Wildest Dreams

생일 축하합니다! [сэнъиль чхукхахамнида] – С днем рождения! 미역국 [миёккук] – суп из водорослей (традиционное блюдо на день рождения) Восточноазиатский счёт возраста – Сразу от рождения ребёнку начисляется один год жизни, и каждое прохождение Нового года по лунному календарю, а не даты дня рождения, добавляет один год к возрасту человека. Иными словами, первый год жизни посчитан как один вместо нуля, так, что ребёнок на втором году от рождения считается двулетним, и так далее… Свершилось... немного музыки BTS -stay gold BTS -Heartbeat Camila Cabello - Never Be the Same Rihanna - Stay ft. Mikky Ekko Приятного чтения) *** Последний день отдыха за городом, последний шанс для Чонгука, потому что, если подумать, как только они приедут домой, начнётся все сначала, «прятки», а они ему не нужны. Как бы то ни было, первые два дня были достаточно ужасные. Он даже не хочет перечислять что и как. Он должен был просто сблизиться с Юнги, а как будто ещё больше отдаляется или просто стоит на месте. Бесит. Нещадно. Хочется выть в подушку или на луну, а ещё лучше избить, так хоть можно снять накопившийся стресс. Сегодня он не упустит момент. Достаточно. Утро, к сожалению, не такое приятное, как в предыдущие дни. На улице вместо теплого солнца – свирепый, сильный ветер грозится все унести куда подальше, чёрные грозовые тучи собираются на небе, и не поймешь утро или вечер. Хмурая и унылая погода. Только для того, чтобы валяться в теплой кроватке. И если бы Чон был старикашкой где-то за пятьдесят, он бы точно жаловался на какую-то болячку, так что хорошо, что ему только двадцать один и он полон жизни и энергии. Если так подумать, то сегодня за столом во дворе они не посидят, а это огромный минус для Чонгука, потому что хён точно захочет отсиживаться в своей комнате взаперти, подальше от всех. Даже мать природа против Чона. И если до этого хотелось выть, то сейчас рыдать в три ручья. Оказывается, это даже не утро, а уже славный обед, странно, что живот Чонгука так долго молчал и не сигнализировал о приеме пищи. Он ещё немного крутится в постели, желания вставать совсем нет, но придётся, потому что на телефон приходят сообщения. И как бы Чон сейчас не проклинал всех, задаваясь вопросом, почему он гребаный телефон положил на комод, а не около себя, он все же находит в себе силы подняться и взять его в руки, немного трясясь, в комнате холодно до постукивания зубов, батарей здесь нет, а Чон только в одной тонкой футболке и боксерах вылез из нагретого места. И сообщения от любимого друга. Тэхён: «Поднимай свою жопу из постели и приходи на кухню. Сегодня день рождения Пака. Знаю! Знаю, тебе все равно, и ты хочешь его прибить. Но давай будем взрослыми людьми, а если ты не придёшь, больше не жди помощи в отношениях с Юнги! А… и веди себя хорошо!» Честно, это ведь как наезд или даже угроза. Но что не сделаешь ради любимого хёна. – А я-то думаю, почему такая погода хмурая. Сегодня же день рождения демона! Да, Пак Чимин?! – сам себе говорит и выбирается из комнаты в ванную. Первым делом нужно привести себя в порядок. Все собираются в гостиной, на этот раз все повставали достаточно поздно, после двенадцати, погода реально дала о себя знать, и никому не хотелось вставать из теплой постели, ну кроме Пака, которому Намджун сказал, что позовет его, когда будет готова еда, и он может ещё сладко подремать, на что тот проговорил что-то невнятное и снова зарылся в подушку досматривать свои сны. Чонгук приперся на кухню, когда уже во всю шла готовка, потому что игнорировать сообщения с таким содержанием уж точно нельзя. Хаос. Вот как бы Чон описал увиденное, полный бардак и хаос, его любимый хён с Джином готовят несколько блюд одновременно. Главное блюдо – миёккук, на плите жарятся мясо и овощи, и они носятся как угорелые и не успевают за собой прибраться, поэтому разные отходы овощей и пакеты валяются на полу, что небезопасно, потому что Сокджин уже два раза чуть не упал. Гора немытой посуды стоит в раковине. На столешнице вообще хрен что найдешь, все заставлено продуктами. В гостиной возится Намджун, накрывает на стол, вешает украшения на стены и надувает шарики, к готовке его не допустили, потому что он непонятно каким образом умудрился сломать два ножа и разбить тарелку. Тэхёну доверили украшать торт и блюда, за что он охотно взялся, это его любимое занятие, и он был достаточно хорош в этом. Чонгуку же поручили немного прибрать здесь все. Радовало одно – он был близко к хёну, слышал его хриплый смех на дедовские шутки Джина и даже пару раз с ним случайно столкнулся, за что извинялся и получал в ответ милую улыбку. – Тэхён, можешь уже идти звать Чимина, – доносится голос Джина. Все уже готово в уютной гостиной – большой затопленный камин из кирпича, небольшой стол, накрытый красной скатертью, и