Wildest Dreams

Три года спустя. – Хён… – кричит Шону из спальни, пока Джин, держась за поясницу, чистит зубы в ванной комнате. – Где моя футболка с ромашками? «За что мне это…» – думает Джин, улыбаясь, пока Шону не прибегает к нему и не кладет голову ему на плечо, обнимая, умиляясь потрёпанному виду старшего. – Я кинул в стирку, потому что ты большая хрюшка, Хёну. Но младшего это только веселит, и он начинает своими пальчиками поглаживать поясницу старшего, ведь вчера они так долго ночью шалили в кровати. Вообще Джин дал полный доступ к своему телу на день рождения младшего и это был идеальный секс. Сейчас они живут вместе. Джин думал, что еще очень рано для серьёзного шага, но предложил переехать к нему, конечно, не без вмешательства настырного Хёну, потому что тот как бы жирно намекал, когда поступил в Корейский национальный спортивный университет: «Хён, мы теперь будем так редко видеться, а мне бы хотелось всегда просыпаться с тобой, а не жить в общежитие в одной комнате с какими-то ПАРНЯМИ».Сокджину долго думать не пришлось, через пару дней само вырвалось. Но он не жалеет. Они счастливы. Хотя бедному Сокджину прошлось пройти путь ревности и делания себе мозга. Нет, младший не давал поводов, просто старший немного параноик. Он думал, что тот пойдет учиться в университет и найдёт себе кого-то помладше и красивее, с последним Джин бы поспорил. Но потом научился сильно не загоняться, потому что младший только и показывал свою большую любовь к нему. Хёну вообще очень милый, хороший и настырный. Но что Джин никак не ожидал, это то, что младший устроит ему такую подставу спустя год отношений.Ничего не предвещало беды, младший пригласил его поужинать в ресторане, только этот ужин оказался знакомством с оммой Шону. Сказать, что Джин был в шоке – ничего не сказать. Конечно, бояться ему было нечего, это же всего лишь мама его парня, который младше его на девять лет. Нет, ужин прошел хорошо, его омма оказалась очень приятной женщиной и благословила их, просто первые десять минут Джин, кажется, забыл, как составлять предложения. И в тот вечер они впервые поссорились, но только кажется, что это Джин ссорился, а тому хоть бы что. – Ты не можешь так поступать, Шону! Ты должен был мне об этом сказать, чтобы я подготовился и… – И что, хён? – совсем спокойно спрашивал младший. – Отложил бы еще на пару месяцев? Лет? Пока не был бы готов? Она не кусается, и очень хотела познакомиться с человеком, которого я люблю и с которым живу. – Да…Нет… – все ещё упрямился Джин, но уже сдавался. – Так нельзя! Ты должен был предупредить меня! И обговорить это… – Не честно, это как ты делаешь, говоришь своим родителям, что у тебя никого нет… – И тогда Джин выпрямился и сожалеюще выдохнул, злость мигом испарилась. – Да, я слышал, как ты это говорил. Если хочешь,я могу уйти. Если ты стесняешься и не хочешь быть со мной. Джин хочет быть. Очень. А не говорит родителям только потому, что боится их реакции, что он встречается с таким юным парнем, было бы тысячу вопросов и всего прочего, что он тяжело бы перенес. Это ведь не в бизнес вкладываться и переживать…а только за сердце и руку… – Прости. Конечно, я хочу быть с тобой. – Джин сам подошёл вплотную к младшему и обнял его, объясняя ситуацию. И через пару дней, осознав свою ошибку, Джин набрался смелости и пригласил Шону в дом родителей – знакомиться. И, возможно, они бежали вперед паровоза, но Шону так старался показать, что он не ветреный мальчишка и что его сердце принадлежит только Джину. Поэтому Сокджин и решился на такой важный шаг, чтобы показать, что он тоже воспринимает их отношения всерьёз. И, конечно, добил Джина своим: – Не удивляйся, пожалуйста, если в один день придёшь домой, а у нас появятся дети. – На это Джин только рассмеялся и подумал, что жизнь у него будет веселая. В бизнесе у Сокджина шло все хорошо, ещё и Чимин вложился, что позволило открыть большой паб на Итэвоне, весьма успешно. Купил новую квартиру, где они с Шону живут очень счастливо, приглашают друзей в гости на стопку соджу. Конечно,одной стопкой там не обходится и всех собрать тоже по некоторым причинам не получается. Кстати, у Чимина и Хосока дела шли тоже только в гору. Хосок таки не отказался от предложения Чимина открыть танцевальную студию, и они вместе начали продвигать свое дело. Сначала было тяжело, но большое упорство и талант привели их к успеху. Танцевать, разумеется, Чимин не бросил, но начал с маленького, практически в прямом смысле этого слова. Он учил детишек танцам, и его ученики успешно выступали на конкурсах, благодаря чему их заметили компании. И год назад они уже даже подписали контракт с несколькими компаниями, и Хо стал ставит айдолам хореографию и уже даже получил награду «лучший хореограф». Чимин как бы не пытался убежать от должности директора – не смог. Судьба распорядилась по-своему. Но теперь его все устраивает, ведь эта студия – его дитя. Он начал с Хосоком с нуля, и они уже добились таких высот. И на личном у них все отлично. В этом году они собираются обручиться и закатить праздник с друзьями, со всеми… Живут все так же в квартире напротив Чонгука и Тэхёна, которые заходят время от времени, как и те. И на большое удивления всех, Чонгук даже подружился с Чимином, но без колкостей они не могут, от привычки тяжело избавиться, но, по крайней мере, не испепеляют друг друга глазами. Что касается Тэхёна, то он продолжает жить с Чонгуком, тот никак не хотел его отпускать, да и одному быть Тэ не хотелось. Он, конечно, предлагал платить хоть какую-то часть, но Чонгук наотрез отказался брать с него деньги, но сказал, что если его так мучает совесть, непонятно откуда взявшаяся, то он может просто продолжать покупать продукты в дом. Так и было. Спали они, конечно, раздельно, Чонгук переделал одну из комнат в ещё одну спальню, поэтому у каждого было свое пространство,только когда не могли уснуть, засыпали вместе, проговорив полночи перед этим. С поиском работы Тэхёну было трудно, очень, поскольку конкурс на подобные должности очень большой. И он ни в какую не позволял Чонгуку помочь хоть с этим,поэтому хорошую работу он нашел только год назад.Теперь он рисует иллюстрации для детских книг, которые пользуются большим спросом, поскольку его работы привлекают внимание не только малышей, но и взрослых. Пастельные цвета, причудливые персонажи и забавная фирменная подпись – то, что его отличает от многочисленных иллюстраторов книг для детей. И хотя он поработал только над двумя книгами, он в восторге от своего начала. И бывает, что изливает свои чувства кистью… Теперь Тэхён еще больше похож на медвежонка. На подсознательном уровне или эмоциональном он отрастил волосы, перекрасился в более натуральный цвет и сделал завивку, теперь он «кудряшка», как его называет Чимин. Но Тэхён остаётся прежним Тэхёном. Чувства и мысли о Намджуне – жёсткое табу. Тэхён попросил друзей не напоминать ему о нём, и все ему подыгрывают, а он уверяет, что забыл, был глупым.И когда оставался один, старался не думать, выкинул из головы, да. Это было тяжелое время, но он справился. Да. Только когда подумает о нем, то аритмия начинается, но это из-за погоды,а так-то он уже четыре месяца встречается с Соджуном. Тот долго за ним ухаживал и вот, теперь вместе. Тэхён счастлив, да, Соджун идеальный. Не врет, ничего не скрывает, милый, добрый, ухаживает как следует, открывается и любит его. У него с ним вечерние прогулки по городу, кино, кафе и совместные ночи… только до секса все никак не доходит. Тэхён говорит, что…что ему нужно время. А так у них только долгие поцелуи и объятия. Но Соджун не настаивает, говорит, что все хорошо,он подождёт, главное, чтобы Тэхёну было комфортно. И вот он в очередной раз приглашает его к себе домой на романтический ужин и просмотр фильмов, и Тэхён понимает, что должен как бы…уже… И даже короткий разговор с Чонгуком не задел его, нет, ни капельки. Просто Чон очень хороший друг, он как брат, поэтому хотел убедиться, что Тэхён окончательно оттаял.