Два с половиной месяца назад
— Придержите дверь! — крикнула Бетти, бросаясь к лифту — последнее маленькое препятствие перед тем, как она наконец доберется до своей квартиры. Она вздыхает с облегчением, когда дверь открывается в последнюю секунду, и приваливается к ближайшей стене, стараясь не думать о том, насколько она грязная. Из-за влажности снаружи пряди волос, выбившиеся из ее хвостика, завиваются на концах, а платье с рисунком в виде подсолнуха прилипает к спине от пота. Она чувствует себя отвратительно и подозревает, что пахнет еще хуже, хотя бы потому, что делит крошечное пространство в метро с кучей вонючих людей. Но сейчас ей действительно все равно, как она выглядит. — Спасибо, — говорит она. — Не проблема, — знакомый голос выводит ее из задумчивости. Так что, возможно, ей не все равно, как она выглядит. Но теперь уже слишком поздно. — О, привет, Джаг, — она одаривает его широкой улыбкой, надеясь, что этого достаточно, чтобы отвлечься от туши, которая, вероятно, уже бежит по ее щекам. Нью-Йорк, безусловно, не должен быть таким жарким в середине июня, поэтому она не думала, что стоит вкладывать деньги в ту, которая устойчива к поту. — Бетти, — произносит он ее имя вместо приветствия, и уголки его губ слегка приподнимаются. — Ну, как дела? — Я в порядке. Много работы, — честно отвечает она. Благодаря стажировке у нее осталось не так уж много свободного времени. Ну, возможно, достаточно, чтобы чувствовать себя одинокой, потому что оба ее лучших друга уехали на лето, преследуя свои собственные стажировки и возможности карьерного роста. — «New York Magazine», не так ли? — он не знает, почему делает вид, что не уверен. Конечно, он знает, что это «New York Magazine». Он вместе с Бетти читал письмо-приглашение и обнял ее, когда она получила работу. Но что-то внутри него говорит ему, чтобы он вел себя спокойно. Что бы это ни значило, он не думает, что это значит действовать так, будто ему все равно. — Они уже пытаются завербовать тебя в качестве главного редактора? Бетти усмехается и качает головой. — Едва ли. Я буду рада, если они позволят мне написать что-то большее, чем их заказы на кофе к концу этой стажировки, — говорит она, слишком измученная, чтобы скрыть горечь в своем голосе. Он хочет рассмеяться над ее замечанием, но видит намек на печаль в ее глазах и решает вместо этого немного приободрить ее. — Они не знают, что теряют. Она одаривает его легкой улыбкой, простым «спасибо», отчего у него сводит живот. — А как твоя стажировка? Они уже умирают от желания опубликовать твою книгу? — Хотелось бы, — он издает низкий смешок. — Пока все, что я могу сделать, это просмотреть рукописи, которые уже были помечены как обреченные. И я должен работать над этим в группе, — драматично подчеркивает он последнее слово. — Отстой, — Бетти морщит лицо, и хотя ей жаль Джагхеда, крошечная часть ее испытывает облегчение от того, что она не единственная, кто не делает прорыв в своей карьере. — Тебе нужна помощь? — внезапно спрашивает он, его рука уже тянется к бумажному пакету с продуктами, наполненному до краев, проклиная себя за то, что не заметил, как Бетти пыталась удержать свои покупки раньше. — Спасибо, — говорит она тем мягким голосом, от которого у него замирает сердце. Он старается не показывать этого и вместо этого заглядывает в сумку, которую теперь держит в руках. — Как много еды, — замечает он, надеясь, что Бетти не услышит смущенного урчания его желудка. — Ты устраиваешь званый ужин? — Нет, — Бетти смеется над этим намеком. Если бы это зависело от ее матери, она, вероятно, устраивала бы модные званые ужины по крайней мере раз в месяц, с дорогим вином и блюдами с французскими названиями, которые никто не может произнести. Но она оказалась не такой, как хотела ее мать. Вместо