Место девочки — в политике

Орион Блэк

      По рекомендации целителя Викки целый месяц прилежно пила укрепляющие зелья, чтобы как можно быстрее восстановиться после предыдущих родов. И потому в начале февраля их усилия дали закономерные плоды — она забеременела.       Надо было видеть, с каким маниакальным блеском в глазах она писала Детлефу, упрямо игнорировавшему метку Регулуса…       Вальбурга тоже ожила. Больше половины ночей она проводила вместе с ними в Блэк-мэноре, и не всегда ради того, чтобы в славном дуэте с Викки загонять и так устающего после работы Ориона. Вал впервые в жизни настолько ярко и самозабвенно увлеклась детьми: как маленькими Лестрейнджами, так и собственными племянницами, которых Сигнус и Друэлла притащили в Блэк-мэнор — возможно, чтобы занять неугомонную Беллс скучающим по отцу Руди.       И на то у Вал была очень простая причина.       В ночь с тридцать первого декабря на первое января Вальбурга стала крёстной Рабастана. На растущую Луну, что предсказала мальчику "большую силу, но резкость в решениях, граничащую с опрометчивостью".       В эту ночь Орион нашёл в себе кое-что ещё, кроме голубого огня и способности видеть с закрытыми глазами. Викки провела лезвием ритуального кинжала по ладони заплакавшего Рабастана и позволила Вальбурге смешать с ним собственную кровь. И у Ориона перехватило дыхание.       Вокруг Вальбурги и Рабастана затанцевало время.       Орион вдохнул его, подняв глаза к удивительно чистому небу. И звёзды тоже закружились в вальсе, выстраиваясь в единственно правильном порядке.       Он горько рассмеялся, заставив Вал и Викки нахмуриться.       — Как жаль, — выдохнул Орион в тревожные небеса. — Проклятье с Рабастана снято, но путь его столь же непрост. Я вижу в его судьбе Дракона, что жадно ловит свет Тайгеты. Но как недолог этот свет, как он мучителен… — он поднял руку и ладонью зачерпнул звёзды. — А здесь — ещё страшней! Ведь полнолуние, что поцелует Андромеду, сладко целует и Дракона, не ведающего, что змеиные клыки давным-давно вцепились ему в горло!       Орион содрогнулся, почувствовав, как отравленная кровь небес течёт по венам. Но вдруг сердце радостно замерло.       — Нашёл! Рассечёт Кассиопея Дракона, и родится из него Гидра! И лишь тогда Дракон узрит свой путь!       Он зачарованно рассматривал звёзды, не понимая, почему они не видят и молчат.       — Ничего себе! — воскликнул он, и грудь его чуть не разорвало от ударов изнутри. — Если Кассиопея расколет сердце Скорпиона, если увидит в нём Цефея, а лунный диск укроет их от нас, то Андромеда вручит Дракону Эльтанин, — он задохнулся от восторга. — И свет Тайгеты озарит Дракона вновь!       Орион едва смог отвести взгляд от столь зачаровавших его звёзд, но всё же опустил взгляд обратно. Вот только не плакал Рабастан. Вальбурга стояла одна-одинёшенька. Она недоверчиво смотрела на него.       — О чём ты говоришь, Орион? На наших с тобой небесах никакой Кассиопеи нет. Только Большой Пёс да Большой Лев. Где же ты её увидел?..       Орион испуганно вскинул глаза и обомлел. Звёзды равнодушно смотрели на него с безжалостных небес. И не было среди них ни маленькой Кассиопеи, ни Цефея. Лишь два Больших Льва рыскали с опаской, будто сами вдруг стали добычей.       Ужас пробежал по позвоночнику, когда они обратили на Ориона свой взор.       Первый Лев вырвал звёздное сердце Ориона и сгорел в безобразной вспышке. Пал защитник неба… И тут же — словно только этого и ждал, — алым цветком раскрылся Антарес, и кровь его забурлила в лунных кратерах. Рубиновые моря перелились через край, затопили небо и землю.       Антарес пожрал сердце Гидры. Он напоил собой второго Льва, и тот низвергся, оставив на небесах призрачный росчерк. Обожжёный вероломством созвездий, Большой Пёс скулил от скорби двенадцать лет, а потом погас, исчезнув навсегда.       