Aqua et ignis

— Так какова ваша версия произошедшего? — повторил свой вопрос Эйджиро, когда все съели второе, убрали со стола, а Денки с Бакуго принесли два больших кофейника, сливки, изящные кружечки с блюдечками и вазочки со сладким. Хизаши ловко разлил всем кофе, сел на свое место, понурил голову и ответил убитым голосом: — Ваше Величество, Тошинори… — он нервно сглотнул. — Мне так стыдно, что я готов сквозь землю провалиться… — Хизаши, ты вообще о чём?! — обалдел Тошинори, поперхнувшись кофе. — О том, что Валестраз скорее всего пострадал по моей вине… Эйджиро решительно поставил свою кружечку на блюдечко. — Хизаши, давайте вы сначала все обстоятельно расскажете, а уже потом я буду решать, кто и насколько виноват, хорошо? Ответственный за Калестраз покорно кивнул, добавил в кофе сливок, отпил и подрагивающим голосом признался, что до сих пор пребывает в шоке после рассказа Тошинори о произошедшем в Валестразе. И не только из-за вопиющей наглости Минору Минеты и его подельников, но еще и от подозрительно большого количества совпадений в обеих трагических историях городов-соседей: в Калестраз не единожды приплывал тот самый Даби, и тоже тесно общался с галантерейщиком и ювелиром, не говоря уже о том, что ночевал он вместе с командой исключительно на постоялом дворе… — Так и думал, что без этого мерзавца Даби не обошлось! — рассерженно цыкнул Тошинори. — Без него-то не обошлось, но за всеми злоключениями Калестраза и Валестраза, скорее всего стоит другой человек — арабский шейх Абдуль-Азиз Ибн Баз… — огорошил его Хизаши и все от удивления пооткрывали рты. — Не Даби? — опешил Бакуго и сразу же посмотрел на обалдевшего Эйджиро. — Что вообще значит этот титул «шейх»? — Это, как Тошинори или Хизаши, только в арабских государствах — управляющий отдельным городом и следящий за тем, чтобы не падал жизненный уровень его подданных. Шейхи напрямую подчиняются султану. — Теперь понятно, — быстро кивнул Бакуго и уставился на Хизаши. — Как вообще связан Даби и этот ваш Абдуль? — Даби — исполнитель, а шейх Абдуль-Азиз — тот, кому на самом деле выгодно, — вместо Хизаши ответил Шота Айзава. — Абдуль-Азиз явно хотел выслужиться перед своим монархом — султаном Селимом, — поддакнул Хизаши. — Так, а теперь, пожалуйста, поподробнее и по одному, а то я не успеваю за всеми, — попросил Эйджиро, и все послушно притихли. Хизаши взял слово, обхватил свою чашечку обеими руками, уставился внутрь и принялся детально излагать: полгода назад в Калестраз приплыл шейх Абдуль-Азиз Ибн Баз с специфическим запросом — по картине выковать из железа статую любимой жены султана. Не отлить, а именно выковать. Точь-в-точь. Он был готов заплатить любые деньги, лишь бы мы только согласились. Хизаши очень удивился — разве в их огромной стране нет умелых кузнецов? Оказалось, что не только в их стране нет, но и во многих других — тоже. Так как речь шла о фигурной ковке — максимально кропотливой и требующей высокого уровня мастерства, то шейху пришлось изрядно помотаться по миру в поисках того, кто вообще бы за этот заказ взялся. Он уже почти отчаялся, но в одном из портовых городов его пути пересеклись с молодым капитаном, который, выслушав сетования шейха на судьбу — перевелись, видите ли, на свете искусные кузнецы, рассмеялся и пообещал доставить туда, где ему докажут обратное. И вот этот капитан примчал Абдуль-Азиза в Калестраз. Шота отправился за нашим самым лучшим кузнецом. Тот посмотрел на картину, уточнил насколько мелко должны быть проработаны детали, закурил и хмыкнул в усы, дескать, вполне реально выковать за пару месяцев. Шейх был просто вне себя от счастья, заплатил авансом намного больше, чем совет запросил и, представив нам этого молодого капитана, пообещал, что через пару недель тот доставит самую лучшую железную руду. — И этим капитаном оказался, конечно