Aqua et ignis

По дороге к отцу Бакуго успел детально рассказать про Одеялко и сеанс связи субботней ночью, во время которого Эйджиро тоже познакомился с дедушкой. Поэтому они и уснули только под утро: пока Бакуго рассказал про Одеялко, потом они с Эйддиро поели и полежали на крыше, а там уже и рассвет занялся… Мать слушала, хмыкала, а в конце вкрадчиво поинтересовалась, как прошло знакомство будущих родственников. Бакуго даже не стушевался на ее двусмысленный вопрос — он все меньше стеснялся своих чувств к наследному принцу — улыбнулся и выложил, что будущие родственники понравились друг другу, мило поболтали и уже договорились сыграть в шахматы и потусить вместе. После слов о том, что дедушка признал Эйджиро идеально подходящим Бакуго, мать сначала усмехнулась, дескать, ещё был бы он против — богатый король, это тебе не простой морской исследователь — тут уж нельзя сказать, что лицом и положением не вышел, но после выразительного взгляда Бакуго, извинилась за свою шпильку и заверила, что если бы дедушка хоть слово плохое бы сказал про Эйджиро, она бы сама его взгрела по первое число. Пришлось Бакуго еще раз мягко напомнить, что сегодня мать должна вести себя тихо и мирно, иначе он отзовет свое предложение о разговоре. Под недовольное ворчание матери, после того как она пообещала, что будет вести себя примерно, они доплыли до отца, что-то живо обсуждающего с другими исследователями, и замахали ему руками, привлекая к себе внимание. Отец очень обрадовался неожиданному появлению Бакуго и Одеялка, отплыл от своих коллег и кинулся их обнимать и гладить. Мать дала им вдоволь наобниматься, а потом вывалила на отца просьбу дать ей выходной — с сыном время провести. Выходной отец одобрил, но сам при этом заметно погрустнел, — ему тоже хотелось с ними. Сошлись на том, что отец быстро сделает свои рабочие дела и приплывет к Бакуго — поужинать и узнать новости, которых накопилось порядочно. Мать быстро его чмокнула на прощание и попросила порыбачить после работы, если не сложно, а то им еще за ингредиентами в лес, потом домой — разбирать дедушкины каракули и варить зелье для Мины — столько всего, что сами могут не успеть. Как только отец заверил, что о еде позаботится, мать схватила Бакуго за руку и потащила к берегу — ей хотелось побыстрее сделать дела и ждать начала сеанса связи. Бакуго только и успел, что махнуть отцу рукой и крикнуть, чтобы особо не задерживался, как мать умудрилась очень быстро отплыть вперед, таща его словно на буксире. Однако он даже не стал особо ворчать на ее выходку — выходной же — можно немного и потерпеть. Подплыв поближе к берегу, Бакуго наколдовал им ноги и одежду, превратил скатика в щеночка, а потом переместил пляж. Тщательно высушил магией мать и питомца, высушился сам и по-быстрому телепортировался в лес, оставив их собирать янтарь для шаров, которые мать так хотела заполучить для себя и Мины. Бакуго достаточно быстро нашел нужную травку, нарвал большой пучок, сунул его в сумку и довольно потянулся, подставляя свежему утреннему ветерку немного раскрасневшееся лицо. Прикрыл глаза, задрал голову вверх и замер, наслаждаясь солнечным светом, порывами воздуха, охлаждающими кожу и запахами леса, которых нет в море. Он простоял так какое-то время и неожиданно понял, что противная тревога, мучавшая его так долго, наконец-то, отпустила. Даже гадкое чувство после прочтения руководства про драконов, испарилось. Настроение ощутимо улучшилось. Бакуго поправил ремень сумки и поспешил переместиться на пляж: ещё же надо и порыбачить успеть, и два ингредиента по дороге найти. Когда его ноги коснулись ещё не прогревшегося песка, мать и Одеялко продолжали сосредоточенно собирать янтарь. Выглядели они при этом чертовски довольными: мать подначивала щеночка, что обставит его, а Одеялко — сама простота — поддавался на провокации и носился, как угорелый, выкапывая камешки, а потом укладывая в свою отдельную кучку. Завидев Бакуго, оба гордо продемонстрировали сколько насобирали. Очень внимательно рассмотрев две кучки, одна из которых была заметно больше другой, Бакуго вспомнил, как грамотно повел себя Хитоши, когда они ковали ножи, и объявил, что оба молодцы и победила дружба. Сборщики янтаря остались довольны ответом, ссыпали найденное в его сумку, и они отправились к морю.