Он спрашивал мало, но глаза говорили много, а мысли его вообще кричали, что даже, кажется,Тэхён слышал. – Ты уверен, что готов с кем-то встречаться? – тихо спрашивает Чонгук, подойдя впритык и положив руку на плечо Тэ. – Да…да…все хорошо… «Чего ты тогда так нервничаешь?» – думает Чон, но молчит. – Ты уже не думаешь о Намджуне? Ты его простил? – Тэхён понимает, что Чонгуку сложно. И он очень хочет услышать правду, можно ли такое простить? Простит ли его Юнги? – Э…Его…Я не думаю о нем, – не ответив на все вопросы, стыдливо опускает глаза в пол. – Мне нужно идти,Чонгук. – И уже подходит к двери, касается ручки. «Тогда почему даже не можешь произнести его имя?» – Тогда я рад. – И они оба понимают, что говорят полную чушь. – Думаю, Намджун-хён тоже... И Тэхёна охватывает страх, но Чонгук специально не договаривает предложение, а Тэхён понимает, что даже не хочет его услышать, что Намджун «тоже». Сглатывает слюну и желает удачного вечера, выходит из квартиры в полном опустошении. Тэхён стоит перед входной дверью Соджуна, собирается с мыслями и нажимает на звонок. Спустя пару секунд ему открывает дверь парень в одном полотенце и с улыбкой приглашает охеревшего Тэхёна войти. – Привет, милый. Извини,не успел одеться, только из душа. Проходи, а я пойду оденусь. Это ведь ничего? Не хотел, чтобы ты долго ждал у дверей. – Что? А…нет…все хорошо. Я подожду в гостиной, – запинается Тэ и снимает ботинки, пока Соджун одевается. Он уже видел, точнее нет, просто касался его тела под футболкой, но это было только после бутылки красного вина, так что он впервые созерцает прекрасное смуглое тело Соджуна, накаченное, с кубиками на животе. Не то чтобы он стеснялся, они ведь все-таки встречаются, это нормально, только ненормально то, что он думает о других кубиках, на другом теле. Он отгоняет дурные мысли прочь и выдыхает. Заходит внутрь и ошарашено охает, когда Соджун выходит из спальни, но не из-за его вида, а из-за украшенной свечами комнаты и вкусного ужина на столе. – Хотел сделать тебе сюрприз. Надеюсь, мне удалось. – Соджун быстро подходит к Тэхёну и обнимает его со спины, пока тот пребывает в удивлённом состоянии. Такое для него никто не делал. – Да…все очень красиво. Мне нравится. – Разворачивается, чтобы обвить его руками и зарыться носиком в грудь, и никакой тебе противной ванили, и не…та вздымающаяся грудь. – Тэхён, все хорошо? – Да… – шепчет и подставляется под ласки Соджуна, когда тот поглаживает его спину. Они ужинают, говорят о всяких пустяках, и Тэхён немного расслабляется, они перемещается на диван и смотрят фильмы.Время плавно переваливает за одиннадцать вечера, и тогда Соджун нежно сминает его губы, а потом немного более решительно и страстно, поглаживает его бедро, а второй рукой проскальзывает под рубашку младшего, но Тэхён отвечает, после бутылки шампанского он может себе это позволить. – Может, переместимся на кровать, если ты не против? – между поцелуями шепчет в ухо, обжигая горячим дыханием. – Х-хорошо…но можно мне сначала в уборную? Я много выпил… –Конечно, милый. Буду тебя ждать. И вот Тэхён стоит перед зеркалом в его уборной и трясётся, как девственник, которым он точно не является. И дышать трудно, и на себя смотреть не хочется, словно совершает сейчас ошибку века. Хоть по сути нет причин загоняться. Они встречаются, и Соджун ему как бы нравится, но дебильное сердце хочет выпрыгнуть из груди и совсем не из-за того желания, из-за которого хотелось бы Тэхёну. – Ты сможешь. Ты забыл. Тебе нравится Соджун и эту ночь ты проведешь с ним, как положено, – шепчет себе и вытирает скатившуюся слезу, а потом легко бьет себя по щекам, собираясь, брызгает пару раз на себя холодной водой и выходит. Соджун ждет его возле кровати и нежно улыбается, подает руку Тэхёну, чтобы тот подошел к нему, а потом снова целует и легко подталкивает к кровати, чтобы Тэ лёг на нее, а он, нависая сверху, своими немного пухлыми губами целует его шею и расстёгивает пуговицы на рубашке младшего. – Ты точно готов? – Тэхён не отвечает, но его кивки видно в приглушенном свете. Тэхён понимает, что дороги назад нет, вот он уже дал согласие, лежит под ним голый, а Соджун нависает, растягивает его бережно и с любовью, шепчет, какой он красивый, обещает, что будет всегда рядом и что счастлив, что Тэхён дал им шанс. А Тэхён понимает, что ещё немного и умрёт, расклеиться прямо здесь. Смотрит, как Соджун надевает презерватив и входит так же осторожно, боясь причинить хоть малейшую боль младшему, и толкается в него медленно. Тэхён всхлипывает, закрывает глаза и сгребает простынь в кулаки, закусывая губу, ощущая толчки, и, вместо удовлетворённых стонов, он начинает судорожно хватать воздух и молча лить слезы. Соджун замечает это и быстро отстраняется. – Тэхён, я сделал что-то не так? Тэхён, что случилось? – в панике спрашивает старший, обматывая свои бедра одеялом и накрывая плачущего Тэхёна. Тэхён срывается на дикие, громкие рыдания. Он начинает задыхаться и не может произнести ни слова, пока Соджун подрывается, быстро натягивая белье и бежит ему за водой. А после заставляет Тэхёна сесть, сделать хоть один глоток, пока он тут не задохнулся в своем припадке. – Про…сти… – голос дрожит, руки трясутся, поэтому Соджун помогает ему держать стакан с водой, – пожал…уйста. Прости меня.Прости… Я не хотел, чтобы так вышло… Я… Прости… И Соджун, кажется, понимает в чем дело. Но вместо того, чтобы послать Тэхёна, он его трепетно обнимает и поглаживает спину, чтобы тот успокоился. – Ты все еще не забыл его? – И Тэхён не говорит, просто отрицательно качает головой, а Соджун делает себе еще больнее, когда спрашивает: –Ты все еще любишь его? – И Тэхён виновато кивает. – Прости… Ты идеальный… Я не заслуживаю тебя… Я… Прости… – Все…тише...слышишь. Я понимаю. – Ты злишься на меня? – Тэхён отрывается от него весь красный, в слезах и соплях. Сейчас у него вид не то что побитого щенка, а умирающего лебедя вместе взятых. – Нет. Разве что на себя, что думал, что влюблю тебя в себя. – Ты мне правда нравишься, просто… – Просто ты не любишь меня, – помогает ему Соджун. – Я бы хотел, честно…очень хотел, но… – в слезах выдавливает из себя Тэхён. Он правда хотел, но там, глубоко внутри, только Намджун, и он устал себя мучать и притворяться. Сердцу не прикажешь, кого любить. Спустя час рыданий, во время которого его успокаивал Соджун, поглаживая по спине, он принял душ, пока старший вызвал ему такси. Тэхён топчется в спальне и даже не знает, что сказать и как смотреть сейчас в глаза этому человеку. Он не хотел делать Соджуну больно. Он хотел дать им шанс, он им его и дал, по сути, но глупое, непослушное сердце давно сделало свой выбор, не оставляя никому шанса. – Тэхён, – как-то слишком нежно и сожалеюще промолвим Соджун, что тому снова захотелось развертеться в три ручья, из-за его доброты и понимания, – надеюсь, у тебя с ним все будет хорошо. – Этот мир не заслуживает тебя, Соджун-хён. – И тот только улыбаясь провёл его к двери. Добравшись домой, Тэхён зашел в гостиную, где сидел Чонгук и снова смотрел на фотографии Юнги, делая себе больно, но как только увидел друга с красными и опухшими глазами, бросил свой телефон и подлетел к нему. – О, господи, Тэхён! Он тебя обидел? Что случилось? – И, не дожидаясь ответа, обнимает. – Я отвечу на тот твой вопрос,Чонгук. Я бы его простил. Не знаю, что тогда было…но я хочу услышать. И Чонгук понял. Не расспрашивал. На кровати, когда они снова легли вместе спать, потому что Тэхён не хотел быть один, все сам рассказал, излил душу. Этой ночью Тэхён спал спокойно. Наконец он ответил себе честно, а утром его разбудил входящий звонок, пока Чонгук бормотал «выключи», Тэхён взял в руки телефон, и его глаза полезли на лоб. Ему звонил Мин Юнги. Он тут же сорвался с кровати и закрылся в ванной. – Алло, – как-то недоверчиво произнес Тэхён, все еще не веря, что ему звонил Юнги. – Ты можешь со мной встретиться через два часа возле бара Джина? – Да… – слова вылетели раньше, чем он смог подумать. – Хорошо. Тогда до встречи. – Юнги…хён, – тут же спохватился Тэхён и сам чуть себя не ударил по лбу, что