Огромным бельмом расползся Антарес, ослепив звёздное небо. Но не Ориона.       В последней вспышке своего мира Орион стал голубым пламенем и пожрал власть Антареса, устремлённую в небеса. Пожрал столпы мира, чтобы обрушить космос и убить своего истинного врага.       Звезда сияет, пока есть небо, но и небо нужно лишь до тех пор, пока на нём сияют звёзды. Рядом с Орионом не осталось звёзд. И тогда его безжалостное пламя обратилось к Дракону с Беллатрикс — Антарес не сможет сиять на пустых небесах.       И Антарес отрёкся от власти, вырвав их из объятий угасающего Ориона.       В меркнущем пламени Аин различила секрет Антареса, и обрекла его небеса на агонию в сетях разросшейся большой Кассиопеи. Зелёным мстительным росчерком рассмеялась Кассандра, из метеора обернувшись спутником лунного мира. Её Пророчество станет чёрной дырой — Антаресу не спастись. И он утянет Беллатрикс с Драконом вслед за собой; разум его навеки останется в плену. Всё будет зря.       Никто так и не узнает, что Антарес мог бы стать Цефеем.       Вальбурга, узрев эти скорбные знамения, закричала, заметалась и пала с небес яркой звездой, сгорела дотла. Что за жизнь ей осталась в темноте и одиночестве, без её мальчиков, без её мужчин?..       Грустно смотрели Волопас и Близнецы на опустевшее, разорванное небо. Не было больше надежды. Некому наследовать космос…       Орион схватился за голову. Всё должно быть совсем не так! Первые небеса пророчили совсем иное! Там было тревожно и неуютно, но там было правильно.       Он закрыл глаза, ощутив крохотную Кассиопею, борющуюся с круговоротом времени за своё существование. Тянущую руки к сердцам Скорпиона и Гидры, словно лишь они могли вытянуть её из небытия.       Из Ориона.       Он проснулся весь в поту. В солнечном сплетении, словно второе сердце, билась его Клятва Невыразимца.       Сколько бы Орион ни прокручивал в голове эти воспоминания, он так и не понял, был ли сон вещим. Почему небес было двое? Как трактовать такое предсказание? Ведь когда Вальбурга стала крёстной, Орион и правда увидел в судьбе Рабастана Дракона и Тайгету... Но его слова вызвали лишь смех Виктории.       — Что-то не припомню, Орион, чтобы у тебя стояло что-то выше "удовлетворительно" по прорицаниям. Когда это ты стал пророком?       Орион смутился, не понимая, что это на него нашло, и неловко улыбнулся. Вальбурга взяла на руки Рабастана, посмотрела в его глаза и тот сразу же перестал плакать. Порез на его ладони исцелили, и он с неподдельным интересом глядел в лицо крёстной, которую теперь должен был ощущать как вторую маму.       Они отправились праздновать, но в ту же ночь Ориона настиг этот странный, тревожный сон — продолжение предсказания. В смятении, он написал Кассиопее. Больше всего его смущало, что он ясно почувствовал свою клятву. Может ли так быть, что именно она пыталась предупредить о чём-то?       Несмотря на то, что Кассиопея находилась в Америке, ответ пришёл уже на следующий день:       "Дорогой Дог,       играть со столь тонкими материями не только опасно, но и запрещено кодексом. Так что срочно выбрось эти мысли из головы и жди моих дальнейших указаний. С тобой свяжутся в течение недели.       И всё же я поражена! Откуда, ну откуда в нашей семье могла появиться такая яркая предрасположенность и почему так поздно? Неужели ты опять первый в роду? Обычно, если это давний дар крови, то способности просыпаются в восемнадцать лет, словно по будильнику… Впрочем, я обязательно проверю родословные твоей матери и прабабушки, хотя и не надеюсь на результат.       