Один год

      Скорая помощь ехала непозволительно долго, как показалось Новосельцеву. Тридцать минут до их приезда тянулись как несколько часов. Анатолий Ефремович, конечно, смог привести женщину в чувства, но она была по-прежнему слаба. По прибытии врачи провели осмотр, собрали необходимый анамнез и настояли на госпитализации в больницу. – И снова здравствуйте! – В приемном отделении больницы дежурил врач, который вчера осматривал Вову. – Что простите? – Переспросла Людмила Прокофьевна. Конечно, из-за слабости женщина не заметила, что её привезли в уже знакомую больницу. – Вы меня не узнаёте? – Расстроился врач, заполняя медицинскую карту. – Сына вчера приводили на осмотр. Владимиром зовут? – А, да. – Удивленно сказала Калугина. Наконец она смогла осмотреться вокруг, тот же кабинет, тот же доктор. Суток не прошло, а она снова оказалась в приёмном отделении. Как же удивительно складывается судьба. – Как он? – Доброжелательно поинтересовался врач. – Ничего, спасибо. – Папа, что Вы так плохо за семьёй следите. – Обратился врач к Новосельцеву. –Вчера вашему сыну помогали, теперь жену спасаем. – Что? Кого? – Непонимающе спросил Анатолий Ефремович. – Рассказываете, что случилось? – Вздохнул врач и приступил к делу. – Она в обморок упала у меня на глазах, была слабость, тошнота. – Включился Новосельцев и стал описывать всё, что произошло утром. – Говорит, что отравилась яйцами. – Отрицать не стану, всё возможно. – Деловито произнес доктор, продолжая делать записи. – Но сейчас я проведу осмотр, возьму анализы, а после – буду решать, что делать дальше. – Хорошо. – Аккуратно раздеваетесь и ложитесь. – Сказал врач Калугиной. – Я ещё чем-то могу помочь? – Спросил Анатолий Ефремович после того, как помог женщине снять верхнюю одежду и лечь. – Нет, подождите за дверью, я Вас позову. – Видя, что Новосельцев замешкался, доктор добавил. – Ничего с вашей благоверной не случится.       И снова Анатолий Ефремович чувствовал себя не в свой тарелке, нервничал и наматывал круги по больничному коридору, но теперь уже не всё зависело от мужчины. В кабинете врача был его родной, любимый человек, которому очень хотелось помочь. Новосельцев всячески отгонял дурные мысли и даже вспомнил известный анекдот: простуда, если её лечить, пройдет за семь дней, а если не лечить – за неделю. В данном случае простуду можно смело исключать.       Конечно, мужчине не в чем себя винить, он всё сделал правильно: оказал первую помощь, вызвал медиков и всё время был рядом. Но отчего же его сердце не находило себе места? Во-первых, Новосельцев чувствовал вину за вчерашний конфликт на работе, он поступил не по-мужски и стыдился этого. Можно было найти подходящие слова и объясниться на месте, но случилось то, что случилось. Во-вторых, не зная причины плохого самочувствия Калугиной, а главное – возможных последствий, Новосельцев ощущал абсолютную беспомощность. – Вы можете заходить. – Врач выглянул из кабинета и позвал Анатолия Ефремовича. Людмила Прокофьевна слабо улыбнулась вошедшему Новосельцеву. – Я госпитализирую товарища Калугину на третий этаж. Меня не устраивает нынешнее положение дел: давление пониженное, общее состояние, слабость. – А диагноз уже известен? – Задал интересующий вопрос Анатолий Ефремович. – Как только придут результаты анализов, мы сразу же сообщим. – Хорошо. – Понимающее кивнул Новосельцев. – Вы должны привести вещи и сообщить на работу. – Добавил врач. Разумеется, в Советском Союзе всё трудоспособное население работало на благо страны, а тунеядство считалось недопустимым. – Приёмные часы с семнадцати и девятнадцати, на посту узнаете, в какую палату её определили. – Спасибо. – Новосельцев посмотрел на Людмилу Прокофьевну и сказал. – Я приеду вечером. – Хорошо. Буду ждать. – Еле слышно ответила женщина.       