Танец плоти, танец крови

Отсветы вспыхнувшего и угасшего портала на миг окрасили воду фонтана в алый. Цинтия отстегнула маску, заморгала — от дыма щипало глаза. Горело крепкое трехэтажное здание, на горячем ветру качалась вывеска банка Чьяфаннели. За крышами соседних домов в небо рвались огненные языки еще нескольких пожаров, подсвечивая белые стены княжеского дворца. — Гляжу, пошло веселье. Одним амфитеатром дело не ограничилось. Но нам это только облегчает работу. Бронислав молчал. Крики, гул пламени и грохот набата взволновали его, похоже, еще меньше, чем саму Цинтию — если такое было возможно. Чародей недолго разглядывал пылающий дом, хмыкнул в никуда, словно соглашаясь с полученным ответом на вопрос, и протянул затянутую в перчатку руку. Цинтия вложила в нее свечной огарок — крошечный кусочек черного воска. Единственный предмет из логова вампира, который ей удалось достать. Телепортация по такому ненадежному «кабестану», маячку-притягателю, была бы сущим безрассудством. Но Цинтия верила в свою удачу, знала, что та не подведет. — Готово. Зацепил. Интересно… Это совсем рядом. Его логово прямо тут, в городе. Цинтия кивнула, прилаживая маску на холодное мраморное лицо эльфки, держащей извергающий воду кувшин. Не могла не заметить, что острое ухо статуи было когда-то отбито. В изначальный вид его привели совсем недавно. — Обратный телепорт ставь на нее. В логове, скорее всего, стоит искажающая аура, без маячка нас может выкинуть не туда. Два заклинания, пока Бронислав занят транслокацией. Невидимость на маску — чтобы никто не прикарманил. И Щит Альзура на себя. Очевидная мера предосторожности перед шагом в неизвестность. Овал нового портала разгорелся все тем же кроваво-красным светом. Крайне уместным в этой обстановке. — Шевелись, soith! Страх прошел так же быстро, как и появился. Вот он накатил тяжелой волной, оглушив и лишив способности связно мыслить, а вот уже и рассеялся, оставляя холодную ясность сознания. Алисия не боялась, хотя понимала — этих бояться надо. Носящие шутовские костюмы приглашенных в Туссент артистов не так давно щеголяли беличьими хвостами на шапках и капюшонах. И молниями бригады «Врихедд» на плащах. Скоя’таэли. Борцы за свободу, эльфские террористы, патриоты и герои, палачи и поджигатели. Причины бояться их у Алисии имелись. Четыре года назад, когда dh’oine пытали Киарана аэп Эасниллена в трюме тюремной баржи у флотсамского причала, она кружилась в танце на мягких коврах комендантской резиденции, делая вид, что пристальный взгляд и мерзкая ухмылка господина Лоредо ей совершенно безразличны. В тот вечер и последующей ночью у нее было достаточно возможностей положить конец существованию флотсамского коменданта, отомстив за Киарана и его братьев. Она не воспользовалась ни одной. Отработав человечье золото, она покинула городишко, не оглядываясь. Война Киарана была для нее войной чужой и к тому же проигранной еще до начала боевых действий. Вот только такое к войне отношение кое-кто счел дезертирством и предательством. — Куда?! Не чародейскую свою робу! Давай, вот эти тряпки накинь. И быстрее! Блуза, юбка, туфли на низком каблуке. Алисия одевалась суетливо, ее колотила вполне настоящая дрожь. Не от ужаса — от понимания, что переиграть своих пленителей она вполне способна, но любой неверный шаг станет первой и последней ошибкой. Тело ломило, но мышцы слушались. Ушедшая с кровью и потраченная на транслокацию Сила возвращалась, перетекая в тело эльфки из тонкой ткани, из тесьмы и вышивки. Киаран ошибался. В гардеробе Алисии все тряпки были чародейскими. Ее вели по узкой галерее, заканчивающейся ведущей к сцене лестницей. Четверо вооруженных. Сколько осталось возле гримерной, сколько ждало на арене — она не знала. Зато чувствовала знакомое покалывание, грозящее немотой. У кого-то из эльфов были при себе двимерит. Судя по тому, что ей не сковали руки — не кандалы, а оружие. Значит, нельзя доводить дело до схватки. В принципе нельзя, даже если забыть о том, что боевой маг из иллюзионистки — курам на смех. Выход оставался один. Новая транслокация. Вот только произнести формулу