этого она планирует приготовить простой ужин и провести вечер наедине только с «Нетфликс», который составит ей компанию. А может быть… — Я не привыкла готовить только для себя, а с отъездом Вероники у меня хватает еды на три дня. Не хочешь… Не хочешь прийти на ужин? Чтобы помочь мне с этим? — Спрашивает она, чувствуя себя немного неловко. Это не значит, что они никогда не проводят время наедине друг с другом. Но с Вероникой и Арчи постоянно рядом, они обычно заканчивают тем, что делают все вместе. Теперь, когда оба их лучших друга уехали на лето, им кажется немного странным болтаться без них. — У нас есть работающий кондиционер, — добавляет она, прекрасно зная, что кондиционер в квартире Джагхеда и Арчи был сломан, по крайней мере, с того дня, как они переехали. — Тебе не нужно пытаться заманить меня в свою благоустроенную квартиру, Беттс, — он улыбается ей. — Я с удовольствием приду. Мне принести десерт? — Учитывая тот факт, что однажды ты принес недоеденный пакет чипсов в качестве закуски на вечер кино, я скажу «нет», — она отвечает ему улыбкой, и волна облегчения захлестывает ее. — Ладно-ладно. Тогда я оставлю свой недоеденный шоколадный батончик при себе, — он ухмыляется как раз в тот момент, когда старый лифт звенит, объявляя, что они достигли своего этажа. — Во сколько? — спрашивает он, ожидая, пока Бетти откроет входную дверь, прежде чем вернуть ей сумку с продуктами. — Как насчет шести? — Идеально, — он кивает в знак согласия, стараясь вести себя так, как будто он не согласился бы в любое время. — Я постараюсь не застрять в пробке, — добавляет он с дурацкой ухмылкой, которая заставляет ее хихикать, и делает несколько шагов к квартире напротив нее и вытаскивает свои ключи, не прерывая зрительный контакт все это время. — Тогда увидимся, — она улыбается и впервые за две недели предвкушает предстоящий вечер.***
Когда он приходит позже в тот же день, то при нем ведерко ванильно-клубничного мороженого. — Я подумал, что неправильно приходить с пустыми руками. И я знаю, что это твое любимое, — говорит он. Когда она улыбается ему, он радуется, что надел свою обычную шапочку, чтобы скрыть покрасневшие уши. Его смущает, как сильно этот простой жест действует на него, но он старается не показывать этого. Ужин проходит быстро, поскольку они оба говорят о своих стажировках. К Бетти относятся скорее как к недооцененному личному помощнику, чем как к начинающему журналисту, но прошло всего две недели, и ее оптимизм не слишком поколебался. Во всяком случае, пока. Джагхед не слишком жалуется на работу, которую получил в издательстве «Мелвилл-Хаус». Однако группировка с людьми, которые не уважают личное пространство или его потребность в тишине во время обеда, вероятно, закончится убийством к концу лета. Он только наполовину шутит, но Бетти начинает извиняться за то, что притащила его сюда, когда он, вероятно, просто хотел наконец немного тишины и покоя. — Это совсем другое, — говорит он, но не вдается в дальнейшие подробности, и в этот момент его рука слегка касается ее руки. Несмотря на протесты Бетти, он заканчивает мыть посуду, пока они спорят о том, какой фильм смотреть. В этом есть что-то совершенно домашнее, но ни один из них не хочет признаться, насколько им нравится это чувство. Через двадцать минут они не могут договориться о фильме, поэтому смотрят два, каждый из них выбирает по одному. Джагхед, конечно же, фильм Тарантино, в то время как Бетти выбирает «Дьявол носит Прада», говоря, что ей кажется, что он сейчас напоминает ее жизнь. Где-то в промежутке Бетти приглашает его на ужин на следующий вечер, который в конечном итоге превращается в каждый вечер в течение следующей недели. Прежде чем они осознают это, они погружаются в рутину ужина и кино, ни один из них не хочет признаваться, насколько одиноко они чувствовали себя раньше.***
