Один год

      Встреча Нового года – один из самых радостных моментов. К торжеству готовились заранее, украшали дом, покупали подарки и накрывали на стол. Незадолго до праздника Анатолий вместе с мальчиками выбрал красивую и пышную ёлку и принес её домой. Наряжали красавицу все вместе: сначала развесили разноцветные игрушки, гирлянду с лампочками, затем дождик и мишуру. Ожидание Нового года стало ещё более сказочным и волшебным. С появлением ёлки дети не могли усидеть в своей комнате и приходили играть или читать к взрослым.       В статистическом учреждении полным ходом шла подготовка к представлению: были найдены костюмы, написан сценарий, проведено несколько репетиций и украшен зал. После безуспешных попыток передать кому-либо почетную миссию играть Деда Мороза, Самохвалов отступился и начал учить текст. Он очень скрупулёзно выбирал себе костюм, посох и валенки. Если ему и было суждено развлекать детей, то только в лучшем наряде. Сюжет выступления был незамысловат: злая Баба Яга похищает Снегурочку, а дети спасают её с помощью песен и танцев.       Калугина к празднику подошла очень ответственно, даже чересчур ответственно. Еще в вечера она собрала для мальчиков чистые рубашки и брюки, сменную обувь и карнавальные маски. Несколько раз перепроверив, всё ли есть у детей, женщина обратила свой взор на Новосельцева. Мужчина как раз доглаживал свой пиджак. Людмила заметила, что в нескольких местах еще остались складки и легким движением перехватила у него утюг. Дальнейшими сборами руководила только она. Удивительно быстро у неё получилось свыкнуться с ролью жены и матери, хотя ни той, ни другой она ещё не стала. Как будто семейная жизнь пробудила в ней скрытую энергию, которая наконец получила свободу.       В назначенный день сотрудники учреждения привезли своих детей на работу, чтобы устроить для них Новый год. У многих ребят уже прошли «Ёлки» в школах или детских садах. Но праздник на работе у родителей – это другое. Там и подарки лучше, и детей больше, и ёлка выше. Не секрет, что приехать к маме или папе на работу считалось большим достижением, этим можно было хвастаться перед друзьями и делиться своими впечатлениями.       Никого не удивило, что Калугина появилась вместе с Новосельцевым. Еще с утра директор накрутила волосы и нанесла макияж. Ей очень хотелось соответствовать празднику, поэтому платье она выбирала самое нарядное. Как только она вошла в зал, все взгляды обратились на неё. Точнее на неё и Сережу, которого она вела за руку. Мальчик, не ожидавший такой реакции, хотел спрятаться за Калугину, но Анатолий Ефремович уверенно взял сына за свободную руку и повел дальше. Вова шёл рядом с отцом и что-то ему рассказывал. Вчетвером они выглядели настоящей семьей, и никто не мог в этом усомниться.       От мала до велика дети выстроились вокруг новогодней ёлки в большом зале, родители остались стоять в стороне и старались не мешать. Как только все были в сборе, Шура дала отмашку включать музыку и начинать представление. Сначала к детям выбежал Зайчик, прокружился у ёлки и попросил детей позвать Дедушку Мороза. Все ребята принялись выкрикивать имя сказочного героя, но он не выходил. Конечно, Дедушка старенький, мог и не услышать. Самохвалов, отхлебнув из фляжки несколько глотков для храбрости, спрятал последнюю в карман, выдохнул и вышел из-за кулис. Ещё бы немного, и Шура побежала бы за ним сама. К счастью, появление Деда Мороза на публике вызвало восторженные крики детей, чем скрасило затянувшуюся паузу.       Самохвалов не сразу вошел в образ, много суетился, запинался и поправлял костюм. Ему было до жути неудобно в теплой шубе, борода не давала дышать, а шапка так и норовила сползти на бок. Но зоркий взгляд детей, обращенный только на него, их искренняя улыбка, радостный смех, заставили Самохвалова почувствовать себя сказочным персонажем. Дети видели в нём только героя, им было всё равно, кем он являлся в обычной жизни. Юрий Григорьевич смог преодолеть неловкость и предстал во всей красе: его голос стал размеренным, походка спокойной, а движения плавными. Даже сотрудники перестали смеяться, окунулись в детство и сказку.       К счастью, Снегурочку удалось спасти быстро. Дети смогли победить коварную Бабу Ягу, потому что дружно пели, топали ногами и хлопали в ладоши в такт музыке. У Бабы Яги не осталось другого выхода, как отпустить внучку Деда Мороза и вернуться в лесную чащу. Зло было повержено, а добро и радость восторжествовали. По окончании представления ни у кого не осталось сомнений в том, что Дедушка Мороз был настоящим.       