Место девочки — в политике

Вальбурга Блэк

      Вальбурга сидела за столом секретаря, задумчиво катая между ладоней треснувший хрустальный шар. Прежде он позволял связываться с трофейной головой оленя в кабинете, но после выходки Риддла стал просто бесполезной побрякушкой. Отцу придётся сильно постараться, чтобы починить артефакты и связать их вновь…       Разум Вал был забит всякой чепухой. Десять тысяч чувств водоворотом крутились в её груди. Мелькали разбуженные матерью детские воспоминания — по большей части неприятные. Смутная тревога, источник которой унесла в руке Ирма, целовала её затылок. Злость и стыд электрическими разрядами расходились по всему телу с каждым ударом сердца: Вальбурга ненавидела себя за трусливый побег из кабинета.       Кто знает, о чём теперь лорд Волдеморт разговаривает с Уэзерби?..       Настроение Вальбурги неумолимо портилось с каждой минутой. Вал не любила тёмную магию, но сейчас она пришлась как нельзя кстати. Как и хрустальный шар в её руках.       Когда дверь в кабинет распахнулась, от артефакта в её ладонях осталась только горстка песка, а лишние эмоции практически улеглись. Но стоило ей взглянуть на лицо Греты, и исчезнувшая было тревога вновь ужалила затылок.       Уэзерби выглядела слегка покрасневшей и отёкшей — она явно плакала. Вот только выглядела она сейчас не потеряно и разбито, как можно было бы ожидать, а совершенно спокойно.       И это пугало.       Вал на секунду задумалась, не под Империо ли она, но в этот момент Уэзерби тяжело вздохнула и спросила с тихой печалью:       — Могу я сама добраться до точки аппарации? Мне хотелось бы побыть одной.       Вальбурга моргнула. Это определённо было не заклятье подчинения воли. Люди под Империо не могли испытывать ни боль, ни грусть, ни сожаление. Только безграничное счастье повиновения.       — Двери дома Блэк отныне гостеприимно открыты для вас, — Вал пожала плечами, стараясь звучать максимально естественно. — Можете даже по саду прогуляться, если пожелаете собраться с мыслями. Он у нас сейчас весь в снегу, потрясающая красота.       Уэзерби слабо улыбнулась и кивнула:       — С радостью приму ваше приглашение.       Вальбурга коротко взмахнула палочкой, трансфигурируя из ближайшего листа на столе крохотного журавлика. Он подлетел к Грете и послушно завис в воздухе.       — Надеюсь, вы ничего не имеете против такого проводника? — Вал дождалась кивка Уэзерби. — Феси. Позаботься о нашей гостье. Все возникшие вопросы направляй Ирме.       Эльф не появился, — Арктурус запрещал им беспокоить посетителей поместья своим присутствием, — но Вальбурга ощутила его безмолвное согласие.       — Благодарю за ваше гостеприимство, — Уэзерби откланялась и направилась вслед за порхающим, словно бабочка, журавликом.       Вальбурга с глубокой задумчивостью проводила её взглядом: коллега, несмотря на обстоятельства, совсем не выглядела разбитой, потерянной или, наоборот, взвинченной и полной гнева.       Она выглядела так, будто вполне искренне прислушалась к тому, что сказал ей за закрытыми дверями лорд Волдеморт.       Вал с обречённым вздохом поднялась из-за стола и вновь направилась к кабинету Арктуруса — её собственный "разговор" с Риддлом только начинался.       Вряд ли можно было ожидать, что кабинет хоть как-то изменится. Вал сомневалась, что лорд Волдеморт мог себе позволить кидаться в гостях разрушительными заклинаниями. Она лишь краем глаза отметила, что два кресла напротив стола поменяли положение и подозрительно смотрели друг на друга.       Впрочем, и оба этих кресла, и трон Арктуруса пустовали. Риддл же нашёлся на чёрном кожанном диване у стены. Он расслабленно лежал на спине, прикрыв тёмно-зелёным рукавом глаза, и его острый локоть смотрел в потолок. Чёрные круглоносые оксфорды педантично стояли на полу, а полы мантии свободно свисали вниз.       Вал подошла и села с краю. Лишь одно её присутствие заставило его улыбнуться.       — Устал?       — Если только немного, — ответил он и с вымученной непринуждённостью спросил: — А что, есть предложения, как отдохнуть?       Вал усмехнулась:       — Только если как устать ещё больше!       Риддл улыбнулся ещё шире, но продолжать шутку не стал. То ли и правда так сильно устал, то ли просто думал о чём-то своём. В любом случае, руку с лица он так и не убрал.       Вальбурга залюбовалась Риддлом, как любуются хищным клинком. Клинком, смертоносным настолько, что даже она, старый друг и соратник, чувствовала у шеи холодок бритвенно-острого лезвия.       Имя этому клинку было лорд Волдеморт.       Вальбурга давно привыкла, что в её жизни помимо старого доброго Тома есть ещё и Тёмный лорд. Но до сих пор в её голове они были, словно две разные личности, существующие в одном и том же теле.       Ведь как мог тот мальчишка, с которым они столь отчаянно воевали за главенство на Слизерине, стать хладнокровным убийцей? Какая тёмная магия превратила самонадеянного юнца, уязвлённого отказом лорда Сириуса, в чудовище, чьё имя вся Британия боится произносить всуе?       Давным-давно, ещё в школе, он придумал себе этот образ, образ лорда Волдеморта — того, кем он хотел однажды стать. Сильного, умного, дьявольски коварного. В эти мечты особенно не верил никто, даже сам Риддл. Но вот он здесь, в самом сердце рода Блэк — и он вошёл сюда сам, без её помощи.       Вальбурга внезапно осознала, что с тех пор, как ему исполнилось двадцать два, с тех пор, как Риддл уехал с Альфардом в своё первое путешествие, он больше никогда не был с ней по-настоящему откровенным. Столько встреч, столько разговоров, и все они — словно вода сквозь пальцы. Она так и не поняла, что же заточило его до такой смертельной остроты.       И тогда среди тысяч вопросов, клубящихся в её измученном сознании, на поверхность всплыл один-единственный, самый важный. Вопрос, который она никогда не решалась задать. Вопрос, который глубоко уязвлял и злил её одним своим существованием.       Только с него и мог начаться разговор.       — Скажи, Том, — произнести эти слова оказалось невероятно сложно. — Почему тогда, в сорок девятом, ты взял с собой Альфарда, а не меня? Почему ты даже не спросил?..       Самый главный вопрос. Камень преткновения. Если бы только он тогда написал ей, если бы он забрал её… Возможно, всё сложилось бы совсем иначе.       А может быть, и нет. Но тогда она смогла хотя бы лицезреть эту его метаморфозу воочию. Том Риддл и лорд Волдеморт слились бы для неё в единое целое.       И ей не пришлось бы гадать, кто же из этих двоих сейчас перед ней…       Он застыл. Вальбурга с удивлением отметила, что он, кажется, даже перестал дышать. Рука приподнялась, позволив их взглядам встретиться.       — А ты думаешь, я железный, Вал?..       Вальбурга едва удержалась от злорадной ухмылки. Это всё-таки был её старый добрый Том Риддл: взрывной, острый, но совсем не опасный. Ей было приятно осознавать, что до сих пор ей достаточно всего пары слов, чтобы вывести его из равновесия.       Он пару мгновений зло смотрел на неё; крылья его носа гневно расширялись. Потом он глубоко вдохнул и медленно процедил:       — Ты думаешь, у меня тогда других проблем не было, кроме как носиться с твоими чувствами?       Он замолчал. А потом поморщился, словно услышал себя со стороны.       — Нет, это совсем не то, что я хотел сказать, — он закрыл глаза и несколько раз коротко вдохнул и выдохнул, успокаивая своё внутреннее взбесившееся море. — Я…       И всё же он не выдержал, поднялся и сел, словно пытался не выплеснуться из берегов. И только после этого выдавил:       — Осознаёшь ли ты, Вал, что тогда единственными людьми, которых я мог назвать своими друзьями, были только ты и Альфард?       Сердце Вальбурги нехорошо заныло, уловив перемену. Кажется, Риддл впервые за долгое время отбросил щит и позволил увидеть то, о чём он никогда и ни с кем не говорил. Она молча кивнула.       — Хорошо... А теперь, Вал, попытайся влезть в мою шкуру хотя бы на секунду. Сирота без денег и семьи. Живущий под крышей Альфарда с шестнадцати лет… А с семнадцати в собственном доме, что свалился на голову от подохших родственничков, — уголок губы Риддла презрительно дёрнулся. — Но этот мальчик не может позволить себе такой огромный дом. Он идёт работать к Бёрку, чтобы хоть как-то разжиться средствами и продолжить жить самостоятельно. Но ничего не выходит. И потому в девятнадцать ему приходится продать дом и снова стать приживалой при Альфарде... — Риддл усмехнулся. — Мне, мальчишке с амбициями Тёмного лорда.       Вал честно попыталась представить вечно уверенного в себе и своих силах Риддла хоть в чём-то нуждающимся. Но у неё не получилось. Конечно, Вальбурга знала о его обстоятельствах, но он никогда не говорил о себе в таком ключе — по крайней мере, с ней. Никогда и ни у кого он не просил помощи, а когда её предлагали — неизменно отказывался.       Нуждающийся Риддл был совершенно неведом Вальбурге. Эту часть его личности знал, похоже, только Альфард.       Правда, она не совсем понимала, как эта жалостливая история относится к её вопросу.       "Ты только что признал, что у тебя были деньги — от продажи дома. Так какого Мордреда..."       Она вздрогнула от ледяного смешка Риддла, чувствующего себя в голове Вальбурги, как дома.       — Смотри, Вал, ты аврор и судебный обвинитель, много дерьма повидала в жизни. Но ты до сих пор не можешь понять этого сироту, — он повёл бровью. — Ты, девочка из древнейшего дома, не понимаешь по-настоящему, что такое нищета, что это такое — жить в её тени. Не понимаешь, но считаешь себя самой умной. Что-то вроде… — он насмешливо посмотрел на роскошный кабинет Блэк-мэнора. — Умираете от голода, потому что нет хлеба? А почему же вы тогда не едите пирожные?..       Вал фыркнула — таким передёргиванием её было не пронять.       — У тебя были деньги, — она пожала плечами, озвучивая свою мысль, которая уже была известна им обоим.       — А умение их тратить и вкладывать, Вал? — голос его звучал снисходительно. — Оно у меня тогда было?       Вал нахмурилась и после некоторого колебания вынужденно признала, что он прав. Она и по себе знала, что это такое — неумение тратить. Вот только если ей с двенадцати лет предоставили в распоряжение собственный сейф и возможность делать ошибки, то вот ему жизнь вряд ли могла предложить даже кукиш с маслом... Вальбурга внезапно ощутила какое-то странное, словно вывернутое наизнанку чувство вины за то, что она такая, какая есть. За то, что ей повезло родиться в правильной семье, а ему нет.       — Ты ведь уже догадываешься, почему мы не взяли тебя? — голос его был вкрадчивым. — Помимо наших с тобой взаимных обид, к двадцати двум у меня нарисовалась куда более важная проблема. Я растратил все деньги впустую, пытаясь пустить обществу пыль в глаза. Растратил в бесплодных попытках встать с тобой и Альфардом на один уровень… И в итоге у меня осталась только одежда для выхода в свет да книги с артефактами. Никакого угла, куда я мог бы вернуться. Никакого дела, приносящего мне прибыль… Только бесполезные побрякушки и обрывочные знания о тёмной магии, которых оказалось недостаточно, чтобы справиться с суровой реальностью.       — Тогда, получается… — Вальбурге совсем не хотелось произносить это вслух. — Это были деньги Альфарда? И его условие?       Он кивнул.       — И Сириуса, — эти слова заставили Вал сглотнуть горький комок в горле. — Потому что скажи мне на милость, откуда у двадцатидвухлетних мальчишек могут быть деньги, чтобы проехать половину мира за год и накупить самых интереснейших книг и артефактов?..       Риддл подтянул к себе ноги и сел нормально, откинувшись на спинку дивана. И, устало улыбнувшись, взглядом пригласил Вальбургу подвинуться поближе.       