Dying Wish / Предсмертное желание

Почти все говорили, что женитьба Теодора Нотта на Гермионе Грейнджер неожиданна, но не удивительна. Тео всегда был невыносим в плане учёбы, а Грейнджер — печально известна. Эти отношения можно было бы назвать практически неизбежными. Каждый знал историю о том, как разворачивался абсурдно приторный роман на рабочем месте. Коллеги по стечению обстоятельств, Тео и Гермиона пришли на отменённую встречу, ожидание которой привело к совместному проекту, а оттуда и к бурным отношениям. Через год они обручились. Прекрасная пара, идеальная совместимость. Несмотря на то, что Тео обладал почти фатальным недостатком (учился на Слизерине), он компенсировал любые подозрения друзей Грейнджер тем, что история его жизни оказалась трагичной практически с момента зачатия. Мать, которая умерла совсем молодой, и отец-монстр, который всегда считал своего сына горьким разочарованием. Тео никогда не принимал Тёмную метку, не участвовал в войне. Он был самокритичным и забавным и умел нравиться людям, потому что ему было важно, чтобы люди его любили. Он являлся тем типом мужчины, который оказался совершенно счастлив стать «мужем Гермионы Грейнджер», в отличие от её предыдущих бойфрендов, желавших, чтобы она сияла, но не слишком ярко. Драко был рад за Тео. В отстранённом и непричастном виде. Он не был таким мудаком, чтобы обижаться на лучшего друга за то, что тот нашёл свою любовь, пусть даже и с человеком, которого сам Малфой обычно изо всех сил старался избегать. Но Грейнджер, в конце концов, была занудой со зловещим защитным инстинктом и небезызвестным правым хуком. Драко, в сущности, убедился в этом лично. Никто и никогда больше не сумел бы причинить Тео боль — она позаботилась бы об этом. Тео, в свою очередь, провёл всю свою жизнь в поисках того человека, который позволил бы полюбить себя полностью. Того, кому он отдал бы своё сердце и душу. И его обожание Грейнджер было тошнотворным — океаном неизмеримых глубин. Звёзды, казалось, сошлись для них, и каждая деталь встала на своё место, создавая идеальную пару: две абсолютно отвратительные зубрилы соединились в супружеском блаженстве, счастливые настолько, насколько это возможно. Никто не спрашивал Драко, хочет ли он находиться в мучительной близости от всего этого, и тем не менее он оказался вовлечён. Он помог Тео спланировать предложение, а затем был вынужден слушать, как его друг снова и снова репетирует свою речь, не поморщившись, он зажёг более пятисот волшебных огней, дал сигнал квартету, подбросил в воздух лепестки роз, которых в саду и так было предостаточно, и наконец бесшумно аппарировал прочь. Он стал шафером. Он планировал мальчишник Тео. Ударил его по лицу, когда тот не мог совладать с дыханием, уберёг кольца от потери и расписался в качестве свидетеля союза. Когда всё было сделано и пара отправилась в свадебное путешествие, он покинул приём и уехал на шесть месяцев в Грецию, чтобы отойти от всей этой отвратительной истории. Когда Драко, наконец, заставил себя вернуться, он баловал себя тем, что игнорировал большинство приглашений супругов и принимал только те, где мог прийти поздно и уйти рано и почти не разговаривать с организаторами приёма. Со временем Тео перестал его беспокоить. В конце концов, слышать, как отвратительно счастливы они вместе, ужасно и без того, чтобы ещё и смотреть на это. Малфои принципиально подавляли свои эмоции. Его отец всегда считал, что влюбляться — это удел бедных людей. Если бы Драко пришлось наблюдать, как Грейнджер строит Тео глазки, у него случилось бы несварение желудка, а мать часто говорила, что он конституционально хрупок. В любом случае, ему не особенно нравились компании, а друзьями Тео являлись в основном друзья