так громко выкрикнул имя. Чонгук как ненормальный, даже сквозь сон слышит это имя. – Я могу… – Тэхён не уверен, что нужно это спрашивать, но говорит: – Я могу сказать об этом Чонгуку? Что разговаривал с тобой? – Не стоит, Тэ. Думаю, в этот раз ты меня не подведешь. – И сбрасывает звонок. И Тэхён не подводит. Слишком он напортачил тогда. Так что быстро идет в душ, завтракает и срывается на место встречи, ничего не говоря Чонгуку, которому и так хреново без Юнги. Чтобы пережить горе мы проходим пять этапов: отрицание, гнев, торг, депрессия и наконец принятие. Но Чонгук, кажется,никогда не пройдёт последний этап, он не может принять то, что между ними все кончено. Говорят, со временем боль исчезнет, но не у него, потому что она поселилась глубоко в сердце Чонгука. Не было и дня, чтобы он не посмотрел на их фотографию, проводя пальцем по экрану, по их счастливым и нежным улыбкам друг для друга, чтобы не коснулся кольца на шее, татуировки, когда принимал душ или одевался, чтобы не вспомнил хриплый голос и смех, бездонные любимые глаза. Каждый день, оставаясь наедине с собой, он тихо шептал словно молитву: «Ты меня простишь, мы будем вместе…». Он столько попыток сделал, чтобы узнать у друзей, где Юнги, но все молчали как партизаны, потому что, видите ли, Юнги запретил говорить. Но в один из вечеров Сокджин все-таки проговорился, специально, потому что не мог уже смотреть на поникшего младшего, сказав: «Каждый мужчина должен там побывать, я вот уже отдал свой долг Родине». И до Чона дошло, может и не сразу, но он понял, Юнги пошел служить, и на лице даже промелькнула облегчённая улыбка. У него вновь появилась надежда, что все можно исправить. Его абоджи очень доволен им, как и омма, Чонгук хорошо себя зарекомендовал в компании, но они замечают, какой их сын опустошённый и печальный, что ничего не может его развеселить и вызвать улыбку на лице. Они разговаривают, по телефону, отношения попортились очень сильно, он не приезжает к ним ни на праздники, ни на Рождество, что очень огорчает омму Чонгука, которая приняла сына таким, какой он есть, после многочисленных визитов к психологу, и теперь ссорится с мужем почти каждый день, чтобы он разрешил сыну быть счастливым. Чонгук вырос, но не только физически. Случившиеся три года назад его многому научило. Он больше не тот глупенький мальчик, идущий на поводу у других, а главное – своих чувств. Он хорошо себя показывает в компании, уверенно держится на всех собраниях и видит одобрение со стороны спонсоров, инвесторов и акционеров. Он чувствует, как его сила и влиятельность растут, поэтому официально заявляет абоджи, что он будет с Юнги, нравится ему это или нет. И он справится с негативом в его сторону и сторону компании, если оно последует. Это он берет на себя, хоть и не планирует никого в это посвящать. Это его личная жизнь. Чжонмен только вымученным тоном сказал, что крах компании ему не простит, но единственного сына потерять не хочет, поэтому пытается мириться с этим. Свободное время Чонгук проводит или в спортзале, или за работой в квартире, а также немного с друзьями. Отношений на одну ночь он не ищет, правая рука – его все. Да он и не видит никого, в голове только «Юнгиюнгиюнги», поел ли он, отдохнул, и самое важное – простил? Он теперь знает, что тот делает и где находится, случайно услышал, хорошо, подслушал разговор Чимина с Хосоком, и очень рад, что Юнги добивается своего.А еще ноги трясутся, как хочется побежать туда и посмотреть на него, потрогать, но к Юнги нужно осторожно, а то можно спугнуть кота, вот и мучается каждый день в ломке, и ждет день икс, чтобы его увидеть и поговорить, точнее попытаться. Но он точно не дает забыть о себе… * – Хён, ты уже посмотрел тот текст,который тебе прислал Донхен?Он хочет, чтобы ты зачитал один из куплетов в его песни. – Намджун, замученный, сидит за работой над аранжировкой, когда в студию заходит сонный Юнги. – Да, кое-что исправлю и запишу демо. – Потягивается Юнги после короткого сна. Студия – это как второй дом. Отслужив два года, Юнги с Намджуном решили вместе открыть студию. Тем более деньги были, спасибо…гм…Чонгуку, хоть и хотелось сначала кинуть их ему в лицо. Но если честно, у Юнги словно камень с груди упал. Его семья больше никому ничего не должна. Долга больше нет, пока Юнги был в армии, его омме привезли все деньги, что они успели выплатить, сумма, конечно, колоссальная, и когда омма рассказывала об этом по телефону, он понял, что этот милосердный зов был от Чонгука. Поэтому почти все деньги омма отдала Юнги, на его мечту. Благодаря этому они сейчас и занимаются музыкой; арендовали помещение со звукоизоляцией, купили хорошее оборудование,к тому же они не новички в этом деле. Немного пошуршали по знакомым, особенно где раньше выступали как андеграундные рэперы, сделали рекламу и люди стали приходить. Работы было немного, в начале всегда тяжело, и они почти были на мели, спасали только деньги от их выпущенных ранее треков и какие-то сбережения, хватало только на аренду и еду. Только месяц назад им постучала в дверь удача. Они подписали контракт с малоизвестной пока компанией, но это уже хорошее начало. Студия для Намджуна буквально дом. Когда они только все это начинали, то часто оставались здесь ночевать, спасибо, что душ есть, но Юнги все-таки вернулся в свою квартиру и, разумеется, предлагал Намджуну, потому что одного его оставлять не очень-то хотелось, и спать на небольшом диване такой себе комфорт, но тот был непреклонен, сразу отказался, а спорить с ним – пустое дело. Но бывает иногда, что остается ночевать у Юнги, когда все кости ломило из-за неудобного дивана. Юнги ни раз замечал подавленное состояние друга. Если Намджун не работает, то дико скучает и унывает до сих пор. Юнги бы уже сказал «соберись, тряпка», но сам не лучше. Понимает. Знает. Если так посмотреть, то одного отшили, а другой сам дал поворот отворот…но ни с одной стороны не легче. Но мирится с таким состоянием Намджуна он не хочет,тот вообще не живет. Если для Юнги было нормально лежать и смотреть в потолок, то для Нама – нет. А когда он узнал, что Тэхён начал встречаться с другим,то целую неделю работать не мог, ушёл в запой на пару дней. Юнги не трогал, знал, что ему нужно дать время выплеснуть пар и собраться с силами, тяжело все время быть сильным. И непрошеная мысль сама пришла в голову: а что бы он делал, если бы узнал, что Чонгук начал встречаться с красивой и богатой девушкой? Как бы справился с этим? И страшно осознавать, что не справился бы. Намджун, конечно, виноват в содеянном, но Юнги считает, что он заплатил уже сполна. Его жизнь тоже была не медом намазана. У него не было выбора, он боролся и спасал. У него была важная мечта, и скрывал он это не из-за своего лицемерного выбора, не то что некоторые… Они должны быть уже счастливы, работа пошла вверх, следуют своей мечте, а у них сердца кровью обливаются. После их последнего разговора Юнги уже не мог спокойно принимать состояние друга, а о своем даже думать не хочется. Не хочется возвращаться в прошлое и прокручивать слова младшего о прощении… – Может хватить себя мучать. – Я заслужил, Юнги.