Макси-ау, теперь с хрустом на зубах

Сегодня для полутора читателей гибридной кошачьей аушки хороший день💅 Мы с Alivas выложили очередную главу и наконец спустя кучу месяцев ввели в сюжет котоКиллуа. Различные триггер-ворнинги на детский абьюз, упоминания физического и психологического насилия, и Иллуми как отдельное полноценное предупреждение. Ознакомиться с главой можно по ссылке (обязательно с впн): https://archiveofourown.org/works/43048800/chapters/125606515 И конечно ссылка на макси с первой главы для тех, кто хочет почитать с самого начала: https://archiveofourown.org/works/43048800 (между прочим в 14 главе артик-коммишка к аушке ;)))) И ещё вот маленькое превью главы: } ——————————————————{ Киллуа живёт здесь сколько себя помнит. Он с самого детства принадлежит Иллуми. Он даже не помнит, откуда его забрали, помнит только, как зашипел, когда впервые увидел этого человека. Казалось, будто от него пахло настоящей опасностью. Это что-то похожее на чутьё, инстинкт, который заставляет бежать прочь от угрозы, а возможно он просто смог сразу уловить недобрый настрой семейства ко всему миру. Так или иначе он успел оставить Иллуми парочку шрамов, когда его впервые взяли на руки, и по сей день горд тем, что не оставил попыток дать отпор в тот раз. Со временем скалить зубы стало попросту опасно, а на неоправданный риск даже Киллуа пока идти не готов. Рядом с Иллуми у него больше не может быть собственного мнения или желаний. Здесь он всего лишь подарок, питомец, развлечение, и никакие издевательские заверения, что он часть семьи, этого не изменят. Когда-то у него была нормальная, настоящая семья, но он лишился этого в одно мгновение, и эти люди — хоть и косвенно, но — приложили к этому руку. } ——————————————————{ Нечто похожее на урчание удаётся не сразу, но наконец он с отвращением выдавливает из себя мягкий рокот. Это ощущается совершенно неестественно и натянуто, от принудительной вибрации в горле подташнивает, а глубоко в груди не зарождается успокаивающее тепло, как должно быть. Но Иллуми ничего из этого совершенно не смущает. Наоборот, он удовлетворенно выдыхает и устраивает подбородок на его макушке, говорит настолько мягко, насколько позволяет его почти безэмоциональный голос: — Видишь, тебе всегда будет хорошо, пока ты стараешься и слушаешься. Я ведь не столь много прошу, — он подтягивает его ещё ближе, будто хочет поглотить всем телом вибрацию от урчания, и добавляет, совсем тихо: — Когда-нибудь ты обязательно меня полюбишь.