не дадут. Одно подозрительное слово вслух — и ты на полу, глотаешь кровь. Не пытаясь замедлить шаг, Алисия обернулась. Улыбнулась мягко и почти дружелюбно. — Киаран, пожары в городе — тоже твоя работа? Чтобы отвлечь внимание стражи и рыцарей? Отлично сработано… Один из скоя’таэлей схватил ее за руку, но не ударил, не заткнул рот. Она продолжала говорить. Спокойный тон равной, говорящей с равными. Для привыкших к крикам и истеричным мольбам о пощаде — знак «своя». Всего на несколько мгновений, но их хватит. — Я помню, нечто такое провернул Иорвет в шестьдесят седьмом. Как тот городок назывался? Каррас? — Каррерас, — поправил Киаран почти машинально. — Вот, я с самого начала была уверена, что… aelan estareth bohyr astre! Фраза перетекла в слова заклинания плавно и легко. Прежде, чем кто-либо успел среагировать, эльфка растворилась в воздухе. Шум в голове, искры перед глазами. Мгновение тишины вне пространства. Проще простого! Как в Цинтре, когда Алисия ушла от приставленного к ней магами эскорта, разыграв истерику и ослабив бдительность пленителей. Вот только попала почти буквально из огня да в полымя — телепорт тогда выкинул ее на пути нильфгаардского патруля. И если бы не вампир… Сейчас она рассчитывала, что ей повезет больше. Чтобы обойтись без Лейфа. Портал открылся над чашей фонтана. Алисия еле разминулась с мраморной статуей эльфки, держащей извергающий воду кувшин. Выругалась, ударившись коленом о бортик. Спрыгнула на покрытую брызгами мостовую. Город горел, исходил дымом и искрами. Госпожи Цинтии нигде не было видно. Не сразу Алисия сообразила, что маска чародейки, которую она использовала в качестве маячка, надета на лицо статуи. Чары невидимости не были преградой для иллюзионистки. Над фонтаном снова затрещало, миг — и во вспышке телепортации проявился силуэт в облегающем чешуйчатом наряде. Смотреть, как Киаран отталкивается от головы статуи и целехоньким приземляется на брусчатку, Алисия не стала. Бросилась бежать. Зазвенела тетива арбалета. Что-то чиркнуло по бедру эльфки, вспышка боли мгновенно растворилась в знакомой колючей немоте. Камни мостовой сами собой ринулись навстречу, ударили в грудь. Алисия перекатилась, попробовала подняться… — Даже не думай. Хоть слово, хоть жест лишний — стреляю прицельно. А подпиленный двимеритовый наконечник — очень поганая смерть, особенно для колдуньи. «Поймал след моего портала», подумала Алисия. «Однако пришел один, без подмоги. Да, логично. Он не маг. Но периапт траснлокации при себе держал. Как раз на такой случай.» — Мы совещались насчет твоего последнего танца. Предложения были одно другого изобретательнее. Не спорю, там, на арене, я бы им уступил. Умерла бы ты, как полагается предательнице. Но сейчас мы одни. Я дам тебе возможность окончить век подобно той, кем ты притворялась, кого играла. Пусть хоть что-то в твоей жизни будет настоящее. Меч Киарана зазвенел о камни мостовой рядом с рукой Алисии. Эльф потянулся за спину, извлек из ножен второй, точно такой же. — Подбери клинок. Поднимайся. Дерись! Порыв дымного ветра отбросил длинные черные волосы с шеи Киарана, и в отсветах пожара Алисия разглядела отметины на коже. Почти незаметные. Очень знакомые. Следы аккуратных надрезов двумя рядами бритвенных зубов. Обиталище Лейфа поражало своей обыденностью. Сперва Цинтия даже решила, что привязка дала осечку и телепорт выбросил их не туда. Двухэтажный домик с узким фасадом, неприметной тонкой книжкой втиснувшийся на полку одной из улочек Отвилля — Верхнего города, самой престижной части Боклера. Лакированные дубовые панели, неброские занавеси… Пряный, приятный запах ароматических свечей… И никакой магии. Сканирование не показало ни следов от обычного стихийного колдовства, ни отметин гоэтических ритуалов. Кабинет второго этажа, безусловно, принадлежал оккультисту — но оккультисту-теоретику. Ни пюпитра, ни следов на полу. Черные свечи источали сладковатый аромат с благопристойных канделябров, а не из углов начерченных мелом фигур или с обсидиана алтаря. Да и алтаря тут не наблюдалось… Только книги смотрели из-за матового стекла шкафов темного