***

— Вроде выходной, а я уже умаялась, — призналась мать, устало заплывая в пещеру и присаживаясь на стул. — Если хочешь, можешь полежать, — предложил ей Бакуго, плюхая полную сумку на стол. — А ты что будешь делать? — Да так, по мелочи: разберу сумку, сделаю вам шары с Миной, приготовлю все ингредиенты для зелья. — Не пойду лежать, лучше посижу с тобой и доразберу эту кучу, — мать потянулась к табличкам и какое-то время они каждый занимались своим: мать читала названия и раскладывала в коробочки по алфавиту, а Бакуго опустошал сумку. Когда он все разложил по местам и присел к столу, чтобы помочь ей, она внезапно спросила: — Кацуки, как ты думаешь, Шото и черную магию читал? После рассказанного о руководстве и его содержимом, вопрос матери был совершенно логичен. Бакуго потер переносицу и честно ответил: — Я очень надеюсь, что нет, но процент вероятности существует. И мне надо быть готовым к самому плохому раскладу, хотя я очень надеюсь, что можно будет отделаться стиранием памяти и уничтожением этих книг. — Ладно, подождем, что скажет отец, — мать подалась вперёд и успокаивающе погладила ещё щупальца своими. — Уверена, что два таких таланта, как вы с ним, даже с черной магией справитесь. Но будем надеяться на лучшее. Бакуго согласно угукнул и они продолжил разбираться с табличками. Повисла продолжительная пауза. — Мы будем разговаривать или ты не в настроении? — осторожно поинтересовалась мать — А разве мы не уже? — Бакуго поднял глаза от каракулей дедушки и посмотрел на нее. — Ну, ты какой-то очень погруженный в себя, потому и спрашиваю — как с настроением? Может надо молчать? — Да нет. Давай поговорим. Настроение уже намного лучше после твоего появления, поверь. — Тогда хорошо. Забудем пока о Шото и поговорим о тебе. Как у вас с Эйджиро? — В плане? — непонимающе уставился на нее Бакуго. — Ну… Мы давно не общались, хотела узнать есть ли... Секунду, я вспомню это новое слово... О! Есть ли у вас прогресс в отношениях? — мать довольно заулыбалась. — Вы уже целовались? — Ещё нет. — Но ведь хочется, правильно? — под внимательным взглядом матери Бакуго невольно нахмурился: сейчас опять начнет подкалывать. Но она пальчиком разгладила складки между его бровями. — Эй, не злись, да? Просто я к тому, что знаю, каково это: сама хотела Масару поцеловать на первом свидании, но приходилось держать себя в руках — чёртово мамино воспитание… Потом мне такие сны снились, что я думала с ума сойду, если в ближайшее время мы с ним этого не сделаем. — И чем всё закончилось? Ты на него набросилась, да? — усмехнулся Бакуго, посматривая на мать: она такая — может. — Ага. Напоила и совратила, — хихикнула она, подтверждая его догадку. — Масару понравилось, хотя он был очень удивлен. А ты вон как себя в руках держишь! Прям восхищаюсь тобой. — Не очень я себя в руках держу, если честно, — признался Бакуго. — Я целую Эйджи, когда он спит. И сны сниться всякие с ним начали… — Взрослеешь, Кацуки. А с поцелуями ночью ты хорошо так придумал. Не попался ещё? — Ещё нет. — А если попадешься? Признаешься, что неровно к Эйджиро дышишь? — Надо сделать так, чтобы не попался, — неожиданно резко ответил Бакуго, недовольно смотря на мать. — Ма, проблема не в признании. Проблема в том, чтобы не выбить Эйджиро из колеи этим раньше времени — у него без меня проблем хватает: экзамены, родственники, этот сраный Шото, который хрен что задумал, поездка королевы, коронация… Если я ещё сейчас на него до кучи свою неправильную любовь вывалю, то вообще пиздец будет. — Значит, будешь молчать, пока он