Место девочки — в политике

Кассиопея Блэк

      — Мама! — закричала Кассиопея. — Почему?!       Кас никогда не кричала. Как бы Вальбурга ни качала головой, себя Кас считала образцовой леди и старалась подражать матери, всегда и во всём. То есть, знала назубок все оттенки сарказма и могла написать ими целый роман, если бы потребовалось. Но сейчас она чувствовала себя растерянной, уязвленной… Это оказалось больнее, чем стоять на горохе.       — Почему я еду в Шармбатон, почему не в Хогвартс?!       Она никак не могла отдышаться, сжимая в кулаке смятый конверт. Вальбурга сидела у трюмо, когда Кассиопея ворвалась в родительскую спальню. Кажется, мать забыла, что тоже знает все оттенки сарказма и высокомерия: вместо вопросительно приподнятой брови она нахмурилась, а потом и вовсе отвела взгляд.       — Это было… — она нервно потеребила волосы. — Спонтанное решение, принятое очень много лет назад. И я не уверена, что мне стоит отменять его.       — Почему?! — Кас почти заплакала, но вовремя спохватилась. Мама терпеть не могла слёз… Хотя, какая теперь разница!       Но Вальбурга словно не заметила её наполнившихся слезами глаз. Она подвинулась на мягком табурете с витыми ножками в форме трёхголовых змей и похлопала по обивке рядом.       — Присядь, милая.       Кас подавила слёзы и двинулась к ней на негнущихся ногах. Её руки дрожали. Она совсем не понимала, как возможно, что она окажется от Сириуса дальше, чем на пару миль. Там не будет никого знакомого, она останется совсем одна!       Она была испугана до темноты в глазах, но всё же продолжала держать лицо. Только тогда мама не закроется, не выгонит, всё расскажет… У них ведь только всё начало получаться!       Вальбурга нежно приобняла Кас, а потом и вовсе притянула к себе. Кассиопея обиженно засопела в плечо матери, но от объятий ей стало немного легче.       — Я расскажу тебе секрет, Кассиопея, — прошептала мама, гладя Кас по голове. — Мы должны были говорить об этом гораздо позже, но времена… Времена сейчас сложные.       Она замолчала, словно всё ещё не была уверена в том, что хочет рассказать. Кас затаила дыхание, а мама тяжело вздохнула и продолжила:       — Как ты знаешь, месяц назад Беллс вышла замуж… И это очень пугающее меня событие, — она снова остановилась, словно шла по тонкому льду. — Белла вместе с Рудольфусом состоит в "Вальпургиевых рыцарях". И они становятся прямо сейчас очень важной политической силой.       Рука Вальбурги застыла на голове Кас. Пальцы намотали тёмный локон — такой же, как у неё самой.       — Основатель рыцарей называет себя "лордом Волдемортом". Он по матери — Гонт, а значит ещё и наследник Слизерина. Брак Беллс заключён с его инициативы. Он давит на своих "товарищей", манипулирует ими, а они заглядывают ему в рот…       Вальбурга презрительно фыркнула.       — На самом деле, его зовут Том Риддл, я училась всего на курс старше него, и он... — Кас заметила, что мама улыбнулась. — Пытался ухаживать за мной. Он и сейчас всё ещё симпатичен, но тогда и вовсе полшколы было в него влюблено…       — А ты? — прошептала Кассиопея и замерла, наслаждаясь минутами откровенности.       — А я… — Вальбурга опять тяжело вздохнула. — А я была идеальной ученицей, старостой и дочерью. У меня была только воля семьи.       Этот оттенок сарказма Кас оказался незнаком, и она постаралась запомнить каждое слово, произнесённое матерью.       — А семья тогда считала, что раз Риддл — полукровка, то ни о какой помолвке со мной и речи быть не может, — она злобно усмехнулась. — Ох, как, наверное, сейчас крутится в гробу Сириус, твой прадед, бывший тогда патриархом нашей семьи! Он на моих глазах бросил письмо Риддла в камин, даже не прочитав!       