разные блюда, стоящие на нем. На стенах кремового цвета висят множество картин с изображениями трав и бабочек нарисованные от руки. На другой стене, где подвешены вазоны с растениями, Намджун сделал из больших букв надпись: «С днем рождения, Чимин-а» и разбросал шарики по всей комнате. «А вот и его величество,» – пронеслось в голове у Чона при виде спускающегося по лестнице намарафеченного Чимина. Все, как будто отрепетировано, начинают петь «сэнъиль чхукхахамнида, Чимин–а!», Тэхён держит торт с зажжёнными свечами и подносит к Паку, чтобы тот загадал желание и задул их. Все смеются и треплют его волосы, ну почти все, Чонгук просто стоит сзади и даже открывает рот, делая вид, что поет, но это же считается. Даже если Чимин был засранцем номер один в его списке, все же пришлось задуматься, хёны, видимо, его очень любят, раз уж устроили ему такой праздник или они просто глупцы, или Чимин в самом деле не плохой парень. И поэтому Чон сегодня уж точно не мог строить злую гримасу, даже если очень хотелось, и обреченно вздыхает, и даже смог выдавить из себя без сарказма и злости, на свое удивление, искреннее пожелание: – Поздравляю! – на что получил лишь кивок в ответ. Чимин задувает свечи и светится от счастья, от поздравлений его друзей и их нежных улыбок, и объятий, а также подарков. Он действительно был удивлён, они никогда не праздновали так день рождения, просто была маленькая попойка и все, а это был праздник от чистой души, только вот ему не хватало одного человека, любимого человека. Но радовало, что он все-таки получил такое долгожданное сообщение от Хосока, это было лучше любого подарка для него. Хосок: «Не думал, что так будет, но я очень скучаю по тебе! Мне тебя очень не хватает. А ещё милых надутых щек, когда ты сердишься, и твоих хитрых глазёнок, при виде которых сердце готово выпрыгнуть. С днем рождения, солнышко! P.S. Ты не думай! Подарок я привезу!» Чимин даже пустил слезу, всего пару строчек заставили его так расчувствоваться и дали такое нужное тепло его телу. – Ей, Чимин, ты чего загрустил! Мы же для тебя старались, – обнимает Джин младшего, от чего получает улыбку в ответ. – Спасибо всем большое. Я так счастлив. Сейчас еще расплачусь перед вами. – Садимся за стол, пока все не остыло. Я умираю с голоду, – говорит Намджун, и все слушаются, потому что никто и крошки в рот не положил с самого утра, ну почти. Юнги открывает шампанское и разливает всем по бокалам, и садится около Чонгука, что его удивляет. Тэхён только хитро ухмыляется, глядя на Чона, и отворачивается, около него тоже сел Намджун. День потрясений. Они достаточно долго сидят за столом, младшие распивают уже четвертую бутылку на троих, а старшие наслаждаются виски со льдом, от чего у всех веселое настроение, и даже хмурая погода не испортит его. Они долго разговаривают ни о чем, и хёны не дают Чону хоть на секунду почувствовать себя одиноким или не в своей тарелке. Чонгук думает, в самом деле, они все такие дружные и так заботятся друг о друге. У него кроме Тэхёна никого не было, да и не хотелось больше, потому что он мог доверять только Тэ. Конечно, у него были приятели, с которыми он время от времени общался и ходил в клубы, но так у него никогда не было. Здесь атмосфера любви и нежности, преданности и верности. Ему в очередной раз очень хочется поблагодарить мать, что отправила его в ту школу, где он познакомился с Кимом. – Да, а потом, когда мы все напились в квартире Юнги, приезжает его мать, –придается воспоминаниям об их прошлых приключениях Джин, и все заливаются смехом. Чон ловит каждое слово, ему так интересно слушать о жизни Юнги, что он даже забыл про стыд и все расспрашивает и расспрашивает, а друзья только говорят и говорят, – а мы все валяемся на земле почти без одежды… – Это ведь был только первый курс, и мы тогда познакомились с тобой, – вспоминает Намджун их историю с Юнги и Хосоком и хохочет. – Да, и мы играли в карты. И я выиграл, но все равно с вами разделся, – младшие уже помирают со смеху, Чимин и Тэхён тоже не знали эту историю, поэтому для них это так же интересно, как и для Чонгука. – И что вы делали, хён?