Сегодня девятый день, и, как и во все предыдущие дни, ровно в шесть часов раздается стук в дверь Бетти. Она уже привыкла к этому, даже взволнована, если позволяет себе признаться в этом, но сегодня шум пугает ее. Ведь еще не может быть шести, правда? — Беттс? Ты там? — спрашивает Джагхед из-за двери, когда ей требуется больше времени, чем обычно, чтобы добраться туда. — Одну секунду! — откликается она, быстро вытирая оставшиеся слезы со щек и проверяя свое лицо в телефоне, чтобы убедиться, что ее тушь не размазалась. В конце концов, она все-таки вложила деньги в водонепроницаемую тушь. — Извини, потеряла счет времени. Входи, — говорит Бетти с неестественно широкой улыбкой, впуская Джагхеда и надеясь, что он не заметит, как всего несколько минут назад по ее лицу текли слезы. Джагхед, однако, видит ее насквозь. — Ты в порядке? Что-то случилось? — спрашивает он с явным беспокойством в голосе. — Нет. То есть, да. Ничего особенного. Я в порядке, — она машет рукой, стараясь казаться беззаботной. Она пригласила Джагхеда, чтобы хорошо провести время и расслабиться, последнее, что она хочет сделать, это обременить его своими проблемами. — Беттс… — Джагхед не из тех, кто лезет не в свое дело. Он ценит свою личную жизнь, вероятно, больше, чем большинство людей, и хотя он не хочет предполагать, что действительно знает Бетти, он осмеливается сказать, что знает ее достаточно. Достаточно, чтобы увидеть, что что-то не так, ее вездесущая милая улыбка сменилась красными ободками глаз, ее голос, вместо того, чтобы быть наполненным энтузиазмом, дрожал. — Ты можешь рассказать мне все, что угодно, — подсказывает он и после секундного колебания кладет руку ей на плечо, слегка сжимая его. — Это просто… У меня был ужасный день на работе. На меня кричали и обвиняли в том, чего я не делала, потому что, несмотря на все мои усилия, они не позволяют мне делать ничего, что действительно связано с журналистикой, — объясняет она со вздохом. — Потом, когда я вернулась домой, мне позвонила мама, спросила о стажировке и о том, когда она сможет прочитать все, что я там написала. И когда я сказал ей, что это не произойдет в ближайшее время, она сказала мне… — голос Бетти дрожит, и слезы снова заливают ее глаза. — Она сказала мне, что я недостаточно старалась, и мне следовало просто остаться в Ривердейле и работать в «Регистре», а не тратить их деньги в Нью-Йорке, — она едва успевает закончить предложение, как ее голос срывается, и слезы, которые всего несколько секунд назад угрожали пролиться, теперь свободно текут по ее щекам. Первый инстинкт Джагхеда — обернуть руки вокруг Бетти и притянуть ее к груди в отчаянной потребности успокоить ее. Поначалу она никак не реагирует, и как раз в тот момент, когда он начинает беспокоиться о том, что переступил границы дозволенного, Бетти обвивает руками его талию и зарывается лицом в его рубашку, ее тело мягко сотрясается от рыданий. Он крепче сжимает ее, одновременно кладя одну руку ей на спину, медленно растирая круги, пытаясь успокоить ее. За годы жизни в Ривердейле ему нечасто доводилось встречаться с Элис Купер, и он решил не строить свое мнение о ней исключительно на том, что слышал от других людей. Но теперь, видя, что один ее звонок сделал с Бетти, он довольно легко принял решение. Сейчас он ее ненавидит. Наконец Джагхед чувствует, что Бетти дышит ровно, и слегка ослабляет хватку. — Извини, я слишком остро реагирую, — говорит она и немного отстраняется, вытирая слезы с лица тыльной стороной ладони. — Просто моя мама… — Твоя мама — сука, — заканчивает за нее Джагхед, вызывая у Бетти легкий смешок. Хотя его общая неприязнь к большинству людей и склонность к излишней драматизации хорошо известны среди