Старший сын хокаге

      Казалось, тишина кругом стала чем-то осязаемым и материальным — протяни руку и сможешь прикоснуться. Вместе с тем давило напряжение повисшей ситуации. Саске выдохнул. Он был потрясен до глубины души и просто понятия не имел, что ему делать, что сказать, как вообще реагировать. Как жить дальше, узнав правду.       Десятью годами раннее Сакура его спросила — что он сотворил с Наруто, в чем причина того, что Узумаки порой трясет от воспоминаний о некогда лучшем друге. И Саске впервые озвучил страшную истину вслух. Если любишь человека — люби безусловно и всем сердцем, даря заботу и ласку. Так, кажется, говорила Микото. Мама, всегда такая милая и нежная женщина, убитая в итоге собственным сыном. Я обязательно тебя верну, Саске, ведь я люблю тебя, по-настоящему — слова Наруто, засевшие в памяти на всю жизнь.       Саске тоже любил. Но вместо заботы и ласки он даровал любимому человеку боль и унижение. А потом он годами терзал себя за это. Ради чего? Ради того, чтобы спустя двадцать лет узнать, что все было еще хуже, чем он думал? Чтобы в итоге узнать нечто подобное?       Менма Узумаки, его сын. Его ребенок. Это не укладывалось в голове, но казалось все равно чем-то правильным. Их с Наруто общий сын, первенец, безусловно талантливый и одаренный. Рожденный в результате изнасилования. Саске вновь отчетливо вспомнил, как он отрубил любимому человеку руку, как изнасиловал его с мыслью о том, что сразу после убьет, не раздумывая. Но потом его ненависть исчезла, словно ее и не было прежде. А ведь ненависть не исчезает просто так.       Как же жил потом Наруто? Его выхаживала Хината, а потом он осознал, что у него будет ребенок. Как вообще мужчина должен реагировать на что-то подобное? Саске и вообразить не мог. Однако в голове сложилась некая идеальная версия — как все могло бы быть, не сделай Учиха того, что сделал. Если бы они занимались сексом как любящие люди, без неоправданной жестокости, если бы они жили вместе, в Конохе, под одной крышей, деля быт и обязанности по дому. Если бы Саске вдруг узнал, что Наруто, вопреки всем доводам здравого смысла, забеременел. У них была бы семья, был бы их общий ребенок, их сын. Саске бы воспитывал его сам, учил бы всевозможным техникам, узнал бы первым о том, что тот пробудил шаринган; рассказывал бы ему о клане, о его выдающихся представителях, о подвигах Итачи, о храбрости Фугаку и бескомпромиссной нежности Микото. И Наруто был бы рядом — счастливый, любящий, одаривающий их своей улыбкой.       Это все могло бы быть. Но все сложилась иначе, и в текущей реальности Саске убегал от своей семьи, Наруто был окружен любящими людьми у себя дома, а Менма — их ребенок — смотрел на Учиху с ненавистью. С той самой ненавистью, которая по проклятым генам перешла ему от отца. Забавно, какая ирония судьбы. Менма чувствовал, что Саске причинил боль Наруто, и словно инстинктивно пытался защитить своего родителя. Несчастный ребенок, и Саске когда-то был таким же.       — Ты… Ты ведь собирался однажды рассказать об этом, да?       Учиха не имел никакого права на то, чтобы злиться, и он это прекрасно понимал. Наруто столько вынес практически в одиночку, столько вытерпел. И все равно он нашел в себе силы идти дальше, жить полноценной жизнью и любить своего ребенка. Он молодец. Он всегда был таким — стойким перед любыми невзгодами, упертым и смелым порой до безумия. И он, безусловно, воспитал замечательных детей, в том числе и сына от Саске. И за это Учиха должен был поблагодарить не только Узумаки, но и его жену, ставшую прекрасной матерью для неродного сына.       Саске встрепенулся, едва осознав, что Наруто ударился коленями о землю. Он обернулся. Хокаге согнулся и оперся руками о траву перед собой, словно боясь упасть вовсе.       — Наруто!       Учиха и сам не уловил момент, когда он сорвался с места и схватил Узумаки за плечи. Тот тяжело дышал, подрагивая всем телом. Еще десять лет назад Сакура рассказывала Саске о панических атаках Наруто, от которых он пытался избавиться. Сам Узумаки не желал об этом разговаривать, но вроде как с годами ему удалось избавиться от этого. Или все же нет? Он тяжело дышал, казалось, будто грудь сдавило тяжелым камнем.       — Что с тобой? Наруто?       