– попивает шампанское Тэ и не может сдерживать улыбку, хочет услышать конец истории. – Помню, как сегодня, что мы все покраснели, а потом предложили матери Юнги выпить, за что каждый из нас получил по башке от нее. – Да, а потом она всем сказала идти спать в комнату Юнги, потому что не может отпустить нас таких пьяных по домам. Было тесно спать всем вместе. А утром мы все стояли на коленях и просили прощения, – заливается смехом Намджун, легко пиная улыбающегося Юнги под столом ногой. – Твоя мать, Юнги, святая женщина! – улыбаться Джин. – Потому что моя бы на нас живого места не оставила. И Чонгук думает, как же ему интересно посмотреть на эту святую женщину, что родила Юнги и вырастила его. Он бы ей обязательно поклонился в знак уважения. – А вечеринка в честь окончания первого семестра перед новым годом! – спохватывается Джин, припоминая. – Прошлого года! – Я не хочу это слушать! – запрещает Тэхён рассказывать, на что получает удивлённое лицо от Чонгука и крики «я хочу знать, я хочу знать!» – Мы тогда точно все изрядно напились у Джин-хёна, – отвечает Чимин, мотая головой из стороны в сторону. А Тэхён просто закрывает уши, не желает он слушать. – Молчите! – выкрикивает Тэ. – Он тогда так напился, что на ногах не мог стоять, – продолжает Чимин, из-за чего получает по руке, но все равно продолжает,– измазал красной краской одежду и лицо и залез ванну с криками: «Искупаюсь, пожалуй, по-крабьи.» – Тэхён уже сам угорает, вот только если припомнить, что он проснулся в квартире Намджуна в его кровати с утра, то становится совсем не до смеха. Поясница тогда не болела, что могло означать одно – плотским утехам они не предавались, Намджун вообще спал в гостиной на диване как послушный малый. Вот только что тогда Тэ мог наплести ему пьяним языком, мог знать только один Намджун и высшие силы, которые, что один, что другие, будут молчать в тряпочку, а самому спросить утром было дико стыдно и страшно. Поэтому после горячего рамена и кофе, приготовленного хёном, ушел молча. – А я и не знал, что ты у нас такой неудержимый, Тэ! – шутит Чонгук и получает выдвинутый язык в ответ. Пьянка продолжается, а вот Тэхён уже изо всех сил пытается вспомнить что тогда произошло, может, ещё три бокала шампанского и ему удастся это сделать, это будет вроде того, что клин клином вышибают. Его интуиция говорит, что точно что-то было, а она никогда не подводит. Потому что с утра камушка в карманах куртки не было, как и воспоминаний, только размытые, скомканные обрывки. Вопрос только в том – потерял он его или все-таки признался и подарил? ***flashback*** – Да, омма, я все сдал и даже хорошо, – пока все готовят на кухне, Тэхён в спальне Джина, единственное тихое и спокойное место, где можно поговорить с мамой. – Нет, омма, со мной все хорошо. Я у Сокджин-хёна, мы немножко отпразднуем, и я уеду в общагу. Ты же знаешь, что я много не пью. Целую. Пока. Облегченно выдохнув, он вернулся к остальным. Сдача экзаменов и приближающийся новый год, чем не повод напиться? После хрен знает какой бутылки все уже не то что стоять не могут, а даже ползать,но это только Тэхёну кажется,потому что у него все плывет перед глазами, и яркие вспышки появляются. Возможно, Чимин снова добрался до его камеры и щелкает все подряд, а на утро они все ужаснутся. Вроде все нормально было, трезвый, хорошо держащийся, и в одно мгновение мозг помахал рукой, и проснулась невиданная сила тупизма. Тэхён ползет к полке, на которой он видит тюбики разной краски, он думает, точнее его пьяное сознание, потому что умного там мало, а то и совсем нет, что сейчас ему бы не плохо искупаться, жарко. Он снимает свитер, а затем штаны, оставляя на себе только футболку, белье и носки в цветок, обмазывает себя краской, в море же глубоко, там плавают рыбы, акулы, а на суше чайки сидят, и если он будет красным, то отпугнет всех и будет походить на краба, а у них панцирь твердой, непробиваемый и чайки не укусят. И весь красный он плетётся на четвереньках, как собака, в ванную, пока все заняты своими делами. Чимин фоткает и заливисто смеется как ненормальный, что аж слезы текут, Хосок уже давно вырубился на столе после горячих танцев в одних трусах с вымазанным кремом от торта лицом. Джин с Юнги поют песни в караоке, но скорее верещат слишком высокими голосами, удивительно, что его соседи еще полицию не вызвали. К сведению, Юнги на все двести процентов пьян в хлам, потому что не любит караоке. И Тэхёну даже никто не пытается помешать, он набирает почти целую ванную и бросает туда баночку пенки с закрытой крышечкой с криком: – Буду плавать по-крабьи, – заползает кое-как в ванну под щелчки камеры. – Тэхён-а плавает, спасите! – орут и убегают со скоростью света,спотыкаясь, падая на Джина. Если бы Тэ сейчас мог думать, он бы решил, что его камере пиздец и, может, Чимину. В ванную забегает Намджун и трет лицо руками два раза, словно ему привиделся красный Тэхён. Но нет ведь, все так и есть, и он просто умирает со смеха, присаживаясь на бортик ванны, и разглядывает Тэхёна, который думает, что у него в руках пена и дует, а ее то нет, там просто уже грязная красная вода, и всплывает закрытая баночка пены. – Тэ, ты в порядке? Ясное дело, нет. – Мне сказали искупаться, – резонно и тихо говорит, будто так и надо было, оправдывая себя и свой поступок. – Кто, если не секрет? – подыгрывает младшему и тоже тихо шепчет, нагнувшись к нему. К сведению, он пил меньше всех. Кому-то же надо смотреть за этими взрослыми детьми. – Ты знаешь, что на луне есть кролики, и они общаются со мной? – на полном серьёзе говорит Тэ и смотрит в глаза Намджуну, хоть у него все размывается, но он эти черные омуты увидит даже с закрытыми глазами. Его любовь недооценивают.