Aqua et ignis

— Пойдем спать? — вкрадчиво поинтересовался Бакуго, не выпуская Эйджиро из своих обьятий, когда они перенеслись из гостиной в комнату. — Мне казалось, что под конец ты там позевывал… Дедушкин рассказ оказался очень увлекательным и очень долгим: на часах было уже одиннадцать вечера, когда чай уже был выпит, пирожки с бутербродами съедены, а история закончена. — Было такое, ага, — хмыкнул Эйджиро, когда Бакуго чмокнул его в шею. — Но вот сейчас что-то расхотелось… — Тогда у меня есть для тебя предложение, только свет включу, — хитро улыбнулся Бакуго и махнул рукой. — А что в ней? — заинтересовался Эйджиро, когда из сумки Бакуго, лежащей на стуле, появилась коробочка и поплыла к ним. — О, леденцы! — Ага. Только непростые, — хитро улыбнулся Бакуго, когда красный шарик из коробки переместился Эйджиро в рот. — И есть мы их будем интересным образом, поэтому не разгрызай, как ты любишь… — Заинтриговал, — улыбнулся Эйджиро, позволяя утянуть себя на кровать. — Что надо делать? — Передавать конфету друг другу во время поцелуя, — хмыкнул Бакуго, чмокая его в губы и чувствуя, как его тут же обхватывают ногами за талию. — Так что, делись давай… Эйджиро прищурился и демонстративно переместил леденец за щеку. — А ты попроси нормально… — Ооо… Тогда можно я по-другому попрошу, но нормально? — Бакуго сообразил, что снова достаточно резко выразился, и решил все исправить поцелуями: так он точно ничего обидного не сможет ляпнуть — рот-то будет занят… Эйджиро кивнул и притянул его к себе. Бакуго ловко перевернулся вместе с ним на спину и устроил «чмокательную атаку», стараясь таким образом показать, что он полон раскаяния за свое грубое поведение. Эйджиро был совершенно не против: распластался на нем, довольно улыбаясь, и принимал извинения. Когда он уже начал немного ёрзать и тихонечко подхихикивать, Бакуго плавно перешёл на глубокие поцелуи, и настолько увлекся своими «извинениями», что пропустил момент, когда конфета оказалась у него во рту. Осознал он это только тогда, когда Эйджиро вместе с ним перевернулся на кровати, поменяв их местами, и толкнул языком леденец ему за щеку. — Обожаю тебя, — выдохнул Бакуго в сладкие губы, смекнув, что его простили, магией стянул с волос Эйджиро ленту и погладил отросшие пряди, упавшие его парню на лицо. — И как теперь дальше целоваться, подумал? — усмехнулся Эйджиро. — Волосы же будут в рот лезть. — Бля, — чертыхнулся Бакуго на свою недальновидность и снова завязал ему хвост. — У меня сегодня прям день неуклюжести какой-то… То скажу не то, то сделаю не так… — Эй, я тоже бываю неуклюжим, — шикнул на него Эйджиро, медленно поглаживая, закинутые теперь уже ему на талию ноги. — Но мы можем очень приятно попросить прощения и жить дальше. — Согласен, — улыбнулся Бакуго, дернулся вверх и поцеловал его, передавая леденец. — Как тебе новый способ есть конфеты? — Очень приятный, — Эйджиро немного пососал леденец, а потом снова передал его Бакуго. — Мне кажется или вкус этих конфет отличается от тех, что я ел у родителей? — Тебе не кажется, — оскалился Бакуго, гоняя конфету из-за одной щеки за другую. — Эти из наливки. Пьяные конфеты, скажем так. — Алколеденцы, — хрюкнул от смеха Эйджиро и радостно затараторил: — А давай, каждый возьмём по разному и будем обмениваться? Ты же сделал разные, правильно? Или они все одинаковые? — Разные, конечно. Одни из малины, а вторые из ежевики, — Бакуго притянул на кровать, так и висевшую в воздухе коробочку. — Ты какой хочешь? — Ежевичный, — Эйджиро открыл рот и Бакуго аккуратно положил в него леденец, а себе взял малиновый. Теперь у него было, считай, полтора: один наполовину съеденный и один новый. Обмен леденцами оказался приятнее и слаще, чем делёжка одной конфетки на двоих. Уговорив таким образом ещё по три конфетки каждый, и полностью разворотив постель своим катанием туда-сюда, они осознали, что их неплохо так развезло: похоже, дедушка решил, что пьяные конфеты должны быть всё-таки покрепче, а не послабже. — Вааа… Чувствую себя пьяненьким, — хихикнул Эйджиро, скатываясь с Бакуго и укладываясь рядом. — Но мне нравится: я весь такой лёгкий и