Недомолвки

      Всё было как всегда. Всё те же пьяные люди. Всё тот же капитан кавалерии за столом в углу со своей бутылкой вина. Какая она уже была по счёту за ночь? Дилюк уж не знал ответа, ибо счёт сбился ещё пару бутылок назад, да и пару раз Альберих заказывал не только бутылки, но и просто бокалы, поэтому выпил он всё же больше, чем по количеству именно поданных Бутылок. Владелец таверны поглядывал то в окно, за которым ничего не было видно из-за темноты снаружи и света внутри, то на бутылки с алкоголем под стойкой, то на стакан, который уже скрипел от двадцати минут натирания его салфеткой, то на Кэйю, который был даже не похож на себя в последнее время.       Последний предмет привлечения внимания на самом деле даже заставил Дилюка приковать взгляд чуть на подольше, потому что Рагнвиндр впервые уловил непривычную для своего пьяного неродного брата. На лице младшего была смесь какого-то разочарования, непонятной тоски и совсем лёгкая нотка отчаяния во взгляде. Но даже это состояние не позволило Дилюку подойти и поинтересоваться о его состоянии, ведь старые обиды и принципы он не мог бросить просто из-за состояния чужого человека. Но точно ли он считает Кэйю чужим? Он и сам в этом не разобрался. Со всеми недомолвками между ними, холодом и общим прошлым, которое давило на обоих, старший не мог назвать Альбериха кем-то близким для себя, но в то же время какая-то часть его души жаждала разбирательств и просто разговора по душам, чтобы исправить положение. — Эй… Многоуважаемый господин Рагнвиндр, не могли бы вы не пялиться так откровенно на меня, а просто повторить заказ? — произнёс Кэйа, положив голову на руки со скрещенными пальцами. На лице не осталось и следа от прошлых эмоций, лишь всё та же пьяная улыбка с ноткой нежностью и самодовольства, которое так раздражало Дилюка.       Мужчина сразу отвёл взгляд и начал искать взглядом то же самое вино, но в итоге оказалось, что разлитого по бутылкам алкоголя уже не было, лишь в погребе были бочки, поэтому пришлось отложить стакан и спуститься за новой порцией алкоголя для «гостя». В подвале был запах сырости, спирта и мокрой древесины. Все эти запахи ужасно раздражали Дилюка, поэтому он быстро взял очередную бутылку и наполнил вином из одной открытой бочки, после чего сразу же покинул помещение и всучил ёмкость с алкоголем Кэйе, от которого уже за пару метров несло алкоголем. Этот запах до тошноты бесил владельца таверны, хотя от других посетителей этот же запах он принимал иначе. Но именно рядом с Альберихом он чувствовал, как в горле появлялся ком, подкатывала тошнота, а лицо снова непроизвольно изображало гримасу отвращения, хотя мужчина испытывал совсем не это.       Как только заказ попал в руки Кэйи, Дилюк сразу же быстрыми тяжёлыми шагами направился к выходу из таверны, чтобы подышать свежим воздухом. На улице был лёгкий ветерок, который мгновенно приводил Рагнвиндра в чувство и дарил успокоение. В отличие от наружности, внутри таверны было очень душно, а воздух весь был будто проспиртован, от чего Дилюку было не по себе, и появлялась мигрень к концу рабочего дня. Но всё же он не мог так просто простоять без работы на улице, поэтому вернулся в здание и почти сразу же зацепился взглядом за Кэйю, который уже лежал на столе, лишь сжимая в руке мешочек с морой, который был для оплаты напитков. Владелец таверны тяжело вздохнул, посчитал сумму заказа и взял из мешочка столько, сколько требовалось.        Однако всё же заботила его не только оплата. Сегодня Альберих сидел в таверне совершенно один, хотя обычно компанию ему составляла Розария и Венти, либо кто-то один из них. Но так они хотя бы потом благополучно к утру выходили из таверны и добирались до дома. В этот раз Кэйю некому было отвести, а таверна должна была закрыться в скором времени, потому большинство посетителей уже ушло. (Раздражает. Если уж и решил пить один, то напивался бы не до беспамятства.)       