Вообще силу любовь смертные недооценивают. – Даже не сомневаюсь. Вот почему ты такой странный. Но давай мы тебя искупаем и приведём в порядок? – говорит с улыбкой Джун, умиляясь, и протягивает руку, чтобы погладить младшего по голове. – А где Чонгук? Он тоже кролик. – Намджун думает, что это просто имя одного из его воображаемых кроликов и пропускает его мимо ушей. – Здесь только я. И я тебе помогу. Он берет душевую лейку и включает горячую воду, направляет на Тэхёна, а тот послушно подставляет лицо и волосы под душ. Он подгибает края прилипшей футболки к телу Тэхёна и снимает ее, а тот, как послушный котенок, трется об руки и делает все, что ему скажут. Намджун оставляет на нем только белое белье. Кожа Тэхёна смуглая и нежная как бархат, Ким не может оторвать от него глаз. Тэхён даже пьяный выглядит как искусство, его подрагивающие мокрые ресницы, его милые родинки, рассыпанные по телу и на носу, хочется его всего обласкать и забрать только себе, желательно навсегда. Намджун сдерживает себя изо всех сил, даже когда Тэхён неосознанно подставляет такую прекрасную шею, в которую хочется вцепиться зубами и провести языком по ней. Намджун отгоняет навязчивые мысли прочь из головы, потому что в штанах становится дико тесно его хозяйству, и младший не должен заметить. Когда он смыл шампунь и краску с его прекрасного тела, он быстро заматывает его большим белым полотенцем и вытаскивает из ванны, беря на руки. Тэхён только моргает глазками и молчит. – Тебя не тошнит? – с заботой спрашивает Намджун, заглядывая в его глаза, на что получает положительный ответ кивком головы. – Хорошо. Я только возьму одежду и вернусь. Пожалуйста. Не шевелись. Хорошо? – Тэ снова кивает головой на это. Минута, он ещё никогда так быстро не двигался, минута требуется Намджуну, чтобы найти белье и носки, чистую футболку в комоде Джина и взять без спроса, а также подобрать одежду Тэхёна по дороге. И когда он возвращается к Тэхену, тот уже сидит на коленях и обнимает туалет, выворачивая внутренности. – Тэхён! – Намджун присаживается на корточки возле него и гладит по голове, успокаивая младшего. – Я принесу тебе воды, ничего страшного. Тебе станет лучше, когда очистишь желудок. Когда Тэ выблевал, кажется, все, что съел и выпил, и такое ощущения, что даже внутренности, он принимает стакан воды из рук Намджуна, жадно выпивая, и тихо благодарит. – Тебе лучше? – Да. Спасибо. – Голова дико кружится, живот побаливает, но да, ему хорошо, за ним ухаживает Намджун. – Хорошо. А то я очень переживал. Давай я тебе одену, чтобы не простыл. И Намджун возится с ним как с малым дитём, пока все веселятся. Но он даже рад, незачем знать другим, что они делают, пусть развлекаются. Он надевает на него футболку, заставляя поднять вверх руки младшего, сверху теплый свитер, а потом замирает и смотрит на белье Тэхёна. Все-таки его нужно переодеть,но он не может себе позволить самому это сделать, это слишком, слишком будет видеть голого Тэхёна. И Тэ в этот момент будто вышел из забытья,говорит, что сам сможет, упрощая этим задачу Намджуну. Нам протягивает белье Тэ, а сам поворачивается к нему спиной, вслушиваясь, справляется ли младший, и если что спасти от падения. Услышав«готово», он снова поворачивается и помогает ему надеть штаны, застегнуть пуговицу, а тогда нагибается и надевает на его ступни носки, и это выглядит так как в сказке для Тэхёна. Потом сушит его волосы и помогает почистить зубы, точнее сам чистит ему, потому что Тэ сел на бортик ванны, просто открыл рот и показал зубы, прямой намек, что сам он не справится. Тэхён немного протрезвел, но это все равно далеко от трезвости, когда в глазах фейерверки и вспышки. – Я хочу уйти. И Намджун даже не спорит. Он надевает куртку и отдает свою шапку Тэхёну, кричит всем: «Мы пошли», без разницы услышали их или нет, и они выходят из квартиры. Он думает, что прогуляться и подышать свежим воздухом для Тэ будет лучше всего, и берет его за руку, ведя, чтобы он не поскользнулся и не упал. Он не может ему позволить пойти в общежитие, поэтому ведет к себе. Полчаса ходьбы на свежем воздухе немного отрезвляют Тэ, но он все равно что-то говорит о кроликах, непонятных Наму шуток и спотыкается пару раз, но Намджун его крепко держит, не давая упасть. Придя домой, Намджун снимает с Тэхёна верхнюю одежду и заносит на руках в свою комнату, потому что Тэ говорит, что не может идти. У Намджуна уютно и тепло в однокомнатной квартире. Спальня выглядит точно в его стиле – белые с оранжевым стены, на одной стене красуется большая абстрактная картина, написанная