расслабленный… А ты как? — Я просто отлично, — улыбнулся Бакуго и облизнул припухшие губы. — Я тоже расслаблен и доволен. Спать не хочешь? Эйджиро перевернулся на живот и чмокнул его в щеку. — Неа. Хочу потрогать тебя всего. Завтра мне точно будет стыдно, но сейчас… Сейчас мне все по плечу! Ты же не будешь против, если я потрогаю тебя везде? — Конечно же нет, — ухмыльнулся Бакуго. — Только один уточняющий вопрос — в какой форме ты хочешь меня потрогать везде? — Ооо… — Эйджиро призадумался, а потом осторожно спросил: — А можно в обеих? Или это слишком нагло? — Наоборот, Эйджи. Это просто замечательно, — Бакуго потянулся поцеловать этого «наглеца». — Раздеваюсь, значит? — Нет, нет, нет! — Эйджиро плюхнулся на него сверху и остановил его руки, потянувшиеся к пуговицам. — Я сам хочу тебя раздеть. И ты, пожалуйста, не отвлекай меня, хорошо? — Не буду, — Бакуго тут же послушно убрал руки. — Видишь? — Спасибо, — Эйджиро сел ему на бедра и начал сам расстёгивать пуговицы, недовольно бурча себе под нос. — Не расстегиваются? Тебе помочь? — Нет. То есть да. Но не с пуговицами. — А с чем? — Хочу тебя видеть, но без яркого света, и чтобы красиво было, как в пещере… А еще я забыл, что увез хрустальную актинию во дворец, и теперь красивой атмосферы не получится… Короче, растяпа я. — Не растяпа ты, перестань. Сейчас сделаем красиво, — Бакуго махнул рукой и вся комната тут ж погрузилась сначала в темноту, а потом замерцала миллионом крохотных кристалликов. — Так нормально или всё-таки искорки, как в актинии, сделать? — Так просто замечательно, — заулыбался Эйджиро, чмокнул его в губы, быстро расстегнул пуговицы и стащил с него рубашку. Медленно погладил по груди и восторженно вздохнул. — Пиздец ты красивый, Кацу… Аж глаза слепит… — Да кто бы говорил… — вернул ему комплимент Бакуго, облизывая пересохшие губы. — Можно я все-таки развяжу эту сраную ленту? Хочу видеть тебя с распущенными волосами. — Если сделаешь так, чтобы волосы не падали мне на лицо и не мешали — развязывай. Бакуго угукнул, развязал ленту, но заколдовал волосы, чтобы те просто спадали на плечи, обрамляя лицо. Эйджиро наклонился к нему, замер на мгновение, проверяя: мешают волосы или нет, а потом медленно и тягуче поцеловал. Бакуго аж расплющило от такой трепетной нежности. По телу закономерно поползли мурашки, а член ожидаемо дернулся в штанах и запульсировал. Он уже подумывал применить заклинание онемения к собственному достоинству, чтобы его парень мог вдоволь насладиться разглядыванием и ощупыванием, как Эйджиро, совсем легонько куснув его за нижнюю губу, прервал поцелуй, уткнулся своим лбом в лоб Бакуго и шепотом признался: — Мне уже штаны жмут, а я только начал… — Мне тоже уже жмут, представляешь? — также шепотом ему ответил ему Бакуго. — Что будем делать? — А, если я сниму штаны, ты не будешь смеяться, правда? — Эйджиро выглядел сконфуженным. — А то член так смешно выглядит… — Так и мой, скорее всего так же смешно выглядит, Эйджи, — Бакуго погладил его по щекам. — Хочешь сравним и вместе посмеемся? — А давай, — нервно хихикнул Эйджиро, сел обратно, немного сдвинулся назад и начал осторожно расстёгивать пуговицы на его штанах. Бакуго, не долго думая, магией начал делать тоже самое. Когда штаны были расстегнуты, а трусы приспущены, Эйджиро не сдержался и хихикнул, рассматривая два торчащих вверх члена. — Прости-прости… — начал извиняться он. — Сам просил не смеяться и сам же смеюсь… Но они так смешно выглядят, ахахаха… Бакуго хмыкнул и осторожно сел. — Да уж… Как щупальца мелкой осьминожки, — согласился он. — Я потрогаю? — Да. Ты же хотел, — улыбнулся Эйджиро и тут же охнул, когда Бакуго пальцем обвел вокруг головки его члена. — Ах… Подожди… Я тоже так тебе сделаю. И они, тяжело дыша и удивлённо охая, принялись осторожно ощупывать и гладить друг друга. Правда, надолго их обоих не хватило: после непродолжительных и, местами даже неуклюжих, ласк Эйджиро вздрогнул всем телом и забрызгал Бакуго всю руку и живот. — Ой… — покраснел и замер, смотря на него расфокусированным взглядом. — Да все нормально, — прохрипел Бакуго, который уже был на грани. — Давай, я сам