Дочь Варии

      Нас с Топазио нашли Ливио, Силайо и Лино. Ещё по дороге к бассейну Каваллоне наткнулся на Глитто и вкратце всё ему рассказал. Они вместе утопили бомбу и побежали искать нас. Оказалось, что Лино (который единственный оказался не пьян) видел, как мы выбегали из виллы. У Доминики была раздроблена правая нога. Лино убежал искать Марту-Инстаграммшу или Алессу, чтобы они хоть как-то помогли ей своим пламенем солнца. Ливио и Силайо остались ждать его и подкрепления людей семьи Топазио. Сама Доминика была в сознании и тухло смотрела на свою ногу, обливаясь слезами. — Да не плачь ты, — присел рядом с ней Силайо, — её же тебе не оторвало. — Пошёл ты! Эта ползучая тварь все мои планы коту под хвост пустила! — Какие планы? — спросила я, осторожно поднимаясь со своего противника. — Ливио, у тебя кольцо-клетка с собой? — Да, — ответил он и подошёл ко мне.       Топазио глянула как Глитто кинул кольцо на врага и оно загорелось пламенем неба, образуя просторную клетку. Глаза её удивлённо распахнулись. — Вита, а я тоже такую хочу, — вдруг сказал Силайо. — Зачем тебе? — фыркнул Ливио. — Не твоего ума дела, — буркнул Каваллоне.       Глитто хотел что-то сказать, но я ему помешала. — Давайте обсудим кое-что поинтереснее. Сегодняшний инцидент — продолжение веселого приключения в Венеции. — Чего?.. — опешил Силайо.       Я принялась объяснять.       Лино не привел ни Марту, ни Алессу. Не смог. Они валялись пьянющие в разных кустах виллы и не понимали, что Лино у них простит. Зато он провёл к нам людей Топазио. Я сразу же сказала им: — Нас всех нужно отвезти прямиком в резиденцию Вонголы. Произошедшее — не покушение на вашу семью.       Седой плотный мужчина посмотрел на меня, как на блоху. — Делай, что она говорит, Антонио, — сказала ему Доминика. — Покушались и правда не на меня. А на Каваллоне, Глитто и неё. Это кандидатка в наследницы Вонголы.       Мужчина мигом изменил свой взгляд и стал ко мне особо почтителен. Доминика сзади едва слышно фыркнула от возмущения и её унесли на носилках.       Уже сидя в машине я узнала от Ливио и Силайо, что, оказывается, сегодня в Вонголе «небольшой» приём. Что-то вроде чаепития, где присутствует более ста семей альянса. Они разбредаются на группки и весело проводят время. — Ты не знала? — удивился Ливио. — Вария вообще не заморачивается такими «мероприятиями», — поморщилась я. — Хорошо тебе, — позавидовал Каваллоне. — А нас часто таскают по подобным «мероприятиям» в обязательном порядке. Это так раздражает.       Ливио посмотрел на него с косой ухмылкой, но промолчал. Вместо этого протянул мне свою тонкую клетчатую рубашку. — О, спасибо! — искренне обрадовалась я, потому что меня очень волновало предстать на приёме в одном верхе купальника и шортах.       Даже Силайо был прилично одет в длинные шорты и футболку, а вот я… — Пожалуйста, — улыбнулся Ливио.       И нас обоих покоробил ревнивый взгляд Силайо.       В Вонголе наши персоны уже ждали. Но не потому, что я позвонила Тсуне. А потому что люди Топазио связались со своим боссом, а он всё рассказал Дечимо. Ямамото отвёл меня, Ливио и Силайо в комнату собраний. Я вошла туда и офигела. Около десятка болтающих между собой людей повернулись на звук открывающейся двери и замолкли. Ещё один отстой сегодняшней ночи: здесь находилась мама Доминики со своим супругом, Анджела со своим супругом, Рино со своей француженкой, папа Ливио, папа и мама Силайо, два незнакомых мужика, Тсуна с Гокудерой и Реборн, конечно же. Половина присутствующих смотрела на меня, словно преподы, изучающие явившегося на переэкзаменовку и ранее хорошо обматерившего их студента. Мне стало не по себе.       Зато синьор Каллисто мне обрадовался. Или он обрадовался тому, что я в рубашке его сына… Он-то ещё не знает о наших истинных отношениях с его сыном. — Вита, рад тебя видеть. Снова спасаешь одноклассников? — Да. Вот только проблема старая, — вежливо улыбнулась я и прошла к свободному стулу.       