Они ехали по главному шоссе на юг. Поздний вечер сменялся ночью, солнце уже не превращало облака в клубы́ сухих красок, которые озаряли небо всеми приятными цветами, а спряталось где-то за деревьями. Ветер приятно бил в лицо, после дневной духоты и жары это ощущалось блаженно. Казалось, этот ветер пришёл с темнотой.
В прошлый раз Давид сидел впереди, однако сейчас почему-то сел назад вместе с Никитой, и это не осталось без внимания Саши. Хотя, ему не было особой разницы.
— Смотрите, план такой: мы идём туда, ничего не трогаем. Если что-то находим то фотографируем, думаю, с собой забирать что-то опасно.
— Ты же не знаешь, убежище действующее? — подал голос Никита. На его коленях лежал целлофановый пакет.
— Не знаю, в этом и дело. А ещё не знаю, что у тебя там, но лучше не брать. Шуметь будет.
— Да-да…
— На дорогу лучше смотри. — сказал Давид без какого-либо раздражения.
А дорога была чистой. Где-то между редких частных домов мелькал туман, а над ними возвышались ели, а асфальт такой ровный, что машина будто летела. Многочисленные и разнообразные заборы сменялись, пока он не подъехали к чьему-то огромному складированию старых досок. Ими было завалено много растений, который проросли наружу и цвели во чтобы то ни стало.
Саша развернулся, выключил фары и заглушил мотор.
— Вы же взяли фонарики? А то у меня один.
— Да, у меня всё схвачено. — Никита достал из пакета два фонарика и один отдал Давиду.
— Опа, спасибо. Знаете, мне даже страшно немного.
— Не боись, с тобой полицейский с табельным и экзорцист, что может случиться?
Они вышли. Воздух был холодный, совершенно не сухой, хотя здесь наверняка всегда очень влажно. Они стали обходить скопление досок. Это выглядело как стена, к которой привалили доски местные. Все разные и с каким-то узорами, и красные, и зелёные. Кое-где был шифер, кое-где даже кирпичи. Создавалось впечатление, будто это просто строительная свалка. Что странно, поскольку дома вокруг ухоженные, и их владельцы точно бы возмущались по поводу этого очерняющего места.
Шаги разряжали тишину, у Давида под локтями поигрывал адреналин, даже лёгкий голод стал пропадать. Он старался идти рядом с Никитой, потому что быть последним всегда страшно. Те двое, казалось, вообще не боялись. Почему они не могли подождать следующего дня? Среда замечательный день недели.
Ещё раньше они договорились не болтать просто так, а у Давида уже развязывался язык, тишина была невыносимой. До его ушей долетала каждая мелочь, которая страшит прямо как в детстве: скрип старого дерева, шаги в отдалённом доме, мяуканье кота, шелест жучков под ногами в траве. Каждый шорох побуждал мурашек пробежать по телу.
— Аккуратно, здесь гвозди. — сказал Саша, пролезая под какой-то штукой, по виду напоминающей тент-чехол для машины.
Никита нагнулся и тоже стал медленно пробираться, включив фонарик вслед за следователем. Давид взялся за край, который вероятно сто миллионов лет лежал на земле, и сейчас был очень холодным и грязным. Было неприятно лазать по таким местам, и парень сдержал некоторые позывы у себя в горле. Хотя бы те, которые возмущались в голос.
За этой странной стеной всё заросло. Трава была высокой, стволы молодых деревьев могли не поместиться в обхват ладони, а ещё велика была вероятность наткнуться на огромную паутину, чего и боялся Давид на самом деле. Двое шли впереди и они аккуратно пробирались, внимательно освещая путь перед собой. Сашин фонарик был самым светлым.
Они подошли к дому. Точнее, это была просто какая-то постройка, как будто беседка или сарай. Стены свалились, крыша уже не выглядела надёжной, а в воздухе запахло гнилым деревом. Давид слышал, как внутри всё скрипит, как бегают какие-то крупные насекомые, вероятно, пауки. Ещё раз пробежали мурашки.
— Мы же не ищем что-то конкретное? — спросил Никита освещая дверной проём без двери. Виднелась лестница, много какого-то старого хлама, по типу допотопного телевизора или ржавой раскладушки.
— Ну. Будет плохо, если мы ничего не найдём. Как обычно пастыри получают сообщения свыше?
— Если ты про какое-то Божество, то понятия не имею. А если про механизатора и фермера, то… Вроде, они однажды упоминали, что используют голубиную почту или типо того. — они топтались на входе, никто не решался первым зайти.