Я не имею никакого права даже подходить к нему. Повторить тебе ещё раз, что он мне сказал тогда?! Если он счастлив, я буду очень… – «Рад» говорить было тупо, поскольку в глазах плещется одна лишь боль. – Мне кажется, ты уже сполна заплатил. Может снова попытаешься хотя бы поговорить с ним и рассказать, почему ты так поступал? Он должен узнать… – не унимался Юнги. – Может тогда и ты с Чонгуком поговоришь? – ехидничает Намджун. Ему как бы тоже надоело смотреть, как тот слушает песню Чонгука, думая, что Намджун не замечает этого. – Ну ты и мудак! – выплескивает на друга злость Юнги. – Такой же, как и ты! Говоришь, что забыл его и вам не по пути, а сам каждую ночь только и делаешь, что смотришь на кольцо! И не говори, что ты испугался его абоджи! Ты знаешь, что Чонгук сделал бы все возможное, чтобы Чжонмен никого не тронул. Юнги тогда промолчал и ушел, вспоминая, что после ссоры, как дурак последний, злой как черт, обиженный, но все равно помчался, нет, не напиться и забыться, а на тот проклятый пляж искать в темноте с фонариком на телефоне это грёбаное кольцо, которое сам же и выбросил, матерясь на чем свет стоит. Юнги не забыл Чонгука, старался, мысленно проговаривая, что они из разных миров и много другое… А как только тянулся к сигаретам, то слышал в голове голос младшего: «Ты слишком много куришь, хён, и меня это беспокоит». Курить еще никогда не было так тяжело и невыносимо, и вот хрен забудешь, когда тот так усердно напоминает о себе. После армии Юнги первым делом хотел немного погасить кредит за учебу, и тут ему говорят: «У вас все погашено». Он постоял пару минут как дебил, пока информация дошла до головного мозга, поморгал, а потом выдал весьма культурно: «Что?» Вернуть деньги, конечно, было нельзя. По дороге домой Юнги думал, кто бы мог заплатить такую сумму, а потом, остановившись, громко выругался. Чонгук повсюду…в его голове, мыслях, снах, и теперь еще этот мажор недоделанный деньгами разбрасывается на всяких там Юнги, который его отшил. Как такой поступок вообще можно оценить? Он что, хочет купить Юнги вот этими подачками?! И что, он должен теперь побежать и сказать ему: «Спасибо, какой ты хороший!» Блять, да не в этой жизни. У него есть принципы, мать вашу! И им не по пути! Может Чонгук просто оставить его в покое и жить своей жизнью в ебучем замке со своей семейкой?! Юнги и так мучается, скучает как ненормальный по этому лживому кролю, все пытается вытряхнуть его из головы, подавить свои чувства, уйти от них, но даже время не помогает, тот засел так глубоко, что хрен доберешься до этой марианской впадины. А два месяца назад курьер вручил Юнги флешку, там была только одна песня с названием «Euphoria» и миллион эмоций от прослушивания. Юнги, как только услышал прекрасный, нежный голос младшего, чуть с ума не сошёл от душераздирающего чувства и слов, пробирающих до костей: «Возьми меня за руку сейчас. Ты – причина моей эйфории, Даже если песка под ногами больше не будет, Даже если мир начнёт бушевать, Не отпускай мою руку, Прошу, не пробуждайся ото сна.» Каждую ночь он слушает ее на повторе, еще больше ковыряя болезненные раны. Юнги просто мучает себя, словно ему и так мало. Но он знает одно, Чонгук его не забыл. И кажется, Юнги понимает, что он хочет сказать этими словами. Что верит в их воссоединение. Вот бы эту веру Юнги. Только как Юнги сможет ему снова доверять? Не сомневаться в его словах? Все забыть и начать сначала? Это будто невыполнимая миссия. Зла на Чонгука он уже не держит, но боль словно каждый день растёт и не думает успокаиваться. Просит чего-то…своего. И если Юнги не может достать «свое запретное», то может хотя бы помочь другу, чтобы им обоим не было так хреново, и даже поступается своими принципами, и набирает Тэхёна. * Юнги выходит из машины и видит, как к назначенному месту подходит Тэхён. Тот останавливается с настороженным и виноватым взглядом в трех метрах от Мина, будто старший его сейчас покусает. – Я не буду тебя бить,Тэхён! Можешь подойти. – И как только Юнги произнес измученно слова, Тэ кинулся к нему с объятиями и начал лепетать, как ему жаль,как он скучал, как не хотел, но Юнги уже не слушал, а пытался отлепить от себя клеща-Тэхёна.И когда ему это удалось, изо рта младшего снова посыпалось тысячу вопрос по типу: «Почему только сейчас позвонил?», на что Юнги сказал садиться в машину и быть тише воды. Конечно, Тэхён не был… Но Юнги не обращал внимание и просто следил за дорогой, даже не удосуживаясь отвечать на вопросы. Они останавливаются возле кладбища, и у Тэхёна в два раза увеличиваются глаза. Юнги берет с заднего сидения букет белых орхидей. – Хён! Ты что, собираешься меня убить? – удивлённо спрашивает Тэхён с открытым ртом, потому что он не понимает, что они здесь забыли. Ну и не таких дров он наломал, чтобы его закопать захотели. – Господи… – устало тянет Юнги, – и как только Намджун тебя терпел?! – больше себе говорит, чем младшему, а у Тэхёна только от одного имени ноги подкашиваются, и он замолкает. – Выходи и иди за мной. Тэхён на всякий случай перекрестился и поплёлся за старшим. Они останавливаются возле одного надгробного камня, где Юнги кладёт цветы на землю и говорит: – Здравствуйте! Я слежу за вашим сыном. Не переживайте там сильно. Он балбес, но он справится. Но вы это и так знаете. – Выдыхает Юнги и тянет грустную улыбку, опустив глаза в землю. Тэхён не понимает, что происходит, стоит как вкопанный и читает на надгробие «Ынсо Ким – самая лучшая омма в мире», но это ему ничего не говорит…только…постойте… Дата смерти такая знакомая… когда он...остался один. Его кидает в холод, хоть на улице очень тепло, и начинает трясти, воспоминания того самого дня выбивают почву из-под ног. Он хватается руками за штаны, сжимая, и прикрывает глаза, когда Юнги начинает рассказывать, почему так поступил Намджун, точнее ради кого, но это оказалось впустую, потому что она ушла из жизни, и как он сильно страдает до сих пор. – Я не говорю, что он поступил правильно…но…может дашь ему шанс хотя бы высказаться? Тэхён просто кивает головой и просит его отвезти к Намджуну. Больше он не потратит ни минуты. Он и так потратил три года на свою обиду, не дав Намджуну объясниться, а в итоге страдает, как и страдал. Так какая разница?! Хватит с него этого мучения. Он его любит до сих пор. И он простил…как бы это не было низко для себя. Но Тэхён так не считает. У Намджуна были трудные времена, а Тэ ничего даже не знал и не мог помочь.Он очень жалеет, что не достучался тогда, не выбыл из Намджуна истину. Да и Тэхён может бы и сказал, что тот поступил хреново, выбрав такой путь, шанс, возможность, называйте, как хотите, но только он не знает, как бы он сделал на его месте. Он только знает, что сломался бы быстрее в тысячу раз. Тэ всегда был окружен любовью родных, он никогда не был одинок и не знает, как было бы тяжело одному, так что даже мысль, что он кого-то потеряет, для него невыносима. Юнги сказал ему пароль от студии, а сам уехал. Тэхён вводит дрожащими пальцами цифры и заходит внутрь, где спиной к нему сидит Намджун, а его сердце вмиг начинает колотиться, но уже правильно, от сумасшедшей любви, а не от страха, что он делает что-то неправильно, как с Соджуном. Он понимает, как дико скучал. – О, Юнги, ты вернулся. – Даже не оборачивается, продолжает смотреть в экран, тыкая по клавиатуре. – Подай мне, пожалуйста, текст песен Айли. Тэхён поворачивает голову вправо и видит лежащую кучу бумажек на одной из полок черного стеллажа. Он берет первую попавшуюся и не спеша подходит, протягивает бумагу на уровне глаз, и Намджун чуть поворачивает голову, тянется забрать, как его рука замирает на полпути. Он смотрит на кисть, и это точно не рука Юнги, она не такая бледная, и на ладошке есть небольшая, незаметная на первый взгляд родинка, которая есть у одного человека… «Блять, ты сошёл с ума». Намджун подрывается со своего кресла и замирает, смотрит, не привиделось ли ему, не чокнулся ли он окончательно. Но нет. Тэхён тут. Настоящий, с милыми кудряшками и тёмно-каштановыми волосами. Стоит перед ним и тянет милую, неуверенную улыбку, а потом закусывает губу, чтобы не разреветься, но взгляд не отводит. – Тэхён… – еле выдавливает имя, боясь даже моргнуть. Он не понимает,что здесь делает младший?! Что происходит? Как? Почему? Его медвежонок…здесь. И он так хочет его обнять и больше никогда не отпускать. – Так и будешь стоять или может уже обнимешь меня? И Намджуну дают такой неожиданный зеленый свет. Он подрывается как дикий зверь, делает шаг вперед и случайно задевает ногой кресло, и оно валится на пол, но кому какая разница, если он сильно-сильно прижимает Тэхёна к себе, который так и не удержал слезы, мочит ему футболку на груди. – Я так скучал...