Вальбурга мечтательно улыбнулась, но быстро вернулась с небес на землю и продолжила:       — У лорда Волдеморта к нам старые счёты. Он делает вид, что не помнит обид, что нанесли ему Блэки, но я знаю его. Он не забыл. И если у Беллс, не приведи Моргана, родятся дети, в случае неповиновения он вполне способен начать нас ими шантажировать…       — Но мама, — Кассиопея отстранилась и удивлённо посмотрела на неё. — Это ведь преступление! Его обязательно накажут?..       Последние слова она произнесла не так уверенно, потому что губы Вальбурги иронично скривились.       — Всё не так просто, милая. Тёмные лорды бывают крайне выгодны для чистокровных. Да и Арктурус неплохо справляется, стараясь вложить наши средства в него. Так что вряд ли Блэки, с которыми лорда Волдеморта связывает очень долгая история, поссорятся с ним так легко, да и я сама не планирую с ним враждовать. У нас одни взгляды, и только подумай… "Вальпургиевы рыцари", — Вальбурга повела бровью и снова улыбнулась уголком губы. — Назвать свою организацию в мою честь, чтобы польстить Блэкам и лично мне — чего-то же это стоит?       Кас нахмурилась. Теперь она запуталась ещё сильнее в рассказе матери.       — Но как это относится к тому, что ты меня отправляешь в Шармбатон? Я не хочу!       Глаза Вальбурги потемнели, а в голосе проступила печаль:       — Дело в том, что Беллс… не хотела выходить за Лестрейнджа. Ей всего девятнадцать. Она пошла на поводу у окружающих: у Арктуруса, у Сигнуса, у лорда Волдеморта... И это ужасно.       Она покачала головой.       — Потому что, поверь мне, нет ничего плачевнее брака, в котором ты не хочешь находиться.       Кас прикусила губу. Она почувствовала, что мама говорит и о себе тоже, но не решилась спросить. А Вальбурга меж тем продолжила:       — Я всегда хотела быть идеальной, достойной древнейшей семьи Блэк. И я была, всегда и во всём. Я уже никогда не смогу стать идеальной женой, но матерью… Скажи, милая, есть ли у меня шанс?       Кассиопея обомлела. Мама смотрела на неё пронизывающим до глубины души взглядом. Она никогда на неё так не смотрела. Мама тянулась к Кас, молчаливо просила прощения за всё, что натворила… И Кассиопея, смахнув всё-таки выступившие на глаза слёзы, кивнула.       Вальбурга снова обняла её, и в этот раз тихо прошептала ей в волосы:       — Я никому не отдам тебя, Кассиопея. Не позволю ни Блэкам, ни уж тем более Тёмному Лорду решать твою судьбу. Ты сама выберешь того, кого полюбишь… И лучше всего, если ты сделаешь этот выбор как можно дальше от Британии, — она поцеловала дочь в макушку со всей любовью, что в ней была. — И если это будет чистокровный француз, Арктурус вряд ли откажется от новых связей за рубежом.       Кас искусала уже все губы, потрясённая до глубины души, но всё-таки нашла в себе храбрость и прошептала:       — Мама… Я понимаю. Но почему у тебя с папой ничего не получилось? Почему ты думаешь, что у Беллы тоже не получится?..       Вальбурга снова отстранилась, и её слова, произнесённые тяжёлым, липким шёпотом, пронзили Кассиопею насквозь:       — Я не должна была об этом говорить, пока ты не станешь старше. Это слишком большая ответственность, но… — её голос задрожал, впервые в жизни. — У Ориона давно, очень давно есть другая женщина, Кас. И это горькая правда, с которой сталкиваются многие чистокровные, какими бы "священными" они ни были. Я не хочу, чтобы ты, как я, баюкая третьего ребёнка, внезапно узнала, что тебя предали. А именно так это обычно и происходит, потому что люди, дорогая Кас, не идеальны. Они всегда бунтуют против навязанного выбора. Кто-то тихо находит любовницу, а кто-то… — она отвела глаза. — Злится на себя и детей.       Вальбурга отвернулась и посмотрела в окно, за которым начинал накрапывать дождь, так похожий на её невыплаканные слёзы.       — Не будь как я, Кассиопея. Не будь идеальной. Будь собой.