в одном цвете от темного к светлому, на полках все заставлено книгами и дорогими медведями Bearbrick, которых коллекционирует Намджун, откуда у него деньги на них, Тэхёну непонятно. На подоконнике красуется деревце бонсай, которое он лелеет и любит как свое дитя. И удобная большая кровать накрыта одеялом песочного цвета. Туда и кладет его Намджун, снимая с него штаны, свитер и оставляя в одной футболке и белье. И когда он уже собирается уходить, Тэхён хватает его за руку. – Полежи, пожалуйста, со мной, – Намджун не выдерживает и сдаётся милому и нежному голоску Тэ, и ложится с другой стороны, гладя волосы Тэхёна, чуть не засыпая. Тэхён берет его руку и кладет в ладонь Намджуна маленький, интересный, зеленый камушек, непонятно откуда взявшийся. – Ты знаешь, что пингвины «делают предложение», вручая своей избраннице идеальный камешек? У них всю жизнь один брачный партнер. - с заплетённым и тихим голосом говорит Тэхён, но с искренними пьяными глазками. Черт. Намджун знает. И глаза Намджуна округляются до невозможности. Тэхён, теперь Намджун уверен, его все-таки любит. – Тэхён! – пробует остановить Ким младшего, но ему только кладут пальцы на губы, говоря замолчать. – Я утром ничего не вспомню, можешь об этом не беспокоиться. Я прошу только одно! В канун нового года поцеловать меня. Забрать мой первый поцелуй себе, – и тихое умоляющее, – пожалуйста. Намджун был уверен, что совсем невинный вид младшего это всего лишь образ, господи, какой же он был глупый. Его Тэхён ещё даже не целовался, а он ночи напролет думал, где он, с кем, и в чьих объятиях может быть. Ничьих. Он подарил ему камушек, говоря, что он его судьба навечно, что он у него будет один единственный. Намджун ломается. Из-за себя, из-за его чувств, из-за этой ситуации. Он нависает сверху над таким хрупким Тэхёном и нежно целует в губы, получает тихий стон в ответ и немного срывается, наращивая темп в страстные и горячие поцелуи, впитывает в себя, наслаждаеться, нежно проводит языком по губам младшего, от чего сам шарахается, и подрывается с постели молча уходя в гостиную на оранжевый совсем неудобный диван с ломающимся пополам сердцем. Больше он себе позволить не может. А Тэхён так и засыпает с улыбкой на лице, а утром просыпается, недоумевая, в полной растерянности. Не соврал. Он не помнит. А потом тупое игнорирование старшего... ***the end flashback*** Тэхён так ушел в свои мысли, что не понимает, что от него хотят, но так и не смог вспомнить. Клин клином не работает. – Что? -Переспрашивает Тэ. – Говорю, торт вкусный. Ты молодец, – и интуитивно подставляет руку, чтобы получить пять от Чимина. – Спасибо. Другие так и веселятся, вспоминая ещё забавные истории. У всех немного красные щеки, от камина очень тепло, а от выпитого алкоголя ещё больше. – Чонгук, – обращается к нему Намджун, – а как ты жил в Америке? Тэхён рассказывал, что ты там учился. – У меня ничего интересного, хён, я постоянно учился, а вечером работал официантом, – очередная ложь, которую они с Тэ отрепетировали от начала до конца. Стыдно. – Ну, все же там круто. Я всегда хотел поехать туда. – Намджун у нас тоже очень хорошо знает английский, Чонгук-а, – вставляет свое слово Джин, хваля тонсена. – Это круто, хён. Мне он давался очень тяжело. Но я выучил. – А родители? Е, не хочу быть предвзятым, но нужно иметь деньги, чтобы поступить в универ в Америке. Извини,если я слишком лезу не в свое дело, – мило улыбаясь, говорит Намджун, пристально смотря на Юнги. – Нет, все хорошо, хён. Отцу предложили работу в Америке, и мы поехали всей семьей туда, ещё когда я ходил в школу. Поэтому это не было сложно,я хорошо учился. Родители потом вернулись в Корею, у отца не сложилось с работой там, а я решил остаться и попробовать поступить. Там нет бесплатного образования, но мне повезло, меня взяли в сборную и платили спортивную стипендию, которая почти все покрывала, так бы я не потянул. Но потом я очень соскучился по дому и перевелся уже в Сеул. «Браво! Лгать в глаза всем ты можешь. Поздравляю,» – злостно думает у себя в голове Чонгук, ему хочется провалиться сквозь землю. Тэхён на каждое слово машет головой, проверяя все ли правильно сказал младший, придумать было не сложно, но все-таки голову поломать пришлось. У них должна была быть правдоподобная легенда вот на такие вот случаи. – А кем работал твой отец? – спрашивает Чимин, хитро улыбаясь. – Е.., – заминочка, потому что на такое ответ у него не готов. Они с Тэхёном даже не подумали, что кто-то может у них спросить такое, да и зачем кому-то знать, кем работает отец, это же неинтересно. Чонгук только моргает быстро глазами и смотрит умоляюще на Тэхёна, а Чимин вот уж точно злорадно ухмыляется. Затянулось недолгое молчание, которое уж очень подозрительно. – Он художественный редактор, – выпаливает Тэхён