Такая мысль промелькнула в голове Дилюка, однако он сразу же отбросил всю свою неприязнь и взглянул на Чарльза, который только что зашёл в таверну на смену. Без лишних слов бармен понял, что от него требуется, поэтому закрыл главный вход таверны и принялся за уборку, пока красноволосый мужчина начал тащить Кэйю к запасному выходу. На улице всё ещё было темно, лишь звёзды горели на небосводе, пытаясь освещать путь, хоть толку было и мало от этого. Дилюк крепко держал младшего одной рукой за талию, а второй за руку, которая висела на его плече и без поддержки могла бы упасть вместе с пьяным сонным телом. Проходя мимо фонтана на главной площади Мондштадта, старший аккуратно смочил руку в воде и растёр холодную воду по лицу Кэйи, приводя тем самым его в чувство, а после слегка расстегнул рубашку младшего, чтобы прохладный ветер обдувал горячее тело капитана кавалерии. — Мм. у меня завтра нет работы.....Дай поспать подольше, пожалуйста… — Кэйа пробубнил в пьяном бреду, слегка потянув Дилюка вниз, но тот удержался на ногах. — Чёрт, прекрати тянуть, пока я тебя не бросил в фонтан и не ушёл. — прошипел красноволосый, чуть похлопав синеволосого по лицу.       Кэйа лишь успокоился и снова уснул, из-за чего стал похож на какой-то мешок, который был реально тяжёлым. Но Дилюка ничуть не смутила тяжесть тела, ведь ответственность за того пьяного человека была куда тяжелее. И вот они уже дошли до дома через несколько минут, как вдруг после закрытия двери младший резко навалился на старшего и повалил их обоих на пол. От Альбериха был сильный запах алкоголя, на его лице присутствовал румянец, а тело всё горело, что можно было почувствовать даже через одежду. Сначала Дилюка эта ситуация ввела в ступор, однако через пару секунд он быстро поднял пьяницу с себя и немного отстранился, когда понял, что Кэйа вполне может стоять без его помощи, что совсем не состыковывалось с тем, что тот вытворял ранее. Вдруг младший рассмеялся и немного облокотился на стену, смотря мутным взглядом на старшего. — Хахах. господин Рагнвиндр, Вы так наивны. Я бы не стал напиваться до состояния нестояния, когда один, ведь это было бы очень непродуманно с моей стороны, я бы не смог добраться домой. — Проговорил Кэйа, почти даже не путаясь в словах, от чего получил удар в солнечное сплетение и осел на пол, тихо покашляв. — Да, знаю, я заслужил. Но просто ты не протяжении нескольких часов так много мне уделял внимания, что я уж было подумал, что ты Стесняешься со мной поговорить в таверне, вот и пошёл на такую хитрость.       Дилюк уже хотел было уйти, однако Альберих крепко схватил старшего за штанину, привлекая внимание. Мужчина боролся с желанием пнуть младшего, но всё же повернулся и взглянул на лицо Кэйи, который аккуратно поднялся с пола и взялся за плечи Рагнвиндра, от чего у того в голове прокрутились сотни мыслей, эмоций и чувств. — Как же забавно. Ты всегда строишь из себя взрослого, но так долго избегаешь разговора со мной… Ты же всё ещё винишь всех из Ордо Фавониус, в том числе и меня, в смерти отца, верно? Каждый день думаешь при виде меня «Это из-за рыцарей я потерял самого родного человека. Теперь я один, мне тяжело, а я даже не могу никому открыться», разве не так? Как же это…нет, не забавно. Глупо и инфантильно. Ты же знаешь, что я всегда открыт для разговора, но так за 15 лет ты ни разу не подошёл и не сказал мне «Кэйа, давай поговорим» или же «господин Альберих, нам есть что обсудить», хотя это скорее в моём стиле… — …Заткнись. Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моих чувствах, ни о моих мыслях. Ты не знаешь, что я к тебе испытываю и как я про тебя думаю. Да ты даже себя не до конца понимаешь, раз каждый день приходишь в таверну, чтобы залить в себя алкоголь и не думать о себе.       Дилюк проговорил на одном дыхании, сильно сжимая руки в кулаки, сдерживая свой гнев, ведь накинься прямо сейчас он на Кэйю и устрой драку, потом не смог бы себя простить на протяжении следующей жизни. на удивление Альберих ничего не ответил на слова о его личных чувствах и мыслях, отчего старший удивился и снова взглянул на лицо младшего, заметив одну единственную слезу и яркую улыбку, от чего его сердце будто бы сжалось. Поняв, что дал волю эмоциям, Кэйа сразу же стёр слезу и тихо произнёс через хриплый смешок: — Глупо это всё, господин Дилюк… для меня он тоже был отцом. И я никак не причастен к его смерти, поэтому на меня держать зло и обиду бессмысленно. — Кэйа опустил голову и, тяжело вздохнув, почесал затылок, кинув на последок — Похоже, я всё же перебрал. Пойду спать. Спокойной ночи, был рад поговорить с тобой, брат.       Тогда Кэйа покинул старшего, который ещё долго смотрел вслед, не в силах уйти или сказать что-либо ещё. Это был первый их разговор за всё время, если не считать «повторите заказ» в таверне, хотя при этом мужчины живут всё ещё под одной крышей. Дилюк тихо вышел из дома и пошёл бродить по улицам до самого утра, после чего заглянул в таверну и попросил Чарльза поработать в ближайшие несколько дней. Рагнвиндр спустился в погреб и набрал несколько бутылок вина, после чего направился домой. В помещении всё ещё витал запах алкоголя, хотя самого виновника здесь не было. Или старший лишь думал, что Альберих мирно спит, ведь уже в следующую секунду из ванной комнаты в одном лишь полотенце вышел Кэйа, который был очень удивлён, увидев в руках Дилюка три бутылки вина. — Я, конечно, очень благодарен, что ты уже носишь вино мне прямо домой, но с чего вдруг… — Замолчи. Просто замолчи и иди в свою комнату. Вино не для тебя.       Дилюк быстро разулся и прошёл в свою комнату, где запер дверь и, расположившись за столом, налил вино в попавшийся под руку стакан. Сперва он очень долго крутил стакан с жидкостью в руках и вдыхал её запах, но вскоре сделал первый глоток, еле сдерживая рвотные позывы. Но всё же мужчина не выдержал и, возмутившись из-за собственного поведения, вылил содержимое обратно в бутылку, проливая алкоголь и сильно злясь на самого себя за эту попытку пойти против принципов. (Что я вообще творю? Пытаюсь вести себя как этот пропойца? Бессмыслица полная.)       В этот момент дверь в комнату скрипнула, а на пороге стоял Кэйа в своей любимой ночной рубашке, которая так мягко стекала с его плеч, и штанах с мокрыми растрепавшимися волосами, которые плавно струились по мягким формам и изгибам тела младшего. Дилюк на пару мгновений даже загляделся на названного брата, однако почти сразу же отвёл взгляд и спрятал бутылку с алкоголем под стол, но уже через несколько секунд почувствовал присутствие Альбериха позади себя и после лёгкое прикосновение к плечам старшего. — Что ты по-твоему творишь? Если ты пьян, то покинь мою комнату, я не горю желанием с тобой сейчас вести диалог. — Даже если я и пьян, я чувствую, что с тобой что-то не так. Ты никогда не притрагивался к алкоголю кроме как во время дегустации… Знаю, что тяжело тебе. Но не знаю, по какой причине ты всё ещё молчишь. Дилюк, пойми, я тебе не враг. Я лишь хочу узнать, что с тобой происходит. — Со мной много что происходит и происходило на протяжении многих лет. Я не нуждаюсь в твоём «благородстве», которое ты пытаешься проявить. Просто покинь мою комнату. Мы с тобой не общались многие годы, я не хочу это менять… просто уйди.       