же, Даби… — догадался Эйджиро. Хизаши кивнул: именно. Даби доставил руду в срок и все ненавязчиво порывался осмотреть промышленную зону и понаблюдать за процессом ковки, чтобы якобы убедиться, что он шейху ни капли не соврал. Пришлось Хизаши ему мягко отказать — не имеет права разглашать профессиональные секреты мастеров. Даби вроде как удовлетворился этим объяснением и отправился осматривать город, однако Хизаши не покидало неприятное чувство тревоги: этот капитан ему с первого взгляда не понравился — слишком уж себе на уме, да ещё и со сладкоречивым, но по ощущениям очень опасным шейхом дружбу водит… Поэтому он попросил Шоту не спускать с Даби и его команды глаз. Ни днём, ни ночью. — И? — нетерпеливо поинтересовался Эйджиро, подаваясь немного вперёд. — И ничего из ряда вон, Эйджиро, — цыкнул Шота. — В целом Даби и его команда пробыли в Калестразе пару дней: гуляли по лавкам, общались с жителями, ночевали на постоялом дворе, набрали провианта и отчалили. За покупки и услуги расплатились полностью, никому открыто не хамили, в драки не ввязывались, единственное, чем отличались от обычных гостей — нездоровый интерес ко всему, что касалось кузнечного дела. Но интерес, хоть и нездоровый, по факту преступлением не является, потому пришлось ограничиться наблюдением, чтобы не показаться негостеприимными и не потерять заказ… — Арабы очень трепетно относятся к уважению и гостеприимству, — покивал Хизаши. — Поэтому мы не стали нагнетать — Даби вполне мог пожаловался шейху… — Ну да, правильно сделали, — согласился Эйджиро и разочарованно вздохнул. — Эх, а я-то думал, что слежка что-то даст… Хизаши сокрушенно вздохнул: они тоже очень надеялись, что этот повышенный интерес им ничем серьезным не аукнется — выполнят заказ и распрощаются и с шейхом, и с этим подозрительным Даби, но не тут-то было… Через пару месяцев, когда статуя была готова, Даби снова заявился вместе с шейхом. Абдуль-Азиз по обыкновению заплатил больше затребованного и пару раз очень тонко намекнул, что Калестраз может озолотиться, если позволит на пару лет забрать нашего умельца, чтобы тот обучил арабских кузнецов… Хизаши так же тонко отказался: кузнецы — достояние всей Алекстразы — без разрешения королевы Рей он не в праве принимать такие серьезные решения. Шейх явно не ожидал, что ему откажут, да ещё и за большие деньги, но лицо не потерял: предложил обсудить его предложение с королевой, купил несколько ножей для себя и неожиданно пригласил кузнецов и наш совет на борт корабля — отпраздновать выполнение заказа. Хизаши это показалось подозрительным, и он со всем уважением выдвинул встречное предложение — позволить городскому совету тоже засвидетельствовать свое почтение и устроить дорогим гостям благодарственный ужин в таверне. — Сработало? — не удержался Бакуго. Хизаши кивнул и горько усмехнулся: сработать-то сработало, но все равно не так, как рассчитывали — Абдуль-Азиз оказался весьма подкован в красноречии. Шейх весь ужин соловьём заливался про красоты Абу-Даби, богатого султана Селима и его любви к кузнечному делу — тот, видите ли, очень ценит хорошее оружие, кольчуги и красивые вещи из железа, а кузнецы, развесив уши, зачарованно слушали про дальнюю и прекрасную страну, щедрого монарха и про почет и уважение к профессионалам своего дела. — То есть этот Абдуль-как-его-там внаглую пытался переманить ваших лучших мастеров к себе во время благодарственного ужина? — начал закипать Бакуго. — А разве это неуважительно?! — В том-то и дело, господин Зоро. Шейх вел себя достаточно двулично и пытался навязать свои порядки: никаких морских гадов, только рыба, алкоголь он будет пить только свой… Даже возмутился, что мы пригласили на ужин жен кузнецов — у них в Абу-Даби, видите ли, все дела и серьезные разговоры ведутся без присутствия женщин. — Нифига себе дискриминация! — искренне