первое, что пришло ему на ум, хлопает в ладоши и смотрит на Чона, словно не сейчас придумал и радуется не очень быстрому ответу, но все же ответу. Вот совсем непалевно. А Чимин был бы не Чимином, если бы промолчал. – В какой компании? – с невозмутимым видом спрашивает, держа бокал в руке, попивая шампанское, и сверлящими глазами палит на Чонгука. –Чимин, да какая разница в какой компании работает отец Чонгука,– перебывает тишину Сокджин и тихие вздохи облегчения Чона и Тэ, которые думают, что пронесло. Сегодня Джин им не даст поубивать друг друга. – Выпьем за Чимина. – Поднимают бокалы вверх, и все чокаются. Уже даже не посчитать сколько времени они сидят, едят и пьют, но довольно долго. Уже немного пьяные и довольные. Джин предлагает все убрать и идти ложиться спать. Завтра с утра они уезжают и нужно быть в форме. Все-таки их ждет Сеул, учеба и работа, а Джина ещё и «ребенок», который на голову свалился. На кухне остаются только Джин и Тэхён, чтобы домыть посуду, пока остальные в гостиной допивают оставшийся алкоголь и болтают. Сокджин всматривается на улицу через окно, ни черта не видно, зато слышно, как дождь барабанит по всему нещадно, он наклоняется к уху Тэхёна, который стоит возле него и вытирает посуду после Джина, тихо шепчет: – Скажи, чтобы Чонгук не засыпал быстро. – Чего, хён? – вытаращивается на него Тэхён, и как раз заходит Чимин с пустыми бутылками. – Вы видели, там такой дождь льёт. – Он становится позади хёна и обнимает его со спины. – Хён, ты самый лучший у меня. И ты, Тэ, – поворачивает голову к Тэ. – Спасибо за праздник, – и икает. Кто-то уже в стельку. – Не за что. Пойдем. Я уложу тебя спать. А то ты уже на ногах едва ли держишься. Тэхён тут же бежит в гостиную. Остаются только Юнги с Чонгуком. Они вдвоем стоят возле двери и уже хотят уходить, думая, что сейчас вымокнут за минуту, и даже плащ не спасёт. – Чонгук, можно тебя на минуту! – Он хвалит себя, что успел. Юнги только непонимающе смотрит. – Я пойду первый, Чонгук. Вот, – он накидывает на младшего непромокаемый плащ, который им дал Джин, и первый выбегает только в одном свитере, а Чон даже не успевает что-то сказать, как Юнги и след простыл. – Но, хён… – Чонгук понимает, что Юнги пожертвовал плащом, чтобы младший не промок. – О! Он беспокоится за тебя. Это уже что-то. – Он промокнет весь, – встревоженно говорит Чонгук. – Ничего. Не из сахара сделанный. Не спи. – Чего? – Иди и не спи. – Почему мне кажется, что наши разговоры просто тупеют с каждым словом? – Может, потому что мы дружим долго? – предполагает Ким. – Что значит не спи? – Не знаю. Мне сказал Джин, чтобы ты не ложился спать. Хуже тебя только он в высказываниях. Просто послушаем его. Хорошо? А потом как-нибудь запишем вас на курсы, – язвит Тэ. – Типа у меня есть выбор. Я пошел. Спокойной ночи, – накидывает на себя плащ Чонгук и выбегает из дома. Погода уж совсем паршивая, сильный ветер и дождь льет, как из ведра. Он быстро забегает в домик, даже за минуту его кроссовки промокли до нитки, но это не страшно, к утру высохнут. В коридоре совсем темно, Чонгук светит себе фонариком на телефоне, чтобы добраться до комнаты. Он зажигает только три свечи на комоде, переодевается в удобные спортивные штаны, спать в одних трусах будет совсем уж холодно, и так и остаётся в футболке, залезает под тёплое одеяло. Но только его голова ложится на подушку, он тут же вспоминает слова Тэхёна «не спать». Он так и лежит полчаса в постели, крутясь из стороны в сторону, согреваясь, и, чтобы не уснуть, читает новости на телефоне, сам не понимает, чего ждет. Может, это над ним так пошутить захотели?! Но нет, Тэ с влюбленностью точно не шутит. И как будто в подтверждение слышит громкие маты из комнаты Юнги. Ясное дело, он встает с кровати и стучится к Юнги, но, не дожидаясь ответа, открывает дверь и заходит внутрь. – Хён, что-то случилось? – В комнате совсем темно, ни черта не видно, поэтому Чонгук включает фонарик, мысленно говоря себе спасибо, что взял телефон, и освещает всю комнату. Юнги стоит посреди комнаты весь мокрый, волосы прилипают к лицу, а футболка облегает тело, и Чонгук, сам не замечая, облизывается как кот, а потом в голову прилетает, что нужно смотреть вокруг, а не только на Юнги. И он смотрит. Из дырок крыши стекает вода, собираясь в лужицы на кровати Юнги, вот почему его хён мокрый, оглядев внимательно, он замечает, что еще в некоторых местах просачивался дождь. – Хён. Тебе здесь оставаться нельзя, – совсем очевидные вещи говорит Чонгук. – Пойдем в мою комнату. – Да. Только нужно вещи собрать. Чонгук светит фонариком на телефоне, пока Юнги забирает с комода книгу и наушники, кидая их в сумку. Чемодан лежит на полу, заполненный одеждой, видимо, Юнги даже не раскладывал вещи в комод, не то что Чон. Чонгук закрывает чемодан и хочет его