Саске не помнил, когда ему в последний раз было так страшно от собственного бессилия. Одно дело — знать о страданиях Узумаки, и совсем другое — видеть их лично, не зная, как помочь.       — Я… позову Какаши, держись.       Это показалось ему хорошей идеей. Вернее, идея была одна-единственная, ведь Хатаке точно должен знать, что делать. Однако Наруто схватил его за ворот плаща и вжался макушкой ему в плечо. Он был не в силах что-то сказать, но Учиха понял без слов. В голове забилась страшная мысль — это он виноват во всем, только он. Это он довел Наруто до такого состояния, он испортил ему жизнь.       Постепенно дыхание выровнялась, но Узумаки не спешил отстраняться. Его еще немного трясло, а Саске сидел перед ним, осторожно придерживая, не позволяя упасть и понимая для себя, что будет готов просидеть так хоть целую вечность.       — Да что же… это… — Голос хокаге был настолько хриплым, что Учиха его сперва не узнал. — Что же вы так похожи оба… Как упретесь раз — и все, не докричаться.       Учиха позволил себе осторожно коснуться ладонью его светловолосой макушки. От Наруто пахло чем-то знакомым из детства — запах настоящего домашнего уюта. Запах всего того, что могло бы быть у них двоих, но чего Саске их лишил.       — Прости.       Он не знал, что еще говорить, не знал, можно ли спросить, как Узумаки себя чувствует; не знал, имеет ли он право вообще прикасаться к этому человеку. Тут же вспомнился Менма, который не позволил ему дотронуться до Наруто. Парень каким-то образом все понял и ощутил негатив — то ли его собственный, то ли чужой, переданный ему самим Саске.       — Он… знаешь… — Наруто кивнул сам себе, его дыхание выровнялось, хотя руки все еще дрожали. — Он хороший парень, пусть и иногда немного самоуверенный. Он всегда был похож на тебя. Не такой раздолбай, как я. И раньше меня это пугало.       Учиха выдохнул.       — Мне сложно в это поверить, — признался он. — Хотел бы я узнать об этом раньше.       Наруто мотнул головой.       — И что бы ты сделал, если бы узнал? Мучил бы себя еще сильнее, да? Чего ради?       Саске хотел бы с этим поспорить, но так и не смог в итоге. Узумаки прав. Если бы Учиха знал с самого начала о том, что у него есть сын — их с Наруто общий сын, — он бы терзался куда сильнее. Он бы ненавидел себя еще яростнее. И он бы не смог посмотреть в глаза сыну, не хватило бы духа это сделать.       Именно поэтому он намерено оградил себя от общения с дочерью. Видят боги — он любил Сараду всем сердцем, но именно поэтому хотел быть подальше от нее.       — Он и правда наш сын?       — А ты сомневаешься?       Саске обреченно выдохнул.       — Нет, не сомневаюсь.       Было бы странно сомневаться в подобном. Менма был в равной степени похож и на него, и на Наруто — совершенно отчетливо угадывались их черты. Знакомая родная чакра, шаринган, а еще взгляд истинного Учихи, пусть и глаза голубые, как у Узумаки.       — Я знал, что однажды все вскроется, — кивнул хокаге. — Кто-то да заметил бы сходства. И надо было бы объяснять, откуда у него шаринган. Но я все равно не был готов рассказывать об этом тебе.       Учиха уткнулся лицом ему в макушку и прикрыл глаза. Мир несправедлив, он не позволяет отматывать время вспять и исправлять старые ошибки. Убитых родителей уже не воскресить, уничтоженный клан не возродить, потерянного счастья не вернуть.       — Он ненавидит меня.       Было легко озвучить эту очевидную мысль. Менма ведь даже не виноват в том, что переполнен негативными эмоциями, это — одно из наследий отца, которого он никогда не знал. Едва пробудив шаринган, Учиха, как правило, оказывается совершенно открыт для такого острого и переполненного гаммой ощущений чувства, как ненависть. Редко какой представитель клана умудрялся от этого уходить. С той же Сарадой все было хорошо, Саске об этом знал. Она была похожа на Итачи, она любила Коноху и мечтала стать хокаге, и примером для подражания выбрала Наруто. Саске почти поверил в то, что с генетической ненавистью покончено.       