— Значит, клетки, перья и письма. — выдохнул Саша и аккуратно, неторопливо, стал двигаться внутрь. Он светил фонариком в каждый угол маленькой комнатки с лестницей вверх. — Здесь дыра. — сказал он, светя в довольно внушительную дыру в полу. Внизу, под ней, виднелись доски от пола и земля с травой.
— Ничего себе. — сказал Никита.
— Дыра? Где? — Давид всё оборачивался, поэтому не вслушивался в некоторую часть их разговора. — Ого. Реально дыра.
— Давид, ты что, дыру никогда не видел? — Никита стал аккуратно подниматься за следователем.
— Неа.
Внутри всё выглядело более надёжно и убрано. Здесь хозяйкой была пыль, но весь хлам был сложен в одном углу и оцеплён несколькими стульями и скамейками, на которых вполне можно сидеть. Были столы, старые ящики с какими-то деталями, инструменты, пришедшие в негодность ещё десять лет назад. Это была чья-то старая мастерская, здесь был станок для работы по дереву, пустой шкаф, в котором, может, когда-то стояли поделки.
— Нельзя исключать, что это постарались местные подростки.
— Почему? — просил Давид осматриваясь.
— Потому что им нужно место, где они могут нарушать закон. Например, употребление спиртного в несовершеннолетнем возрасте. — следователь посветил фонариком под стол, где валялось множество бутылок.
— Как много… — Давид подошёл ближе к столу и заглянул под него. И стеклянные и пластиковые, даже были пачки от сигарет. — Тут же мусорка буквально через дорогу, чего они не выбросят?
— Да, лентяи, отвечаю. — Никита осматривал станок по дереву. — Здесь кровь.
— Где? — Давид всполошился. Следователь спокойно подошёл и осмотрел, достал телефон и сфотографировал. На небольшой поверхностью со стружкой и пылью виднелись багровые и сморщенные пятна. Всего-то ничего, но это точно была кровь. — Капец, реально кровь. Фу.
Парень не удержался и отошёл обратно в центр помещения.
— Не думаю, что это что-то значит. Кто угодно мог пораниться.
Никита ничего не ответил, Давид был увлечён своими мурашками и переминался с ноги на ногу, бессмысленно светя себе под ноги.
— Давид всё нормально?
— Да-да, страшно немного и противно здесь. Так пыльно, у меня даже глаза немного щипет. — парень ещё раз поёжился, и Никита потянул к его плечу руку. Коснулся только парой пальцев, потому что это было совершенно неосознанное движение, интуитивное.
— Уверен, скоро всё это кончится.
— Парни. — Позвал их следователь. Настороженный голос посеял в их головах такое зерно неуверенности, что они только спустя длительные секунды подошли к ещё одному дверному проёму. Виднелась только темнота, они не сразу вспомнили про фонарики.
— Чего?
— Кто спустится?
Саша светил на пол. Открыт люк в подпол. За ним темнота. В свете фонарика был виден только небольшой кружок пола, на котором было что-то налеплено. Ничего хорошего там явно не было.
— Не я точно. Я не пойду. — начал Давид. Он схватился за рукав Никиты и как-то попятился. Он и следователь смотрели на него.
— Да почему я? Ты первый нашёл.
— А ты экзорцсит, разве вы не лазание по таким местам, чтобы изгонять нечисть?
— Эта нечисть чистоплотнее всех людей на свете, да и к тому же экзорцисты не работают в заброшенных домах. — после одного случая парень действительно завязал с этим. Всё вызовы в подобные места он просто игнорировал.
— Давид? — перевёл он стрелки.
— Я? Я самый беззащитный из вас!
Что-то упало.
Оглушительно было после этого звука. Тишина буквально звенела адреналином в ушах. Они смотрели в темноту под ногами и в какой-то момент все втроём попятились назад, обратно в более безопасное помещение. Потом ещё долго просто светили в тот дверной проём и ждали чего-то.
— Ты слышишь что-нибудь? — шёпотом спросил Никита, стоящий в центре.
— Нет. — еле уловимо ответил Давид, прижимаясь к нему справа. — Вообще ничего. Там как будто ничего нет.
— Точно ничего? Это значит, что бояться нечего, это из-за собственной тяжести упало. Всё же строение в аварийном состоянии явно. — Саша вроде и выпрямился, но от Никиты не отстранялся.
— Раз, ты такой умный, то иди туда и проверь. — предложил он.
— Я с ним согласен. — вынырнул из темноты Давид.