его друзей, она редко слышала, чтобы он плохо отзывался о ком-либо. Особенно те, кто не влияет на него напрямую. — Я знаю. Но по какой-то причине ее мнение все еще волнует меня, — Бетти разочарованно вздыхает. Она думала, что отъезд из Ривердейла, от матери, будет означать, что ее мнение и ожидания больше не могут влиять на нее. Но, как она только что выяснила, они все равно имеют значение. — Что вполне понятно, но… На этот раз она ошибается. Скоро кто-нибудь заметит твой талант, и не успеешь оглянуться, как все журналы начнут драться за тебя. — Когда ты успел стать таким оптимистом? — Я не оптимист. Я просто… Я знаю, что ты можешь это сделать, Беттс. Не позволяй никому разубедить тебя, — он берет ее руки в свои, слегка сжимая их. — И… Я знаю, что обычно не проявляю большого сочувствия, но ты всегда можешь поговорить со мной. Всегда. Не позволяй этому накапливаться, ладно? Бетти кивает, и он одаривает ее такой улыбкой, от которой у нее трепещет сердце, и задается вопросом, улыбался ли он когда-нибудь так кому-нибудь еще. Если так, заключает она, то этому человеку очень повезло. — Спасибо, Джагги. Мне действительно это было нужно. — Именно поэтому я здесь, — он ухмыляется, еще раз сжимая ее руки, прежде чем неохотно отпустить их. — Ну, и ради еды тоже. — О боже мой! Ужин! — в панике восклицает она. — Я была так расстроена, что потеряла счет времени и даже не приступила к еде. Я могу кое-что приготовить, если ты дашь мне всего полчаса. Или, может быть, мы можем заказать навынос? Мне очень жаль, правда… — Эй, все в порядке, — он кладет свои руки ей на плечи, пытаясь остановить ее от паники. Он чувствует себя достаточно плохо из-за того, что Бетти каждый вечер приглашает его на бесплатный ужин, и принимает его только потому, что она говорит, что любит готовить. Но сейчас она выглядит слишком расстроенной, чтобы сделать это, и заставить ее чувствовать себя виноватой — последнее, чего он хочет. — Ты мне ничего не должна. Вообще-то, я у тебя в долгу. Так как насчет того, чтобы ты просто присела, пока я приготовлю нам что-нибудь. Ладно? — Ты будешь готовить? — Бетти удивленно поднимает брови. Дело не в том, что она не верит в его способности. Но тот факт, что он знает все заведения быстрого питания и доставки в радиусе десяти миль, не работает в его пользу. — Я знаю, о чем ты думаешь. Он умный, веселый, не слишком суровый на вид, но и готовить тоже не умеет, — он улыбается ей, и с ее губ срывается легкий смешок. — Но на самом деле я могу сделать несколько простых вещей. Особенно если ты подскажешь мне, что делать. Может быть, это будет похоже на одно из тех кулинарных шоу. Ну, ты знаешь, те, где один человек готовит и совершенно бестолковый, в то время как другой пытается ориентировать его, но в конечном итоге злится и кричит. — Не думаю, что я когда-либо видела подобное, но звучит скорее напряженно, чем весело, — Бетти хмурит брови. — Они, наверное, выходят в эфир только в три часа ночи, но поверь мне, это весело, — она не спрашивает, почему он смотрит телевизор в три часа ночи, или почему он находит это забавным, но поверит ему на слово. После осмотра холодильника и шкафа в течение нескольких минут, Джагхед решает сделать ставку на простого жареного цыпленка. Хотя у него и есть кое-какие навыки, он не хочет выставлять себя дураком перед Бетти. Она похожа на богиню, когда дело доходит до готовки, и почти все остальное, что он видел, что она делает, поэтому знает, что его ужин не сравнится с ее, но у него отчаянная потребность развеселить ее, и он не знает, откуда это взялось. А может, и знает. Искренняя счастливая улыбка Бетти — лучшее, что он когда-либо видел, и ее появление, особенно когда у нее трудный день, было бы самым большим достижением. Бетти сидит на барном стуле, откуда