Вальбурга Блэк
ноябрь 1971, остров
Вальбурга приподнялась и положила ладонь на губы Ориона. Его тёмные глаза, рассеянно следившие за затянутым тучами небом, широко распахнулись. — Сколько ещё ты будешь рассказывать о своем обучении прорицанию? Она убрала руку. Орион нахмурился. — Почти закончил, а что? — Давай остановимся, — торопливо пробормотала она, стараясь не смотреть ему в глаза. — Ты говорил почти восемь часов. Мне надо переварить то, что ты уже вытащил из меня наружу. И мы совсем не готовы обсуждать то, что будет после… Силы покинули Вальбургу, стоило лишь соприкоснуться с этой частью себя. Вот она только что жадно впитывала всем телом рассказ Ориона. А вот она чувствует, как каждое его слово оставляет на коже ожоги, словно она слишком долго нежилась под ярким полуденным солнцем. Она отстранилась и, продолжая прятать взгляд, поднялась. Голодная темнота шкрябала когтями внутри, ища выход наружу. — Вал… Орион позвал её так ласково, что она дёрнулась. Он был прав: у них действительно с каждым годом становилось всё больше общего. Вначале их объединяли невинный интерес к тёмной магии, яркая любовь к манипуляциям и бешеная злость на старших родственников. Потом прибавились дружба, секс и брак. Но самое главное, что они делили — это ненависть к самим себе. И гордыню, разрушающую всё, что они всегда так ценили друг в друге. Орион, приподнявшись на локте, озадаченно уставился на тлеющие угли костра и два разбитых кокоса. Похоже, за рассказом он не заметил ни вкуса сладковатой кокосовой воды, ни пряности жаренного на вертеле мяса. Впрочем, — Вальбурга горько усмехнулась, — она мало чем от него отличалась. Вокруг кружились ранние вечерние сумерки. Больше всего Вал хотелось убежать, чтобы Орион не смог найти её до самого утра. Чтобы он не увидел бушующего шторма внутри неё. Но разве возможно такое на острове, окружённом со всех сторон чёрным-чёрным морем? И всё же она развернулась и бросилась к океану, надеясь выгадать хотя бы пару минут одиночества и выразить чувство, название которому она не знала. Рассказ Ориона был переполнен яркими эмоциями, неожиданными мыслями и разорванными в клочья надеждами, но Вальбурга видела в нём и нечто иное. На основе его истории ей хотелось собрать непротиворечивую картину и собственного прошлого. Которое она, попроси кто, никогда не смогла бы рассказать так же вдумчиво и подробно, как это сделал Орион. Разбиваясь, Вальбурга никогда не пыталась собрать себя обратно. Всю жизнь она заметала осколки в самые тёмные углы, надеясь, что там они и сгинут… Но они уцелели. И теперь острыми иглами лупили по щекам, проливаясь вместе с дождём из низких туч. Холодный песок впивался в босые ступни, словно стекло ампул, что однажды своими ботинками топтал Риддл в гостиной на Гриммо 12. Вальбурге хотелось сбежать от всего этого, от прошлого, от самой себя. Вал сбросила прилипшую к телу рубашку и прыгнула в воду, но темное море оказалось нестерпимо солёным от непролитых слёз. Однако вода хотя бы была милосердна, она подхватила её тело и обняла. Облегчила груз, что Вал упорно и настойчиво тащила за собой. Унесла свою маленькую девочку прочь от земных забот. Вальбурга только сейчас поняла, что вовсе не существование Алайны было основной проблемой их отношений. Не её им надо было обсуждать. А женщину, которая чуть не лишила Вальбургу будущего и почти увела у неё из-под носа Ориона. — Викки! Вал закричала, и вместившее в себя весь воздух имя большим пузырём поднялось к поверхности и лопнуло там, угаснув в тёмном небе. Грудь Вальбурги сжало, смяло. Она нырнула ниже, глубже. На бесконечное мгновение вцепилась пальцами в песок и, оттолкнувшись, вынырнула. Вода, напоенная солнцем за день, показалась ей почти кипятком по сравнению с каплями дождя, стекающими по лицу. И, как ни странно, стало чуточку легче дышать. Песок заструился между пальцев ног особенно ярко, когда Вал встала в едва колышущейся воде. Провела ладонями по лицу и обернулась, перекинув мокрые волосы за спину. Смутно различимый Орион стоял на берегу и смотрел на неё сквозь пелену дождя. Она махнула рукой, и он, избавившись от бесполезной рубашки, зашёл в воду. Когда Вал смогла рассмотреть ручейки дождя, стекающие по его губам, она повела бровью и насмешливо протянула: — Знала ли я тебя хоть когда-нибудь, Орион?.. Ладонь резанула поверхность воды, отправляя прозрачный веер ему в лицо. Он, не успев закрыться, стратегически зажмурился. Выглядело это настолько потешно, что она захохотала. Когда тёмные глаза распахнулись и взглянули на неё с хищным прищуром, она, пронзительно взвизгнув, бросилась уплывать — но ничего не вышло. Уже через три гребка его пальцы