* * *
«20.10.2006 Промыла все мозги! Нас не касается, ладушки — будем сидеть в сторонке! Тише воды, ниже травы... Проблем не хотим, вот язык и в жопу, надолго и вообще его оттуда не вынать лишний раз! С детства с самого учила! Тебя отчислят, кем ты станешь, как будешь жить, подумай о будущем! В каждой бочке затычка! Везде всех ебет, как я жить буду! Вот снова влезла, снова ебля мозгов, лекции "будь мышью, никуда не лезь, проживи тихо!" Сама всех боится, меня туда же! Тупая боль кольнула висок. Настя отбросила ручку, помассировала его пальцами. Себе даже помочь не могу... На плаву удержаться. Ну не оставлять же все так? Ничего, — волосатого я выслежу, один хер, не сидит же он в квартире сутками. И дружков его, по очереди. Вообще, не успела я вещи раскидать по шкафам, маманя давай бабушку трясти: «Где тут школа есть подходящая? Зря, что ли, Настя десять лет проучилась? Надо закончить!». А меня хер кто спросил! Залетают ко мне и обе как отрезали: «Никакой работы, доучиваться будешь!». Разумеется, был охуительный скандал. Насиделась за партой, хорош! Среднее есть у меня, — работать буду! Какая работа без гражданства? Херня! Всегда можно найти! Девки говорили, насколько я смогла понять, из раздевалки Йозепа выпустил какой-то тип. Уж не тот ли, которого я чуть не зарезала нахер?! Верно! Он! Я его видела! Одна из девок, у двери стояла которая... В фойе! О чем они так беседовали? Мне он не расскажет, а эту мадам я с трудом понимаю. Да и если она знает про херь в парке, точно молчать будет. Чего доброго, еще заявит куда... Блин, на кого заявлять-то?! У нас бумаг половины нету, в базах также нету ни хера! Формально нас вообще тут нет! На стреме быть надо... Документов-то нет, но попадаться ментам все равно не айс — и сама устроила драку на людях. Просто отлично! Мозги отключаются, будто что-то "щелк", как в кино — типа боевой режим! Очухалась в последний момент, непонятки какие-то: Каспар этот корчится, в руках перо. Колени трясутся, мандраж пробирает. Холод еще такой был, свело всю и тело как не мое! Думала, привет, небо в клеточку! Только бы встал! Встанет, только бы не мусорнулся! Свидетелей не было вроде. А вдруг гулял кто?! Просто шел?! Ну или камеры здесь?! Едва сил хватило спрятать его, в руки себя еле взяла. Проходил бы кто, точно конец! А я... Ну что я?! Стояла бы как дура последняя! Не двинуться, не вдохнуть, не выдохнуть! Объяснить бы попробовала... Да кто бы поверил!? Насрать, что крови не было! Вот идет мужик какой-то, а тут — стоит девка, вся дрожит, с ножом, человек лежит! Руки трясутся, как у припадочной! Реально так крышу сорвать могло! Надо как-то решать все это! Порознь не выйдет ничего, вместе тоже! Натворила херни! Наговорила! Теперь он даже ко мне не подойдет! Да нахер он мне нужен?! И вдвоем ни хера не сделаем! Перевес не у нас! Чего-то опять меня трясет... Нервы, блядь! Чердак точно протечет скоро... Тетрадь полетела из рук, многочисленные закладки, стикеры, записки разлетелись по толстому покрывалу. Настя уничтожала взглядом зазеркальную себя, также облокотившуюся на комод с другой стороны обработанной поверхности. — Какие зенки огромные! — заключила Настя ошарашенным шепотом. — Бледная вся... Успокойся. Чего подорвалась? Хрен тебя знает... Напридумывала всякого! Тяжело грохнувшись на кровать, она раскинула руки. Глаза скосились на выпотрошенный дневник. Рука коснулась было обложки... — Настя! — глухой стук превратился в грохот, стал настойчивее. — Открывай сейчас же! «Злая как собака. Не мудрено». Хаотично забросав страницы как попало собранными бумажками, Настя захлопнула тетрадь и упрятала под толщу содержимого ящика стола, завертела замком. — Чтоб больше не запиралась! — Светлана буквально перескочила порог. — Сядь! Ладонь матери указала на отвернутый сиденьем от столешницы стул. «Пиздец! — немного отвернувшись, Настя