Пора признать, что сикария из тебя не выйдет: ты слишком спокойный и уравновешенный, чтобы пользоваться своей боевой способностью. А вот этот дар… Из тебя получится неплохой квэзитор, поздравляю. Всё как ты любишь: читать придётся очень много, а вот бегать по миру — не особенно. Людей с твоим даром очень мало, и большинство уже давным-давно с нами.       Никому не рассказывай о том, что видел, постарайся забыть сам и жди указаний.       С любовью, Такса".       Как же! У Ориона вечно всё было не как у людей: то пламя выжигало даже непростительные заклятья, то дар пророка проснулся не по часам… А когда с Орионом связались и на всякий случай попытались стереть сон с помощью Обливиэйт, тот, словно в насмешку, начал сниться каждую ночь. И даже его "удовлетворительно" по прорицаниям оказалось достаточно, чтобы думать и предполагать. Да и некоторые значения — хотел Орион того или нет, — были слишком очевидны для рождённого Блэком. А уж когда он начал заниматься с наставником-невыразимцем, от вырисовывающейся картины у него волосы начали шевелиться.       Блэки не просто так давали своим детям звёздные имена. Каждый маг знал, что правильно выбранное имя, — а в особенности звёздное, — сочетаясь с датой рождения, закладывало в ребёнка определённые черты характера и магические способности. Лишь один недостаток был у этой стратегии — для того, чтобы узнать силу незнакомого имени, для начала требовалось рискнуть судьбой хотя одного ребёнка.       Звёздные имена и вовсе стояли особняком. Выбор такого имени влиял не только на носителя, но мог затронуть и весь род. И потому с какого-то момента называть детей в честь звёзд рисковали одни только Блэки, достаточно безумные, чтобы играть в богов.       В Магической Британии ходила байка, что если ты называешь ребёнка звёздным именем, но в его жилах нет и капли крови Блэков — жди беды. Однако правда была в том, что Блэки просто очень хорошо изучили правила игры. Они тщательно составляли гороскопы для каждого ребёнка и использовали только определённый набор имён, лишь иногда решаясь на эксперименты.       Так за предыдущие поколения методом проб и ошибок они выяснили, что Сириус, Регулус, Альфард и Беллатрикс — имена сильных тёмных магов, которых сложно, но вполне возможно женить. А Поллукс и Кассиопея — имена для одержимых тёмными и не очень артефактами.       Арктурус, Сигнус и Орион — тоже чудесные имена для поклонников тёмных искусств. Правда, они в первую очередь стремятся создать семью и оттого не часто решаются сделать тёмную магию делом всей своей жизни. Но зато всегда должно хранят заветы предков.       Недавние эксперименты дали их роду новые имена: Вальбурга, Мариус, Андромеда и полу-звёздный Рабастан, открытый Альфардом. И если Вальбурга была скорее успехом, то вот с Мариусом вышла настоящая катастрофа. А теперь, после тревожных снов, Орион начал сомневаться и в именах едва родившихся Медди с Басти…       Что же касается Антареса — Орион терялся в догадках, кто же додумался присвоить себе подобное имя. Любой Блэк знал, насколько оно опасно и каковы последствия — достаточно было знать историю основателя их рода. Никто в здравом уме не назвал бы так своего ребёнка. Для какой высшей цели обрекать дитя на судьбу пусть гениального, но глубоко несчастного тёмного мага, разрываемого противоречиями, гонимого страхом, ненавистного обществу?..       Но больше всего Ориона пугало даже не имя человека, погубившего Блэков в его сне. Орион собирался назвать своего сына в честь любимого дяди — Регулусом, главной звездой Большого Льва. Вот только Вальбурга, смотревшая вместе с ним на небеса, раз за разом повторяла, что и Большой Пёс, и Большой Лев, и даже маленькая Кассиопея — их общие с Орионом дети.       И если двое небес — это единственные варианты грядущего, почему же тогда на них нет судьбы их с Викки ребёнка?..