Место девочки — в политике

      Орион вздрогнул, почувствовав, как Регулус, не дождавшись ответа, обнял его. Как никогда крепко, словно пытался выразить сразу всю любовь, что в нём была.       — Знаешь… — дядя криво усмехнулся. — Мне совершенно не понравилось то, что происходило все эти три месяца. А когда я увидел, как она позволила себе поразвлечься, я чуть не взялся закончить начатое тобой! — усмешка превратилась в весёлый оскал. — Просто представь эту картину: некромантка воскрешает Доркас силой моей любви, а я сипло смеюсь: "Сюрпри-и-из, дорогая! Хоть отдохну теперь от тебя!" — и отбрасываю копыта недельки на три-четыре… Красота!       Орион невольно улыбнулся.       — А почему не закончил? Был не уверен, что получится?       — Вот ещё, чего бы мне быть неуверенным! — оскорбился от такого предположения Регулус. — Просто, понимаешь, убивать друг друга по праздникам — плохой способ добавить перчинку в отношения. Я уже проверял, мда… — дядя задумчиво пожевал губы. — Да и не стоит забывать, что она — Доркас…       Регулус закатил глаза.       — Ладно, так и быть, я не уверен!       Орион захихикал. Дядя тяжело вздохнул, выпуская его из объятий.       — Но ты не беспокойся, ты прекрасно отомщён! Она настолько ненавидит это проклятье, что для неё это даже хуже, чем смерть, — он сверкнул глазами. — Кстати, поздравляю. Тебе почти удалось совершить невозможное — убить метаморфа без магии. Я до сих пор под впечатлением.       Орион зарделся: ему было чрезвычайно приятно это услышать.       Убить метаморфа, особенно если он сикарий, — задача весьма нетривиальная. Из-за особенностей организма, метаморфы почти неуязвимы: их зашкаливающая регенерация может посоперничать с возможностями оборотней. Конечно, это не значит, что их совсем невозможно убить. Старая добрая Авада Кедавра и не с таким справлялась. Но далеко не каждый умел её использовать, и далеко не каждый решился бы применить Непростительное…       Для магического мира метаморфы были настоящим чудом. Никто не знал, как долго они могут жить, — самому старшему сейчас было не более двухсот, — но в теории — бесконечно долго. Они не старели, свободно играли со внешностью, а со временем и вовсе обретали возможность менять пол. Узнать их тайну мечтали очень и очень многие.       Вот только тайны не было. Метаморфом, к сожалению, можно было только родиться.       За те триста лет, как возник этот невероятный дар, мир узнал не более сотни метаморфов. Орион подозревал, что невыразимцы знали больше, но с ним этим никто не торопился делиться. И тем удивительнее было, что в семье Блэк метаморфы рождались практически каждое поколение, в то время как в остальном мире рождение такого ребёнка было сродни чуду.       Орион не сказал бы, что много знал о метаморфах. И тем сильнее его удивила неуверенность дяди в своих силах. В дуэли Доркас и Регулуса Орион, не смотря ни на что, поставил бы на Регулуса.       Он и дядю не часто видел в бою, но даже по его стычке с Ликорисом можно было судить, какие огромные силы он скрывает. Ликорис был блестящ в чарах и трансфигурации, великолепно подготовлен… Но он — не тёмный маг.       Если бы Регулус сражался всерьёз, как с врагом, которого он действительно желал убить, Ликорис вспыхнул бы, словно сухая трава. В той детской потасовке безусловно победил Ликорис — и как только Регулус это осознал, его это страшно уязвило. Ведь они оба прекрасно понимали, что истинная сила тёмного мага гораздо больше того, что он показал.       И тем кольцом огня, которое он в итоге использовал, Регулус как бы заявлял: "Ты мне не указ, Ликс. Как бы ты ни старался, сколько бы ни тренировался… Я всё равно всегда буду сильнее. И потому я чуть попридержу пламя, чтобы ты не обжёгся, мой хрупкий братец".       