возмутился Бакуго и все нервно хохотнули, соглашаясь с ним. Хизаши выпил свой остывший кофе, налил себе новую порцию и продолжил: если он еще мог понять специфические предпочтения шейха в еде и алкоголе, то требование не пускать жен кузнецов на ужин его откровенно взбесило. Пришлось Абдуль-Азизу холодно напомнить, что во всей Алекстразе именно королева Рей принимает важные решения, а в Калестразе женщины традиционно посещают все значимые мероприятия вместе с мужьями. — Пришлось шейху уступить, да? — ехидно поинтересовался Тошинори — Да, — кивнул Хизаши. — Он вовремя опомнился и согласился. И присутствие жен кузнецов на ужине нам очень сильно помогло. — Они хорошенечко так вправили мозг, верно? — хищно оскалился Бакуго, ни капли не сомневаясь, что именно так все и было. — Да. Супруги у них умницы: быстро напомнили опьяненным перспективами мужьям, что деньги и слава в другой стране не самое главное — в Абу-Даби рядом не будет семьи, родных, друзей... Так стоит ли нестись сломя голову непонятно куда, если в Калестразе у них под боком всё, включая возможность заниматься любимым делом? — Офигеть! — невольно ляпнул Денки, зачарованно слушая Хизаши. — Да, Денки, именно что офигеть, — хохотнул тот. — Такие веские аргументы даже Абдуль-Азиз не смог переплюнуть, поэтому в итоге с ним никто так и не уплыл, но оплату труда кузнецам всё-таки пришлось вынужденно повысить — аппетиты после речей шейха, сами понимаете, выросли… — Никакого преступления в этом не вижу, — отмахнулся Эйджиро. — Каждый труд должен быть достойно оплачен. Хизаши с видимым облегчением улыбнулся и продолжил дальше: утром весь совет Калестраза проводил дорогих гостей и перекрестился, но оказалось, что ненадолго. Через несколько недель опять заявился Даби с железняком, заказом теперь уже от султана, шелками и камнями. От заказа отказаться городской совет понятное дело не смог — обидеть самого султана и навлечь его гнев на Алекстразу не хотел никто, поэтому вынуждены были терпеть присутствие Даби. Тот с помощниками снова пил в таверне, аккуратно расспрашивая кузнецов, как им живётся, и невзначай напоминал, что предложение шейха все ещё в силе. Поздно вечером они удалились в отведенные им комнаты на постоялом дворе, а наутро Даби заглянул к ювелиру и галантерейщику, посетил несколько лавок, нагрузил провизией своих помощников, и они уплыли. В третий раз Даби прибыл в компании незнакомого мужчины, закутанного во всё белое — советником султана. Тот, хоть и выглядел совершенно нормальным, даже улыбался доброжелательнее шейха, но Хизаши на дружелюбные улыбки не купился — глаза советника не улыбались и оставались совершенно холодными, а таким людям он привык не доверять. Шота тоже подтвердил, что от советника веяло самой настоящей опасностью: ему даже рядом стоять было некомфортно, не то чтобы общаться. — А животные и дети от этого советника всего в белом, случаем, не шарахались? — моментально уточнил Бакуго. — Дети шарахались, а вот собаки наоборот — рычали. А что? — А то, что дети и животные лучше всех чувствуют магическое, темное и потустороннее. И исходя из ваших слов, очень вероятно, что советник и есть тот самый темный маг, чьи артефакты я разрушил. — Мама дорогая… — ошарашенно выдохнул Тошинори. — Вот и я о чем, — кивнул Бакуго. Эйджиро взволнованно выдохнул и попросил Хизаши рассказывать дальше, все остальные вопросы потом. Тот кивнул и поспешил выполнить просьбу своего короля. — А дальше все было чинно и красиво: советник снова щедро заплатил за заказ, потом они с Даби посетили разные лавки, покупая всякие мелочи, но вот у ювелира и галантерейщика застряли надолго. Ближе к вечеру советник, Даби и его команда завались в таверну, поужинали, выпили, переночевали на постоялом дворе и убрались восвояси. Я на следующий день будто невзначай заглянул к ювелиру и