Swan Dive

      Следующий учебный день Изуку провел на нервах. Он не мог дождаться конца дня, и ему было трудно сосредоточиться на занятиях. Даже обычные насмешки и издевательства Каччана не могли поколебать его теплое смутное чувство, поселившееся в груди, и явное возбуждение, которое заставляло тело дрожать, словно он принял большую дозу сахара.       Конечно, он снова ушел из школы с новыми синяками и ожогами, но нет ничего такого, с чем бы он не мог справиться. В тот момент, когда прозвенел звонок, его уже упакованный рюкзак был перекинут через плечо, и он вышел за дверь.       Он издалека услышал, как Каччан зарычал на него, чтобы он вернулся, но Изуку даже не обратил внимания. Он знал, что получит за это завтра, но сейчас мчался туда, куда вел его счастливый билет судьбы.       Когда он проснулся, то был уверен, что это какой-то сон. Он был подавлен и встревожен, пока не сунул руку в карман, когда одевался, и не нащупал бумажку с координатами, которую ему дал Сотриголова. (И он не мог не заметить, что герой вручил ему координаты, а не адрес. Изуку знал, что гражданские не используют их в повседневной жизни, и считал себя обязанным научиться их вычислять. Может, это какой-то тест?)       Он пришел на старый заброшенный склад на пять минут раньше положенного.       — Я… это точно то место? — он еще раз проверил бумажку. Может, эта четверка все-таки девятка?       — Хорошо. Ты пришел вовремя, — голос заставил его подпрыгнуть и обернуться, но герой, казалось, никак на это не среагировал. Он жестом пригласил Изуку следовать за ним внутрь. — Значит, ты умеешь читать координаты, — Изуку мог поклясться, что это произвело на него впечатление, но тут же отогнал эту мысль.       — Д-да! Я думал, это будет полезным навыком, поэтому научился несколько лет назад, — Сотриголова поднял бровь прежде, чем заговорить.       — Меня зовут Айзава Шота. С этого момента я хочу, чтобы ты называл меня Айзава-сенсей. Поскольку мы будем в основном среди гражданских, я не хочу, чтобы ты кричал мое геройское имя, — сказал Айзава, зевая. Он держал в руке стакан кофе и выглядел совершенно измученным.       Может, он всегда так выглядит?       — Да! Айзава-сенсей! — Изуку улыбнулся, в восторге от того, что его личный герой №1 доверил ему свое гражданское имя.       — Хорошо. Начнем с базовой физической оценки, чтобы увидеть, что ты умеешь, и с чем я должен работать, — он вытащил из сумки на плече планшет и щелкнул ручкой.       Изуку кивнул, готовый любыми способами доказать своему учителю, что тот не зря поверил в него. ***       Шота был впечатлен. Нет, результаты мальчика не были чем-то из ряда вон выходящим, но его решимость и жажда проявить себя были нереальны. Он определенно мог бы работать с этим.       Обычно, он дает этот тест первокурсникам и разрешает им использовать причуды. Затем он мотивирует их угрозой отчисления, которую всегда воспринимают всерьез.       Он не искал высочайших физических результатов. Хоть он и записывает их, нелогично ожидать таких вещей от детей, у которых никогда раньше не было возможности дать волю своим причудам.       Нет… Шота искал крошечное зернышко изобретательности и кладезь решимости. Стремление делать все возможное, чтобы выжить, когда тебя прижали к стенке.       А у Мидории этого было в избытке. Хотя его физические результаты не были чем-то необычным, он намеренно не угрожал отчислением или чем-то подобным. Тем не менее, его новый ученик, казалось, воспринимал все гораздо серьезнее, чем первогодки. Он поймал себя на том, что улыбается.       Этому ребенку не нужна причуда. Возможно, ее отсутствие и заставляет его делать и стараться больше, чем кто-либо другой.       — С-сэр? — Мидория смотрел на него с некоторой долей страха. Верно. Его улыбка была пугающей.       — Да, Мидория? — он вернулся к своему обычному выражению «я устал, дай мой чертов кофе».       — Э-эм… н-ничего.       — Твои результаты средние, но я же уже сказал. У тебя есть потенциал. Мы будем работать над тем, чтобы привести тебя в форму и повысить выносливость. После того, как мы немного потренируем твое тело, я начну учить тебя драться, — сделав еще пару пометок, он убрал блокнот. Сегодня вечером он составит для мальчика систему тренировок, но пока…       Он с трудом подавил улыбку. ***       Изуку рухнул на кровать. Его первая тренировка с Айзавой-сенсеем была очень нервной. Мужчина также настоял на том, чтобы проводить Изуку домой на всякий случай, ведь их обучение заканчивалось затемно.       При этих словах Изуку ощутил теплое смутное чувство. Он не привык, чтобы кто-то, кроме его матери, беспокоился о его благополучии, поэтому тот факт, что его личный любимый герой был обеспокоен, заставлял чувствовать себя особенным.       На второй день тренировок Изуку познакомился со своей тренировочной программой, которой Айзава-сенсей велел следовать без отклонений. Он дал Изуку понять, что если он добавит еще нагрузки или будет отлынивать (как будто он действительно это сделает!), то герой прекратит его тренировать. Хотя он был разочарован тем, что нельзя добавить нагрузки, он верил, что его сенсей знает, что делает.       Только к концу первой недели он заметил, что Айзава-сенсей начал замечать его синяки и ожоги, но не спрашивал, только смотрел подолгу, что утешало Изуку.       — Мидория, — начал Айзава-сенсей, когда они собирались домой. Для его матери стало обычным делом готовить им еду после тренировок.       — Да?       — Вот. Поможет с ожогами, — он протянул ему маленькую баночку с кремом, и Изуку ошеломленно уставился на него. — Если станет хуже, дай мне знать. Хочешь верь, хочешь нет, но я могу помочь, только попроси.       Изуку уставился на него.       — Я… Спасибо, — он мягко улыбнулся, — я не привык, что обо мне… заботятся.       — Ну, тебе лучше привыкать, — взгляд Айзавы-сенсея смягчился, и Изуку заметил, что постепенно начинает понимать своего учителя. Он улыбнулся, когда Айзава взъерошил ему волосы. Все выглядело так, будто мужчина вообще не собирался этого делать, но Изуку почувствовал, как его сердце вот-вот разорвется от радости.       Так вот на что похоже иметь отца? Он выбросил эту мысль из головы.Нетнетнетнет. Он твой учитель, а не отец!       И все же улыбка не сходила с его губ всю ночь.