Жемчуг Эвионы

      Звонкий смех Эллаиры заставлял графа ускорять шаг, но он все равно не мог поспеть за своей молодой королевой. Та слишком бурно отреагировала на его предложение посетить Тихую бухту Неспокойного моря — по правде говоря, она никогда и не была на море… только в тот раз, когда была вынуждена отправиться в Ксаэль, но разве это можно было назвать летним отдыхом? Нет, это было испытание. Жестокое испытание.       Сейчас же морские волны и соленый ветер смывали их, словно девушка и не пережила тот бесконечный ужас, чередой тянувшийся месяцами, вгрызающийся в ее сердце и не оставляя в глазах ничего кроме пустой ярости, которую Рейнхольд старательно укрощал. Его шепот качал Эллаиру на волнах любви, и она растворялась в словах, не понимая иногда даже смысла — просто слушая желанный голос.       — Ты совсем не торопишься, Рейнхольд! — раздался притворно обиженный голосок девушки. — Сам пригласил, а теперь еще отказаться вздумал?       — Ни от чего… я… не отка… не отказывался! — запыхавшись сначала от подъема, а теперь от зигзагообразного спуска с горы, проговорил граф.       — Тогда догоняй!       — Постой же! — вырвалось у него. — Я думал, мы будем романтично любоваться рассветом, а не бегать как подростки от крабодилов!       — Я бегу не от крабодила, а от тебя, — поддразнила его девушка, — ладно, уговорил. Больше не бегу.       Рейнхольд тепло улыбнулся. Теперь он и представить не мог себе жизни без своей эксцентричной маленькой королевы. Даже повзрослев под гнетом трудностей, она не растеряла своей непосредственности — той, что пленила его в Пиэле. В глубине ее столь чарующих глаз затаилась грусть, которую уже ничем нельзя было уничтожить: они видели несправедливость, предательство и смерть. Но они всегда смотрели вперед — и сейчас там, впереди, для них должно было распуститься первыми лучами солнце, заиграть бликами на волнующейся морской глади, шаловливо спрятаться в волосах, чтобы затем осветить все королевство. Будто солнце было второй королевой… или, быть может, это королева была вторым солнцем?       Но пока вокруг было темно. Редкие звезды и четвертинка луны были ненадежными друзьями, и в руках у возлюбленных было два фонаря — чтоб наверняка не споткнуться на таком длинном пути. И даже если им казалось, что после горных троп им не мог навредить каменистый пляж… всегда лучше было позаботиться о своей безопасности — так им сказал Уайатт перед выходом. Рыцарь ни за что не хотел отпускать королеву одну — ну, почти одну, — в ночь! И фонари стали своеобразным откупом, компромиссом, на который согласился Уайатт.       Под ногами попадалась и мелкая галька, и большие валуны, на которые Эллаира тут же взбиралась и начинала изображать разные воинственные позы: вот она хитрая пиратка, вот грозная повелительница морей, а вот генералиссимус собственного флота… ею впору залюбоваться и вновь потерять голову, если бы не… если бы не этот странный, выбивающийся из пейзажа тихий полукрик-полустон, который разрушил очарование момента.       От неожиданности девушка потеряла равновесие. Сделал шаг, второй, пытаясь удержаться на камне, но его скользкая поверхность больше не была способна удерживать царственный груз на себе, и Рейнхольд, вовремя поймавший девушку на руки, подоспел вовремя.       — Кто это? — испуганно проговорила она, отряхиваясь. — Наверное, ему нужна наша помощь.       Граф прислушался.       — Похоже на черепайку, — спустя с полминуты ответил он.       — На нее напали! Ее нужно спасти!       Девушка рванулась в сторону, откуда раздавались приглушенные звуки. Рейнхольду оставалось лишь бежать вслед за своей королевой — и надеяться, что никаких серьезных опасностей их там не ждет.       