Выйдя из кабинета, Новосельцев отправился искать телефонный аппарат. Мужчина не мог вернуться на работу, поэтому кратно сообщил Ольге Петровне о сложившейся ситуации и попросил её передать Верочке, что Людмилы Прокофьевны не будет какое-то время. Решение всех остальных вопросов мужчина отложил на потом и направился домой за вещами. – Папа, ты дома? – Удивился Вова, когда пришел из школы. – Вовка, привет. Не помнишь, где у нас термос? – Запыхавшись спросил Новосельцев. Он перевернул все ящики на кухне, но не мог найти необходимую вещь. Мужчина был абсолютно уверен, что термос совсем недавно попадался ему на глаза. – Может на балконе?! – Вспомнил мальчик. – Голова! – Похвалил сына Анатолий Ефремович и устремился на балкон. – Следи за бульоном. – У нас же был суп в холодильнике?! – Это бульон для тёти Люды. – Крикнул Новосельцев откуда-то из далека. – Она сейчас в больнице – Что-то случилось? – Настороженно спросил мальчик, когда вернулся отец. – Будем надеяться, ничего серьезного. Я скоро к ней поеду и всё узнаю. – Новосельцев вымыл термос, выключил огонь на плите и перелил бульон из кастрюли. – Можно я с тобой? – Зачем? – Удивился Анатолий Ефремович. – У тебя сегодня тренировка. – Утром ты разрешил на неё не идти, если я буду плохо себя чувствовать. – Мальчик рассуждал очень здраво, Новосельцев сам разрешил пропустить занятие. – А ты себя плохо чувствуешь? – Нет, но я лучше к тёте Люде поеду, чем на футбол. – Калугина стала по-настоящему близким человеком для Вовы, и мальчик очень хотел её навестить. К тому в школе его больше не задирали, а учительница несколько раз похвалила. Всё-такие не зря именно Людмила Прокофьевна поехала к директору! – Надо ещё успеть в детский сад за Сережей. – Вспомнил про младшего сына Анатолий Ефремович. – Давай его с собой возьмем! – Сообразил Вова. – Смешной ты. – Тётя Люда будет рада! – Это был последний довод, который сработал, и Новосельцев сдался. – Уговорил. Но сначала уроки, а потом – всё остальное.       Тем временем Людмила Прокофьевна разместилась в больничной палате, осмотрелась и стала просто ждать. Женщину опять настигло удушающее одиночество: о ней не вспоминали до обеда, после которого она прошла несколько осмотров у разных специалистов. Наконец к ней пришел её лечащий врач, рассказал о результатах обследования и убедил женщину в том, что ей не о чем беспокоиться. Скоро её состояние улучшится, и врачи сделают всё возможное для этого. – Люда, это мы. – Новосельцев осторожно вошел к Калугиной в палату, боясь застать её спящей. – И нас много. – Неожиданно! – Воскликнула женщина, конечно, она уже не спала. Людмила Прокофьевна невероятно соскучилась по детям и пригласила их присесть рядом. – Как ты? – Спросил Анатолий Ефремович. – Лучше, спасибо. – С любовью ответила женщина. – Вот. Это для тебя. – Вова передал свой рисунок, но, испытывая большое стеснение, попросил, чтобы Калугина не смотрела при нём. Женщина понимающе отложила разрисованный лист на прикроватную тумбочку. – Милый мой, спасибо. – Людмила Прокофьевна провела рукой по его щеке. – Болит? – Чуть-чуть. – Застеснялся мальчик. – Я в садике сегодня всю кашу съел. Даже с комочками. – Похвастался Сережа, которому тоже хотелось чем-то поделиться с тётей Людой. – Какой молодец. Вы оба молодцы. – Похвалила их Калугина и крепко обняла. – Я привез тебе фрукты, суп, кое-какие вещи, сама потом посмотришь. – Новосельцев поставил сумку рядом с женщиной, не желая прерывать её. – И книгу. – Пастернак?! – Это был риторический вопрос. Конечно, Пастернак. – Врач сказал, что тебе придется задержаться здесь. – Переменил тему Анатолий Ефремович. До того, как зайти в палату к Калугиной, мужчине удалось переговорить с её лечащим врачом. Тот в свою очередь рассказал Новосельцеву о поставленным диагнозе и предстоящем лечении. – Так не хочется. – Призналась женщина. – На кого я оставлю