Место девочки — в политике

Орион Блэк

      Утром, правда, былая смелость испарилась вместе со светящимися буквами на песке, стоило им только выйти навстречу солнцу из самодельной хижины. Так что целых два дня они провели, бездумно плавая, охотясь на черепах и отдыхая в гамаках. Они словно пытались отдышаться от ночного забега по болезненным воспоминаниям.       Однако на пятый день Орион, вновь проглотив страх, всё же окликнул Вальбургу из повисшего между пальмами убежища:       — Вал? — она выглянула из соседнего гамака. — Скоро будет неделя, как мы здесь. А мы всё ещё не поговорили об Алайне.       На миг она застыла. И медленно села, вцепившись в края гамака.       — А в этом есть смысл? — она говорила спокойно, словно о погоде, уперев взгляд в свои загорелые коленки. — Обсуждать женщину, подбирающую крошки с чужого стола… Это несколько недостойно семьи Блэк, знаешь ли.       Она подняла на него насмешливые глаза — но Орион впервые видел, чтобы Вальбурга так ужасно фальшивила.       — И ещё мне казалось, что проблема не в ней, а в тебе, Орион, — она снисходительно улыбнулась. — Это ты не сдержал своих брачных клятв. Это ты бросил меня. Так зачем нам обсуждать её?..       Ориону захотелось рассмеяться от того, настолько нелепой, но в то же время ужасно ранимой она выглядела под ярким полуденным солнцем — и она этого совсем не осознавала. Вальбурга, наверное, годами размышляла, что она скажет, если он вдруг захочет попросить прощения. Как унизит его первым же словом, первым же взглядом… И вот настал её звёздный час — он слышал это в интонации её голоса.       Но в тот вечер у костра Вал просила не верить ей — и Орион не поверил.       — Даже не знаю, Вал, — он ответил ещё более непринуждённо, — наверное, потому что ты до сих пор не уверена, кто именно собирал крошки с чужого стола?..       Она выглядела так, словно он столкнул её вниз. А как побелели пальцы, вцепившиеся в край гамака…       — Знаешь, почему тебе не стоит оскорблять её своим пренебрежением, Вал? — мурлыкнул Орион, с удивлением осознавая, что злобные слова Вальбурги всё же задели его за живое. — Потому что я прекрасно помню твой двадцать второй день рождения. Это ведь ты, а не Алайна, целую неделю проверяла моё самообладание на прочность. Это ты пришла ко мне ночью, надеясь, что хотя бы в этот день я точно тебе не откажу. Это ты залезла ко мне в штаны и попросила "свой подарок"...       Орион никогда не видел, чтобы Вальбурга краснела настолько сильно. Он даже не стал упоминать про то, что это был её первый секс. Для Блэков она начала очень поздно…       …но зато как продолжила! Её буквально было не остановить.       Ориону пришлось отвести взгляд от Вал на безоблачное небо, так как его мысли ушли куда-то не туда. Он моментально почувствовал томление внизу живота, стоило ему лишь вспомнить количество мест в Блэк-мэноре и разнообразие поз, в которых он брал Вальбургу в ту восхитительно золотую осень после выпуска из школы. У него и раньше был секс, но никогда — такой.       Вальбурга смущалась только в первую ночь, когда он вёл, учил её. Но уже спустя неделю она выяснила, что совершенно бесстыдна. И это был тайфун, который смёл последние остатки здравого смысла Ориона.       Секс с ней до сих пор был самым лучшим, самым страстным, самым чувственным.       — Я ведь сразу сказал о её существовании. Тебе было прекрасно известно, что у меня есть девушка, на которой я хочу жениться, — продолжал Орион, из голоса которого исчез любой намёк на шутку. — Ты не хотела знать ни имени, ни лица, но тебя возбуждала сама мысль, что ты уводишь меня у неё.       В глазах Вальбурги вспыхнула молния.       — Вот видишь, Орион, — процедила она с издёвкой, — уже тогда ты был лжецом. Просто обманывал не меня, а её.       — Ах вот как? — он рассмеялся. — Хочешь прикинуться невинной овечкой? Милая, у тебя не получится…        Он вылез из гамака и подошёл к ней. Она сразу вся скукожилась, обняв себя за плечи, словно маленькая девочка.       Орион постарался залезть в её гамак максимально осторожно, чтобы не опрокинуть их обоих на песок. Положил руку на её загорелую коленку и осторожно погладил, надеясь, что утешает домашнюю кошку, а не гладит голодную тигрицу против шерсти.       — Видишь ли, Вал, — сказал он серьёзно, — эта история всегда была совершенно отвратительной, и у тебя в ней — одна из ведущих ролей. И тебе придётся выслушать её заново, прежде чем мы решим, кого стоит судить и нужно ли вообще это делать.       И Вальбурга впервые за долгие годы замолчала. Впервые за долгие годы решила услышать, что он ей скажет, не отмахиваясь от его "лживых оправданий".       Ведь они никогда не были ложью.       В отличие от Вальбурги, у Ориона всегда было его собственное "я". Он не определял себя через отношения, но всё равно, если бы кто-то захотел узнать его по-настоящему, в первую очередь ему бы пришлось услышать историю о его женщинах.       