дерева. Цинтия даже не стала тратить время, подробно изучая тисненые корешки и окованные медью переплеты. Здесь было много любопытного, был один из подлинников Al Azif, были копии Liber Ivonis и Ars Tenebrae, Fuaran и Picatrix, «Зеркала алхимии» и «Черного дракона», были даже обернутые человеческой кожей тома, украшенные клеймом Львиноголового паука. Но тут не было и не могло быть Krivbekhnikh, ибо эта книга не из тех, что ставят на полку. Бронислав шмыгнул носом, принюхиваясь. Заговорил неожиданно сипло. — Внизу. Подвал. Теперь уже и Цинтия могла различить за приторным ароматом свечей другой запах — еле заметный, тревожный, чужой. С каждым шагом по скрипящим ступеням он усиливался, но все еще оставался неуловимым, словно трепыхающееся на границе памяти слово, которое никак не получается подобрать. Малого Ока Сереаса — сияющей сферы размером с куриное яйцо — хватило, чтобы разогнать темноту подвала. Совершенно пустого, если не считать… …черного провала, занимавшего едва ли не треть помещения. Огромного колодца, огражденного только кругом камней, когда-то бывших белыми. На стенках, насколько хватало света, можно было различить характерную эльфскую кладку — вычурный узор мраморных пластинок разного размера. Запах исходил из колодца. Затхлый, тяжелый, давящий. Так смердит на скотобойнях и в мясных лавках, а еще — в пыточных. Запах железа и въевшейся в сырой камень крови. И чего-то еще, необъяснимого, пугающе неосязаемого… — Когда мы только спустились, этой дыры здесь не было. Но это не иллюзия… — Не было — так не было, — просипел Бронислав. Он присел на корточки около края колодца, вызвал второе Око. По щелчку пальцев светящийся шар устремился вниз… — Достиг дна. Пятьсот футов, — безразлично изрек Бронислав через полсотни ударов сердца. — Что внизу? — Ровная поверхность. Большое помещение. Пещера. Точнее сказать не могу. — Обратный телепорт готов. Основной — ставь на Око внизу. Спускаемся по моему сигналу. Книга там. Я уверена. Бронислав в очередной раз пожал плечами и зашептал инкантации. «Его вообще ничего не удивляет. Другой на его месте душу бы всю вынул, почему я так слепо верю своей интуиции. Своей удаче. Дьявол, меня это начинает раздражать.» Хотя Щит Альзура должен был блокировать и попытки телепатического вторжения, на мгновение Цинтии почудилось, что эта мысль отозвалась холодным эхо ментального контакта. — Готов? Пошли! Звон стали разносился по безлюдному переулку. Два изогнутых клинка-близнеца сходились и расходились, и если один взмывал и опускался резко, уверенно, то второй метался в панике. Поединок еще только начался, а Алисия уже выбилась из сил. В иное время, возможно, у нее были бы шансы. Даже несмотря на то, что отработанный ей стиль фехтования предназначался для выступления, а не для настоящей дуэли. Несмотря на непривычную тяжесть настоящего меча. Но не после пережитого, не после потери такого количества крови и Силы. И не в бою с Киараном. Эльф играл с противницей, прекрасно сознавая свое превосходство. Позволял ударить, эффектно и бестолково, с легкостью отбивал и контратаковал так, чтобы Алисия, в свою очередь, успевала парировать. Так продолжалось какое-то время, затем, словно устав от поддавков, он резко перешел в наступление. Заложив левую руку за спину, Киаран скакнул вперед, плетя узор резких выпадов. Кончик его клинка дважды коснулся кожи Алисии — на бедре, рядом с первой раной, и на предплечье. Светло-серая ткань блузы начала пропитываться багрянцем. Завизжав, эльфка рубанула в широком замахе, отбив новый удар. Противник на мгновение замешкался, открылся… И тут же встретил выпад Алисии, ударив с такой силой, что меч эльфки вылетел из разжавшихся пальцев. — Подними оружие. Продолжай. Алисия покачала головой. — Подними и продолжай, я сказал. — A d’yaebl aep arse, Kiaran. — Надо же, а я думал, ты уже позабыла родную речь. Не надо дерзить — я все равно не дам тебе быстрой смерти. Или в бою, или… Эльфка закатила глаза, пытаясь собрать остатки Силы. Прямой ментальный удар требовал инкантации вслух. Другое дело — подцепить какую-то мысль, открыть слабую точку, заставить