Fire in the sky

      Они приземлились на берегу безжизненного островка, захлёстываемого волнами. Места рядом с первым шаттлом было в обрез. Гравитация в 1,3 G гнула спины к земле, вес лишнего оружия и запасных кислородных баллонов ей в этом помогал, а уж как помогал ураганный ветер — не выразить словами. Они шли цепочкой, держась за руки: Даниел, как самый высокий и плечистый, таранил ветер лбом, ведя за собой остальных.       На люке «Миранды», покрытом слоем грязи, действительно было нарисовано пальцем сердечко с инициалами D&D…       — Как вы? — неожиданно участливо спросил Петрич, оборачиваясь к Даниелу. Связь между скафандрами не без помех, но работала. Лука неуклюже оглянулся на них, открывая скрипящий люк.       — Заебись… — сглотнул комок Даниел, покрепче сжимая бластер.       Внутри ждала темнота, пыль и покрытые налётом осадков стены… по которым тянулись влажные багровые потёки, чем дальше вглубь транспортника, тем обильнее.       — Кровь? — ахнул Даниел. — Если бы это осталось от членов экипажа, оно было бы давно засохшим и потемневшим… — ему было страшно развивать мысль.       — Спокойно… — слова Луки помогли ему дышать дальше. — Чем бы это ни было, оно уже находилось на стенах, когда первая группа вошла сюда. Они говорили именно об этом перед обрывом связи, ведь других странных объектов не наблюдается.       — Есть следы, песок намело, — Петрич показал на нечёткие отпечатки двух пар ботинок на грязном полу.       Даниел наскоро соскрёб с переборки образец, и они двинулись дальше, безуспешно вызывая пропавших Домагоя и Марио. Наружные микрофоны передавали только свист ветра, врывающийся сквозь щели.       Они решили не разделяться, когда увидели на стенах несколько свежих подпалин от лазера, а последняя спасительная полоска песка с отпечатками — закончилась. На мостике не нашлось ни останков экипажа, ни следов товарищей. Бортовой компьютер был разрушен давними выстрелами, и попытки Даниела его реанимировать оказались бесполезны. Спасатели повернули к жилому отсеку…       — Там кто-то есть! — воскликнул Лука, указывая на открытую дверь первой каюты, из которой выглядывала пара ботинок.       Это оказались лежащие на полу одежда и обувь: униформа научника с заправленными в ботинки штанинами, с бельём внутри комбинезона (судя по топу, всё это принадлежало женщине). И ничего внутри самой одежды, как будто её разложили в таком виде в шутку…       —…Или же человеческое тело пропало из неё, — озвучил общую мысль Петрич, пока троица вскрывала запертые каюты, обнаруживая те же самые пугающие вещи. — Господин Субашич, можно, я понесу взятый вами образец?       Даниел пожал плечами, но отдал ему запечатанный пакетик.       Впереди замаячила мощная запертая дверь грузового отсека. По логике, именно сюда должны были направиться за контейнером Домагой и Марио.       Там спасатели и нашли одного из них...       Бронестекло на двери пропускало лучи фонарей, которые осветили фигуру в серебристо-сером скафандре с огненной эмблемой «Искры», стоящую спиной к ним на коленях, так, что нельзя было понять, Домо это или Марио. Он медленно раскачивался, сгорбившись, над вытянувшимся на полу телом, которое было одето во что-то вроде больничной пижамы, из штанин её торчали босые ступни. Этот второй человек, чьё лицо нельзя было рассмотреть за склонённым Домо-или-Марио, был, несомненно, жив в бескислородной атмосфере и ласково гладил его по шлему обнажённой рукой…       Рядом валялся бластер с вытащенным блоком питания.       Неторопливо поднялась вторая рука, обхватила Домо-или-Марио за голову, и, не встречая ни малейшего сопротивления, начала расстегивать крепления шлема…       — Господи, нет! Открывайся же, быстрее! — зарычал Лука, пиная дверь. Код доступа сработал со второго раза, и они, громоздкие и неповоротливые, ввалились внутрь, мешая друг другу. Даниел схватил Домо-или-Марио за плечи и резко рванул на себя…       Во-первых, это оказался Марио.       