Вал не стала сопротивляться. Она села рядом и положила голову на его плечо, позволив приобнять себя за талию. Он жадно вдохнул запах её волос и прошептал в макушку:       — Всё было решено за нас, Вал. Я пытался выжить. Альфард хотел заполучить всё моё внимание и ненавидел то, что происходило у нас с тобой. А Сириус… — в голосе Риддла зазвенела чистая ненависть. — Сириус просто использовал меня как ходячее учебное пособие для Альфарда… Хотел, чтобы Ал стал таким же, как Регулус, возвеличил Блэков.       Вальбурга почувствовала горечь, словно Сириус снова предал её. Даже она, его любимая внучка, не могла не признать, насколько неоднозначным человеком был прежний патриарх. О, Риддл имел все причины ненавидеть его!       У Вал начинала болеть голова, стоило ей вспомнить деда: такого любящего, но такого беспощадного. Такого доброго к ней, Альфарду и Ориону. И такого злого и мерзкого по отношению к собственным сыновьям, а потом и к "Риддлу-приживале".       Впрочем, если хорошенько подумать, то к Вальбурге он был не менее беспощаден, иначе в двадцать три она не мечтала бы сбежать из дома с первым встречным. А если бы ей хотелось отправиться путешествовать, он бы легко отпустил её.       Но он ни с кем не желал делить свою Вал.       — А после смерти Сириуса? — снова спросила она, боясь упустить минуту откровенности. — Что тебя тогда остановило?       — Гордыня? — усмехнулся он, и его губы невесомо коснулись макушки Вал. — Ты же помнишь, как я тогда разругался с Альфардом. Как, наконец, нашёл путь к деньгам, и что ему этот путь не понравился… Конечно, ведь я стал независимым от него. От Блэков. И от тебя.       Пальцы на талии Вал стали жёстче, заставив её рассмеяться.       — О да, — она игриво заглянула ему в глаза. — Я вижу.       Риддл поцеловал её осторожно и нежно. Совсем не так, как прежде.       — Считаешь, что я зависим? — мурлыкнул он. — Что ж… Мне давно не двадцать шесть, могу себе позволить.       В этот раз в поцелуй вернулась настоящая жажда и страсть. На самом деле, Вальбурга совсем не чувствовала в себе сил на неё. Ей хотелось и дальше лежать на его плече, переплетаться пальцами и говорить до тех пор, пока она не охрипнет… Но у Риддла, как оказалось, были на неё другие планы.       — Постой, — приглушенно выдохнула она, снова чувствуя пальцы на корсете. — Я уже не в том настроении.       Вал легонько толкнула его в грудь… Но это не помогло.       Она испуганно замерла: перевоплощение было мгновенным. Сейчас Вальбургу обнимал что ни на есть лорд Волдеморт, которому всего и всегда было мало. Лорд Волдеморт, пугающий Вал до мороза по коже. Лорд Волдеморт, уже поймавший её в свои сети.       Она и не предполагала, насколько сильно он её хочет.       Вальбурга повела рукой вверх по груди к его шее, к его волосам, пытаясь успокоить. Зарылась в них пальцами, заставив ресницы Риддла задрожать от удовольствия. Наклонилась к его уху, ощущая себя в клетке с голодным тигром, и прошептала:       — Медленнее, Том. Медленнее, самую малость.       Но лорд Волдеморт не умел медленнее, поэтому ей пришлось вцепиться в его руки, бороться с ними, чтобы они не разорвали корсет одним нечеловеческим усилием.       — Давай выпьем чего-нибудь, — прошептала она, чувствуя его жадные губы на своей шее. — Я так не могу.       Он ослабил напор — видимо, слова Вал всё же возвратили ему частичку прежнего благоразумия. Вальбурга сбежала с дивана на безопасное расстояние и обратилась к эльфам:       — Мне вина, а лорду его любимого сока.       Слуги справились моментально: вместо вазы с цветами на длинноногом столике у дивана появился серебряный высокий графин и открытая бутыль.       Вальбурга, не давая вину "подышать", наполнила бокал и опустошила его одним-единственным глотком, будто прыгала со скалы в море.       — Ты чего такой взвинченный? — немного успокоившись, спросила она.       