галантерейщику узнать как идёт торговля: удалось что-то заморским гостям продать? Выяснилось, что советник был весьма привередлив, но ювелиру таки удалось продать тому парочку перстней, а галантерейщику — несколько рубах из того самого шелка, что привозил давеча Даби. Хизаши замолчал, чтобы отпить кофе, и в гостиной повисла гнетущая тишина: никто не спешил комментировать, обдумывая услышанное. Ответственный за Калестраз поставил чашечку на блюдце и заговорил дальше: — Даби с командой и советник отплыли, и я даже три раза сплюнул через левое плечо: во всех смыслах ужасно неприятные люди, но иногда выбирать не приходится… Пару дней все было относительно спокойно, а на третий начались странности: груз с железняком, который должен был доставить уже наш проверенный поставщик, будто сквозь землю провалился. Береговая охрана доложила, что видела около бухты пару судов, но до берега те так и не доплыли. Городская стража тоже начала бить тревогу: у заезжих торговцев, началась нешуточная истерика — все как один забыли дорогу домой — пришлось спешно пристраивать бедолаг, пока не вспомнят, не выгонять же их за ворота… Хизаши побарабанил пальцами по боку кружечки и тяжело вздохнул. — Не придумав ничего лучше, я издал приказ закрыть ворота и никого не впускать, пока мы не разберемся в происходящем. Но с каждым днём это сделать становилось всё труднее и труднее: мы начали очень быстро забывать, как было раньше, пока совсем не забыли. Новые суда тоже больше не появлялись, имеющийся железняк закончился, кузнецы запили, и все покатилось по наклонной, пока не появились вы… — Прям знакомая схема вырисовывается… — недовольно цыкнул Бакуго. — Даби, галантерейшик, ювелир, хозяин постоялого двора и крупномасштабные проблемы… Только ответственного за торговлю не хватает. Вы в своем коллеге уверены? — Как в себе, господин Зоро! Это честнейшей души человек, который скорее из дома что-то принесет на работу, чем наоборот! Бакуго кивнул, но все равно недовольно скривил губы. — Я не верю, что это всего лишь совпадения — для меня это выглядит как стратегия. Шота уважительно глянул на Бакуго и заговорил: — Вот я о том же. Когда Тошинори поведал про Валестраз, я тут же приказал установить слежку за ювелиром, галантерейщиком и хозяином постоялого двора — а вдруг эта троица с Даби в сговоре? За остальными советниками следить не стал, потому что они с этими заказчиками пересекались минимально. Однако после ваших слов о темном маге, я теперь вынужден подозревать всех, включая даже самого себя — любой же может быть под заговором или мороком, не так ли? — Может, да, — подтвердил Бакуго. — Посидите минуту тихо, пожалуйста, я проверю. Бакуго прикрыл глаза, сконцентрировался и шепнул дедушкино заклинание сканирования. Не обнаружив ни в Хизаши, ни в Шоте следов заговора, морока или паразита, он мысленно потянулся к Эми: проверять — так всех, и выдохнул с облегчением, когда ничего не нашел. — С вами троими все в порядке. А с остальными поступим так: пока принц Эйджиро будет говорить речь, а я — показывать фокусы, Одеялко с Белоснежкой побегают под ногами горожан и аккуратненько проверят каждого. Кстати, галантерейщик и ювелир не вели себя не как обычно? — Зоро… — охнул Эйджиро и посмотрел на Бакуго широко распахнутыми глазами. — Неужели ты подозреваешь паразитов? — Мне очень хочется ошибаться, правда. Но если бы я был темным магом, то именно так бы и поступил: внедрил в нескольких людей — паразитов и сделал бы их своими марионетками. А дальше дело техники: если артефакты размещены, то через три передаточные точки, коими и являются марионетки, купол установить можно, находясь даже на очень большом расстоянии. Бакуго отпил кофе под напряжёнными взглядами сидящих и продолжил: — И, если я прав, то эти трое — невольные шпионы: маг может через них получать информацию. — Матерь