Грейнджер, и это был не тот круг, в котором Драко когда-либо чувствовал себя комфортно. Его невмешательство шло как по маслу, пока он не получил короткую неформальную записку, написанную дрожащим почерком. «Мне нужно тебя увидеть. Пожалуйста, приходи. Тео». Драко всегда лучше удавалось отклонять официальные приглашения, чем личные. Какого чёрта Тео вдруг понадобилось? После стольких лет? Он попытался проигнорировать письмо, но неопределённость грызла его, разжигая любопытство, пока он не стиснул зубы и не аппарировал в Нотт Мэнор. Вместо эльфа или, по крайней мере, дворецкого, дверь открыла сама Грейнджер. — Малфой, наконец-то ты пришёл. Тео будет очень рад. Драко с трудом сглотнул. Прошло несколько лет с тех пор, как он в последний раз видел её лично. Разве она не должна быть счастлива в браке? Разве счастливые люди не должны светиться или что-то в этом роде? Она светилась на свадьбе. Драко отчётливо помнил, как просияло лицо Грейнджер, когда зажёгся свет и заиграла музыка, а Тео, несмотря на неоднократные предупреждения, стоя на коленях, читал стихотворение, которое написал для неё. Драко чуть не умер от смущения и неловкости. Воспоминание о том, какой счастливой Гермиона выглядела, когда Нотт сравнивал её с луной пятистопным ямбом перед сотнями людей, безвозвратно отпечаталось в его памяти. Вероятно, это воспоминание будет преследовать его и тогда, когда Драко станет призраком. Теперь она совсем не светилась. Она выглядела грустной и усталой. — Грейнджер, — сказал он, несмотря на мучительное осознание того, что она замужем. Драко ожидал, что Гермиона поправит его по привычке, а затем он возразит, что она всегда будет для него Грейнджер, и тогда они обменяются пустым подшучиванием, и это сойдёт за беседу, но вместо этого она просто сказала: — Тео наверху. — И пошла впереди. Он предполагал, что направляется в кабинет или какую-нибудь ужасную лабораторию безумного учёного, рассчитанную на двоих, но вместо этого оказался в тёмной спальне. Драко замешкался в дверях, когда Грейнджер вошла. Раздался приглушённый ропот голосов, а затем она вернулась. — Он проснулся и хорошо себя чувствует, зови, если что-нибудь понадобится. — И теперь Грейнджер оставила его. Драко проводил её взглядом, пока она спускалась по лестнице, стиснул зубы и вошёл в комнату. Тео, обложенный подушками, был бледен как полотно. Его лицо просияло при виде друга. — Ты всё-таки пришёл, старый ублюдок. — Да, — неловко ответил Драко. — Неужели Грейнджер наконец отравила тебя ради твоего семейного состояния? Он предпочёл бы избежать приветствий или комментариев о том, как давно они не виделись, или вопросов о том, что случилось. Было ясно, что что-то совершенно не так. Тео выглядел худым и седоватым, и всё в нём поблекло — совсем не та картина здорового человека, которую представлял застать Драко. Каким Тео должен был быть. Нотт слабо улыбнулся. — Я бы не стал её винить, но нет. Мою мать — возможно, ты не помнишь, — но её убило проклятие. Очевидно, я унаследовал его. Очередная вещь, которую моему отцу не удалось выбить из меня. У Драко сжалось в груди. — Тео, я… Он покачал головой. — Всё нормально. Я… справился с этим. В основном. У горя есть свои стадии, по-видимому. Так говорится в книгах. Я прошёл через отрицание, гнев, торг и депрессию. Это не совсем линейный процесс, но сейчас я в основном нахожусь на стадии принятия. Решил, что нам следует попрощаться. Драко просто уставился на него. — Ты ведь не серьёзно. Ты пригласил меня сюда попрощаться? Иди нахер. Ты не можешь просто так сдаться. Ты женат. У тебя есть жена, ты не можешь умереть и оставить… — Если бы существовало блядское лекарство, Гермиона бы его нашла, — оборвал Тео, его обычно мягкий голос стал