С доказательством своей силы Регулус всегда перебарщивал, это была чистая правда. Тёмным магам никто не указ — и разве что семья или невыразимцы могут заставить их хоть немного держать чувствительное эго при себе.       Однако у тёмных магов была своя слабость. Любовь. Она легко могла превратить могущественного волшебника в беспомощного младенца. Если ты влюблён — не проводи темнейшие ритуалы. Если противник полон любви — не экспериментируй с Авада Кедавра. Лучше выбери проверенную временем Бомбарду. Ведь не важно, чья любовь — если она переплетается с тёмной магией, никто не знает, что получится в итоге…       А так уж вышло, что некромантия во всех своих ритуалах предполагает именно наличие любви, концентрированной и безбрежной, как у Алайны.       Ведь Любовь — это смерть, а Смерть — это любовь.       Так что Регулусу, как тёмному магу, была противопоказана любая некромантия. Дядя, конечно, вряд ли бы умер после помощи с воскрешением. К тому же он явно уже делал что-то подобное, раз называл такие точные сроки… Но на месте Регулуса Орион бы не стал рисковать. Ведь вытащить с того света настолько сильного тёмного мага практически невозможно.       Однако Ориона поражало другое. Он никак не мог поверить, что между дядей и Доркас может быть чувство столь же сильное, как между ним самим и Алайной. Ведь Регулус…       Что ж, это просто Регулус. Не выносящий тех, кто пытается быть остроумнее его. Ненавидящий, когда от него что-то скрывают. Крайне несдержанный.       Но вот он, Регулус. Лежит, прилежно сложив ручки на груди, и терпеливо смотрит на Ориона, вместо того, чтобы бегать по потолку и вытрясать ответы из Доркас.       Удивительно.       Орион задумчиво покусал губы, размышляя, как же объяснить дяде их драку с Доркас, не сболтнув ничего лишнего о пророчествах.       — Знаешь, насчёт Доркас… Я, наверное, хотел бы сказать, что это целиком и полностью моя вина и у меня поехала крыша, но это будет неправда. В какой-то степени она меня спровоцировала, — он, хмурясь, почесал лоб. — Дело в том, что то, чему она меня пытается научить… Оно в принципе сводит меня с ума. Но все эти прыжки, книги, издевательские ремарки и её молчание… Она словно специально это делала.       Регулус резко повернул к нему голову. Глаза его поражённо распахнулись.       — Только не говори мне, что ты тоже пророк! — прошептал он благоговейно. — И она учит тебя держать это под контролем?       Ориону захотелось с размаху хлопнуть себя по лбу. "Да-а… Конспиратор из меня так себе".       Регулус мгновение молчал, размышляя о чём-то. А потом стремительно схватил ладонями голову Ориона, эмоционально чмокнул в обе щеки и восторженно захохотал:       — Какая всё-таки у Блэков густая кровь! Метаморфы, пророки, легилименты, тёмные маги! А если соединить пару линий наследования, мы можем стать ещё и мастерами трансфигурации — не зря же у нас и так сильная предрасположенность к метаморфизму? — в глазах дяди блестело безумие экспериментатора. — Пророк! Вот это я понимаю — сюрприз так сюрприз…       Регулус застыл, осознав, что только что сказал.       — Вот сука!       Красный как рак Орион, барахтающийся во внезапном захвате Регулуса, вдруг замер. До него запоздало дошло, что Доркас… пророк?! То есть, она опять ввела его в заблуждение?!! Ему захотелось сквозь землю провалиться от собственной глупости. А ведь это было самое первое его предположение!       И теперь совершенно ясно, почему они в итоге сцепились. Если на неё прыжки во времени влияли так же, как на него… Им обоим требовалось выпустить пар.       Орион накрыл глаза ладонью и простонал:       — Умоляю, Регулус, только не говори мне, что Доркас — ещё и наша родственница… Хватит на сегодня сюрпризов.       Дядя как-то очень подозрительно затих. Орион снял руку и с подозрением покосился в его сторону. Регулус выглядел слегка смущённым.       — О, нет… Только не это!       