Прямо напротив Розы Мафии. Тьфу.       Мне его отодвинул какой-то тучный дядька. Я хотела грациозно присесть, но моя раненая спина пребольно кольнула в пояснице, ноги подломились и я неуклюже плюхнулась, ударившись лицом об стол. — Ты в порядке?! — подскочил Тсуна. — В полном, — ровно ответила я, выпрямляясь и чувствуя невыносимый стыд, заполняющий всё моё тело неприятным жаром. — Прямо как в прошлый раз, — послышался смешок от Каллисто.       Да! Ни с кем такая хрень не могла приключиться дважды! Только со мной!       А-а-а, горю… — Значит, вы кандидатка? — вдруг спросили меня с ряда напротив.       Я перевела взгляд с Тсуны на мужчину, сидевшего возле босса Гелсомино. Староватый сухопарый с недобрыми глазами. Возле него сидела мама Топазио, но я и без неё догадалась, что это — папа Доминики.       Надо же, у Топазио оба родителя белобрысые… — Одна из двух, — почти вежливо ответила я. — И поэтому вы решили будто можете приказывать моей семье? — каким-то неприятным тоном осведомился босс Топазио. — Эй, вообще-то… — недовольно начал сидящий рядом со мной Силайо, но я похлопала его по плечу и он непонимающе смолк. — Вы о том, что я сказала привести нас сюда? — уточнила я, и мой голос стал прохладным. — В таком случае, да. Если вам нравится думать, что я приказала — ничего не имею против. Мне всё равно. Вот только не надо пытаться поставить мне это в укор или в штыки. Я сделала так, как посчитала нужным, и если вы не оспорили это с непосредственным руководителем Вонголы — проблемы ваши. Да и это не нападение на члена вашей семьи. Всего лишь месть мне и этим двоим. А раз это из-за нас чуть не подорвали вашу дочь, то логично, что с этим будет разбираться отвечающая за меня Вонгола и другие семьи, а не вы. И почему вы сейчас здесь? Вы и ваша жена. Разве вам не нужно посмотреть, как лечат Доминике ребра и раздробленную ногу? Или вы остались специально, чтобы подождать меня и попытаться высказать свои претензии? Я польщена. Очень.       Босс Топазио посерел, прямо как его дочь и Силайо при виде бомбы. Я не отрываясь смотрела в его глаза и ждала, что он ответит. Впрочем, я тут же вспомнила, что Тсуне нужен от меня хороший тон, поэтому не меняя интонации спросила: — Или вы доверяете медикам Вонголы и хотите узнать, что конкретно случилось? — Да, Ви, именно этого синьор Арландо и хотел, — подтвердил Тсуна, пытаясь успокоить возникшее напряжение. — Однако давайте сперва дождемся мою дочь, Дечимо, — сухо обратился к нему босс Топазио. — Вы уверены? — удивлённо посмотрел на него Тсуна. — Она же после лечения может оказаться совсем обессилена. — Не волнуйтесь, — улыбнулась ему Жинерва. — Доминика очень сильная девочка.       И они удалились из зала. К сильной девочке Доминике.       Я около минуты смотрела на дверь, неудобно повернув шею. — Ви, ты… — хотел что-то сказать мне Тсуна, но я его перебила. — Не-а. Дечимо, разве каждый не сам решает, кого ему уважать? — я посмотрела на Тсуну почти точно также, как на босса Топазио. — Меня не волнует, что уважение — часть здешнего этикета. Не думаю, что можно заставить человека уважать другого человека, когда тот этого не совсем достоин. На месте отца Доминики я бы сперва воспользовалась мозгами, а не стала бы по-идиотски клацать челюстью.       Взрослые, которых я не знала, смотрели на меня, пороняв те самые челюсти. Папа Ливио еле сдерживал смешки. Босс Каваллоне с улыбкой покачал головой, а его жена выпучила на меня глаза. — Отец Доминики, конечно, поступил некрасиво, но это не повод на него злиться, Вита, — сказал мне Рино.       