Во-вторых, у человека в больничной пижаме — у человеческого тела мужчины со смугловатой кожей, полосами чёрных татуировок пониже левого локтя и застарелыми следами от инъекций — не было лица.       Вместо него клубилась живая багровая масса, тянулась гибкими нитями, пытаясь присосаться к Марио. Даниел не сразу услышал, что орёт от ужаса, на пределе сил оттаскивая друга прочь…       Зашипел выстрел бластера Луки, второй, третий. Псевдочеловеческое тело всколыхнулось как желе, расплылось целиком красной жижей, которая быстро всползла на стены и исчезла в вентиляционном отверстии. Лука пальнул вслед, разнеся решётку.       Лицо Манджукича было мучнисто-бледным, из носа шла кровь, хотя разгерметизация скафандра не успела произойти, и признаков травм Даниел не заметил, водя над ним мини-сканером из аптечки. Марио повторял одно и то же слово из двух слогов, но из-за его сломанной рации они не слышали ничего.       — «Лени»… — изумился Даниел, попристальнее всмотревшись в движения его губ. — Он всё время твердит «Лени». Кто это?       — Где Петрич? — хрипло спросил Лука, оглядываясь. Похоже, он тоже орал. — Не зря я не доверял этому чудику…       Марио обмяк, потеряв сознание.       В грузовом отсеке были только они трое. И пустой секретный контейнер с лого Военного Комитета, лежащий перевёрнутым в углу.       Собственное дыхание отдавалось эхом в ушах Даниела, пока он в одиночестве шагал по мёртвому царству ржавого пыльного металла, с огнемётом наготове высматривая красную дрянь на стенах. Она уползла, даже та, которую они видели у входа — исчезла, вспугнутая сопротивлением пришельцев.       Рация Петрича не отвечала, Марио не приходил в себя. Весил он слишком много, чтобы они смогли его нести и одновременно искать пропавших, поэтому Лука остался с ним, и сейчас каждую минуту переговаривался с Даниелом, чтобы не потерять друг друга. Буря столетия снаружи, вероятно, стала утихать, потому что связь сделалась чище, но до «Искры» всё ещё было не дозваться.       Всё произошло так быстро, что Даниел не успел сказать «мама». Завернув за угол, он внезапно столкнулся с фигурой в скафандре, в глаза ударил свет фонаря, Даниел оступился и рефлекторно ухватился за плечо человека. Ткнулся стеклом шлема в нагрудную нашивку «Вида». Задуматься о том, что шаги были бы слышны и свет был бы виден заранее, он не успел…       — Домо, ты нашёлся! — обрадованно выпалил Даниел.       Он поднял глаза… для того, чтобы увидеть под шлемом Домагоя вечно юное лицо Хрвое. По виску, пересечённому сенсорным обручем, стекала струйка крови, но на губах светилась добрая улыбка.       — Вот я и отыскал тебя, Дани… мой Дани, я так тосковал…       Даниел, проглотив язык, смотрел в карие глаза покойного, ослабевшая рука самопроизвольно разжалась, выпустив оружие. Весь здравый смысл кричал, что перед ним фантом, а ещё, кажется, по рации кричал Лука, но смысл слов не долетал до сознания сквозь странный шум в ушах. Хрвое обнял его, прижался шлемом к шлему, всматриваясь глаза в глаза, и на Даниела навалилось равнодушие к страху, убаюкивающее счастливое спокойствие от обретения любимого человека: неважно, где, как и почему, но его Хрвое был с ним, а поле зрения заволакивало нечто пульсирующе-багряное, но это совсем не мешало, хотелось только одного: оставаться в его руках вечно, отдохнуть…       — Суба! Суба, приём!       Резкий, неприятный голос Луки будил, раздражал, и Даниел поспешно отозвался, чтобы это прекратилось:       — Я в порядке, блядь!       — Что случилось, почему ты молчал? — рявкнул Лука ещё громче. — Ты нашёл Домо?       Даниел медленно огляделся. Он лежал на полу, в одиночестве, целый и невредимый. На стене чернело огромное пятно свежей копоти, а у ног лежал бурый пепел. До него начало доходить…       — Я нашёл не Домо, это был… было то вещество в облике… моего друга, — отползая, пробормотал Даниел пересохшим ртом. — Оно уже исчезло.       — Исчезло? Уверен?       — Кажется, я поджарил его из огнемёта… я плохо соображал, оно гипнотизировало… Но я точно здесь один.       