Их было всего трое, если не считать многочисленных, но мимолётных интрижек на одну ночь.       Первую звали Алайна Мори, и она была единственной, к которой Орион сам сделал первый шаг. Как-то так вышло, что женщины всегда сами с огромным удовольствием прыгали в его постель. И не просто прыгали и убегали, но ещё и упорно возвращались, хотя он, по своему скромному мнению, не имел ни харизмы, ни стати. Наоборот, главными его чертами были скрытность и неуверенность в себе, но при этом он почему-то неизменно оказывался в самых различных любовных историях, от которых кружилась голова и кровоточило сердце.       Алайну же, славную Айн, Орион любил с тех пор, как ему исполнилось всего четырнадцать. Она была младше его на два года, и все второкурсницы Гриффиндора хихикали над тем, что "тот Блэк" слишком часто оказывался с ней рядом в библиотеке.       Он ясно помнил, как, едва не падая в обморок от волнения, признался ей в любви. Как солнце, подсматривающее за ними из окна библиотеки, превратило волосы Алайны в золотой костёр, и бешенные пылинки носились в воздухе над их головами. Он помнил её глаза, голубые и бездонные, бесконечно счастливые. И её взгляд, когда она согласилась быть его девушкой, а потом сама потянулась к нему…       Она тоже влюбилась в него с первого взгляда.       Каждое мгновение Айн смотрела на Ориона, словно он для неё — весь мир. Словно он — божество, которому она вверила не только сердце, но и жизнь… И Орион отвечал ей тем же. Он не мог поверить, что такая светлая, такая прекрасная девушка может так искренне улыбаться ему и сама брать его за руку, пока никто не видит.       Алайне совсем не шёл алый цвет её факультета. Она не была огнём, но всё же стала его солнцем. Орион помнил на ощупь все её вязанные персиковые кофточки. И запах цитрусов, которыми пахли её волосы.       Его переполняло столь неземное счастье, что если бы его тогда учили вызывать патронуса, он мог бы использовать любое мгновение, проведённое с Айн. И он искренне верил, что это — его судьба. Что так будет всегда и он не позволит никому и ничему отобрать у него это сокровище.       Откуда ж ему было знать, что не нужны никакие внешние враги, чтобы всё начало катиться в бездну? Что враг уже таится внутри, и падение с солнечных небес на грешную землю предопределено… Ведь, как оказалось, Орион желал не только чтобы она стала его девушкой. Очень скоро он захотел и всего остального, к чему Алайна была совершенно не готова.       А думать головой он тогда, как выяснилось, совершенно не умел.       Два года оказались несоизмеримо большой разницей в возрасте. Когда Ориону исполнилось шестнадцать, у него из ушей, словно из-под Хогвартс-экспресса, начал идти пар из-за любой девчонки, надевшей что-то чуть более облегающее, чем мантия. А уж стоило ему лишь взглянуть на обтянутые штанами ноги девчонок из слизеринской сборной по квиддичу… Он и сам начинал себя чувствовать в некотором роде загонщиком с битой наперевес — только бита у него была отнюдь не в руках.       Так он и попал в руки очаровательной загонщицы-шатенки — с ней он изменил первый раз в жизни. Она прекрасно знала, чего хотела, и Орион оказался слишком слаб, чтобы сопротивляться.       Да он и не хотел. Ведь соблазнительная темнота коридоров Хогвартса в компании этой загонщицы оказалась не менее притягательной, чем ослепительное солнце Алайны...       Но тогда Орион был гораздо честнее и искреннее, чем во время своего брака с Вальбургой: он сразу пришёл к Алайне и всё ей честно рассказал. Он думал, что провалится сквозь землю от стыда. Что на этом всё кончено, ведь он по совершенной глупости разбил и ей, и себе сердце… Вот только Алайна оказалось гораздо более великодушна, чем он ожидал.       Конечно, вначале она вспылила. Потом заплакала и убежала прочь, оттолкнув разбитого вдребезги Ориона. А через пару дней вызвала его на серьёзный разговор, и Орион неожиданно оказался в первых своих отношениях-на-троих. Правда, лгать всё равно пришлось — Айн не просто научила его, она заставила это делать.       Может, Алайна и была когда-то невинным ангелом, вот только из-за Ориона ей пришлось пасть на землю, лишившись крыльев.       — Одно условие. Пусть она не знает, что ты на самом деле любишь меня. Пусть думает, что если ты спишь с ней, то это удержит тебя рядом… Пусть думает, что однажды ты на ней женишься… — её голубые глаза сверкнули незнакомой Ориону злостью. — Пусть считает, что она увела тебя у меня, а когда я стану старше… Ты бросишь её. Согласен?       И Орион любил Алайну так сильно, что согласился не раздумывая. Глупый, мерзкий Орион, который не понимал, что играть с чувствами, — неважно, чужими или собственными — опасно.