закончу, побалдей… — Нет! — Эйджиро тряхнул головой, отодвинул его руку и продолжил гладить. — Сейчас и я тебе рубашку испачкаю, — выдохнул Бакуго и прикрыл глаза, чувствуя, что развязка скоро. Эйджиро аккуратно сомкнул пальцы на его члене и на пробу двинул рукой. Бакуго охнул и закусил губу: позвоночник словно огнем обожгло. Ещё пара движений и он, с тихим стоном, повалился на Эйджиро, заляпывая тому руку и рубашку спермой. — Дай мне пару секунд прийти в себя и я все уберу, — выдохнул Бакуго, наслаждаясь каким-то новым для него умиротворением: он так долго хотел близости с Эйджиро и вот сейчас, получив ее, даже и не знал как это чувство вообще назвать… — Фух! — он отодвинулся от Эйджиро и звонко чмокнул того в губы. — Охренительно просто получилось! — Правда? — улыбнулись ему в ответ. — Я не слишком сильно сжимал? Бакуго прошептал заклинание очищения и чмокнул его ещё раз. — Нет, ты все сделал на отлично, Эйджи, — он приподнял их немного в воздух и махнул рукой: постель начала заправляться сама собой. — Ну, что? Снимаем все и перемещаемся в ванную? Эйджиро, только перестав краснеть, порозовел по новой. — Знаешь, у меня, похоже, состояние, что мне все по плечу, кончилось… Может завтра вечером продолжим в ванной? А то как-то столько всего сразу… — Не вопрос, Эйджи, — Бакуго опустил их на кровать. — Тогда последнее выяснение: спим голыми или пижамах? — Голыми? — вытаращился на него Эйджиро. — Слишком непривычно, да? — вкрадчиво уточнил Бакуго. — Д-да… — Эйджиро внезапно посмотрел на их все ещё спущенные штаны с трусами и опавшие члены. — Кхм… Бакуго понял, что пора хотя бы трусы на них натянуть, а то лицо его парня сейчас станет красным-прекрасным, но Эйджиро опять его удивил: — Не надо. Не надевай. Давай, попробуем поспать без пижам. Не успел Бакуго ничего ответить, как он решительно перекатился на кровать и начал раздеваться. Оставалось только присоединиться. Бакуго быстро побросал на пол одежду и нырнул к Эйджиро под одеяло. Повернул к себе лицом и обнял. — Оставить ещё сказочную атмосферу или ну её? — Ну её, — согласился Эйджиро и комната тотчас погрузилась в темноту. — Как тебе ощущения? — С одной стороны привычные — мы же спали в море полуголыми… Вернее, ты был голым, а я в трусах, а с другой — непривычные… — Эйджиро шумно сглотнул и его лицо вновь полыхнуло. — Я чувствую… эммм… твой член. — И я твой чувствую, — хмыкнул Бакуго. — И мне это нравится. У тебя, кстати, классный член, если что. — Классный член?! — ошарашенно повторил за ним Эйджиро, затих и засопел, переваривая такое «неприличное» откровение. — Ну да. Классный член, — Бакуго специально выделил последнее слово. — Его очень приятно гладить и трогать. Да тебя всего приятно гладить и трогать. И целовать. И обнимать. Ну чего ты? — Привыкаю, что я весь такой из себя классный, — смущённо буркнул Эйджиро и потерся своим носом о его шею. — Ты тоже классный, Кацу. Очень. Все в тебе классное. — Неправда, — Бакуго чмокнул его в макушку. — Не всё. Характер у меня вредный и язык острый. Если бы не твое терпение и умение прощать меня дурака такого, уже бы сто раз разругались бы в пух и прах. — Ну, у меня тоже куча недостатков и ты к ним с пониманием относишься. Как я могу тебя не прощать? Ведь ты не со зла… Ты же любишь меня и хочешь как лучше. — Люблю и хочу как лучше, да, — Бакуго снова чмокнул макушку. — А можно я ближе пододвинусь? Или ты ещё не привык? — На сейчас привык, но завтра опять будет все заново, пока не привыкну совсем. Не надоест тебе каждый раз спрашивать? — Не надоест, поверь, — Бакуго придвинулся ближе и обнял его крепче. — Мне и самому немного странно без пижам, но ощущения охренительные — у тебя кожа такая теплая-теплая, поэтому прости, но спать в пижаме, когда приятнее без — это преступление! Эйджиро звонко хихикнул. — Вообще-то мое лежание голым с голым тобой — это против правил морали, но кто об этом узнает, если мы не скажем? — Вот, начинаешь рассуждать как истинный политик и будущий король. — Ой, только, давай, не сейчас об этом, ладно? — А что такое? — Да так… — замялся Эйджиро. — Дела налаживаются, но пока Шото выздоравливает, сам