слышишь…прости меня…медвежонок мой…я так виноват перед тобой. Тэхён прижимается ближе и слышит шепот Намджуна. И ему,блять…так легко, хоть и ревет навзрыд, но в этот раз наконец слезы счастья. Когда Тэхён успокаивается, а Намджун вытирает большими пальцами мокрые дорожки на его щеках, они смотрят друг на друга пару минут в тишине. Каждый про себя благодарит, что наконец они встретились. – Как ты…Юнги, да? – И Тэхён снова кивает, хлюпая своим носиком. Намджун берет ладонями его лицо и не может поверить глазам. – И он тебе все рассказал? – Снова кивок. – Ты меня простил? – Долгожданный кивок. – И тебя можно поцеловать? И Тэхён не дожидается, сам встает на носочки и прижимается своими губами к его, и Намджун углубляет поцелуй. Тэхён уже давно не чувствовал себя так легко и непринуждённо, как и Намджун. Они словно кружатся в танце теплых поцелуев. Намджун отстраняется первый и дышит неровно, не может налюбоваться на подрагивающие веки младшего; поглаживает плечи и тянет такую родную и нежную улыбку, что в ней можно утонуть, хотя Тэхён уже давно это сделал и не собирается оттуда возвращаться. – Тэхён-а… – неуверенно произносит Намджун, – это значит, что ты будешь со мной? – Но даже не даёт слова произнести младшему. – Нет, не так. Раз ты пришел, то я больше не смогу тебя отпустить. Слышишь? Я знаю, что очень виноват перед тобой, но…раз ты здесь и говоришь, что простил меня, – он так старается найти правильные слова, которые показали бы его истинные намерения, но это так тяжело, потому что он так теряется в улыбке из-за того, что видит младшего, что слова сами забиваются, – тогда я хочу тебе пообещать, что я никогда ничего не скрою от тебя...и я…люблю тебя…никогда не переставал...ты для меня все…и я…я обещаю… – Намджун, – прерывает его Тэхён, видя, как старший нервничает, – сколько у нас времени? – Вспоминает их первую ночь вместе и их диалог, который закончился не очень хорошо.Но сейчас он исправит все ошибки прошлого и оставит только нужное. И Намджун понимает. Ему дают второй шанс, и он в этот раз точно его не упустит и сделает сейчас все правильно. – От заката до рассвета. – И ско- – Вся наша жизнь, – не дает договорить младшему и снова целует его уста, что растянулись в квадратную улыбку от услышанного. Тэхён счастлив. Его больше ничего не мучает, никаких сожалений, что он делает что-то неправильно, его не потряхивает из-за нервов, он чувствует, словно освободился от своих собственных тяжелых цепей. Они начинают свою историю как следует, без секретов и недомолвок, и что самое важное–без ноток приторного ванильного запаха… * Юнги много что бесит, но надевать официальную одежду кажется верхом всего. Но прийти в рваных джинсах в роскошный ресторан на празднование помолвки Хосока и Чимина он не мог. Но костюм он всё-таки не надевает, вытаскивает из шкафа недавно купленную чёрную рубашку, оставляет расстёгнутыми три верхние пуговицы, показывая ключицы и белую кожу, заправляет рубашку в черные узкие брюки с ремнём, показывая миру свои худые ножки и наконец обувает черные оксфорды. Он смотрит на себя в зеркало с измученным лицом. Красавец, вот еще поправит свои теперь уже черные как смоль волосы, потому что нет времени покраситься, и можно идти. Он и так опаздывает, и надеется, что все пройдет быстро и без казусов, и он успеет съездить в студию, чтобы доделать оставшуюся работу. Это один из лучших и дорогих ресторанов в Сеуле, расположенный в одном из небоскребов. На тридцать третьем этаже их уже ждут бесплатные напитки и вкусная еда. Юнги думает, что на празднование они отвалили немаленькую сумму, но Чимин любит с шиком и постоянно говорил, что это будет незабываемый для него праздник, так что все должно пройти идеально. Спорить с этой истеричкой Хосок не хотел. Юнги заходит в зал, все украшено цветами, куда не посмотри, играет музыка, алкоголь льётся рекой, и достаточно большое количество людей, Юнги кажется человек сорок. Молодая пара фотографируется с семьёй Хосока, те принимают сына таким, какой он есть, и Чимин светится от счастья, что его воспринимают как второго сына. Юнги находит глазами стоящего неподалёку Намджуна в обнимку с Тэхёном, которые шушукаются и держат в руках бокалы. «Ну, хоть кто-то счастлив,» – проносится в голове.Эта парочка уже ищет вместе новое жилье, и Тэхён даже готов променять великолепную квартиру Чона на небольшую, только чтобы жить с Намджуном. И Юнги думает, что поскорей бы, потому что младший только и зависает в студии. Вот это безмозглая любовь. Юнги по-другому назвать это не может. Он подходит к ним, и глаза Тэхёна расширяются сами по себе, и он давится поднесённым к губам шампанским, Намджун легонько поглаживает свое сокровище по спине. – Я, кажется, уже сказал, что простил тебя, зачем столько драмы. –Подходит к ним Юнги и отбирает бокал у Нама, а Тэхён даже не отвечает, как и тот, стоят замершие и смотрят ему за спину. Юнги думает, кто же там такой важный, что забрал все внимание этих двоих, и поворачивается. И кажется, это его самая большая ошибка. Юнги забывает, как дышать, говорить и вообще существовать. Он просто надеется, что стоит с непроницаемым лицом, но в одном его взгляде столько эмоций. Господи…как же он скучал! Чонгук стоит на входе в зал в чёрном классическом костюме, который ему безумно идет и подчеркивает его идеальное тело, и не решается сделать шаг вперед. Но на деле он просто пленён видом Юнги. Его хён выглядит просто нереально. Чонгук потрясен Юнги с темными волосами, спадающими на его глаза и идеально гармонирующими с белой кожей, и это как убийственная доза. А еще у старшего появились милые щечки, к которым так и хочется прикоснуться. И Чонгук не может сделать шаг, потому что ему кажется, что как только он перешагнет невидимую линию, он бросится на Юнги с объятиями и никогда не отпустит, чтобы тот ему не говорил. Его сердце безумно стучит, порываясь вырваться из груди, а разум грозится помахать ручкой. Господи…как же он скучал! Кажется, никого больше не существует для них. Они вдвоём в своём мире. Тэхён с Намджуном делают вид, что очень чём-то заняты, а на деле просто наблюдают за разворачивающейся сценой. Джин с Шону выходят из уборной, даже гадать не нужно, что они там делали, и сами застывают, наблюдая за происходящим и реакцией Юнги. Чонгук с Юнги просто смотрят друг на друга на расстоянии, будто они только вдвоем во вселенной. Юнги словно в трансе, а когда слышит стук по бокалу, потому что кто-то хочет произнести тост, вмиг отводит взгляд и сжимает зубы, пока все внимательно слушают речь. Юнги думает, что это блядская шутка судьбы. Они ведь не дружили с Чимином…Он вообще не готов к их встрече, точно не морально. Он делает глоток из бокала, и проклятое шампанское слишком сладкое и слабое, а ему нужно покрепче, потому что его щека сейчас сгорит из-за пристального взгляда Чонгука. И как только заканчивают поздравлять обручившихся, Юнги впихивает бокал Намджуну и, даже не смотря ни на кого, уходит подышать свежим воздухом, то есть покурить на террасе и успокоить нервишки. – Думаешь, он его заметил,да? – Тэхён, кажется, сам не понимает, что издевается, и Намджун на это машет головой, пока к ним быстро подходит Чонгук, а с другой стороны Джин с Шону. – Он пришел… – подлетает к ним Чонгук, но даже не слушает, что ему говорят, делает шаг в сторону Юнги, но Намджун хватает его за плечо. – Притормози, молодой человек. Дай ему успокоиться. Ты как снег на голову. – Да-да, послушай старших, – поддакивает Джин Намджуну, и Чонгук раздраженно вздыхает. Чонгук обводит всех взглядом и замечает сочувствие в их глазах. Но ему все равно, он считает: один, два, три и срывается, даже не думая послушать их. Он и так ждал три года. – Какой же дурак! – тянет Чимин, чтобы друзья услышали, когда подходит к ним за ручку с Хосоком и ухмыляется. – Делаем ставки? Я за то, что Юнги его пошлет. Вот зуб даю, – рычит удовлетворенно Чимин, пока Хосок закатывает глаза, а Тэхён кривится, возмущаясь, пока те давят улыбку. Но ставки делают все. Чонгук останавливается возле двери, пару раз выдыхает, желает себе удачи и заходит на террасу, где курит Юнги в полном одиночестве, окружённый высаженными растениями. Вот серьезно, когда он бежал за старшим, он знал, что говорить, но с каждым шагом мысли улетучиваются, как и его смелость. Он так взволнован. Потрясен. И задаётся вечным вопросом: почему он так теряется, когда дело касается Юнги?