Fire in the sky

      Дверь грузовой секции «Искры» открылась с негромким шипением гидравлики. Свет здесь за ненадобностью не горел, и включать его Ивану не хотелось. Отголосок космического холода забрался под одежду — обогрев в нежилой части корабля был ограниченным тоже за ненадобностью. Ряды огромных контейнеров тянулись коридором, в конце которого некий конструктор-романтик спроектировал бесполезный, зато красивый иллюминатор от пола до потолка.       На фоне вечной ночи, рассеиваемой точками звёзд, сгустком непроницаемой темноты виднелась фигура в балахоне. Взволнованный Иван приблизился и встал рядом, улыбаясь:       — Ну, здравствуй…       — Здравствуй, друг мой! — послышалось позади.       Иван сделал вид, что не подскочил от неожиданности. Впрочем, какая может быть неожиданность с этим…       Младен подходил сзади, а рядом с Иваном его проекции уже не было. Они обнялись, впервые с момента внезапной для обоих встречи на этом корабле, где им волею случая предстояло теперь работать вместе. И для этого требовалось прояснить кое-что… Ноздри Ивана ощущали лёгкий запах геля для стирки от одеяния Младена, мыла, которое лежит однотипными упаковками в душевой «Искры». Сам техномаг не пах ничем, его кожа, как и много лет назад, не имела естественного запаха, и, наверняка, вкуса тоже (память Ивана хранила и это).       — Ты наверняка знаешь обо мне всё, вплоть до того, куда я в прошлом году летал в отпуск с племянниками, а я о тебе — нет. Нечестно как-то… — начал Иван. — Как ты провёл эти десять лет?       — Хорошо… плохо… но — всегда интересно. Поэтому я здесь, в мобильной точке, где происходят увлекательные вещи. Где покорёженные войной детальки составляют уникальный пазл, а я его созерцаю, — на губах Младена играла загадочная усмешка.       — Ты всё так же говоришь загадками, да и внешне совсем не изменился… Младен вечномладен.       — А ты изменился, Иван. Ты… — драматичная пауза, — потолстел.       — Чегооо? — невозможно было не подыграть старому доброму троллингу.       — Нет… Ты стал старше, ещё красивее, и ты нашёл себя, превратившись из актёра в пилота — в любимой по-настоящему работе, в отношениях с семьёй — той, которая на Швице, и той, которая здесь.       — Уже лысею понемногу, — весело фыркнул Иван. — Пора пересадку делать.       — Бывает и хуже, — в тон ему ответил техномаг, указывая на свой выбритый череп.       Они молчали, глядя плечом к плечу в космос. Иван поёжился от холода и сунул руки в глубокие карманы комбинезона. Младен повернул к нему голову:       — Извини, не подумал… — он щёлкнул пальцами, и вокруг Ивана сформировался незримый тепловой пузырь, в котором температура подскочила градусов на десять-пятнадцать.       — Спасибо. Здорово, что со мной ты можешь даже не заморачиваться попытками притворяться нормальным человеком.       — Что ты рассказал ему о нас после событий на «Миранде»? Он спрашивал, откуда ты мне доверяешь?       — Да… Пока вы все сидели в карантине, я сказал ему, что мы с тобой просто познакомились во время печально известных беспорядков на станции «Санкт-Якоб», и ты там немножко геройствовал у меня на глазах, — пожал плечами Иван. — Надо было рассказать правду, ведь мне нечего стесняться и я люблю его. Но я растерялся как подросток и брякнул первое, что пришло на ум. Теперь стыдно разворачиваться «Лука, я тебе солгал, он мой бывший».       — Понимаю.       — Ответь честно: ты не знал, что я здесь работаю, когда устраивался на «Искру»?       — Не знал. Ты всегда был моим удивлением. Но, Иван, ты все эти дни избегал разговора. Неужели ты… боишься меня?       