Но оказалось, что у него все это время был сын. Парень потерял близкую подругу и теперь убит горем, он узнал нечто шокирующее о своих родителях. О наличии второго отца, о том, что его мать ему не родная, о том, что он — плод изнасилования. И этого слишком много. Как ему с этим справляться? Если он решит мстить за причиненную Наруто боль — Саске посчитает это закономерным и правильным. Наверняка ведь смесь генов Учиха и Узумаки дает огнеопасный коктейль того, что невозможно контролировать.       — Дай ему время, — выдохнул Наруто. — Он хороший, просто еще юный и сбитый с толку.       Саске кивнул.       — Как и я когда-то? Ты ведь помнишь, чем это закончилось, да?       Хокаге мотнул головой.       — Все я помню. И хватит уже себя винить. У тебя не было никого, а у Менмы есть люди, которые его любят. Ну, как минимум, Боруто и Химавари не позволят ему стать плохим.       И в этом Наруто тоже был прав. Он отстранился, ощутив, что уже способен контролировать дыхание и унять дрожь в теле, и посмотрел на Саске с привычной улыбкой на лице. У Учихи снова кольнуло под сердцем.       — Знаешь, я ведь тоже не был к этому готов, — признался он. — Сколько ему лет вообще?       — Девятнадцать. Он родился в октябре, в тот день, когда мне исполнилось семнадцать.       Услышав это, Саске удивился.       — Что? Но ведь…       Учиха прекрасно помнил тот самый день, помнил, что пик мировой войны пришелся именно на день рождения Наруто.       — Да, именно так, — Наруто сразу понял, что сбило с толку Саске. — Я вынашивал его целый год. Это было очень тяжело, в какой-то момент мне просто запретили подниматься с кровати, потому что сил не было даже стоять на ногах. Орочимару объяснил это тем, что организм мужчины вроде как не предусмотрен под такие вот вещи, в отличие от организма женщины, который сразу дает плоду все эти… как его… питательные компоненты или вроде того. — Узумаки поморщился. — Я понял только одно — Менме понадобилось больше времени на внутриутробное развитие, просто потому, что тело мужчины не подточено на вот это вот все. Мы с ним оба намучились.       Саске сглотнул, представив, как это все происходило. Стало жутко. Даже если это какая-то уникальная особенность Узумаки, тело мужчины и правда непригодно для вынашивания ребенка, об этом говорит физиология человеческого тела. Это не кеккей генкай вроде того же шарингана, это создание полноценной человеческой жизни.       — Значит, Орочимару тебе помог?       Наруто кивнул.       — Да. Без него бы я не справился. Слышал о том, что некоторые мужчины из клана Узумаки просто умирали на поздних сроках беременности, не в силах выносить. Всегда нужна помощь со стороны, усиленный уход, хороший врач рядом. Орочимару обеспечил полное наблюдение, а Хината меня выхаживала, словно я парализованный больной. Мне это далось очень тяжело… не только мне. Но оно того стоило.       Учиха ощутил себя как никогда прежде потерянным. Стало быть, Орочимару знал обо всем этом. Его брошенная вскользь шутка про неожиданных детей теперь имела смысл. В момент, когда Саске привел в логово беременную Сакуру, Орочимару был в курсе, что у него есть сын. Должно быть, он в принципе был первым, кто держал Менму на руках. Он помог ему родиться живым, помог Наруто не умереть. И, разумеется, ни о чем не сказал потом Саске.       — Прости, мне… так жаль, что тебе пришлось через это пройти.       Узумаки лишь помотал головой, не прекращая улыбаться.       — Перестань. Все же закончилось хорошо. И Менма в итоге здоровый и сильный. И твоя копия — куда уж без этого.       Учиха отвел взгляд. Сын. У них с Наруто есть сын, их общий ребенок. Это должно было стать чем-то особенным, и это едва не обернулось страшным кошмаром. Быть может, стоит сказать спасибо Орочимару. Не только за то, что он так помог, но и за анонимность. Вполне очевидно, что саннин действовал в собственных интересах, быть может, ему было изначально интересно узнать, как это все произойдет. Как-никак, в первую очередь Орочимару безумный ученный, а уже потом все остальное. Он всегда преследовал именно научный интерес. Так что, ухаживая за Наруто, он получил интересный опыт.       Однако это не важно, если в итоге он так помог.       — Давно он пробудил шаринган?       Узумаки мотнул головой.       — Буквально на днях. Испугался за Химавари, когда на нее напал дикий кабан. Я узнал об этом ровно в тот момент, когда ты сообщил, что вернешься в Коноху.       — Не хотел, чтобы мы пересекались?       На сей раз хокаге пожал плечами.       — Я и сам не знаю, Саске. Я, наверное, был напуган необходимостью однажды рассказать правду и ему, и тебе. И это при том, что я не знал, как на тебя среагирую. Есть вещи, которые не получается контролировать.       Учиха понял, о чем речь. Даже такой сильный и стойкий человек, как Наруто, был бессилен перед паническими атаками.       — И это тоже моя вина.       — Давай не будем об этом, — предложил Узумаки. — Сейчас ты рядом, мне сразу полегчало. Я теперь понимаю, как сильно мне тебя не хватало все эти годы, Саске.       Он улыбался, но в голосе была искренняя горечь. Наруто все равно в нем нуждался, ни смотря ни на что. И все равно любил все эти годы.       — Что теперь с нами будет?       Учиха не считал, что он в праве задавать такой вопрос. У Наруто есть семья. Жена, что так много для него сделала, и трое детей, которые души в нем не чают. У него замечательная семья и жизнь, от которой нельзя просто взять и отказаться.       — Я не знаю, — честно признался Узумаки. — Давай подумаем об этом потом, когда вернемся в Коноху?       С этим пришлось безмолвно согласиться. Тем более, что и сама ситуация не располагала к подобным сложным размышлениям. Учиха понимал главное: Наруто до сих пор его любит, и он сам любит Узумаки. Не важно, сколько прошло лет. Да, теперь они оба взрослые мужчины, каждый со своими обязательствами. Наруто не просто муж и отец — он еще и хокаге. Да и у самого Саске есть дочь, которой бы стоило уделять внимание. А еще Сакура — нелюбимая женщина, перед которой он был виноват.       — Мне нужно поговорить с Менмой, когда он успокоится.       Наруто согласно кивнул.       — Да, конечно.       Вот о чем стоило подумать прежде всего. Менма едва пробудил шаринган, а теперь, спустя мизерное количество времени, у него есть мангекё. Парень ведь понятия не имеет, что с этим делать. Он использовал аматэрасу и даже не понял, что это была сила его глаз. Надо все ему рассказать и всему научить, а то ведь он не сможет обуздать всю эту силу и навредит кому-то, в первую очередь самому себе.       Саске кивнул собственным мыслям. Все остальное пока вторично, сейчас важнее выстроить диалог с собственным сыном, о существовании которого он едва узнал. Постараться с ним поговорить, донести до него все тонкости пользования шаринганом. Это будет сложно, в первую очередь потому, что у Менмы характер Саске. А Учиха помнил себя юным и понимал, как с ним самим было тяжело окружающим.       Надо будет постараться, приложить все усилия. Наруто и Хината вырастили Менму, вложились в него сильнее всех, теперь пора Саске взять на себя ответственность за сына.

***

      Менма быстро отыскал Ивабе. Тот сидел у родника и бездумно смотрел на водную гладь, словно выпав из реальности. Приблизившись со спины, Узумаки нерешительно коснулся ладонью его плеча. Юино обернулся и, поняв, кто с ним рядом, снова уставился на родник. Менма присел на чуть придавленную траву.       — Как ты?       Тот покачал головой.       — Не знаю.       Он приоткрыл рот, силясь что-то сказать, но слова так и не прозвучали. Узумаки понимал, что лучшему другу сейчас куда тяжелее, чем ему самому. Не мог не понимать.       — Я все еще не могу в это поверить.       Ивабе кивнул.       — Представляешь, я ведь так и не сказал ей… Ну, Васаби… Я ведь так и не сказал ей…       Менма прикусил губу. Глаза ожидаемо защипало, и парень с трудом сдерживал себя, чтобы не заплакать. Они с Ивабе знали Васаби долгие годы, они всегда были вместе и понимали друг друга без слов. И всякий раз, когда друзья начинали грызться без особого повода, Узумаки заведомо знал, насколько это несерьезно. Они даже не мирились, потому что все это не считалось за ссору. Это было просто их общение. Менма видел со стороны их взаимную симпатию, понимал, что порой Васаби с трудом скрывает смущение, что Юино иногда спешно отводит взгляд.       — Я знаю.       Наконец, Ивабе посмотрел на друга. Его глаза были покрасневшими — он все же плакал, когда остался наедине со своим горем.       — Я ведь хотел сказать… Ты понимаешь?       Менма кивнул, ощущая ком в горле. Он проводил с Ивабе и Васаби достаточно много времени, чтобы понимать.       — Мне очень жаль.       Юино растерянно кивнул в ответ.       — Я не хочу в это верить.       Менма прикрыл глаза и отчетливо вспомнил Васаби еще маленькой, когда они учились в академии. А сразу после — последние секунды ее жизни. Едва осознав, что она мертва, он так разозлился, что все последующее походило на странный сон. Убийца начал гореть в черном пламени, а Узумаки, никогда прежде не считавший себя жестоким, ощутил удовлетворение от вида горящего живьем человека. Незнакомец умер медленно и мучительно, он громко кричал, даже умолял о помощи, но Менма был спокоен и холоден к его страданиям.       Это было заслужено — решил он. Тот, кто лишил жизни Васаби, должен был умереть худшей смертью. Уже потом Узумаки понял, что, будь Васаби жива, она бы его обругала за такие мысли. Потому что лучшая подруга всегда верила в то, что он — замечательный. Она относилась к нему как к родному брату, она всегда говорила, что он добрый и отзывчивый. Менме стало не по себе от этих мыслей. Впрочем, незнакомец уже был мертв, как и Васаби.       — Там… все нормально?       Ивабе спешно утер непрошенные слезинки. Узумаки понял, что друг боится разрыдаться окончательно, а потому решил перевести тему. Ему было проще страдать в одиночестве, Менма об этом помнил.       — Не уверен, если честно. Это был странный разговор.       — Расскажешь? — Ивабе шмыгнул носом. — А то мне кажется, что нам обоим нужно отвлечься, пока они допрашивают того ублюдка.       — Да, ты прав.       Узумаки и сам держался из последних сил. Слишком много всего произошло, на сердце зияла рана от потери. Он не хотел и думать о том, что придется как-то жить дальше, но теперь уже без Васаби. Осознание придет потом, им предстояло похоронить подругу. Менма рассказал Юино о странном разговоре с отцом. Для него это был еще и хороший способ упорядочить информацию для самого себя.       — Это что, все всерьез?       Ивабе ожидаемо изумился услышанному, а Менма пожал плечами.       — Я не знаю, что и думать. Учиха этот, шаринган… Бред какой-то. Разве это все может быть правдой?       Юино поджал губы.       — Ну, глаза у тебя точно были красными. Я сразу подумал, что это похоже на шаринган, как у Сарады.       Менма тут же встрепенулся.       — Сарада…       — Ну да, Сарада, — Ивабе не сразу понял, что к чему. — У нее же есть шаринган, да?       — Она — дочь Саске Учихи.       — А… о, и правда, — Юино почесал подбородок. — Выходит, если седьмой тебе не солгал, то она — твоя сестра? Ну, по отцу. По другому отцу… Черт, в голове не укладывается.       Узумаки рассеяно кивнул. Была ли хоть одна причина у Наруто ему лгать? Нет, он бы не выдумал нечто подобное. А значит — это правда. Хината ему не мать, не она его родила вообще. Выходит, он и Ханаби не приходится племянником, и для Хиаши он не внук. Парень отчетливо вспомнил лицо главы клана Хьюга. Дедушка просто обожал своих внуков, всегда обнимал их при встрече и говорил, что любит. Более того, он часто записывал в блокнот всякие мелочи, касающиеся Менмы, Боруто и Химавари. В числе прочего там была информация о том, что Химавари любит животных, постельное белье в космической расцветке и украшения, имитирующие кунаи и сюрикены; что Боруто обожает розовый цвет и острую еду; и что Менма большой любитель помидоров и тот еще ненавистник сладкого. Хиаши хотел быть в курсе всего, что было связано с ними. Он дарил им подарки, всегда угадывал с ними и неизменно радовал. Он просил Ханаби приготовить суп-мисо с томатами и без жирного мяса, если Менма приходил в гости. Он был действительно любящим дедушкой, потому как очень стыдился того, что был плохим отцом для дочерей.       Так что же получается — на самом деле Менма ему никто? Старику просто сказали, что это — сын Хинаты, и он его любил, как любил и Боруто с Химавари, своих настоящих внуков. От этого осознания Узумаки стало откровенно не по себе.       А вот Сарада, с которой Менма всегда ощущал духовное родство, очевидно, приходится ему еще и кровной родственницей. Единокровная сестра, подумать только.       — У меня это тоже не укладывается в голове.       