Чонгук прочищает горло и встает рядом со страшим, опираясь руками на перила, пытаясь подобрать слова, пока тот курит и умело не подает виду. Юнги, кажется, даже не видит красоту города, только смотрит на тлеющую сигарету, насколько можно крепко ее держит, потому что по телу проходит мелкая дрожь из-за злости то ли на обстоятельства, то ли на себя, за свою слабость, что касается Чонгука. Но красоту и пристальный взгляд младшего тяжело игнорировать. Чонгук вырос, возмужал, стал ещё красивее, если такое возможно, но Юнги все равно видит мелкие черты своего малыша. Он думает, как бы сейчас не поддаться своим эмоциям, чувствам, ноющему сердцу, и оказаться в объятиях младшего. Но он не может себе этого позволить после всего, что случилось. Им не по пути. – Я Чон Чонгук, сын председателя Чон Чжон- – Серьезно?! – обрывает его начинающуюся речь Юнги и тушит сигарету в пепельнице, и дерзко ухмыляется, качая головой, наблюдая, как Чонгук теряется. Нападение – лучшая защита. – Ты начинаешь с этих дебильных, заносчивых фраз!? – Выгибает бровь. – Не нужно,Чонгук. Уходи! – Ты даже не даешь мне шанс выговориться, хён! – Не контролируя себя, повышает голос Чон. – Мне не к чему слушать твой трёп, Чонгук. Я тебе уже все сказал, – в тон ему отвечает Юнги и порывается свалить отсюда подальше, точнее от младшего, но ему не дает рука Чона, которая держит его за локоть. Если бы не твёрдые принципы, Юнги бы, может быть, и растаял при виде младшего после долгой разлуки. Он скучал, безумно. Любит – да, это вроде как неисчерпаемо. Но у них нет счастливого будущего. Они за пределами реальности. Чонгуку уготована своя судьба, и Юнги там нет места. Юнги не хочет всю жизнь прятаться и быть в ожидании удара от Чжонмена по самым близким. Тогда он себя точно не простит. Поэтому чем быстрее до Чонгука дойдет, что их двери закрыты, тем будет лучше для них обоих. – Юнги-хён. Пожалуйста. Не убегай. – Чонгук в порыве слабости или безвыходности, немного добавляя силу, притягивает Юнги к себе, прижимаясь вздымающейся грудью к спине, чтобы немного почувствовать любимое тепло, удерживает руками за локти и мимолетно вдыхает его запах. И пока Юнги тяжело и нервно дышит, приходит в себя, Чонгук пытается: – Пожалуйста. Дай мне шанс. Если ты ещё меня любишь… – Не трогай меня,Чонгук! – шипит Юнги и отцепляет его руки, которые легко поддаются, поворачивается лицом к младшему со злым и хмурым взглядом. – Не смей так больше делать, Чон! Хватит! – Я знаю, чего ты боишься,хён… – начинает снова Чонгук, но ему даже не дают договорить. – Прекрати, Чон! – И делает уверенные шаги к двери, но услышанное заставляет его замереть. – Я люблю тебя… – выкрикивает Чонгук, надеясь быть услышанным, но Юнги сжимает ладони в кулаки и быстро уходит, оставляя его на террасе одного, проклинать свою растерянность. Чонгук не бежит за старшим, сжимает зубы и громко дышит от злости. Юнги оказывается еще тем своенравным котом. И если он не хочет по-хорошему, тогда Чонгук хитростью заставит его выслушать. Но в следующий раз он точно не растеряется. Чонгук верит, что тот его любит, и сейчас в Юнги говорит страх, а не его сердце. Юнги умывает лицо холодной водой в уборной, протирает глаза, а затем всматривается в свои темно-карие уставшие, полные боли глаза. Поправляет слегка влажные волосы, зачесывая их назад,и опирается руками на накладную раковину. Он думает, что поступил правильно, как и должен был, но сколько он еще вынесет эту боль?! Но его мысли прерывает вошедший Чимин. – Хён… Юнги отталкивается от раковины и тянет фальшивую милую улыбку. – Поздравляю вас! И извини,Чимин. Я неважно себя чувствую, поэтому уйду пораньше. Прости. – И хочет уйти, как Чимин приближается вплотную и просто сжимает в дружеских объятиях. Юнги кажется, что он так долго не обнимался, что забыл эти чувства поддержки и тепла, а когда Чимин отстраняется, ему и вправду становится легче дышать. – Спасибо. И да, видел я,из-за кого ты неважно себя чувствуешь, –хмыкает, – ничего такой… – и тянет хитрую улыбку, когда Юнги потупляет взгляд в пол, а потом ударяет слегка пару раз по плечу в знак прощания и собирается уходить, но, когда уже открывает дверь, Чимин его останавливает словами: – Тебе больше нечего бояться, хён. Он все сделал для этого. Юнги просто не может поверить в услышанное, тем более от Чимина. Они ведь с Чонгуком были как кот с собакой, а здесь Чимин его не то что защищает, помогает. Почему? Что Чонгук делал все эти три года? Неужели он и вправду всё ещё так сильно любит Юнги, что борется со своим абоджи. – Ты хороший человек,Чимин, – так и говорит спиной к Чимину, чтобы не разреветься у него на глазах. – Хосок делает меня таким, хён. И я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Юнги молча покидает его и на улице ловит такси. Подальше отсюда, чтобы всю ночь не спать и вертеть кольцо в руках. * – Ты поможешь мне с планом? – звонит Чонгук Намджуну ночью. Тот смотрит на своего парня с толикой подозрения в глазах, который то и дело машет головой – соглашайся. И у него нет выбора. Намджун говорит: «Да». – Тэхён тебе все расскажет. Спасибо. – И когда Чон сбрасывает, Намджун сверлит взглядом лежащего рядом Тэхёна. – И что на этот раз вы задумали? – Сужает глаза. – На этот раз почти все честно, хён. И да…расскажи завтра Чонгуку о том, как скучает Юнги, думаю, это поможет. – Дурдом. На этот раз Чонгук не растеряется как перепуганный малец. Он будет уверенным и решительным, каким и должен быть будущий руководитель. *** – Серьёзно? – удивленно спрашивает Юнги, когда Намджун набирает ему адрес в Йонсан-гу, в самый престижный и дорогой комплекс Сеула. – Что мы там забыли? – Я же говорил. Мы понравились одному человеку из крупной компании, который, возможно,заключит с нами контракт. И он бы хотел с нами поговорить. С глазу на глаз, как говорится. В безопасной обстановке, то есть у него дома. Ну не мог же я ему отказать, – на одном дыхании выпаливает Намджун и вытирает выступивший на лбу пот. – Хорошо, но мне это все кажется странным… – И Намджун напрягается. – Хотя…если подумать, у нас все не как у людей. – Нам выдыхает. – Но… что с нами делает этот? – Кивает на заднее сидение Юнги, где посередине сидит уж очень счастливый Тэхён. – Больно, хён, больно. – Просто посидит в машине и подождет нас. Я ему кое-что обещал. И это мой парень, Юнги, и твой друг! – Ага…это я точно никогда не забуду, – с сарказмом выговаривает Юнги.Через час они останавливаются возле частного двухэтажного дома с панорамными окнами в пол, который огорожен высоким черным забором, и Юнги свистит при виде такого шикарного особняка. Они с Намджуном выходят из машины, пока Тэхён провожает их взглядом,улыбаясь. Юнги почему-то очень скептически настроен, но молчит. Намджун нажимает на домофон и им открывают. Юнги плетется сзади и своими глазками сканирует красивый дом чёрного цвета с белыми вставками, большую террасу, а также взгляд падает на немалый бассейн, мимо которого они проходят. Кто бы здесь не жил, но у человека великолепный вкус, с такими деньгами оно и не странно, думает Юнги. Намджун звонит уже в входную дверь и им открывают, впуская внутрь, но, на удивление Юнги, хозяин дома их не встречает и даже прислуги нет. Тишина и спокойствие. Дом внутри довольно большой и просторный. Он подозрительно смотрит на друга, но тот только чешет затылок и прячет улыбку. – Он просил подождать, когда мы зайдем, – объясняет настороженному Юнги, а тогда наигранно хватается за голову. – Ох, я забыл бумаги, подожди, пожалуйста, я быстро. – И даже не дает вставить слово Юнги, как выбегает из дома, громко захлопывая за собой дверь. – Какие нахрен бумаги? – спрашивает сам себя Юнги и чешет затылок, а через секунду слышит, как в одной из комнат начинает играть музыка. Юнги не делает и шагу,ждет, но его терпение лопается, Намджуна и след простыл, прошло десять минут, а любопытство берет свое. – Эй, здесь