божья… — Хизаши аж за сердце схватился. — Что же нам теперь делать?! Шота уставился на Бакуго. — А вы можете уничтожить этих паразитов, оставив в живых наших сограждан? — Нет, Зоро! — громко выпалил бледный, как скатерть, Эйджиро, не дав Бакуго даже ответить. — Без дедушки, арсенала зелий, кучи помощников и продуманного плана никаких доставаний! Ты чуть не умер в прошлый раз, вытаскивая одного паразита, а тут целых три! — Так я и хотел сказать, что могу достать, но надо основательно к такому мероприятию подготовиться, — неожиданно даже для самого себя затараторил Бакуго. — Деда планировал приплыть в Алекстразу через два дня, значит, к тому времени надо серьезно запастись янтарем, надеюсь жители Калестраза с этим очень сильно помогут; насобирать ингредиентов и наварить зелий; в Калестразе параллельно подготовить место операции — самую просторную кузницу с большим горном и помощников, умеющих держать язык за зубами; а также позаботиться о полном уходе для больных и для меня, дедушки и фамильяров, пока мы будем приходить в себя — вытаскивание темных паразитов это тебе не купол забвения снять… Бакуго перевел дыхание, в упор смотря на Эйджиро. Остальные за столом благоразумно помалкивали, пока они оба обменивались аргументами, но как только Бакуго схватился за кружку, чтобы промочить горло, а Эйджиро все ещё не нашелся с ответом, Тошинори вскинул руку вверх и взволнованно объявил: — Я, конечно, ещё не до конца понимаю во что ввязываюсь, но я с вами! Думаю, Кан тоже не откажется помочь. — Нас с Шотой тоже имейте в виду! Может, я и не выгляжу высоким и сильным, но зато могу всех и всё организовать. — Спасибо вам за отзывчивость, — улыбнулся им Эйджиро и тепло посмотрел на Бакуго. — Я рад, что ты меня услышал и не будешь снова поступать безрассудно. — Конечно, я тебя услышал, — смущенно буркнул Бакуго. — Я же обещал, что никакого геройства и самодеятельности... Ну вот. — Прошу прощения, но мне бы хотелось уточнить, правильно ли я понимаю, — Шота откашлялся и посмотрел на Эйджиро и Бакуго, не сводящих друг с друга взгляда. — Сегодня жителям вы объявите, что они находились под заклятием забвения, поэтому себя так странно вели. Господин Зоро уничтожил купол, память к ним вернулась, и жители снова стали самими собой. Также он объявит, что будет искать виновника, чтобы призвать того к ответственности, так? Эйджиро с Бакуго кивнули. — Пока вы будете выступать, щеночки, которые, насколько я понял, магические помощники, определят на кого воздействовал темный маг, всё верно? Бакуго с Эйджиро снова кивнули. — Ладно. А дальше что? Будем просто следить за теми, на кого укажут щеночки, и усиленно готовиться к предстоящей операции по извлечению? И ещё вопрос: если господин Зоро прав, и темный маг может подслушивать и подсматривать, то как мы потом всех троих незаметно пригласим в кузницу? А также я не совсем понял насчёт янтаря. Как именно жители должны с ним помочь? Бакуго посмотрел на Эйджиро, и тот нервно дёрнул подбородком в сторону Шоты, мол, лучше ты отвечай, я пока на взводе. Глотнув кофе, Бакуго постарался как можно понятнее объяснить, что же он задумал. Во-первых, сделать артефакты, реагирующие на магию и всё потустороннее, и раздать их охранникам Валестраза и Калестраза, чтобы те сразу могли выявлять необычных гостей, сообщать Шоте, а тот — Бакуго, который и будет с каждым лично разбираться. Во-вторых, такого же типа артефакты надо разложить на дне бухт и соединить их в одну высокую стену, чтобы ни в Калестраз, ни в Валестраз ни один маг больше не смог заплыть незамеченным. И вот для всего этого ему и потребуется очень много янтаря. Поэтому и пришла в голову мысль — обратиться за помощью к жителям Калестраза. Их много — насобирают быстро, а Бакуго за это время сможет немного привести город в порядок. Но, похоже, что от этой идеи придется