— Парни, вы чё? Я согласен, что нужно проверить, но…
— Ой, ладно вам. Всё. Я пойду. — Давид вдруг отпустил рукав Никиты и отошёл на целых два шага. Он пожал руки, крепче схватился за фонарик и мужественно двинулся к дверному проёму.
Двое позади стояли пару секунд, наблюдали за ним и потом тоже двинулись следом.
— Давид, если что — кричи.
— Да чё там страшного! Просто подвал в ветхом домике. Я туда и обратно. — он аккуратно присел, спустил вниз одну ногу и встал на первую ступеньку. Раздался звонкий хруст. Все трое застыли, дрожа от мурашек по всему телу.
Спустя секунду Давид снова начал двигаться. Он держался одной рукой за пол, на котором стояли Саша и Никита и свободной рукой светил себе под ноги, чтобы не промахнуться и не упасть неизвестно куда. Парень остановился на предпоследней ступеньке и поднял руку с фонариком, чтобы осмотреть помещение.
Это была скорее какая-то яма, стены которой завалили досками. Нельзя было не отметить, что это место притягивало дерево: казалось бы, заброшенная мастерская со станком по дереву, периметр который заявлен досками, и ими же отделаны стены в подпольной яме. На довольно твёрдом полу валялись невероятно пыльные деревянные фигурки, щепки и стружка.
Здесь будто бы ходил какой-то ветерок, здесь было сыро, здесь был длинный коридор, до конца которого свет фонарика не доходил.
— Здесь проход. А упала вон та доска, она вся гнилая.
Когда Давид поднял голову вверх, то его ослепил фонарик. А потом он увидел, как Саша тоже собирался спуститься на первую ступеньку.
— Скорее всего это и есть часть убежища. Лучше мне пойти первым.
— Что, теперь храбрый? — спросил Никита, немного посмеиваясь и спускаясь следом.
— Кто бы говорил. — только и смог он ответить.
Когда все трое были внизу, Саша достал из кобуры пистолет и выставил руки как в фильмах, по-полицейски. Давид пошёл следом за ним, а Никита присел у лестницы, рассматривая явно брошенные сверху деревянные статуэтки.
Это были многочисленные деревья, детальные стволы, настоящая крона с множеством листочков. Где-то в одной фигурке было несколько видов деревьев, где-то валялся одинокий дуб. На донышке одной такой было написано «ati». Это не похоже на латынь, Никита не знал, что это значит, но здесь явно что-то неладное происходит.
— Никит, ты нашёл что-то?
— Нет, не думаю. — он поспешил за ними. Фигурки он не трогал, рассматривал с земли. Что-то ему подсказывало: не просто они там валяются.
Проход действительно оказался длинным и походил на туннель, который могли просто напросто вырыть лопатой за несколько недель. Стены закрыты редкими досками, и чем дальше они шли, тем реже они встречались. Уже совсем скоро земляной потолок над ними ничем не держался, а сам проход стал слишком узким даже для одного человека.
Поэтому дальше они не пошли и только светили в этот проёмчик между землёй и пытались что-то разглядеть.
— Я слышу, как там что-то скрипит. Как будто длинное бревно качается туда-сюда.
Саша поднял пыль из-под ног в кулаке и стал медленно отпускать её рядом с проёмчиком. Струйка, падающая вниз, легонько отклонялась.
— Скорее всего, это единственный проход туда, хотя может и нет. В любом случае, там есть какое-то помещение. — Саша ещё раз заглянул в расщелину и попытался посмотреть, есть ли там пол.
— Осторожно! — крикнул Давид и потянул Сашу за воротник. Кое-где свалились комочки и камешки, посыпалась пыль.
Из проёмчика вылез стебель растения. Это как будто была зелёная змейка, медленно вьющаяся в их сторону. Они попятились назад, вместе светя всеми фонариками на это.
Растение остановило свой рост спустя несколько секунд, но странный звук никуда не делся. Из стены напротив стали вылезать толстые корни, словно питоны, селились и вились, нагнетающе приближаясь. Никита, стоящий позади них, схватился за их одежду и стал тащить назад, приговаривая:
— Уходим, уходим!
— Это что за фигня? — закричали Давид с Сашей буквально одновременно и кинулись назад. Грунт под ботинками вдруг стал таким рыхлым, он перекатывался и заставлял спотыкаться неизвестно обо что. Туннель стал тесным, локти то и дело задевали стены, по которым уже ползли тоненькие светлые корешки.
Адреналин закипел в крови где-то в затылке, щёки заледенели, а колени стали дрожать, бежать было сложно, хотелось оборачиваться.