Лука шумно вздохнул:       — Чччёрт, что же делать, я не могу оставить Марио, он всё ещё в отключке.       — Сидите там, я найду наших, — Даниел пытался храбриться, в конце концов, если он как-то одолел существо один раз… Нет времени страдать, пока Домо, ну и да, Петрич — в опасности.       Он двигался дальше как можно быстрее и читал «Отче наш», беззвучно, чтобы не напрягать капитана. Тишина нарушалась только звуком его шагов. Он проверил заряд в огнемёте. Перепроверил…       Индикатор показывал 100% заряда. Откуда же взялась копоть на переборке? Кто сжёг Хр… тварь, и почему оставил Даниела одного?       — Папа… — тихо-тихо донёсся призрачный голосок через внешние микрофоны скафандра.       Даниел, задохнувшись от ужаса, завертелся, тыча огнемётом во все стороны. Луч фонаря отплясывал джигу.       — Папочка, иди ко мне… — эхом летел по коридору детский лепет, весёлый, чудовищный здесь и сейчас.       — Суба, что у тебя? — это Лука.       — Я слышу голос ребёнка. В инженерке.       Голос и свет шли справа, из открытой двери в инженерный отсек. Даниел двинулся туда и остолбенел.       Домагой стоял на коленях, обнимая светловолосого мальчика лет четырёх, одетого в костюм Спайдермена. К Даниелу повернулось знакомое по голографиям, которые так любил показывать Домо, круглое личико Давида с отцовскими хитрыми глазёнками и курносым носом.       — Суба, жди, я уже иду, — Лука уже пыхтел на ходу.       — Я… я справлюсь, — тихо, как будто мог спугнуть существо, сказал Даниел. — Домо жив, я спасу его, эту штуку легко разрушить.       — Суба, осторожнее…       Детские ручки начали узнаваемо стаскивать с несопротивляющегося Домагоя шлем.       — Нет! — крикнул Даниел, толчком отбрасывая существо от Домо. Оно было лёгким, как настоящий четырёхлетка и отлетело к приборной панели с криком обиженного ребёнка. Не думать об этом… Он вскинул к плечу огнемёт…       …И повалился на пол от жестокого пинка в бок. Оружие загрохотало куда-то в сторону. Домагой с перекошенным от ярости лицом, беззвучно крича, навалился всем весом на Даниела, осыпая его ударами. Толщина скафандра смягчала боль, но крепкая хватка и тяжесть чужого тела не давали освободиться.       — Домо! Боже, прекрати! — было ясно, что тот не услышит, но пусть хотя бы видит его лицо. Под их перекатывающиеся тела попалась одежда и обувь ещё кого-то из экипажа. Теперь Даниел догадывался, куда же делись трупы до самой последней косточки, и почему эта биомасса имеет такой цвет…       — Мой папа! — повторил голосок совсем рядом. — Я иду к тебе!       К ним выметнулись красные склизкие нити, рвущиеся из тела лже-Давида. Даниел последним усилием судорожно попытался откатиться и оттащить Домо. Полыхнуло ревущее пламя, почти лизнув спину Домагоя, который лежал сверху. Оттуда, где должен был стоять лже-Давид, раздался нечеловеческий визг. Домо вздрогнул всем телом и ослабил хватку. Даниел отпихнул его, не церемонясь, и прижал к полу. Хотелось сблевать прямо в скафандр.       В дверях стояли Лука и прислонившийся к косяку Марио. Капитан опускал огнемёт. На месте чудовища дымилась куча бурого праха.       — Домо, как ты? — Даниел обнял переставшего буянить Домагоя и порывисто гладил его, пусть тот и не мог почувствовать прикосновения сквозь скафандр. — Всё будет в порядке, слышишь? Читай по губам, Домо, как я тебя учил. Это не Давид, это какая-то злоебучая хищная органика военных! Она вытягивает образы из нашей памяти и превращается в наших близких. Ей надо выковырять нас из скафандров и ассимилировать наши тела, вот и всё! Это не Давид был.       Домагой с трудом сфокусировал на нём глядевшие в разные стороны заплаканные глаза. Хрен знает, сколько он понял, но кивнул и неловким извиняющимся движением пожал ему руку.       — Марио, тебе получше? Идти сможешь? — спросил Даниел, подкрепляя свои слова жестами.       Марио поднял руку, с усилием, будто она весила центнер, и показал большой палец.

Окончание следует