Неизвестный спойлер.

Творческое пиздострадание прервало лёгкое мановение дыма, мирно проплывающего мимо. Трэвис недоверчиво покосился на гирлянды, но напрасно: при всей хлипкости и откровенной усталости от жизни, огоньки с кое-где проглядывающими проводами держались молодцом и не зияли ни единой искрой. Цветастые нагромождения из легковоспламеняемых декораций под ними — тоже. Спустя пятую попытку отыскать источник возгорания, было решено послать эту затею к чёрту: если он тут сгорит, значит, дед на облаке таки услышал его молитвы. Однако радоваться долго не пришлось: очень скоро в противоположном углу за колонной на глаза попалась красная точка. Она то и дело поднималась и опускалась, и вот замерла на высоте метра, теперь подсвечивая… до нелепого длинный нос. — «Блядский Джонсон», — выругался Трэвис про себя. Нет, ну, а что? Кто ещё мог похвастаться этим трижды греческим изяществом? Только он один на весь Нокфелл — херов Ларри Джонсон. Он перевесил руку с сигаретой через перила и прислонился к ним головой, окончательно высовываясь из-за укрытия. За сим последовал глубокий шумный вздох и тихие матюки. Так сильно перебрал? Ну, впрочем, похуй. Пьяные разборки с этим носатым мудаком или чего доброго душевный разговор с ним же в его планы не входили. Нет. Только «напиться и забыться». С этой мыслью Трэвис ступил назад, чтобы исчезнуть в темноте и поспешно ретироваться к выходу в поисках нового угла для скорби перед очередной попыткой найти приключения.