учреждение, ни одной достойной кандидатуры?! – Об этом можешь не беспокоиться, твой заместитель будет только рад поруководить в твоё отсутствие. – У Новосельцева почти получилось подколоть Калугину, но она была непреклонна в рабочих вопросах. – Ему не долго радоваться: через неделю я снова приступлю к своим обязанностям. Так всем и передай. – Это было её учреждение, её коллектив, доверять который нужно только проверенному человеку. То есть себе. – Обязательно. А тебе сейчас нужно отдыхать. – Мужчина поправил её одеяло. – А ты вернешься к нам? – Поинтересовался Сережа. – Конечно, вернусь. – Женщина посмотрела на Новосельцева. – Толя, нам нужно обсудить кое-что. – Сережа, Вова. Сходите, пожалуйста, за водой. – Анатолий Ефремович быстро сообразил, что следует делать. – Но мы не хотим пить! – Удивленно воскликнули дети. Зачем папа их посылает за водой? И почему взрослые не могут говорить при них? Какие у них могут быть секреты? – Значит принесите мне. Держи. – Новосельцев передал деньги старшему сыну, намекая на то, что выхода у них нет. Мальчики с сожалением вздохнули, но отцу перечить не стали. – Ты всё знаешь? – Калугина прервала затянувшуюся паузу после ухода ребят. – Да. – И что? – Как «что»?! Давайте жить дружно, Людмила Прокофьевна, и вместе. – Новосельцев несколько помедлил. В её квартире за ужином это было более торжественно, но обстоятельства взяли верх. – Я уже делал тебе предложение, но мне не трудно повторить снова. – К чему ты ведешь? – Не веря происходящему, проговорила женщина. – Дорогая, Люда. – Обратился к ней Анатолий Ефремович и крепко взял за руку. – Я люблю тебя и прошу стать моей женой. – Толя. – Калугина еще обдумывала, что сказать, хотя ответ был очевиден. Женщина перебрала все возможные варианты еще днём, когда узнала диагноз. Но то, что происходило сейчас, ей было страшно даже представить, насколько она боялась ошибиться. – Я как порядочный мужчина обязан на тебе жениться. И отказ не принимается. – В таком случае, ты не оставляешь мне другого выхода, – призналась Людмила Прокофьевна, –придётся принять твоё предложение. И заметете, товарищ Новосельцев, совершенно не с бухты-барахты. – А фамилию поменяешь? – Разгорячился Анатолий Ефремович. Гулять, так гулять! – Не кажется ли тебе, что ты торопишь события? – Усмехнулась Калугина. – Нужно дождаться, когда я выпишусь из больницы. А сколько разговоров поползет по учреждению… – Я всё улажу, можешь на меня положиться. – Знаешь, я подумать не могла, что… – Она мельком посмотрела на свой живот. Мужчина уловил этот взгляд и понял, что женщина больше всего на свете нуждается в поддержке. – Люда, послушай. Ты станешь самой замечательной мамой. – Мужчина сказал это с такой любовью и трепетом, что у Калугиной перехватило дыхание. Новосельцев был абсолютно уверен в своих словах, потому что видел её отношение к детям и то, с каким спокойствием женщина могла разрешать разные ситуации. В Людмиле Прокофьевне были все те качества, терпение, мягкость, любовь, которые, как он знал, сделают её невероятной матерью. – Спасибо, Толя. – Это могли быть гормоны или невероятная усталость, но Калугина почувствовала, как слезы защипали её лицо. Женщина никогда не слышала подобных слов, и никто до этого дня не вселял уверенность в том, что всё будет хорошо. Она проглотила ком в горле. Анатолий Ефремович аккуратно наклонился к ней и мягко поцеловал. – У вас всё хорошо? – Не вовремя заглянул в палату уже знакомый врач из приёмного отделения. – У нас всё отлично. – Новосельцев отстранился от Людмилы Прокофьевны. – Спасибо, доктор. – Выздоравливайте! Поздравляю со вторым ребенком. – Смена у врача закончилась полчаса назад, но семья Новосельцева-Калугиной чем-то его зацепила и он не мог не порадоваться за них. – С третьим. – Радостно проговорила женщина. – Ого. – Присвистнул врач и вышел.