Регулус фыркнул и пропел:       — Кровь Элладоры, ах, как же я её люблю! Сколько необычных открытий она всегда несёт! — он махнул рукой в сторону окна. — Так что знакомься. Доркас — её дочь. Вернее, его, Кастора. И мне она троюродная тётка, а тебе — бабка.       Элладора… От одного только имени хотелось поёжиться. Орион понимал восторг Регулуса о её крови только в теории, потому что сам относился к Элладоре Кастору Блэк, скорее, как к тёмной странице истории Блэков.       Сильнейшая волшебница, легилиментка, метаморфиня и создательница артефактов, приблизившаяся к полумифическим братьям Певерелл… Она прославила Блэков, возвысила их своим талантом. И стала одной из величайших преступниц рода, заплатив за свои деяния кровью и жизнью.       История её началась достаточно обыденно — для Блэка, конечно. Элладора кое-как закончила Шармбатон, прославившись самыми низкими оценками и самым отвратительным поведением с момента его основания. А сразу же после выпускного с громким скандалом выскочила замуж за бывшего преподавателя, Полидора Поттера. Родила от него — а потом сбежала незнамо с кем, бросив сына на мужа.       В Англию она вернулась лишь спустя несколько лет. Что она делала всё это время — доподлинно неизвестно, но вернулась она уже с той самой дивной мантией, оставшейся в истории как её величайшее творение.       Впрочем, характер Элладоры не сильно изменился, так что вскоре она снова оказалась в эпицентре скандала — на этот раз ещё более грандиозного. Она вышла замуж за старого лорда Флимонта, от которого её мать Лакшими имела трёх дочерей, а он от неё — проклятие на память. Лорд уже отчаялся получить наследника мужского пола, а Элладора как раз располагала нужной кровью для того, чтобы это проклятие снять… Впрочем, здесь что-то пошло не так и, родив девочку, она снова сбежала, словно кукушка бросив дитя на отца.       Позже эти дети Элладоры стали предателями крови, так что эти неудачные супружества стёрли из семейного древа Блэков, будто их и не было. Наверное, Финеас Найджелус хотел бы добавить к ним и любимую сестрицу, но ни одно формальное правило она не нарушила, так что увы…       Разочаровавшись в играх чистокровных, Элладора в обличьи Кастора осела в Южной Америке. Но уединённая жизнь почему-то тоже не заладилась: Кастор внезапно открыл в себе таланты Дон-Жуана и с энтузиазмом начал делать влюблённым в него дурочкам детей… Принадлежи он к другому роду, никто бы, наверное, ничего и не заметил. Но он был Блэком, а Блэки всегда трепетно относились к своей крови.       Элладора, сама будучи метаморфом, решила найти секрет рождения подобных себе. Секрет пусть и не абсолютного, но бессмертия… И заигралась.       История о массовом исчезновении её детей вскрылась, когда, отчаявшись получить результат, она вернулась "погостить" в Англию... И попыталась украсть Дорею — третьего метаморфа семьи Блэк, которой в то время было всего пять лет.       К счастью, ей помешал Регулус — совсем юный, но уже крайне талантливый тёмный маг. Элладора в панике бежала, преследуемая взбешёнными Регулусом и Арктурусом-старшим. Надо отдать Элладоре должное — догнать её не могли целых пять лет. Зато за это время выяснилось, как много крови Блэков она пролила, использовав своих пропавших детей как сырьё для чудовищных экспериментов.       Как именно её нашли и что случилось потом, оставалось тайной. Дядя точно знал, — он вообще знал всё об Элладоре, — но на любые вопросы всегда в манере Доркас отвечал:       — Я её убил, а мантию забрал себе. Конец!       У этой истории и так было много тёмных пятен. А теперь появилось ещё одно — Доркас Медоуз. Когда она родилась? Как встретилась с Регулусом? Почему попала к невыразимцам и пошла именно в сикарии, а не в квэзиторы-пророки, как Орион?       Загадка на загадке.       Высокий, холодный голос, раздавшийся со стороны окна, заставил Ориона вздрогнуть:       — Какое же ты трепло, Регулус!       