взять, но сам понимает, что это может быть обидный жест для Юнги, он же тоже парень и силы имеет, чтобы нести небольшой чемодан. Чонгук пропускает Юнги в комнату и выключает фонарь, три свечи так и горят, немного освещая комнату. А потом его озаряет. Вот почему Джин не хотел, чтобы он ложился спать. Кажется, Джин продумал все с самого начала. Хитро. Безумно хитро. Только откуда он знал, что будет ливень? Нет, ну погоду пишут в интернете и можно посмотреть в любой момент, но все же… – Я в ванную. Нужно переодеться, – вырывает его из мыслей Юнги. Он ищет в чемодане одежду, но понимает, что тот был открыт и по огромному везению стоял там, где текла с крыши вода. – Чонгук…ты можешь…, – младший понимает сразу и угукает, срываясь к комоду, открывает его и вытаскивает ещё одни серые спортивные штаны и большую черную футболку. Он передает одежду Юнги, и тот идет в ванную переодеться. Почему-то ему стало стыдно и неловко это делать перед младшим, пусть он его уже и видел почти голым, когда Мин болел. Но сейчас другие обстоятельства. Юнги возвращается через пару минут уже в сухой одежде и застывает на месте, не зная, что делать. Чонгук осматривает его с ног до головы, вроде незаметно, в комнате не так светло. Чон сидит на постели и, поднимая голову, замечает, что его футболка велика хёну, она спадает с одного плеча, оголяя его, и хочется потрогать, провести пальцем по бледной коже, а штаны закатаны внизу, потому что тоже велики, и это так, блять, превосходно, что Юнги сейчас в его долбаной дешевой одежде, что хочется кричать, и да, это совсем незаметно разве что для слепых, не в обиду никому, думает Чонгук. Потому что хочется просто валить и… он ещё придерживается этикету, и поэтому не позволяет себе грубых и пошлых слов в отношении Юнги. Но это пока что. Слышно только, как дождь тарабанит по крыше и окну. Чонгуку с Юнги хочется сказать спасибо, что не слышно их тяжелых вздохов и громкого глотания слюны. – Чонгук! «Опять, блять, застыл придурок,» – думает Чонгук про себя. Ну а как по-другому, если не пялиться на Юнги невозможно?! «Только не спугнуть!» – Хён! Да. Очень содержательный разговор. Словарь просто переворачивается в гробу. «Хватит таращиться, говори, придурок» – Я, наверное, возьму плащ и пойду в главный дом. Посплю на диване. – Нет! – резче, чем хотелось выкрикивает Чонгук, на что получает непонимающий и удивлённый взгляд, а затем уже тише говорит: – Зачем? Там ведь дождь сильный, ты опять промокнешь, хён. Не хватало тебе ещё раз застудиться. Ты можешь поспать со мной, – со скоростью света выпаливает Чон, он даже не знал, что может так быстро говорить по-корейски. Юнги открывает в нем все новые таланты. – Я думаю, что это будет неудобно, Чонгук, – тихо говорит Юнги, совсем неуверенно, и опускает голову вниз. На Чона он уже не может смотреть, сейчас просто-напросто у него сердце лопнет в груди от вида младшего. – Брось, хён. Мы уже спали вместе, когда ты болел. И все было нормально. «Почти» – Да. Видимо, мне придётся согласиться, – смирившись говорит Юнги и размышляет, как бы себя убить по дороге к кровати Чона. Одно дело, когда ты больной и еле соображаешь из-за высокой температуры, и не можешь двигаться, а другое дело, когда твой организм немного на подпитке и может не выдержать накаляющей волны приступа из-за взъершенного и такого красивого младшего, что покалывают пальцы на ногах и руках. – Я потушу свечи? – Да, хен. Как хочешь, – просто отвечает младший. На самом деле он едва ли справляется со своим тоном, чтобы не запищать от радости. Юнги тушит несчастных три свечи и мысленно перекрещивается, будто идет в логово демона. Юнги ложится с левой стороны и поворачивается сразу спиной к младшему, тихо выдыхает. – Спокойной ночи. Чонгук хоть на стену залезет, но спать хёну в последний день их совместного отдыха не даст. – Хён? – в ответ только мычание. – Сколько тебе лет? – в ответ опять только смешок. – Разве тебе Тэхён не рассказал? – Я как-то у него не спрашивал. – Спрашивал. Знает. Но просто хочется поговорить, даже если о пустяках. Ну и для продолжения хитрого разговора нужно услышать. – Двадцать пять. – А мне двадцать один, хён. Я младше тебя на четыре года только, – спокойно объясняет Чонгук, вроде успокаивая Юнги или себе, уже хрен поймешь. Ему на самом деле все равно, сколько бы Юнги было лет. Он влюблен в него, а не в его возраст. – Только? – удивляется Юнги. – Ты действительно пробыл в Америке слишком долго, Чонгук. – Может быть, хён. Но если это нам не мешает дружить, то и не помешает..., – он тут же замолкает. Чёрт, что он хотел сказать?! Паника подступает совсем неожиданно, и он не знает, как выкрутиться. «Нужно быстро что-нибудь придумать.» – Говорить, хён, не помешает нам говорить о взрослых темах, – да, ляпнул так ляпнул, лучше не придумал, он