Он принял от Вальбурги бокал с соком, выпил. Отставил на второй столик к цветам. И спокойно сказал:       — Когда меня кто-то по-настоящему злит, Вал, есть только два способа с этим справиться... Кого-нибудь убить. Или трахнуть, — уголок его губы чуть приподнялся. — И, как видишь, я сегодня никого ещё не убил.       Вальбурга снова налила себе вина. Она спряталась за бокалом, не решаясь сесть на диван, потому что была уверена — он воспримет это как приглашение к действию.       — А было бы забавно, — всё же выдавила она улыбку, — если бы ты трахнул Уэзерби. Я бы очень удивилась...       Но Волдеморт шутку не оценил.       — Ну что ты, я терпеть не могу рыжих. И блондинок. И, на самом деле, шатенок и брюнеток я терплю тоже только в одном случае: если они хотя бы чем-то напоминают тебя… — Волдеморт мерзко ухмыльнулся. — Или, ты думаешь, я по большой и светлой любви трахаю Беллатрису?       Вальбургу замутило. Если Риддл отбрасывал щит, чтобы показать свою уязвимую сторону, то лорд Волдеморт мог это сделать только по одной причине — явить своё презрение к противнику.       — Ты не помогаешь настроиться, Том, — обескураженно вздохнула Вальбурга. — Это самое несексуальное, что ты мог сказать.       Он откинулся на спинку дивана, пальцами поглаживая кожаную обивку. Его глаза стали неприятными: он будто представлял, в какой именно позе хотел бы взять Вальбургу.       — Я чокнулся на тебе, Вал, — алые искры вспыхнули в чёрных омутах. — Это звучит для тебя достаточно сексуально?..        Это была чистая правда. Всю жизнь открытое желание он демонстрировал ей и только ей, словно больше не видел никого вокруг себя. Ему было плевать даже на юную и прекрасную Беллс, которая всеми силами оттачивала колкости и сарказм, пытаясь подражать Вальбурге… И всё равно оставалась для него лишь трофеем и красивой куклой, которую можно подарить друзьям за верную службу, но никак не равной.       Впрочем, Вальбурга не тешила себя мыслью, что Волдеморт считает её равной себе. Конечно же, для него она тоже была куклой, только за стеклянной витриной — и сегодня он собирался эту витрину разбить.       — Нет, — Вал покачала головой. — Не достаточно.       Она поставила ополовиненную бутылку рядом с бокалом Волдеморта. Время таяло, а Вальбурга так и не могла отыскать в себе хоть маленькую частичку желания.       Вал тоже чокнулась на Риддле, вот только Волдеморт не имел к нему никакого отношения. От одной мысли о пугающем Тёмном лорде ей хотелось пить вино, словно в двадцать шесть: много и совершенно не чувствуя вкуса.       — На кого ты злишься? — тихо спросила она, всё же решившись сесть рядом с ним. — На Уэзерби?       Пальцы Волдеморта снова оказались на шее Вальбурги.       — О нет, она того не стоит… — хищно выдохнул он. — А вот ты — стоишь. И все эти две недели я только и думал, что только о тебе, и том, как же ты меня раздражаешь.       — Почему? — искренне удивилась она.       — Твоя память как решето, моя милая Вал, — он облизнул губы. — На словах, на деле и в чувствах ты предана мне… Ты чуть ли не самая моя верная сторонница. И в тебе так много нежности ко мне, что в ней можно потеряться.       Ноздри Волдеморта гневно расширились.       — И всё же ты скрываешь от меня столь многое, что мне хочется сломать тебе шею прямо сейчас. Просто чтобы не мучиться от неизвестности.       Вал рассмеялась, чувствуя, как вибрация в её горле заставляет пальцы Волдеморта смягчиться.       — А вот это… — выдохнула она. — Звучит уже достаточно сексуально.       Он толкнул её на диван. И этот раз терпеть губы самого страшного человека в Британии оказалось не так уж и сложно. Ведь Волдеморт, отбросив щит, всё же показал, пусть и на мгновение, свою уязвимую сторону.       Вот только в этот раз он не собирался быть чувственным. Его руки рванули корсет так, что у неё на секунду потемнело в глазах — и в следующее мгновение она услышала треск вырванных с корнем крючков.       — Смотри на меня, Вал, — зашипел он. — Том Риддл — это иллюзия, воспоминание. Он существует только для тебя одной, больше никто не видит и не должен видеть его… Потому что есть только лорд Волдеморт. Есть я. И если ты хочешь меня, ты меня получишь. Целиком.       Следующим закричало разорванное на груди и животе платье. Это было крайне пугающее ощущение — на Вальбурге никто и никогда прежде не рвал одежду.       — Мне нравится, что ты боишься меня, — он провёл кончиками пальцев по её коже, вызвав приятную дрожь и тепло, вместе с вином разбежавшиеся по всему телу. — Значит, ты понимаешь, с кем ты. Не прячешься больше в иллюзиях…       Его пальцы зарылись в волосы Вальбурги, кудрявые и раскинувшиеся по дивану, словно грива. Вал захлебнулась от нахлынувших ощущений: Волдеморт, словно цунами, накрыл её с головой.       — И всё же, — выдохнул он, — я хочу, чтобы ты перестала бояться.       Она сама потянулась к нему и с удивлением обнаружила на губах непреодолимую преграду — его пальцы. Тёмные бездны глаз пожирали её заживо.       — Ты не кукла за стеклом, Вал, — шептал он. — Ты Галатея, которая позволяла себя лепить всем вокруг, кроме меня. А я лишь стоял рядом и смотрел. И… — он усмехнулся. — Ты правда думаешь, что сейчас, когда ты даришь мне себя, я посмею оттолкнуть тебя и разбить? Я, желавший тебя столь неистово все эти годы?..       Его губы скривились, но он так и не позволил ей ответить. И добавил, прежде чем снова поцеловать:       — Если уж кто и захочет поставить тебя под стекло, так это я… Но я не буду, ведь в таком случае ты потеряешь всё своё притяжение, всё очарование. А я здесь только из-за этого. Ведь ты уникальна. Не похожа ни на кого.       После таких слов кто угодно стал бы бесстрашным — и Вальбурга стала. Она вцепилась в него, обвила ногами бёдра. И засмеялась, когда он потёрся о неё.       — Когда ты не захочешь, я не буду брать тебя насильно, да и не смогу, — усмехнулся он. — Я просто сделаю всё для того, чтобы ты захотела.       И в этот раз, когда он заглянул ей в глаза, она едва не задохнулась. Потому что воспоминания вспыхнули, завертелись, как по мановению палочки умелого дирижера…       Через две недели Вал заканчивает Хогвартс, и на берегу озера за особенно разросшимися деревьями Риддл пытается соблазнить её. На небе начинают загораться первые летние звёзды, но они совсем не помнят о времени. Он ласкает губами её грудь, а жадными пальцами стягивает бельё. Но Том Риддл из прошлого ужасно неопытен.       Когда его неумелые пальцы врываются внутрь, Вал приглушенно охает. Он пытается стать мягче, нежнее, но момент уже упущен. Ноги смыкаются, и она отталкивает его.       Глупая.       Сейчас Вальбурге хотелось этих пальцев, как никогда. Но она посмотрела на Волдеморта с досадой — вряд ли он решится заигрывать с проклятьем… Однако ухмылка на его губах ей очень понравилась.       — Ты меня недооцениваешь, Вал, — он облизнул губы и снова рванул платье, наконец, обнажая её тело. — Я всё же тёмный маг, и спустя столько-то лет мне стыдно не разбираться в проклятых девах…       Бельё погибло смертью храбрых следом за платьем, оставив Вальбургу совершенно нагой. Наверное, она смотрелась просто замечательно, судя по нетерпеливому огню в глазах Волдеморта.       — Мы можем позволить себе, — прошептал он, целуя её грудь и живот и медленно двигаясь вниз, — гораздо больше, чем просто пальцы.       Вальбурга застонала, когда его язык оказался между ног. Очевидно, пуритане прошлого совсем не задумывались о том, что изменять супругу можно не только рожая детей не от него…       …И всё же он был неопытен. Они осознали это одновременно, когда первый взрыв чувств схлынул. Волдеморт поднял на неё глаза, и Вальбурга, поняв, что произойдёт дальше, отчаянно зашипела:       — Не смей!       Но как будто бы это могло его остановить… И шипение превратилось в стон: этот беспринципный ублюдок поднял воспоминания о том, как умел дарить наслаждение её собственный муж!       — Это нечестно! Ты не можешь учиться у него! — запротестовала она, задыхаясь.       — Я никогда не играю честно, Вал, забыла?..       В этот раз ей показалось, что уже она начнёт рвать всё вокруг и начнёт с дивана — такой сильной была судорога, пронзившая всё её тело. Удовольствие накатывало волнами и совершенно не собиралось останавливаться.       Он топил её в своей тьме.       Оргазм был так силён, что у неё зазвенело в ушах. Она цеплялась за диван, за его волосы — лишь бы удержаться в реальности. И в какой-то момент совершила непоправимую ошибку.       Она вцепилась в ножки столика за подлокотником дивана.       Время словно застыло, и она увидела, как серебряный графин падает прямо на неё. Вот он ударился о подлокотник, крышка его отлетела, и сок разлился по дивану, лицу и груди… Риддл хлёстко ударил по графину, отбрасывая его в сторону, но физика неумолима. Сок щедро оросил и его тоже.       На пару мгновений повисла ошеломлённая тишина.       Вальбурга истерически засмеялась. Им удалось совершить невозможное — два провала за неполные полтора часа! Да они просто неудачники какие-то! Риддл, до сих пор не осознавший, что произошло, озадаченно смотрел на неё. С его волнистых волос капало прямо Вал на лицо.       Он выглядел настолько очаровательно, что она не удержалась, приподнялась на локтях и лизнула его губы.       — Лорд Волдеморт со вкусом апельсинового сока… — задумчиво протянула она. — Мне нравится!       И рассмеялась снова уже вполне искренне, упав на спину и совсем не заботясь о рыжей лужице, скопившейся под ней.       Но Риддл, кажется, воспринял это чуть более болезненно. Он поджал губы, недовольно сверкнул на неё алыми глазами и резко взмахнул рукой. Горсть очищающих чар стайкой птиц накрыла их несостоявшееся "ложе страсти".       Вальбурга снова захихикала.       Когда чары сделали своё дело, она потянулась к надувшемуся Риддлу и утешающе мурлыкнула в ухо:       — Кажется, теперь и я могу пошалить?..       Но нетерпеливые руки Вальбурги, уже проникшие под ткань его брюк, оказались прижаты к дивану над головой.       — О нет, Вал, — усмехнулся он. — Моя очередь клеймить, забыла?       В этот раз между её ног оказалось его колено. Гадать, чего он хочет, было не нужно. Вальбурга выгнулась и потёрлась об него… Их взгляды встретились, и она мгновенно попала в плен тёмных глаз.       Он ласкал себя сам. Смотрел на неё, купался в её наслаждении — у него очень хорошо стояло на удовольствие Вал. Она тёрлась о его ногу, чувствуя, как в ушах шумит кровь. И, когда её тело выгнулось от оргазма, он кончил на её белый трепещущий живот.       Ей бы тоже хотелось сделать ему приятно, может быть, даже ртом, но…       — Да, мы очень ограничены, — согласился он, коротким жестом убирая брызги с её живота. — Видишь ли, в ритуале привязки к партнёру не просто так используется семя наречённого. Страшно представить, что произойдёт, если моя сперма попадёт внутрь тебя.       Но Вал была слишком истощена, чтобы ответить хоть что-то связное. Она просто лежала, нежась в ощущениях. И видела — теперь уже он любуется ей.       Риддл сел рядом на край дивана, как она в самом начале, и нежно провёл пальцами по её бедру. Он выглядел так, словно пытался осмыслить происходящее. Словно и он был оглушён произошедшим.       Мир сжался до одной единственной точки, до одного кабинета, в котором они существовали.       — Если я напишу тебе, ты придёшь?       Вальбурга боялась отказа, боялась, что это всего лишь ничего не значащая интрижка. Но она не могла не спросить.       Он поднял на неё взгляд, и она застыла. Язык не слушался, но всё же она продолжила:       — Не в Блэк-мэнор, а ко мне, на Гриммо 12?       Губы Риддла разъехались в какой-то странной улыбке:       — Посмотрим, Вал. Я подумаю.       Но теперь Вальбурга знала, что значит этот тон, что кроется за этими словами.       "Да, Мордред тебя раздери, конечно же, я приду! Просто медленнее, Вал. Медленнее, самую малость".       Он отбросил свой щит.