ей хорошо видна кухня, и наблюдает, как Джагхед работает, давая ему только несколько инструкций здесь и там, пока он говорит о своем рабочем дне, подробно рассказывая о своем коллеге-стажере, который не может управляться с принтером (даже если от этого будет зависеть его жизнь), но все равно отказывается от помощи, сводя всех с ума в процессе. К концу его рассказа она сгибается от смеха, слезы текут по ее лицу по совершенно другой причине. Сердце Джагхеда переполняется гордостью, когда он видит ее реакцию, и он ухмыляется, уже пытаясь придумать другую историю, чтобы рассказать ей. Он не хочет, чтобы это счастливое выражение исчезло с ее лица. На мгновение погрузившись в свои мысли, Джагхед не замечает, что она присоединилась к нему у стойки, пока не чувствует ее руку на своей. — Если ты будешь продолжать резать в таком темпе, мы не поедим до утра, — говорит Бетти со смешком, забирая нож из его руки и мягко отталкивая его в сторону. Хотя было очень весело наблюдать, как Джагхед пытается управляться на кухне, ее желудок начинает урчать, и он почти не продвинулся вперед. — Ну, извини, но мои пальцы очень важны для меня. Я бы предпочел ничего не терять, — говорит он с притворной обидой. — Тогда, наверное, мне нужно научить тебя быстро резать и оставить пальцы при себе, — Бетти ухмыляется, разрезая оставшиеся болгарские перцы, которые начал Джагхед, прежде чем перейти к моркови. — Ты предлагаешь мне урок кулинарии? — он удивленно поднимает брови. — Если хочешь, — отвечает она, пожимая плечами. — Готовить с кем-то всегда веселее, чем в одиночку. — Думаю, учиться у лучших не повредит, — говорит он, и щеки Бетти розовеют. — Тогда давай перейдем к делу.***
— Люди не хотят мне верить, но когда я был маленьким, я был очень похож на сына Росса, — внезапно объявляет Джагхед, в середине третьего эпизода «Друзей». Это было решение Бетти смотреть что-то беззаботное, и хотя Джагхед сделал много предложений о том, что посмотреть, в конце концов он позволил ей выбрать классический ситком. Бетти прищуривается, быстро переводя взгляд с экрана на лицо Джагхеда, прежде чем слегка кивнуть ему. — Я в это верю. Но только потому, что у меня до сих пор есть классная фотография из детсада. — О да, те самые дни. Ты заставила меня играть с тобой в Барби, пока Арчи ел песок или что-то в этом роде, — говорит он, и они оба смеются при воспоминании. — Я никогда тебе этого не говорила, но я действительно плакала, когда узнала, что ты больше не будешь ходить с нами в школу, и умоляла свою маму и папу Арчи перевести нас в начальную школу Саутсайда. — Ты… ты плакала? — внезапно Джагхед чувствует, будто у него что-то застряло в горле. Благодаря своим отцам, Джагхед и Арчи сумели остаться друзьями, несмотря на то, что жили в разных концах города. С другой стороны, его дружба с Бетти быстро угасла, как только они перестали видеться каждый день. Все это время он думал, что Бетти забыла о нем, как только за ними в последний раз закрылась дверь детского сада. — Ну конечно! Ты был таким хорошим другом для меня. И я… я хотела бы стараться изо всех сил поддерживать это, — она опускает глаза, чувствуя себя виноватой. Логически она понимает, что не виновата в том, что мать не отпускала ее в «У Попа» без присмотра до десяти лет. Она знает, что это не ее вина, что Элис сказала ей, что летний лагерь в Свитуотере, который Арчи и Джагхед посещали каждый год, «не место для таких молодых леди, как она». Она знает, что не виновата в том, что ее дружба с Джагхедом прекратилась. Это были усилия ее матери, держать ее подальше от всех, кто был связан с Южной стороной. Но все же, она хотела бы сделать больше, чтобы сохранить Джагхеда в своей жизни, задаваясь вопросом, насколько все было бы по-другому. — Нам было шесть лет. Никто