гневно закатила глаза. — Начинается, нахуй! Ну а чего я еще ждала?» Светлана села на кровать, сложив руки в замок, тяжело опустила голову. «Вот когда она так делает, это уже точно полный пиздец!» Зубы Насти плотно сомкнулись, спина сгорбилась, подбородок вжался в тело, скрывая шею, руки заслонили грудную клетку. Мать наконец подняла уничтожающий взгляд, грозно приказала: — Не делай такую позу, сядь ровно! «Б-р-р! Иногда рядом с ней тоже под землю зарыться хочется! Сейчас как раз такой момент! Лучше делать, как она говорит!» Губы, и вслед за ними плечи нервно дернулись. Светлана, кажется, внимания на это не обратила.* * *
Каспар поставил бокал на тумбочку, рухнул на развороченную кровать. «Хочется спать, — он протирал глаза. — Уродский день. Целый класс. Сплоченности коллектива можно завидовать. Пафосно, но у кого главные роли в этом дерьмовом спектакле? Она тут появилась, сразу все вверх дном. Нет, она только одна из массовки. Тея... Тогда, в раздевалке. Следа новенькой до этого близко не было! Нет... Наверное, обе они что-то начали, и понять не удается, что именно». Сознание улетало все дальше. «Глаза слипаются. Прилечь бы... Хоть на пару часов». Приподняв голову, он смерил картину перед собой замученным взглядом. Вопреки потребности организма, с мучительным усилием поднялся. Высотка напротив разгоняла мрак горящими глазницами окон. Пейзаж интереса не вызывал, придомовая территория пустовала. Только сам Каспар смотрел на себя из-за стекла, один в один копируя каждую эмоцию, фиксируя малейшие детали внешности. Несколько секунд он наблюдал за отражением, дул на стекло, не осознавая мотива совершаемого действия, водил головой, словно пытаясь заглянуть через плечо отражению. Поймав себя на этом занятии, он отстранился от подоконника, вернулся на прежнее место. Голова рухнула на зажатую под тело подушку, сон начинал брать свое. «Наверное, плевать ей на ситуацию... Не понравилось мое в этом участие? Почему раньше не говорила? А почему должна была... — часы на стене сводили с ума, звук хода стрелок отдавал в голову. — Да и что бы она мне сказала... Получается, пусть идет все само по себе?»* * *
— Просила по-человечески! Упрашивала, — не лезь снова никуда, не лезь! — носясь по комнате, насколько позволяло пространство, Светлана причитала срывающимся голосом. — Взрослая уже! Поймешь, думала! После обреченного взмаха рукой выступление, должно быть, оцененное уже всеми соседями, продолжилось. Вновь замаячили хорошо уловимые нотки злобы: — Умоляла, просила — как об стенку горох! На колени мне, что ли, встать еще!? Всегда себе на уме, о себе только думаешь! Правильно, мама дура у нас — жизни не видела! Когда ты успокоишься?! В могилу нас сведешь когда?! Это последний якорь! Выгонят из этой школы, в другую не примут! Мы чужие тут люди почти! Кроме бабушки, нет у нас никого! Злобно-страдальческий монолог матери неосознанно, медленно, но верно занял собой слух Насти, зрение сфокусировалось на мельтешении от стены к стене, являвшем собой единственное движение в озаренной тусклым светом комнате. Будто остальной мир больше не существовал. Противная до вполне реальных позывов к тошноте масса из мгновенно пресекаемых головной болью мыслей тягуче переливалась внутри черепной коробки, тело колотил озноб. — Тебя будто тут ждали! «Бухгалтеры везде нужны»! — пальцы поднятых рук задрыгались, более напоминая щупальца. — Ты тоже здесь не больно-то нужна! Бегала, спасибо скажи, в архив пыльный взяли, бумаги раскладывать! Каждая, небось, всех нас вместе будет постарше! — Пооткрывай рот ещё! У тебя и такой нет! И образования нет! Не доросла орать, пигалица! Раньше язык где был?! Чуть что, бежишь в соплях, рваная вся, жалишься! Где язык-то твой был тогда?! Тут мы вот они, мама-то в морду не даст! — Ебальник закрой! — в полную силу рявкнула Настя. Громкий шлепок выделился на