отвлечься, усомниться. Давить на жалость? Исключено. Сыграть на чувстве власти, вседозволенности, подсказать парочку темных фантазий? Самый легкий способ с мужчиной, но не с этим… Выступивший на лбу и груди Алисии пот, тяжелое дыхание, дрожь опущенных рук Киаран понял по-своему. Ухмыльнулся, проводя кончиком клинка по тесьме воротника блузы. — Тебе, бедняжке, тяжеловато с такими-то телесами. Ну так никто не заставлял себя кроить под вкусы dh’oine. Знаешь, я думал, что тебя действительно улучшили. Что ты окажешься не просто ожившей похабной картинкой. В конце концов, что не выдохнешься после трех взмахов меча. — Это все, что ты можешь мне предъявить? — Нет, конечно. И я не про Флотсам, не про танец у Лоредо. Ты смеешь играть предательницу Лаэрти, развлекая боклерский двор. Забыв, что Туссент — земля, пропитанная нашей кровью. А показная щедрость их шлюхи-княгини — плевок на могилы. Киаран разъяснял все подробно, разжевывал, словно человеку. Алисию это неожиданно разозлило. — Знаешь, что забавно? Ты даже не знаешь, как Туссент назывался на Старшей речи. — Конечно. Dh’oine позаботились о том, чтобы сгинуло побольше наших имен. — Нет, просто ты даже не удосужился поискать. А я, например, знаю. — Это как-то улучшает твое положение? — Я не обязана оправдываться. Перед тобой я ни в чем не виновата. Возможно, перед Лейфом, но не перед… С лицом эльфа произошли метаморфозы. Оно резко осунулось, потемнело, из носа и уголков глаз начала сочиться кровь. Зрачки расширились, закрыв сверва радужку, а затем и белок, рот страшно искривился, разойдясь в стороны… Через мгновение Алисия поняла, что смотрит в лицо Лейфа Алдерлинга, сделанное из лица Киарана аэп Эасниллена. — Да, Алисия, я слушаю очень внимательно. Это был знакомый голос вампира — гулкий, нечеловеческий. Алисия сжалась, борясь с желанием просто упасть и свернуться комочком на брусчатке, не видеть, не слышать, убеждая себя, что это всего лишь дурной сон… — На будущее, постарайся учесть — в истинной форме, особенно в полнолуние, я регенерирую очень быстро. Воистину, ты перехитрила саму себя, когда захотела полюбоваться мной без грима. С другой стороны, Киаран меня также удивил. Я был уверен, что он убьет или покалечит тебя сразу же. Вместо этого начал болтать. Пришлось вмешаться. Перейти на прямое управление. — Как… как ты это делаешь? — Так же, как хожу и разговариваю сам. Киаран — лишь продолжение моей воли. Я давно сделал его частью себя. Это было несложно, он сам предложил мне свою кровь в обмен на месть. Управляя им, я управлял его бандой. Его fraeren, братьями. Они… напоминали мне мою собственную стаю. Не рассуждали, не сомневались. Бросались, куда я велел. Убивали, кого я хотел. А когда было надо — притворялись. Играли свои роли. Улыбались тем, кого ненавидели. О, это было так знакомо, так близко, приятно, но я желал большего. Вампир говорил, как обычно, вдохновенно. Чужое тело не создавало ему видимых неудобств. Алисия отступила к фонтану, чуть придя в себя. Собранные крохи Силы пустила на заклинание, останавливающее кровь. — И все это — из-за того, что ты сам тысячу лет прятал свое… свою морду за маской человека? Улыбался тем, кому затем рвал горло? — Отчасти, да. Но, повторюсь, я желал большего. Посмотреть, сколь хрупок мир, основанный на маскировке, на подавлении истинных желаний. Ты ведь понимаешь, о чем я? — Конечно. Устроил все это. Эльфам не простят ни нападение на высокородных гостей, ни резню в городе. За Киарана заплатят все, никто не будет искать правых и виноватых. — Ты видишь общую картину, но не замечаешь деталей. Нет никакой резни. Горят склады и нежилые дома. Твои зрители лишились кошелей и украшений, но не жизней. Поглядим, кто первый сорвется. Кто начнет убивать без разбора. Этого я хотел — дать возможность снять маски. Показать, как ты сама сказала, морды. А мне осталось только подождать и посмотреть. Совсем рядом раздался грохот подков по мостовой. Всадники миновали поворот, не свернув в переулок, через какое-то время за ними проследовал пеший отряд. Алисия успела различить отсветы огня на кирасах и морионах