кто-нибудь есть? – Но в ответ тишина. Юнги уже начинает конкретно злиться. Если это шутка, то, блять, ему совсем не смешно. – Ах, я захожу, – предупреждает он и делает пару шагов, даже не разуваясь. Он идет прямо по коридору,который ведет в большую гостиную, а потом слышит шум с правой стороны, и это оказывается обеденная зона внушительного размера. И наконец Юнги находит хоть одну живую душу, оказавшуюся мужчиной, который стоит к нему спиной, уверенно подпевает песне, опуская в стакан с темным пивом стопку чего-то бежевого. И по телу Юнги пробегаются мурашки. Он бы узнал эту накаченную спину из миллионов и этот нежный голос…Старший так и застывает в проеме, громко сглатывая, и забывает, как дышать и говорить. «Блять! Подстава века», – думает Юнги и слышит уверенный и такой любимый голос: – Я знаю, что тебе нравится Irish Bomb, специально научился его делать для тебя. Думаю, без алкоголя мы не справимся. – Опускает вторую стопку в другой стакан и продолжает обыденно-спокойно, словно между ними не было разрыва продолжительностью в три года, и вчера Юнги не отшил его. – Я бы справился и без, но составлю тебе компанию. – И Юнги может и не видит, но уверен, что Чонгук сейчас улыбается, словно уже победил, выбывая из Юнги здравый рассудок. Малыш-то его смелости набрался, уж чересчур. Юнги,матерясь про себя, разворачивается со скоростью света, срывается с места и удивляется, почему за ним никто не бежит и дверь не заперта, и его несвязали вообще. Он открывает дверь и хочет переступить порог,поднимая голову вверх, а там на него бегут два добермана с грозной пастью и громким лаем. Юнги быстро закрывает дверь с дико бьющимся сердцем от испуга и просто в шоке от ситуации. Намджун и тот самый с квадратной улыбкой с сегодняшнего дня ему, блять, больше не друзья. Смотри, что придумали! Он им всем, блять,мозги поставляет на место. Он, наверное, должен сейчас дико злиться и материться на чем свет стоит, но он просто беззвучно, истерично смеется,потирая лоб. Это же надо было до такого додуматься!? В каком Чонгук отчаяние, раз на такое пошел?! Это что, блять, добровольно-принудительное удержание?! Пиздец… Юнги просто выдыхает, успокаивается и идет назад со сдержанным выражениям лица, чтобы не начать истерить. Чонгук стоит все на том же месте, но уже лицом к нему, со сложенными на груди руками, удовлетворенно улыбаясь, и предлагает кивком головы коктейль. – И чья это, блять, идея? – Юнги подходит ближе, берет бокал и выпивает залпом, немного морщась из-за крепкого алкоголя, проносящегося по телу. Без алкоголя он это точно не перенесет. – Ну, Чимин так пошутил, а я подумал, что это неплохая идея, хён. «Смотрите, как все сдружились в песочнице, блять!» Юнги просто хмыкает и у него уже, честно, нет никаких сил противостоять и отпираться. Неужели так трудно оставить его в покое?! Он отходит подальше от младшего, облокачивается на островок напротив, сцепив зубы, еле сдерживая себя, чтобы его взгляд не опустился на такую накаченную и притягательную грудь, виднеющуюся сквозь белую рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами, как сыр в мышеловке, блять, еще и то самое кольцо на цепочке притягивает к себе внимание, ломая Юнги пополам, заставляя вспоминать романтическое предложения, пока Чонгук наблюдает за ним, не скрывая своего изучающего, пристального взгляда. Юнги стоит и проклинает тот день, когда впустил Чонгука в свою квартиру, в свое сердце…которое безумно скучает по нему, ноет в груди, не давая ни минуты покоя. «Нужно заканчивать этот спектакль,» – думает Юнги, но на деле хочется уже закончить эти кошки-мышки. – Это не нормально вот так держать меня, Чонгук! Прекрати это и отпусти меня! – с серьезным тоном говорит Юнги. – Хорошо, – просто соглашается Чонгук, и Юнги уже облегченно выдыхает, надеясь, что до Чона дошло, что это даже незаконно, но снова напрягается, когда слышит: – Если ты ответишь мне на один единственный вопрос, хён. – Подходит совсем вплотную, что Юнги приходится прогнуться в спине из-за близости, выставляя перед собой руки, но боясь прикоснуться к груди, пока Чонгук авторитетно расставляет по бокам жилистые руки, преграждая выход, и всматривается внимательно в глаза, словно хочет увидеть правду и не дать шанса соврать. – Ты ведь все ещё любишь меня? – Я…больше, – медленно, – ничего не чувствую к тебе…Чон. Старается смотреть безразлично в глаза, стискивая зубы, и, возможно, он бы даже сам себе поверил, если бы не дышал так учащенно, и сердце бы не выпрыгивало из груди на близость Чонгука. Кажется, его стук сердца можно услышать даже на улице. Чонгук сначала суживает глаза, смотрит нервно, и Юнги очень надеется, что он был убедительным, раз растерянность показывается на лице младшего, но тут видит, как Чонгук тянет уголок губ в победной ухмылке и цокает языком. – Поэтому ты поехал за кольцом?Потому что ничего не чувствуешь ко мне? – О, Чонгука тогда хорошо кольнуло, когда Намджун начал рассказывать о море, но потом выдохнул, потому что Юнги таки вернулся и подарил мысленно Чонгуку веру, что Юнги его все еще любит и простит. – И песню мою слушаешь каждую ночь, потому что охладел ко мне? И имя мое произносишь во сне, потому что забыл меня? – напирает Чонгук. «Ну ты и мудак, Намджун!» – Чонгук… – растеряно бормочет Юнги, собирая остатки своей уверенности. – И если я сделаю так, то тоже ничего? – Не даёт даже закончить, прижимается кончиком носа к шее, слегка проводит по ней, вызывая мурашки и разрушая всю выдержку Юнги, будоражит кровь, захватывает дыхание. Чонгук громко и бесстыдно втягивает удовлетворённо запах и облегченно выдыхает. – Я не могу без тебя.Каждый день, каждая проклятая секунда без тебя словно пытка. Хён, не убегай снова… – шепчет в ухо, опаляя своим горячим дыханием кожу, и начинает медленно скользить вниз, покрывая еле ощутимыми поцелуями. – Будь со мной… Юнги так устал бороться, сопротивляться, отталкивать, поэтому он просто сдаётся, расслабляется и прикрывает глаза, возможно, против своей воли, а возможно, и нет, откидывая слегка голову назад, разрешая делать с собой все что угодно. Он сломался. Он так скучал по этому шепоту, рукам… Он так любит… Ему так плохо без Чонгука. И внутренний голос говорит пойти против своих принципов. Юнги так хочет, чтобы в его саду,полном шипов, наконец зацвели цветы и показался свет, прогоняя тёмную сторону. Но ему так страшно, снова открыться, вложить в эти руки сердце, душу, отдать себя и снова не обжечься. Но он всё ещё так хочет Чонгука. Особенно, когда ладонь Чонгука ложится на его талию, прижимая ближе к себе, заставляя плавиться в его руках. – Я никогда больше не совру тебе. Тебе и твоим близким ничего не будет угрожать. Поверь мне…пожалуйста. – Чонгук не хочет сейчас думать об абоджи и обо всем, что с ним связано, но, если это поможет Юнги… – Я решил вопрос с Чжонменом. Просто поверь мне. Я знаю, чего ты боишься, и я все сделаю ради тебя! Я не могу обещать тебе, что у нас не будет сложностей, я не знаю, что нас будет ждать…но разве…куда без них?! Но если мы будем вместе, мы все преодолеем, – шепчет уже в губы Юнги, еле сдерживая себя, чтобы не поцеловать их. – Я могу все бросить ради тебя… Но позволь мне быть тем, кем я являюсь…Я так тебя люблю! Скажи хоть что-нибудь! – Чонгук…я не знаю...я…ты думаешь, я не хочу пойти тебе навстречу? Как ты не понимаешь… – говорит тихо, словно отобрали последние силы. – К чёрту, хён, всё и всех. Я больше тебя не отпущу. Чонгук больше себя не сдерживает, берет ладонями лицо Юнги, смотрит пару секунд как обезумевший и сминает своими губами его, наконец целуя розовые уста, и умирает от теплоты, нежности, любви.