из нас ничего не мог сделать, — Джагхед толкает ее локтем, и Бетти быстро пытается отогнать эти мысли. Она не может изменить прошлое, но может сделать все возможное, чтобы наслаждаться настоящим. — Ну, к счастью, судьба в лице нашего рыжего лучшего друга свела нас вместе, — Бетти улыбается и быстро сжимает ему руку. — Да, — соглашается Джагхед с легкой улыбкой, и они оба замолкают на мгновение, их внимание возвращается к телевизору. — Я до сих пор помню печенье, которое ты приносила, как будто это было вчера, — внезапно говорит он. — Я делала его вчера, — хихикая, напоминает ему Бетти. — Ах, верно. Ну, нам потребовалось всего пятнадцать лет, чтобы воссоединиться. Они очень вкусные. — Держу пари, ты этому рад, — говорит она, и он отвечает с улыбкой. Печенье — не единственное, что ему нравится наблюдать в своей жизни.***
Перед тем как Джагхед уходит, Бетти еще раз крепко обнимает его и говорит: — Спасибо. — В любое время, — шепчет он, зарываясь лицом в ее волосы. Он задается вопросом, будет ли у него когда-нибудь шанс обнять ее снова, и, предполагая, что это маловероятно, пытается насладиться этим моментом. Когда они отстраняются, она скучает по его прикосновениям. Для того, кто так мало обнимается, Джагхед отлично справляется с этим. Его грудь почему-то одновременно твердая и мягкая, и то, как он обнимает ее, заставляет ее чувствовать себя в безопасности и спокойствии, намного лучше, чем любое из ее предписанных врачом лекарств. В ту ночь им обоим трудно заснуть, и вовсе не из-за жуткой влажности, от которой весь Нью-Йорк становится липким.***
— Может, тебе стоит дать Арчи несколько уроков? Этот парень даже кофе не может сварить, не обжегшись, — говорит Джагхед, разрезая помидоры, и у него уже слюнки текут при мысли о готовящейся еде. Как оказалось, предложение Бетти поделиться с ним некоторыми своими кулинарными навыками было не просто одноразовым, и они провели последние пару вечеров, готовя ужин бок о бок, в то время как она дает ему советы и делится своими лучшими семейными рецептами. — О, поверь мне, я пыталась, — Бетти смеется над этим воспоминанием, хотя тогда она не находила это таким уж веселым. — Перед тем как мы уехали в колледж, он попросил меня научить его некоторым основным рецептам. Он вывихнул запястье и дважды поджег мои прихватки, прежде чем я сдалась. Он — безнадежное дело. — Я думал, Бетти Купер никогда не сдается, — поддразнивает он. — Иногда даже мне приходится смириться с потерями, — говорит Бетти, пожимая плечами, когда они продолжают работать над своими задачами в тишине. — О, черт! Тишина быстро прерывается, когда Джагхед издает громкое шипение, когда нож разрезает кожу его пальца. — Что случилось? — Бетти бросается к нему и хватает за руку, чтобы оценить ущерб. К счастью, порез не кажется глубоким, но из раны хлещет ярко-красная кровь. — Все будет хорошо. Пойдем, — говорит она и тянет его к раковине, засовывая руку под кран и открывая холодную воду. — Просто подержи его там немного, — инструктирует она и начинает рыться в одном из кухонных шкафчиков, пока не находит маленькую аптечку. Джагхед ничего не говорит, только молча проклинает себя. Вот что ты получаешь за то, что глазеешь на своего друга, — он смотрит, как красная вода стекает в канализацию, и к тому времени, когда Бетти возвращается к нему, его палец перестает кровоточить. — Дай-ка я посмотрю, — говорит Бетти и снова берет его руку в свою, вытирая раненый палец бумажным полотенцем. — Похоже, порез неглубокий, но я думаю, что будет лучше, если мы наложим на него пластырь, — Джагхед не протестует, и мгновение спустя она аккуратно оборачивает ярко-розовый пластырь поверх его пореза. — Спасибо, доктор Купер. Я уверен, что ваш превосходный уход обеспечит мое скорейшее выздоровление, — он