Ой, я возле него сижу? Не заметила. — Я не злюсь. Просто он какой-то ту… нелогичный, — исправилась я, почувствовав взгляд Тсуны. — Ну приехали бы мы сейчас не сюда, а к ним. И что? Он бы не понял ничего из того, что я ему сказала бы. И мы бы всё равно оказались здесь. Более того, вы видели его отношение ко мне? Он первым безо всякого намека на уважение подумал, что может отчитать меня, как безмозглого ребенка. А если все тут считают, что уважать надо лишь взрослых, у меня плохие новости — уважения достойны либо люди всех возрастов, либо никто. И вообще… уважать человека только потому, что он прожил энное количество лет? Фигушки. Возраст — не достижение. В жизни важны поступки. Или я в чём-то ошибаюсь? — В общем-то, нет, но люди в мафии привыкли жить, лицемеря почти на каждом шагу, — ухмыльнулся Реборн. — Их проблемы, — посмотрела я на него. — Не собираюсь выслушивать чьи-то претензии только потому, что все привыкли жить такими устоями, — отрезала я. — Они не нами придуманы, и не нам от них отказываться, — вдруг буркнул подтянутый черноволосый мужчина. — Если все молодые люди начнут рассуждать так же, как вы, синьорина, то никакого порядка в мафии не будет. — Не очень нормально следовать тому, что не вами придумано и заставляет вас кривить душой. Я не могу найти ни одной достойной причины тому, чтобы улыбаться всем, кто смотрит на меня свысока, и делать вид, что я ещё и восхищена такими напыщенными личностями. И не беспокойтесь: вся молодежь не будет рассуждать так же, как я. Не всем смелости хватит высказать свои настоящие мысли вслух, — как можно вежливее ответила я. — И я искренне этому рад, — с горяча ляпнул мужчина.       И тут же пожалел об этом, когда увидел, как зло я прищурилась, глядя на него. — Сколько лет вашей дочери? — Тринадцать, — чуть удивлённо ответил он.       Я ухмыльнулась во все тридцать два зуба. — Самое время выдавать её замуж и ждать внуков. По старым устоям, которые не вами придуманы, чтобы вы от них отказывались.       Мужчина побледнел. — Ну же… Всё ещё не хотите согласиться со мной, что для блага собственных детей, если они вам дороги, конечно, устои нужно гнать прочь? — мило улыбнувшись, ласково поинтересовалась я. — ... Да… Вы... правы. Мы и правда не должны ровняться на устаревшие законы, — согласился мужчина и вышел, поспешно попрощавшись со всеми.       На моем лице расцвела истинно ведьминская улыбка. Хорошо бы ещё Розу Мафии с её муженьком сослать, но это мне удастся вряд ли. — Ясно всё с тобой, — хмыкнул Реборн. — Горбатого могила исправит.       От такого оскорбления я посмотрела на него с нехорошим воодушевлением мясника-садиста перед началом рабочего дня и арктически-уравновешенным тоном ответила: — А ты наивен, Реборн. Даже нелогичен.       Тсуна выпучил на меня глаза. Как и босс Каваллоне. — В чем же? — недобро хмыкнул их бывший репетитор, наблюдая как хамелеон Леон ползет к его руке. — Ни одна могила не исправит меня. Потому что в ней я окажусь уже мёртвой, — довольно ответила я.       И очень неприлично фыркнула, когда осознала, что это будет уже очень скоро.       Тсуна будто понял это и посмотрел на меня с грустным укором. Я сдержалась от того, чтобы закатить глаза. — А что, очень даже логично, — вдруг поддержал меня Силайо. — Она сделала тебя, Реборн. — Ты так думаешь? — угрожающе поинтересовался тот и пообещал: — Обсудим это позже.       Силайо на это пожал плечами и смело улыбнулся. — Где там очень сильная девочка Доминика? — спустя пару секунд спросила я. — Скоро ей там ногу подлечат? — Тебе не нравится твоя одноклассница? — спросил Реборн. — С чего ты взял? — театрально испугалась я и приложила руку к сердцу. — Я же искренне переживаю о ней! Тебе не нравятся мои комплименты в её честь?       