Иван пытливо посмотрел на своё отражение в непроницаемых стёклах очков, за которыми, он знал, скрывалось нечто:       — Я ведь осознаю, что тебе достаточно щёлкнуть пальцами ещё разок — и ты получишь меня обратно на блюдечке с голубой каёмочкой.       — Мне бы и щёлкать не понадобилось, — с неудовольствием сказал Младен. Живое, подвижное лицо на миг исказилось горечью. — И именно поэтому я с тобой так не поступлю. Верь мне. Я не могу сотворить многое, чего хотел бы, и не хочу вытворять многое, что могу. Но уверен ли ты в том, чего желаешь сам? Я мог бы устроить так, что он ничего не узнает, Ива ничего не сможет увидеть…       — Нет.       — Возможно, он был бы не против? Главное, что вы любите друг друга, это не помешало бы нам с тобой вернуть прошлое. И мы с ним можем подружиться. Отпусти же себя… — Младен положил руки ему на плечи, губы потянулись к губам, и Ивана словно током пробило. Вспомнилось: истерзанные возбуждением нервы в объятиях этого пугающе привлекательного, ни на кого не похожего создания, трансцендентное наслаждение, доходившее до потери сознания, слияние тел и душ, которое выводило Ивана за границы человеческого восприятия реальности, заставляло чувствовать себя рождённой из раскалённого газа звездой…       …Лука неунывающе смеётся и подпевает включённой песенке, охуительно додрочив ему, когда с нормальным сексом опять вышли технические неполадки, в стены крошечной ивановой каюты с разных сторон тарабанят Матео и Деян, требующие тишины, разомлевший Иван хлебает чай со вкусом пыли индийских дорог, закуривает сигарету, а Лука прикуривает от неё свой косячок, они лежат вповалку на узкой неудобной койке и пускают колечки дыма, пытаясь загнать их друг в друга, и Лука шепчет, тычась острым носом в ухо: «Я верю тебе, всегда»…       — Я был бы против, — сказал Иван, твёрдо отстранив Младена от себя. — Я уже не та юная нью-голливудская звёздочка, считавшая открытые отношения высшей свободой. Ты прав, мой друг, — он сделал упор на последнем слове, — я нашёл себя. Спасибо за разговор, я пойду, мы с ним ещё новую игрушку не опробовали…       — Подожди. Прошу.       Он остановился на полшаге, стараясь не думать поганую мысль, что следовало заранее оставить Луке письмо с объяснением всего — на случай, если он сейчас… совершенно случайно надолго задержится в грузовом модуле, а техномаг сделает так, что он не сумеет потом ничего вспомнить…       — Моя единственная просьба: выбери, как раньше, — попросил Младен.       Иван, поколебавшись, всмотрелся в пространство и ткнул пальцем в крошечную точку — по примерным прикидкам, это была туманность Орёл.       Сухая прохладная рука техномага коснулась его виска…       …Перед Иваном во всём своём величии предстали Столпы Творения — устремлённые вдаль вытянутые облака ионизированного водорода и пыли, пронизанные формирующимися новорождёнными звёздами. Искривлённые пальцы длани некоего космического бога были полны внутреннего света оттенков красного, зелёного, жёлтого, которым нет описания ни в каком языке человеческом или ангельском. Увенчанные протуберанцами пылающего газа, тянулись они в галактическое пространство, рождая жизнь.       Видение исчезло. Иван перевёл дух, вспоминая, как дышать.       Младен отнял руку от его лица:       — Шесть тысяч лет назад Столпы Творения были полностью рассеяны взрывом сверхновой, — сказал он. — Но в этой части галактики пронаблюдать начало их гибели можно будет лет через восемьсот-девятьсот. Ты видишь свет, который дошёл к нам лишь сейчас.       — Я читал о судьбе этой туманности, но никогда к такому не привыкну… — восхитился Иван, — к исчезнувшим картинам, к свету уже мёртвых на сегодня звёзд. Жалко, что Столпов больше не существует, — несмотря на сомнительную ситуацию, его мучило детское любопытство. — А ты способен показать, как это место выглядит сейчас, в реальном времени?       