слова и гладил по волосам, целуя, до тех пор, пока она не успокоилась. Пока ее не перестало трясти.       — Пойдем. Нам нужно тебя собрать.       Я знал, что у нее не было сил идти, потому просто поднял на руки, укрывая крыльями, закрывая от возможных любопытных глаз. А она, на секунду лишившись моих объятий, сама потянулась ко мне, не желая отпускать. Она так крепко держалась за меня, что я даже усмехнулся мимолётно, подумав, что она меня задушит. Я чувствовал как ее губы касались моей кожи, невзначай оставляя свое тепло. Как ее пальцы нежно поглаживали спину, периодически сжимая рубашку.       Я нес ее к себе, зная, что смогу защитить от Люцифера, от Кроули, от Фенцио, от суда. От всего. Мне было плевать на запрет. Было плевать на правила, выдуманную мораль, этику и нормы поведения.       Была она, — нуждающаяся в моей помощи. И был я, — тот, кто убьет любого, пожелавшего отнять у нее этот шанс.