Реборн фыркнул. Тучный мужчина попросил подать ещё коньяка. В следствии с этим нам с Ливио и Силайо принесли чай и небольшие закуски. Я к ним не притронулась. Спина сильно болела, поэтому аппетита не было. Я крутила в руке чашку с чаем и думала о том, что если Топазио сейчас же не явится, то я лично принесу её. Сломав по дороге вторую ногу. — Рино, здравствуйте! — пристала я к собственному классному руководителю, когда мне уже совсем скучно стало сидеть в тишине под неприятным взглядами. — Здравствуй, — улыбнулся он так, будто мы вообще не разговоривали за сегодняшнюю ночь. — Что вы здесь делаете так поздно? Разве вам не нужно спать? Высыпаться перед завтрашним понедельником? — со светским интересом в голосе спросила я. — Завтра воскресенье. — О, вот как… — озадаченно протянула я и тут же сменила тему. — А нового директора уже выбрали? — Да, на такую должность всегда претендует много людей. Школьный совет выбрал Фабио Партенцо, когда-то работающего учителем боевых искусств. — А прошлый? — А что прошлый? — немного зловеще улыбнулся Рино. — Погребён, как и полагается мёртвому, Вита. Особо громких похорон у него не было. — Почему? — Об этом позаботился твой отец. — Да? — неверяще переспросила я. — Почему он вообще убил Личена? — вдруг спросила Анджела.       Я медленно перевела на неё взгляд. — Кого? — Ты даже не знала как звали директора? — приподняла бровь она. — Нет, такими мелочами не заморачивалась, — с ядовитой любезностью призналась я. — Личен был не только нашим со Скуало классным руководителем, — подсказал мне Рино. — Все, кого ты видишь здесь, тоже его ученики. Кроме синьора Каллисто и Дечимо, разумеется. — Ваши одноклассники? — уточнила я.       И почему-то мои кишки скрутились в узел. — Да. И я на похоронах уже всем объяснил, что произошло, — сказал Рино, поднимая глаза на Анджелу.       Она ответила ему очень стервозным взглядом, и я заметила между ними какую-то искру неприязни. Очень старую. Ещё со школы. — Просто как-то не верится, что Личен… — заговорила мама Силайо и смолкла. — Но доказательства неопровержимы. Все мы видели фотографии, — ответила ей с мягким французским акцентом жена Рино. — Скуало не сильно орал на тебя, Вита? — более дружелюбно спросил Дино. — Вообще не орал. Я этого благополучно избежала, уехав к Девятому Вонголе. А когда вернулась — орать было уже не актуально, — ответила я и тут же задумалась. — Хотя… для капитана нет понятия актуальности и подходящего момента. Если он считает, что ты виновна — не успокоится пока не скажет тебе это в своей излюбленной громкой форме... Возможно, Занзас сказал ему не трогать меня. В конце концов, это он убил директора, а не я. Я его ни о чем таком не просила.       Неожиданно повисло странное молчание, сопровождаемое недоуменными взглядами, направленными на меня. Причем, даже Силайо с Ливио были чему-то удивлены. — Как ты своего отца назвала? — вдруг спросил меня Роберто Кумино.       Тембр голоса у него оказался на удивление приятным. Но очень опасным, заставляющим мурашки бегать по телу.       Или я себя накрутила? — По имени, — всё-таки смогла я ответить. — У нас с ним достаточно сложные отношения для такого обращения. — Ну, это нормально, учитывая то, сколько вы не виделись с ним, — ответил Каллисто, защищая Занзаса.       Роберто как-то понимающе хмыкнул. Будто знал что-то, чего не знала я или босс Глитто.       Я смотрела на него и понимала, что этот человек вызывает во мне какую-то лёгкую волну тревоги и страха. У него был спокойный и несколько оценивающий взгляд, от которого прошибал холодный пот. Думаю, я навсегда запомню эти прозрачные голубые глаза. Прямо как у василиска.       И тут двери открылись и вошла Доминика со своими родителями в сопровождении Ямамото и Рехея. Она была бледной, но всё-таки шла на своих двоих, даже ни на кого не опираясь. Поприветствовала всех взрослых и села не со своими предками, а на свободный стул — возле Анджелы. — Мы вас слушаем, — объявил нам, детишкам, Дечимо.       