Орион едва успел откатиться в сторону от дяди — их неспешной и слишком короткой беседе не суждено было продолжиться. Он вполголоса чертыхнулся. Дядя, конечно, молодец — кидать темнейшее проклятье в некромантку, переполненную любовью настолько, что вот-вот из ушей польётся… Да и Орион хорош — Регулус-то, скорее всего, просто не знал, но он-то куда смотрел? Два сапога пара.       А очнувшаяся Алайна не могла не снять проклятие и с Доркас.       Слева полыхнуло чёрно-алым заревом — это о пламя дяди разбилось заклятие Доркас. Регулус вспыхнул мгновенно, даже не вспомнив, что не все в комнате — Блэки. Алайна испуганно вскрикнула, и Орион сам не понял, как уже всем телом закрывал её, сжавшуюся у окна.       Тайной осталось и то, как палочка Айн оказалась у него в руках. Впрочем, думать над этим было особенно некогда: он принялся лечить её обожжёные руки и шею.       Регулус же, втянув пламя обратно, прыгал от проклятий Доркас кузнечиком, то отражая, то впитывая их в щит.       — Ну, милая, чего ты так взъелась, я ведь просто немного хотел поболтать с Орионом без свидетелей! — истошно верещал дядя. — Всего лишь маленькое проклятье! — он прыгнул на стену и, добежав до высокого потолка, закрылся щитом от магии Доркас уже там. — Кстати, как тебе удалось его сбросить? Первый раз вижу, чтобы его сняли самостоятельно!       — Секрет! — прорычала она, прекратив обстрел. Грудь её вздымалась, лицо перекосило от гнева. — Маленькое? Серьёзно?       Если бы это не была Доркас, Орион бы решил, что она вот-вот заплачет, так обиженно прозвучали два последних слова. Регулус, тоже что-то услышав, опустил щит, но в глазах всё равно густым чёрным морем плескалось его знаменитое злое веселье. Волнистые густые волосы языком тёмного пламени свисали вниз, и оттого худое лицо дяди приобрело демонические черты.       — И вообще, ты в своём уме? — холодно продолжила Доркас. — Проклятье, пламя… Тебе напомнить, кто я такая, Регулус?       Но тот лишь презрительно фыркнул:       — Огонь — это рефлекс. Не ты ли только что хотела убить меня, дорогая?.. И ты же не думаешь, что я стану извиняться за то, что всё ещё жив?       Доркас поджала губы. Орион догадался, что за чёрно-алую гадость она кинула в Регулуса и что после него должно было остаться. Вернее, не остаться. Его передёрнуло.       А дядя продолжал фиглярничать. Его жесты стали резкими — он заводился всё больше и больше.       — Я поражён, какой удачный момент ты выбрала! Я только-только вышел из петли, и время больше не защищает меня от внезапной смерти! Браво, браво! Ты в любой момент готова выполнить свою работу?       Он издевательски поклонился, взмахнув воображаемой шляпой. Доркас мгновение прожигала его яростным взглядом, а потом тяжело вздохнула и устало помассировала переносицу.       — Хватит паясничать. Слезай уже. И с потолка, и с любимого конька.       Регулус захохотал.       — А что такое? Уже чувствуешь себя виноватой в том, что я случайно обжёг вашу некроманточку? И даже не попытаешься скинуть на меня ответственность? Удивительно!       Он улыбнулся так мерзко, что даже Ориону на мгновение захотелось его ударить. Доркас же и вовсе перекосило. А Регулус закусил удила.       — Ты держала меня за идиота три месяца. Командовала, не давала нормально поговорить, лгала прямо в лицо… Ты ведь задумала это с самого начала, да? Собираешься получить много удовольствия, мучая меня… Так почему тогда я хотя бы пару минуточек не могу помучить тебя? — Регулус буквально лопался от гнева. — И не говори мне, что ты будешь так себя вести, потому что обиделась на мои слова или вообще на мою маленькую месть!       Он перекинул палочку в левую руку и обвиняюще ткнул в Доркас пальцем.       — О, нет, просто ты точно такая же психованная садюга, как и Элладора! Вся в чокнутую мамашу! И ты заслужила моё проклятие сполна!       