Лосось

– Что ты делаешь? – хихикнул Питер, выйдя из дома. Он закрыл за собой дверь, поправил вязаную шаль тетушки на плечах и облокотился о перила крыльца, тепло смотря на копающегося в земле Уэйда. – Гортензии, – ответил Уэйд, не отрываясь от занятия, но бросив украдкой взгляд на Питера. Парнишка вновь хихикнул и, подойдя ближе, опустился на корточки. И указывал на сломанные цветы: – Как ты вообще умудрился сломать их? Не рассказывать же тебе, Пит, что Уэйд после твоего звонка пришел ночью к вам домой, но, не решаясь войти, стоял под окнами. Впитывал каждое движение в доме, следил за передвижениями Мэй, слушал обрывки её успокаивающих слов, долетавших через приоткрытое окно. И, разумеется, оступился в темноте, попадая ботинком точно на несчастные гортензии. Мэй, сидящая в этот момент на кухне, услышала шум и вышла во двор, готовая убить любого, кто посмел тревожить их этой и без того беспокойной ночью. «Мистер Уилсон!» – приглушенно воскликнула она, уперев руки в бока, делая ударение на «мистер». На самом деле она называет его по имени, но в моменты, когда она расстроена, или раздражена или зла, именно так. Уэйд не возражает. Но вот извинений в этот раз не хватило – Мэй была слишком напугана ночной истерикой Питера, который, казалось, уже позабыл о случившемся, и она сказала, что если Уэйд не посадит ей новые гортензии, она лично оторвет ему яйца. Уэйд был уверен в том, что она это сделает. В прямом смысле. Да и еще один повод побыть утром с Питером терять не хотелось. Не факт, конечно, что Питер вышел бы из дома, но вот он, сидит рядом с ним, кутаясь в вязаную шаль. – Случайно, – ответил Уэйд, откладывая небольшую лопатку, и взял маленький горшочек с саженцем. Осторожно вытащил маленькое растение, стараясь не потревожить корни, и опустил его в землю. Засыпал руками землей, прихлопал и, улыбаясь, довольно осмотрел проделанную работу. Передвинулся на шаг правее и спросил: – не хочешь помочь? – Неа, – Питер вымученно улыбнулся, зависая взглядом на маленьком саженце. Уэйд хотел задать вопросы. Что произошло вчера, что он делал, с кем разговаривал. Но молчал, лишь взял в руки лопатку и выкопал новую ямку для другого саженца. Сломанные гортензии он уже успел выкопать. Питер следил взглядом за лопаткой в руке Уэйда, за комьями земли, что он отсыпал в сторону. – Я пойду, – произнес он, поднимаясь. – Питер..! – Я рад, что ты не можешь умереть. Это эгоистично с моей стороны, я не должен радоваться этому, но… – Я всегда буду с тобой, – перебил его Уэйд, осторожно взяв за руку, не вставая с колен. Чуть сжал пальцы, всматриваясь в увлажнившиеся карие глаза. И, в порыве, прижался губами к костяшкам, крепко зажмурившись. Питер вырвал ладонь и попятился, широко распахнув глаза. Уэйд испуганно посмотрел на него, боясь, что совершил серьезную ошибку – напугал сильнее, – и с трудом заставил себя выдохнуть: – Подожди. Казалось, Питер не дышал, прижимая руку к груди, словно поранив её. Будто она горела не от прикосновения чужих губ, а от глубокого пореза. Долгую минуту они не двигались, закопавшись друг в друга и в себя, пытаясь понять, что произошло, что они чувствуют, что они делают. – Прости, – Питер первым нарушил молчание. – Вчера… какой-то парень флиртовал со мной. В метро, – продолжал он, задыхаясь. – А потом кошмар, и… Не надо, Уэйд. Я хочу, что бы ты был рядом, но, пожалуйста, не делай это с таким серьезным лицом. Мне нравятся твои прикосновения, ты всегда меня защищаешь. Успокаиваешь, заботишься. Ты никогда меня не обидишь. Я знаю это. Но, пожалуйста…! Уэйд опустил голову, и вернулся к гортензиям: идиот. Питер закрыл лицо руками, спел про себя несколько строчек «part of your world», и крепко обнял его за шею, утыкаясь носом куда-то в плечо: – Я очень боюсь, Уэйд. – Не бойся меня, я не трону тебя, – ответил Уэйд, сжимая зубы, тщетно пытаясь понять, когда они успели так зарыться друг в друге.