Если вы вдруг чего-то не понимаете, например, того, как Тсуна нас всех видит, то я проясню кое-что: стол круглый. Естественно, все друг друга видят. — Кто начнет? — спросил Силайо. — Доминика, — сказала я, с вызовом взглянув на Топазио и не забыв справиться о её здоровье. — Или тебе трудно разговоривать? — Вовсе нет, — любезно улыбнулась она, мысленно убивая меня, потому что действительно была сильно вымотана экстренным лечением и её притащили сюда, даже не спрашивая. — Вечеринка, устроенная в честь дня рождения нашей одноклассницы, проходила также обыденно, как и все остальные вечеринки. Пока неожиданно не погас свет на всей вилле. Я в тот момент находилась у внутреннего бассейна с подругами. Хотела сразу пойти к выключателю, подумав, что кто-то просто пошутил или случайно его повредил, однако толпа начала орать и давить друг друга. В итоге я оказалась прижата к стене и пыталась хоть как-то пройти сквозь толпу ровно до того момента, как свет снова включился. — То есть он был выключен не так уж и долго? — уточнил Дечимо. — Да… точно не знаю, сколько именно, — подтвердила Доминика. — Четырнадцать минут, — подал голос Ливио. — Я в этот момент на балконе был. Мне позвонили как раз, когда свет выключили, а потом я читал пришедшие на почту сообщения, тоже решив, что кто-то подшутил. — После того как свет появился, я всё-таки решила сходить в подвал к выключателю и встретила Силайо с Витой. Они сказали, что тоже хотят пойти, — сказала Доминика. — Зачем? — спросил её отец. — Мы были в коридоре третьего этажа, когда свет вырубился, — заговорил Силайо, — хотели спуститься посмотреть, что произошло, но на первом этаже была огромная паника, поэтому мы вернулись на третий, зашли в одну из комнат и вышли через окно. — Третьего этажа?! — воскликнула его мама. — Да… — как-то неохотно подтвердил он, а его папа немного осадил синьору Мишель, взяв её за руку и намекая, что сейчас неподходящий момент для отчитываний. — Но перед тем как мы вышли, свет включился. — Зачем же вы тогда всё равно через окно вышли? — спросил Рино. — Вита настояла на этом. Сказала, что нам всё равно лучше зайти через главные двери, обойдя тем самым виллу. По дороге мы шутили о том, что к нам пробрался маньяк. Ну а когда вошли — встретили Доминику и пошли с ней, потому что Вита подозревала что-то не то. К нам троим подошёл Ливио, и мы уже вчетвером пошли в подвал. По дороге Доминика и Вита поссорились… — Из-за чего? — в один голос спросили Анджела и Жинерва.       И глянули друг на друга одинаково кисло. Тем временем мы с Доминикой переглянулись и посмотрели на Силайо уничтожающим взглядом. Я даже наклонилась к нему и едва слышно прошептала: — Каваллоне — ты лось.       Он неловко улыбнулся, дёрнул головой, откидывая челку, и сказал: — Да так, мелочь… Вита у Доминики стакан с колой забрала.       Женщины почему-то сразу ему поверили. — Что было в подвале? — спросил Реборн. — Ничего. Выключатель был полностью целый и нигде не повреждённый, поэтому мы утвердились в том, что кто-то подшутил и вернулись наверх, — пожал плечами Силайо. — Далее мы разошлись, — продолжил за него Ливио. — Я, Силайо и Доминика больше не беспокоились, а вот Вита — напротив. Кажется, она насторожилась ещё больше. — Почему? — спросил босс Топазио. — У неё чутье как у бродячей кошки, — ответил ему Гокудера. — Она близость смерти за версту чувствует.       Отец Топазио сморщился от такого ответа. — Скайрини пошла на третий этаж, я решила пойти за ней, потому что мне не нравилась её паранойя, — снова заговорила Доминика. — Я увидела как она остановилась возле приоткрытой двери. Позвала её и…       Конечно же, в этой части благородная Топазио замялась, потому что не могла признаться взрослым, а тем более своим родителям, что целовалась со мной, а потом ещё с долькой флирта обсуждала это со мной как раз возле той комнаты.