улыбается ей, готовый вернуться к нарезке помидоров, но она продолжает держать его руку в своей. Не говоря ни слова, она подносит руку Джагхеда к своему лицу и на мгновение прижимается губами к его раненому пальцу. — Это должно ускорить процесс исцеления, — тихо говорит она, опустив глаза, пока Джагхед молча смотрит на нее, пытаясь понять, что она только что сделала и как на это реагировать. Когда Бетти снова поднимает взгляд, она видит, как его ледяные голубые глаза сверлят ее, и румянец заливает ее щеки. Она сама не знает, зачем это сделала. Может быть, все дело в том, что бокал вина, который она выпила, готовя еду, ударил ей в голову. В конце концов, она не очень-то любит выпить. Но она чувствует, что алкоголь не является причиной того, что она чувствует себя опьяненной в присутствии Джагхеда. Она собирается вернуться к своей предыдущей задаче смешивания заправки для салата и притвориться, что ничего странного не произошло, но когда она отстраняется, Джагхед хватает ее за запястье, останавливая ее. Она вопросительно смотрит на него, но он ничего не говорит. — Что? — почти шепотом спрашивает она, переводя взгляд с его глаз на губы и быстро возвращаясь обратно. Она поднимает бровь, и Джагхед, кажется, делает глубокий вдох, как будто хочет сказать что-то важное, а потом целует ее. На секунду она слишком ошеломлена, чтобы двигаться, и он, кажется, колеблется из-за отсутствия ответа с ее стороны. Но затем, как раз когда он собирается отстраниться и извиниться за свое опрометчивое решение, она кладет руку ему на затылок, притягивая его лицо ближе, чтобы углубить поцелуй. Когда его губы касаются ее, Джагхед нервничает сильнее, чем когда-либо, но в то же время, ни один поцелуй никогда не был таким правильным. Она притягивает его ближе, и он с новообретенной уверенностью кладет руки на ее бедра, прижимая ее к кухонному столу. — Я давно хотел это сделать, — шепчет он, словно боясь признаться в чувствах, которые так долго носил в себе. — Я тоже, — отвечает Бетти с закрытыми глазами, боясь, что, открыв их, она положит конец сну, в котором сейчас находится. Ей требуется несколько секунд, прежде чем она неохотно делает это, и первое, что она видит, это то, как Джагхед смотрит на нее, с его раскрасневшимися щеками и самой милой улыбкой, которую она когда-либо видела на его лице. Ей кажется, что она все еще спит, когда ее руки тянутся к его лицу, притягивая для нового поцелуя. Если это так, то, по крайней мере, она сделает все возможное. Их губы едва соединяются снова, когда кухонный таймер отключается, заставляя их обоих подпрыгнуть и удариться носами в процессе. — Ой, — взвизгивает Бетти, потирая нос. — Прости, Беттс. Ты в порядке? — спрашивает Джагхед, слегка встревоженный тем, что причинил ей боль. Он представлял себе, как целует Бетти смущающее количество раз, пессимист в нем включал множество сценариев, где она отвергает его, но ни разу он не думал, что действительно может причинить ей вред. У него не заняло слишком много времени, чтобы все испортить. — Да, — она кивает, и он отводит ее руку от носа, чтобы рассмотреть ее. Сейчас не время для жалости к себе. — Мне кажется, все нормально, — говорит он через мгновение. Он не врач, но однажды ему удалось сломать кому-то нос, и, по крайней мере, он может сказать, что Бетти выглядит совсем не так, что немного успокаивает его. Может быть, он не так уж сильно облажался. — Но я слышал, что есть способ ускорить процесс выздоровления, — он слегка улыбается ей и на краткий миг слегка прижимается губами к кончику ее носа, заставляя ее хихикать. — Уже чувствую себя лучше, — Бетти улыбается и осторожно касается своего носа. — Все благодаря вам, доктор Джонс, — передразнивает она его прежний тон, и он чувствует, как его охватывает облегчение. Они