городской стражи Боклера. Одержимый Лейфом Киаран шатался, словно пьяный, кровь текла у него по щекам и подбородку. Алисия отстраненно подумала, что для эльфа «прямое управление» не просто болезненно, а грозит серьезными травмами. По контрасту с трясущимся телом голос одержимца был все так же глубок и спокоен. — Скажи, Алисия, тебя это удивляет? Мы опять разговариваем, словно люди. Уже после того, как ты видела меня настоящего. — После того, как предала тебя, как попыталась убить. Это ты хочешь сказать? Что ты доверял мне, не читал мои мысли, что не сделал частью себя по каким-то причинам? Был столь великодушен, что… — Тс-с-с. Твоя жизнь была частью платы Киарану, так что разговоры о предательстве не имеют смысла — я, в определенном смысле, предал тебя первым. Но речь не о том. Я знаю, что тебя принудили и использовали. Я также знаю, что ты добровольно позволила это сделать. Даже до конца не веря, что получишь противоядие. И зная, что меня нельзя убить. Если хочешь, объясни, почему ты это сделала. Мне интересно. — Ты примешь смерть от двух солнц. — Ах, да, часть предсказания Лаэрти. И ты решила, что два нильфгаардских чароплета и есть эти светила. А белое пламя? Их император, которому я, как-никак, перешел дорогу в Цинтре? Но все это еще не ответ на мой вопрос. — Тогда скажу иначе. Потому что я была там. Внизу. Я видела. И слышала. Потому что это не должно существовать. Ты… ты не должен существовать. Киаран упал на колени, сотрясаясь от спазмов. Его кожа посинела, на ней начинали набухать и лопаться нарывы. Алисия не сразу поняла, что одержимец смеется. Хохочет, разрывая уголки рта. — Какая ты… Ох, Алисия… Какой же ты все-таки… человек. Цинтия была уверена, что логово вампира встретит ее тем же, что и обиталища иных чудовищ, принесенных в этот мир Сопряжением. Что само ее существо на мгновение замрет, пытаясь справиться с ощущением неправильности, чужеродности, а в ноздри ударит усилившийся стократ смрад — не стылое дыхание колодца, не сладковато-тошнотворная вонь гниющих объедков, а трупный запах неподвижного, умершего воздуха. Словно бы в логовах тварей сама реальность разлагалась от присутствия иномирной мерзости. Но здесь все было иначе. Не лучше, не легче — иначе. Все пространство под сводами пещеры безраздельно принадлежало не тьме, не вони и не страху. Здесь властвовала музыка. Тихая мелодия рождалась, казалось, внутри слушателя — в пульсирующем ритме сердца, в заполняющем голову зыбком шуме. Затем приходило ощущение, что переливы эхом отражаются в окружающем пространстве, обрастая новыми нотами и смыслами. Звонкая дробь капель, бархатный шелест крыльев и скрип коготков по камню, еле слышные вздохи, отдающие то скорбью, то вожделением, то усталой, сладкой, вязкой болью. Сознание размягчалось, разум утрачивал власть над плотью. И тогда наступало время услышать пение тысяч флейт — тонкоголосых, потусторонних, чарующе-безумных. Вызывающих мысли о мягких, склизких прикосновениях ночных существ. О вечной черноте, обрамляющей голодный свет чужих звезд. Об устремляющихся в антрацитовое небо монолитах из алого камня. О багряных волнах, накатывающихся и отступающих, накататывающихся и отступающих… В сознание Цинтию привел громкий хлопок израсходованного Щита Альзура. Переливающаяся голубыми молниями сфера лопнула, не выдержав давления десятков — или сотен? — облепивших ее извивающихся тварей, пытающихся добраться до теплой, сладкой плоти незваных гостей. Бронислав, еще не до конца очнувшийся, хрипло пролаял инкантацию Ока Сереаса. Эффект превзошел все ожидания — взлетевший над чародеем сияющий шар разогнал не только тьму, но и нападавших, вызвав взрыв истошного верещания. Хлопая крыльями, твари бросились в стороны, уже не посягая на жизни Цинтии и Бронислава. Чародейка сложила пальцы Знаком и бросила им вслед огненный разряд. Обжигающие искры наполнили воздух вонью горящей шерсти. Игни — примитивная боевая магия, простая настолько, что использовалась ведьмаками. Иногда самый банальный вариант — лучший вариант. Твари кружили под сводами пещеры, не решаясь снова напасть. Теперь Цинтия могла рассмотреть