В комнате словно разорвалась бомба с тишиной.       — Хорошо… — пугающе тихо выдохнула Доркас. — Я рада, что ты, наконец, высказался. Потопал ножками, выпустил свои детские обиды наружу. Поплакался, какая я жестокая, — она ласково улыбнулась острыми, нечеловеческими зубами. — А теперь я всё же напомню, кто я такая и как тебе следует себя вести, — она метнула взгляд в Ориона; её глаза светились золотом. — И ты тоже, запоминай, ученичок. Не совершай ошибок Регулуса.       Орион непроизвольно дернул рукой, поднимая палочку, и только пальцы Алайны на запястье удержали его от немедленных действий. Потому что Доркас превращалась… в дракона?       Её лицо вытягивалось в клыкастую морду, из позвоночника устремились наружу размашистые перламутровые гребни, из лопаток — крылья. Хвост со всей силы ударил по креслу, перевернув его, а костлявое голое тело, стремительно покрывающееся антрацитовой чешуёй, становилось всё больше и больше…       Это выглядело ещё более мерзко, чем трансформация оборотня, и этого просто не могло быть. Нельзя превратиться в иное существо без зелья большой трансфигурации… Но когти Доркас скрипели, срывая паркет.       Ощущение глубокого, фантастического сна усилилось, когда побелевший Регулус панически заверещал:       — Сдаюсь, сдаюсь! Ты победила! Я дурак, а ты победила! Я не прав!       Он бросил свою палочку Алайне и, подняв руки, спрыгнул на пол. Застывшая в середине трансформации Доркас с отвратительным хлюпающим звуком втянула в себя огрызки кожистых крыльев. Чешуя пошла волнами и растворилась в коже, и обнажившееся было тело, вновь став соблазнительно женским, скрылось под белым махровым халатом. Хвост змеёй скользнул по полу, стремительно втягиваясь под полы халата. Острые зубы насмешливо щёлкнули, и чешуйчатая морда обратилась в милое, пусть и очень злое лицо.       — Я не слышу?..       Орион вздрогнул, невольно уловив в её голосе повелительные интонации Альфарда, ставящего Риддла на место. Дядя, помявшись для вида пару секунд, встал перед Доркас на одно колено и склонил голову.       — Прошу прощения, — пристыженно пробурчал он. А потом поднял на неё глаза и нахально похлопал ресницами. — Я больше не буду?       — Свежо предание… — Доркас улыбнулась и нежно зарылась пальцами в его растрепавшиеся пряди на макушке, словно не они тут только что, ссорясь, чуть не разнесли комнату вдребезги. — Но всё равно умница. А я в следующий раз, так уж и быть, брошу что-нибудь менее убийственное.       — О, верится с трудом…       Орион почувствовал, как от этих двоих у него по спине покатилась холодная капля пота. Доркас оказалась ещё опаснее, чем он думал. А Регулус с этим чудовищем заигрывал на равных!       Дракон! Она может превратиться в дракона! Орион так и не понял, как ей это удалось. Кажется, невыразимцы из чего угодно могут сделать супероружие, а потом пугаются и начинают это запрещать.       Доркас наклонилась к разомлевшему Регулусу и прошептала на ухо:       — Давай договоримся, дорогой, что это было в первый и последний раз. И если ты снова выкинешь подобный фортель в сторону любого невыразимца, особенно пока мы при исполнении, я вспомню, что в первую очередь я — сикарий Блэков. И устрою тебе двухдневную профилактическую оргию со стражами острова Азкабан… Понял?       Дядя, чей язык Медоуз сегодня знатно укоротила, закатил глаза, но покладисто кивнул. Наставница снова щёлкнула зубами, но теперь уже перед его лицом, и это выглядело одновременно и насмешливо, и ужасно сексуально. И Орион ни на секунду бы не поверил, что такому извращенцу, как Регулус, эта женщина могла надоесть за три месяца. Нет-нет, их изощрённая фантазия была буквально создана друг для друга. Наверное, они могли бы и вечность провести на необитаемом острове, так и не пресытившись друг другом.       