понимаешь, матушке не разорваться… — Понимаю… Может обрисуешь главные проблемы? — Ну, если коротко, — денег в казне мало и торговые связи с нами многие королевства разорвали — не доверяют королеве-чужестранке. Вот думаю, может поискать сокровище под поместьем, чтобы хоть чуть-чуть дела поправить… — Ты думаешь, королева примет от тебя твое, так сказать, наследство, если сама хотела все исправить? — Думаю, что ее такое решение оскорбит… — Вот именно, — поддакнул Бакуго и почесал свой нос о волосы Эйджиро. — Слушай, я правильно понимаю, что было бы лучше, если бы Шото поправился быстрее и они вдвоем поехали бы в планируемую поездку? Или второму принцу обязательно надо нагнать материал? — Нет, не обязательно я думаю. И да, ты правильно понимаешь. Было бы хорошо, если бы поездка матушки состоялась побыстрее и завязалось сотрудничество с соседними государствами — это очень поможет Алекстразе. А ещё было бы хорошо познакомить королеву с твоим дедушкой и наладить поставки необходимого — вот его пароходы точно нигде не затонут, как пить дать… — Ха, так у нас прямо-таки план действий вырисовывается! Смотри, завтра ночью мы можем пробраться во дворец — я, ты и деда — и сделать так, чтобы Шото в воскресенье проснулся совершенно здоровым и они с королевой могли отправится в поездку. Идею о смене обстановки и целебности воздуха в других регионах мы легко можем внедрить в голову врача, который стережет сон Шото. Также поговорим с дедом вот о чем: пока королева мотается туда-сюда, пусть он приводит свои дела в порядок, а когда она вернется, ты им организуешь официальную встречу вдвоем! Дескать, очень толковый человек и занимается. Как его там? А! Снабжением! И пусть пообщаются как заказчик и исполнитель. Может, даже намекни ей, что деда может быть эдаким негласным советником, с которым можно обсудить вопросы за закрытыми дверями, понимаешь? — Ого, Кацу… — восторженно выдохнул Эйджиро. — Вот это ты мегамозг! За считанные секунды такой план накидал! Офигеть! — Мегамозг, да? — довольно хохотнул Бакуго. — Мне нравится. А комментариев по поводу того, что мы слегка повоздействуем на врача, разве не будет? — Не будет, Кацу. В данном случае это неизбежное зло, которое принесет очень много добра… Только, если можно, пусть воздействие будет минимальным, ладно? — О чем вопрос? Конечно же… — Бакуго внезапно задумался. — Эйджи, а как я, так и не научившийся играть в шахматы, могу быть Мегамозгом? Это же нелогично… — А вот и нет. Те, кто тебя знают, как раз таки со мной согласятся — ты крутой стратег и без шахмат. — Ещё скажи, что я красавчик. — Ты — красавчик! И мне очень повезло, что ты мой любимый парень. — О, ничего себе… — Бакуго чуть не лопался от самодовольства: каждый новый комплимент был лучше предыдущего. — Тогда ты тоже Мегамозг, крутой стратег и абсолютный красавчик! Другим мой любимый парень быть не может, ага. А теперь взаимная «чмокательная атака», потому, что мы классные! Чмокательная атака переросла в катание по постели, а потом ленивые поцелуи почти у самого края кровати. — Кстати ты можешь уже расколдовать волосы, — напомнил Эйджиро. — А то мне как-то непривычно. — В глаза и рот не лезут? — усмехнулся Бакуго на согласное угуканье. — Секунду. Снял заклинание и тут же запустил пальцы в мягкие пряди, взъерошивая их. — Вот теперь порядок. Ты неумытый, растрёпанный и ужасно милый. Таким, каким я тебя люблю видеть. — А что, на умытого, причесанного и при этом тоже милого меня, ты не любишь смотреть? — Эйджиро внезапно зевнул. — Люблю. Но таким, как я тебе описал, тебя вижу только я, ну и иногда близкие люди, а второго тебя — остальные. — Понял. Может теперь спать? — Эйджиро подавил ещё один зевок. — Что-то меня вырубает… — Да, наверное, спать, — Бакуго тоже пробрало на зевоту. Он быстро переместил их к подушкам, натянул лёгкое одеяло и кинул шарик света к настенным часам. — Тем более уже три часа ночи, а нам еще после завтрака к пещерам пилить… — Угу, опять не выспимся, — сонно пробормотал Эйджиро, устраиваясь поудобнее в его объятиях. — Так что, сладких снов, Кацу. — Сладких снов, Эйджи, — Бакуго чмокнул его в висок и закрыл глаза.