жёстким в оборонительной манере, что поразило Драко. — Мы искали. Мы перепробовали всё. Ты бы знал это, если бы был рядом. Она пыталась в течение многих лет. В итоге признавая, что не смогла… Она очень старалась. Драко почувствовал себя так, словно его ударили. — Я… Мне жаль. Конечно, вы искали. Я был далеко. Занят. У меня есть обязательства. Тео закатил глаза и покачал головой. — Всё в порядке, теперь я понимаю, почему ты не появлялся. Он медленно сел. Тело Тео казалось усохшим, как будто одно дуновение ветра могло унести его прочь. — Вот почему мне нужно было тебя увидеть. Я хотел извиниться. Мне жаль, что я не осознал этого раньше. Я должен был. Оглядываясь назад, я понимаю… это так очевидно. Драко выдавил из себя смешок. Он понятия не имел, о чём говорит Тео, но ему уже не нравился этот разговор. — Осознал что? Что очевидно? — Что ты влюблён в Гермиону. Всё тело Драко напряглось, что-то внутри него разрушилось и умерло, и его сердце полностью остановилось. Первые несколько раз, когда он пытался заговорить, голос подводил его. Он отвёл взгляд, несколько раз прочистив горло. — Я понятия не имею, о чём ты говоришь. Звучишь как безумец. — Он возился со склянками на прикроватном столике Тео, вглядываясь в них. — Что за зелье Грейнджер тебе подсунула? Тео откинулся назад, его глаза закрылись, веки выглядели почти обескровленными от истощения. — Я много вспоминаю прошлое. В основном послевоенные годы, когда моего отца не стало и всё постепенно налаживалось. Я вспоминаю, как много времени мы раньше проводили вместе. Ты занимался общественными работами, находясь на испытательном сроке, в этой организации для эльфов, которую основала Гермиона. А я метался от одних неудачных отношений к другим, как какой-то грустный щенок. — Он открыл глаза. — Я вспоминаю, как всякий раз, когда я рассказывал тебе о ком-то, с кем тогда встречался, ты усмехался и говорил, что этот человек недостаточно хорош для меня, и всегда давал худший совет по отношениям в истории. Ты саботировал меня. — У тебя был ужасный вкус, — парировал Драко, по-прежнему перебирая зелья и по-прежнему не довольствуясь направлением, в котором развивался разговор. — Это было милосердием с моей стороны. — Когда я рассказал тебе о Гермионе, о том, что столкнулся с ней, и я спросил твоё мнение, ты помнишь, что тогда ответил? — Не особо, — солгал Драко. — Ты сказал, что я никогда не буду достаточно хорош для неё. Потом, спустя неделю, ты снова пришёл ко мне, и я помню, ты выглядел ужасно, и я предположил, что ты вновь поссорился со своими родителями, и ты сказал мне, что если я настроен серьёзно, то мне следует устроиться на работу в Министерство, упомянул слух, что у неё был Маховик времени в школе. Она оказалась единственной, о ком ты дал полезный совет в отношениях. Оглядываясь назад, я не уверен, что без тебя бы что-то получилось. Что-либо из случившегося. — Тео… — Драко неловко поёрзал, когда у него закончились зелья, которые можно было бы продолжить разглядывать, — это была просто шутка, ты не можешь предполагать такие вещи. Грейнджер? Серьёзно? Из всех девушек, к кому я мог бы испытывать чувства. Твоя жена? — Он прерывисто выдохнул. — Ты забыл нашу историю? В отличие от тебя, я был Пожирателем смерти. Я участвовал в войне. Даже до всего этого я вёл себя ужасно, и они привели её в Мэнор, и я… Он говорит бессвязно, он знал, что говорит бессвязно. Ему нужно заткнуться, чёрт возьми. — Я бы никогда не… — Его голос сорвался, ком в горле мешал говорить, и он просто стоял, пытаясь удержаться от желания разбить всё, до чего можно дотянуться. Ему нужно было выпить. Драко вскинул руку, внезапно разозлившись, и повернулся к Тео, свирепо глядя на него. — Это была просто грёбаная шутка. Я