Никита стал залезать на скрипучую лесенку, пока в спину, в бока и бёдра толкал Саша. Лесенка нещадно скрипела и тряслась.
— Никита, быстрее!
— Да залезай сам уже! — Давид с ужасом смотрел на то, как корни с самого потолка пронизывали воздух до пола за пару секунд, как доски отваливались от стен, как и их пронизывали корни, будто это просто вода. Каждое мгновение он в точности чувствовал, как они пронзают и его, рвут кожу как одежду, насаживают органы как шашлык.
Давид встал на первую ступеньку, стал забираться и тут же почувствовал, как под его ногой теряется опора, а в ушах разносится противный хруст.
— Нет!.. — только и подумал он.
— Давид! — он вскинул голову и увидел, как Саша и Никита почти лежали на полу и тянули к нему две свои руки: правую — от Никиты, левую — от Саши.
Не думая, парень подпрыгнул ухватился за них и поджал ноги. Он стал подниматься вверх, следователь тянул на свою сторону, так как был в лучшей физической форме. Когда парень сам смог держаться на локтях на полу, Никита перенёс одну ногу на другую сторону, оказавшись посередине квадратного отверстия в полу, и схватил Давида за ремень штанов, стал тянуть на себя, пока тот полностью не оказался на полу.
В тот же момент до самого потолка взмыли корни и мелкие ветки с листочками. Деревянные фигурки висели на них, будто кто-то своими руками сделал гирлянду к празднику. Они застыли. Какая-то капля упала на мелкий листочек перед ними. Тишина.
Только сдавленные дыхания наполняли темноту. Спины были немного взмокшими, руки тряслись. Давид стал отползать спиной назад, пока не упёрся кому-то в ноги.
— Что это за херня вообще?! — вдруг громко спросил Саша, отходя к проходу в предыдущую комнату со станком.
— Не знаю, впервые встречаю такое. — сказал Никита, подавая Давиду руку и внимательно наблюдая за корнями. — Оно такое жуткое…
— Капец! Мне так страшно! Это чё такое?! Они такие быстрые! — он еле как поднялся на ноги, которых уже не чувствовал, колени дрожали. Никита не отпускал его руку, пока не вывел из этой комнатушки с люком и кучей корней.
— Так, и что нам с этим делать? — Саша указал на них светом фонарика.
— Не знаю…
— Они ещё шептали так странно. — сказал Давид переминаясь с ноги на ногу. — Ужас какой-то… Я в шоке прямо. Вы чего? — сказал он на уставившихся на него парней.
— В смысле шептали? Я ничего не слышал.
— Так, Давид. — Никита положил руку ему на плечо. — Что они говорили?
— Что?.. Ну, это было не по-русски… что-то «мене во не ма мене ме о…».
— Странно, чего нема? — усмехнулся Никита, думая, что это снова была не латынь. Есть ещё какой-то язык, который используется для заклинаний, какой-то старый. И его использует культ,
— Это всё, конечно, круто, но что это значит? Я же правильно понимаю, что это нечто могли оставить здесь как для охраны так и не только?
— Да, это точно база культа.
Никита щёлкнул пальцами.
— Но я знаю, как мы можем всё узнать.
***
Начался дождик. Лёгкий такой, какой бывает иногда перед рассветом. Он настолько мелкий, что капли не долетают до земли, а превращаются в туман сразу, наполняя воздух влагой и холодом.
Следователь внимательно наблюдал за тем, что происходило на заднем сидении.
Никита зачем-то притащил в салон деревянную фигурку дуба, не касаясь её руками напрямую, чертил на газете под ней какие-то круги и руны в них. Делал он это так осторожно и уверенно одновременно, что за его руками было сложно уследить, они двигались отточено и сосредоточено, и мягко, и…
— Так, эм… сейчас я собираюсь поговорить с той тварью-корнями. Очевидно, ей поклонялись или что-то вроде того. С помощью фигурки я призову её и… буду надеяться на хороший диалог.
— Ого, как круто. А мы будем его слышать? — спросил Давид.
— Это опасно? — перебил его Саша, наклоняясь вперёд.
— Нет не опасно. И вы будете его слышать, но вам нужно молчать после того, как повторите за мной.
Никита как-то странно сложил руки перед собой, двое повторили за ним. Было странно.
— Ostende te — сказал Никита, отчётливо проговаривая звуки. Однако Саше всё равно было непонятно, где заканчивается одно слово и начинается другое, если это всё не одно.