Одно Менма знал точно — Саске Учиха ему категорически не нравится. Отчего-то сам вид этого человека вызывал желание врезать ему. А в тот момент, когда Учиха едва не коснулся плеча Наруто, Менма просто сорвался с места, чтобы не допустить подобного. Он не знал этого наверняка, но ощущал всем своим нутром — Саске когда-то причинил страшную боль Наруто. И это и по сей день отзывалось болью в сердце хокаге. Менма почему-то чувствовал чужую боль, должно быть, у них с Наруто какая-то особенная эмоциональная связь, которая стала в разы сильнее сейчас.       Наруто вынашивал его, как женщины вынашивают своих детей. Так, стало быть, он даже не отец ему, а… мать? Как-то раз Сарада рассказывала ему о человеке по имени Орочимару, сыном которого был Мицуки. Ни девушка, ни даже сам Мицуки не знали, кем на самом деле является Орочимару — отцом или матерью. Оба варианта в равной степени могли быть правдивыми. И тогда Менма подумал, что это смешно.       Теперь смешно уже не было.       — Что думаешь делать дальше?       Ивабе снова посмотрел на друга, а тот пожал плечами.       — Понятия не имею. Я даже не могу это все осознать.       Должно быть, Наруто упоминал того самого Орочимару, рассказывая о рождении Менмы. Если это так, то этот человек должен был знать все о событиях почти двадцатилетней давности. Но если Менма к нему заявится за ответами, станет ли этот Орочимару отвечать? И как вообще его искать? А самое главное — точно ли Менма готов получить ответы на все свои вопросы?       — Не мудрено. Интересно, как на это отреагирует Сарада? Она ведь думает, что они с отцом единственные Учихи в мире, а тут вдруг ты… Ну, ты ведь вроде как тоже Учиха, да?       Менма решительно мотнул головой.       — Нет. Я — Узумаки. Не называй меня Учихой, никогда.       — Понял, — тут же согласился Юино. — Но ты все равно родственник Сарады, да? И шаринган у тебя есть, верно?       Ивабе старался быть тактичным, так что Менма тут же расслабился. Он рассеяно коснулся своего лица, очертив отметины, выдававшие в нем сына джинчурики Девятихвостого, а потом скользнул подушечками пальцев выше, к брови.       — Шаринган…       В это он тоже никак не мог поверить. Неужели у него есть кеккей генкай? Да еще и такой. Как там этот Саске говорил — отвести чакру от глаз? Вот так оно работает. Менма закрыл глаза и попробовал сосредоточить чакру в глазах. Если он правильно помнил, шаринган крепко связан с эмоциями. Его можно пробудить испытав боль. Или страх. Или… Менма вдруг все понял. Тот самый момент, когда он бросился спасать Химавари. После него все изменилось. Это был всплеск эмоций, заставивший его действовать быстрее, чем он успел подумать о чем-то.       Чакра поддалась его желанию. Распахнув глаза, Менма посмотрел на Ивабе. Тот присвистнул.       — Ну и ну. Точно как у Сарады.       Узумаки тут же подался поближе к роднику, чтобы посмотреть на свое отражение. Наверное, он еще надеялся на то, что все кругом его разыгрывают. Но нет, все было правдой — с водной глади на него смотрели два красных глаза с черными томое. Шаринган.       — Вот же…       Узумаки принял прежнее положение и закрыл глаза.       — Ты в порядке?       Теперь уже Ивабе коснулся его плеча. Менма замотал головой.       — Это я создал черное пламя, которое сожгло того урода. Вернее, мои глаза. Не знаю, как именно это случилось, но это сделал я.       Я не хочу быть похожим на Саске Учиха — эту мысль Менма так и не смог произнести вслух. Саске Учиха — ужасный человек, который изнасиловал Наруто, стал причиной его проблем со здоровьем, едва не убил его, отрубил ему руку, а потом…       Менма потрясенно замер. Откуда в его голове вообще взялась мысль об отрубленной руке? С чего он взял, что Учиха имеет к этому какое-то отношение?       — Ты все правильно сделал, — уверенным тоном сказал Ивабе. — Ты отомстил за Васаби. А этот ублюдок напал на нее со спины, после того как она сохранила ему жизнь. Он заслужил то, что с ним случилось. А вот Васаби… Она не должна была так умереть.       Узумаки кивнул. Им предстояло похоронить верного товарища по команде и жить дальше уже без нее. А Менме еще предстояло как-то разобраться с навалившейся на него правдой о своем рождении. Поговорить об этом с Хинатой, поговорить с Наруто еще раз. И не пересекаться с Саске Учихой.       У парня разболелась голова. До чего же тяжелый день.