крепко вцепились в лодыжку, рванув её на себя, заставив Вал вновь верещать, а потом — возмущённо булькать. Солёная вода наполняла нос и рот, и Вал могла только хохотать и отфыркиваться. А когда сумела вдохнуть, довольный своим уловом Орион принялся целовать шею Вальбурги, кусать за плечи, и, обнимая, вжимать её в себя… Вода обожгла укусы, и Вал вдруг стало так опьяняюще хорошо! "К дьяволу! — хищно подумала она, млея от прикосновений. — Пусть всё горит! Пусть горит, раз я всё ещё жива!" Ощутив её настрой, пальцы Ориона спустились ниже и крепко сжали ягодицу. Вал, нетерпеливо выгнувшись, обвила его бёдра ногами, а руками схватилась за широкую спину. К волосам на лобке и к животу прижался всегда готовый член. "А ведь мы никогда не делали этого в воде," — сладкая, манящая мысль на проверку оказалась очень глупой. Вот только Вал поняла это, уже когда поспешно приподнялась и направила Ориона внутрь себя. От резкой боли — как будто наждачкой прошлись! — у неё глаза полезли на лоб. Вцепившись пальцами в плечи Ориона, Вал приглушённо пискнула и рефлекторно выгнулась; если бы его хватка была бы не столь крепкой, она, наверное, тут же бы вывернулась и соскочила. Но он удержал, а потом принялся зацеловывать губы и лицо, отвлекая от болезненных ощущений и затягивая её обратно в их привычную борьбу друг с другом. — Вал… Она закрыла глаза и повисла на нём, пытаясь отдышаться. Перед внутренним взором закружились звёзды — у невысокой Вальбурги и так всё было весьма узко, особенно после года воздержания, а тут ещё и жгучая вода! Так много ощущений, будто бы всё происходило впервые. Да ещё и Орион, как назло, был именно таким большим, как можно нафантазировать из-за его роста. Казалось, что стоит ему двинуться, и её просто разорвёт. Но от одной лишь мысли об этом внизу всё призывно расслаблялось. — Мы можем… Вал снова накрыла ладонью губы мужа, не позволяя сказать больше ни слова. Чуть напрягла мышцы и ощутила его внутри. Двинула бёдрами наперекор всем ощущениям — и получилось так сладко, так невероятно приятно, что она застонала в его плечо. И, убрав мешающую руку, скользнула по губам Ориона, вскрыла языком его нежный рот и овладела им. Мой. Мой. Мой. Пальцы впились в кожу, и тяжело дышащий Орион вжался ещё сильней, до упора. Внутри всё завибрировало от напряжения и невыносимой тесноты. В животе полыхал огонь. Вал несколько раз осторожно шевельнулась и почувствовала, как влага покрывает ствол члена. Если она продолжит двигаться короткими рывками, то всё должно быть просто отлично. Орион, перехватив Вальбургу за талию, помог двигаться, задал темп. Он насаживал её на себя и смотрел своими чёрными глазами так, что ей приходилось бесконечно припадать к его губам, чтобы случайно не умереть от жажды. Мой. В какой-то момент Вал показалось, что она парит в невесомости. И нет ничего вокруг, кроме них двоих. Она — его маленькая, хрупкая девочка, а он — её атлант, способный абсолютно на всё. — Больше, — всхлипнула она. — Больше! Вал уткнулась носом в его ключицу, когда он, вняв мольбам, двинулся к берегу. Она крепко вцепилась в него ногами и руками, и Орион упал на неё, прижав к песку. А потом, вывернувшись из объятий, схватил за запястья, не давая Вал больше управлять происходящим, и взял её яростно, как она и просила. Вальбурга заскулила, вновь чувствуя себя ужасно маленькой и беззащитной. А он был такой огромный и заходил так глубоко, делая её своей. Совсем не считаясь с её желаниями… Ей было хорошо от этой мысли. — Накажи меня, — простонала она, задыхаясь. — Накажи! Орион зарычал, отпустив её руки. Схватил за ноги, выпрямил их, удерживая у коленей, и снова вошёл так глубоко, что Вал, упираясь пальцами о песок, невольно попыталась убежать, соскользнуть… Но куда там. — Нет, боги! — вскрикнула она. — Как… же!.. Глубоко. В ушах громыхнуло, а перед глазами разошлись светлые круги. Молнии разбежались по затянутым тучами небу — прямо над головой Ориона, — и ударили по ней. Он яростно укусил её за голень, и Вальбургу выгнуло, сплавляя в комок из тысяч осколков. — Да! Да! Да! — яростно захохотала она сквозь звон в ушах, пытаясь перекричать гром и молнии. — Только не останавливайся! Да! И Орион продолжил двигаться, правда, чуть медленнее — в темпе, что позволял ему полностью сосредоточиться на собственных ощущениях. Волшебная волна медленно спадала, и Вальбурга, нежась в истоме жарких толчков, жадно ласкала взглядом его фантастическое тело. Самое великолепное, что ей довелось видеть — а обнажённых мужчин она перевидала немало… И как же ей повезло — не просто трахать самого красивого из них, а быть его женой и брать это тело в любой момент. Мой! Боги, какая