отказаться: если Гендальф публично обратится к горожанам с такой просьбой, то о ней обязательно прознает темный маг и быстро догадается о следующем шаге Бакуго, а этого никак нельзя допустить. Ювелира, галантерейщика и хозяина постоялого двора в кузницу придется переносить спящими, чтобы маг раньше времени не догадался, что его марионетки ночуют совсем не дома. Но это более детально можно обсудить и позже — после того, как предположения подтвердятся. Пока надо успокоить жителей и усыпить бдительность врага. Как только Бакуго закончил, Хизаши вскинул руку, привлекая к себе внимание, и после кивка Эйджиро внёс предложение — а что если попросить детвору и рыбаков по-тихому насобирать янтаря? Вряд ли те смогут вызвать какие-либо подозрения у кого бы то ни было: первые по своему обыкновению носятся где ни попадя, а вторые и так постоянно торчат на берегу, и никто особо на них не обращает внимания. Эйджиро улыбнулся и предложение Хизаши одобрил: пусть собирают тихо, но как можно больше. Наследный принц допил свой кофе и ещё раз решил отрепетировать, кто и что говорит горожанам. Значит, Гендальф объясняет, что купол был поставлен темным магом, но в данный момент тот разрушен, и жителям ничего больше не грозит. А также лично обещает найти виновного и поквитаться с ним, а до того времени будет частым гостем в Калестразе. Затем Эйджиро обрадует кузнецов, что в Калестраз доставлены пятнадцать сундуков красного железняка и новый заказчик в лице Тошинори, а также объявит, что ворота с завтрашнего дня будут открыты, и принесёт свои извинения тем торговцам, которым пришлось вынужденно провести столько времени взаперти. — Ну вот, теперь, когда все четко, я спокоен, — признался Эйджиро и с довольной улыбкой закинул себе в рот конфету. Все словно этого и ждали: тоже потянулись за сладким в вазочках. Тошинори, прожевав конфету, одобрительно поцокал языком — вкус прям как из детства — и внезапно спохватился: — Ваше Величество, а праздник? Эйджиро замер с очередной конфетой в руке и недоуменно на него уставился: в смысле? Тошинори заулыбался: ну как же — для поднятия настроения. В Валестразе после «нападения пиратов» вечер танцев заметно приободрил жителей, а в Калестразе после таких драматичных событий праздник надо организовывать обязательно! Эйджиро немного растерянно посмотрел на Бакуго, мол, что думаешь? Тот, не задумываясь, кивнул и ободряюще улыбнулся, дескать, раз надо, значит, надо. Эйджиро улыбнулся с явным облегчением, поблагодарил Тошинори за своевременную подсказку и согласился — празднику быть! — Только, мне кажется, необходимо что-то посерьёзнее вечера танцев устроить, — осторожно добавил Тошинори. — Жителей ведь не только надо приободрить, но и заново сплотить, понимаете? Эйджиро кивнул, но тут же нахмурился. — А как сплачивать будем? Мне что-то ничего, кроме детских игр в голову не приходит… — А что, если устроить вечер самодеятельности? — неожиданно высказал идею до этого помалкивающий Денки. — Те, кто умеют вкусно готовить, пусть угощают своими кулинарными шедеврами; кузнецы могут показать свои небольшие работы; если в Калестразе есть какие-либо кружки песен и танцев — пусть выступят. А в конце я, Зоро и принц Эйджиро можем сыграть для горожан, если, конечно, у Зоро получится по памяти наколдовать три флейты пана. Хизаши и Тошинори идея прям очень пришлась по душе, а Эйджиро снова исподтишка глянул на Бакуго: взбрыкнет или нет? Тот с честью выдержал мимолетный взгляд, ухмыльнулся и кивнул: смысл упираться, если они все равно будут вынуждены задержаться? Он, конечно же, до последнего надеялся, что уж завтра ночью сможет поспать в обнимку со своим парнем на просторной королевской кровати, но раз на кону хорошее настроение горожан и Эйджиро, Бакуго переживет две ночи сна в гордом одиночестве, праздник и даже игру на флейтах.