даже не помню этого. Тео лишь кивнул. — Тем не менее, ты был прав. Я был недостаточно хорош для неё. Драко усмехнулся на это, отворачиваясь и осматривая комнату. — Уверен, ты отлично справился. Я постоянно слышал, как вы двое отвратительно счастливы. Люди говорили, что вы похожи на какую-то сказочную пару. Вы подходили друг другу — это действительно всё, что… Он снова начал заикаться и оборвал себя. — Вы были счастливы вместе. Все говорили, что ты делаешь её счастливой. А я не предназначен для счастья, у меня от него сыпь. — Заткнись, — голос Тео стал резче. — Чёрт. Я и забыл, как много ты говоришь, когда лжёшь. — Он тяжело вздохнул. — Ты хотел, чтобы мы были вместе, не так ли? Ты это подстроил. Драко издал долгий страдальческий вздох. — Тео, ты идиот. Только потому, что ты утверждаешь, будто умираешь, я не собираюсь мириться с теорией заговора о том, что я влюблён в твою жену. — Иди к чёрту. Ты был моим единственным другом, и ты был единственной причиной, по которой я не испортил эти отношения. Каждый раз, когда я хотел поторопить события, ты останавливал меня. Благодаря тебе мне удавалось воплощать в жизнь все безумные романтические планы. Благодаря тебе всё сложилось. И каким-то образом я оказался женат, у меня появились друзья и семья, о которых я всегда мечтал, и ты знал, что я этого хотел, и куда, чёрт возьми, ты делся? Где ты был с тех пор? Не здесь, это точно. Драко посмотрел в окно. — Ты хотел начать всё сначала, Тео. Ты только об этом и говорил, с тех пор как твой отец оказался в Азкабане. Я был твоим прошлым. Как только ты женился, я больше не был тебе нужен. Я был помехой. — Ты манипулировал мной, — выкрикнул Тео, выглядя неоправданно взбешённым для того, кто женился на любви всей своей жизни. — Ты, ненавидящий себя ублюдок. Ты решил, что всё продумал, возомнил себя кукловодом. Ты подтолкнул меня прямо к ней, чтобы я полюбил её вместо тебя. Свёл нас вместе, чтобы остаться в одиночестве, потому что убедил себя, что заслуживаешь этого. — Он звучал запыхавшимся. — Чёрт. Я бы ударил тебя, если бы у меня были силы. И больше всего меня бесит то, что я был так влюблён, что ничего не заметил. Я полагал, всё сложилось идеально, потому что так было суждено. Если Тео ожидал признания, то его ждало ужасное разочарование. — Может, и было. Я не знаю, что ты ожидаешь от меня услышать. Даже если бы что-то из этого являлось правдой, какое это имеет значение? — Это имеет значение. Он закатил глаза. — Это имеет значение, потому что ты должен позаботиться о ней, когда меня не станет. Сердце Драко замерло во второй раз, но он быстро пришёл в себя. — Я уверен, ты сумеешь всё организовать заранее, так что с ней всё будет нормально. — Именно этим я сейчас и занимаюсь. И я не могу просить о подобном её друзей. Они любят её, но не понимают, как о ней заботиться. Она заботится обо всех, но забывает позаботиться о себе. Ей нужен кто-то, кто был бы эгоистичен ради неё, кто сделает всё возможное, чтобы поставить её на первое место. Я больше не могу быть твоим поверенным, теперь это должен быть ты. Аккуратно ухоженные ногти Драко впились в его ладонь, и он даже не заметил, когда его кулаки сжались. — Тео… — Я потратил так много времени, беспокоясь о ней, чувствуя, что не могу уйти, потому что… кто будет здесь, чтобы убедиться, что она в порядке? Я подумал про каждого, а когда добрался до тебя, сначала отмахнулся от этой мысли, потому что ты всегда говорил о том, что терпеть её не можешь. Но со временем я задумался: почему ты сделал так много, чтобы свести нас вместе? Если ты действительно так сильно её ненавидел. Ты всегда знал, что бы ей понравилось. Ты замечал в ней то, на что у меня ушла целая вечность, чтобы собрать воедино. И на