Дилюк убрал руки Кэйи со своих плеч и снял с себя пиджак, который сильно давил на него в последние несколько минут. Альберих сначала молча смотрел на старшего, однако в какой-то момент сел рядом с ним на колени и аккуратно начал гладить его руку. Красновласого это смутило лишь на мгновение, как вдруг на смену пришло раздражение, потому он новой оттолкнул младшего от себя. — Уйди и не появляйся до ночи. Я должен выспаться. — протараторил Дилюк и, переодевшись до конца, лёг в кровать.       Кэйа в конце концов вышел из комнаты старшего, но после опустения комнаты Дилюк почувствовал глубоко внутри что-то новое. Что-то, что росло и разрывало его изнутри. Что-то душащее и давящее на него. Что-то, что порождало странные мысли в голове Рагнвиндра. Но вскоре все мысли распались на отдельные слова, а голова опустела. Пришёл сон. на удивление сон был пустым, после которого мужчина чувствовал опустошённость и усталость. Проснулся старший только поздним вечером, что было совсем необычно, ведь всегда независимо от усталости он вставал не позже двенадцати дня, а тут уже 10 часов вечера, время даже близится к одиннадцати. Встав с кровати, Дилюк прошёлся по дому и понял, что находится абсолютно один. Впервые это чувство так сильно давило на него. (Чёрт, это плохо, я проспал весь день…а этот… он скорее всего снова протирает штаны в таверне. Но то его личное дело.)       Но только стоило задуматься о Кэйе, как вдруг входная дверь скрипнула и закрылась, а на пороге стоял младший с пакетом еды. Он удивлённо взглянул на старшего, который так и стоял в спальной одежде, после чего разулся и прошёл на кухню, по дороге шепнув «Я принёс тебе еды, потому что ты себя, кажется, неважно чувствуешь». Дилюк кивнул и прошёл вслед за Альберихом, ничего не говоря, затем сел за стол вместе с ним и начал есть. Сначала в комнате царила тишина, но вдруг со стороны Кэйи послышался звон бокалов и бутылок. — Я знаю, что ты обычно не пьёшь, но ты не мог бы составить мне компанию?       Дилюк молча поглядывал то на Кэйю, то на алкоголь, то на бокалы на протяжении полминуты, после чего молча кивнул и продолжил есть. Слышался лишь звук наполнения посуды вином и тихие шаги по кухне из одного угла в другой. Когда старший уже доел, шаги прекратились, а напротив мужчины сидел младший, держащий бокал с жидкостью в руке. Тогда с некоторой нервозностью и напряжением красновласый взял и свой напиток. Стук бокалов. И вот уже братья начали пить без каких-либо слов содержимое. Алкоголь обжигал горло и грудь Дилюка, дурманя его разум почти сразу же, в то время как Кэйе дался первый бокал как какой-то сок. Наверное, именно из-за того, что старший не пил ранее совсем, ему так тяжело давалось выпить это. — Неплохо для первого раза, ты так не думаешь? — спросил Кэйа с лёгкой улыбкой, расположив лицо на своих руках со сплетёнными пальцами, как делал это и ранее. — Заткнись. То, что я согласился с тобой выпить, ещё не значит, что я буду с тобой разговаривать.       После тих слов Дилюка Кэйа лишь молча кивнул и продолжил пить, подливая алкоголь и собеседнику. В конечном итоге после пары бокалов старший был уже пьян, но всё ещё старался держать лицо невозмутимым, однако это уже удавалось с трудом. Альберих аккуратно погладил щёку Дилюка и после молча начал массировать его волосы. на удивление, красновласый совсем не возмущался, а наоборот лишь немного придвигался к руке младшего. — Оказывается, ты бываешь ещё и не колючим… Прости, что мне пришлось напоить тебя, но я знаю, что твой язык слишком остр в трезвом состоянии. Я просто хочу узнать, что с тобой происходит в последнее время, вот и всё. — Я…я не хочу об том говорить, Кэйа… — Дилюк отрицательно помотал головой и спрятал глаза за чёлкой, не желая смотреть в глаза младшему.       