Под раскидистой елью, вросшей своими корнями в каменные глыбы, велась настоящая битва — и бедная черепайка-мать явно проигрывала в ней. Она уже прихрамывала на одну лапку, но упорно пыталась взлететь, спасаясь от нападавшего на нее крабодила. Вот только после нескольких взмахов крыльями, она втягивала их в панцирь и возвращалась на землю, точно что-то не давало ей возможности подняться.       Эллаира поняла все сразу. Черепайка защищала свою семью — свой дом. Ее детеныши вот-вот должны были вылупиться, и это хвостатое чудовище с длинными мутно-зелеными клешнями собиралось полакомиться ничего не соображающими черепайшками. И эта трагедия должна была развернуться на глазах у нее, у королевы?       Нет!       Настоящая королева Треспии не могла допустить этого. Ни один подданный, даже такой маленький, не мог пострадать, ведь все они были под ее защитой.       — Только и умеешь что нападать на беззащитных, да?! Я покажу тебе, как обижать слабых! — Эллаира подхватила небольшой камень и бросила его в сторону крабодила. Она не хотела причинять ему вред. Просто пыталась отогнать от гнезда…       Животное резво попятилось, и камень действительно пролетел мимо. Но его внимание теперь было полностью увлечено новой угрозой. Крабодил ощетинил острые зубы, надеясь вскоре вцепиться в ногу девушки. Впрочем, его затея не удалась — Рейнхольд, до этого искавший хоть какое-то подобие оружия, возник прямо перед ним с еловой веткой наперевес. Зубы щелкнули и вцепились в выставленную палку. Спустя пару мгновений, зверь, разжав пасть, начал откашливаться еловыми иголками и отползать назад, к морю — а через пару минут о нем напоминала только хромающая вокруг своего гнезда черепайка.       — Мне кажется, это было слишком опасно, — пытаясь отдышаться, проговорил Рейнхольд. — Давай, когда ты в следующий раз решишь кого-нибудь спасти, мы сначала обговорим план…       — Ты прав, — грустно кивнула девушка, но тут же подняла на него сияющие глаза, — но только подумай! Сегодня ты вновь стал моим героем…       — Я готов им становиться хоть каждый день, — смущенно прошептал мужчина, прижимая к себе Эллаиру.       Небо окрашивалось в красный цвет — предвестник рассвета. Залюбовавшись облаками, что потихоньку застилали прячущуюся луну, и розоватыми отсветами, которые на них оставляло еще не появившееся на горизонте солнце, возлюбленные даже не услышали шороха разбиваемой скорлупы. Черепайшки неровным строем поползли к морю — туда, где их ждало множество опасностей, приключений — туда, где их ждала жизнь.       Первые сияющие лучи легли на водную гладь, ослепительно играя на волнах. Быть может, где-то в пене мелькнула ощеренная морда крабодила — имело ли это сейчас значение? Маленькая история о спасении черепайшек закончилась успешно: лишь солнце, медленно выкатываясь на небосвод, становилось невольным свидетелем такого внезапного счастья для двух горящих сердец.       Вдруг тихий полукрик-полустон повторился.       Эллаира испуганно повернула голову — неужели детеныши не спасены? Неужели у них не получилось?..       Но Рейнхольд только улыбнулся и помахал рукой вслед черепайке-матери, которая вернулась отблагодарить их. Ее круглый силуэт с двумя острыми крыльями маленьким черным пятном виднелся на фоне разгоравшегося солнца, но вскоре исчез — она нырнула к своим детям.       — Я думаю, моя эксцентричная маленькая королева, этот жемчуг Эвионы по праву принадлежит тебе, — граф поднес раскрытую ладонь к лицу затаившей дыхание девушки: на ней красовалась маленькая радужная жемчужина, засверкавшая в солнечных лучах еще ярче. — Она раскрывается только при свете, но ты, Эллаира… ты и есть свет. Мой свет.