первым не признается, так? — Так. Пусть это будет очень тяжело, но я постараюсь, ма. Я не хочу его потерять. И проблем ему лишних не хочу. Тем более сейчас есть вещи поважнее — Шото и королева. — Ну да. Прости, Кацуки, я опять тебя задела, — мать погладила его щупальца своими и взяла новую табличку. — Просто так побыстрее хочется, чтобы вы оба были счастливы… Но я понимаю твои опасения и нежелание торопиться. Прости. Я немного лезу не в свое дело со своей бесконечной заботой пополам с любопытством… — Да все нормально, ма. Я понимаю, что ты хочешь как лучше. Я даже не против, если ты там пожелаешь, чтобы Эйджиро полюбил меня побыстрее. Ну, чтобы мы до старости успели признаться, ага. — Это я могу, — хихикнула мать на его невольную шутку. — Буду феей, которая всем хочет любви и счастья. — Ничего плохого в этом не вижу. Пусть все будут счастливы и занимаются своей жизнью, а не выносят мозг другим, как Шото. — Ну-ну, — мать его приобняла парой щупалец. — Он тоже будет счастлив и отстанет от Эйджиро. Зуб даю, как Денки говорит. — А ты-то сама счастлива, ма? — Да, я счастлива. У меня самые лучшие сын и муж, у тебя такой замечательный Эйджиро, у меня с Масару появились потрясающие новые друзья, а скоро я буду ещё счастливее, правда задёрганее. — Это почему это? — сразу же напрягся Бакуго. — Кому там нам надо навалять, чтобы тебя не дергал? — Никому не надо навалять. Просто твой подарок уже начал готовиться и я уже предвкушаю бессонные ночи и ор. — Какой такой мой подарок? — Бакуго недоуменно посмотрел на мать. Она немного отодвинулась, потянула его за руку и приложила ладонь к своему животу. — Вот этот. — Охренеть… — выдохнул Бакуго и тут же заулыбался во весь рот. — Уже, да? Это будет сестричка? — Уже, да. И должна быть сестричка, как мы и заказывали, — счастливо улыбнулась мать. — Я вообще-то не планировала настолько быстро, но, наверное, это все из-за человеческих тел — как-то все слишком стремительно закрутилось… — Что, понравилось размножение в человеческих телах? — наобум подколол ее Бакуго и она тут же покраснела: его шпилька невольно попала в цель. — Да, понравилось: очень приятное занятие, — мать всё-таки посмотрела ему в глаза, а потом неожиданно расхохоталась. — Потому не тормозите с Эйджиро долго, не лишайте себя удовольствия. — Ма, ну ты даёшь, — Бакуго пододвинул свой стул к ней поближе и порывисто обнял. — Только ты можешь прямо в лоб разговаривать о таких вещах. Но мне нравится. — Не, ну правда, Кацуки, — хмыкнула она ему в ухо. — Я сама была очень удивлена, что этим коротким отростком можно сделать настолько хорошо. — Прямо лучше, чем гектокотилем? — осторожно поинтересовался Бакуго. — Ну не совсем так. Это приятное по-разному. Но на суше все ощущения ярче, так и знай, — мать ему хитро подмигнула. — Так что с Эйджиро пробуйте и так, и так. Бакуго всё-таки смутился: его мать просто нечто! Он-то думал, что интимность можно только с дедой обсудить, ведь родители в человеческих телах недавно, скорее всего ещё не совсем разобрались, а они уже давно сообразили, что к чему, и сравнили… — Да, ладно тебе краснеть, Кацуки, — мать легонько ущипнула его за бок. — Хотя нет, ты себя правильно ведёшь, это мне надо заткнуться — слишком уж сложно с матерью о таком говорить, понимаю. Может тогда я Масару намекну, а? — Не надо, я с дедой поговорю, — буркнул Бакуго. — Ну, отец вряд ли настолько в теме, понимаешь? В нашем с Эйджиро случае слишком много нюансов: мы оба парни, оба без опыта, у обоих две формы… — Конечно понимаю, Кацуки, — мать взъерошила его