Каждой твари создали по паре… Безусловно, лишь ради того, чтобы они сцепились и никогда не лезли к нормальным людям!       Доркас, нехотя отпустив Регулуса, обернулась и строго посмотрела на Ориона.       — Ты! — она так резко сказала это, что у него чуть сердце не остановилось. — Почему ты начал меня именно душить?       Орион сглотнул ком в горле.       — Потому что голова и шея — самые уязвимые места практически у любого существа, а на дементора, смеркута или Триединого ты была не очень похожа?..       Поднимающийся с колена Регулус аж хрюкнул. Доркас пронзила его уничтожающим взглядом, и он тут же сделал вид, что зашивает себе рот.       — Но ты не вскрыл мне горло, как я тебе, и не пронзил сердце, хотя осколки лежали повсюду. Почему шнур? Это случайность или осознанный выбор?       Орион задумчиво почесал затылок.       — Предчувствие? — ответил он, проанализировав ощущения. — Интуиция невыразимца?       — Неплохо. Продолжай её слушаться в нашем с тобой путешествии, и всё у тебя будет хорошо… — Доркас улыбнулась ещё шире. — А теперь скажи-ка мне пожалуйста, почему ты даже не задумался, что я неспроста неделю назад забрала у тебя палочку? Почему остановился на зелье, даже не подумав, что я могу быть метаморфом? Где перебор иных гипотез, Орион? — голос её становился всё выше и выше, готовясь вбить его в землю. — В итоге ты попытался меня убить, ничего обо мне не зная! Удача и интуиция не всегда будут на твоей стороне…       Она покачала головой. Орион смущённо пожал плечами, но взгляда не отвёл.       — У тебя даже не хватило мозгов, чтобы держать свои воспоминания закрытыми. Я тоже, конечно, доверилась, расслабилась и чуть не померла из-за того, что слишком недооценила тебя… Но проворонить легилимента в своём разуме? Это новый уровень.       Регулус паскудно захихикал, а Ориона бросило в краску. Последняя промашка была особенно унизительной.       — Ты спрашивал, зачем я бросила тебя во временную петлю? Так послушай же: большинство людей недостаточно умны для того, чтобы просто прочесть книгу и понять теорию времени. И ты не исключение, Орион.       Доркас смотрела на него немигающим взглядом, от которого ему начинало казаться, что её глаза опять отливают золотом.       — Твой пророческий дар не делает тебя особенным. Ты ничем не лучше необученного третьекурсника, которому впервые выдали маховик времени… А то и хуже. Ведь дети, в отличие от взрослых, хотя бы не настолько самонадеяны и не считают себя самыми умными. С них обычно не нужно сбивать спесь… — она задумчиво взглянула на Регулуса. — Хотя, думаю, вы Блэки все одинаковые, и даже в детстве были маленькими самодовольными ублюдками, уверенными, что только ваша точка зрения — истина. И вы можете только на собственном хребте набивать шишки.       Она задумчиво смерила Ориона взглядом.       — Ах да, ещё кое-что… Так как тебе теперь известно, что мы вроде как родственники… — её голос источал арктический холод, от которого внутри Ориона всё сжалось в узел. — Никакой тётушки или бабушки Доры, никакой Касси — не надо шутить с моим именем. Только Доркас.       Уголок её губы дернулся.       — И ни единого упоминания имени того существа, которому я должна быть "благодарна" за наше родство. Я не обсуждаю своё прошлое и не отвечаю ни на какие вопросы, — глаза её опасно сощурились. — И, конечно, забудь о существовании проклятья, которое на мне сегодня опробовал Регулус. Только направь палочку в мою сторону, и я сломаю шестьдесят четыре кости, которые ты по какому-то досадному недоразумению называешь руками…       Не дожидаясь ответа Ориона, Доркас повернулась к Алайне.       — Забирай мастера Регулуса. Приятно вам отдохнуть.       Алайна улыбнулась и кивнула. Обняла Ориона, обдав его запахом апельсинов, поцеловала в щёку и ласково прошептала:       — Удачи с практикой, Орион.