Если Снегурочка стояла у ёлки в окружении детей и раздавала всем подарки, то в гримерке все обступили Самохвалова. Одобрительно кивая и подбадривая, все хвали его актерскую игру, красивый грим и отменную белую бороду, которая нисколько его не старила. Никто не догадывался, каких усилий стоило Юрию Григорьевичу предстать перед коллегами в этом образе. Откуда-то появилась бутылка шампанского, затем бокалы и мандарины. Самохвалов отнекивался из последних сил, ему хотелось переодеться и снять с себя неудобные валенки. Но сотрудники так хотели, чтобы Дедушка Мороз остался с ними на чуть-чуть, что уговорили его остаться. Когда на шум из гримерки прибежала Шура, мужчины открывали уже пятую бутылку, а женщины по тарелкам раскладывали закуски. Конечно, Шура пригрозила коллегам, что обо всем доложит начальству, но новогоднее настроение захлестнуло и её. Женщине торжественно вручили бокал и налили штрафную, выпивать которую следовало залпом. Пока большая часть сотрудников учреждения танцевала и веселилась с детьми у ёлки, пятнадцать человек уже отмечали Новый год.       Спустя час, глядя на уставших и довольных детей, было принято решение расходиться по домам. Людмила Прокофьевна вернулась к себе в кабинет за сумкой и решила заглянуть к заместителю, в кабинете которого горел свет. Самохвалов смог стащить с себя валенки, но на тяжелую шубу сил уже не хватило. Мужчина так и сидел в кресле, тяжело дыша. – Вам плохо? – Самое главное – не терять ни минуты. Все сотрудники были внизу, поэтому помочь мужчине кроме директора было некому. – Мне очень хорошо. – Нараспев сказал Юрий Григорьевич и хотел добавить что-то ещё, но мысли довались ему очень тяжело. Видимо, последние несколько бокалов были лишними. – Где же вы так?! – Изумилась женщина, когда поняла причину неестественной позы и стеклянного взгляда. Ладно еще «где», её больше волновало «когда». Заместитель всё представление был у неё на виду, много общался с детьми и пел песни. – А не скажу! Там уже нет. – Самохвалов развел руками. – Что Вы говорите! Юрий Григорьевич, – она посмотрела на него, – миленький, езжайте домой! Вас жена, дети ждут. – Я категорически отказываюсь Вам подчиняться. – Самохвалов неожиданно проявил свой волевой характер. – Не хочу и не буду! Я всё-таки человек! – Вы – человек и очень ценный сотрудник. Но сейчас Вам пора домой. – Очень ласково сказала директор, подбадривая своего заместителя. Внутри неё бушевали гормоны, которые дели её очень чувствительной. Женщине так и хотелось простить Самохвалова былые обиды. – Вы до сих пор злитесь на меня? – Да? За что? – Людмила Прокофьевна сделала вид, что не поняла вопроса. Калугина меньше всего сейчас хотела возвращаться к событиям того дня. Сколько боли и разочарования она пережила, сколько уничижительных мыслей кружилось в голову? Нельзя допустить этого вновь, нельзя усомниться в своих чувствах и начать сомневаться в любимом человеке. – Простите мне, простите! – Самохвалов встал на колени перед женщиной. – Я очень виноват. – Что Вы делаете? Встаньте! – Она попыталась его поднять, но мужчина сопротивлялся. – Нет, пока Вы меня не простите, не встану. – Самохвалов потянулся её обнимать. А так как он мог дотянуться, стоя на коленях, только до талии, то женщине категорически это не понравилось. – Аккуратней, прошу Вас. – Его резкие движения заставили её инстинктивно выставить и крестить руки перед животом, защищая самое дорогое. В этот момент она чувствовала, что сердце готово выскочить из груди. Пульс стал учащенным, дыхание прерывистым, а глаза бегали по сторонам, надеясь на чем-то зацепиться. Календарь, окно, стол, женщине было всё равно, куда смотреть. Только бы Самохвалов ничего не понял! – Что? – Изумленный Самохвалов мгновенно протрезвел, подозрительно осмотрел директора с ног до головы и поднялся с колен. Он несколько раз прокрутил в голове последние слова Калугиной, и всё равно ему потребовалось время, чтобы сделать выводы. – А Толя знает? – Юрий Григорьевич, говорите тише. – Умоляюще проговорила Людмила Прокофьевна. Провалиться сквозь землю сейчас было бы отличным решением. И зачем она зашла в кабинет заместителя, могла уехать домой, не прощаясь?! – А Толя знает? – Уже шепотом повторил он. – Да. – Тихо отозвалась Калугина. – Люда. – У Новосельцева очень хорошо получается появляться в нужное время и в нужном месте. Он помог одеться детям, и они уже десять минут ждали Людмилу, которая пошла за сумочкой в свой кабинет и пропала. Настоящая женщина. – Людмила Прокофьевна, поехали домой? Дети ждут. – Придется нам подвести ещё одно пассажира, чтобы он ничего лишнего не сказал. – Недвусмысленно сказала директор. – Вы же меня знаете! Чтобы я? Никогда! – Со всей серьезностью проговорил заместитель. – Вы поедете с нами. – Женщина подключила весь свой авторитет, командный голос и холодный взгляд. – Не имею возражений. – Другого ответа от него никто и не ждал. Самохвалов ехал на переднем сидении и о чем-то разговорился с водителем. Сережа, сидя на коленях у отца, всю дорогу делился впечатлениями, как ему понравился Дедушка Мороз и «Ёлка». Вова прижался к Калугиной и задремал. Глядя на него, женщина не могла поверить, что она могла бы от всего отказаться, даже не дав шанс Новосельцеву. Теперь у неё не было никаких сомнений в правильности своего выбора.