волосы. — Я, конечно, не в курсе насчёт личной жизни отца — были ли у него парни… Но многие к нему ходили и за советом, и за зельями, так что точно ты по адресу собрался обратиться. — Мда… Чувствую разговоры будут долгими и смущающими. — Но они стоят того, Кацуки. Мне лично повезло — мама многое мне объяснила, увидев, что я начала интересоваться парнями. И это важно — поговорить с опытным взрослым, чтобы понимать, что к чему и не совершать глупых ошибок. — Кстати, у людей принято, что родители детям многое объясняют насчёт размножения. У меня тут проблема с человеческим телом случилась утром в субботу — я подумал, что болезнь… Прибежал к Мине, а она меня к Хитоши направила, — Бакуго хмыкнул. — Классный он… Все мне так культурно объяснил про человеческий гектокотиль… Я там невольно в процессе трансформировался обратно — контроль над собой потерял. Ну вот так он и узнал, что я — сесаелия. — Мне кажется я даже знаю о чем ты, — хихикнула мать ему в плечо. — Даже мы с Масару в одно утро растерялись, что уже про тебя говорить… Я побежала к Мине, тоже думала болезнь — все опухло… После этой фразы они оба расхохотались, а потом понимающе посмотрели друг на друга. — Короче, весело с человеческими телами, — резюмировал Бакуго. — А у Эйджиро нет таких проблем с утра, что ли? — Неа. Или он ещё не повзрослел, или знает как с этим справляться, чтобы я не заметил. — А он откуда это знает? Покойный отец успел рассказать? — неожиданно задумалась мать. — А если нет? Кто Эйджиро будет объяснять? Ты? — Если Эйджи будет вам с отцом вопросы задавать — обязательно отвечайте, ну а остальное... Придется мне — он стесняется о размножении с кем-то говорить. — Кстати, отец ведь ему тоже может помочь, разве нет? — Только если Эйджи будет ему достаточно доверять… Хотя деда многое и так уже видел глазами Одеялка — это плюс. Может Эйджи будет легче ему открыться, кто знает? — Думаю, твой дед очень быстро заручится расположением Эйджиро, он такой, — тепло улыбнулась мать и посмотрела на Бакуго. — Слушай, а отец женат? А дети? Может у нас с тобой ещё родственники появились? — Да, он женат. А вот про детей я не успел спросить… Знаю только то, что до этого Диана была замужем за мерзким, но богатым стариканом — вряд ли она хотела от него детей… — тут Бакуго понял, что все-таки проболтался и усмехнулся. — Ладно, ты ведь все равно не успокоишься… Расскажу, что узнал, но ты, как и обещала, ворчать на деда не будешь. — Конечно-конечно, — закивала мать. — Сэкономь отцу время и выкладывай уже. Ну Бакуго и выложил все то, что успел узнать. Мать слушала, открыв рот: ей всегда казалось, что у дедушки было много женщин — типа дорвался до наземных удовольствий и развлекался, пока его семья была под водой и ничего не видела… А оказалось, что кучи женщин не было — была одна, которую тот любил и ждал многие годы. — Мда... Даже не предполагала, что любовная история отца была такой долгой и такой драматичной… — протянула она, выслушав Бакуго. — Нелегко отцу пришлось. Очень нелегко. И ведь даже поделиться было не с кем: я на него взъелась за мать, Масару, хоть и мужчина, но тоже был на моей стороне, а ты был слишком мал… — Да уж, с разговорами по душам в нашей семье, до последнего времени, было весьма тяжко... — констатировал Бакуго и вопросительно уставился на мать. — Кстати, не пора бы тебе уже мне сказать правду, где бабушка? А то все эти твои рассказы про то, как она в какой-то очень важной экспедиции бороздит просторы далеких морей весьма романтичны, но мне кажется на самом деле все было совсем по-другому. — Конечно по-другому. Но ты был слишком маленьким, чтобы рассказывать тебе правду о взрослых отношениях, потому пришлось кормить тебя сказками, прости, — мать виновато улыбнулась. — На самом деле, бабушка бросила отца и усвистела со своим новым мужем куда-то далеко.  — Ничего себе, какие неожиданные подробности про бабушку... — Ага. Мама знала, что отец ей изменяет, но долгое время не подавала виду, хотя я замечала, как она украдкой плачет. А когда я сама стала достаточно взрослой и обзавелась парнем, то открыто ей заявила, чтобы она переставала спасать то, что не спасти, и устраивала свою личную жизнь. — И бабушка устроила? — Устроила. Познакомилась с твоим вторым дедом на одном из праздников. Он за ней красиво ухаживал и было видно, что был от матери без ума, в отличие от отца, который тогда мало кого замечал... весь был в своей любви и магии, а дома появлялся только для вида. И когда мамин ухажер предложил ей уплыть вместе с ним, я за мать сказала «да», быстро собрала ее вещи, пожелала им счастья и выпнула на все четыре стороны. — Пхах, ма, ты в своем репертуаре — все должны быть счастливы, даже если придется их пнуть, — Бакуго хохотал так долго, пока у него не заболел пресс. — Здорово, что бабушка счастлива, хоть и далеко. Но, правда, хотелось бы когда-нибудь ее все-таки увидеть. Вы поддерживаете связь? — Нет. Ни я, ни твоя бабушка не обладаем магией, как вы с отцом. Поэтому я тоже ее очень давно не слышала и не видела… — мать тяжело вздохнула. — Но я осознавала, что так может быть, и ее счастье мне было важнее всего. Но вот с отцом… с ним все сложно, Кацуки. Как только я смирилась, что я сама по себе — уже взрослая и независимая, так отец неожиданно вернулся от людей в море и попытался со мной помириться… Но я тогда не могла его простить. Вот просто не могла. — Ну а потом? Я даже мелкий помню, что вы общались. — Да, когда отец начал воспитывать тебя, я была вынуждена больше с ним общаться, но не показывать тебе, что у нас плохие отношения. Это было тяжело для меня тогда: обида, ревность, разочарование — у меня было слишком много претензий к твоему деду. Как только я более-менее привыкла разговаривать с ним нормально, а не через зубы, и поверила, что он рядом и мы вроде как на пути к тому, чтобы, наконец-то, простить друг друга, — он взял и смылся, даже ничего не объяснив. Поэтому его исчезновение я переживала намного тяжелее, чем даже расставание с матерью. Бакуго крепко обнял мать, по щекам которой всё-таки скатились две слезинки, и посмотрел на питомца. — Одеялко, можешь попросить деду перво-наперво выпить успокоительное, а уже потом связываться с нами? А то как их обоих одновременно в чувство приведу? Одеялко внимательно посмотрел на него и кивнул, а Бакуго, притянув магией бутылочку с успокаивающим, подал ее матери. — Ма, выпей, пожалуйста, и послушай меня сюда. Деда прекрасно осознает, что натворил дел. И очень серьезных дел. И ему было больно и стыдно, поэтому столько лет не показывался. Он мне прямо сказал, что ты имеешь право его упрекать и выдвигать претензии. И ты, правда, можешь. А надо ли? — Совершенно не надо, — мать шмыгнула носом и улыбнулась, возвращая ему уже пустую бутылочку. — Поэтому истерики, претензий и упрёков не будет. Поговорим как взрослые. Осталось дождаться. — Я думаю, что уже скоро, — подбодрил ее Бакуго, посмотрев на часы. — Так что соображай обед, а я пока шары вам с Миной наколдую. — Договорились, — мать чмокнула его в щеку. — Помнишь, что я очень сильно люблю тебя? — Конечно помню! И я тебя очень сильно люблю, мам.