сейчас красный как помидор. «Взрослые темы?! Ты что совсем дебил, Чонгук! Как ты так умеешь сам себя подставлять!» Да, не самое разумное, но тут хрен что придумаешь за секунду. Он закрывает глаза, это похоже на страшный сон. Он просто забудет, что сморозил. А Юнги только смеется, это отчетливо слышно и видно по подрагивающим плечам. Чонгук его знатно развеселил. Вы посмотрите, у кого язык развязался. – Хён. Ты что смеешься? С меня? – чуть ли не детским голоском вопит Чонгук, от чего улыбка на лице Юнги становится еще больше. – Конечно нет, Чонгук-и, ты что, я просто подумал о взрослых темах, – дразнит младшего. – Хён, перестань, мне теперь неудобно, – чувствует подёргивающееся от смеха тело Юнги, а через минуту, – а ты можешь повернуться ко мне лицом? Смех прекращается в эту же секунду. Сейчас вот совсем вот не до него. Он все-таки поворачивается с мыслью, что здесь темно и не будет отчётливо видно лиц друг друга. И теперь он лежит лицом к младшему, между ними небольшое расстояние, совсем крохотное, если чуть-чуть подвинуться, можно дотронуться холодными носами. – Что тебе еще интересно, ребёнок? – Он собирается с силами. Хорошо, что по венам вместе с кровью течёт алкоголь, успокаивает. «Все, от корней твоих волос, чем они пахнут и какие на ощупь, до подрагивающих ресниц и глаз, от «сколько на твоей белой коже родинок и есть ли шрамы» до «какой у тебя размер ноги» – Ты счастлив, хён? – он уже привык к темной комнате, что даже начинают вырисовываться черты лица Юнги. Совсем немного. – Точно ребенок, – произносит Юнги с ухмылкой, подтверждая. Если сейчас он, может, и счастлив, только вот страх ему совсем не позволяет расслабиться и поддаться желанию. – Хён. А я могу сделать тебя счастливым? – и вот честно, хрен пойми, как отвечать на такой вопрос. Да и что? Младший над ним издевается? Но его нежный тон говорит совсем об обратном. Нельзя спрашивать такое у людей, это говорится только своей паре или если человек влюблён. Чонгук, наверное, перепил. «Влюблён? Нет, не может быть. Я не поверю!» – отгоняет мысли прочь Юнги. – Чонгук-а, – дыхание сбилось, Юнги не знает, что думать и что говорить, он просто хочет сбежать, но понимает, что не выйдет, он словно взаперти, – я думаю, что это неуместный вопрос. Неправильный. – Тогда я хочу свое желание, хён, – уверено, тихо и со всей серьезностью в голосе проговаривает. Чонгук даже в темноте видит затуманенные, недоумевающие глаза Юнги, в которых плещется дикий страх от происходящего. – Но… – Закрой глаза, хён, – просьба это или приказ, не разобрать даже по интонации. А в голове Юнги бушуют вихри, а в сердце – ураган, что сносит все к чертовой матери, не давая сообразить, что он творит. И он закрывает глаза. А в следующий миг Чонгук мягко касается его нежных губ своими. Он практически невесомо проводит по губам, боясь напугать, но куда уж больше, Юнги готов умереть прямо здесь и сейчас. По всему телу разливается тепло, такое странное, идеальное и одновременно неизведанное. Время, какое к черту время, если оно остановилось на месте. Юнги приоткрывает рот, и если это не разрешение с его стороны, тогда полный пиздец. Он сам не ведает, что творит, сбитый с толку происходящим, но такой нуждающийся в том, чтобы почувствовать себя наконец живым и действительно счастливым, как бы это не было глупо. А Чонгук, пользуясь моментом, углубляет такой сладкий поцелуй, и что самое странное и неожиданное – Юнги отвечает. Он разрешает Чонгуку смять его верхнюю губу, а после быстро опуститься на нижнюю, посасывая, младший будто боится, что его оттолкнут, и он не успеет испробовать манящие и сладкие губы Юнги. Когда Юнги слышит не то стон, не то тяжелое дыхание Чонгука на своих губах, он спускается с небес на землю, тут же трезвеет. Он сам отталкивается от Чонгука и тяжело дышит, прокручивая в голове поцелуй. Чонгук кажется на вид спокойным, но нет, он тоже не может поверить в произошедшее, он сейчас готов кричать на весь мир, как у него немеют конечности от сладкого поцелуя и как он любит Юнги. Он сам еле дышит. Но он должен был сделать первый шаг. Время уже на исходе, их отпуск заканчивается. Такой момент не должен быть упущен. А днем он расскажет хёну о своих чувствах. – Хён. Это было мое желание, – непонятно зачем объясняет очевидное. В голове Чонгука целый рой мыслей, как он сильно хотел его поцеловать и показать ему свое отношение. Он вложил в поцелуй всю свою любовь и нежность. Для него это не было глупым желанием, это была дичайшая тяга к Юнги. – Я понял. Спи, – отчужденно промолвил Юнги, опять отворачиваясь от младшего, думая, что это действительно было просто тупое желание, интерес Чонгука, как можно целоваться с парнем, будто эксперимент. Ни больше, ни меньше. Вот только сердце Юнги уже крошится, осыпаясь мелкими песчинками на самое дно.