самом деле ты довольно дерьмовый лжец, теперь, когда я подумал об этом, ведь если бы ты правда ненавидел её, то вёл бы себя гораздо более мерзко. — Я всё ещё не вижу смысла в этом разговоре, — произнёс Драко скучающим тоном. — Грейнджер сможет сама о себе позаботиться. Особенно с твоим состоянием. Тео выдохнул, как будто слишком устал, чтобы продолжать спор. — Ты намеренно упускаешь суть, и мы оба это знаем. Драко ничего подобного не знал, но ему всё равно стало трудно продолжать смотреть на Тео, и он отвернулся. — Ты хорошо поработал. Я признаю, ты наиболее склонный к манипуляциям человек, которого я когда-либо знал, и если бы я не умирал, то, вероятно, никогда бы этого не осознал. Но теперь моя очередь манипулировать. — Что ж, хорошее эмпирическое правило — не говорить человеку, которым ты пытаешься манипулировать, что ты это делаешь, — сухо проговорил Драко, поворачиваясь к нему лицом. Тео держал в руках свою палочку, и на его лице играла кривая улыбка. — Справедливо. Но у меня есть ещё один, последний рычаг воздействия. Понимание медленно приходило к Драко. — Тео, даже не… — Драко Малфой, это моё предсмертное желание. Позаботься о моей жене, когда меня не станет. Поддержи её в её горе и помоги обрести радость в будущем. Будь рядом с ней, когда я более не смогу. Помоги ей вновь обрести себя. Ты согласен? Смертельные Желания являлись частью магии древних гримуаров. Такой, которую умеют исполнять только невыносимые люди вроде Тео Нотта. Обычно это были проклятия, произносимые в момент смерти человека, но в редких случаях они напоминали Непреложный обет: если Драко откажется, Тео не перейдёт в загробный мир после смерти и вместо этого останется призраком, пытаясь самостоятельно исполнить желание. Если согласится, а затем нарушит своё слово, Нотт вернётся из загробного мира и будет преследовать его. Полная чушь в любом случае. Палочка Тео пульсировала магией, ожидая ответа Драко. Он стоял, свирепо глядя на друга. — Я ненавижу тебя. Нотт оскалился в ответ. — Если бы ты не занимался самосаботажем и не был ненавидящим себя идиотом, мне бы не пришлось этого делать. Ты думаешь, я хочу, чтобы ты крутился возле моей жены? Нет. Но осознание того, что я буквально твой поверенный, тоже дерьмовое, поэтому считай, что это мой способ поквитаться. Ты сделаешь Гермиону счастливой, преодолеешь свою ненависть к себе, и на этот раз — сам, или я буду преследовать тебя и позабочусь о том, чтобы Гермиона точно знала, почему я это делаю. Ты согласен? Магия гудела всё громче, становилась ярче, и Тео начал казаться полупрозрачным, словно заклинание высасывало из него жизнь. — Ладно. Да! Я согласен. Магия вспыхнула и разлетелась по комнате, ударив Драко и растворившись в нём. Он схватился за грудь, но свет исчез. Он поднял глаза. — Пошёл ты, ублюдок-манипулятор, — сказал наконец Драко. Его сердце бешено колотилось. Тео лишь криво улыбнулся. — Знаешь, это именно то, что я хотел сказать, когда ты только вошёл. — Он снова опустился на кровать, выглядя измождённым. — Я рад, что ты пришёл. Я уже начал беспокоиться, что ты этого не сделаешь, и тогда мне пришлось бы придумывать целый дополнительный план. Ты избавил меня от многих проблем. Но всё это стоило бы того ради Гермионы, верно? Драко, не говоря ни слова, повернулся и направился к двери, отчаянно спеша уйти, хотя и чувствовал желание Тео, как клеймо на своей душе, ждущее своего часа. — Тебе следует пойти к Гермионе, — донёсся до него голос друга, уже словно угрожающий преследовать его. — Знаешь, однажды, она призналась, что ты нравился ей, когда вы работали волонтёрами в благотворительном фонде. Она планировала пригласить тебя на свидание, но ты так и не вернулся после окончания испытательного срока.