Младен энергично потёр ладони друг о друга и прикоснулся к нему снова.       …В чёрной бесконечности раскинулись веером сияющие газопылевые крылья разорванной туманности, похожие на очертания гигантской птицы. Рядом, соединённое с ней пуповиной прозрачных клочков, клубилось оранжево-золотым буйным вихрем косматое облако, напоминающее хвостатую лисицу…       В ушах зазвучал голос, идущий со всех сторон пространства:       — Рассеянный газ собирается в новое скопление уже тысячи лет, оно выглядит совершенно иначе, но не менее величественно, в нём зарождаются новые протозвёзды. Прежний свет от Столпов Творения будет лететь дальше по Млечному Пути, сохраняя для наблюдателей память, картины их жизни. Но в настоящем их место заняло новое чудо природы, се ля ви…       Иван очнулся, жадно протягивая к космическим существам ладонь… которая упёрлась в холодную поверхность иллюминатора.       — Я понял, на что ты намекаешь, — с облегчением сказал он.       — Ни на что. Я просто любуюсь вселенной вместе с тобой.       То ли глаза привыкли к темноте, то ли это был спецэффект от техномага, но сейчас Иван видел его ясно, как днём: серебристые вкрапления инопланетных имплантов на голове, серьгу в большом ухе — копию его собственной, крупный нос на загорелом лице…       — Сними очки, — попросил он.       Младен беспрекословно снял.       Иван рассматривал хорошо знакомые пронзительно-серые глаза с длинными ресницами, лишённые возраста, густые тёмные брови, и думал, что не стоит сожалеть ни о прошлом, ни о настоящем, и незачем страшиться тех, кто доверяет тебе.       — Ты же помнишь, это лишь иллюзия, — смущённо улыбнулся Младен. — Глаза — зеркало души, но ничего лучшего я тебе предложить не могу, хотя бы в этом вопросе я всегда был вынужден даже с тобой притворяться нормальным человеком.       — Помню-помню, «без иллюзии ты здорово пожалеешь о своей просьбе» и всё такое. Не знаю, что у тебя там скрывается на самом деле — третий глаз Шивы или ещё что… неважно, я просто хотел вновь увидеть твоё лицо, — Иван вздохнул, мысленно расставляя все точки над i: — Я тебе верю. И благодарен за то, что ты оставляешь свет нашего прошлого мира просто памятью.       Младен надел очки обратно — словно опустил забрало:       — У тебя есть он. У меня есть вселенная. Мы сработаемся здесь, правда?       — Обязательно, — Ивана ошарашило внезапное подозрение: — Там, на этой адской «Миранде»… лишь к Луке не приходили фантомы. Учитывая, что он повидал на войне, мне страшно представить, какая очередь заявилась бы к нему. Но он оказался единственным в группе высадки, кому повезло. Это случайность?       — Нет.       Иван схватил его руку и без слов крепко пожал. Младен со смешком потянул его ладонь к себе и приложил к сердцу. Под мягкой чёрной тканью стучало там же, где у всех людей.       — Увы, теперь мне вправду надо идти, — Иван проверил время.       — Ах да, верно. Желаю вам приятно провести вечер.       — Да нет… я просто хотел тебя уколоть, прости. Прямо сейчас я буду трахаться с любимой работой, знаешь ли: надо лично ввести корабль в подпространство, впереди нестабильная зона, а наш лучший в мире офицер по защите Деян вчера уронил круассаны в двигатель.       Освещённое звёздным светом лицо, повернувшееся к нему, было ласковым, без тени обиды и ревности:       — Теперь у тебя на одного друга больше. Помни, что ты всегда можешь прийти ко мне, чтобы любоваться мирозданием вместе.       — Договорились, чудо природы. Я скучал по твоим фокусам.