общем звуковом фоне. — Дрянь! — Светлана с дрожащими губами брезгливо отвела взгляд. — Вырастила, называется, на свою голову! Кормила, одевала, учила как могла, и тут на тебе — заслужила! Хоть иногда подумала бы, между делом так — не с бабой чужой разговариваешь! Представить хотя бы попыталась, каково матери будет, когда ей на работу опять позвонят, скажут — ваша Настя драку устроила! Или ехайте, опять с обезьянника ее забирайте! Да куда нам, царевнам-то, да?! Все думаешь, дура я, — не узнаю ничего?! А фигу тебе — не обманешь меня! Не в меня ты умом, чтобы обмануть! Не в меня! Светлана отвернулась к окну, сложила руки на груди, шмыгнула носом. Плечи дрогнули, большей тяжести атмосфере в комнате принесли надрывные всхлипывания. — О себе только думаешь... Тебе добра хотят, а ты что... Все тебе дано, все есть, что надо... Ничего не ценишь! Думаешь, наверное, стоишь — сука мама, хочет как лучше! Хочет, чтобы будущее у меня было! — выровнять севший, жалкий голос не удавалось. — Ладно, не могла бы учиться, дура была бы! Мне больно было бы, но я бы поняла... А то ведь можешь, и не стремишься даже! И не ценишь ничего! Чем я заслужила такое?! Я в твои годы, бабушку иди спроси, слова против не говорила! Училась, помогала ей... Ты что?! Отметки хоть раз видела свои?! В кого ты превратилась?! Что происходит вообще?! Увезла тебя, надеялась, ты жить начнешь по-людски! Нет... Нет! Дерзнув было перебить, Настя все же осеклась, сжалась, продолжая зло смотреть на мать. — Чего надулась как мышь на крупу?! — та уставилась на нее. — Успокойся! — Зачем родила тогда, если я такая хуевая?! — Настя заревела почти в такт матери. — Чего аборт не сделала или не сдала на хер, если я плохая такая, а!? Образование у тебя, работа, круто все так! Радужно, сука — прыгать можно от радости! Все хорошие, одна я сука только! Ни хера не понимаешь! Из меня себя не сделаешь! — Успокойся! Светлана попыталась удержать дочь, кинувшуюся к двери. — Пошла на хер! — Настя, проворно отбив ее руки, зашипела сквозь зубы. — Вторая ты не получилась, на дух не переносишь! Давай дальше — любишь это дело! Про прошлый выпуск вдоль трассы еще вспомни! Я мразь, эгоистка, никчемная самая, нет у меня ничего, шатаюсь хер знамо с кем, давай! Ты зато замечательная, не приебаться! Выучилась, работу нашла! Замуж пиздато выскочила! Только забыла, как под столом сидела! Как пакет со льдом к башке всю ночь прижимала! — Насть... — ошарашенная попытка Светланы остудить ситуацию обернулась спокойной, но не менее наполненной чистейшим гневом дочкиной тирадой в свой адрес. — Знаешь что, мама... Крутая ты такая, умудренная возрастом! Вот бабушка есть — на нее можешь тут по своей прихоти поорать, перед нею выебнуться, а передо мной не надо! Хер я на эту хуйню смотреть буду! Всю дорогу! Всю дорогу! Сиди, никуда не встревай, ничего не делай, трясись он каждого шороха! Настя снова направилась к выходу, едва не сбив в последний момент инстинктивно отпрянувшую мать. — Не пущу никуда! — с трудом опомнившись, та встала в дверях. — Стой, кому говорю, не пущу! С ума сошла! Одна, на ночь глядя, в незнакомом городе, в чужой стране! Ответом стало несколько мгновений давящего молчания. Плавно, но быстро провернув запястья в ладонях матери, Настя разбила барьер из большого и указательного пальцев. Сразу за дверью путь преградила бабушка: — Настя — нельзя так! Она мама твоя! Не чужая тебе! Она тоже кричала, но... Ты перегнула палку, ругалась матом! Вы как два кота в мешке! Нельзя так! — с заметной тяжестью переведя дух, старушка продолжила: — Настя! Не слушаешься совсем! В твои годы она на меня не ругалась! Никогда не ругалась! Покричит бывает, вещи раскидает, разобьет что, если совсем плохо! Матом — никогда! Цепкие пальцы старушки захватили локоть. — Куда ты собираешься?! Не смей! Иди извинись! Плохо ей сейчас, больно! Не пущу никуда! Явно проигрывая в силе, она упустила внучку. — Она то, она се! А я все не так делаю! Я уродина! — Анастасия вырвалась, засунула руку в последний свободный рукав. — Хорош, хватит! — Насть! — провыла уничтоженным голосом бабушка. — Нельзя так! Извинись! Дверь захлопнулась, едва не ударив по носу пожилой женщине.* * *