снова начинают медленно приближаться друг к другу, когда Бетти внезапно останавливает его. — Курица высохнет, если мы будем держать ее в духовке, — шепчет она. — Верно, — Джагхед отстраняется от нее с нервным смешком. Он хочет сказать ей, что ему плевать на цыпленка, если он снова поцелует ее. Что, исходя от него, показывает, насколько он хочет ее больше, чем любые другие слова, но вместо этого он просто делает шаг назад, позволяя ей получить доступ к духовке. — Но… — Бетти закусывает губу и прижимает руку к его груди. Ее пальцы слегка сжимают ткань его рубашки, и все, что она хочет сделать, это притянуть его губы обратно к своим. — Продолжение следует. Это не вопрос, но он все равно кивает. После этого вечера их распорядок немного меняется. Они по-прежнему встречаются каждый вечер, готовят и едят вместе, но больше не ссорятся из-за фильма. Они знают, что он будет забыт меньше чем на полпути в пользу изучения друг друга.Настоящее
— Ладно, может быть, я немного набросилась на тебя. Но формально ты поцеловал меня первым. — Это лучшее решение, которое я принял за последнее время, — он улыбается и снова приближает свои губы к ее губам, перекатывая их, чтобы продолжить поцелуи вниз по ее шее и груди. — Я рада, что подтолкнула тебя к этому, — выдыхает она. — Мы слишком долго ждали. — Чертовски долго, — бормочет Джагхед, уткнувшись ей в кожу. Они танцевали вокруг друг друга, и он хотел бы иметь мужество признаться в своей симпатии раньше, но теперь он уверен, что наверстает упущенное время. Тяжелые вздохи и тихие стоны внезапно прерываются жужжанием, доносящимся с пола рядом с кроватью, где Джагхед поспешно сбросил штаны, но они решают не обращать на это внимания. — Что там? — Джагхед раздраженно стонет, отрываясь от Бетти, когда снова раздается гудение, и тянется к телефону. Тому, кто прерывает его в этот момент, лучше иметь вескую причину. Он разблокирует телефон и видит два сообщения с одного и того же номера. Арчи: Ронни придет переночевать. Арчи: Может быть, ты захочешь вставить затычки для ушей. Он вздыхает и показывает сообщения Бетти, как раз когда приходит еще одно, заставляя ее хихикать. Арчи:Как думаешь, у нас в холодильнике есть взбитые сливки? — Похоже, им предстоит веселая ночка, — Бетти хихикает. — Это меня ждет веселая ночка, — разочарованно хмыкает он. — Но я думаю, что это мой сигнал уходить. Нужно вставить в уши затычки и выпить несколько таблеток снотворного, чтобы иметь возможность проспать то, что, вероятно, будет очень громким воссоединением между этими двумя, — он закатывает глаза, но тут же чувствует себя лицемером. Арчи и Вероника не виделись уже три месяца, а он едва мог прожить вдали от Бетти хотя бы один день, не соблазнив ее при первой же возможности. — Может быть, ты мог бы… остаться здесь, — предлагает Бетти, кусая губы. Летом он проводил больше ночей в ее постели, чем в своей, но после того, как они решили держать все в секрете от своих друзей, они поняли, что это должно прекратиться на некоторое время. До сих пор это была всего одна ночь, и Бетти уже ненавидит засыпать без того, чтобы по крайней мере часть его не обернулась вокруг нее, а затем просыпаться утром в пустой постели. — Если Ронни не вернется сегодня вечером, они, вероятно, даже не заметят, что тебя там нет… мы могли бы провести больше времени вместе. — А ты не боишься, что они узнают? — спрашивает Джагхед. Он мгновенно пинает сам себя. Что, черт возьми, с ним не так, если он даже думает о причинах не остаться? — В этом и все веселье, не так ли? — Бетти пожимает плечами. Ее зеленые глаза озорно сверкают, и Джагхед знает, что когда она так смотрит на него, он готов на все. — Ну тогда… — он кладет телефон на тумбочку Бетти и с улыбкой поворачивается к ней. — На чем мы остановились?