И, когда не чувствует сопротивления, углубляет поцелуй, постанывая в губы, как Юнги пальцами хватается за плечи Чонгука, сокращая еще больше расстояние. Руки Чонгука опускаются ниже, поглаживая его спину, добираются до упругих ягодиц, сжимая их, вырывая у старшего стон. Дико целует, упивается, наслаждается и понимает, что больше никогда не отпустит, что не жил без него все это время. – Я люблю тебя… – сквозь поцелуи говорит Чонгук, и ему даже не нужно слышать ответ, чтобы понять, что Юнги тоже. – Я хочу тебя… Как же я хочу тебя… И Юнги вместо слов начинает расстегивать мелкие пуговицы на рубашке младшего, чтобы добраться до долгожданного горячего тела. Почувствовать его, коснуться… Он вообще не понимает, что происходит, его так несет…его понесло… Он хочет…Чонгука всего…для себя, в себе… Чонгук скидывает на пол рубашку, не отрываясь от манящих губ, покусывает, лижет и просто тает от прикосновений Юнги к его груди, когда он проходится пальчиками по своему имени на его теле, соскам и прессу. Юнги сам поднимает руки вверх, чтобы Чон снял с него чёрную, ненужную сейчас футболку и отбросил нахрен, рассматривая прекрасное тело и красные, пухлые от пылких поцелуев губы. – Ты такой… – тянет Чон и не может подобрать слова при виде такого сногсшибательного старшего. – Лучше замолчи, пока я не передумал. – И сам тянется за поцелуями, вставая на носочки. Чонгук поднимает Юнги за ягодицы, словно он ничего не весит, и тот обхватывает его ногами, держится руками за шею, покрывает поцелуями лицо, тяжело дышит, пока Чон бережно несет его в спальню, прерываясь только для того, чтобы посмотреть, куда идти. Он ногой открывает дверь и осторожно кладёт старшего на кровать, нависая над его лицом, и всматривается в глаза, в которых плещутся желание и сумасшествие. – Скажи, что любишь меня… – просит Чонгук, приподнимаясь на локтях, еле сдерживаясь, чтобы снова не поцеловать, глядя на подрагивающие ресницы. – Люблю… – шепчет с улыбкой Юнги и тянется, чтобы впиться в губы. Чонгук первый добирается до ремня Юнги, расстёгивает его и пытается снять узкие джинсы с худых ног старшего, пока тот начинает заразительно смеяться, когда у Чона нихрена не выходит, и он сам утыкается в шею старшего, дрожа от смеха и желания. – Давай я, а ты снимай с себя. И когда они уже вдвоём совсем голые, Чонгук тянется к паху старшего и проводит по всей длине, сжимая у основания, возвращается вверх, надавливая на головку пальцем. Юнги хрипло стонет и видит, как Чонгук трясущимися руками тянется к тумбочке и вытаскивает оттуда закрытый тюбик со смазкой, но он так тяжело поддается, больше из-за волнения Чона, что он уже пытается открыть проклятый тюбик зубами, но у него снова ничего не выходит, и Юнги как всегда спешит на помощь. – Давай сюда. – Отбирает тюбик и легко открывает. – Разве ты это не планировал с самого начала?! – подозрительно морщит носик и отдаёт Чону, ложась обратно на спину, пока младший выдавливает на пальцы смазку. – Если честно, я думал, что ты снова меня пошлешь… Так что я даже на поцелуи не рассчитывал, – ухмыляется и проталкивает два пальца внутрь, заставляя выгнуться дугой старшего. Он бережно растягивает Юнги, сходит с ума из-за его тела, которое вместо худощавого стало притягательно подтянутым, покрывает его жаркими поцелуями, оставляя метки на каждом миллиметре кожи, целует плоский живот, под пупком, спускаясь ниже, прикусывая нежную белую кожу на внутренней стороне бедра, оставляя красные отметины, слегка дует на сочащуюся головку, беря ее в рот, будто на пробу, а затем выпускает, задевая зубами, пока Юнги, прикрыв глаза, крутится на кровати, постанывая уже из-за третьего пальца внутри него. Чонгук вынимает пальцы, смазывает свой член, закусывая губу, а тогда осторожно толкается в разработанную дырочку Юнги. – Я постараюсь быть нежным… – обещает, делая первый толчок, боясь сразу же сорваться из-за такой долгой нехватки любви. Юнги обхватывает Чонгука руками и ногами, скрещивая их на спине, дышит в шею, целует, пока тот судорожно толкается, впивается губами, кусается. Касается лбом его лба, прижимается еще теснее, шепчет, как любит, руками сильно держит за талию, оставляя отметины. Юнги отдаётся, весь, позволяя брать себя грубо, когда Чонгук срывается на размашистые толчки, матерится, умирает в наслаждении, громко дышит, сжимает внутри член Чонгука и кончает, даже не прикоснувшись к себе, закрывает глаза и видит перед собой созвездия. Чонгуку хватает еще пары сильных толчков, и он спускает внутрь с громким стоном, не удержавшись, наваливается на Юнги всем телом в сильном оргазме. Они потные, красные и измазанные в смазке и сперме, отходящие от жаркой истомы, тяжело дышат, но это не мешает Чонгуку снова подняться на локтях, сделать еще один дразнящий, пошлый толчок внутрь и начать снова целовать, целовать раскрасневшиеся с ранками губы. – Я люблю тебя больше жизни. И больше никогда не отпущу… – обещает. Целует влажный висок, подбираясь к щеке, а потом снова к губам, сминая, чувствуя отдачу старшего. – Пообещай, что останешься со мной…Юнги… – отчаянно шепчет, умоляет глазами, проводит носом по щеке, опаляя горячим дыханием. Юнги смотрит на Чонгука и думает, как он только жил все эти три года без этих поцелуев, касаний, тепла, нежности…без Чонгука, и на глазах блестят непрошеные слезы, которые Чонгук тут же сцеловывает. – Скажи...пожалуйста, Юнги… – просит Чонгук, жаждущий услышать, что они будут вместе, что Юнги будет с ним. – Ты ведь не отпустишь меня... – И Чонгук тянет улыбку на дразнящие слова Юнги, целуя на этот раз ласково и целомудренно. Но внутри моля услышать то, что он хочет. – Может, ты уже выйдешь из меня? – И они оба начинают смеяться. На город опускаются сумерки, и в комнате меркнет, но они все ещё расслабленные, голые, сонные, лежат в обнимку неизвестно сколько, переплетая пальцы, играясь ими, ласково улыбаясь. Юнги как всегда на груди у младшего, свободной рукой поглаживает накаченное бедро Чонгука, прикусывая губу, закинув одну ногу на него. – Утром ты ведь не убежишь? – первый разрушает долгую и умиротворённую тишину Чонгук. – Хм, там ведь доберманы бегают, как скажешь мне выйти?! – снова дразнит его Юнги и получает легкий, шутливый удар по ягодицам. – Ай! Все равно не понимаю, как до такого можно было додуматься! – Вызывает заразительную улыбку у Чонгука. – А что мне было ещё делать?! Ты ведь все время убегал, а тут стопроцентная гарантия, хён...так что… прости меня. – И целует в макушку. – Но я рад, что она сработала. Но…мы… – Мы? – переспрашивает Юнги поднимаясь, опираясь ладонями на кровать, чтобы посмотреть на младшего, и тот сразу же натягивается как тетива и сам приподнимается, чтобы облокотиться на изголовье кровати и серьезно начать разговор. – Я не могу тебя удерживать, как бы не хотел этого. Я знаю, что сделал ошибку, когда начал врать…просто…я боялся открыться тебе, кто я есть на самом деле. Тем более между нашими родителями была не самая лучшая история, и я просто очень сильно боялся потерять тебя. Но я не хочу, чтобы наше прошлое мешало нашему будущему, если ты дашь мне шанс. Я хочу начать все сначала…без вранья. – Выдыхает и собирается с мыслями. Юнги даже не пытается его перебить, внимательно слушает, улавливая каждый нервный вздох своего малыша. – Теперь ты знаешь, кто я. Чон Чонгук, будущий председатель «Чон групп», который не может жить без тебя… Но я хочу, чтобы ты принял меня таким, какой я есть. Я не знаю, что нас ждёт в будущем, но я знаю, что ты моя судьба, и из моего сердца тебя не выгнать. Никто не посмеет забрать тебя у меня! И теперь все зависит только от тебя, Юнги! Я готов обещать, что буду делать все для того, чтобы ты был счастлив рядом со мной, чтобы, – придвигается ближе, берет его ладонь в свою, снова переплетая пальцы, и смотрит в блестящие глаза, – чтобы ты чувствовал себя в безопасности…обещаю… Только поверь мне…молю…Юнги…поверь в нас… – Наверное, я самый бесхребетный человек на земле…но я...верю тебе, Чонгук. – Еле сдерживается, чтобы не разреветься прямо сейчас. – Мне было тяжело…я безумно скучал…и я так устал прятаться от своих чувств…ты нужен мне. Я знаю, что будет нелегко…но… я люблю тебя, мой малыш. Слышишь, безумно люблю. Чонгук не верит своим ушам, и слезы скатываются с его глаз, и он набрасывается на Юнги с объятиями, сжимая крепко-крепко, шепча слова благодарности и любви, и впивается в его губы нетерпеливым, глубоким поцелуем, получая полную отдачу.