Относительно ухоженный, но чертовски холодный подъезд Настя пролетела, прыгая через две-три ступеньки незаметно для самой себя. Не без усилия толкнув тяжелую дверь, оказалась на улице. Ледяной ветер вцепился в лицо, набросился на непокрытую голову, забился под полы свитера и широкие штанины, совместно с волосами мешал накинуть капюшон. «Ёбаный хвост! Отстригу, нахер! Получится как тогда... Бр-р! — Настя злобно поморщилась. — Висит метлой — что-то я себя реально запустила!». Пальцы бегло шарили по карманам. «Где же, где... Вот!» Чиркнул кремень. Рожденный дерганными движениями огонек едва разогнал полумрак двора, заструился дым. «Пошли на хер все... Правильные такие, не приебаться! На хер! — топая мимо рядов машин, она снова жадно затянулась, коротко глянула по сторонам. — Надо же, почти все ровно стоят. Сука, ни одной лавки! Борьба с перемыванием костей, не иначе». Настя зло улыбнулась своим мыслям. «Вообще, дворы странные... Алкаши не валяются, подъезды не засраны. Куда я попала? А пейзаж один хрен унылый... Дома, трава, все грязно-серое какое-то. Цветов бы хоть посадили. Хотя какие тут цветы... Круглый год почти холод собачий, поди не растет ни хрена. Если только в теплице... Тут ведь тоже лето бывает. Надеюсь, новый год здесь встречать не придется». «Ноги гудят. Одряхлела вконец! Прошлась немного, уже никакая! — Настя приметила едва выпирающий из асфальта бордюр, поймала себя на попытках затянуться истлевшей сигаретой. — Тьфу ты... Холодно, сука. Пожалуй, постою». Окурок улетел в сторону, пальцы разминали очередную порцию табака. «Бросать пора, что ли... Пачка за три дня, накладно выходит, — закурив, она стала оглядывать двор. — Людей нет. Не сидят же все по домам? В клубах, наверное, еще где-то... Ни разу тут не видела, чтобы бухали на улице. Может, все еще впереди...» Внезапно свет одного из немногочисленных рабочих фонарей выхватил чью-то фигуру. «Сгорбился, почти бежит. Как от кого-то... А ведь только подумала: никого, тишь да благодать. Хотя он мне не мешает...» Настя продолжала взглядом следить за человеком. Тот снова мелькнул в пятне света. Спровоцированная тем, что удалось разглядеть, молниеносная догадка сорвалась с уст: — Йозеп... — едва слышно произнесла Настя, потушив дотлевающую папиросу об асфальт. «Не тянет на любителя гулять по ночам. Как боится кого...» Различаемый в кромешной тьме лишь благодаря своему движению, парень быстро исчез за углом дома напротив. «Весь темный, лицо под шарфом. Даже не заметила бы, если бы на месте стоял...» От очередной порции табака было решено отказаться, пачка отправилась обратно в карман. «Ну и вонища! — Настя поморщилась. — Дешевая дрянь! Какого я побежала куда-то?! Тут вон продукты где-то рядом, пойти жвачки, что ли, купить. Денег нет! Вот же ж...» Ругательство вырвалось наружу уже шепотом. Закинув собранные со всех уголков гроши обратно, она вглядывалась в темноту. Направление выбирать не пришлось. Ноги несли хозяйку к проезду в еще один двор. «Зашибись! Этот кадр куда-то свинтил! И все-таки, куда можно так мчаться ночью? Лично я на таких оборотах на ночь глядя гоняла только в магазин за сраные минут пять до закрытия». Слышимые лишь на грани восприятия, захлебывающиеся лай, вой собак, шумы дороги, прочие, подчас необъяснимые звуки отошли на второй план из-за разразившегося чуть в стороне грохота. «Ох, мать! — липкий испуг от неожиданности пополз легкими мурашками по спине, дрожащие пальцы где-то с четвертой попытки добились отклика от джойстика телефона. — Чего