их хорошо — сравнительно небольшого размера, они являли собой гротескную помесь летучих мышей, обезьян и пауков. Сотни пар изумрудных глазок, слезящихся от лучей Ока, разглядывали пришельцев в ответ. Плюмарды. Неразумная порода, самые низшие из упырей. В отличие от всех остальных кровососов, они действительно боялись света. Бронислав призвал второй шар на замену готовому потухнуть — менее мощный, но стабильный. В его потустороннем свете пещера открывалась взглядам, являя новые, жуткие подробности. Весь купол представлял собой конструкцию из обломков белого эльфского мрамора и странного полупрозрачного материала, в лучах сферы казавшейся черно-багровым стеклом — или льдом. Не сразу Цинтия разглядела вкрапления того, что мрамором быть не могло — реберных клеток, расколотых черепов, рядов костей… Не сразу поняла, что все сооружение представляет собой практически буквальную копию амфитеатра Небесного ока, буквальную и одновременно искаженную, перевернутую — шпили сталактитами устремлялись вниз, а круг сцены украшал собой потолок. Пение тысяч флейт и не думало замолкать. Гипнотическая музыка шелестела на грани сознания. Ее источником, как поняла Цинтия, служили полые кости, вмерзшие в черный лед. Плюмарды ползали по блестящим колоннам, закрывая своими телами свистящие прорехи, управляя течением мелодии. Адскому оркестру аккомпанировали слушатели — пещеру наполняли не только плюмарды, взглядам Цинтии один за другим открывались призрачно-серые силуэты других вампиров. Здесь были бруксы, похожие на свежих утопленниц, и альпы, похожие на утопленниц полуразложившихся. Заросшие седой шерстью катаканы. Носфераты с полупрозрачной кожей. И те, кто составлял упырям компанию на рядах перевернутых скамей и в занавешенных цепями альковах. Люди. Мужчины и женщины с безразличием на мертвенно-белых лицах, удерживаемые в воздухе крючьями и когтями, исходящие кровью из порезов, конвульсивно содрогающиеся от прикосновений своих хозяев. Вздохи, хрипы и приглушенные стоны, перестук капель, звон цепей и скрип шарниров, мокрый треск, хруст, хлюпающее чавканье… Все эти звуки каким-то непостижимым образом укладывались в ритм мелодии, гармонично сливаясь со свистом проклятых флейт. Не в состоянии более воспринимать открывающиеся ей кошмарные картины, Цинтия усилием воли перевела взгляд на ажурный балкон из костей и багряных кристаллов, зависший в воздухе между украшавшей потолок сценой и каменным дном пещеры. Там, на перевернутом пюпитре, покачивалась перетянутая цепями книга — огромная, тяжелая, невообразимо древняя. Темнота за книгой ожила переплетением когтистых конечностей. Распахнулась четырьмя челюстями, усеянными сотнями треугольных зубов. Зашелестела, зашептала, прежде чем исторгнуть гулкие слова ритуального приветствия. — Добро пожаловать в мой дом! Входите смело, идите без страха и оставьте нам что-нибудь из принесенного вами счастья. Киаран дышал тяжело, жадно хватая ртом воздух, но умирать не собирался. Даже не выпустил меч из руки. Алисия понимала, что вот он, ее шанс, подобрать второй клинок и оборвать страдания своего врага — и обезопасить саму себя, раз и навсегда. — Мне нужно… принять гостей… Но мы еще увидимся. А Киарана я отдаю тебе. В знак того, что тебя прощаю. С ним поступи согласно своей человечности. Она решилась. Шершавая рукоять легла в ладонь, тяжесть меча на сей раз лишь придавала уверенности. Всего один удар — прямо по следам на шее… Алисия занесла меч. — Брось оружие, эльфка! Glaedyvv vort! Топот сапог стражников на мгновение оглушил ее, словно раскаты грома. Она могла бы рискнуть, прикончить Киарана было делом двух секунд. Но не стала. Отбросила меч, развернулась, не в состоянии сдержать нервного смеха. — Я понимаю по-человечьи, спасибо. Но все-таки, первый раз dh’oine обращаются ко мне на моем родном языке. Вы весьма галантны. Один за другим зазвенели арбалеты. Первый болт пробил Киарану грудь, и в последующих выстрелах, в общем-то, уже не было смысла. — Ее Сиятельство хочет видеть вас немедленно. Прошу, сперва наденьте вот это. На запястьях Алисии защелкнулись двимеритовые браслеты.