Давид и Саша почти в один голос аккуратно проговорили те же слоги. Оба неуверенно наблюдали за реакцией парня, надеясь увидеть в его глазах подсказки. Саше было тревожно. Это было то чувство, интуиция, она странно прыгала по спине и каждый раз вгрызалась мелкой дрожью в кожу, когда он проворачивал в мыслях ситуацию вокруг. Нехорошо это. Это даже не его мнение, это его… что?
Он оглядел Давида. Обычный.
Он оглядел Никиту. Мутный, странный, но обычный. Точно обычный.
Он оглядел фигурку. Дрожь берёт.
И всё это находится в его машине, какой же кошмар.
Следователь хотел было что-то пробурчать, но деревяшка затрещала. Одна из щепок как-то странно отскочила, и на её месте стало появляться что-то зелёное. Оно разрасталось, превратилось в почку, а потом — в листочек. Давид как-то странно начал морщиться. Как будто к нему в ухо что-то залезло. Наушников на нём не было сегодня, поэтому все сразу поняли: он слышит что-то потустороннее.
Как бы не прислушивался следователь, он ничего не мог услышать. Только мелкий-мелкий дождик, и хруст дерева у него на глазах. Было странно ощущать и лицезреть такое. Но после всех воскрешений этих двоих, он был готов поверить в непонятные штуки, старался не удивляться.
В частности тому, что вскоре фигурка Чуть ли не стала реальным деревом. Из ненастоящего ствола росли явно настоящие корни и веточки с листьями. Мужчина только хотел мысленно что-то сказать, как вдруг непонятно откуда возник голос:
— «Вы не он.» — сказал этот голос. Его направление не понять: если кажется, что позади, и оборачиваешься, то снова слышишь где-то перед собой. Он как будто везде, но и нигде.
— «Мы тебе не враги.» — сказал Никита, не открывая рта.
— «Я знаю.»
— «Назови себя.»
— «Никак.»
— «Как это понимать?» — Никита нахмурился. Закрыл глаза зачем-то.
— «Я не имею имени.»
— «Хорошо, будь так. Кто ты по существу своему?»
— «Термина нет. Я — ничто.»
— «У тебя есть история? Как было, когда ты появился?»
— «В начале было слово. И слово это было — подчинись.»
— «Ты кому-то подчиняешься?»
— «Да.» — голос на этом слове стал шипеть. Никита ещё раз поморщился.
— «Тебе больно?»
— «Да. Плен болезнен. Но такова его воля.»
— «Кого?»
— «Того, кто создал меня. Кто создал ничто.»
Всё на фигурке начало сохнуть. Все корни поджались, листья сморщились.
— «Стой, подожди! Назови его!»
— «Д-у-х…» — медленно выдохнул растворяющийся голос.
Он исчез. Саша безмолвно сидел на водительском месте и через несколько секунд развернулся к лобовому стеклу. Голова была пустая, однако в ней был вопрос «Что это сейчас было?». Шок закупорил все эмоции и чувства. Даже это его следовательское сейчас молчало. Он активно пытался вернуться в реальность, но руль перед глазами казался таким далёким, буквально отдаляющимся, а на языке не было подходящих слов. То есть, вообще никаких.
Давид сидел, зависнув как есть: с особо сложенными руками и раскрытым ртом.
— Я в шоке… — только он и сказал.
— Всё понятно. — вдруг сказал Никита.
— Да что тебе может быть понятно вообще?! — воскликнул Саша. Он не хотел признавать, но ему было страшно, и от этого нервно.
— Что мы в жопе.
***
Саша поговорит с Никитой позже. Он отвёз двоих домой к экзорцситу и исчез где-то в ночи. Было очень поздно, было очень голодно, немного мокроко, немного холодно, страшно, нервно и сверх непонятно.
— Никита. — легко сказал Давид, стоя под небольшой крышей подъезда, будто ещё раз попробовал каждую из букв на вкус. Никите был уже знаком этот голос, парень хотел спросить о чём-то очень важном. Как обычно пробежали мурашки.
— М? — он развернулся, открывая магнитный замок. Давид стоял как мокрый котёнок. На дожде они провели всего ничего, но он успел немного промочить одежду и утяжелисть пару прядей на его чёлке.
— Я думаю, я домой пойду. — сказал парень, перевадившись с одной ноги на другую.
— Э-э… Ладно. Тебе же завтра на работу, да?
— Угу.
— Ясненько… Ну. Что же. Ещё увидимся. — Никита поднял ладонь, чтобы помахать.
— А… ага… — Давид очень заторможенно поднял ладонь в ответ. Как-то странно смотрел в след парню, который зашёл в подъезд. Тяжёлая дверь закрылась. Осталась только какая-то непонятная горечь.