это?! Откуда?!» Круглый блик фонарика явил глазу ряды машин, обшарпанные стены, железные контейнеры. Прежние звуки вновь неохотно выныривали над завесой звенящей тишины, как казалось Насте, оказывающей яростное сопротивление. «Тихо так... Знать даже не хочу, как где! Что это за херня была?! Бомж какой, наверное... Или пес. Или черти какие-нибудь! Да ну, это же херня все! — лицо задергалось нервной улыбкой, взгляд при поддержке света обрисовывал контуры объектов. — Тоже мне, фонарь! Кругляшок такой маленький, а вокруг не видно ни хера!» Настя обернулась. «Ни хрена себе пробежала! Где я вообще?! — В лучах фонаря, поднятого немного выше, будто бы материализовалась стена. — Вперед никак — пойду обратно. А это чо за херь?» Замеченные на краю светового пятна неясные контуры какого-то существа изгибающейся тенью выползали на фасад дома. Практически сразу вылезла голова. «Это еще что там... — когда свет полностью выделил его очертания, неуютное чувство отступило. Глянув на лампочку, существо, оказавшееся шуганым уличного вида котом, изливавшим свою кошачью душу в скрипучих песнопениях где-то под нагромождением автомобилей, быстро ретировалось между домами по другую сторону проезда. — И совсем не страшно! Тупо кошак... Хорош с меня, домой пойду. Тоже спорола горячку, клуша. Теперь точняк месяц целый не подойдут сами, слова не скажут! И смотреть будут, как на врага народа! Нервы, чтоб их! Понесло же крыться хуями... Сами виноваты! Что это, все-таки, за муть была? Стремно теперь спиной-то стоять... — по неясной для себя причине стараясь не оборачиваться, Настя семенила назад к своему двору. — Йозеп сюда же подался. И назад не вышел... Да что тут с ним может статься? Это я дура, от кота никчемного чуть инфаркт не заработала! Прямо всю дорогу шла, заблудилась». Взгляд и луч фонаря бегали по зажимающим с двух сторон домам. Бегущая фигура в ответвлении справа на секунду промаячила в поле зрения. «Валить надо! — расстояние между ними быстро сократилось. — Твою-то мать! Всего-то Йозеп! С другой стороны вышел... Каждый угол здесь знает, наверное. Очевидно же, что знает — он местный! Куда ж ты так... Гонишь... — силясь повторять его темп, она время от времени замедлялась, втягивая ртом воздух, от чего приходилось делать рывок, чтобы хоть немного не отставать. — Дался он мне! Сама не знаю, какого хера уродуюсь! Домой давно пора!» — Йозеп! — Настя надрывно крикнула. — Стой же ты! «Все слышит и понимает! Прикидывается!» Дверь подъезда, бесцеремонно брошенная им, была задержана Настей, нырнувшей следом. Услышав тихий хлопок, Йозеп дернулся, прикрывая голову рукой. «Чего это он? Дерганый какой-то... — тело ее само собой сжалось, будто готовясь защищаться. — Может, зря...» — Чего тебе? — обернувшись, сказал он устало, без недовольства, но выказывая плохо скрываемое нежелание вести диалог. — Чего ж ты так бегаешь-то?! — Настя пыталась отдышаться. — Я не машина Джеймса Уатта! Привет, кстати! — Тебя не просили за мной ходить. «Куда твоя пришибленность-то подевалась? — недоумевала Анастасия, выпрямляя спину. — Не то чтобы он на меня кинется, но какой-то он напряжный сделался». — И вмешиваться тоже... — добавив, он собрался уходить. Суть оброненного выражения она уловила мгновенно. — А ты так все хочешь оставить? — Не нужно вмешиваться, — Йозеп остановился, вымученно констатировал: — Ты ничего сделать не сможешь. Он вновь затопал по лестнице. — А ты? Терпеть будешь?! Просто дать в морду! Тяжело так?! Он не оборачивался, но стоял на месте, сгорбившись. — Отстань от меня! — голос начинал дрожать. — Не нужно вам лезть! — Кому... нам? Шаги Йозепа уже грохали по ступенькам примерно этажом выше. — Ну и пошел ты! — крикнула она у самого выхода. — Терпила! Рыкнув на девчонку, показавшуюся из-за замкнутой на цепочку двери, и попросившую: «Не шумите, пожалуйста, все уже спят», она вышла.