Тогда Кэйа лишь тяжело вздохнул и, подняв Дилюка со стула, отвёл его в комнату, где положил на кровать и закрыл дверь. Первая мысль Рагнвиндра была совсем непристойной, поэтому он сразу же при приближении Альбериха к нему отстранился и ударил по руке. — Если ты думаешь, что я люблю мужчин, то ты крупно ошибаешься. — Нет-нет, что ты, я совсем не хотел творить ничего запретного или того, за что тебе могло бы быть стыдно на утро. Прости, что я так внезапно тебя отвёл сюда и пытаюсь к тебе прикоснуться, но мне нужно не более, чем объятия… ты мне позволишь?..       Дилюк сначала молча краснел, но этот румянец был незаметен в темноте, потому Кэйа лишь аккуратно прикоснулся к старшему и приобнял его без какого-либо намёка на интимность. Простые объятия, такие лёгкие и нежные, родные и тёплые… Мужчина позволил себе лишь слегка прижаться в ответ к младшему, но уже за это ему было очень стыдно. Вдруг, когда в темноте Кэйа нащупал лицо Дилюка, он почувствовал на своих пальцах слезу, из-за которой прижался лишь крепче, поглаживая брата по спине. — Чёрт… Как же это по-детски… — Тссс… тише… Всё хорошо, то нормально, что ты проявляешь эмоции, так все делают, в том нет ничего глупого. — На самом деле… Кэйа, я не знаю как объяснить… мне просто тяжело. Вроде всё как всегда, мне и одному всегда было хорошо. но ты же тоже это чувствуешь, да? Вчера у тебя был тяжёлый взгляд… я понимал, что ты чувствуешь то же, что и я, но как я мог подойти и просто сказать тебе что-то, если я до сих пор считаю виноватыми рыцарей, а ты до последнего считал, что я сам же и убил отца? Я не мог никак просто подойти и стереть этот барьер, я вёл себя слишком глупо. Ты всегда был вроде рядом, но в то же время безумно далеко. Ты искал поддержку в алкоголе, а я пытался в самом себе. А сегодня…вот прям сейчас я пытаюсь понять Тебя и твой способ справляться с проблемами… алкоголь и правда помогает забываться, но не значит ли это, что ты поступаешь так же по-детски как и я, раз не пытаешься решить проблему, а просто забыть о её существовании?       Кэйа молча слушал Дилюка до тех пор, пока тот не договорил. Именно сейчас Альберих чуть ли не физически ощутил, как стена между ними рассыпается. Ведь Рагнвиндр сказал всё верно, у них были свои личные обиды и проблемы, которые они замалчивали, хотя могли бы всё обсудить с самого начала, а не спустя долгие годы холодной войны без победителей и проигравших. Однако сейчас проиграли оба, как и победили. — Дилюк, я понимаю твои чувства. И я понимаю, что все эти годы молчания были бессмысленны, но у тебя слишком много гордости, чтобы признать слабость, а у меня слишком мало совести, чтобы признать свою ошибку и попытаться всё решить. Я слишком долго бегал от этого разговора и пытался забыться в алкоголе, а ты слишком долго считал себя сильным, таская за собой огромные валуны, которые тянули тебя на дно… Прости, что-то меня потянуло филосовствовать под алкоголем....... Но знаешь… я рад, что мы смогли с тобой всё обсудить и…       Кэйа хотел было сказать что-то ещё, но услышал лишь сонный сип старшего над своим ухом, от чего невольно улыбнулся и приобнял брата, тихо заснув рядом. Утром Дилюк проснулся ещё до рассвета и стал вспоминать всё, что происходило с ним прошлым вечером. Но от воспоминаний уже не было такой тяжести, всё стало намного легче, а присутствие Кэйи в его кровати совсем никак не напрягало старшего и лишь подарило тёплое спокойствие, ведь наконец-то он нашёл того, кто был так близко, но так далеко, кто испытывает те же чувства что и он сам. Но всё же долгие годы сжигания мостов не прошли просто так, братьям придётся пройти ещё очень долгий путь, чтобы полностью восстановить доверие друг к другу и хотя бы просто извиниться за всю ту боль, которую они причиняли своим холодом.