же она дурочка! Отвратительная лживая дурочка, которую давным-давно следовало научить уму разуму! Орион освободил её ноги, позволив снова раскрыться и двинуться навстречу. Вал больше не принадлежала самой себе, она хотела быть чьей-то, она хотела быть его. Поэтому чуть выгнулась под тёмным взглядом Ориона, желая усладить, возбудить мужа ещё сильнее. Лаская грудь, она игриво коснулась вставшего соска языком, слизывая дождевые капли и соль океана. Вальбурга хотела, чтобы он сходил по ней с ума так же, как она по нему. Но разве способна она сказать подобное вслух? Особенно когда внутри разгорается пожар от тесноты, от его глаз и от злости на то, что Орион шутя творит с её разумом и телом. Заставляет Вальбургу подчиняться и умолять… Но она не станет. Она же отвратительная сучка, играющая чужими чувствами. По его лицу и чуть приоткрытым губам Вальбурга видела, что он вот-вот кончит, и мстительно простонала: — Когда я согласилась… выйти за тебя… — второй оргазм приближался, но надменная ухмылка намертво прилипла к её губам. — Я доверяла тебе, но я… не любила тебя. Орион. По-настоящему — нет. Вальбурга надеялась, что это выбьет его из колеи, и её месть за всю ту боль, что он ей причинил, сделает её хоть немного счастливее. Но сказав это, она лишь ещё больше себя возненавидела — за правду. И за то, что не сказала ему сразу, а пыталась заставить Ориона ходить на задних лапках, вымаливать, ублажать. А он не поддавался и всегда всё делал по-своему. Боги, какая она сука! И какой же он ублюдок, как же он её бесит! Прекрасно знает правила игры, то и дело переигрывает Вальбургу на её поле! И никогда, никогда не умоляет! Ничего не требует! Более того — заставляет умолять её! Вот и сейчас Орион опять поступил по-своему. Он прикусил губу, схватил Вальбургу за бёдра и вбился внутрь так сильно, что её затрясло. Судорога страха, удовольствия и беспомощности сковала её, а он, содрогаясь всем телом, кончил внутрь, словно в куклу. Использовал её по назначению. А потом прижёг чёрными глазами и, наклонившись к уху, насмешливо прошептал: — А знаешь, когда ты полюбила? Когда поняла, что не справишься без меня? — он чуть прикусил мочку её уха. — Когда выяснила, что мой член опять побывал в другой женщине. Я прав?.. Орион, не выходя из неё, вжал в песок, навалился всем телом. Обладал ей целиком и полностью. Возбуждение Вальбурги от этого стало ещё больше, оно захватило её целиком и полностью. И с этим возбуждением вышла, наконец, наружу похороненная на веки вечные мысль о том, что этот мерзкий отвратительный предатель… прав? Она тогда чуть на стены не полезла от боли — от той боли, которую ей причиняли все её мужчины — в том числе и мордредов Риддл. Боли, которая делала её по-настоящему живой. Правда, в отличие от него, Орион всё же сказал целых три раза, — ублюдок! — что любит её: когда делал предложение, при рождении близнецов, а потом и Регулуса. А Вал этого всегда было мало — и она гналась за ним, пыталась заставить его сказать ещё… Ещё… И полюбила сама так сильно, что лучше сдохнуть, чем жить без него. Ну не дурочка ли? Внезапно Орион выскользнул, и на мгновение Вальбурга подумала, что теперь он и правда по-настоящему накажет её, не дав кончить, но чёрные глаза пообещали совсем другое. Она ощутила сильные пальцы, вторгающиеся внутрь. Судорожно вдохнула, попыталась насадиться на них, но Орион схватил её за шею, не позволяя двинуться. Пальцы согнулись. Она ощутила, как обхватывает костяшки со всех сторон, и, заскулила, сходя с ума от хлынувших сквозь тело разрядов. А когда Орион начал поворачивать кисть по кругу то туда, то обратно, сама чуть не превратилась в тысячи молний, разбегающихся во все стороны по небу и мокрому песку. Она кричала, выгибалась и чего-то требовала. Плакала и умоляла. То и дело ловила тёмный взгляд, полный вожделения и превосходства. Орион поворачивал руку, растягивал её широкими костяшками, практически трахал кулаком. А она скулила, чувствуя себя самой развратной сукой на свете, которая хочет своего кобеля. И, наконец-то, получает по заслугам, когда он так яростно и в то же время невыносимо мягко трахает её. Вал не знала, сколько раз кончила. Не помнила, заходил ли он ещё внутрь, или заставил её на коленях ублажать его ртом — в тот момент она сделала бы для него что угодно. Просто ей было так хорошо, как очень и очень давно не было. А с Орионом она такого не чувствовала и вовсе никогда. Вал стала его девочкой, которую он понёс на руках обратно в самодельную палатку из палок и листьев. В палатку, в которой она, засыпая на его груди, готова была остаться навсегда. Главное — с ним. С её сердцем, с её душой. С её Орионом.